Текст книги "Будни директора школы (СИ)"
Автор книги: Александр Карнишин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
«Чо сразу выгонять-то?»
– Вот, вот, смотрите! – завуч по внеклассной работе дергала школьника за рукав, но сдвинуть его с места не могла.
– А чо я, чо я-то… – гудел басом огромный и неповоротливый восьмиклассник, выглядевший гораздо старше своих лет.
– Это же до смертоубийства скоро дойдет! Как же можно!
– Да, а что я… Они первые…
– Кто – первые? Кто – вторые? И вообще, что случилось? – директор с интересом смотрел на эту сцену. Этого парня он уже знал, как очень слабого ученика, но на поведение его обычно не жаловались.
А случилось интересное. В школе верховодили выпускники, которым осталось до выпускного бала отучиться всего два месяца. Среди выпускников же выделялась поведением компания спортивного вида ребят, которые дружно ходили в секцию каратэ, только второй год открыто работающую в городе.
Дети директоров и командиров, прямой дорогой идущие в престижные ВУЗы, снисходительно посматривали на окружающую «мелочь» и не спускали никому обид. Сплоченная совместными спаррингами компания из пяти «каратистов» пыталась верховодить в школе.
Конечно, если бы они попались новому директору… Но они не попадались. Все разборки проходили где-то за школой, за мусорными баками, на краю оврага. И никто никогда ничего – и никому… То есть, директору школы говорили, что вот те выпускники замешаны в драке… Кажется. Но жалоб официальных не было.
И вот, привели восьмиклассника, который внезапно дал отпор этой команде.
– Вы понимаете, он же убить мог! Он же просто зверь какой-то!
– Все понятно. Вы его мне оставьте, а сами идите пока, уроки отслеживайте. Мы тут побеседуем, – со значением произнес директор.
– Хорошо-хорошо, – понятливо кивнула завуч и прикрыла за собой дверь.
– Ну, герой, давай, рассказывай…
– А чо я? Как чо, так меня? Теперь выгонять будете? – бурчал, не поднимая головы здоровый мужичище, спрятав за спину красные мосластые руки.
– Да, ладно тебе! Давай, рассказывай, чего вы там не поделили?
– Ну, я шел, а они пихаются… Всех распихали, а меня не смогли…
– Ну, ну, – заинтересованно подталкивал директор.
– Ну, ругаться стали…
– А ты?
– А чо я-то? Они первые!
– Ну, хорошо. Они первые тебя обругали. А ты?
– Ну, и я – их.
– Сколько их было?
– Пятеро. Они всегда так ходят…
– И ты пятерых, значит, послал? Герой…, – уже смеялся в открытую директор.
– Чо сразу – герой-то? А чо они толкаются? – на одной басовой ноте, как шмель, толкающийся в запертое окно, гудел восьмиклассник.
– Ну, ладно, ладно… А потом?
– Потом, говорят, пошли, выйдем. Ну, я пошел…
– И не страшно было?
– А чо тут бояться?
– Кхм… Все же боятся? Они ж каратисты там, и прочее…
– Да? Не знал я.
– И что там?
– Ну, вышли на овраг, один вышел, крикнул, как врубил мне… Больно. Синяк будет. Я говорю, ты дурак, чо ли… А он – еще раз!
– А ты?
– А я чо – их пятеро ж… Ну, подхватил с земли, что попало, да и… Вот.
– По голове? – с опаской спросил директор.
– Чо я, совсем дурак, чо ли? По плечу. Ну, он сразу и свалился, за плечо держится, орет… Я уходить, а тут завуч меня за рукав. И к вам. Вот…
– Герой, герой… Что ж делать-то с тобой?
– Не выгоняйте. Мне документ нужен. Меня на работу не возьмут без аттестата.
– Не аттестат – свидетельство, – поправил директор. – Хотя, без разницы. Давай-ка так: ты иди к себе в класс. Иди и учись. К экзаменам готовься. Только не лезь больше в драку, хорошо?
– А чо я? Они первые же!
– А с ними я сам переговорю. Сегодня же.
– Ну… Я пошел, да?
– Иди, иди. Учиться иди.
А потом завуч приводила тех парней-выпускников. По одному. И с каждым директор имел не длинный, но обстоятельный разговор. Суть разговора была проста: хочешь аттестат и характеристику? Хочешь? Замри. Забудь свою гордость и отвагу, свое мушкетерство и свое каратэ. В школе драк не потерплю.
– А как же этот, – тыкали они в сегодняшнее событие. – Он же…
– Вас, десятиклассников, было пятеро. Он – один. Вопросы? Или мне еще с вашим руководителем секции поговорить о том, как пятеро каратистов сбежали от одного восьмиклассника?
– Дак, он же – кирпичом!
– И правильно сделал. И молодец! Вас же было пятеро!
…И на какое-то время стало тихо в школе. А главный заводила дома сказал, что поскользнулся и упал. Врач нашел обширную гематому с ушибом кости. Ничего, походил с рукой на перевязи, а к экзаменам выздоровел.
…И хитрить приходилось, а как же!
Кабинет физики был на третьем этаже. Крашенные синей краской столы были прибиты жестяными скобками к полу, и по полу же в трубке были протянуты провода к каждому ученическому месту. Перед каждым столом – две розетки. Вернее, должны быть две розетки, но их нет, и были ли они при открытии – никто уже не помнит. В оставшиеся стоять металлические трубки, из которых должны были выходить провода к розеткам, ученики запихивают фантики и жвачку. А скобки, которыми столы должны быть прибиты к полу, давно оторваны, еще в первый год, когда пришел этот директор и тут же застелил всю школу линолеумом, взявшимся буквально ниоткуда (в других школах его просто не видели).
Директор школы сидел за последним столом, в углу, и посматривал на учителя физики, который вел урок в восьмом классе. Директор уже третий раз за этот год посещал физику. И завучи тоже ходили. Но все равно шли рассказы по школе, как «физик» мог взять длинную чертежную линейку в полтора метра и хлопнуть кого-нибудь из сзади сидящих и мешающих уроку. При администрации он этого, конечно не делал… Но ведь было, было. Источники пользовались доверием. Ладно бы еще учитель был отличным, а уроки – интересными. Так нет – простое пересказывание учебника и решение задач.
После звонка они остались: директор за ученическим столом, физик – на подиуме, за шикарной кафедрой и столом для опытов. Посмотрели друг на друга, поулыбались.
– Ну, что сказать…, – поднялся директор. – Вроде, все по учебному плану. Все – по программе. Но, знаешь, как-то не интересно. Скучно и серо как-то.
Физик с первого дня начал «тыкать», так у них и повелось, что один на один всегда обращаются на «ты».
– А-а-а! Ты тоже заметил? А это, потому что администрация не обращает внимания на кабинет физики! Я же не могу проводить почти никакие эксперименты!
Вся фигура физика, хоть и пожилого, но крепкого и массивного мужика, выражала скорбь по этому поводу.
– Вот если бы к столам была проводка… Если бы был подключен учительский комплекс с оценками, если бы… Да-а-а… А так я только и могу, что задачи решать, к экзаменам готовить.
– Но я заметил, что и задачи, знаешь ли… Не все могут…
– Вот именно! Не все могут! Значит, не всем дано! И не надо на них тратить свое время! Зато я смогу подготовить несколько настоящих «физиков», которым их знания помогут на экзаменах!
«Да», – подумал директор. – «Этого так просто не пробьешь. Недаром говорили мне – этого не уволишь…»
Он спустился к завучам, корпевшим над очередным изменением расписания в связи с гриппом у учителей.
– Ну, как?
– Как, как… По программе. По учебнику. Скучно… Надо что-то делать. Ладно, я еще подумаю…, – и он пошел в свой кабинет, закрывшись в котором можно было обдумать, что и как сделать, чтобы убрать еще одного учителя без скандала.
В Гороно велась статистика текучести кадров, и он помнил, как раньше спрашивали всего за трех-четырех уволенных учителей. Мол, вы их не приглашали сюда, вы не мучились, чтобы учителей уговорить к вам идти… Сейчас-то все по-другому, к нему просятся люди, да вот места – заняты. Надо расчищать.
Стук в дверь:
– К вам можно?
Бывший выпускник.
– О! Какие люди! Как у тебя дела? Садись, рассказывай!
– Ну, как дела… Не очень. Не сдал я.
– Да, это неприятно… И что теперь?
– Работать надо. А мне – семнадцать… Я слышал, у вас есть место лаборанта?
– Лаборанта-а-а? А двух – не хочешь? Вернее, полтора? А то зарплата там маленькая больно. Будешь лаборантом в кабинете физики и на пол-ставки – химии. Потянешь?
– Да мне как раз и химия нужна… Подтянуть как раз ее к лету.
– Значит, договорились. Пиши заявление на мое имя. Завтра тебе на работу к восьми часам…
– А почему к восьми?
– Уроки начинаются в восемь-тридцать, а ты – лаборант. Должен все подготовить. Так что вместе со мной будешь приходить. Ага… И вот еще что. Напиши-ка мне служебную записку от имени лаборанта уже, чтобы провели инвентаризацию имущества в кабинете физики и химии. Нет, только физики – ты же именно там на полную ставку. А то, если потом увольняться, что с тебя спросить можно? Написал? Ну, до завтра!
Директор пожал парню руку, а сам с двумя бумажками поднялся опять к завучам:
– Поздравляю, девушки. У нас новый лаборант. И неглупый. Просит провести инвентаризацию в кабинете физики. В комиссию кого-то из вас, учителя химии, потому что у нее тоже есть подобный кабинет, лаборанта. Акт мне потом подробный принесете. Приказ я сейчас напишу.
На другой день после уроков директор школы зашел в лаборантскую кабинета физики. Там комиссия описывала имущество, все шире и шире открывая в удивлении глаза, а учитель, как будто хвастаясь, вытаскивал из-под стеллажей новые и новые ящики.
– Вот это – оборудование физического кабинета. Гарнитура там вся, тройники, розетки и прочее…, – он вытер пот, щелкнул запорами, открывая ящик. – Вот, даже не распакованное. Но это еще не всё!
Он полез куда-то в темный угол и вытащил волоком еще один такой же – полную копию – ящик.
– Вот. И еще на один кабинет. Когда школу достраивали, я как раз мотался за оборудованием. Ну, вот, – скромно повел он вокруг рукой. – Запасы…
– Ого! А вон, наверху – это что?
– В тех ящиках? Комплекс для электронного опроса учеников. Там пульт учителя и по пультику на каждое рабочее место. Задаешь задачи, а они только тумблерами ворочают. И тут же видишь оценку каждого…
– А в шкафах?
– Наглядные пособия. Даже и не распакованные. У меня все хранится, как надо!
– А в «темной» комнате?
– Там провода, клеммники, макет электронно-лучевой трубки, разные макеты приборов, полный набор вольт-амперметров на весь класс…
– Ну, ты молодец, просто молодец…, – директор со значением поглядел в глаза завучу и вышел из лаборантской.
Потом был длинный разговор с завучами до вечера.
А на следующий день учитель физики принес заявление об увольнении по собственному желанию.
– Что случилось-то? Вроде, не ругались мы с тобой? Вон, лаборанта даю…
Тот склонился над столом, ловя глаза директора, и вполголоса, оглядываясь на дверь:
– Бойся своих завучей, ох, бойся… Ох-х-х… эти тетки, слушай… Они тебя точно подведут. Ты знаешь, они же меня подвели практически, а теперь тебя подведут. Они же разболтали везде, что у меня, мол, горы материалов для кабинетов физики, а в районе ничего этого нет. Не поступало, вроде. Там уже, говорят, Гороно подключилось… Милицию, говорят, тоже… В общем, давай по-быстрому и по-тихому, и я уеду будто на дачу, пока шум не прекратится. Но если что, я за тебя. Слышишь? Только позови! Но сначала завучей своих, теток вредных – убери!
Никакого шума так и не было, в Гороно ничего не узнали. Только удивлялись все: «Как это вы смогли с ним расстаться? Мы уж думали, он там до смерти будет работать… До смерти очередного директора. Хи-хи-хи…».
А еще через полгода директор и бывший учитель встретились на автостанции, где бывший физик «таксовал» потихоньку, подкалымливал развозом пассажиров.
– Подвезти?
– Да, мне же недалеко… И неудобно…
– Поехали, поехали! Ну, как ты с завучами? Держишься еще? Держись! И воли им не давай! Вот ведь, вредные какие тетки!
Он подвез бывшего своего директора прямо к порогу дома и не взял денег:
– Но если что – только позвони. Я тут же приеду. Я – за тебя!
«Плохое отношение»
После уроков в кабинет директора школы, постучавшись в дверь, проскользнула председатель профсоюзного комитета.
– Я должна вас предупредить, что завтра мы собираем комиссию по трудовым спорам…
– Ну, собирайте. Разрешение мое требуется, что ли?
– Нет. Просто мы вас приглашаем на комиссию.
– А что у нас за спор? – заинтересованно поднял голову от бумаг директор.
– Жалоба на вас. Вот, разбираться будем…
– Угу. И мне, конечно, вы эту жалобу не покажете. Так?
– Не положено. Вы же понимаете.
– С кем хоть спорить-то буду?
– С И.
– Так, я же вроде, ничего такого… Ну, ладно, впрочем. Раз комиссия, значит – комиссия. Во сколько завтра?
– Часа в три вам удобно будет?
– Записал. Завтра в три – на комиссию.
…
Назавтра, постояв в два часа у выхода и проводив учеников после шестого урока, директор поднялся на второй этаж, где в одном из кабинетов заседала комиссия по трудовым спорам. Председатель профкома, завуч – от администрации, пожилая учительница – от профсоюза. Вот и вся комиссия. За одним из столов уже сидела учитель начальных классов.
– Итак, коллеги, нами получена жалоба на действия директора школы, – поднялась председатель профкома. – Правда, в ней почти ничего конкретного нет. Просто просьба о разборе жалобы на комиссии. Прошу разъяснить, что именно вы хотели бы обжаловать.
Теперь поднялась учительница. Худощавая, высокая, но какая-то серая, блеклая. Тусклым голосом, не глядя по сторонам начала перечислять:
– Директор ко мне плохо относится… Он ходит ко мне на уроки, и я чувствую, что ему не нравится… Он не улыбается, как всем, когда разговаривает… Он…
– Постойте-постойте, – перебил директор. – Давайте по пунктам, хорошо? Мое плохое отношение в чем проявляется? Что я не так делаю? Ругаю вас?
– Нет, не ругаете. Но смотрите так… В общем, нехорошо так смотрите.
– Ох-х-х…, – подпер директор голову рукой.
Ну, да. Смотрел, было дело. Ему стало известно, что она кричит на своих первоклашек, толкает их, может и щелбана в лоб засандалить… Вот и стал присматриваться.
Но ведь ничего не сказал даже!
– Я не поняла, – вмешалась завуч, строго посмотрев поверх очков. – То есть, вы не можете комиссии предъявить факты плохого отношения к вам?
– …Ну, как вы не поймете… Он же так посмотрит, что работать просто не хочется иногда…
– А что там с уроками?
– Ну, был я на ее уроках два раза. Так, это в мои обязанности входит. Это если я ходить по урокам не буду – значит, плохо работаю!
– И как? – заинтересовалась пожилая и заслуженная. – Как вам ее уроки? Ругали, небось?
– Да ни разу! Вот спросите ее, спросите сами…
– Вот именно! Вы ко мне на уроки ходили, а ничего так и не сказали! Значит, не понравилось ничего, так? – покраснела «жалобщица». – Как мне работать, если зайдет, посидит, поморгает, посмотрит – и уходит! Что мне теперь думать?
– Ну, голубушка…, – улыбнулась завуч. – А директор и не обязан каждый урок разбирать. Он же не методист, знаете ли. Он – администратор! Он – контролер. Вот так.
– Я так понимаю, – вмешалась председатель профкома, до того лишь поворачивавшая голову налево и направо и слушавшая начавшуюся перепалку, – что вы нам ни одного факта плохого к вам отношения не предъявите. Да?
– Ну, как же… Я же и говорю: директор ко мне относится не так, как к остальным. Он хуже относится. Я так работать просто не могу…
– Что ж мне теперь, вприсядку перед ней плясать, веселить ее и хвалить все время? Так, что ли? – уже взъярился директор.
– Тише, коллеги, тише… В общем, так. Я думаю, комиссия меня поддержит. Жалоба, грубо говоря, выеденного яйца не стоит. И зря ты, милая, жаловаться стала. Было бы на что…
– Как это? То есть, профсоюз мне не поможет? Но как же мне теперь в этой школе работать?
– А это уже ваши проблемы. Но не думаю, что директор после этой комиссии станет к вам относиться лучше, – язвительно выговорила завуч и встала. – Мне пора, извините. Надо еще внеклассную работу проверить.
…
На следующий день у директора на столе лежало заявление с просьбой об увольнении.
– Хм… Мы найдем ей замену? – спросил он у завуча.
– Конечно! Давно готовим!
– Значит, отпускаем без скандала?
– Пусть с ней скандалят в другой школе! Наше счастье, что родители ни одной жалобы не написали!
– Ну, так и решим…, – и директор подписал в уголке: «Не возражаю. В приказ».
Не царское дело…
– Здравствуйте!
Ноги в брючках и туфельках ловко переступили через банку с краской.
– Здравствуйте, – не поднимая головы, ответил директор школы. Ему было некогда отвлекаться. Он вел трехцветную линию по краю лестницы с третьего этажа на первый.
– Здравствуйте!
А сейчас – юбка и сандалии.
– Здравствуйте!
О, мужички подтягиваются: костюм и грубые полуботинки.
– Здравствуйте!
И остановилась.
– Здравствуйте, здравствуйте, – посторонился, пропуская мимо себя, директор школы. Но ноги никуда не двинулись.
– Что это вы делаете?
Завуч стояла над ним и глядела растерянно на грязную спецовку, руки в краске, банку, кисточку, которая уже набила мозоли на двух пальцах.
– Как – что? Ремонт…
– Неудобно же! Учителя идут, а вы – тут!
– Чего же неудобного? Их обязанность – вовремя прийти из отпуска. Моя обязанность – приготовить школу к учебному году. Вот мы все и выполняем свои обязанности, – недовольно пробурчал директор и снова опустил голову.
Впереди были еще три лестницы, а завтра уже надо будет проводить первый педсовет…
Литература в школе… А для чего она?
– … Вот скажите, а какой смысл в требовании выучить именно шесть стихотворений? Я не нашел такого требования ни в одной методичке…, – директор школы искренне пытался разобраться в программе и методике, походив по урокам.
– Ну, как же! Во-первых, это заставляет учеников читать! Читать, понимаете, автора, а не учебник! А во-вторых, это прекрасно тренирует память! – сверкала золотыми очками заслуженная и много проработавшая «русистка».
– Память? – ошарашено переспрашивает директор. – А что, теперь и памятью на уроке литературы заниматься должны?
– Конечно! Это же межпредметные связи! Мы учим запоминать, математики учат логике, а потом они у вас на истории лучше учатся! – победно тряхнула та желтыми кудряшками.
– Хорошо… Лучше на истории – это хорошо. Ну, насчет чтения я спорить с вами не буду, хотя признаюсь, что «Войну и мир» прочитал только в армии, и убежден, что Толстой писал этот роман не для шестнадцатилетних подростков, жизни не нюхавших… Нет-нет, постойте, не перебивайте! И «Обломова» я прочитал только в двадцать лет. И поэтому мне этот роман понравился, в отличие от всего, что мы «проходим» в школе из-под палки. Кстати, об «Обломове». Я как раз на этом уроке у вас сидел.
– Да, тот урок прошел активно, интересно, – выпрямилась учительница.
– …А скажите, это такое указание, да? Чтобы говорить, что Гончаров там развенчал и показал, и поиздевался над «обломовщиной» и так далее?
– Не понимаю, о чем вы?
– Ну, как же… Оценку какую дали вы роману и героям?
– Так это устоявшаяся оценка, вековая, можно сказать!
– И что, Обломов и, правда, отрицательный типаж? А мне казалось, что он – заглавный герой, что Гончаров его описывает с любовью, с нежностью, что Обломов в романе герой исключительно положительный…
– Но ведь, Добролюбов…
– Вот видите! Не Гончаров, а Добролюбов! И выходит, что не роман «Обломов» вы объясняете, а статью Добролюбова об этом романе… А для Гончарова Обломов – хороший человек, положительный герой, имя которого он выносит на обложку романа. Ведь не «Штольц» назван роман!
– Что же мне теперь, объяснять, какой Обломов хороший? И что потом выпускники получат по сочинению, если так напишут?
– Хорошую отметку. Если напишут грамотно и если покажут знание романа. А у вас они знают статью Добролюбова о романе. А сам роман… Хотя, я уже говорил, что лично я роман этот прочитал в двадцать лет, и потом даже перечитывал… Я, поймите, не критикую вас или вашу методику… Я сам разобраться хочу, чтобы понять. А если уж я не понимаю, то что могут понять школьники? Или опять – на заучивание всё? Мне же казалось, что одна из основных задач предмета «литература» – приучить к чтению, научить любить чтение, научить любить родную литературу… Но это уже в дебри… Извините. В общем, урок у вас был хороший, опыт у вас такой, думаю, что вы в любой аудитории его проведете. Моя просьба только одна: поменьше на заучивание, побольше – на понимание. Вот и все. Спасибо.
Учительница вышла, прямая и гордая, а завуч, сидевшая в углу, подняла голову и прошептала:
– Все равно ее уже не переделать. Она вас понимает, умная она, но… Работа такая…
Гражданская оборона
– Сегодня между вторым и третьим уроком у нас будут учения по гражданской обороне, – сообщила директору школы завуч, положив трубку телефона.
– Это еще что за? – удивился тот всем лицом.
– Да, это раз в год всегда бывает. Там надо бумаги подготовить, планы распечатать, а еще устроить учебную «тревогу» и вывести учеников из школы. Но это не долго. Минут на десять, чтобы зафиксировать, что эта «учебная тревога» была.
– Угу. Это и маленьких по лестницам гнать? И среднюю школу? И потом что – домой отпускать? Урок сорвем, настроение «исправим» до невозможности. И следующий урок – не урок будет… Так?
– Да, все так, – согласилась завуч. – Но придется. Там от них проверяющий будет. Ну, вы его знаете, он живет тут по соседству. Вот, к нам придет, проверит, а потом сразу на обед…
– Ну, давайте так сделаем: предупредим старшие классы, и только их выведем. Бегом-бегом по лестнице, во двор школы, там покажем проверяющему – и обратно. А с бумагами даже и не знаю… Некогда мне этим заниматься. А, давайте, так сделаем. Мне в любом случае в Гороно надо будет сходить. Вот я и пойду как раз в это время. А вы проверяющему скажите, что все материалы по гражданской обороне – у директора в сейфе. Не будет же он сидеть тут до вечера?
– Шум будет… Обязательно.
– А вот это уже будут мои проблемы. В общем, решили? Тогда – по урокам. И не забудьте предупредить старшеклассников!
…
Через три дня директора школы пригласили на заседание исполкома, посвященное работе районного штаба гражданской обороны.
На этом заседании отчитывался начальник штаба, который был в структуре исполкома, и в ходе отчета по итогам проверки указал на школу, в которой не показали никаких документов, а по учебной тревоге вывели из школы только старшеклассников.
– Та-а-ак, – краснея на глазах, взвился председатель исполкома. – Чем теперь будете объяснять свое бездействие? А если что случится – вы даже детей из школы не выведете?
– А если что случится, – громко и отчетливо произнес директор школы, – то и выводить никого не придется.
– Это как?
– Вон, смотрите, – кивнул директор на объемный макет центра города, стоящий на столе. – Через овраг от нас мясокомбинат. А вот те блестящие штуки – это аммиачные колонны. Холодильники мясокомбината от них запитываются…Я все правильно говорю? – обернулся он к начальнику штаба ГО.
– Ну, так, да… И что?
– Ваш норматив для выхода всех детей из школы – пятнадцать-двадцать минут. Это бегом, сшибая на лестницах друг друга, калечась… А теперь скажите, сколько минут будет идти до школы облако, если эти колонны вдруг взорвутся?
– Да-да, – заинтересовался предисполкома. – И сколько же?
– Три-пять минут…, – ответил начальник штаба. – Но это ведь не повод!
– Ясно, – прихлопнул по столу «хозяин района». – Еще вопросы к директору школы будут? Нет? Вы свободны. А мы продолжим.
