Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Т. 1. Древняя Греция"
Автор книги: Александр Немировский
Жанры:
Мифы. Легенды. Эпос
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)
Когда вступил он в лес и шел на смертный бой,
По следу хищников врывая в почву ноги,
Далекий рев, как гром, донесся из берлоги
И смолк. Пылал закат в лазури голубой,
Как будто тот, пред кем дрожала вся Немея,
Стоял и скали лся на небе, пламенея;
То с боя шел Геракл в трофее золотом,
А тени от него росли в вечернем свете
И, сли в бойца и льва в огромном силуэте,
Составили один, чудовищный, фантом.
Жозе-Мариа де Эредиа (пер. Д. Олерона)
– Убей немейского льва и притащи в Микены! – приказал Эврисфей еще не успевшему перевести дух Гераклу.
Легко произнести «убей», «притащи», но каково встретиться один на один со страшилищем из Немеи! Ведь это не обычный зверь, на каких Геракл охотился в Фивах. Немейский лев был во много раз крупнее и сильнее хищников этой породы, водившихся в ту далекую пору на юге Европы. От одного его рыка, звучавшего в ущельях, как гром, разбегалось все живое.
По дороге к логову льва на горе Трет Геракл забрел на огонек в убогую хижину земледельца Молорха [240]240
Молорху приписывали сооружение первого алтаря Геракла. По другой версии, алтарь Гераклу впервые был сооружен отцом Патрокла Менетием, а как бог Геракл стал впервые почитаться в Афинах.
[Закрыть] . Обрадовавшись, что отыскался смельчак, готовый избавить округу от лютого зверя, Молорх схватил нож, чтобы зарезать для гостя единственного барана. Но Геракл остановил его:
– Добрый человек! Придержи своего четвероногого до времени. Если вернусь в течение тридцати дней, принесешь барана в жертву Зевсу-Спасителю, а если останусь там – заколешь его подземным богам.
Логовище льва на горе Офельте Геракл отыскал по отвратительному смраду гниющего мяса. Свирепый хищник убивал больше, чем мог съесть, а объедки никто не решался подбирать. Там, где смердела падаль, был вход в пещеру. Внимательно осмотрев местность, герой обнаружил выход из той же пещеры и тщательно завалил его огромными глыбами.
После этого он вернулся к входу и, заткнув нос, чтобы не задохнуться, стал ждать.
Лев показался лишь тогда, когда начало темнеть. Увидев человека, он яростно заревел и стал колотить хвостом по земле, подняв столб пыли выше деревьев.
Геракл схватил лук, вложил в него стрелу и, натянув тетиву, отпустил. Со свистом вырвалась стрела и угодила в бок зверя, но, не вонзившись, отлетела в сторону. Выпустив все стрелы, Геракл откинул бесполезный лук и взялся за дубину. Орудовать ею в узком проходе в пещеру было трудно. Отбросив и ее, он голыми руками схватил извивающегося зверя за горло и давил до тех пор, пока тот не испустил дух. Содрав со льва шкуру, Геракл набросил ее на голову и плечи, так что издали его можно было принять за льва. Уничтожая льва, Геракл не просто освобождал мир от чудовищ, но сам уподоблялся царю зверей. Отсюда страх Эврисфея. Посылая на верную смерть слугу, он по возвращении его увидел в нем будущего царя.
А тем временем Молорх терпеливо ждал Геракла, делая на посохе зарубки. После тридцатой зарубки он отвязал барана от дерева и потащил к обрыву, чтобы принести в жертву подземным богам. Но, не дойдя до обрыва, земледелец увидел весело шагавшего Геракла, издали махавшего львиной шкурой!
– Отдай барана Зевсу-Спасителю! – произнес Геракл, обнимая Молорха. – А день нашей встречи прославь Немейскими играми.
Эврисфей, увидев с надворотной башни Геракла со львиной шкурой на плечах, отправил ему навстречу гонца с приказом в город не входить, а сам спрятался, дрожа от страха.
Зевс отметил первый из великих подвигов своего сына созданием созвездия Льва, вошедшего в двенадцать знаков зодиака, подобно тому как победа над немейским львом вошла в двенадцать подвигов Геракла.
Лернейская гидра
– Убей лернейскую гидру! – прокричал с башни Эврисфей срывающимся голосом.
Эта многоголовая водяная змея была также порождена Тифоном и Ехидной и жила в Лернейском болоте [241]241
Лерна – местность в сорока стадиях (7 км) от Аргоса на реке Ронтин, образующей болото, которое считалось бездонным. Расположенная поблизости священная роща была местом почитания Деметры, Диониса и Посейдона. Юноша, совершающий подвиг, становился угодным этим богам и причастным их культу.
[Закрыть] , где находился вход в подземный мир. Гера вырастила ее, чтобы испытать Геракла.
Взяв в помощники своего племянника Иолая и захватив, по совету Афины, медное оружие, Геракл раздобыл повозку и двинулся в путь. Как только показалось болото, герой оставил Иолая с конями и отправился далее один.
Он заметил посреди болота холм и, прыгая по кочкам, направился к нему. Там было отверстие, наполовину скрытое кустами, из которого доносилось грозное шипение. Вскоре наружу высунулось несколько голов на длинных шеях, а затем показалось туловище, покрытое чешуей, и длинный извивающийся хвост. Не дав чудовищу напасть первым, Геракл забежал сбоку и наступил ногой на спину зверя, прижимая его к земле. Сбив мечом одну из голов, он сразу же заметил, что на ее месте выросли две новые.
Пришлось Гераклу крикнуть Иолаю, чтобы тот разжег костер и явился с горящим бревном. Услышала этот призыв Гера и послала против героя гигантского рака, который вцепился ему в ногу, стесняя движения. Пришлось сражаться сразу с двумя противниками, пока подоспевший Иолай, с огромным трудом отцепив рака, не отбросил его как можно дальше.
И сразу же Иолай начал прижигать гидре шеи на месте отрубленных голов. Новые головы не вырастали. Все слабее и слабее сопротивлялась обезглавленная гидра и, ударив в последний раз хвостом, затихла. Не теряя ни мгновения, Геракл рассек живот чудовища и напитал свои стрелы ядовитой желчью.
Когда Геракл и Иолай удалились, Гера подобрала своего рака и подняла его на небо. Там появилось созвездие, имеющее облик рака с кривыми клешнями. Оно встает на небе в самое жаркое время года, напоминая о благодарности Геры каждому, кто помогал погубить ненавистного ей героя.
Эриманфский вепрь
Оправившись от ярости, вызванной выполнением невыполнимого, Эврисфей приказал Гераклу привести живым чудовищного вепря, обитавшего на горе Эриманф в той же Аркадии.
По следам, оставленным на деревьях клыками, герой отыскал логовище вепря и громким криком выгнал его оттуда. Вид Геракла, вооруженного дубиной, внушил кабану ужас, и он помчался куда глаза глядят. Долго гнался Геракл за чудовищем, пока не загнал его в глубокий снег на одной из высоких гор. Там он одним прыжком бросился кабану на спину и связал его, затем, взвалив вепря на плечо, стал спускаться в низину. Все, кто встречался Гераклу на пути, радостно приветствовали героя, освободившего Пелопоннес от страшной опасности.
Геракл в гостях у кентавра Фола подвергается нападению других кентавров
На пути к Эврисфею Геракл заглянул к старому знакомцу кентавру Фолу, по-дружески пригласившему его в свою пещеру и угостившему вином. На винный дух сбежались другие кентавры. В яростной схватке Геракл перебил их почти всех. Фол же уронил себе на ногу отравленную стрелу Геракла и умер в муках. Велико было горе Геракла. Но нужно было торопиться, ведь зверь ревел и готов был порвать путы. Геракл похоронил друга и продолжил свой путь.
Эврисфей же, увидев героя, возвращающегося с вепрем, в ужасе забрался в бронзовый пифос, глубоко врытый в землю [242]242
Большинство античных мифографов ставит победу Геракла над Эриманфским вепрем на третье место, только Аполлодор считает третьей победу над Керинейской ланью.
[Закрыть] .
Керинейская лань
Шипя, садится в море солнце.
Всеобщий ощутив испуг,
Лань керинейская несется
Бела как снег, легка как пух.
Дочь Артемиды и заката,
Горят огнем ее рога.
Смертельным ужасом объяты,
Во мрак уходят берега.
Но светом серебристым, лунным
Насквозь пронизана она.
Разносится напевом юным,
Как напряженная струна.
Геракла ст релы мимо, мимо.
Себя сиянием омыв,
Она, как луч, неуловима,
Неосязаема, как миф.
Первыми увидели необыкновенную лань пастухи. Она стояла на утесе Керинейских гор [243]243
В Аркадии и вообще на Пелопоннесе не был гор с таким названием. В Эпире были Керавнийские горы. Возможно, название Керинейских гор образовано от основы «ker» в значении «рог».
[Закрыть] с высоко закинутой головой. Шкура ее под лучами Гелиоса пламенела, как медь, а рога сверкали, словно были из чистого золота.
Вскоре об удивительной лани [244]244
Некоторые авторы называют зверя Керинейских гор «свирепым оленем». Высказывалось мнение, что это лось, животное, известное в древности, но для классической Греции крайне редкое.
[Закрыть] узнала вся Аркадия. Не ведая устали, она носилась как вихрь по лугам и полям, вытаптывая траву и посевы. Стало ясно, что это не обыкновенная лань, за какими охотятся в горах, а животное, созданное владычицей зверей Артемидой. Не иначе перед ней провинился какой-нибудь охотник, не поделившийся своей добычей с богиней, и лань стала карой для всей Аркадии.
О керинейской лани проведал Эврисфей. Зная, что Геракл по своему телосложению, скорее, борец, чем бегун, он повелел поймать животное и привести живым под стены Микен. Услышав этот приказ, Геракл содрогнулся. Герой не пасовал перед трудностями необыкновенной охоты. Но ему было известно, что лань подарена Артемидой одной из двенадцати дочерей Атланта Тайгете [245]245
Здесь Тайгета не одна из плеяд, а олицетворение Тайгетских гор на Пелопоннесе.
[Закрыть] , и, зная, как ревниво относилась богиня к своим дарам, герой опасался вызвать ее гнев.
И все же ловлю пришлось начать. Как только лань встретилась Гераклу, он погнался за нею. Почувствовав, что Пелопоннес может стать ловушкой, животное понеслось через Истм на север. Вслед за ланью Геракл пробежал Аттику, Беотию и Феспротию, которая позднее стала называться Фессалией. Герой трижды обогнул Олимп, перепрыгивая через пропасти, преодолевая пеннопучинные реки. Так он оказался во Фракии, а затем в стране гипербореев, где лань рассчитывала на помощь своей госпожи Артемиды и ее брата Аполлона. Но божественные брат и сестра, не вмешиваясь, с интересом наблюдали за погоней. Тогда лань помчалась в сад Гесперид, надеясь там передохнуть. Но когда Геракл настиг ее и там, она решила вернуться в Аркадию. Путь с запада на восток занял несколько месяцев. И ни разу за это время ни лань, ни ее преследователь не отдохнули.
Отчаявшись догнать лань, Геракл вытащил лук и направил стрелу в ногу животного. Лань захромала, и только тогда герой настиг ее.
И в тот же миг перед ним выросла разгневанная Артемида.
– Кто тебе позволил? – гневно произнесла богиня.
– Милостивая госпожа, – почтительно склонил голову Геракл, – я сам бы никогда не решился на этот поступок, но мною руководит злая воля Эврисфея.
По мере того как оправдывался герой, смягчалось каменное лицо Артемиды. Она позволила ему взвалить лань на плечи и доставить Эврисфею.
Стимфалийские птицы
Какие только напасти не сваливаются на род человеческий! Как-то в лес, раскинувшийся на холмах над берегом Стимфалийского озера в Аркадии, залетела пара чудовищных птиц, оперенных бронзовыми перьями, с медными когтями и клювами. Размножившись с необычайной быстротой, они превратились в огромную стаю и за короткое время уничтожили весь урожай окрестных полей, истребили животных, пасшихся на тучных лугах, поубивали многих пастухов и земледельцев. Взлетая, птицы роняли свои перья, как стрелы, и поражали ими всех, кто находился на открытом месте.
Узнав об этом несчастии аркадян, Эврисфей послал к ним Геракла, будто бы на помощь, а на самом деле – чтобы погубить героя. Спрятавшись под раскидистым дубом, Геракл долго изучал повадки чудовищных птиц. Он понял, что ни одна стрела не пробьет их бронзового оперенья и уязвимы птицы лишь в тот момент, когда выкинут свои перья, а новые еще не отрастут. Вдруг прямо к ногам героя с неба упали два медных тимпана. Их бросила ему Афина. Воодушевленный помощью, Геракл выбежал на открытое место и ударил в тимпаны. Услышав грохот, птицы вылетели из своих лесных убежищ и стали бешено кружиться в воздухе. Геракл поднял над головой щит, и посыпавшиеся сверху бронзовые перья не причинили ему вреда.
Как только свист падающих перьев утих, Геракл откинул щит и стал разить птиц не дающими промаха стрелами. Часть хищников попадала на землю. Другие, взвившись к облакам, скрылись. Они улетели к далеким берегам Понта Эвксинского и больше никогда не возвращались в Аркадию. Выполнив поручение Эврисфея, Геракл вернулся в Микены. Там его ожидал новый, еще более трудный подвиг.
Скотный двор царя Авгия
Во всей Элиде, да что в Элиде – во всем Пелопоннесе не было богаче царя Авгия, сына Гелиоса [246]246
По другим генеалогиям Авгий – сын лапифа Форбанта, героя родосских легенд, или Элея, эпонима Элиды, или бога Посейдона. Он принимал участие в плавании аргонавтов вместе с Гераклом.
[Закрыть] . В его скотном дворе одних быков было более пятисот. На каждого быка приходилось по десятку коров, и каждая корова ежегодно приносила теленка. Другой бы на месте Авгия поделился своими богатствами с соседними царями или роздал телят пастухам. Но ведь недаром говорят – чем богаче, тем скупее! Авгий окружил скотный двор крепкой изгородью и все дни занимался подсчетом животных, опасаясь, что их могут украсть. Быки и коровы переходили с места на место, Авгий сбивался со счета и начинал все сначала. На то, чтобы убрать огромные кучи навоза, у него не оставалось времени. Телята начали тонуть в навозной жиже, но Авгий этого не замечал. Он все считал и считал.
Вскоре вонь распространилась по всей Элиде, да что по Элиде – по всему Пелопоннесу, и царь Эврисфей, поднявшись на стены Микен, уловил неприятный запах.
– Чем это несет? – спросил он, морща нос.
– Авгиевыми богатствами, – отозвался один придворный.
– Авгиевой скупостью, – добавил другой.
Так Эврисфей узнал причину вони и, поскольку привык поручать Гераклу самые трудные работы, решил доверить ему и самую грязную. Ожидая возвращения героя, он представлял себе, как тот вымажется, когда будет выгребать нечистоты. От этой мысли ему стало необыкновенно радостно, и он, усмехаясь, потирал ладони.
Наконец Эврисфей дождался своего часа. Объясняя поручение стоявшему под стеной Гераклу, он давился от хохота.
– Ха! Ха! Вычисти скотный двор царя Авгия! Ха! Ха!
Геракл пожал плечами и молча отправился в путь. Явившись к Авгию, он осмотрел окрестности скотного двора и сам двор и лишь после этого пришел в царский дворец.
– Я готов очистить твой двор от навоза, – объяснил он царю, – если ты мне дашь десятую часть стада.
– А сколько тебе на это понадобится времени? – спросил Авгий.
– Один день, – отвечал Геракл.
– Тогда я согласен! – отозвался царь. – За такой труд ты получишь все что хочешь.
Царь согласился потому, что был уверен в невозможности удалить за один день горы навоза [247]247
Пять раз встречался Геракл с дикими животными. На шестом месте стоит работа в домашней сфере – очищение от навоза двора. Грекам героической эпохи было известно употребление навоза для сельскохозяйственных нужд. Поэтому шестое деяние может быть отнесено к достаточно отдаленной исторической эпохе.
[Закрыть] .
Между тем Геракл сломал с двух сторон окружавшую скотный двор изгородь и с помощью канавы ввел туда воду горной речки Менея. Водный поток в полдня своротил кучи навоза и вынес их наружу. Принеся обильные жертвы Менею, чтобы простил речной бог за навязанную его водам грязную работу, и восстановив изгородь, Геракл направился во дворец.
– Ну, что тебе еще надо? – недовольно проговорил царь. – Я же обещал дать десятую часть скота, когда ты выполнишь работу.
– Я ее выполнил, – сказал Геракл.
Явившись на место, Авгий убедился, что Геракл не обманул. Скотный двор был чист, а оставшаяся канава говорила о том, каким образом Геракл добился успеха.
– Это река выполнила твою работу! – проговорил Авгий. – Ия готов расплатиться с нею, но не с тобой [248]248
Согласно Аполлодору, этот труд не был засчитан Эврисфеем.
[Закрыть] .
Ничего не возразил Геракл, но молча поклялся отомстить обманщику. Несколько лет спустя, уже освободившись от службы у Эврисфея, Геракл вторгся в Элиду с войском из аргосцев, фиванцев и аркадян. На помощь Авгию пришел царь Пилоса Нелей. Геракл одержал победу над вражеским воинством и сразил стрелой Авгия. Затем он взял Пилос, куда спасся бегством Нелей, смертельно ранил царя и убил его одиннадцать сыновей. Уцелел лишь один сын Нелея – Нестор, тот самый, который впоследствии участвовал в Троянской войне и прославился своим долголетием и необычайной мудростью.
Критский бык
Не оставалось более на греческом материке диких зверей и свирепых чудовищ. Всех истребил Геракл. И приказал ему Эврисфей отправиться на лежащий посреди моря остров Крит и переправить оттуда в Микены быка Посейдона. Бог морей подарил этого быка Миносу с тем, чтобы тот принес его в жертву. Но бык был настолько хорош, что Минос, хитрейший из смертных, заколол своего быка, а предназначенного к жертвоприношению оставил в стаде [249]249
В определении происхождения быка, которого должен был выловить Геракл, не было единства. Некоторые отождествляли его с быком, похитившим Европу, другие – с возлюбленным Пасифаи, отцом Минотавра.
[Закрыть] . Проведав об обмане, Посейдон наслал на животное бешенство. Носясь по всему острову, бык вытаптывал поля, разгонял стада, убивал людей. Не сомневаясь, что Геракл одолеет быка, Эврисфей не представлял себе, как он сумеет доставить его живым, да еще не по суше, а по воде. «Какой корабельщик согласится пустить на судно пассажира с бешеным быком?!» – думал он и злорадно хихикал.
Геракл выслушал новый приказ спокойно, ибо знал, что, если бык обезумел, Посейдон снял с себя заботу о нем.
Никто не решался подойти к животному даже на полет стрелы, а Геракл смело вышел ему навстречу, схватил за рога и пригнул могучую голову к земле. Ощутив невероятную силу, бык смирился и стал кроток, как ягненок. Но критяне так боялись быка, что попросили Геракла как можно скорее покинуть остров. Геракл сел быку на спину и погнал его в море. Повинуясь герою, бык ни разу не попытался сбросить седока в морскую пучину. И на суше он оставался таким же послушным и дал завести себя в стойло.
Не спавший несколько ночей Геракл отправился отдыхать. Когда же проснулся, быка на месте не оказалось. Эврисфей приказал его выпустить, так как один вид животного внушал ему ужас.
Кони Диомеда
Ворота Микен в те времена были открыты для всех безоружных. Стражи пропускали и богатых купцов с товарами, и нищих, шедших за милостыней. Так оказался в городе незнакомец в лохмотьях, едва прикрывающих тощее тело, с обломком весла на плече, указывающим на постигшее его бедствие. Несчастный потрясал воображение тех, кто его слушал, рассказом о кораблекрушении. Вскоре нищего пригласили во дворец.
– Я слышал, – сказал Эврисфей, – что тебе одному удалось избегнуть ярости Посейдона. Как это случилось?
– Наш корабль разбило о скалы, – начал нищий, – но мы все выплыли на берег. Там уже ждали вооруженные воины, судя по чубам и наколотым на груди изображениям – фракийцы. Они повели нас в глубь страны, подталкивая копьями. Наконец, мы приблизились к бревенчатому зданию, окруженному высоким забором. По громкому ржанию и топоту копыт мы поняли, что это конюшня, и решили, что нас хотят сделать конюхами. Но когда открылись ворота, мы увидели, что двор усеян человеческими костями. Нас втолкнули за ограду, и один из фракийцев крикнул: «Выпускай!» Из стойла вырвалось четыре коня [250]250
Имена людоедов – Подарг, Лампон и Дем.
[Закрыть] . Видел бы ты этих чудовищ! Они набросились на нас и стали грызть. Я спасся один…
– А кому принадлежат кони? – нетерпеливо перебил Эврисфей.
– Диомеду, – ответил нищий. – Это царь…
– Довольно! – бросил Эврисфей. – Слуги тебя накормят и дадут гиматий с моего плеча.
С удивлением нищий заметил, как по лицу царя скользнула довольная ухмылка. Не знал бедняга, что оказал Эврисфею услугу, за которую мог получить нечто большее, чем поношенный гиматий и миску похлебки. Уже месяц как Эврисфей не ведал покоя, размышляя, что бы еще поручить Гераклу. А теперь он принял решение: пусть приведет коней Диомеда.
Суровый Борей дул в нос корабля, словно бы желая отвратить неизбежную гибель героя. Так думали спутники Геракла. Среди них был и Абдер, сын Гермеса [251]251
По другой версии, Абдер – сын Аполлона, локриец и любимец Геракла.
[Закрыть] . Сам же герой был весел и рассказывал удивительные истории из своей жизни. Их хватало как раз до того времени, когда кормчий указал на скалу и высившуюся над нею грозную крепость:
– Дворец Диомеда!
Сойдя на берег, Геракл и его спутники двинулись в глубь страны протоптанной дорогой и вскоре услышали громкое ржание. Распахнув ворота, Геракл ворвался в стойло и увидел коней невиданной мощи и красоты. Они крутили головами и рыли копытами землю. Из раскрытых пастей вылетала кровавая пена. В глазах светилась жадная ярость, ибо каждый человек был для них лакомством.
Подняв кулак, Геракл опустил его на голову первого животного и, когда конь закачался, набросил на шею узду, протянутую Абдером. Так были взнузданы все кони, и Геракл погнал их к морю.
И тут на героя напал Диомед со своими фракийцами. Передав коней Абдеру, Геракл вступил в бой. При виде человека, скармливавшего людей лошадям, силы героя удесятерились, и он легко справился с дюжиной неприятелей. Шагая по горам трупов, Геракл добрался до Диомеда и сразил его палицей.
Гордый победой, спустился герой к морю и увидел разбежавшихся по лугу коней. По кровавому пятну он понял, что Абдер не справился с бешеными животными и они его растерзали. Взъярилось сердце Геракла, и он едва не перебил коней-людоедов. Но, вспомнив о задании Эврисфея, поймал их и отвел на корабль в загороженное место. После этого герой насыпал на месте гибели Абдера высокий холм, а рядом с ним основал город, названный Абдерой.
Кони Диомеда были доставлены в Микены, где Эврисфей приказал их отпустить. С громким ржанием бросились животные в лес и были растерзаны дикими зверями.
Пояс Ипполиты
Под Фемискирою, сожженною дотла,
Дрожавшей целый день от грохота сражений,
Полночный Фермодонт уносит в царство теней
Повозки, трупы, медь, что смерть в него смела.
Как груды скошенных гигантских белых лилий,
Далеко берега сраженные покрыли,
И только бьется конь и, приподнявшись, ржет;
И увидал Эвксин, в лучах зари туманной,
По обе стороны окровавленных вод,
Бег белых жеребцов, покрытых кровью бранной.
Жозе-Мариа де Эредиа (пер. Е. Малкиной)
Долго решал Эврисфей, какое еще дать поручение Гераклу. И что можно было придумать после того, как сын Алкмены привел бешеных коней Диомеда? Перебирая в уме все народы, Эврисфей вспомнил, что Геракл не сталкивался еще с воинственным племенем, состоящим из одних женщин, – с амазонками [252]252
Впервые об амазонках упоминает Гомер, поселивший их в Ликии и полагавший, что один из холмов в Троаде – могила амазонки Мирины. В примыкавшей к «Илиаде» киклической поэме «Эфиопиде» царю Трои Приаму приходит на помощь амазонка Пентефлея, которую убивает и оплакивает Ахилл. Царство амазонок первоначально локализовалось на северо-востоке Малой Азии, между будущими городами Синопой и Трапезундом. После освоения греками этого участка побережья амазонки были передвинуты в отдаленные земли скифов и сарматов, а также на побережье Каспийского моря. Кроме Геракла и Ахилла, с амазонками, согласно мифам, сражались Ясон и Тесей. Бои с ними Геракла, проникнувшего в земли амазонок, излюбленный мотив греческой керамики начиная с середины VI в. до н. э., живописи и скульптуры V-IV вв. до н. э. (рельефы Парфенона, метопы Тесейона в Афинах, храма Зевса в Олимпии, Геры в Селинунте, Галикарнасского мавзолея). Популярность этого подвига связана с основанием эгийцами и беотийцами в этом районе Гераклеи в 560 г. до н. э. и интересом к Понту Эвксинскому Афин времени Перикла.
[Закрыть] . Никто не мог победить этих храбрых дев, а сами они совершали набеги на ближних и дальних соседей и одерживали над ними победы. Что же поручить Гераклу принести из страны амазонок?
Эврисфей, наверное, сам бы не догадался, если бы не появилась его дочь Адмета [253]253
Адмета, дочь Эврисфея, правнучка Персея, – жрица храма Геры в Аргосе, героиня Самоса. Павсаний приписал ей перенесение культа Геры из Аргоса на Самос.
[Закрыть] .
– Отец! – произнесла она плаксиво. – Что мне делать? Сломалась золотая пряжка моего пояса. Это такая тонкая работа, что никто в Микенах не берется ее выполнить.
Эврисфей хлопнул себя ладонью по лбу.
– Пояс! Как я сразу не догадался! Пояс Ипполиты!
– Зачем мне пояс этой дикарки! – возмутилась девушка.
– И мне он не нужен! – признался царь. – Но его будет очень трудно добыть. Пояс подарил царице амазонок сам Арес. И если Геракл захочет его отобрать, ему придется иметь дело не только с амазонками, но и с богом войны.
Радостно потирая руки, Эврисфей послал за Гераклом.
– Принеси мне пояс царицы амазонок Ипполиты! – приказал царь. – И без него не возвращайся!
В тот же день Геракл вместе с несколькими друзьями сел на корабль, плывущий против Борея. Выйдя в Понт Эвксинский, кормчий повернул направо, и судно поплыло вдоль неведомого Гераклу берега. Все на корабле знали, где находится побережье, занятое амазонками. Проведав о том, что Геракл намерен там высадиться, они стали его в один голос отговаривать от этой мысли, уверяя, что безопаснее войти в клетку с голодными тиграми, чем встретиться с амазонками. Но рассказы бывалых людей никогда не пугали Геракла. Ему было известно, что людям свойственно преувеличивать опасности, чтобы оправдывать собственную трусость или бессилие. Кроме того, зная, что будет иметь дело с женщинами, он не верил, будто они могут быть такими же свирепыми, как немейский лев или лернейская гидра.
С удивлением наблюдали мореходы и спутники, оставшиеся на корабле, что амазонки, вместо того чтобы наброситься на Геракла, окружили его мирной толпой. Некоторые с дикарской непосредственностью ощупывали мускулы его рук и ног. Если бы на таком расстоянии можно было уловить слова, на корабле услышали бы возглас одной из дев:
– Смотрите! Смотрите! Под кожей у него медь!
– Да, он не похож на изнеженного мужчину, – добавила другая амазонка.
В окружении амазонок Геракл удалился в глубь страны, и обо всем, что произошло позднее, люди узнали со слов самого героя, не имевшего свойственной путешественникам и охотникам привычки превращать муху в слона.
А произошло, по словам Геракла, следующее. Когда он и амазонки зашли за изгиб мыса, послышался конский топот, и показалась полуобнаженная наездница с золотой тиарой на голове и поясом, змеившимся вокруг талии. Поняв, что это Ипполита, Геракл так и впился взглядом в пряжку пояса.
Остановившись на скаку, царица амазонок первая приветствовала гостя.
– Молва о твоих деяниях, Геракл, – сказала она, – наполнила ойкумену. Куда же ты держишь путь теперь? Кого ты еще не покорил?
– Мне стыдно смотреть тебе в глаза, – ответил Геракл, опуская взгляд. – Мне было бы легче вступить в схватку с кем угодно, чем рассказывать, что заставило меня посетить твою страну.
– Я догадываюсь! – перебила Ипполита.
– Как! – воскликнул Геракл. – Ты, кроме красоты, обладаешь еще пророческим даром!
– Нет! Но по твоему взгляду я поняла, что тебе понравился мой пояс. И так как мы, амазонки, живем рядом с колхами и другими народами Кавказа, то восприняли их обычай дарить гостю все, что ему по душе! Можешь считать этот пояс своим.
Геракл уже протянул руку, чтобы взять дар царицы амазонок, как вдруг одна из них, – конечно же это была Гера, принявшая облик амазонки, – закричала:
– Не верь ему, Ипполита! Он хочет захватить вместе с поясом и тебя, увезти на чужбину и сделать рабыней.
Посмотри! Корабль, который его привез, еще стоит.
И сразу же амазонки, придя в неистовство, вытащили луки и стрелы. Скрепя сердце взялся Геракл за свою палицу и стал разить воинственных дев. Ипполита пала одной из первых.
Передача Гераклу пояса Ипполиты. Здесь Геракл изображен в образе юноши, который, сидя на скале, смотрит на подносимый ему амазонкой пояс
Наклонившись, Геракл снял с окровавленного тела девы пояс. Губы его шептали: «Будь ты проклят, Эврисфей! Ты заставил меня сражаться с женщинами».
Проплывая на обратном пути около берегов Троады, Геракл увидел девушку, предназначенную для съедения морским чудовищем. Это была дочь царя Трои Лаомедонта. Геракл обещал спасти ее, потребовав за это божественных коней, подаренных Лаомедонту самим Зевсом в возмещение за кражу Ганимеда. Герой и царь ударили по рукам. С огромным трудом Геракл одолел чудовище, прыгнув ему в глотку и вспоров печень. Но когда он выбрался на свет, обожженный, с опаленными волосами, и освободил девушку из цепей, Лаомедонт наотрез отказался от своего обещания. Разрушив Трою, герой поспешил к берегам Арголиды, чтобы вручить Эврисфею пояс Ипполиты.
Коровы Гериона
И царство Диомеда, и земля амазонок, размышлял между тем Эврисфей, слишком близки к Аргосу. Поэтому кони смогли выдержать путь морем, а доставка пояса вообще не вызвала трудностей. А что, если послать Геракла подальше – чтобы понадобилось плыть морем месяц, а то и больше? И вспомнил Эврисфей, что где-то близ берегов Океана имеется остров Эрифия, на зеленых лугах которого, если верить песням аэдов, пасутся обдуваемые мягким западным ветром стада гиганта Гериона. «Пусть, – злорадно подумал Эврисфей, – Геракл отыщет этот остров, пусть отнимет у великана его стадо, пусть доставит его в Арголиду».
Когда же явился Геракл, за которым были посланы слуги, Эврисфей выдавил из себя всего три слова:
– Приведи коров Гериона! [254]254
Герион считался сыном Хрисаора и Каллирои, братом Ехидны и локализовался на о. Эрифии, где паслись его коровы, охраняемые пастухом Эвритом и псом Орфом. Гериону была посвящена драма сицилийского поэта Стесихора, о нем много писали греческие и римские поэты, мифографы, историки.
[Закрыть]
Далек был путь к Океану по берегу Ливии, куда Геракл добрался на корабле. Но, по крайней мере, не надо было спрашивать дорогу. Ее каждодневно показывала солнечная колесница Гелиоса. И было достаточно не терять из виду места, где она опускается в Океан. Никто не пытался преградить Гераклу путь к его цели, кроме сына Земли великана Антея [255]255
Антей – сын Посейдона и Геи, локализуемый на крайнем западе Ливии. Женой его считалась Тинге, также убитая Гераклом. Ее имя получил город Мавретании Тингис (совр. Танжер).
[Закрыть] . Он был непобедим, пока прикасался ступнями к плодоносящему телу своей матери. Геракл поднял Антея в воздух и задушил.
Бросив великана гнить на его земле, Геракл побрел берегом, изобиловавшим дикими животными и змеями. Истребив многих из них, он сделал возможным занятие в этих местах земледелием, разведение винограда, маслин, плодовых деревьев.
Достигнув места, где Ливия, сходясь с Европой, образовывала узкий пролив, Геракл водрузил на обоих его берегах по гигантскому столпу, то ли для того, чтобы порадовать Гелиоса, завершающего свой дневной труд, то ли чтобы оставить о себе память в веках. И действительно, даже после того, как столпы обрушились в устье Океана под собственной ли тяжестью или от коварства Геры, место, где они стояли, продолжало называться Столпами Геракла.
Гелиос, благодарный Гераклу за оказанный почет, помог ему переправиться на остров Эрифию, которого еще не касалась нога смертного. На широком лугу Геракл увидел тучных коров, охраняемых Орфом, огромным двухголовым псом.
При приближении Геракла пес злобно залаял и кинулся на героя. Пришлось уложить зверя палицей. Лай разбудил великана-пастуха, дремавшего на берегу. Схватка была недолгой, и Геракл погнал коров к месту, где стоял наготове золотой челн Гелиоса. При посадке коровы замычали, да так громко, что проснулся Герион и предстал перед героем во всем своем устрашающем облике. Был он огромного роста, с тремя туловищами, тремя головами и шестью ногами. Он бросил в Геракла сразу три копья, но промахнулся. Герой послал не дающую промаха стрелу и пронзил ею глаз одной из голов Гериона. Взвыл великан от боли и кинулся на Геракла, бешено размахивая руками.
Не совладать бы Гераклу с Герионом, если бы не помощь Афины Паллады. Богиня укрепила его силы, и он несколькими ударами палицы уложил чудовище наповал.
Перевозя коров Гериона через бурные воды Океана, Геракл оказался в Иберии, на южной оконечности Европы. Отпустив коров пастись, он впервые за долгое время прилег на землю, положив голову на палицу, свою бессменную подругу.
Пробудившись от первых лучей Гелиоса, успевшего обернуться за ночь, Геракл не мешкая погнал стадо. Эврисфей, ослепленный злобой, не подумал, что кроме моря есть в Арголиду долгий, но вполне пригодный путь сушей – по побережью Иберии, Лигурии, Галлии, Тиррении [256]256
Тиррения – часть Италии к югу от земель лигуров, заселенная тирренами (этрусками).
[Закрыть] . Тогда еще по берегам этих земель не было греческих колоний. На их местах жили малознакомые ахейцам и другим древним обитателям Балканского полуострова народы с чуждо звучащими именами – иберы, лигуры (греч. «лигустины»), кельты, латиняне. Только ойнотры и сикулы были знакомы ахейцам, так как с этими варварами они торговали, и нередко в Аргосе и Микенах можно было встретить рабыню, называвшую себя сикулкой.
В Лигурии на стадо коров напали два разбойника, сыновья Посейдона Алебион и Деркин. Геракл их убил. На том месте, где через пятьсот лет возникнет город Рим, Гераклу пришлось сразиться с разбойником Каком, который похитил одну из коров Гериона [257]257
В мифологической традиции, восходящей к этрускам, Как – не разбойник, а союзник царя Фригии Марсия, приглашенного в Италию этрусским царем Тархоном. На этрусских памятниках Как изображается музыкантом и пророком.
[Закрыть] . Позднее здесь, на берегу Тибра, был воздвигнут алтарь: богу Гераклу приносились жертвы.
На юге полуострова из стада вырвалась одна корова и, переплыв узкий пролив, оказалась на острове Тринакрии [258]258
Тринакрия (у Гомера – Тринакия) – древнее название Сицилии (греч. Сикелии), названной так по переселившемуся туда около XIII в. до н. э. племени сикулов (греч. сикелов).
[Закрыть] . Пришлось последовать за беглянкой. Корову увел местный царь Эрикс, вызвавший героя на бой. Сжал Геракл Эрикса в своих объятиях, и тот испустил дух. Здесь же Геракл сразился и с другими местными силачами и всех их одолел [259]259
Согласно преданию, перед боем Геракл выставил в качестве залога стадо, Эрикс – свои земли. Но Геракл не стал их брать, сказав, что пока в них не нуждается, а оставляет потомкам, если они когда-нибудь им потребуются. Эта деталь мифа призвана подчеркнуть законность захвата территории дорийскими колонистами, возвращающими принадлежащее им по праву наследство Геракла.
[Закрыть] .
Вернувшись в Тиррению вместе с четвероногой беглянкой, Геракл ввел ее в стадо и продолжил путь, огибая Ионийское море. Когда было недалеко до Фракии, Гера напоследок наслала на коров безумие, и они разбежались во все стороны. Если раньше герой отыскивал одну корову, то теперь приходилось догонять каждую. Большая часть животных оказалась во Фракии, недалеко от тех мест, где Геракл имел дело с конями-людоедами.
Переловив и усмирив беглянок, Геракл провел их через весь полуостров в Арголиду.
Эврисфей, принимая коров, сделал вид, что радуется им. Вскоре он принес животных в жертву волоокой Гере, надеясь с ее помощью доконать этого на редкость живучего человека.
