Текст книги "Великие русские полководцы и флотоводцы. Истории о верности, о подвигах, о славе..."

Автор книги: Александр Ермаков

Соавторы: Владимир Красунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Великий визирь встал на пути отступавших с Кораном в руках и заклинал остановиться, затем в беглецов стали бить из пушек, взорвали мост через Рымник. Но все было напрасно. Армии визиря больше не существовало. Победителям достались 100 знамен, 85 орудий, тысячи повозок с продовольствием и имуществом, верблюды, буйволы, мулы и т. д. Потери русских и австрийцев составили 650 человек. Суворов был награжден орденом св. Георгия 1-й степени и титулом графа Рымникского.

Победа на Рымнике была столь значительна, что ничто больше не препятствовало союзникам перейти Дунай и закончить войну походом на Балканы. Турецкой армии фактически не существовало. Однако Потемкин ограничился тем, что очистил земли до левого берега Дуная и взял 3 ноября 1789 года Бендеры.

Русская армия осталась зимовать на левом берегу реки. Турки обрели возможность собрать новые силы. Мало того, в феврале 1790 года умер Иосиф II. Новый император Австрии, Леопольд, получил ультиматум от Пруссии и Англии – разорвать союз с Россией, завершить войну с Турцией. 200-тысячная прусская армия, угрожая вторжением, подошла к австрийской границе. В этих условиях Австрия заключила сепаратный мир.

Г. А. Потемкин намеревался в 1790 году взять ряд турецких крепостей на Дунае, в том числе Измаил – неприступную твердыню, как считали в Европе. Русский флот перекрыл подступы к Дунаю, и турецкие корабли не осмелились здесь показываться. Дунайские крепости турок, лишившись поддержки с моря, несмотря на стойкость гарнизонов, капитулировали одна за другой. Но оставался у турок Измаил – крепость «без слабых мест», как говорил Суворов. Осадившие крепость русские генералы действовали неудачно и решили снять осаду.

Тогда Потемкин, придававший взятию Измаила особое значение, дабы склонить Турцию к миру, поручил Суворову принять начальство над войсками, осаждавшими Измаил, и самому решить на месте, снять ли осаду или продолжить ее. Суворов обрадовался новому назначению, ведь целый год прошел у него в бездействии. При этом он ясно осознавал, что ему предстоит выполнить дело труднейшее, почти невозможное.

Захватив свои любимые Фанагорийский и Апшеронский полки, генерал поспешил к Измаилу. Шесть дней длилась подготовка к штурму. 11 декабря 1790 года в 5 часов 30 минут утра начался штурм. Всего два с половиной часа ушло на то, чтобы штурмующие оказались в неприступном Измаиле. Однако это еще не была победа. Яростные, смертельные схватки начались в городе. Каждый дом являл собой маленькую крепость, турки, не надеясь на пощаду, сражались до последней возможности. Но и храбрость русских войск была необычайной, дошедшей как бы до совершенного отрицания чувства самосохранения.

Неприступный Измаил пал. Турки пришли в ужас, вся Европа была изумлена и поражена. Россия славила своего героя-победителя. Суворов лично отправился к главнокомандующему Потемкину с докладом. Оба горели нетерпением встретиться. Генерал влетел к фельдмаршалу, и они обнялись.

– Чем я могу наградить ваши заслуги, граф Александр Васильевич?

– Ничем, князь. Я не купец и не торговаться приехал. Кроме Бога и государыни, никто меня наградить не может.

Потемкин побледнел. Оба молча прошлись по комнате несколько раз, раскланялись и разошлись.

Турецкая война была блестяще завершена. Потемкина осыпали почестями, милостями и наградами. В награду же Суворову была выбита памятная медаль и пожалован чин подполковника Преображенского полка. Хотя сама императрица являлась в знаменитом полку полковником, все это было изощренным оскорблением.

Далее Суворов побывал в Финляндии, на юге, жил в деревне. Бездеятельность его томила, он скучал, капризничал, писал знакомым жалобы на свою долю, просился у императрицы в иноземные войска. В это время началась третья польская война. Заслуженного генерала обошли назначением. Это его обидело. Война же шла вяло и малоуспешно для русских. Суворов высмеивал действия командования, говорил о том, что окончил бы войну в 40 дней. В 1794 году Екатерина II решила направить его против повстанцев. Она сказала приближенным:

– Я посылаю в Польшу две армии – одну армию, а другую Суворова.

С небольшим отрядом генерал прошел с Днестра на Буг, сделав 560 верст за 20 дней. По дороге он подчинил себе еще несколько русских отрядов. С этими силами 5 сентября 1794 года Суворов разбил под Крупчицами корпус Сераковского и отбросил его к Бресту. 7 сентября генерал форсировал Буг и через день стремительной атакой уничтожил корпус противника полностью. У Суворова было 8 тысяч человек с 14 орудиями, у Сераковского – 13 тысяч при 28 орудиях.

Овладев Брестом, Суворов стал ожидать прибытия дополнительных войск. Он не любил безделья и потому на досуге занялся обучением солдат. Следует сказать, что война в Польше отличалась большим своеобразием. В русских полках было довольно много поляков, которые передавали своим сведения о намерениях и планах командования. Суворов действовал, как всегда, оригинально. Среди ночи он вскакивал с постели, выбегал на двор, обливался холодной водой, а затем хлопал в ладоши и кричал петухом. Это означало, что нужно вставать и готовиться к походу. Такой прием избавлял генерала от приказов, о которых немедленно узнавали инсургенты.

Сразу понял всю опасность, грозившую Польше и судьбе восстания с появлением Суворова, главнокомандующий повстанческой армией Костюшко. Он не рискнул напасть на этого грозного противника, а решил нанести удар по дивизии генерала Ферзена, шедшей с Верхней Вислы на соединение с Суворовым. 28 сентября поляки потерпели поражение, а сам Костюшко попал в плен. Однако центром сопротивления повстанцев стала Прага – пригород Варшавы. Сюда были стянуты все основные силы инсургентов. Прага была сильной крепостью, устроенной по всем правилам военного искусства того времени, ее защищали люди, готовые положить жизнь за отечество.

Штурм был назначен в ночь с 23 на 24 октября, и в 9 часов утра Прага была уже взята. Кровопролитие было страшное. Поляки защищали свои жизни и отчизну, русские мстили за своих соотечественников, вырезанных в Варшаве повстанцами. Суворов своевременно заметил, что русские воины преследуют бегущих поляков по мосту через Вислу. Варшаве угрожала реальная опасность разгрома. Генерал приказал сжечь мост, и столица была спасена от огня, меча и разграбления.

С капитуляцией Варшавы 29 октября 1794 года польская война была закончена. Суворов выполнил свое обещание, завершив кампанию в 45 дней. Императрица Екатерина II прислала победителю два рескрипта, в одном из которых говорилось, что Суворов своими победами сам возвел себя в фельдмаршалы. Полководец получил фельдмаршальский жезл, бриллиантовый бант к шляпе и имение в 7000 душ. И здесь фельдмаршал не обошелся без причуд. Фельдмаршальский жезл, по его приказанию, отнесли в церковь для освящения. Сам он отправился туда в солдатской куртке без знаков отличия. Затем приказал расставить стулья и стал через них перескакивать, приговаривая после каждого прыжка.

– Репнина обошел, Салтыкова обошел, Прозоровского обошел…

Так назвал он всех генерал-аншефов, которые были старше его в производстве в этот чин. Получил Суворов награды от австрийского императора и прусского короля. Наконец, прибыл и самый лестный для него дар. 24 ноября 1794 года магистрат города Варшавы преподнес фельдмаршалу золотую табакерку с лаврами из бриллиантов. На середине крышки был изображен городской герб – плывущая Сирена, над нею надпись: «Варшава своему спасителю», а внизу другая надпись: «4 ноября 1794 года», день штурма Праги.

6 ноября 1796 года умерла Екатерина II. Воцарение Павла I привело к опале многих любимцев покойной императрицы. Военные преобразования царя, насаждение гатчинских порядков в армии встретили резкое сопротивление в военных кругах. Особенно сильно оно проявилось в ближайшем окружении А. В. Суворова. Он не ввел в действие новые уставы, не распустил своего штаба, по-прежнему сам увольнял офицеров в отпуска, посылал их курьерами. В ближайшем окружении фельдмаршала вынашивались планы государственного переворота. Подобные настроения распространялись и среди образовавшейся вокруг В. А. Зубова оппозиции офицеров. Полковник А. М. Каховский, служивший ранее в штабе Суворова, его любимец и в то же время человек, тесно связанный с братьями Зубовыми, обдумывал возможность мятежа. Его мысль состояла в том, чтобы в Новороссии, в военном округе, подчиненном фельдмаршалу, распространить среди солдат слухи о том, что Павел I собирается в России все переделать по прусскому образцу и намерен изменить православную веру. Полковник намеревался поднять дивизию Суворова, присоединить к ней другие полки, двинуть войска на столицу и свергнуть царя. Каховский не открыл своего плана Суворову, но зондировал его мнение на этот счет. Идеи заговорщиков, видимо, находили отклик в душе фельдмаршала, но затевать гражданскую войну он не хотел. «Молчи, молчи, – ответил он Каховскому, – не могу. Кровь сограждан».

Видимо, уже в начале 1797 года до Павла дошли какие-то сведения о замыслах, обсуждавшихся в окружении Суворова, открыто не подчинявшегося распоряжениям императора. 6 февраля 1797 года фельдмаршал был отставлен со службы. С 18 преданными ему офицерами, подавшими в отставку, он переехал в имение Кобринский Ключ. Здесь офицеры были арестованы, а сам Суворов под надзором переведен в другое свое имение, Кончанское. Почти одновременно с отставкой Суворова был выслан за границу П. А. Зубов, последний фаворит Екатерины II. Совпадение этих событий едва ли случайно. Дочь фельдмаршала была замужем за старшим из братьев, Н. А. Зубовым, и эта родственная связь в глазах царя казалась опасной.

Летом 1798 года в руки Павла попали сведения о «Смоленском заговоре» – антиправительственном кружке офицеров, имевших связи в Москве, Петербурге, Орле, Киеве и других городах. Следствие показало связь зубовского плана со смоленской конспирацией. Сгущались тучи и над головой А. В. Суворова, но в этот момент в Европе сложилась новая антифранцузская коалиция, в которую вошла и Россия. Австрия и Англия потребовали, чтобы во главе союзных войск был поставлен знаменитый полководец. Поэтому Павел подписал рескрипт о назначении фельдмаршала главнокомандующим армией, действовавшей в Италии.

Это вовсе не означало, что император «простил» Суворова. Ведь поставив его во главе войск, Павел не издал указа о зачислении фельдмаршала на действительную службу, в Итальянском походе полководец находился под постоянным надзором. Тем не менее, отпуская Суворова в Вену, император заявил: «Веди войну по-своему, как умеешь».

В Вене император Франц, двор и народ приняли Суворова с чрезвычайным почетом. Он был назначен австрийским фельдмаршалом и главнокомандующим австрийскими войсками. Однако, отдавая армию в ведение русского полководца, австрийский военный совет потребовал от него план войны. Суворов считал, что ведение войны зависит от обстоятельств, и представил военному министру чистый лист бумаги. Тогда гофкригсрат предложил фельдмаршалу свой собственный план очищения от французов Северной Италии до реки Адды. Суворов взял перо, зачеркнул его и написал: «Кампанию я начну с Адды…»

Перед выступлением фельдмаршал произвел смотр австрийским войскам.

Внешне он казался довольным:

– Хороший шаг, будет победа!

Но все-таки послал по полкам своих инструкторов-офицеров, чтобы ознакомить австрийцев с его приемами.

Вскоре Суворов дал им и урок дисциплины. Русские солдаты шли в поход стремительными маршами. Австрийцы же отставали, утомлялись и обижались, а однажды не выполнили приказа фельдмаршала.

На это Суворов дал генералу Меласу, объявившему себя больным, такой приказ:

– До моего сведения дошли жалобы на то, что пехота промочила ноги. Виною тому погода. Переход был сделан на службе могущественному монарху. За хорошей погодой гоняются женщины, щеголи да ленивцы. Большой говорун, который жалуется на службу, будет как эгоист отрешен от должности. У кого здоровье плохое, тот пусть и остается позади. Ни в какой армии нельзя терпеть таких, которые умничают, глазомер, быстрота, натиск – на сей раз довольно…

Суровое напоминание полководца австрийцам было весьма своевременным, ибо союзникам противостоял очень сильный противник – победоносные французские армии генералов Моро (Северная Италия) и Макдональда (Южная Италия).

4 апреля 1799 года Суворов прибыл в Виченцу, а 8-го открыл кампанию, двинувшись на армию Моро. План фельдмаршала заключался в том, чтобы разбить французские армии порознь и овладеть Северной Италией. Здесь он предполагал устроить базу для дальнейшего похода на Францию. 16 апреля на реке Адде Суворов атаковал армию Моро и нанес ей полное поражение. Французы (28 тысяч) потеряли 2500 убитыми и ранеными, 5000 пленными, 27 орудий. Урон русских и австрийцев – 2000 человек. Милан открыл ворота победителю. Разбитый Моро отступил в Пьемонт и занял сильные позиции, опираясь на крепости Верону и Алессандрию.

Суворов дал отдых своей армии в Милане. Полководец приветливо принял депутации горожан, был со всеми ласков и любезен. К обеденному столу он пригласил русских, австрийских и пленных французских генералов и был изысканно любезен с последними. Генералу Серюрье он вернул шпагу, и тот столь возгордился этим, что позволил себе критиковать действия победителя в битве. Суворов иронично заметил:

– Что делать, мы, русские, без правил и без тактики, – я еще из лучших…

5 мая 1799 года фельдмаршал двинулся на Турин – столицу Пьемонта и главный узел сообщений Северной Италии. Моро стал отступать на Геную, опасаясь вторичной встречи с Суворовым. 15 мая союзные войска вступили в Турин и Алессандрию. Вся Северная Италия была в течение месяца очищена от французов, сохранивших лишь Геную и Ривьеру.

Тем временем армия генерала Макдональда спешила на выручку армии Моро. У Макдональда было свыше 30 тысяч, Моро усилился до 25 тысяч солдат. Оба французских генерала должны были соединиться у Тортоны.

Суворов мог сосредоточить против них всего 34 тысячи солдат, главным образом русских (остальные войска союзников отвлечены были, по требованию венского двора, для более или менее бесполезных осад крепостей). Фельдмаршал решил разбить французских генералов порознь. В первую очередь он обрушился на армию молодого и энергичного Макдональда, перевалившую 31 мая через Апеннины.

4 июня Суворов выступил из Алессандрии навстречу Макдональду. Молниеносным маршем его чудо-богатыри прошли 85 верст за 36 часов и обрушились на противника, совершенно не ожидавшего такого стремительного подхода главных русских сил. В последовавшем четырехдневном ожесточенном бою (6–9 июня) на реке Треббии армия Макдональда была наголову разгромлена и бежала. Моро, устрашившись, отступил. За Треббией была взята Мантуя.

Император Павел даровал полководцу титул князя Италийского. Сардинский король, которому Суворов вернул престол, наградил его чином фельдмаршала сардинских войск и титулом потомственного принца и брата королевского.

Зато австрийский двор делал все, чтобы поставить русского полководца в невыносимые условия. У Вены были свои виды на Пьемонт. Поэтому военный совет стал задерживать поставку продовольствия, фуража, обмундирования и боеприпасов для русских войск, а австрийские генералы начали выказывать неповиновение главнокомандующему.

Суворов обратился даже в Петербург с просьбой об отозвании его из армии. Однако просьбы шли в Петербург, а полководец делал свое дело. 4 августа 1799 года он стремительно атаковал, разбил и рассеял у городка Нови французскую армию генерала Жубера. Обе стороны дрались одинаково доблестно, и победа досталась лучше управляемой – гению Суворова. От преследования пришлось отказаться, чтобы не погубить голодом солдат. Да и гофкригсрат задержал австрийские войска. Отношения между союзниками испортились окончательно. Было решено, что австрийцы останутся в Италии, а русские перейдут в Швейцарию.

28 августа русская армия выступила из Алессандрии, а 4 сентября была уже в Таверне, у подножия Альп. Суворову и его чудо-богатырям предстояло совершить немыслимое: осенью перейти высочайшие вершины Альп, одновременно сражаясь с превосходящими силами французов, занявших заранее выгодные позиции. При этом русские храбрецы были страшно утомлены, голодны и оборваны.

По представлению австрийцев, Суворов избрал кратчайший путь – на Беллинцону, Сен-Готард, долину Рейссы – к озеру Четырех кантонов. Однако неверные союзники утаили главное: вдоль озера дорог не было, и русская армия неизбежно попадала в тупик.

Фельдмаршал отдал приказ о выступлении. В авангарде шли дивизия Багратиона (8 батальонов, 6 горных пушек), далее главные силы Дерфельдена (14 батальонов, 11 орудий), в арьергарде – дивизия Розенберга (10 батальонов, 8 орудий). Всего у Суворова было 32 батальона и казаки (20 тысяч человек).

12 сентября армия вышла из Таверны, 13-го в бою у Сен-Готарда Суворов, разгромив французскую дивизию Лекурба, открыл себе дорогу в Альпы. 14 сентября у Чертова моста на глазах пораженных ужасом французов была форсирована бурная Рейсса. 15 сентября армия достигла озера Четырех кантонов, и здесь русский полководец увидел, что дальнейшее движение невозможно. Дорог не было, русские оказались в мышеловке.

Суворов узнал здесь о двух горных тропах. Выбора у него не оказалось. 16 сентября имел место труднейший двенадцатичасовой переход через Роштокский перевал. То под дождем проливным, то в метель двигались русские воины. Вместе с ними бодро ехал на казачьей лошади семидесятилетний полководец, одетый в ветхий плащ и легкую шляпу.

Бывали минуты, когда его солдаты приходили в отчаяние и начинали роптать. В эти минуты Суворов не сердился на них, но старался ободрить шутками, добрым отношением. Однажды, когда воины совсем выбились из сил, фельдмаршал въехал в их ряды и затянул песню:

– Что девушке сделалось? Что с красной случилось?

Солдаты захохотали и опять приободрились. 17 сентября армия собралась в Муттенской долине.

Положение русских войск казалось безнадежным: сухарей не оставалось, мяса почти не было, сапоги разорвались у многих, люди истощены до крайности. А впереди предстоял бой с армией Массены, разбившей при Цюрихе русский корпус Римского-Корсакова. Собранный Суворовым военный совет постановил: вместо Швица (там находился Массена) идти на Гларус и Кенталь. На арьергард Розенберга выпала задача – прикрыть отход армии от французов. Три дня – 18, 19, 20 сентября – вели неравный бой русские воины. 4 тысячи, затем 7 тысяч русских – оборванных, голодных, изнуренных – разгромили 15 тысяч солдат Французской республики. В руках одного из чудо-богатырей – генерала Махотина, схватившего было Массену, французский командующий оставил свой эполет.

Но и теперь предстоял последний подвиг для русских войск – перевалить за Роштокский хребет и закончить кампанию. 19 октября А. В. Суворов привел свою армию в Баварию. В строю после двухнедельного похода оставалось 15 тысяч человек (1600 было убито, разбилось и замерзло, 3500 ранено). Здесь он получил от Павла I повеление вести войска в Россию.

За изумительный подвиг Суворову был присвоен чин генералиссимуса. Вся Европа рукоплескала русскому полководцу, он был признан гением войны, ума, счастья и успеха. Однако русский император отнюдь не забывал о «конспирациях» великого полководца. По пути из Праги Суворов узнал, что торжественной встречи не будет и даже въехать в столицу днем ему запрещено. В дорожном возке, под покровом сумерек прибыл генералиссимус в Петербург. Ему запретили посещать Зимний дворец. Имя его исчезло со страниц газет. Напоследок отобрали любимых адъютантов.

Заболев еще в пути, Суворов слег и 6 мая 1800 года скончался. Но и после смерти его преследовала царская немилость. Хоронили полководца не как генералиссимуса, а по штату фельдмаршала. За исключением конногвардейцев, гвардию не нарядили на похороны под предлогом усталости после парада. Ни царь, ни двор на погребении не присутствовали. Но многотысячные толпы народа явились на проводы своего любимца. С искренней скорбью они проводили в могилу великого гения и героя.

Прошли годы, но имя генералиссимуса Суворова произносится россиянами с полным уважением и любовью. Он – истинный народный герой, военный гений, составляющий честь и славу России.

Федор Федорович Ушаков
(1744–1817)

Адмирал Ушаков смог совершить небывалое – атакой с моря взял сильнейшую крепость французов на острове Корфу. Великий Суворов откликнулся на этот подвиг вдохновенными словами:

– Ура! Русскому флоту! Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу хотя бы мичманом!

Парусный флот России к концу XVIII столетия достиг своего пика – обладал значительным количеством первоклассных кораблей, опытными капитанами и хорошо обученными моряками. Он вышел на просторы Атлантики и Тихого океана. Флот имел и выдающегося флотовождя – Федора Федоровича Ушакова.

Он родился в 1744 году в сельце Бурнаково Ярославской губернии. Отец, отставной офицер-преображенец, считал, что сын пойдет по его стопам. Однако мальчик мечтал о море, о кораблях и морской службе. 1761 год решил судьбу Ушакова. Он поступил в Морской шляхетный кадетский корпус.

Корпус был разделен на три класса, составлявших три роты. Кадеты «за высокие успехи в учебе» выпускались на флот в чине мичмана. Для перехода из класса в класс необходимо было пройти широкий и разнообразный курс наук. Достойные переходили из третьего класса во второй и из второго – в первый. В первом классе кадеты получали звание гардемарина («морского гвардейца» по-французски). Гардемарины проходили практику в море. В 1764 году гардемарин Ушаков совершил первое плавание на корабле «Св. Евстафий» по Финскому заливу.

Знания кадеты для того времени получали отменные. Математика и астрономия, кораблестроение и такелажное дело, иностранные языки (английский, французский, немецкий) и танцкласс, картография и «художества» и т. д. Преподавали эти дисциплины замечательные морские офицеры: Петр Чаплин, Григорий Спиридов, Харитон Лаптев, Иван Голенищев-Кутузов и др.

Федор Ушаков учился весьма прилежно. Он окончил корпус четвертым по набранным баллам, опередив сотню сверстников, и получил в 1766 году первый офицерский чин – мичмана.

Далее последовало назначение молодого офицера на пинк «Наргин» и переход вокруг Скандинавии в Архангельск и обратно. В первом заграничном плавании мичман обрел уверенность и опыт, почувствовал себя настоящим моряком.

1770 год стал рубежным в жизни Ушакова. Двадцатишестилетний лейтенант был назначен командиром прама – плоскодонного парусного судна, вооруженного пушками. Тихоходный, неповоротливый прам являлся, по сути, плавучей батареей, причем речной. Но это был первый корабль, которым молодой офицер самостоятельно командовал. Вместе с другими судами прам Ушакова охранял реку Дон. Шла первая русско-турецкая война, противник мог напасть на донские верфи, а они были единственными, откуда Азовско-Донская флотилия получала корабли.

Мелководность Дона и Азовского моря не позволяла строить корабли с большой осадкой, а задачи содействия войскам в Крыму требовали кораблей с достаточно сильным артиллерийским вооружением. Русские мастера создали специальные корабли, получившие наименование «новоизобретенных». Они имели осадку около 2,5 м и по своим тактико-техническим данным напоминали небольшие фрегаты. Одним из таких кораблей, носившим название «Модон», стал командовать Ф. Ушаков. Его корабль оказывался то в Таганроге, то в Балаклаве, то в Кафе, то в Керчи, участвуя в разведке, охране берегов, защите крепостей побережья от турецких десантов. Черное море стало для молодого командира морем познания морского ратного труда, первой боевой школой командования людьми и кораблями. В 1775 году Ушаков был переведен в Петербург и получил чин капитан-лейтенанта.

В 1776 году Федор Федорович стал командиром настоящего морского фрегата. Его «Св. Павел» сопровождал русские торговые суда в плаваниях по Средиземному морю. Около трех лет Ушаков бороздил средиземноморские просторы. Он много повидал за это время, многому научился, имя его упоминалось в Адмиралтейств-коллегии, среди влиятельных чиновников, в придворных кругах.

В 1780 году Ушакова назначили командиром императорской яхты «Штандарт». Командовать таким судном было легко и выгодно. В шторм и под выстрелами на яхте не плавали, а за прислуживание августейшей фамилии полагались ордена, чины, поместья с крепостными крестьянами. Однако боевой офицер недолго был на новой должности. Он добился возвращения на военный корабль. Это был 64-пушечный «Виктор», способный плавать и воевать в любых водах.

В течение двух лет «Виктор» под командованием Ф. Ушакова вместе с другими русскими кораблями эскадры адмирала Сухотина осуществлял «вооруженный нейтралитет», боролся с морским пиратством, обеспечивал свободу коммерческого мореплавания.

В 1783 году капитан второго ранга Ушаков с большим отрядом матросов отправился из Кронштадта в Херсон. Он получил назначение на юг, на Черноморский флот, командиром строящегося корабля № 4. Работы по строительству семи кораблей велись на пределе сил. А тут началась эпидемия чумы. Люди гибли во множестве. Пришлось прервать строительство судов и вывести матросские команды из города в степь. Только с наступлением холодов возобновились работы на верфи. В команде корабля № 4 благодаря стараниям и заботам Ушакова умерших было мало. За сбережение матросских жизней Федор Федорович был награжден орденом св. Владимира 4-й степени, произведен в чин капитана первого ранга. К двум радостям вскоре прибавилась третья – был спущен на воду 66-пушечный линейный корабль № 4, названный «Св. Павел».

В мае 1784 года Федора Федоровича назначили командиром этого линейного корабля, к осени «Св. Павел» прибыл в Севастополь. Морскую подготовку экипажа временно пришлось отложить, город и порт строились, и каждая пара рук была на счету. Команда корабля почти вся оказалась на берегу.

Зато весь 1776 год корабли молодого Черноморского флота провели в непрерывных учениях: экипажи учились выходить на ветер, ставить паруса, распознавать сигналы, метко стрелять. Ушаков сделал все, чтобы его корабль стал лучшим. Флот готовился к встрече императрицы и сопровождавших ее важных персон.

В 1787 году высокие гости воочию убедились: Черноморский флот существует, выучка экипажей кораблей достаточно высока. Екатерина II, весьма довольная произведенным на иностранцев впечатлением, щедро наградила флотских начальников. Федор Федорович Ушаков, фактически руководивший боевой подготовкой всего флота, был произведен в капитаны бригадирского ранга.

Присоединение Крыма к России и создание русского флота на Черном море привели к новому обострению отношений с Турцией. Подстрекаемая Англией и Францией, Высокая Порта 13 августа 1787 года объявила России войну и через месяц начала военные действия на море. Однако блокировать Днепровско-Бугский лиман и с помощью десанта овладеть крепостью Кинбурн турецкому флоту не удалось.

Тем временем командующий Севастопольской эскадрой контр-адмирал граф Войнович вел корабли (3 линейных корабля и 7 фрегатов) к Варне. Перед ним была поставлена задача истребить главные силы капудан-паши, а затем двинуться к Очакову и, действуя совместно с Херсонской эскадрой, добить турецкую эскадру в лимане. План был хорош, но Войнович действовал не лучшим образом. Русская эскадра встала у мыса Калиакрия в дрейф. А далее начался жестокий шторм, разметавший корабли на большом пространстве. Фрегат «Крым» затонул со всем экипажем. «Марию Магдалину» ветром и течением отнесло к Стамбулу, где ее пленили турки. В тяжелейшем положении оказался «Св. Павел», которым командовал Ушаков. Корабль лишился двух мачт, все паруса и такелаж были изорваны. Превратившись в беспомощную игрушку волн и ветра, он оказался у берегов Абхазии.

Ушаков и его моряки сделали почти невозможное: с маленьким парусом на оставшейся мачте судно пришло в Севастополь. Сюда же собралась вся эскадра, за исключением двух кораблей. Но из участия в боевых действиях она выбыла на год с лишним. Предстоял долгий ремонт кораблей. Русский Черноморский флот получил суровый урок.

Лишь 18 июня 1788 года Севастопольская эскадра в составе 2 линейных кораблей, 10 фрегатов и 24 мелких вооруженных судов двинулась в направлении Очакова. Бригадир Ф. Ушаков командовал авангардом – передовым отрядом эскадры. В районе острова Фидониси (теперь о. Змеиный), против устья Дуная, обнаружился турецкий флот. У турок было 17 линейных кораблей, 8 фрегатов и 24 других корабля. Силы были явно неравные. Войнович пал духом и послал Ушакову распоряжение:

– Если подойдет к тебе капудан-паша, сожги, батюшка, проклятого.

Всем кораблям приказано было следовать за авангардом. Так Ушаков оказался командиром всей эскадры.

Капудан – паша Гасан и его английские советники не сомневались в своей победе. Он даже решил не вводить в бой малые корабли. Большие турецкие корабли построились в линию и двинулись на русскую эскадру. Ушаков внимательно следил за действиями противника и утром 3 июля он решительно повел свой отряд на сближение с турецкими судами. Гасан направил три линейных корабля против «Св. Павла», два других и свой флагманский он устремил на два русских фрегата. Турки открыли ураганную пальбу.

Капитаны русских кораблей выполняли приказ бригадира и открыли огонь лишь на дистанции картечного выстрела. И сразу же ясно стало, что Ушаков недаром обучал своих моряков и артиллеристов: они творили чудеса, держа скорость и прицельно поражая ядрами флагманский корабль турок. Капудан-паша вынужден был бежать, еще раньше это сделали другие турецкие корабли. Победа была полная, особенно прекрасная тем, что одержана не числом, а умением.

За отличное руководство кораблями в этом бою Федор Федорович Ушаков был награжден орденом св. Владимира 3-й степени, а через некоторое время за храбрость и мужество в том сражении – орденом св. Георгия 4-й степени.

В марте 1790 года контр-адмирал Ф. Ф. Ушаков возглавил Черноморский флот. Вступив в командование, он энергично принялся готовить флот к активным наступательным действиям. Адмирал разработал и применил на практике глубоко продуманную систему боевой подготовки личного состава, и прежде всего командиров кораблей и комендоров, которых рассматривал в качестве главного звена, обеспечивавшего успех в бою.

Сложились в основном и положения новой тактики морского боя, которые Ушаков с успехом применял в дальнейших боях. Адмирал отказался от обязательного обычая занимать место в линии баталии строго по номерам. Затем впервые в морской военной практике он выделил фрегаты в резервный отряд. Одним из основных принципов его военных действий было – знать, где находится противник, в каком количестве, каковы его намерения. Собрав эти сведения, проанализировав их (ибо нередко это были противоречивые известия), Ушаков к началу операции знал больше о противнике, чем тот о нем.