Текст книги "Капкан для «Барбароссы» (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 28

Пришлось возвращаться на станцию. И вовремя! К этому времени как раз привели изрядно помятого немецкого лётчика. Но начальник патруля старший лейтенант Ларионов бросился не к нему, а к Виктору.

– Юдин! Живой!

– А чего ж мне помирать-то?

– Так ведь вашу редакцию разбомбили?

– Как разбомбили?

– Прямое попадание бомбы. Здание штаба дивизии накрыло, а одна из бомб в ваш домик угодила. Там сейчас яма да куча обломков вокруг неё. Я думал, и ты там полёг!

Младший политрук оторопело замер. Как же так? Он же после разговора с главным редактором едва успел добежать до станции… Даже не успел, в общем-то. А если бы минут на пять задержался? И что теперь делать? Редакции больше нет, люди, даже не успевшие привести себя в порядок после побудки канонадой, всё оборудование уничтожено.

– А мне теперь куда? – растерянно спросил Юдин.

– Штаб дивизии всё равно через город отступать будет, вот и найдёшь замполита, он решит. Слушай, ты по-немецки понимаешь? Вон, пойманного лётчика ведут, допросить надо.

– Немного…

– А я – вообще дуб дубом. Пойдём!

Красноармейцы, захватившие выпрыгнувшего с парашютом лётчика, выглядели злыми.

– Отстреливался из пистолета, сволочь! – пояснил один из них. – Бутейко чуть-чуть зацепило. Хотели его застрелить, да только приказ был таких, как он, в комендатуру сдавать.

На удивление, даже с разбитым носом и «фонарём» под глазом пленный держался нагло, презрительно поглядывая на столпившихся вокруг него людей.

На звук подошедшей полуторки Виктор не оглянулся, соображая, о чём он должен спрашивать пленного пилота.

– Что здесь происходит? – послышался властный голос, когда хлопнула дверца.

– Да вот, товарищ лейтенант госбезопасности, сбитого немецкого лётчика поймали, – ответил кто-то.

– Молодцы! Я его забираю! Щербинин, Сабонис, грузите его в кузов.

Возле грузовичка, кроме чекиста, уже стояли два бойца в форме НКВД, вооружённые ППД. Такой же автомат висел на плече лейтенанта госбезопасности. А за рулём ГАЗ-А замер третий боец, с окровавленной повязкой на голове.

– Начальник патруля старший лейтенант Ларионов. Предъявите, пожалуйста, документы, товарищ лейтенант госбезопасности.

– Ты что, охренел, старший лейтенант? Не видишь, с кем разговариваешь?

– Никак нет, пока не вижу: вы же документы не предъявили…

– Ты ответишь за свою наглость, старший лейтенант! – зло прорычал чекист, но удостоверение протянул, глядя на сопровождающих Ларионова, уже направивших на него и его людей свои автоматы.

Читал старший лейтенант медленно, бесконечно отрываясь, чтобы глянуть куда-нибудь в сторону. Один из таких взглядов перехватил Юдин, уловив и то, что глядя на него начальник патруля как бы невзначай коснулся кобуры своего пистолета. Это же сигнал ему, чтобы он приготовил оружие!

– Вы арестованы! Положить оружие на землю!

– Что? – ошалел лейтенант госбезопасности. – Ты свихнулся, старший лейтенант?

– Быстро! – рявкнул Ларионов.

Теперь на подъехавших смотрели уже три пистолета-пулемёта. А Виктор всё ещё копался, неловко пытаясь вытащить за что-то зацепившийся ТТ. Что-то сообразили и некоторые другие красноармейцы, принявшиеся сдёргивать с плеч кто карабин, кто пистолет-пулемёт.

– Ты, крыса, тут в тылу отсиживался, пока мы кровь проливали, – взялся за ремень ППД «гэбэшник», и вдруг метнулся в сторону, намереваясь откатиться за «морду» грузовика.

Автомат уже был в его руках, а ствол медленно поворачивался в сторону патруля. Коротко татакнул ППШ Ларионова, пригвождая «чекиста» к земле. Щербинин и Сабонис (так кажется?) тоже попытались вскинуть оружие и рассредоточиться, но тут уже были начеку патрульные. Две короткие очереди, и они скукожились на земле.

Виктор наконец-то вынул свой ТТ и увидел, как водитель, мгновенно сунувшись куда-то вниз, пытается развернуть в тесной кабине свой автомат. Юдин сам не понял, как пистолет оказался направлен на шофёра, а его руку периодически толкает отдача от выстрелов.

Сзади послышалась какая-то возня, и грохнул выстрел.

– Чёрт! – зашипел начальник патруля. – Только что в руках было четыре диверсанта и пленный лётчик, а теперь – только пять трупов.

Пятый – это лётчик, воспользовавшись суматохой, попытавшийся отнять оружие у кого-то из красноармейцев.

– А это точно диверсанты? – вдруг засомневался младший политрук.

– Смотри, – сунул старший лейтенант ему под нос удостоверение «лейтенанта госбезопасности». – Наклейку видишь?

– Нет…

– А чекистам их в первую очередь лепили. Своего из плена хотели вызволить… А ты молодец, Юдин! Чётко их водителя снял! – похвалил Ларионов, открыв продырявленную Виктором дверцу полуторки. – Ворошиловский стрелок просто: пулька к пульке.

Пока начальник патруля разбирался с трупами, полуторкой диверсантов, раздавал распоряжения оказавшимся под рукой красноармейцам, младший политрук сидел на лавочке возле станционного здания и курил, стараясь унять нервную дрожь. Всего-то часа два или два с половиной, как началась война, а уже столько всего случилось: бомбёжка, гибель товарищей по редакции газеты, диверсанты… Первый лично убитый им враг…

– Вот что, Виктор, – подошёл к нему Ларионов, когда освободился. – Поскольку тебе до переезда штаба на новое место действительно приткнуться некуда, держись-ка пока за меня. В училище в патруль ходил? Значит, знаешь, как вести себя при патрулировании. Будем мимо комендатуры пробегать, представлю тебя своему начальству и попрошу какую-нибудь бумагу тебе выписать, чтобы ни у кого вопросов не возникло, когда начнут разбираться, что ты тут, в городе, делаешь. Вот, держи. Это посерьёзнее твоего ТТ будет.

Старлей протянул Юдину один из ППД диверсантов и сумку для запасных дисков.

– Обойму в пистолете ты, конечно же, не поменял?

Виктор удивлённо помотал головой.

– Запомни, Витя: каждый раз после того, как пришлось пострелять, в оружие должен быть вставлен полностью заряженный магазин. А полностью или частично израсходованный пополнен новыми патронами. Само же оружие, если есть возможность, почищено и смазано. И тогда у тебя будет больше шансов остаться живым. Заряжайся, там, на дне сумки, немного патронов россыпью валяется.

– Вооооздуууух!

Ларионов поднял голову, осматривая небо.

– Нет, эти не на нас идут, эти куда-то в сторону Гайновки, – махнул он рукой.

Да когда же, наконец, кончатся эти самолёты у немцев?

Глава 29

После подрыва железнодорожного моста, совершённого неясно кем, и странного огненного смерча, пронёсшегося по немецкой территории, прилегающей к Тереспольскому укреплению, наступило некоторое затишье. Даже прилетевшие бомбардировщики «работали» по городу и самой Крепости, но не по позициям 44-го стрелкового полка майора Гаврилова.

Судя по всему, основной расчёт немцев был сделан на неожиданность: удар пехоты через мост, захват примостовых укреплений, после чего по мосту переправляется техника и движется на город. Одновременно с этим пехота на надувных лодках переправляется через Буг, сминает пограничные заслоны к югу и северу от моста, обезопасив мост от обстрелов. Но…

Полк занял огневые позиции вдоль реки с наступлением темноты, и к 4:00, когда начался артобстрел города, красноармейцы уже изнывали от нетерпения. Так что взмывшие в воздух при первых же залпах осветительные ракеты означали ещё и разрешение открыть огонь, если на западном берегу Буга и, тем более, на воде будет замечено какое-то движение.

Шквал ружейно-пулемётного огня буквально смёл лодки, не только уже спущенные на воду, но и ещё только подтаскиваемые к реке. Несмотря на шквальный огонь, немцы дошли практически до середины моста, и лишь после этого громыхнул взрыв, разнёсший опору и обрушивший сразу два пролёта. Те немногочисленные группы, сумевшие под обстрелом переправиться, были уничтожены уже на восточном берегу.

Какое-то время ещё продолжалась перестрелка с пехотой, залёгшей на берегу, но потом она отползла. Видимо, чтобы перегруппироваться и скорректировать сорванные планы.

В ожидании артобстрела Гаврилов приказал бойцам укрыться, но артиллерийские батареи, крывшие в течение получаса сначала город, а потом Крепость, почему-то молчали. Донимал лишь беспокоящий миномётный обстрел. Именно беспокоящий, не массированный, как перед новой атакой.

Во время паузы, длившейся больше двух часов, удалось вынести в тыл погибших и отправить в город раненых. Командир полка терялся в догадках, почему молчит артиллерия. По всем канонам, сейчас она должна была пытаться сравнять с землёй позиции полка, кроя их из гаубиц. Которых, судя по интенсивному обстрелу на рассвете, у немцев было более чем достаточно.

Почти не наблюдалось и авиации. Точнее, бомбардировочной авиации. Пару раз появлялись медлительные лёгкие бипланы, пытавшиеся штурмовать позиции, но их с большими потерями для немцев отгоняли крупнокалиберными зенитные пулемёты и наши истребители, практически непрерывно висящие в небе. С «ястребками» вели напряжённые воздушные бои немецкие «мессершмиты». Причём, в ходе них серьёзные потери несли обе стороны.

Миномётный обстрел начался только около восьми утра. Но 81-мм мина, не говоря уже о 50-мм, это вовсе не 150-мм гаубичные «чемоданы». И даже не снаряды самых массовых немецких 105-мм гаубиц. Правда, к ним присоединились и полевая 75-мм артиллерия, но эти небольшие пушчонки стреляли вообще редко.

Одновременно с началом обстрела к реке севернее железнодорожного моста стала выдвигаться пехота, сопровождаемая танками. Точнее, приземистыми самоходными штурмовыми орудиями с пушками, закреплёнными не в башнях, а в неподвижной боевой рубке, имеющими более прочную лобовую броню, чем танки. Пехота не лезла на рожон, стараясь держаться позади стальных коробок. Те же, кому такого укрытия не досталось, двигались короткими перебежками.

Именно штурмовые орудия открыли огонь по дзотам и пулемётным гнёздам, пытающимся «прищучить» пехоту. И по «сорокопяткам», открывшим огонь по бронетехнике.

Несмотря на наличие в названии этих пушечек слова «противотанковая», большого вреда немецким самоходкам они причинить не смогли. На примерно километровой дистанции, с которой они били, их чугунные снаряды просто отскакивали от 50-мм крупповской брони.

После того, как была разбита уже третья «сорокопятка», Гаврилов запросил по радио у дивизии, держащей участок границы от Крепости до соседней 49-й дивизии, артиллерийскую поддержку. В поддержке крупными стволами командование отказало:

– Извини, Гаврилов, тяжёлый артполк сейчас поддерживает соседей. На нашем участке хоть немецкую тяжёлую артиллерию выбили, а у соседа позиции утюжат гаубицами так, что скоро на них живого места не останется. Вот и пытаемся вести контрбатарейную борьбу, чтобы помочь ему.

Обстрел из «полковушек» тоже много проку не принёс. И даже то, что после него «Штуги» уползли в тыл, майор связал не с результатами артобстрела, а с тем, что у самоходных установок закончился боекомплект. Если кому и досталось от такого обстрела, так это пехоте. Но свою задачу самоходки выполнили: полк Гаврилова почти полностью лишился противотанковых пушек, прямыми попаданиями в амбразуры уничтожено три дзота, разбито пять «Максимов». Потери от их огня, миномётного обстрела и пулемётов вражеской пехоты составили 84 убитыми и 212 ранеными.

В новую атаку немцы пошли в половине одиннадцатого. Видимо, учтя результаты предыдущей разведки боем, поскольку помимо уже знакомых «Штугов», двигалось полтора десятка лёгких чешских танков и два десятка полугусеничных бронетранспортёров. Не считая минимум трёх батальонов живой силы. И это – на участке, обороняемом одним батальоном.

Бронетехника дошла почти до самого берега Западного Буга. Не считая той, которую с 400-500 метров начали выбивать расчёты противотанковых ружей, выдвинутых Гавриловым в передовые траншеи. Это оружие, массово поступившее в войска всего несколько месяцев назад, оказалось неприятным сюрпризом для немцев. Если на первые из неожиданно остановившихся или «разувшихся» машин, скорее всего, просто не обратили внимания, то когда замерли, а то и задымили, десять из пятнадцати единиц бронетехники, а два из четырёх «Штугов», потеряв гусеницы, подставились более слабо бронированными бортами, до немецких танкистов стало доходить, что творится что-то не то.

Отрезвление наступило, когда ярко вспыхнули пять или шесть ЛТ-35, один «Штуг», а взрыв боезапаса разворотил второй. В течение каких-то пятнадцати минут боя было подбито 14 танков и 3 самоходных установки (Гаврилов приказал выбивать, в первую очередь, именно танки). А следом за ними стали замирать без движения и бронетранспортёры, получив 14,5-мм бронебойную пулю в моторный отсек или броню, прикрывающую водителя.

Однако пехоту это не остановило. Ширина Буга в месте атаки менее ста метров, и часть её залегла на берегу, поливая огнём траншеи 44-го полка поверх голов камрадов, а остальные ринулись в воду, держась за прорезиненные мешки, набитые, видимо, сеном. Десять минут, и пловцы уже начинают выбираться из воды.

Сколько их пошло ко дну, убитыми и ранеными пулями и осколками мин, вряд ли возможно посчитать. Из примерно двух батальонов, пустившихся вплавь, на берег смогли выйти лишь около 400 человек. Выйти, но не пробиться к траншеям полка, поскольку Гаврилов верно расценил, что если немцы проводят разведку боем именно на этом участке, то здесь и будут пытаться форсировать реку. Едва первые из них вбежали в кусты, растущие на берегу, как загрохотали взрывы. Это была ещё одна новинка, принятая на вооружение несколько месяцев назад – мины серии МОН, осколочные направленные, осыпающие противника снопом стальных поражающих элементов только в определённом направлении. Но, в зависимости от модели, на расстояние от 30 до 90 метров. Так что досталось не только им, но ещё и плывущим.

К концу получасового боя растительность на восточном берегу Буга практически лишилась листвы. Да и вообще целых деревьев и кустов, часть которых срезали ещё после объявления полной боеготовности 15 июня, почти не осталось…

Но полк снова выстоял, удержал рубеж обороны.

В штабе дивизии, выслушав доклад майора об итогах боя и потерях, Гаврилова похвалили, но тут же сообщили тревожное известие:

– 49-я дивизия не смогла удержаться и отошла на второй рубеж. Как только немцы наведут переправу, усилится давление на наш правый фланг, и основным силам дивизии придётся отходить к железной дороге Брест – Белосток. Поэтому заминируй все мосты и броды на реке Лесной и подготовься к отходу к железной дороге. Но до того как поступит приказ отходить, держи Буг! До последнего держи!

Глава 30

– Василий Данилович, доложите, пожалуйста, какая у нас ситуация на 24:00.

И Жуков, и Соколовский выглядели не лучшим образом. Ещё бы: больше суток на ногах!

– Вполне терпимая. 56-я стрелковая дивизия, вполне ожидаемо, удара 8-го армейского корпуса немцев на узком участке фронта не выдержала и отступила на заранее подготовленный рубеж по реке Неман. Не встретив серьёзного сопротивления, немцы буквально за несколько часов вышли к Гродно, где их встретили части 11-го механизированного корпуса, занявшего оборону по окраине левобережной части города. Попытка сходу ворваться в Гродно сорвана. Во фланг наступающему немецкому корпусу был нанесён удар нашей 29-й танковой бригады, переформированной из танковой дивизии. Передовые части немцев, прорвавшихся к Гродно, рассеяны, а танковая бригада присоединилась к войскам, обороняющим город.

27-я стрелковая дивизия, держащая оборону, опирающуюся на Августовский канал и заболоченную местность южнее Сувалок, успешно отразила удар части 20-го армейского корпуса немцев. Основная масса войск корпуса с германской территории, находящейся южнее канала, ударила по правому флангу дивизии, но в районе Липска была остановлена Конно-механизированной группой.

2-я и 8-я стрелковые дивизии под давлением немецкого 42-го армейского корпуса пятятся на юг и юго-восток к рубежу, заранее созданному по реке Бебжа. На 24:00 они удерживали, соответственно, населённые пункты Граево и Стависки, но к утру должны отойти за Бебжу.

6-я кавалерийская дивизия прочно удерживает позиции по реке Нарев. Но, в общем-то, каких-либо серьёзных боёв на занимаемом ей участке не происходило.

Южнее, в междуречье Нарева и Западного Буга 7-й армейский корпус немцев ударил в стык 13-й и 86-й стрелковых дивизий по направлению на Сураж. 13-я дивизия была вынуждена отойти к Замброву.

Левый фланг 86-й дивизии и 113-я стрелковая дивизия целый день сдерживали попытки частей 9-го немецкого армейского корпуса захватить плацдармы на правом берегу Западного Буга. Плацдарм в полосе обороны 113-й дивизии был захвачен лишь около 20 часов, и сейчас немцы накапливают на нём силы для его «вскрытия».

После нескольких безуспешных попыток форсировать Буг, 43-му армейскому корпусу немцев удалось сбить 49-ю стрелковую дивизию с занимаемого по берегу рубежа. Части дивизии отошли на второй рубеж, подготовленный западнее Высокое.

42-я стрелковая дивизия отбила несколько попыток форсирования Буга, предпринятых 47-м моторизованным корпусом немцев, гарнизон Брестской крепости успешно отбил несколько атак 12-го армейского корпуса, а 6-я стрелковая дивизия, развёрнутая южнее крепости, 24-го моторизованного корпуса. Но ситуация в районе Бреста складывается достаточно благополучно из-за того, что ударами дальнобойной реактивной артиллерии были уничтожены все артиллерийские батареи крупных калибров, выделенные немецким командованием для штурма крепостных укреплений. Включая две сверхмощных 600-мм самоходных мортиры «Карл».

– Потери? – потерев лицо руками, кратко спросил Жуков.

– По поступающим данным, наши потери составили порядка 15 тысяч убитыми и до 50 тысяч ранеными. Большинство тяжелораненых пока удаётся эвакуировать специальными санитарными поездами на восток. Многие легкораненые отказываются от эвакуации и даже от вывода в тыл. Потери в танках и бронемашинах – около 180 единиц. При этом, за исключением 29-й бригады, танковые подразделения в бой ещё не вступали. Потери немцев по нашим данным, около 300 танков и примерно вдвое большее число бронетранспортёров. Включая те, что были уничтожены воздушными ударами.

Серьёзные потери понесла истребительная авиация. В воздушных боях потеряно около 200 самолётов различных типов. Потери бомбардировочной и штурмовой авиации – 52 машины. В то же время, противник лишился порядка 500 машин, из них около 350 – бомбардировщики.

– Такая разница?

– Да, Георгий Константинович. Как вам хорошо известно, немцы первым ударом намеревались уничтожить значительную часть нашей авиации непосредственно на аэродромах. Вместо этого встретила фактически всю нашу истребительную авиацию в воздухе. В итоге лишились почти всех бомбардировщиков, выделенных для этого, и значительной части истребителей, прикрывавших их. Но благодушествовать рано: мы ожидаем, что уже завтра к границе будут переброшены новые авиационные подразделения, и воздушные бои возобновятся.

Что же касается потерь противника в живой силе, то, как нам кажется, первый день «Блицкрига» обошёлся немцам в 80-90 тысяч убитыми и ранеными. Но завтра ситуация изменится не в лучшую сторону. Во-первых, соотношение один немецкий корпус на одну нашу дивизию остаётся. Во-вторых, в первый день боёв дивизии понесли потери, а пополнения для них не предвидится до тех пор, пока они с боями не отойдут ко второй линии стратегического предполья. В-третьих, часть дивизий, оборонявшихся по такому прочному рубежу, как Западный Буг, вынуждены были отступить, и теперь им придётся обороняться на менее удобных рубежах. В-четвёртых, немцы переправят на свои плацдармы бронетехнику, и нашим войскам придётся отражать удары, поддерживаемые уже бронетехникой.

– Я понял, Василий Данилович. Но давайте всё-таки поспим хотя бы часа три.

Глава 31

Полкового комиссара в Волковичах отыскать не удалось.

– Он в войсках, отходящих от Семятичей в район станции Черемха.

– Что, и Семятичи тоже оставили? – вырвалось у Юдина.

– Много ты понимаешь, младший политрук! – вызверился вдруг батальонный комиссар, замещающий замполита дивизии. – Сильно ты удержишься под артогнём в чистом поле? Между Волчиным и Высоким хоть какие-то речушки, за берег которых можно зацепиться, а там – сплошные поля. В общем, нету у меня для тебя назначения, пока все войска не подтянутся. К комендантской роте, говоришь, приткнулся? Вот в её составе и воюй!

А немцы после того, как заняли плацдарм на правом берегу Западного Буга, взялись за 49-ю дивизию всерьёз. Утром 23 июня фронт загремел уже значительно ближе к Высоко-Литовску. Но, как показалось Виктору, артиллерийская канонада стала менее интенсивной. Может, виной тому бомбардировщики, дважды за ночь уходившие на бомбёжку на запад? Судя по тому, как медленно проплывал в небе гул их моторов, тихоходные ТБ-3.

– Бомбили, – подтвердил водитель «трёхтонки», привёзший на станцию очередную группу раненых. – Не знаю, досталось ли переправе, а вот пехоте, скопившейся на правом берегу, наверняка прилетело.

Тэбэшек днём Юдин не замечал, а вот скоростные СБ и особенно «Чайки» И-153 ходили на запад под прикрытием истребителей трижды. Уходило много, а возвращалось заметно меньше. Как бомбардировщиков и штурмовиков, так и истребителей прикрытия. А вот немецких бомбардировщиков в тот день младший политрук так и не увидел.

– Спасибо «Чайкам»! – стрельнув папироску, делился красноармеец с рукой на перевязи. – Если бы не они, смяли бы нас с самого утра. На них какие-то новые эрэсы цепляют. Заходит «Чайка» на немцев, а эти эрэсы, как из пулемёта, сыплются. Штук пятьдесят за раз. Два раза зашла, а потом из пулемётов «приласкала», и всё, роты как не бывало!

– Так что же немца до сих пор не отбросили за Буг, если так?

– А вы видели, товарищ младший политрук, сколько их прёт? Этих выбили, а с запада новые лезут, – покачал головой боец. – Сказывают, целый корпус на нашу дивизию навалился. А это – то ли три, то ли четыре дивизии. И дивизии у немцев побольше наших будут.

Это Юдин и без красноармейца знал. Потому и тревожно было. Особенно – если помнить брошенное в сердцах кем-то из командиров на совещании у комдива слово «Смертники».

Но до вечера 23 июня рубеж у Волчина 222-й стрелковый полк дивизии удержал. А до утра 24-го отошёл на линию Токари – Макарово – Огородники – Пяски. Южнее, по линии Яцковичи – Большие Щитники – Малые Щитники держался 15-й стрелковый полк. Не было известий только о 212-м полке, держащем оборону где-то в лесистой местности около Милейчице. И если поезда на Брест перестали ходить уже 23 июня, то со стороны Белостока на станцию Высоко-Литовск по-прежнему приходили составы, гружёные боеприпасами, увозя обратно раненых.

Сам Высоко-Литовск стремительно пустел, если говорить не о военных, а о гражданском населении. Вряд ли большинство поляков, живущих в городке, опасались прихода немцев. Ненависть к Советам у многих из них Юдин почувствовал уже в первые дни пребывания в дивизии. Не высказываемую вслух, но проявляемую неприязненными взглядами, отказом понимать по-русски. Скорее, они боялись, что при обороне пристанционный городок серьёзно пострадает от немецкой артиллерии. Вот и разбредались целыми семьями по окрестным деревушкам и хуторам. Лишь отдельные горожане решались упросить начальника очередного санитарного эшелона взять их до Белостока.

Таким не препятствовали. Наоборот, усадив на открытую платформу, которую цепляли к хвосту очередного состава, уходящего на север, желали счастливого пути.

Слухами Земля полнится. Эти слухи и объяснили снижение активности немецкой артиллерии в зоне действия 49-й дивизии. Якобы ещё 22 июня под Брестом было уничтожено десятка полтора немецких артиллерийских батарей, выделенных для обстрела Крепости. И теперь фашисты перебрасывали артиллерию с соседних участков под Брест. Но насколько достоверны эти слухи, Юдин не знал, и проверить их было негде: кто же станет откровенничать с младшим политруком, притесавшимся к комендантской роте? Точнее даже, к взводу этой роты, оставшемуся поддерживать порядок в Высоко-Литовске и его ближайших окрестностях.

К вечеру 24 июня (спасибо связистам младшего сержанта Сёмочкина!) стало известно о танках, атаковавших 15-й стрелковый полк. Скорее всего, части Второй танковой группы, воспользовавшись наведённой севернее переправой, перешли на правый берег Западного Буга и теперь стремились охватить Брест и Крепость с севера. Удар пришёлся на стыке 49-й и соседней 42-й дивизии. Но если 15-й полк выстоял, то на участке обороны 42-й дивизии немецкие танки прорвались, захватив Большие Мотыкалы и перерезав железнодорожную ветку на Брест. При этом танки не стали дожидаться пехоты, а ушли дальше на восток по дороге на Жабинку.

Весь день 24 июня шли бои на новом рубеже обороны. На этот раз и артиллерийская канонада, и даже ружейно-пулемётный огонь были слышны прекрасно. Мало того, до Высоко-Литовска уже стали долетать немецкие снаряды: по прямой до позиций дивизии в Огородниках уже оставалось менее шести километров. А к концу дня перестали ходить поезда и на Белосток. Как пояснил Сёмочкин, 212-й полк отступил к Клещеле и станции Черемха, и теперь железная дорога простреливалась немецкой артиллерией.

– Всё, товарищ младший политрук, моему отделению приказано сворачивать радиостанцию и перебазироваться в Верховичи. А вы как?

– Да кто ж его знает? Взвод старшего лейтенанта Ларионова пока тут службу несёт. Никаких новых приказов не поступало.

С прекращением железнодорожного сообщения дорога на Верховичи стала основной для эвакуации раненых. Сначала по ней ушла на северо-восток часть персонала медсанбата. Видимо, для организации приёма раненых на новом месте. А потом от зданий, занятых под временные госпитальные палаты, потянулись и грузовики с красными крестами на пологах.

И 25 июня Юдин впервые увидел, как немецкие лётчики расстреливают санитарные машины.

Если 23 и 24 июня немецких самолётов в небе наблюдался минимум, то утром 25, когда части дивизии вновь отошли (на этот раз – заняв оборону по железнодорожной линии и вдоль шоссе на Видомлю), произошёл первый после 22 июня авианалёт на Высоко-Литовское. Но бомбили на этот раз не «лапотники», а истребители, нёсшие всего-то две бомбы, подвешенные к крыльям. Отбомбились с небольшой высоты, поэтому очень точно. Полностью сгорел эшелон, застрявший на станции, было частично разрушено станционное здание. А потом один из истребителей принялся расстреливать грузовики с ранеными, уходящие колонной по улице Первомайской.

К тому моменту, когда подоспела вызванная советская авиация, погиб расчёт крупнокалиберного зенитного пулемёта красноармейца Вохминцева, в первый день войны ссадивший «Юнкерс», горели механические мастерские, используемые автобатом для ремонта грузовиков, а пристанционная площадь была усыпана телами красноармейцев и горожан.

Следом с запада, от речки Пульва, по которой занял оборону 222-й полк, послышалась пулемётная стрельба.

– Похоже, передовой дозор немцев нащупывает нашу оборону, – предположил Игорь Ларионов, при котором младший политрук теперь исполнял обязанности заместителя. Не совсем по политической части, скорее – просто заместителя. – Они, как я уже слышал, очень любят для этого вперёд мотоциклистов посылать. Так что сейчас начнётся!

Бомбивших городок «мессеров» уже отогнали наши «миги» (Виктор уже научился распознавать их силуэты). И хотя они сбили троих немцев, сами потеряли пятерых, что было очень обидно. Что это? Превосходство немецких пилотов или худшее качество наших самолётов?

А примерно через полчаса в городке начали рваться немецкие снаряды. И это было даже страшнее, чем авианалёт. Может, только потому, что Юдин ещё ни разу не попадал под артобстрел, но страшнее…

– Похоже, Витя, забыли про нас в штабе дивизии, – отряхивая насыпавшуюся на плечи пыль, мрачно пробормотал старший лейтенант. – Что делать будем? Предлагаю присоединиться к полку, обороняющему Высоко-Литовск. Как считаешь?

Виктор, давно рвавшийся в бой, чуть не запрыгал от радости.

– Тогда собираем наших. И движемся в расположение ближайшего батальона. Иванов, Гойденко! Собирайте взвод. Сбор вон там, у зернохранилища. Давайте, ребята! Бегом!

– Кто такие? – остановили команду «комендачей» возле КП батальона.

– Второй взвод комендантской роты дивизии. Командир взвода старший лейтенант Ларионов. Прибыли в качестве пополнения.

– Исполняете чей-то приказ? – задал вопрос вымотанный донельзя капитан, которого вызвали с КП.

– Никак нет, товарищ капитан. Самостоятельно принял решение: у нас никакой связи с ротой и штабом дивизии нет, а немец, вон, прёт.

Действительно прёт! Вся линия окопов грохочет выстрелами.

– А младший политрук у вас какими судьбами? Насколько помню, штатной должности политработника во взводе не предусмотрено.

– Младший политрук Юдин служил в дивизионной многотиражке. Вся редакция, кроме него, погибла при бомбёжке города 22 июня. Вот и присоединился к нам по моему предложению.

– Я понял, Ларионов. Андрушевич, проводи взвод старшего лейтенанта в роту Михеева. У него самые большие потери, пусть порадуется пополнению. И младшего политрука пусть определит по специальности. Его-то замполит погиб.