Текст книги "Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия"

Автор книги: Александр Костин

Так что Святослав не только был прекрасно осведомлен о походе князя Игоря, но он, похоже, был его инициатором, вдохновителем и организатором, о чем немного позднее. Да и смешно даже думать, что Великий Киевский князь ничего не знал о походе Игоря, когда его родной брат Ярослав Всеволодович, князь Черниговский, выделил в предстоящий поход целый полк легкой кавалерии подчиненных ему ковуев («черных клобуков») под воительством опытного воеводы боярина Ольстина Олексича. А вот ваша догадка, уважаемый Любознательный читатель, что Святослава уложила в постель весть о поражении Игорева войска – это в точку.

Печальная весть свалила уже немолодого князя в постель не только, а вернее, не столько потому, что разгромлено Игорево войско и погибли многие тысячи «храбрых русичей», а потому что рухнули его некие честолюбивые стратегические планы, осуществление которых навеки вписало бы его имя в исторические скрижали как великого полководца и государственного деятеля. Нервное потрясение было такой силы, что с князем, скорее всего, приключился инфаркт или инсульт, подвигнувший его на край могилы. Вот откуда эти приготовления к похоронам, которые фактически могли иметь место, но мастерски обращены автором «Слова» в вещий («мутный») сон, значение которого и растолковывают якобы бояре.

Однако послушаем, что же сам Святослав отвечает боярам, а вернее, в чем уверяет самого себя, когда бояре доложили ему:

 
Уже княже, туга умъ полонила;
се бо два сокола слетеста
съ отня стола злата
поискати града Тьмутороканя,
а любо испити шеломомъ Дону.
Уже соколома крильца припешали
поганыхъ саблями,
а самаю опуташа
въ путины железны».
 

А говорит он, на первый взгляд, весьма странные вещи, послушаем:

 
«О моя сыновчя, Игорю и Всеволоде!
Рано еста начала Половецкую землю
мечи цвелити,
а себе славы искати.
Нъ нечестно одолесте,
нечестно бо кровь поганую пролиясте.
Ваю храбрая сердца
въ жестоцемъ харалузе скована
а въ буести закалена.
Се ли створисте моей сребреней седине?
 

Тут что ни стих – все загадка, особенно вот этот фрагмент строфы: « Нъ нечестно одолесте, // нечестно бо кровь поганую пролиясте». Когда это стало бесчестьем бить поганых половцев? Значит, Буй Тур Всеволод совершает бесчестье в своем фактическом единоборстве с половцами в единственном эпизоде смертельного сражения на реке Каяле, приведенным автором повести:

 
Яръ туре Всеовлоде!
Стоиши на борони,
прыщеши на вои стрелами,
гремлещи о шеломы мечи харалужными!
Камо, туръ, поскочяше,
своимъ златымъ шеломомъ посвечивая,
тамо лежатъ поганыя головы половецкыя.
Поскепаны саблями калеными шеломы
оварьскыя.
От тебе, яръ туре Всеволоде!
Кая раны дорога, братие, забывъ чти
и живота,
и града Чрънигова отня залата
стола,
и своя милыя хоти, красныя Глебовны
свычая и обычая?
 

Мы не ведаем, как сражались другие князья и их воины, автор «Слова» по какой-то причине умалчивает об этом, но считать бесчестным поступком со стороны князя Всеволода то, что на поле неравного боя все-таки «… лежат поганые головы половецкыя» и « поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя», ни умом, ни сердцем воспринять невозможно.

Любознательный читатель:

– Конечно, не мог так не только произнести, но и подумать даже Великий князь Святослав Всеволодович в отношении героя сражения на Каяле князя Всеволода. Возможно, его буквально душит возмущение по поводу первой схватки со степняками на реке Сюурлий. Ведь прежде чем сказать эти странные слова о бесчестье князей-братьев, Святослав изрек: « Рано еста начала Половецкую землю // мечи цвелити, // а себе славы искати».

– Это, скорее всего, так и было, хотя абсолютное большинство исследователей относят эти горькие слова Свято

слава не к самому факту сражения, где пролилось немало и половецкой крови, а к факту сепаратного похода братьев, совершенного якобы без ведома Киевского князя, делая упор на то, что братья рано начали «… себе славы искати», а также якобы похвалялись: «… переднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами подѣлимъ!». Вот как, например, трактует академик Б. А. Рыбаков ту часть «златого слова» Святослава, которая относится к его «сыновичам»: «…Великий князь Святослав произносит речь, одобренную автором <«Слова»> и поэтому названную им «златым словом». Первым пунктом великокняжеской речи стало обвинение Игоря и Всеволода в торопливости и в нечестности. Обращением к ним подчеркнута предполагаемая феодальная подчиненность Святославу: он называет их «сыновцами», то есть племянниками, тогда как на самом деле они его двоюродные братья, то есть родственники в одном колене, а не младшие. Главный упрек состоит в сепаратности действий: «мужаемся сами» – «повоюем вдвоем (не дожидаясь задуманного общего похода)».

« Похитить переднюю славу» означало то, чего так добивался Игорь в 118 году, оттесняя двоюродного брата своей жены Владимира Глебовича Переяславского от руководства авангардом, которому в первую очередь достаются трофеи и слава. И глагол здесь употреблен подходящий к действиям Игоря в 1185 году, когда он настолько разъярился на Владимира, что зверски разгромил его город Глебов. О воинской славе обычно говорилось « добыть», «получить», «приобрести» и т. п. Здесь же Автор применил жесткое « похитить».

И в отношении «передней славы» авангарда, и в отношении задней славы окончательного дележа после предполагаемой победы Автором дважды употреблено слово « сами». Фраза, начатая в двойственном числе («рекосте», «мужаемся»), точно указывает на двух братьев – Игоря и Всеволода, – предполагавших только вдвоем, «сами», осуществить поход-рейд и вернуться с победой. Святослав и обвиняет этих братьев в торопливом и безрассудном отрыве от общего дела.

Лестные слова о храбрости, о закаленных стальных сердцах двух Святославичей должны были несколько смягчить, завуалировать суровость справедливого обвинения [101]101
  Б. А. Рыбаков. Петр Бориславич // Поиск автора «Слова о полку Игореве», М., «Молодая гвардия». 1991. С. 118.


[Закрыть].

Суть эпизода, произошедшего в ходе совместного похода нескольких князей в Половецкую степь в 1184 году, упомянутого академиком Б. А. Рыбаковым, как ничто иное высвечивает сложную ситуацию, складывавшуюся в начале 80-х в отношениях между Русью и Степью, с одной стороны, и между русскими князьями – с другой. Это были годы интенсивных походов на сопредельные территории как русских князей, так и половецких ханов, а также княжеских междоусобиц, которые зачастую несли неслыханные страдания русичам более тяжкие, чем половецкие набеги. Кроме того, возобновились союзы между отдельными князьями и половцами, особенно между черниговскими князьями и ханами Кончаковского юрта. Это был сложный процесс ассимиляции сопредельных этносов, скрепленный кровью простого народа.

В 1179 году Киевский князь Святослав Всеволодович собрал в Любече всех оставшихся в живых Ольговичей, и они целованием креста договорились больше не враждовать между собой, а сосредоточить усилия в борьбе с половцами, где набирал силу хан Кончак. На этом совещании князь Игорь был утвержден князем Новгород-Северским вместо умершего брата Олега, Чернигов Святослав уступил своему родному брату Ярославу, а сам остался в Киеве. Итак, 30-летний Игорь, получив княжество, становится одним из влиятельных русских князей. Небольшое по площади Северское княжество играло важную роль во взаимоотношениях со Степью, поскольку подчиненные ему города Путивль, Рыльск, Трубчевск и Курск непосредственно граничили с Половецкой Степью.

Князь Игорь «посадил» в уделы Северского княжества своих родственников: младшего брата Всеволода (Трубчевск, Курск), старшего сына Владимира (Путивль) и племянника Святослава Олеговича (Рыльск), чем значительно укрепил свое влияние на соседей. С другой стороны, он сразу же стал искать союза с ханом Кончаком, юрт которого непосредственного примыкал к землям его княжества. В течение двух лет после вокняжения в Новгород-Северском он неоднократно участвовал в походах, которые организовывал Великий князь Святослав против коалиции ВладимироСуздальских князей во главе с Всеволодом Большое Гнездо (сын Юрия Долгорукова, внук Владимира Мономаха). Владимиро-Суздальское княжество под руководством Всеволода Большое Гнездо набирало силу и претендовало на статус Великого с легкой руки предшественника Всеволода Андрея Боголюбского. Святослав видел, как стремительно разваливается Великое Киевское княжество, или по-простому Киевская Русь, теряя не только свой консолидирующий статус, но и саму государственность. Поэтому в борьбе с Всеволодом Большое Гнездо он активно привлекал половцев Кончаковского юрта. В этих походах князь Игорь подружился с ханом Кончаком, и вскоре судьбе было угодно испытать эту дружбу на прочность.

Летом 1181 года Половецкие рати под общим командованием князя Игоря и хана Кончака расположились лагерем вдоль Долобской старицы Днепра, изготовившись к штурму города. На помощь осажденному городу поспешил Дорогобужский князь Мстислав Владимирович в союзе со степным войском черных клобуков.

Черные клобуки, шедшие в авангарде, напали на половецкий обоз и занялись грабежом. Половцы и дружинники Игоря пришли на помощь обозу. Спасаясь, клобуки ворвались в стан Мстислава и подняли там панику, крича, что вся армия разбита. Тогда побежал за ними и Мстислав.

Но бегство князя не решило исхода битвы. Как рассказывает летописец, «лучшие из мужей остались: Лазарь воевал с полком рюриковым, и Борис Захарьич с полком своего княжича Владимира, и Здислав Жирославич с мстиславским полком» [102]102
  Цит. по: И. В. Можейко. 1185 год. М. «Наука». 1989. С. 341.


[Закрыть].

В стране, где войны ведутся постоянно, должны выковываться кадры профессиональных военных. И чем дальше, тем меньше среди них князей и тем большую роль играют незнатные командиры. Зачастую князь, участвуя в походе, оставляет военные вопросы воеводам. Роль воевод была еще важнее, чем о том рассказывают летописи. Ведь летопись – это княжеское придворное писание. Так что, даже если князь во время боя пил брагу в своем шатре или ловил рыбу в ближайшей реке, победные лавры доставались ему. Князья были ревнивы к воинской славе, так что настоящие полководцы редко появляются на страницах летописей.

Главнокомандующий бежал, но ничего страшного не произошло. Воеводы выстроили свои полки, и, когда дружина Игоря и половцы бросились на них, тяжелая конница и лучники держались стойко. Враги разбились об их стену. Разгром половцев был страшный, почти вся армия их была изрублена. Погибли два хана, в том числе брат Кончака, а два его сына попали в плен. Игорь с Кончаком прыгнули в лодки и спаслись.

Эта трагическая ситуация еще больше сблизила Игоря и Кончака, и бытует легенда, что, пробираясь в Чернигов, они мирно беседуют по-половецки, поскольку Игорь по матери был тоже половец.

Из Чернигова Игорь с Кончаком отправились в Новгород-Северский, который лежал па пути половецкого хана к его кочевьям, там совещались, что делать дальше, может быть, договаривались, что семьям пора породниться. У Игоря подрастали сыновья, у Кончака была на выданье дочка. Но вскоре после того как они расстались, логика событий начала отталкивать их друг от друга.

Кончак был умелый политик и опытный воин. Мир Степи был так же суров и сложен, как и мир Руси. Половцам самим приходилось все время оборонять свои кочевья с востока, откуда наступали другие степные народы, им надо было охранять свои вежи от русских.

После разгрома под Киевом Кончак мстил за брата и сыновей, но конными набегами мало чего добьешься. И хан решил перестроить свою армию. Он понимал, что цепь русских пограничных городов становится крепким заслоном на пути половецких набегов. Сами пограничные города были небогаты – основная добыча таилась в глубине Русской земли, а пробиваться туда становилось все труднее. Половцы могли получать долю добычи, лишь согласившись на сомнительную роль наемников, как это было под Киевом.

Кончак избрал иной путь. Он сам возьмет Киев.

Хан начал готовиться к войне. Он выписал иноземных мастеров, чтобы они изготовили стенобитные орудия и катапульты – тяжелую артиллерию средневековья, без которой большой город не взять.

Подготовка половцев к походу на Русь не была секретом для великого князя Киевского Святослава. Связи между половецкими станами и русскими княжескими дворами никогда не прерывались, передатчиками информации были торки, что занимали пограничье. Половцы блокировали днепровский торговый путь, отлично понимая, что это вызов, который русские князья вынуждены будут принять. Знали на Руси и о том, что Кончак борется с самовластием других половецких ханов, стараясь собрать в кулак все силы Степи. Главным соперником Кончака был хан Гзак – властитель Причерноморских кочевий.

Великий князь Святослав созвал русских князей в поход на половцев весной 1184 года. В нем участвовали многие князья, в том числе и Игорь с младшим братом Всеволодом. Именно во время этого похода и произошел инцидент, о котором упомянул академик Б. А. Рыбаков, обвиняя князя Игоря в захватнических устремлениях во время весеннего похода в 1185 году.

Как только русская армия углубилась в степь и начала приближаться к половецким кочевьям, произошла ссора между Игорем и переяславским князем Владимиром Глебовичем. Владимир потребовал, чтобы ему позволили идти в авангарде: авангарду достается основная добыча. Игорь, который замещал в походе великого князя, категорически отказался пустить Владимира вперед. И тогда тот в самый разгар кампании покинул армию.

Войско продолжало путь и вскоре натолкнулось на половецкие кибитки. Было побито много половцев и взят полон, но тут поход прервался.

Примчавшийся гонец сообщил, что обиженный Владимир Переяславский пошел не к себе домой, а на Северскую землю. Он сжигал села, уводил пленных, разрушал городки, в то время как остальные князья храбро воевали в степи.

Игорь повернул свою дружину обратно. Но пошел не домой, а на переяславский город Глебов – город был взят и уничтожен.

Будучи наделенным от природы недюжинным умом и не лишенным чувства совести, Игорь тяжело переживал за совершенное им страшное злодеяние. Неизвестно, из каких источников почерпнул летописец содержание покаянного монолога князя Игоря во время битвы на реке Каяле, но вот как это покаяние приведено в Ипатьевской летописи. Будучи схваченный половцами, Игорь видел своего брата Всеволода, ожесточенно сражающегося с наседавшими на него половцами, и молил он у бога смерти, чтобы не увидеть гибели брата своего. И воскликнул тогда якобы князь Игорь: «Вспомнил я о грехах своих перед господом богом моим, что немало убийств и кровопролития совершил на земле христианской: как не пощадил я христиан, предал разграблению город Глебов у Переяславля [103]103
  «… город Глебов у Переяславля» – небольшой городок, названный в честь великого киевского князя Глеба Юрьевича, сына Юрия Долгорукого, был разорен князем Игорем при возвращении его из неудавшегося похода на половцев в 1184 году в отместку за нападение Переяславского князя Владимира Глебовича на вотчины князя Игоря. Сестра Владимира Глебовича Ольга была замужем за братом Игоря Всеволодом («Красныя Глебовна»).


[Закрыть]. Тогда немало бед испытали безвинные христиане: разлучаемы были отцы с детьми своими, брат с братом, друг с другом своим, жены с мужьями своими, дочери с матерями своими, подруга с подругой своей. И все были в смятении: тогда были полон и скорбь, живые мертвым завидовали, а мертвые радовались, что они, как святые мученики, в огне очистились от скверны этой жизни. Старцев пинали, юные страдали от жестоких и немилостивых побоев, мужей убивали и рассекали, женщин оскверняли. И все это сделал я,– воскликнул Игорь, – и не достоин я остаться жить! И вот теперь вижу отмщение от господа бога моего: где ныне возлюбленный мой брат? где ныне брата моего сын? где чадо, мною рожденное? где бояре, советники мои? где мужи-воители? где строи полков? где кони и оружие драгоценное? Не всего ли этого лишен я теперь! И связанного предал меня бог в руки беззаконникам. Это все воздал мне господь за беззакония мои и за жестокость мою, и обрушились содеянные мною грехи на мою же голову. Неподкупен господь, и всегда справедлив суд его. И я не должен разделить участи живых. Но ныне вижу, что другие принимают венец мученичества, так почему же я – один виноватый – не претерпел страдании за все это? Но, владыка господи боже мой, не отвергни меня навсегда, но какова будет воля твоя, господи, такова и милость нам, рабам твоим» [104]104
  Покаянная речь Игоря, по мнению исследователей, является чисто литературным приемом.


[Закрыть].

К началу 1185 года Великому князю Станиславу стало очевидным, что от походов в Половецкую Степь, подобных тому, какой был совершен весной 1184 года, страдает больше русская земля, чем половецкая. Какие бы пламенные речи о необходимости борьбы с половецкой опасностью ни говорили летописцы, как горячо бы ни выступал он сам, призывая князей к единству, доверия между князьями не было и ненавидели они друг друга порой больше, чем половцев. Он понимал, что решить проблему защиты русской земли от половцев и от княжеских междоусобиц можно одним путем – противопоставить феодальной раздробленности сильную централизованную власть. Пример тому подавали князья Владимирско-Суздальского княжества и прежде всего братья Андрей Боголюбский и его преемник Всеволод Большое Гнездо. Авторитет этого княжества возрастал год от года, казалось, что авторитет некогда сильного государства Киевская Русь по каким-то неведомым каналам перетекал в Владимирско-Суздальское княжество.

И правители этого молодого государственного образования уже не мечтали о Киевском «златом столе», а устремляли свои взоры на юго-восток и Нижнее Поволжье, отвоевав для начала земли Волжских Булгар. Всеволод Большое Гнездо уже нависал над землями половецких юртов и прежде всего над кочевьями Великого хана Кончака, которому приходилось воевать на два фронта.

В том, что война с Кончаком приносит больше вреда, чем пользы, Святослав воочию убедился во время летнего похода в Половецкую Степь в том же 1184 году. Вместе со своими сыновьями и другими князьями, подвассальными Киеву, он собрал многотысячную армию, но Северские князья по разным причинам уклонились от похода. Осуждая Игоря за непатриотический шаг, исследователи забывают о такой причине, как смертельная вражда между князем Игорем и Переяславским князем Владимиром Глебовичем, который, не будучи осужденным за свой весенний проступок, принял участие в летнем походе. Более того, он на этот раз добился права идти в авангарде.

Вскоре авангард столкнулся с передовыми отрядами хана Кобяка. Половцы увидели, что русский отряд невелик, и кинулись на него. Владимир приказал своей дружине стоять твердо, а сам послал гонца к Святославу, чтобы тот поторопился: его отделял от авангарда целый день пути.

Отразив половцев, Владимир не стал их преследовать, понимая, что впереди находятся главные силы хана Кончака. Кобяк же, соединившись с Кончаком, уверил того, что русских немного: он не знал о движении основной армии. Кончак поспешил вперед, чтобы разбить Владимира. На его несчастье, подоспели главные силы русской армии и в жестоком бою разгромили половецкое войско. По сведениям летописцев, в плен попало семь тысяч степняков, в том числе хан Кобяк с двумя сыновьями и другие ханы.

Цель похода – освобождение днепровского торгового пути – была достигнута.

Этому эпизоду автор «Слова» посвятил две строфы своей песни, противопоставляя славную победу Святослава в летнем походе в Половецкую Степь 1184 года горькому поражению братьев Святославичей весной 1185 года, делая упор на то, что они якобы уклонились от совместного похода (« лжу убудиста которою», то есть прикрывая ложью свое противостояние великому князю):

 
Тии бо два храбрая Святъславлича.
Игорь и Всеволодъ —
уже лжу убудиста которою,
ту бяше успилъ отецъ ихъ —
Святъславь грозный великый
киевскый – грозою:
бяшеть притрепалъ своими сильными
плъкы
и харалужными мечи,
наступи на землю Половецкую,
притопта хлъми и яругы,
взмути рекы и озеры,
иссуши потокы и болота.
А поганаго Кобяка изъ луку моря,
отъ железныхъ великыхъ плъковъ
половецкыхъ,
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ граде Киеве,
въ гриднице Святъславли.
 

Однако, как покажут дальнейшие события, братья не участвовали в победоносном походе совсем по другой причине. Святослав оставил Северских князей в своем стратегическом резерве. Ослабляя могучего Кончака, он исподволь готовил плацдарм для союза с ним в целях решения совершенно иной задачи, где союз с Кончаком мог сыграть решающую роль. А началом решения этой задачи должен был стать весенний поход в Половецкую степь «свежих» сил, то есть войск Северских князей, не участвующих в последних походах на Кончака.

Дальнейшие события развивались именно по сценарию, задуманному Святославом Всеволодовичем. Кончак сильно пострадал, но разгромлен не был. Пленение ханов освободило его от конкурентов в борьбе за единовластие во всей Степи и способствовало ее объединению. Вернувшись в свои кочевья, Кончак стал снова готовить большой поход на Русь.

В феврале войско Кончака снова двинулось на Русь. Конечной целью похода был Киев, где томились в тюрьме пленные ханы. В обозе везли огнеметные орудия, которые ему сделал один басурманин: летописец сообщает и о «луках, которые могли натянуть лишь пятьдесят человек».

Далее последовали дипломатические маневры. Кончак отлично знал, что черниговские и северские князья не ладят с Киевом. Поэтому он отправил к ним послов, предлагая мир и обещая их земель не трогать. Черниговский князь согласился на мир и послал к Кончаку для переговоров своего боярина Ольстина. Узнав об этом от своих лазутчиков, Святослав Киевский послал в Чернигов письмо, укоряя князя за измену. Тот ответил, что не может нарушить слово. Затем Святослав обратился к князю Игорю, повелев ему выступить против половцев.

Получив приказ, Игорь созвал боярскую думу и, как утверждает летопись, патетически воскликнул:

– Не дай бог нам отказаться от похода на поганых! Поганые всем нам общий враг!

Затем Игорь принялся обсуждать с боярами, как лучше соединиться с войском Святослава, идущим навстречу половцам. Тут воеводы начали якобы отговаривать Игоря, утверждая, что посланец из Киева прибыл слишком поздно. Но Игорь все же настоял на походе, вышел в поле, но попал в туман на реке Суле. Туман был такой густой, что пришлось вернуться. И, сокрушенный неудачей, Игорь остался дома.

В своем исследовании о «Слове» академик Б. А. Рыбаков доказывает, что Игорь отлично успевал к месту встречи и что все его сетования были только отговоркой. И какой может быть туман в феврале, чтобы войско в нем заблудилось, идя по знакомым дорогам?

На самом деле «туману» по своему неведению, а может быть, напротив, по указанию Святослава, «напустил» придворный летописец, поскольку нужно было как-то болееменее правдоподобно обставить тот факт, что войска Черниговского князя и подвассальных ему Северских князей снова оставлены в стратегическом резерве Великого князя Святослава.

Святославу повезло. Ему встретились купцы, которые видели, где остановилось на отдых войско Кончака. Нападение русской армии было внезапным, и Кончак бежал, оставив на поле боя катапульты и огневые машины. Берендейская конница гнала половцев до Хорола.

Большой поход Кончака сорвался, но и очередная победа Святослава опять ничего не решила. Силы Кончака сохранились. Угроза для Руси не ослабла.

Далее, согласно Ипатьевской летописи, Святослав якобы решил нанести половцам окончательный удар, а посему всю весну 1185 года он провел в разъездах и переговорах с князьями. Конечно, были и разъезды по северо-восточным землям, были и переговоры с князьями, в том числе и великим князем Владимирско-Суздальским Всеволодом Большое Гнездо, но вот о содержании этих переговоров можно только гадать.

Теперь уже пора поведать о том, каков был замысел проведения весенне-летней кампании объединенного воинства практически всех русских княжеств под руководством Великого Киевского князя Святослава Всеволодовича. Воюя практически непрерывно с половецкими ханами, когда успешно, когда не очень, и усмиряя амбиции своих князей, междоусобные распри которых были не менее разорительны для Русской земли, Святослав наблюдал за усилением Византии на Причерноморских и Приазовских берегах по эту сторону морей, то есть в непосредственной близости от русских, равно как и половецких земель. Бывшее русское княжество со стольным городом Тмутараканью становилось стратегическим форпостом Византии, теснимой с Юго-Востока турками-сельджуками, огнем и мечом ковавшими будущую Османскую империю на исконных землях Византии, предрекая ее близкий конец.

Усмотрев реальную угрозу для Руси, исходящую с Юга, Святослав решил, что в этих условиях продолжать изнурительные войны со Степью смертельно опасно как для Руси, так и для Половецкой Степи. Только объединенными усилиями можно поставить заслон не только угрозе, исходящей из Византии, но и создать форпост обороны от возможных угроз со стороны Востока.

Святослав хорошо знал историю захватнических войн со стороны кочевников, которые волнами накатывались на Русь, испытавшую на себе «хиновские стрелки» гуннов, сарматов, хазаров, печенегов и вот уже полтора столетия – половцев. А с Востока опять дуют ветры новых бед, ибо уже видны зарницы и слышны раскаты грома побед молодого монгольского хана Темучина, оттачивающего свои копья и мечи на сопредельных государствах Маньчжурии и Китая. Где гарантия того, что, покорив народы государственных образований на севере Китая, Темучин не обратит свой взор на Запад? И тогда новая волна кочевников захлестнет разрозненные княжества Руси и ханства Половецкой Степи, ныне так старательно уничтожающие друг друга.

Святослав не только понимал, но и пользовался разведывательной информацией о том, что примерно также размышлял и хан Кончак, не обделенный талантами полководца и государственного деятеля. Он даже лучше Святослава оценивал угрозы, которые могли исходить с Востока, поскольку по негласным информационным каналам Степи до него раньше доходили вести с разгорающейся военными пожарами Монгольской степи.

Стратегический план военной кампании на лето 1185 года состоял в следующем:

Объединенное войско Северских князей под видом свадебного кортежа движется в стан Кончака, где устраивается многодневная свадьба князя Владимира Игоревича и ханской дочери Свободы Кончаковны, которая предварительно проходит обряд крещения. С этой целью в обозе Игорева войска едет православный священник с причтом [105]105
  Причт– штат священнослужителей (священники и дьяконы) и церковнослужителей (пономари, псаломщики, дьячки, чтецы и т. д.) при православной церкви. Состав причта зависит от числа прихожан и утверждается архиереем.


[Закрыть], состав которого должен обеспечить как обряд крещения будущей княгини Настасьи Кончаковны, так и венчание молодых. Кроме того, в обозе были сосредоточены богатые свадебные подарки многочисленным «сватам». Поскольку для демонстрации «мирного» характера свадебного кортежа его участники были вооружены легким оружием, а тяжелые доспехи, червленые щиты, мечи также были сосредоточены на подводах, летописец отметил, что войско двигалось медленно, «… на раскормленных конях, собирая войско свое». Собирать « войско свое» Игорю по пути вряд ли приходилось, поскольку оно было сформировано на местах, при этом было отлично подготовлено, о чем можно было судить хотя бы по тому, как охарактеризовал своих дружинников брат Игоря Всеволод, давая свое согласие на поход:

 
А мои ти куряне свѣдоми къмети:
подъ трубами повити,
подъ шеломы възлѣлѣяни,
конець копия въскръмлени,
пути имъ вѣдоми,
яругы им знаеми, луци у нихъ напряжени,
тули отворени,
сабли изъострени;
сами скачють, акы сѣрыи влъци въ полѣ,
ищучи себе чти, а князю славѣ.
 

Эта строфа Игоревой песни в одном из лучших переложений на современный язык, сделанном академиком Д. С. Лихачевым, звучит так:

 
А мои-то куряне опытные воины:
под трубами повиты,
под шлемами взлелеяны,
с конца копья вскормлены,
пути им ведомы,
овраги им знаемы,
луки у них натянуты,
колчаны отворены,
сабли изострены:
сами скачут, как серые волки в поле,
ища себе чести, а князю славы.
 

Обоз был огромен, кроме богатых даров и арсенала тяжелого вооружения, который перевозился скрытым образом, чтобы придать войску мирный характер свадебного кортежа, нужно было вести запасы продовольствия как для пропитания войска во время похода, так и для свадебного стола, который предполагалось накрыть на несколько тысяч персон. Именно по причине громоздкости обоза скорость движения войска определялась скоростью движения обоза, а посему оно двигалось медленно, что и отметил летописец.

Кроме того, именно из-за небольшой скорости движения войска между исследователями шли неутихающие споры о том, были ли в его составе пешие подразделения. Высказывания о возможности участия пехоты в походе князя Игоря можно обнаружить в работах К. В. Кудряшова, А. П. Дьяконова, Б. Д. Грекова, Д. С. Лихачева, Ф. М. Головченко, А. В. Поздеева и других исследователей. В то же время суждения об исключительно конном составе войска имеют место в работах В. М. Глухова, Б. А. Рыбакова, М. Ф. Гетманца. Сторонники наличия пехоты в войске Игоря апеллируют к тому, что названные в Ипатьевской летописи «черные люди» – это и есть пешие подразделения войска. Так, К. В. Кудряшов, посвятивший этому вопросу несколько статей, а затем и книг, ссылается на описания боевых порядков русских войск в средние века, да и в более поздние времена, которые строились по шаблону: пехота в центре, а конница по флангам и в авангарде [106]106
  Кудряшов Константин Васильевич (1885 – 20.Х.1962)– доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории Московского государственного библиотечного института (с 1948 по 1955 годы)


[Закрыть]. Это так, но такое построение характерно для боевого порядка войска, изготовившегося к боевым действиям с реальным противником. Войско князя Игоря камуфлировалось под свадебный кортеж, то есть шло в Половецкую степь с мирными намерениями, и традиционное построение его боевых порядков в таком случае было бы не вполне уместным. Да и численность войска, похоже, сильно преувеличена (по М. Ф. Гетманцу это 6—8 тыс. человек). М. Ф. Гетманец исходил из того, что каждый князь, участвовавший в походе, имел свой полк, численность которого бралась, похоже, по аналогии с численностью современного полка (1000—1500 человек). Тогда общая численность определяется из расчета 5 полков × 1500, да плюс численность обоза, где-то 500 ед. = итого по максимуму 8000 человек. Однако «полки» четырех князей и «кавалерийский полк» черниговских ковуев – это по численности далеко не нынешние полки, а всего лишь княжеские дружины, которые в походах усиливались конными и пешими ополченцами, которых, кстати, также готовили заранее, а не «собирали» уже в пути следования, как писал летописец. Так что если и соглашаться с расчетами Гетманца, то, по крайней мере, на меньшее из двух обозначенных им чисел – 6 тысяч. Косвенное обоснование выбора этой цифры впереди, а сейчас вернемся к обозу, сопровождаемому конным войском князя Игоря.

Кроме подарков для Кончака и его приближенных, находящихся в огромном обозе Игорева войска, хану Кончаку был приготовлен еще один, как принято нынче говорить, «виртуальный подарок» от Великого киевского князя Святослава Всеволодовича, о чем князь Игорь должен был сообщить Кончаку устно. В Киеве вот уже около 2 лет томились в плену свыше семи тысяч половецких воинов и несколько ханов, в числе которых было двое сыновей хана Кончака. Вполне естественно предположить, что в случае достижения соглашения о совместном походе русского и половецкого войска для завоевания бывшего Тмутараканского княжества, пленные половцы становятся составной частью войска, которое поведет на Юг Черниговский князь Ярослав Всеволодович наряду с его традиционными союзниками, о которых упоминает в своем «золотом слове» князь Святослав, получивший известие о крахе всех своих планов завоевания Тмутаракани и прилегающих к ней Причерноморских и Приазовских земель, принадлежащих ныне Византии: