Текст книги "Ксенос и фобос (СИ)"

Автор книги: Александр Карнишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

   – Здравствуйте, Виктор Степанович,– произнес вошедший следом пожилой человек в штатском.– Что же вы такое натворили, а? У меня вот с собой ордер на обыск. Оружие, наркотики, информацию ненужную – сами сдадите? Или как?

   – Да, уж пусть будет – или как. Что я, не понимаю?– криво усмехнулся Виктор.

   – Ну, хорошо. Тогда пройдите в комнату и не мешайте обыску. Понятые, прошу...

   Обыск был быстрым. На столе в комнате перед понятыми, стреляющими с интересом глазами по сторонам стариками-соседями, были выложены найденные прозрачные пакеты с белым порошком, два пистолета, коробка с патронами, какие-то папки с надписями "Совершенно секретно". Происходила опись изъятого. Какой-то штатский внимательно изучал ноутбук и сотовый телефон.

   Виктор смотрел на все это спокойно. Он знал, как все делается.

   – Ну, что, Виктор Степанович, поговорим здесь, или поедем сразу в управление? – отпустив расписавшихся в протоколе понятых, спросил командовавший всеми пожилой.

   – Вы даже не представились, товарищ подполковник...,– хмыкнул Виктор.

   – А зачем? Вы же меня знаете, правда? Вы же всех нас знаете, нет?

   – Не всех. Вас и ваших заместителей – знаю. А вот того специалиста – нет.

   – Это наш эксперт, вы с ним еще познакомитесь. Ну, так как?

   – Поехали, поехали.

   – Торопитесь? Думаете, в управление уже позвонили из Москвы? Ну, так наша структура, напоминаю, подчиняется не Москве, а начальнику управления. Пока он завтра получит информацию, пока примет решение... У нас вся ночь впереди. Или все-таки посидим у вас, покурим, кофейку попьем? А?

   Виктор с тоской смотрел на подполковника. Ну, не может быть такого, чтобы за всем происходящим в городе стояла именно милиция, не может! Но тогда почему они так себя ведут? Что вообще они хотят? Ночь в СБ... Да, это не праздник. И все же, лучше действовать официально, не поддаваясь на уловки.

   – Нет, уж, товарищ подполковник. Будем действовать по закону и по инструкции.

   – Ну, по инструкции, значит, по инструкции.

   – Руки назад, пожалуйста,– вежливо обратился подошедший к Виктору "эксперт" и ловко защелкнул наручники.– Прошу в машину.

   Виктор в последний раз окинул взглядом комнату, увидел какое-то световое пятно на шторе, успел удивиться – ночью, такой яркий свет! Но тут шагнувший вперед эксперт подтолкнул его в коридор. Вдруг раздался звон стекла, его толкнули еще сильнее, потащили за воротник, прикрывая со спины своими телами, по темной лестнице вниз, в машину – ничком на пол под ноги сидящих на заднем сидении. Машина рванула с места, увозя в управление внутренних дел предположительного торговца наркотиками, вооруженного до зубов и оказавшего сопротивление при задержании.

***

   – Что там твои наколбасили? На военное, блин, производство – спецназ... Стрельба опять же... Наши там чуть не разворотили полпроходной.

   – Да это Кириенко, мать его так, совсем с ума сошел из-за своей дочки... Вот и пробил операцию для себя... Кстати, через ваших пробил.

   – И что ты теперь в Москву доложишь официально? А?

   – В Москву-то? В Москву – ничего... Добавим этих к пропавшим без вести.

   – Ну, ни фига себе масштабы... Пятнадцать человек спецназа одним моментом в расход? Так вот все просто у тебя? Или, что, у вас так много...

   – Много. Очень много. Даже и не спрашивай, сколько.

   – Так, эти слухи, что у вас по городу...

   – Слухи – чепуха. Все гораздо страшнее, если знаешь цифры.

   За огромными зеркальными окнами сквозь снежную муть проглядывал серый неуютный город. Зимой в нем было холодно и промозгло. Ветер нес вдоль реки с севера на юг холодный сырой воздух. Гулять в такую погоду совершенно не хотелось, но гуляющие все равно откуда-то появлялись. А потом вдруг некоторые из них исчезали. И через день-два в милицию несли заявления, которые с середины января, когда пошел настоящий вал исчезновений, стали скапливаться в аналитическом отделе управления, которым еще недавно руководил покойный Кириенко.

   Слишком много стало этих заявлений.

   Почти сразу после разговора по мобильнику загудел телефон спецсвязи:

   – Ну, как там у вас?– басовито, как положено начальству.

   – Зима, Петр Иванович...

   – Ты мне целочку из себя не строй. Зима... Опять статистику правили? Сколько уже?

   – Много. Очень много.

   – Порядок цифр назвать можешь?

   – Больше тысячи.

   – Ух, ё-о-о... Всего за месяц... Мысли какие?

   – Работаем, думаем. Аналитики не спят, сводят информацию. Оперативники проверяют версии...

   – Помощь нужна?

   – Держите прессу. Одна большая просьба к вам: держите вашу прессу. Своих-то, местных, мы придержим. Я очень боюсь настоящей паники.

   – Паники он боится...,– проворчал недовольно голос в трубке.– Фобия у него такая... Ладно, поможем, чем можем. Но долго так продолжаться не будет, имей в виду. Я жду правдивые цифры по защищенному каналу. Понял? До связи.

   – До связи.

   Телефон отключился. Начальник городского управления внутренних дел, весь разговор простоявший, опять присел к большому полированному столу, раскрыл папку с выборкой, сделанной аналитическим отделом.

   Все случаи исчезновений разобраны по темам на отдельных плотных листах-карточках. Все зарегистрированные случаи.

   Вот на этой карточке подборка заявлений по поводу просто не пришедших, не вернувшихся домой с работы или с учебы. Утром позавтракали вместе, попрощались, а вечером – нет их. Раньше тоже такое случалось. Маньяков, бывало, ловили даже в январе, по горячим следам. Засады в парках и подъездах устраивали, у детских садов патрулировали...

   Но это сколько же маньяков надо, чтобы больше тысячи человек "заманьячить"? Всей областной милиции не хватит ловить и стеречь.

   На этом листе, отдельно, так сказать, "квартирники-домушники". Вечером поужинали, разошлись по кроватям, по комнатам. А просыпаются утром – сына нет. Или дочери. Или мужа, жены, матери, сестры... И постель не разобрана. Или даже разобрана она, а – толку? Выходит, в свою комнату вошел, а дальше... А что дальше? Дальше непонятно.

   Что там аналитики пишут? А так и пишут: рационального объяснения нет. Честно пишут. Ну, нет у них рационального. Одна фантастика на уме.

   И наверняка были случаи, о которых так никто никуда и не сообщил. Есть же просто одиночки, холостые-неженатые. Есть те, кого не ждут никто и нигде... Есть алкоголики, наконец, "синяки", вышедшие за бутылкой и не вернувшиеся. Кто-то из них найдется, как бывало раньше, по весне. Так бывает. Но не столько же!

   Местная пресса пока молчит. Но слухи ширятся. Уже в магазинах болтают в очередях о пропажах людей, о милиции и новых репрессиях с ночными арестами, об инопланетянах еще. Да еще и телевидение подгадило. Кто же знал, что так в тему всё пойдет? Теперь, вон, сотни добровольных сыщиков разыскивают по городу врачей-убийц. В некоторых поликлиниках, от греха подальше, персонал просто в отпуска, да в отгулы поразбежался. А на Гайве старое здание поликлиники охрана проспала, не уберегла. Сожгли его ночью. Хорошо, без жертв обошлось. Там-то – без жертв, а Кириенко и сам погиб и других подставил. Врачи здесь не причем, конечно... Но все равно пришлось давать рекомендации негласные, какие-то кабинеты закрывать совсем, где-то посты милиции усилить в регистратурах, а людей лишних нет...

   И ведь скоро опять грипп. Он, как всегда, под конец зимы второй раз приходит. И кто будет лечить этих идиотов?

   Так, а это еще что такое? Что еще за информация? На нажатие кнопки в кабинете, бесшумно открыв дверь, возник референт с блокнотом в руках.

   – Это вот что?– ткнул пальцем, повозив конверт по столу.

   – Товарищ генерал, эту информацию аналитический отдел не счел возможным сокращать. Просили просмотреть целиком.

   – Это из больнички, что ли?

   – Так точно.

   – Вот мне еще с психопатами не хватало разбираться...,– недовольно проворчал генерал в штатском.– Ну, включай, показывай.

   Референт, мягко ступая по матово блестящему паркету, взял диск, вложил его в раскрывшуюся щель проигрывателя, нажал на кнопку и неслышно скрылся за дверью.

   Экран осветился. Запись была черно-белой. Кстати, почему черно-белая? У них техники там не хватает, что ли?

   – Не могли бы вы еще раз рассказать, что и как с вами произошло?

   – Я уже рассказывал...

   – Понимаете, это вы рассказывали в милиции, а они, как вам известно, не специалисты. Я прошу еще раз повторить. Сразу предупреждаю, ведется видеозапись. Камера – вот там.

   Человек, которого на экране было видно только со спины, взмахнул карандашом, зажатым как сигарета между двумя пальцами правой руки, показывая, откуда ведется съемка. Сидящий напротив него, поднял голову.

   – Итак, было утро...

   – Нет, все началось вечером.

   – Но вы же пришли в милицию утром?

   – А кто мог бы пройти там ночью? Вы смеетесь, что ли?

   – Хорошо, хорошо... Итак, вечером... Ну?

   – Ну, да. Вечером. Я как раз заступил на пост...

   – Извините, перебью для записи: на какой пост?

   – Я не могу подробно... Да еще для записи.

   – Но вы хотя бы намекните. Что это за объект, на котором вы служили?

   – На "Звезде".

   – А что такое "Звезда"?

   – Все в городе знают, что такое "Звезда". А кто не знает, значит, и не положено знать. Спрашивайте лучше обо мне.

   – Хорошо, хорошо. О вас. Вы заступили, значит, на пост. В какое время?

   – В шестнадцать ноль-ноль. Как обычно, когда вечерняя смена.

   – Вы были вооружены?

   – А вы думаете, как? На пост – без оружия, что ли?

   – Вас осматривал врач перед заступлением на пост?

   – Это еще зачем?– непритворное удивление на лице.

   – Ну... Водителей в автоколоннах ведь освидетельствуют... А тут оружие – это пострашнее машины...

   – Чего страшного? Мы же по улицам с оружием не бегаем.

   – Но вот вы-то как раз по улицам...

   – Я сам принес пистолет в милицию и сам сдал его на хранение! Сразу же!

   – ...Ну, хорошо... Итак, вы заступили на свой пост. И что?

   – И ничего. Дежурили себе и дежурили. Люди с объекта ушли. Ночная смена пришла, научники в лаборатории заперлись.

   – Это о каком времени мы говорим уже?

   – Ну, часов в десять.

   – То есть, темно было на улице?

   – У нас зимой темно уже с шести...

   – Угу. Темно. А вы – на свету?

   – Да я, как в стакане, в своей будке. Вокруг стекло, внутри лампа дневная. Сижу, "светлячком" работаю,– усмехнулся хмуро отвечающий и опять бросил взгляд в сторону камеры.

   – А дальше, дальше?

   – А дальше все я уже рассказывал. Мы по телефону связаны все вместе, и можно, если что случится, смену вызвать, или там подмениться, чтобы перекусить, потому что на посту есть нельзя же...

   – Так, так. И?

   – Ну, и вот. Я стал звонить, чтобы меня сменили с поста, у меня там в пакете ужин был, жена приготовила.

   – А что на ужин-то?

   – Ну, там картошка вареная, пара котлеток, термос с чаем, еще чего-то...

   – И вот вы звоните, значит... А – кому?

   – Ну, так... Начальнику смены. Беляковичу. Он у нас в тот день был.

   – И что происходит?

   – А ничего не происходит... Никто не отвечает. А этого просто быть не может! Там же начальник с заместителем, там смена дежурная... Человек восемь там должно быть постоянно!

   – И что же, шума никакого не было?

   – Да, не было шума, не было!

   – Что вы стали делать, когда не смогли дозвониться до начальника смены?

   – Ну... Это нарушение, конечно...

   – Вы понимаете, что о нарушениях уже разговор не идет?

   – Ну, мы мобильники-то не сдаем, а с ними ходим, чтобы связь поддерживать. Ну, и вообще...

   – То есть, у вас с собой был мобильный телефон. Так?

   – Ну, так...

   – И что вы сделали?

   – Я Сашке позвонил, другу своему. Он на другом углу дежурил.

   – Александр – как его по фамилии?

   – Корнеев его фамилия. Была.

   – Почему – была?

   – По кочану...

   Человек замер, угрюмо уставившись на свои руки.

   – Еще раз давайте повторим: вы позвонили Александру Корнееву. Так?

   – Ну.

   – Что он вам ответил?

   – Сказал, что от него света не видно в центральном корпусе. Темно.

   – Что вы сделали тогда?

   – Стал пытаться прозвонить кому-нибудь в центральный корпус, на посты.

   – Никто не ответил?

   – Никто.

   – А потом?

   – А потом я позвонил Сашке. Он хотел выйти и дойти до дверей, глянуть внутрь – ему там близко было.

   – И что?

   – Что, что... "Абонент вне зоны доступа"...

   – То есть, его аппарат не отвечал?

   – Я же говорю – вне зоны доступа.

   – А до этого он отвечал...

   – Вот именно. А потом никто не отвечал.

   – И вы думаете...

   – Ничего я не думаю! Чего тут думать? Научники какую-то хрень намудрили опять, а ребята пропали...

   – А вы, значит...

   – Я дальше всех был, на самом углу. А как рассвело – за помощью. И с тех пор вот у вас. Все спрашивают, спрашивают, спрашивают... А посмотреть самим? Съездить и посмотреть?

   – Да, понимаете ли, мы бы с удовольствием посмотрели. Только, понимаете, одна проблема у нас: никакого секретного объекта "Звезда" в нашем городе нет.

   – А в каком я городе?

   Запись закончилась. На экране пошла белая муть.

   По звонку опять появился референт:

   – Слушаю, товарищ генерал?

   – В какое отделение милиции он сдавался?

   – Ни в какое.

   – Не понял... Он же из милиции попал в психушку?

   – Говорят, что привезли на машине оттуда, из милиции. Но в журнале не зафиксировано номера отделения, нет фамилий сопровождавших. И у нас нет данных о сданном на хранение оружии. Оперативники пытаются разобраться, опрашивают персонал.

   – Это все,– ткнул пальцем в экран начальник управления,– когда было?

   – Съемка трехдневной давности, товарищ генерал.

   – Угу... Три дня, значит – и ничего?

   – Ничего.

   – Мистика какая-то. И что аналитики? Опять говорят, что, как там у них...,– он заглянул в бумаги.– Рационального объяснения нет?

   – Просят вас через Москву на всякий случай...

   – Что – через Москву? Что – через Москву?– встал из-за стола генерал в штатском.– Они понимают, что Москве дай только повод, зацепку любую... И что я их спрошу? Мол, у нас в психушке больной, утверждающий, что сдал пистолет в нашу милицию? А мы найти не можем?

   Он встал у окна, кинул через плечо:

   – Идите.

   – Есть!

   – Стоп! Диск вернуть аналитикам. Пусть привлекают, кого сочтут нужным. Разбираться надо. Мало ли, может и правда эти, как он там сказал, "научники" намудрили.

   – Есть!

   Легкий щелчок замка подтвердил, что дверь закрыта.

   Сцепив руки за спиной, покачиваясь, перекатываясь с каблука на носок и обратно, начальник управления смотрел на вьюжный город за стеклом. Его задачей, как он ее понимал, было сохранение порядка и спокойствия в городе. Поддержание общественной безопасности на должном уровне. А какой может быть уровень, если станет известным истинный масштаб происходящего? Ну, если станет известным в городе... Паника, толпы на вокзале, штурмующие поезда, пробки на выезде из города... Зимой, через лес. Нет, этого допускать никак нельзя.

   А если узнает Москва? Не его непосредственный начальник, старый служака, все понимающий в их работе, а политики гребаные? Армия? КГБ? Хотя, эти, наверное, и так все знают. У них своя информация и своя статистика.

   Он смотрел в темное стекло и убеждал себя:

   "Я все делаю правильно. Мы всё делаем правильно. Нельзя допустить паники. И нельзя допустить, чтобы решение принимали в верхах. Необходимо просто закрыть город. Отсечь информацию. Не выпускать ее в центр. Нам здесь виднее".

Глава 5

   Я, честно говоря – шокирован. Настолько реально и просто. Оно ведёт себя очень разумно, вначале скачет, как мячик на резинке, а потом начинает манёвры, то влево, то вправо. Расстояние до объекта – примерно 350-400 метров. Такого видео я ещё не встречал...Объект имел форму правильной сферы. Наличие чёрного цвета, в который была окрашена сфера – подтвердил местный житель В, сделавший съёмку. В. пришёл на это место один, чтобы снять на видео кедровое дерево – единственное в этом районе. Камеру он позаимствовал у своего знакомого, только на время съёмки. Отсняв минут пять видеоизображения, В. вдруг заметил недалеко от себя какое-то движение. Когда он понял, что это НЛО-объект, немного растерявшись, стал наблюдать за ним.

   С Интернет-форума, посвященному съемкам НЛО в Молотовской области

   Три Александра, три Сашки, старые товарищи и давние партнеры по преферансу, сидели вокруг треугольного журнального столика, приобретенного самым младшим из них именно за его такую удобную форму. Раздачи с самого начала шли скучные, потому что карты были давно «наигранными», сто раз перемешанными. Тут ни с того ни с сего мизер или десятку не закажешь. Тут только потихоньку, под разговоры неспешные, под пивко, под гренки чесночные, еще горячие, только со сковородки.

   Не покупали они всякие магазинные сухарики. Все делалось просто: буханку черного рубили кубиками с палец толщиной, в сковороду щедро лилось подсолнечное масло – то, что неочищенное, с сильным запахом семечек, в масло шипящее и брызгающее высыпался хлеб, а сверху выдавливалось несколько зубчиков чеснока. Оставалось помешивать, чтобы не получились совсем угольки, да подсаливать. А как только – так сразу в миску, и на край стола, чтобы любой мог дотянуться. Ну, и еще можно пару луковиц порубить дольками и солью же посыпать на отдельном блюдце. И хрустко и едко, и полезно против гриппов разных.

   Друзья в последнее время собирались не часто, примерно раз в две недели, иногда раз в месяц. Двое были давно женаты, и им приходилось преодолевать нешуточное "семейное сопротивление", чтобы вырваться в чисто мужской коллектив. Третий, у которого сегодня как раз и сидели, был с недавнего времени в разводе, какое-то время крепко пил по этому поводу, но, вроде, постепенно входил в нормальную колею, и эти посиделки должны были еще больше ему помочь, как считали друзья.

   – Пас.

   – Двое нас.

   – Распасы, значит, опять? Ну, попробуем, попробуем,– бурчал только что раздавший карты Сашка-капитан. Невысокий, рыжий, крепко сбитый, весь свинцовый какой-то, тяжелый на вид, он служил в спецназе УИН, регулярно выезжал из города в служебные командировки, после которых замыкался, пил водку, а потом вызванивал друзей, чтобы просто посидеть в компании, покидать карты, попить пива, поболтать ни о чем, отойти душой. Работой, орденами, медалями не хвастался. Просто о жизни поговорить, о семье, о детях...

   – А вот так если? Кстати, а что там за слухи идут по городу, ребята? У меня в школе училки самые старые про новые репрессии сплетничают. Говорят, людей уже по спискам вывозят... По ночам, естественно,– смотря в свои карты, нейтрально бросил реплику Сашка-учитель, хозяин квартиры.

   – Брехня-а-а-а-а...,– протянул третий Сашка, который работал участковым.– Дама!

   – Да, что брехня, это ясно. А что там на самом-то деле творится? Или совсем-совсем все – брехня?

   – Да почти все – брехня, что эти бабы треплют... Оп-па... А пиво-то у нас, того – закончилось. Вот это – факт.

   – Это потому что слишком медленно сегодня играем... Я говорил, надо новую колоду купить!

   – Так, и принес бы сам! Он говорил, он говорил... Командир, блин.

   – Мужики, ну, я же прямо с работы. У нас там карт не продают. Так что, извините.

   – Ну, и ладно. Пусть себе – долго. Спешишь ты куда сегодня, что ли?

   – Да, нет. До понедельника я совершенно свободен,– хохотнул Сашка-учитель.

   – А раз так – тогда тебе за пивом. И вот эти вот, кстати – тоже все твои взятки. Смотри, смотри.

   – Во, подсадили опять, гады. Надо было мне шестерную заказывать и без двух уходить – меньше была бы гора... Да, кстати, а почему это – мне за пивом?

   – По возрасту, мила-а-ай, по возрасту,– пропел довольно капитан.– И по званию. Ты у нас кто – старлей в запасе? Ну вот. Пару полторашек "Рифея" в киоске возьми, а мы пока покурим у тебя на кухне.

   – Блин, мужики, вы со своим курением тут, а мне потом как спать? И может, все-таки "Губернского" лучше?

   – Да, мы в форточку дымнём, аккуратно, потихоньку – не отравишься. А ты бери, что там будет. Беги уж. Начинаем ждать тебя с нетерпением. Уже скучаем!

   Хлопнула дверь в прихожей. Два капитана стояли под окном кухни, неторопливо и со вкусом пуская дым на улицу.

   – Слышал, что в городе говорят?

   – Угу. Чего только теперь не говорят...

   – И что думаешь?

   – Да, бред все. Бред и фантастика какая-то.

   – У тебя у самого-то все нормально?

   – В том-то и дело. Кто-то где-то от кого-то слышал что-то о ком-то... Кому-то кто-то сказал, что у кого-то знакомого есть какая-то родственница, которая слышала, что... А у меня, у моих знакомых, у знакомых моих знакомых – все в полном порядке. Так что странно все это. Странно и непонятно.

   – Вот, и у меня такая же картина.

   – Но слухи все равно ходят нехорошие. Слышал, что Сашка спросил? Совсем уж бредовое в народе ходит.

   – Ну, не бредовее, чем "врачи-убийцы". Не считаешь?

   Они сделали еще по одной затяжке, синхронно пустили дым в форточку.

   – Что-то, кстати, его долго не видно...

   – А он разве не выходил еще?

   – Глянь на снег.

   Со второго этажа отлично было видно легкое свежее снежное хорошо освещенное полотно улицы перед подъездом. И – ни следа на этом белом.

   – Оп-па... Может, что случилось? Ты там в подъезде наркош разогнал, когда шел?

   – Да не было никого. Та-а-ак. А, ну-ка, разом, вдвоем.

   Распахнув дверь квартиры, они скатились с грохотом вниз. Света в подъезде не было, но не было и младшего товарища. За раскрытой, слегка покачивающейся на петлях железной дверью – чистый нетронутый следами снег.

   – Не понял...

   – Шутит, гад. Небось, уже дома сидит, над нами смеется.

   Они поднялись обратно, зашли в квартиру – никого.

   – Знаешь, что, Сань... А, ведь, кажись, оно... Слухи эти, мать их...

   – Думаешь?

   – Ты вот что, сходи-ка пока наверх, на всякий случай. Я подежурю тут у окна. А через полчаса буду звонить своим. Кажется мне, мы с тобой жидко вляпались...

   – Ч-черт. Ну, не может этого быть. Мистика какая-то! Вот же, только что же... Я сейчас, быстро: наверх – и обратно. Одна нога там...

   Подкованные ботинки зацокали вверх по лестнице.

   Капитан милиции остался у форточки, упершись лбом в стекло. Вот тебе и все в порядке. И что теперь?

***

   Мело, мело по всему городу, уже который день. Если сначала снег был влажный, залеплял окна машин, витрины магазинов и цветные глаза светофоров, то потом слегка приморозило, и теперь мелкий холодный снег, если выйти на улицу, сёк щеки до красноты и заставлял щуриться, как на солнце.

   Но это если выйти на улицу. В субботу утром выходить на улицу не хотелось. Хотелось лежать в кровати, посматривать сквозь дрему в потолок, и мечтать о том, как через пару рабочих дней, а в самом крайнем случае – через неделю, он окажется дома, в Москве.

   – Товарищ майор, товарищ майор!– кто-то стучал в дверь гостиничного номера, дергал ручку вверх-вниз. Но если вверх она еще поднималась, то вниз – никак. С вечера он по старой привычке ставил под дверь стул, а на ручку снаружи вешал трафарет: "Не беспокоить".

   Их группа уже вторую неделю работала в этом уральском городе. Были сигналы с мест, и, видимо, сигналы не слабые, вот их и послали.

   Здесь они листали бумаги, опрашивали работников управления и оперативников. По вечерам майор Степанов обобщал результаты работы за прошедший день, давал направление на следующий и распускал подчиненных, и два его капитана шли в ресторан на ужин или сразу в свой номер, где перекусывали быстро и заваливались спать. А Степанов отсылал пару страничек текста по электронной почте, ужинал чаще всего в номере, выделенном ему лично, и тоже засыпал.

   Спать хотелось все время. Усталость накапливалась. Усталость и какое-то недоверие к фактам, которые, казалось бы, так и лезли в руки. Было такое ощущение, что участвуешь в какой-то непонятной игре. То есть, карты вроде те же, что и всегда. Те же картинки. А вот правила – какие-то совершенно другие. Раз за разом возникал вопрос: разве так еще играют, разве это все не прошло лет двадцать, а то и больше назад?

   Ну, кто там еще?

   Он лениво поднялся с кровати, на которой валялся, раздумывая, как провести выходные дни, сунул ноги в белые гостиничные тапочки и прошлепал к двери:

   – Кто?

   – Товарищ майор, товарищ майор!– зачастили за дверью.– Вас в управление приглашают. На совещание.

   – Какое, нах, совещание? Суббота же!

   – Не знаю, сказано: пригласить. Начальник управления лично сказал.

   – Ну-у-у,– неуверенно протянул Степанов.– Ну, ладно. Скажи, что подъеду. Пока туда-сюда, через полчасика, скажи...

   – Машина внизу, товарищ майор. Сказано – привезти.

   – Вот, черт... Хорошо. Пять минут – и спускаюсь.

   Он зашел в ванную, сполоснул заспанное лицо, глянул в зеркало: свитер и брюки не выглядели слишком мятыми. Надев пиджак, обувшись и накинув на плечи кожаную зимнюю куртку с высоким цигейковым воротником, он открыл дверь и вышел в коридор, прихватив с полки под зеркалом кожаную папку. Прямо у двери стену подпирал высокий и плечистый прапорщик в отглаженной форме, сразу вытянувшийся и козырнувший:

   – Товарищ майор – ждём!

   Проезд по субботнему полупустому на вид городу в служебной "Волге" от гостиницы до управления занял каких-то минут десять, не больше. Все это время Степанов пытался понять, что за совещание и по какому поводу могло оно быть устроено в управлении в выходной день.

   Из внутреннего двора, на котором цепким взглядом он выловил пару-тройку "начальнических" автомобилей с замершими за рулем водителями, через пустые коридоры, лифты, еще коридоры, его быстро провели в приемную начальника областного управления УВД. Вместо привычной блондинки-секретарши сидел какой-то капитан, сразу махнувший рукой на двери – проходите.

   – Товарищ генерал...

   – Ладно вам, Андрей Валентинович. Проходите, садитесь.

   – Спасибо, Александр Александрович,– Степанов прошел к ближайшему стулу (а где же совещание? В кабинете только они вдвоем), сел, аккуратно поддернув брюки, положил перед собой папку, посмотрел в бледное лицо начальника управления, приподняв в вопросе брови – мол, спрашивайте, товарищ генерал, сам-то я не понимаю, чего и как.

   – Андрей Валентинович, вы уже давно у нас в городе.

   – Так точно. Две недели скоро,– привстал было Степанов.

   – Сидите, сидите, пожалуйста. Мы с вами без протокола и без свидетелей. Я просто прошу рассказать мне, что же у вас получается. Что вырисовывается, так сказать, в целом... Конечно, если это не касается меня лично, я же понимаю...

   – Товарищ генерал... Александр Александрович. Я не могу всего рассказывать.

   – Ну, основное-то, основное, а? К чему готовиться?

   – Непорядок у вас тут. Большой непорядок.

   – Есть факты?

   Степанов помолчал, собираясь с мыслями, обвел указательными пальцами свою папку, поправил ее, выровняв ровно по краю стола, сомкнул руки, переплетя пальцы.

   – Факты есть. Ну, вот, например, случай с Дмитрием Карасевым...

   – Это Кириенко, так?– наклонил голову генерал.

   – Да, его работа. Парня практически похитили, пытали, а потом труп его кинули под машину на трассе.

   – Угу. Раскопали. Молодцы. Но Кириенко тоже мертв, вы в курсе?

   – Да. И этот случай тоже у нас зафиксирован. Он погиб в огневом противодействии с внутренними войсками. Это уже ни в какие рамки не укладывается. Беспредел творится какой-то.

   – Так. Тут вы правы. Совершенно правы,– как-то сухо и совсем без эмоций проговорил генерал.– Бес-пре-дел... Еще?

   – Статистика, товарищ генерал. Данные, которые ваши аналитики шлют в Москву, не совпадают с реальными. А вы их сводки подписываете...

   – Откуда это стало известно? Вы же всего две недели у нас?

   – Есть информация. Проверенная.

   – То есть, надо ждать комиссии и большого "перетраха"?– хмыкнул генерал.– Хорошо поработали. Как вы думаете...,– он поднялся из своего кресла и повернулся к окну.– Как вы думаете, может быть, уже достаточно, а? Или все-таки есть еще какие-то моменты, требующие вашего присутствия у нас?

   – Не понял, товарищ генерал... Мы работаем, пока нас не отзовут.

   – Ну, да... Ну, да... А информацию свою вы уже передали?– генерал повернулся, но лицо его оставалось в тени.

   – Каждый день. По электронной почте.

   – Угу... По электронной... То есть, ни курьеров, ни пакетов... Опасно это – не находите? Интернет, компьютеры. Все-таки как-то это все воздушно, виртуально,– выделил он последнее слово голосом, подчеркивая, что и сам не лыком шит.

   – Да, нормально, вроде. Не в первый же раз.

   – Тогда так, Андрей Валентинович. У нас сейчас здесь будет совещание большое. В том числе и ваши вопросы будут подняты. Но я думаю, что вот то, что вы сказали, могу и сам... Да. И сам – могу. Я сейчас устрою им прочесон и марш-бросок, и упасть-отжаться. А вас не смею больше задерживать – все же выходной. До понедельника, Андрей Валентинович,– генерал протянул руку.

   Степанов вскочил, непонимающе глянул ему в лицо, но окно за спиной начальника управления не позволило увидеть выражение глаз. Пожал протянутую холодную и сухую руку, четко повернулся и пошел к двери.

   Генерал помедлил, прищурившись, глядя ему в спину, а потом наклонился к столу и дважды нажал на кнопку звонка.

   Степанов аккуратно прикрыл за собой дверь кабинета начальника управления, повернулся к выходу. Капитан, который сидел за столом секретарши, когда он приехал, стоял теперь прямо перед ним, а из углов приемной выдвинулись два шкафообразных прапорщика с автоматами и в бронежилетах.

   – Майор Степанов? Андрей Валентинович?– спросил капитан.

   – А то вы будто не знаете...

   – Прошу подтвердить личность.

   – Вот мое удостоверение,– под взглядом напрягшихся прапорщиков Степанов полез во внутренний карман пиджака, выудил непослушными пальцами удостоверение в потертой обложке, развернул на лету, чтобы показать. Но капитан ловко перехватил, выдернув его из пальцев, взглянул на фотографию, в лицо Степанову:

   – Прошу сдать оружие.

   – Не понял...

   – Отдел собственной безопасности областного управления, капитан Вохмянцев. Прошу сдать оружие и следовать за мной.

   – Товарищ капитан, вы в своем уме? Я – начальник отдела управления собственной безопасности министерства!

   – Товарищ майор, я прошу вас следовать за мной. Все вопросы и разъяснения – у нас в отделе.

   Два прапорщика придвинулись ближе, один из них повел стволом – двигай, мол.

   – Черт знает, что! Я вынужден подчиниться, но в рапорте будет указано и это происшествие!

   Степанов повернулся и пошел за капитаном. Два автоматчика двигались сзади, как вооруженный конвой. Поворот, еще поворот, проход по пустынным коридорам. Наконец, капитан открыл одну из дверей справа и пропустил Степанова мимо себя. За ним прошли автоматчики. Дверь закрылась.