Текст книги "Второе открытие Америки"

Автор книги: Александр Гумбольдт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава III

Горы, отделяющие долины Арагуа от каракасских Llanos. – Вилья-де-Кура. – Парапара. – Llanos, или степи. – Калабосо.

Горная цепь, которая окаймляет озеро Такаригуа с юга, образует, так сказать, северный берег большой котловины каракасских Llanos, или саванн. Чтобы спуститься из долин Арагуа в эти саванны, надо пересечь горы Гуигуэ и Тукутунемо. Из населенной, украшенной трудом человека страны вы вступаете в обширную пустыню. Привыкший к виду скал и тенистых долин, путешественник с удивлением смотрит на эти саванны без единого дерева, на огромные равнины, словно поднимающиеся к самому горизонту.

Чтобы нарисовать картину Llanos, или области пастбищ, я кратко опишу проделанный нами путь от Нуэва-Валенсии, через Вилья-де-Кура и Сан-Хуан, до деревушки Ортис, расположенной на границе степей. 6 марта до восхода солнца мы покинули долины Арагуа.

Мы шли по прекрасно возделанной равнине вдоль юго-западной части озера Валенсия, пересекая местность, выступившую из воды после того, как озеро отступило. Мы не переставая восхищались плодородием почвы, на которой росли бутылочные тыквы, арбузы и бананы. Отдаленные крики обезьян-ревунов возвестили восход солнца.

Приблизившись к группе деревьев, возвышавшихся среди равнины, между прежними островками Дон-Педро и Негра, мы увидели большие стаи обезьян Araguato: как бы торжественной процессией они очень медленно перебирались с одного дерева на другое. Самца сопровождало множество самок; некоторые из них несли на плечах детенышей.

Натуралисты часто описывали обезьян-ревунов, живущих сообществами в различных частях Америки и повсюду обладающих сходными нравами, хотя они подчас и принадлежат к различным видам. Мы восхищались однообразием движений обезьян Araguato[61]61
  Simia ursina.


[Закрыть].

Везде, где ветви соседних деревьев не соприкасаются, самец-вожак повисает на цепкой мозолистой части хвоста. Затем он раскачивается всем туловищем до тех пор, пока при одном из взлетов ему не удается достигнуть ближайшей ветки. Вся вереница на том же самом месте проделывает тот же маневр.

Вряд ли необходимо отметить здесь, насколько сомнительно утверждение Ульоа и множества других образованных путешественников о том, что Marimondes[62]62
  Simia Belzebuth.


[Закрыть], Araguato и другие обезьяны, обладающие цепким хвостом, устраивают нечто вроде цепи, чтобы перебраться на противоположный берег реки.

За пять лет мы имели случай наблюдать тысячи этих животных; и именно поэтому мы не придавали веры рассказам, возможно придуманным самими европейцами, хотя индейцы из миссий повторяют их, выдавая за сведения, полученные от предков. Человек, стоящий на самой низкой ступени цивилизации, наслаждается изумлением, которое он вызывает, рассказывая о чудесах своей страны.

Он утверждает, будто видел то, что, по его предположению, могли бы видеть другие. Всякий дикарь – охотник; а рассказы охотника тем фантастичнее, чем большим умом наделены животные, хитростью которых он перед нами похваляется. Таково происхождение легенд, распространенных в обоих полушариях о лисицах, обезьянах, воронах и кондоре Анд.

Araguato упрекают в том, что они покидают своих детенышей, чтобы облегчить себе бегство, когда их преследуют индейцы-охотники. Рассказывают, будто видели, как матери отрывали детеныша от своих плеч и сбрасывали вниз с дерева. Я склонен думать, что чисто случайный поступок был принят за преднамеренный.

Индейцы питают ненависть или предубеждение к некоторым породам обезьян; они любят Viuditas, Titis и вообще всех мелких сагуинов, между тем как Araguato из-за их печального вида и монотонного рева они терпеть не могут и клевещут на них. Размышляя о причинах, облегчающих ночью распространение звука по воздуху, я счел необходимым точно определить расстояние, на котором – особенно в сырую и бурную погоду – слышен рев стаи Araguato.

Я убедился, что его можно различить за 800 туазов. Обезьяны, обладающие четырьмя руками, не способны совершать путешествия в Llanos; и когда вы находитесь среди обширных равнин, поросших травой, вам легко заметить изолированную группу деревьев, откуда доносится шум и где живут обезьяны-ревуны.

Направляясь к этой группе деревьев или удаляясь от нее, вы измеряете максимальное расстояние, на котором слышен рев. По ночам, особенно в пасмурную, очень теплую и сырую погоду, эти расстояния, по моим наблюдениям, иногда бывали на одну треть больше.

Индейцы утверждают, будто в то время, когда Araguato оглашают лес своим ревом, всегда находится один, «который поет как запевала». Это наблюдение довольно точно. Обычно, и притом долгое время, вы слышите одинокий, более сильный голос, затем сменяющийся другим голосом иного тембра. Тот же инстинкт подражания подчас наблюдается у нас среди лягушек и среди почти всех животных, живущих сообществом и поющих вместе.

Больше того, миссионеры уверяют, что в тех случаях, когда какая-нибудь самка Araguato собирается рожать, хор прекращает рев до появления на свет детеныша. Мне самому не удалось проверить правильность этого утверждения, но я не считаю его вовсе лишенным основания. Я наблюдал, что рев прекращался на несколько минут, когда какой-нибудь необычный звук, например стон раненого Araguato, привлекал внимание стаи.

Наши проводники самым серьезным образом уверяли нас, что «для излечения астмы достаточно напиться из костного барабана подъязычной кости Araguato. Так как у этого животного голос необычайно большой, то его гортань обязательно должна придать налитой в нее воде способность исцелять легочные болезни». Такова народная физика, иногда напоминающая физику древних.

Ночь мы провели в деревне Гуигуэ; по наблюдениям над Канопусом я установил, что ее широта равняется 10°4'11''. Эта деревня, окруженная богатейшими плантациями, отстоит всего в тысяче туазов от озера Такаригуа.

Мы ночевали у старого сержанта родом из Мурсии, человека с очень оригинальным характером. Чтобы доказать нам, что он учился у иезуитов, он рассказал нам по-латыни историю сотворения мира. Ему были известны имена Августа, Тиберия и Диоклетиана. Наслаждаясь мягкой прохладой ночи во дворе, окруженном изгородью из бананов, он интересовался всем, что некогда происходило при дворе римских императоров.

Наш хозяин настойчиво расспрашивал нас о средствах от подагры, которой он сильно страдал. «Я знаю, – говорил он, – что один самбо из Валенсии, знаменитый curioso[63]63
  Знахарь (исп.).


[Закрыть], может меня вылечить; но он хочет, чтобы ему оказывали уважение, какого нельзя питать к человеку с его цветом кожи, и я предпочитаю оставаться в своем теперешнем состоянии».

За Гуигуэ начинается подъем на горную цепь, которая тянется на юг от озера, к Гуасимо и Ла-Пальме. С вершины плато, возвышающегося на 320 туазов, мы увидели в последний раз долины Арагуа. Гнейс выходил на поверхность, и его пласты простирались в том же направлении и так же падали к северо-западу. Кварцевые жилы, пересекающие гнейс, золотоносны; так, одно из соседних ущелий носит название quebrada del oro.

К нашему удивлению, в стране, где разрабатывается всего лишь один медный рудник, на каждом шагу вы встречаете это пышное название – Золотое ущелье. Мы прошли пять лье до деревни Мария-Магдалена, а затем еще два лье до Вилья-де-Кура. Было воскресенье. Жители деревни Мария-Магдалена собрались перед церковью.

Нашим погонщикам мулов предложили задержаться и прослушать мессу. Мы решили остаться, но погонщики после долгих препирательств все же ушли. Должен добавить, что это был единственный спор, затеянный с нами по такого рода причине. В Европе составили себе весьма неправильное представление о нетерпимости и даже религиозном фанатизме испанских колонистов!

Сан-Луис-де-Кура, или, как обычно говорят, Вилья-де-Кура, стоит в чрезвычайно сухой долине, тянущейся с северо-запада на юго-восток и расположенной, согласно моим барометрическим измерениям, на высоте 266 туазов над уровнем океана. За исключением нескольких фруктовых деревьев, здесь нет почти никакой растительности.

Сухости плоскогорья еще больше способствует то обстоятельство, что некоторые реки (это довольно необычно в местности, сложенной первозданными породами) уходят в землю сквозь трещины. Река Лас-Минас, к северу от Вилья-де-Кура, исчезает в скале, снова выходит на поверхность и опять скрывается под землей, не достигнув озера Валенсия, по направлению к которому она течет. Кура напоминает скорее деревню, чем город.

Жителей в ней всего 4000; однако среди них мы встретили нескольких человек выдающегося ума. Мы остановились в доме, принадлежавшем семье, которая подверглась преследованиям правительства во время каракасской революции 1797 года. Один из сыновей промучился некоторое время в тюрьмах, а затем был отправлен в Гавану для заточения в крепость. Как обрадовалась мать, узнав, что по возвращении с Ориноко мы побываем в Гаване!

Она доверила мне пять пиастров – «все свои сбережения». Мне очень хотелось вернуть их ей, но я опасался оскорбить ее щепетильность, причинить горе матери, которой доставляет удовольствие подвергать себя лишениям. Вечером все городское общество собралось, чтобы полюбоваться в райке видами европейских столиц.

Нам показали Тюильрийский дворец и статую великого курфюрста в Берлине. Довольно странное ощущение испытываешь при виде в райке своего родного города, когда находишься от него за две тысячи лье!

Аптекарь, разорившийся из-за своей злосчастной страсти к разработке рудников, сопровождал нас при посещении Серро-де-Чакао, где имеются богатые месторождения золотоносных пиритов. Мы спустились дальше по южному склону прибрежной кордильеры, в которой равнины Арагуа образуют продольную долину.

Часть ночи 11 марта мы провели в деревне Сан-Хуан, замечательной горячими источниками и необычайной формой двух соседних гор, называемых Моррос-де-Сан-Хуан. Они образуют стройные остроконечные пики, поднимающиеся над скалистой стеной с очень широким основанием. Стена эта отвесная и похожа на Дьявольскую Стену, которая окружает часть горного массива Гарца.

Так как эти горы видны в Llanos очень издалека и поражают воображение жителей равнин, непривыкших даже к ничтожным неровностям почвы, то высоту пиков здесь сильно преувеличивают. Нам говорили, что они находятся среди степей, тогда как на самом деле они окаймляют степи с севера и расположены далеко за грядой холмов, носящих название Ла-Галера.

Если судить по углам превышения, взятым на расстоянии двух миль, то Моррос-де-Сан-Хуан возвышаются не больше чем на 156 туазов над деревней Сан-Хуан и на 350 туазов над уровнем Llanos. Горячие источники пробиваются у подножия гор, сложенных известняком переходной формации; подобно источникам Мариара, они насыщены сероводородом и образуют небольшое озерко, в котором температура воды при мне никогда не поднималась выше 31,3°.

В ночь с 9 на 10 марта с помощью очень удачных наблюдений над звездами я установил широту Вилья-де-Кура, равную 10°2'47''. Испанские офицеры, которые в 1755 году во время экспедиции для установления границ произвели астрономическую съемку на Ориноко, наблюдений в Куре, безусловно, не делали, так как на картах Каулина и Ла Крус Ольмедильи этот город показан на четверть градуса южнее.

Вилья-де-Кура славится в стране чудесами, творимыми статуей богоматери, известной под именем Nuestra Señora de los Valencianos. Статуя, найденная одним индейцем в овраге около середины восемнадцатого столетия, была предметом тяжбы между двумя городами – Кура и Сан-Себастьян-де-лос-Рейес.

Священники последнего города утверждали, что божья матерь впервые явилась на территории их прихода. Каракасский епископ, чтобы положить конец длительному скандальному спору, велел доставить статую в епископскую сокровищницу и хранил ее 30 лет под замком; только в 1802 году статую вернули жителям Куры.

Выкупавшись в речке Сан-Хуан с дном из базальтового Grünstein и с прохладной прозрачной водой, мы в два часа ночи пустились в дальнейший путь через Ортис и Парапару к Меса-де-Паха. Так как в то время дорога по Llanos кишела грабителями, то несколько путешественников присоединились к нам, чтобы составить нечто вроде каравана.

В течение 6–7 часов мы непрерывно спускались; мы двигались вдоль Серро-де-Флорес, около которой ответвляется дорога, ведущая в большую деревню Сан-Хосе-де-Тиснао. Путь в долины, из-за плохой дороги и голубого цвета сланцев носящие название Мальпассо и Пьедрас-Асулес[64]64
  Malpasso – по-испански «дурная тропа»; Piedras Azules – «голубые камни».


[Закрыть], идет мимо усадеб Луке и Хункалите.

Здешняя местность представляет собой древний берег большой котловины степей и чрезвычайно интересна для геолога. Там встречаются трапповые формации, которые, по-видимому, моложе диабазовых жил у города Каракас и, вероятно, относятся к горным породам вулканического происхождения.

Это не длинные узкие потоки, какие мы видим в одном из районов Оверни, а широкие покровы, отвердевшие излившиеся массы, имеющие вид настоящих пластов. Литоидные массы здесь, так сказать, покрывают древний берег внутреннего моря; все, что поддается разрушению, – расплавленные выбросы, пористые шлаки – было унесено водой.

Эти явления особенно заслуживают внимания вследствие тесной связи, какая наблюдается между фонолитами и миндалекаменными породами, которые, неизменно содержа пироксены и амфиболовый Grünstein, образуют пласты в переходном сланце. Чтобы лучше представить себе совокупность залегания этих пластов и их напластования, мы перечислим формации, предстающие взору в разрезе, проведенном с севера на юг.

Сначала, в Сьерра-де-Мариара, относящейся к северной ветви прибрежной кордильеры, мы находим крупнозернистый гранит; затем, в долинах Арагуа, на берегах озера и на расположенных на нем островах, а также в южной ветви прибрежного хребта, – гнейс и слюдяной сланец.

Последние две горные породы золотоносны в Кебрадо-дель-Оро близ Гуигуэ и между Вилья-де-Кура и Моррос-де-Сан-Хуан в горе Чакао. Золото содержится в пиритах, которые бывают то тонко рассеяны по всей массе гнейса и почти незаметны, то соединены в мелких кварцевых жилах. Большая часть потоков, пересекающих эти горы, несет крупинки золота.

Бедняки из Вилья-де-Кура и Сан-Хуана иногда зарабатывают промывкой песков до 30 пиастров в день; но чаще всего, несмотря на их прилежание, они за целую неделю не намывают золотых чешуек и на 2 пиастра. Поэтому лишь очень немногие занимаются столь неверным делом.

Тем не менее здесь, как и повсюду, где самородное золото и золотоносные пириты рассеяны в горной породе или в результате разрушения пород отлагаются в аллювиальных наносах, местные жители имеют самые преувеличенные представления о том, насколько их земли богаты драгоценным металлом. Однако результаты разработок, успех которых зависит не столько от обилия руды на больших площадях, сколько от ее скопления в определенном месте, не оправдали благоприятных предположений. Гора Чакао, окаймленная ущельем Тукутунемо, возвышается на 700 футов над деревней Сан-Хуан.

Она сложена гнейсом, который переходит, особенно в верхних пластах, в слюдяной сланец. Мы увидели на ней остатки древнего рудника, известного под названием Real de Santa Barbara. Работы велись в залежи рыхлого кварца с многогранными пустотами, пропитанного охристым железом и содержащего золотоносные пириты и мелкие чешуйки золота, которые были различимы, как уверяют, невооруженным глазом.

В гнейсе Серро-де-Чакао, по-видимому, имеется еще одно металлическое месторождение, смесь медных и серебряных руд. Это месторождение пытались разрабатывать мексиканские рудокопы, приглашенные интендантом Авало. Штольня, идущая к северо-востоку, имеет в длину всего 25 туазов.

Мы нашли в ней прекрасные образцы медной лазури с примесью барита и кварца; но мы не могли судить о том, содержит ли руда серебристый Fahlerz[65]65
  Блеклая руда, тетраэдрит (нем.).


[Закрыть] и образует ли она залежь или, как уверял аптекарь, служивший нам проводником, настоящие жилы. Несомненно одно: эта попытка разработки обошлась за два года в двенадцать с лишним тысяч пиастров. Разумеется, было бы благоразумнее возобновить разработку золотоносной залежи Real de Santa Barbara.

Зона гнейса, о которой мы только что говорили, имеет в прибрежной цепи, между морем и Вилья-де-Кура, 10 лье в ширину. На этом обширном пространстве встречается исключительно гнейс и слюдяной сланец, входящие здесь в одну формацию.

За Вилья-де-Кура и Серро-де-Чакао местность становится, с точки зрения геогноста, более разнообразной. От плоскогорья Кура до начала Llanos спуск тянется еще на 8 лье; и на этом южном склоне прибрежной цепи гнейс перекрывают четыре горные породы различных формаций.

К югу от Серро-де-Чакао, между ущельем Тукутунемо и Пьедрас-Неграс, гнейс скрывается под формацией змеевика, состав которого различен в перекрывающих друг друга пластах. Иногда он очень чистый, очень однородный, темно-оливкового цвета, с чешуйчатым изломом, переходящим в гладкий; иногда он бывает с прожилками, с примесью синеватого стеатита, с неровным изломом и содержит чешуйки слюды.

В этих двух разновидностях я не обнаружил ни гранатов, ни амфибола, ни диаллага. Дальше к югу – именно в этом направлении мы все время двигались здесь – змеевик становится более темного зеленого цвета; в нем можно различить полевой шпат и амфибол. Трудно сказать, переходит ли он в диабаз (Grünstein) или чередуется с ним. Несомненно лишь, что он содержит жилы медной руды.

У подножия горы Чакао из змеевика выбиваются два источника. Около деревни Сан-Хуан на поверхность выступает зернистый диабаз, принимающий черно-зеленый цвет. Полевой шпат, вкрапленный в нем, образует ясно выраженные кристаллы. Слюда встречается очень редко, кварца нет. Порода снаружи покрыта желтоватой коркой, подобно долериту и базальту.

Посреди этой площади, сложенной трапповой формацией, возвышаются, как два разрушенных замка, Моррос-де-Сан-Хуан. По-видимому, они связаны с горами Сан-Себастьян и с цепью холмов Ла-Галера, скалистой стеной окаймляющих Llanos. Моррос-де-Сан-Хуан сложены известняком с кристаллической структурой; местами он очень плотный, местами пористый, зеленовато-серого цвета, блестящий, мелкозернистый, с примесью отдельных чешуек слюды.

Известняк бурно вскипает с кислотами; я не нашел в нем следов живых организмов. Он заключает в виде подчиненных пластов массы твердой глины, черновато-синей и углеродистой. Эти массы трещиноваты, обладают большим удельным весом и содержат много железа; они испещрены беловатыми полосами и не вскипают с кислотами. На поверхности в результате разложения на воздухе они принимают желтый цвет.

В глинистых пластах можно как будто обнаружить склонность к изменению либо в переходные сланцы, либо в Kieselschiefer (сланцеватая яшма), которые повсюду связаны с переходными черными известняками.

В обломках их можно на первый взгляд принять за базальты или амфиболиты. К Моррос-де-Сан-Хуан примыкает другой белый известняк, плотный и содержащий небольшое количество обломков раковин. Мне не удалось увидеть ни линию контакта этих двух известняков, ни контакт известняковой формации и диабаза.

Поперечная долина, спускающаяся от Пьедрас-Неграс и деревни Сан-Хуан к Парапаре и Llanos, сложена траппами, которые обнаруживают тесную связь с перекрытой ими формацией зеленых сланцев. Там как будто можно различить то змеевик, то Grünstein, то долериты и базальты. Положение этих проблематических масс также необычно.

Между Сан-Хуаном, Мальпассо и Пьедрас-Асулес они образуют параллельные друг другу пласты, правильно падающие к северу под углом в 49–50°; они вполне согласно перекрывают зеленые сланцы. Ниже, к Парапаре и Ортису, где миндалекаменные породы и фонолиты связаны с Grünstein, все породы напоминают по виду базальты.

Шарообразные глыбы Grünstein, нагроможденные друг на друга, образуют те закругленные конусы, которые так часто встречаются в Миттельгебирге Богемии [Чешские Средние горы] около Билина на родине фонолитов. Вот что я выяснил при отрывочных наблюдениях.

Grünstein, который вначале чередовался с пластами змеевика или незаметно переходил в него, появляется один, то в виде сильно наклоненных пластов, то в виде шарообразных глыб с концентрическими слоями, включенных в пласты той же породы. Близ Мальпассо он лежит поверх зеленых сланцев – стеатитовых, с примесью амфибола, не содержащих ни слюды, ни зерен кварца, падающих, как Grünstein, под углом в 45° к северу и, подобно ему, простирающихся на С 75°3'.

Там, где преобладают эти зеленые сланцы, господствует крайнее бесплодие, несомненно обусловленное содержащейся в них магнезией, которая (как доказывает магнезиальный известняк в Англии) очень вредна для растительности. Падение зеленых сланцев остается таким же, но простирание их пластов мало-помалу становится параллельным общему простиранию первозданных горных пород прибрежного хребта.

У Пьедрас-Асулес эти сланцы с примесью амфибола согласно перекрывают сильно трещиноватый черновато-синий сланец, пересеченный мелкими кварцевыми жилами. В зеленых сланцах встречаются пласты Grünstein; иногда даже в них включены шарообразные глыбы той же породы.

Я нигде не видел чередования зеленых сланцев с черными сланцами ущелья Пьедрас-Асулес; на линии контакта эти два вида сланцев скорее как бы переходят один в другой, причем зеленые сланцы, по мере того как в них уменьшается количество амфибола, становятся жемчужно-серыми.

Дальше к югу вблизи Парапары и Ортиса сланцы исчезают. Они прячутся под трапповой формацией более разнообразного вида. Почва становится плодороднее; скалистые выходы чередуются с пластами глины, вероятно, представляющими собой продукт выветривания Grünstein, миндалекаменных пород и фонолитов.

Grünstein, который дальше к северу был менее зернистым и переходил в змеевик, принимает здесь совершенно иной характер. Он включает шарообразные глыбы Mandelstein, или миндалекаменной породы, имеющие в диаметре 8—10 дюймов. Эти шары, иногда несколько уплощенные, распадаются на концентрические слои, что является результатом выветривания. Ядро шара по твердости почти не уступает базальту.

Шары чередуются с маленькими округлыми пустотами, наполненными глауконитом и кристаллами пироксена и натролита. Основная их масса серовато-синяя, довольно мягкая и испещрена белыми пятнышками, которые, судя по их правильной форме, возможно, представляют собой разрушенный полевой шпат. Бух исследовал с помощью сильной лупы привезенные нами образцы.

Он определил, что каждый кристалл пироксена, окруженный глинистой массой, отделяется от нее трещинами, параллельными граням кристалла. Трещины появились, по всей вероятности, в результате сокращения объема, испытанного основной массой Mandelstein.

Мне пришлось видеть, что шары Mandelstein были иногда расположены пластами и отделены друг от друга слоями Grünstein толщиной от 10 до 14 дюймов, а иногда (и такое залегание наиболее обычно) эти шары диаметром в 2–3 фута нагромождались кучами, подобно шаровидному базальту, образуя холмы с закругленными вершинами. Глина, которая разделяет эти конкреции миндалекаменных пород, произошла от разрушения их коры. При соприкосновении с воздухом они покрываются очень тонким слоем охры.

На юго-западе от деревни Парапара возвышается небольшая гора Серра-де-Флорес, различимая издалека в степи. Почти у ее подножия, посреди только что описанной нами местности, сложенной миндалекаменными породами, выходит наружу порфировидный фонолит, состоящий из основной массы плотного полевого шпата зеленовато-серого цвета, или медной зелени, содержащего удлиненные кристаллы стекловидного полевого шпата [санидин].

Это настоящий Porphyrschiefer[66]66
  Порфировый сланец (нем.).


[Закрыть] Вернера, и в коллекции горных пород вы с трудом отличили бы фонолит из Парапары от фонолита из Билина в Богемии. Здесь, однако, он образует вовсе не скалы причудливой формы, а холмики, покрытые плоскими глыбами, изумительно звонкими широкими пластинами, прозрачными по краям и режущими руки, когда их разламываешь.

Такова последовательность горных пород, которые я описывал на месте, по мере того как постепенно знакомился с ними на пути от озера Такаригуа до начала степей. Немногие районы в Европе обладают геологическим строением, столь достойным изучения. Здесь мы последовательно обнаружили шесть формаций:

гнейса – слюдяного сланца,

зеленого сланца (переходного),

черного известняка (переходного),

змеевика и Grünstein,

миндалекаменной породы (с пироксеном) и фонолита.

Прежде всего я отмечу, что порода, описанная нами выше под названием Grünstein, полностью сходна с той, которая образует пласты в слюдяном сланце на Кабо-Бланко и жилы около Каракаса; они отличаются друг от друга лишь тем, что первая не содержит ни кварца, ни гранатов, ни пиритов.

Тесные связи, какие мы наблюдали близ Серро-де-Чакао между Grünstein и змеевиком, не могут удивить геогностов, исследовавших горы Франконии и Силезии. Около горы Цобтен змеевиковая горная порода чередуется с габбро. В графстве [округе] Глац трещины в габбро заполнены зеленовато-белым стеатитом, и горная порода, которую долгое время считали разновидностью Grünstein, на самом деле представляет собой спаянную смесь полевого шпата и диаллага.

Grünstein Тукутунемо, по нашему мнению, образующий одну формацию со змеевиковой породой, содержит жилы малахита и медного колчедана. Такие же месторождения металлов встречаются и во Франконии в Grünstein гор близ Штебена и Лихтенберга.

Что касается зеленых сланцев Мальпассо, обладающих всеми признаками переходных сланцев, то они тождественны тем, которые находятся около Шенау в Силезии и так прекрасно описаны Бухом. Подобно упомянутым выше сланцам гор близ Штебена, они содержат пласты Grünstein.

Черный известняк, слагающий Моррос-де-Сан-Хуан, также переходный. Возможно, он образует подчиненный пласт в сланцах Мальпассо. Эти условия залегания, пожалуй, сходны с теми, что мы наблюдаем во многих районах Швейцарии.

Сланцевая зона, центром которой является ущелье Пьедрас-Асулес, по-видимому, делится на две формации. В некоторых пунктах как будто наблюдали переход одной в другую. Grünstein, вновь появляющийся к югу от этих сланцев, по-моему, ничем не отличается от тех, какие мы встречаем к северу от ущелья Пьедрас-Асулес.

Я не видел в них пироксена, но в этом же месте я различил многочисленные кристаллы в миндалекаменной породе, которая, вероятно, очень тесно связана с Grünstein, так как несколько раз чередуется с ним.

Геогност может считать свою задачу выполненной, когда он в точности проследил условия залегания различных пластов, отметил сходство, обнаруживаемое им с тем, что он наблюдал в других странах. Но как устоять против соблазна заняться вопросом о происхождении многочисленных и различных пород и о том, докуда простиралось некогда влияние подземного огня в этих горах, окаймляющих огромную котловину степей?

При изучении условий залегания горных пород обычно приходится сетовать на то, что не удалось обнаружить достаточно связей между массами, по-видимому, перекрывающими друг друга. Здесь же трудности как будто возникают из-за слишком многочисленных связей между горными породами, которые обычно считаются не принадлежащими к одной и той же группе.

Почти все, кто исследовал как огнедышащие вулканы, так и угасшие, считают фонолит (или плотный лейкостин Кордье) потоком литоидной лавы. В Парапаре я не обнаружил настоящих базальтов или долеритов, но наличие пироксена в миндалекаменной породе Парапары не оставляет почти никакого сомнения насчет вулканического происхождения этих растрескавшихся шаровидных масс с округлыми порами.

Шары этой миндалекаменной породы включены в Grünstein, a Grünstein чередуется, с одной стороны, с зеленым сланцем, а с другой – с змеевиком Тукутунемо. Итак, мы видим здесь довольно тесную связь между фонолитами и змеевиками, которые содержат медные руды, между вулканическими породами и теми, которые объединяют под туманным названием переходных траппов.

Все эти пласты не содержат кварца, как и настоящие трапповые порфиры или вулканические трахиты.

Такое явление тем более замечательно, что Grünstein, считающийся первозданным, в Европе почти всегда включает кварц. Падение сланцев Пьедрас-Асулес, Grünstein Парапары и пироксеновых миндалекаменных пород, заключенных в пластах Grünstein, чаще всего не следует наклону местности с севера на юг; оно довольно постоянно направлено к северу.

Пласты падают к прибрежной цепи, как это произошло бы с неизлившимися веществами. Можно ли допустить, что такое количество чередующихся горных пород, заключенных одна в другую, имеет общее происхождение?

Природа фонолитов, которые представляют собой литоидные лавы с основной массой из полевого шпата, и природа зеленых сланцев, заключающих амфибол, противоречат такому предположению. В этом случае возможен выбор между двумя решениями занимающей нас проблемы.

При одном решении фонолит Серро-де-Флорес рассматривают как единственный вулканический продукт в данной местности; и тогда пироксеновые миндалекаменные породы приходится объединять с остальными Grünstein в одну и ту же формацию – столь часто встречающуюся в переходных горах Европы, рассматриваемых до настоящего времени в качестве вулканических.

При другом решении проблемы фонолит миндалекаменной породы и Grünstein, которые находятся к югу от ущелья Пьедрас-Асулес, и массы Grünstein и змеевиковых пород, которые слагают склоны гор к северу от этого ущелья, относят к разным группам.

Я считаю, что при современном уровне наших знаний почти одинаковые трудности возникают, если принять любую из этих гипотез; однако я не сомневаюсь, что после того, как будут более тщательно исследованы в других местах настоящие Grünstein (не амфиболиты), залегающие в гнейсах и слюдяных сланцах, после того, как будут хорошо изучены и базальты (с пироксеном), образующие пласты в первозданных породах, и диабазы, и миндалекаменные породы в переходных горах, после того, как вещество горных пород будет подвергнуто своего рода механическому анализу и начнут лучше отличать амфиболы от пироксенов и Grünstein от долеритов, тогда многочисленные явления, кажущиеся теперь изолированными и неясными, сами по себе войдут в стройную систему, подчиненную общим законам.

Фонолиты и другие горные породы Парапары вулканического происхождения особенно интересны потому, что указывают на древние извержения в зоне гранита и что они слагают берег котловины степей, подобно тому, как базальты Харуша слагают берег пустыни Сахары, потому, наконец, что они являются единственными, обнаруженными нами в горах Каракасской Capitania general, нигде больше не содержащих трахитов, или трапповых порфиров, базальтов и вообще вулканических пород.