Текст книги "Протокол одного заседания"
Автор книги: Александр Гельман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Батарцев (по телефону).Наташа, сейчас же позвоните в техотдел, пусть Осетров свяжется со мной, я в парткоме!
Потапов (продолжает).А убыток какой? Фундамент-то тысчонку стоит. Кто за него заплатит? (Батарцеву).Вы из своего кармана не положите, верно? Не скажете бухгалтеру – я плохо руковожу, денег мне не давайте?!
Любаев (возмущенно).Товарищ бригадир, вы все-таки думайте, прежде чем сказать! Павел Емельянович за ваш счет не наживается, он не капиталист!
Потапов. Ну и что – не капиталист! Может, нам за то, что мы не капиталисты, надо медали выдавать? Ордена? Премии? (Любаеву).Между прочим, Роман Кириллович, то, что капиталист награбил, рано или поздно рабочий класс у него заберёт! А вот этот фундамент, который мы отбойными молотками будем долбить, уже никогда и никому не достанется! А ведь у меня, товарищи члены парткома, половина бригады – пацаны. Их же надо как-то воспитывать, прививать уважение к ремеслу. А на чем прививать? На вот этих примерах? Вы знаете, что мне сказал Колька Шишов, с которым я двери искал? Когда мы возвращались со склада, он говорит: «Да-а, коммунизм-то, видать, не скоро построится!»
Соломахин. И что вы ему ответили?
Потапов. Ничего не ответил.
Айзатуллин (внезапно поднялся).Товарищ бригадир, почему вы явились на заседание партийного комитета в нетрезвом виде?
Стало тихо. Соломахин настороженно вскинул голову. Любаев насупился. Все смотрят на Потапова.
Потапов (вскочив).Я?! Вы что? Вы что говорите?
Айзатуллин (спокойно).Я говорю, что вы выпили и в таком виде пришли на партком.
Толя (вскочив).Как вам не стыдно!
Потапов (беря себя в руки).А вы можете это доказать?
Айзатуллин. А вы – можете доказать? То, что вы говорите, вы можете доказать? На каком основании вы утверждаете, что у треста не было объективных причин для изменения плана? Видите ли, ему двери не привезли! Ну и что? Вы же обвиняете трест в том, что он подложным путем выбил себе премию! (Батарцеву).Он же поэтому отказался от премии! В знак протеста! (Потапову).В таком случае шли бы прямо к прокурору, если здесь жулики! Как можно говорить о делах треста, об огромной организации, насчитывающей три тысячи человек, делать далеко идущие выводы, не имея за душой элементарного представления, что в этом тресте происходит, в какой он живет обстановке, что у него есть, чего у него нету?. Безобразие!
Толя (Потапову, шёпотом).Достать?
Потапов. Сиди тихо.
Любаев. Разрешите, Лев Алексеевич, два слова.
Соломахин кивает.
Любаев (повернувшись к Айзатуллину).А мне, Исса Сулейманович, вполне понятно, почему Потапов отказался от премии. И я не нахожу здесь никакого желания охаять трест! Я даже в этом не нахожу никакой особенной погони за заработками, за деньгами. Товарищи, давайте поставим себя на место Потапова. Что видит Потапов каждый день с утра до вечера? Каждый день с утра до вечера он видит то одни, то другие недостатки в работе нашего треста. Действительно, недостатки есть. Я, правда, не стал бы на себя брать такую ответственность – утверждать, что у нас их больше, чем на любой другой стройке СССР. Но они есть. И Потапов их остро воспринимает. Они его выводят из себя. Они ему мешают нормально работать. В конце концов они ему просто мешают получать удовольствие, радость от своего труда. Вот что здесь важно!.. (Меняет интонацию).Другое дело – способен ли Потапов со своей бригадирской колокольни составить себе объективное представление о положении дел в масштабах треста? (Поворачивается к Потапову).Вы поймите, товарищ Потапов, у вас в результате каждодневного, так сказать, общения с неритмичной подачей бетона и прочим произошел в сознании некоторый перекос в сторону наших внутренних недостатков. Причем в этом вы совершенно не виноваты. Потому что каждый человек видит жизнь со своей горки... (Поворачивается к Соломахину).Что я предлагаю, Лев Алексеевич. Надо кому-нибудь из нас, членов парткома, посетить эту бригаду. Надо потолковать с товарищами. И я уверен, после такой беседы многое встанет на место...
Комков (резко).Да чего там толковать?! Потапов, ты хоть знаешь, какой главный недостаток у тебя в бригаде?
Потапов (с вызовом).Не знаю!
Комков. Тогда я тебе скажу. У тебя в бригаде никудышный бригадир! Что значит – тебе не дали бетона? А ну пускай попробуют мне бетона не дать! (Усмехнулся).Один раз попробовали: я вышел в ночь, Павел Емельянович, а бетона нет. Так я тогда сел в самосвал и к директору бетонного завода на квартиру! Организовал ему подъемник в три часа ночи, посадил в машину – и на завод. И бетон был! И до сих пор есть!.. Чтоб я пошел на склад искать двери? Извините! Нет дверей – телеграмму в райком партии: «Сижу без дела. Бригадир Комков». И будут двери. На сто лет вперед! Ты плохо руководишь бригадой, Потапов. Может быть, не умеешь? Тогда скажи – найдут замену. (Черникову).Пожалуйста, я могу вам сосватать бригадира, Виктор Николаевич. Вот такой парень у меня есть. Огонь! Комкова за пояс заткнет. Серьёзно.
Айзатуллин (Мотрошиловой, сокрушаясь).Как можно! Как можно с бухты-барахты давать оценку тресту! Сколько самоуверенности должно быть в человеке!
Мотрошилова (громко). Авсе потому, что дисциплины нет! (Поворачивается к Батарцеву).Потапов про простои правду говорит, Павел Емельянович. На сто процентов с ним согласна. Вот у меня был случай. В двадцать шестое управление затребовали кран. Причем как затребовали! Орут. Пишут докладные. Стоим!.. Значит, погрузили мой кран на трейлер, привезли. Смонтировали. А работы-то нет! Не нужен им кран, оказывается! Он им только через неделю понадобился! И я эту всю неделю, честное слово вам говорю, сидела на верхотуре, в кабине, и вязала внучке носки!..
Айзатуллин. Дорогая Александра Михайловна! Никто же не говорит, что на стройке не бывает простоев. Бывают! Но вот вы – вы же не стали из этого случая делать выводы по всему тресту!
Мотрошилова. Не стала...
Айзатуллин. А он стал! Вот же о чем идёт речь!
Любаев (вдруг).Слушайте, а не напрасно ли мы все кипятимся? (Соломахину).Лев Алексеевич, я вообще подозреваю, что товарищи сгоряча отказались от премии, сделали жест, а теперь и рады бы дать задний ход, но уже неудобно. Ведь вся стройка уже знает!
Комков. Та-ак! Ясно. Он значит (кивнул на Потапова),сделал глупость, а сейчас партком должен думать, как ему из этой глупости выкрутиться! И ради этого собирались?!
Любаев. Олег Иванович, ну что ты все время в бутылку лезешь? Конечно, надо помочь товарищам. А как же! Надо же найти какое-то разумное объяснение этому ихнему «отречению» от премии – чтобы хоть не смеялись над ними!..
Потапов (перебивает).Минуточку, Роман Кириллович! Я ещё не утонул – меня спасать не надо! (Толе).А ну-ка, достань!
Толя словно только и дожидался этой команды – мигом полез под стол и исчез там. Общее недоумение. Потапов невозмутимо ждёт. Наконец растрёпанный, взлохмаченный Толя вылез из-под стола со своей сумкой в руках: сумка расстёгнута, битком набита всякой всячиной; видно, что Толя долго шарил там и что-то безуспешно искал.
Потапов (гневно).Ну?!.
Толя (торопливо бормочет).Сейчас, сейчас... (Ставит сумку на стол и поочередно; вещь за вещью, вынимает: рубашку, шахматную доску, старые джинсы, книжку, мотоциклетную деталь, старый берет, брезентовые рукавицы...– все это он передаёт Потапову).
Толины вещи – у Потапова в обеих руках, на плече, на шее. Потапов выхватывает из Толиных рук предмет за предметом. Наконец извлек то, что искал...
Толя. Вот (передает Потапову две тетради в клеёнчатых переплетах).
Потапов шепотом сказал Толе какое-то выразительное слово, кинул ему его вещи, выхватил тетради. Толя как попало сунул вещи в сумку и толкнул её снова под стол.
Потапов (держит тетради в руке, спокойно).Я, Исса Сулейманович, знаю, что, ежели что-то говоришь, надо доказывать. Я, Роман Кириллович, знаю, что с седьмого этажа видно дальше, чем с третьего. Вот в этих тетрадях, товарищи члены парткома, имеются расчёты, которые чёрным по белому доказывают, что тот первоначальный план трест выполнить мог! Никаких причин не было план уменьшать. Так что премию мы взяли незаслуженно и незаконно! (Потряс тетрадями).Здесь всё доказано! (Протягивает тетради Соломахину).Пожалуйста! От бригады Потапова – парткому на память. Только, надеюсь, не на долгую...
Сначала в комнате очень тихо. Потом – очень шумно. Кто-то встает за спиной Соломахина, чтобы взглянуть в тетради. Батарцев взял себе одну тетрадь. Листают, спрашивают. Только один Фроловский безучастен.
Комков (встал).Лев Алексеевич, кажется, мы здесь не в кошки-мышки играем. То он три дня скрывал, почему от премии отрекся, теперь тетради под столом прячет! (Потапову).Ты что явился сюда – издеваться над парткомом? Тактикой занимайся у себя в бригаде, а не здесь! (Соломахину).Я предлагаю, учитывая поведение Потапова на парткоме, как коммуниста Потапова наказать! Да, наказать, Лев Алексеевич!
Мотрошилова (Потапову).Действительно, некрасиво получается. Зачем скрывал-то?
Потапов не отвечает.
Соломахин (негромко).Товарищи, давайте не будем становиться в позу обиженных. Человек принес расчёты – очень хорошо. Давайте заниматься расчётами Потапова, а не поведением Потапова.
Комков. Так мы, Лев Алексеевич, превратим партком черт знает во что!
Соломахин не отвечает.
Айзатуллин (он уже успел полистать одну из тетрадей).Потапов, у вас какое образование?
Потапов. У меня?
Айзатуллин. Да, у вас.
Потапов. У меня в бригаде один человек кончает строительный институт, один на третьем курсе, двое учатся в техникуме...
Айзатуллин. А лично у вас?
Потапов. А лично у меня девять классов.
Айзатуллин. Сколько, сколько?
Потапов. Девять классов.
Соломахин. Значит, эти расчёты делала вся бригада?
Потапов. Да, вся бригада. Под моим руководством.
Комков (резко).Никогда не поверю, чтобы бригада такими делами занималась... весь трест обсчитали!
Любаев (с улыбкой).Олег Иванович, не горячись! Меня, например, радуют эти тетради! Понимаете, Лев Алексеевич, даже если эти расчёты не очень точны, а я в этом не сомневаюсь...
Потапов (перебивает).Почему это вы не сомневаетесь?
Любаев. Да вы не торопитесь, выслушайте сначала! Я же не против вас хочу сказать, наоборот – за вас! Поймите только: провести такого рода анализ даже опытным экономистам не так-то просто. Дело не в том, товарищ Потапов, точны ваши расчёты или не точны...
Потапов (перебивает).Как это – не в том?! Именно в том!
Любаев. Вы поймите, уже одно то, что вы, бригада, взяли в руки карандаш, начали считать, одно то, что вы задумались о целом тресте,– это уже само по себе говорит о вашем коллективе с самой хорошей стороны! Понимаете? Тут важно само чувство ваше, ваше желание вмешаться, не смириться с теми простоями, которые имеют место! Понимаете? (Соломахину).Что я предлагаю, Лев Алексеевич. Сейчас нам дальше вести этот разговор смысла не имеет...
Потапов (перебивает).Как – не имеет? Я же дал расчёты!
Любаев. Но расчёты ваши надо проверить. Никто же не может, вот так полистав, сказать – правильно всё или неправильно!
Потапов. Что надо проверить – согласен.
Любаев. Дорогой товарищ Потапов, так я ведь об этом и говорю! Сейчас надо заседание парткома закрыть и в рабочем порядке организовать комиссию по проверке этих расчётов... Вот и всё!
Айзатуллин. Подождите. Ещё далеко не всё! (Потапову).Товарищ бригадир, у меня к вам имеется вопрос. (Листает тетрадь).Где вы взяли такие данные, как: общее количество простоев по тресту за год, выработка на одного работающего по месяцам, сводка наличных ресурсов, остатки ресурсов на первое января... Причем у вас тут показано: отдельно материалы, поступившие железнодорожным транспортом, отдельно – автомобильным транспортом, отдельно – речным транспортом. Где вы взяли все эти цифры, меня интересует?
Потапов молчит.
Айзатуллин. В чём дело – почему молчите?
Потапов. На этот вопрос я отвечать не буду.
Айзатуллин. Как это – не будете? Я прошу ответить! Зачем же нам разбираться с вашими расчётами, если вы от нас скрываете... Давайте отвечайте!
Потапов. Я сказал: на этот вопрос я отвечать не буду. Вы разбирайтесь по существу, а где я взял, у кого – не имеет значения.
Айзатуллин (торжественно).Лев Алексеевич! У меня очень сильные подозрения, что за спиной Потапова кто-то стоит!
Соломахин. Кто же этот злодей, Исса Сулейманович?
Айзатуллин. А ваша ирония неуместна, Лев Алексеевич! Я понимаю, вы бы желали, чтобы всё, что говорит Потапов, было правдой, и я знаю, зачем вам это надо!
Батарцев (резко).Прекратите, Исса Сулейманович!
Айзатуллин. Павел Емельянович! Потапов – подставное лицо! Эти данные (ткнул пальцем в тетради)могли быть взяты или у меня в плановом отделе треста, что совершенно исключено, или у товарища Черникова! Что совершенно не исключено!
Батарцев. Исса Сулейманович, я вас прошу прекратить. Меня не интересует, где были взяты эти данные!
Айзатуллин. А меня, Павел Емельянович, это очень интересует. Прошу прощения, но я нахожусь сейчас не у вас в кабинете. Пора положить конец той совершенно невыносимой атмосфере, которую в тресте создал Черников. А вы, Павел Емельянович, своей бесконечной добротой и терпимостью поощряете его, я вам об этом не раз говорил! И предупреждал, что это к хорошему не приведет! Ведь работать невозможно. Любое указание, любое распоряжение треста Черниковым торпедируется. Все воспринимается в штыки! Все берётся под подозрение! А с тех пор, как Черников потерял надежду занять пост главного инженера треста, стало просто невыносимо! Короче говоря, Лев Алексеевич, прошу вас, несмотря на ваши личные симпатии к Виктору Николаевичу и те большие надежды, которые вы возлагаете на его исключительные таланты, внести в этот вопрос полную ясность: я хочу знать, кто дал Потапову цифры!
Соломахин (спокойно, негромко).Я вас очень прошу, товарищ Потапов, объясните партийному комитету, где вы взяли данные, которыми интересуется Исса Сулейманович. Возник вопрос, надо его снять.
Потапов. Лев Алексеевич, я не могу этого сделать. Понимаете, не могу!
Торжествующая улыбка на лице Айзатуллина.
Соломахин (Черникову).Виктор Николаевич, может, вы нам что-нибудь скажете?
Черников молчит.
Айзатуллин. А вы напрасно молчите, Виктор Николаевич. То, что я здесь сказал, опровергнуть ведь невозможно.
Черников (презрительно усмехнувшись).Зачем же вы требуете от меня каких-то слов, если опровергнуть невозможно?
Айзатуллин. Значит, вы согласны? (Ткнул в тетради).Ваша работа?
Черников молчит.
Айзатуллин. Молчание – знак согласия, Виктор Николаевич!
Черников (холодно).Исса Сулейманович, я инженер. Я предпочитаю более точную логику, чем логика поговорок.
Айзатуллин. Значит, вы не согласны?
Черников молчит.
Любаев (как всегда, добродушно).Товарищ Потапов, я сейчас вот о чем подумал. Ведь ваша бригада трудится в управлении Виктора Николаевича. Почему же вы вдруг сделали анализ всему тресту, а не своему родному управлению? (Поворачивается к Черникову).Логично было бы наоборот, верно, Виктор Николаевич? А он почему-то управление оставил в стороне и взялся за трест. (Потапову).Как это объяснить?
Потапов. Очень просто, Роман Кириллович. Мы пытались сделать расчеты по управлению, но у нас ничего не вышло.
Айзатуллин. Очень интересно! Значит, по управлению не вышло, а по тресту вышло?!
Потапов (стараясь быть спокойным).Правильно. Я когда в Мурманске работал – у нас трест был в Москве, и там всё на управление замыкалось. А здесь – нет. Тут же всё в руках треста. Бетон, склады, чертежное хозяйство, отдел комплектации. Тут хозяин всему – трест. От управления мало зависит.
Любаев. Тогда такой вопрос. Вам известно было, что между начальником вашего управления, Виктором Николаевичем, и руководством треста существуют определенные трения?..
Батарцев (перебивает).Прекратите! (Айзатуллину).Кому мы можем поручить проверку расчетов Потапова, Исса Сулейманович?
Айзатуллин (сухо).Милениной.
Батарцев. Очень хорошо. Дина Павловна Миленина – лучший экономист треста, товарищ Потапов.
Соломахин. Я думаю, что для ускорения дела, Павел Емельянович, надо двух человек назначить.
Айзатуллин (вскочив).Вы уже не доверяете моим сотрудникам?! Дина Павловна – честнейший человек! Или вы мне не доверяете? Что вообще происходит?
Батарцев (поднялся).Успокойтесь, Исса Сулейманович! Пусть будет два человека. Это ж для ускорения дела.
Айзатуллин. Хорошо. В таком случае этим вторым человеком буду я. Вы не возражаете, Лев Алексеевич?
Соломахин (вынужденно).Не возражаю.
Батарцев. Теперь давайте срок назначим. Я предлагаю две недели. Не возражаете, Лев Алексеевич?
Соломахин. Не возражаю.
Батарцев (поворачиваясь к Потапову).Значит, товарищ Потапов, давайте ещё раз уточним позиции. Вы ставите вопрос о том, что тресту был необоснованно скорректирован план. Так?
Потапов. Так.
Батарцев. Доказательством чего служат вот эти две тетради. Так?
Потапов. Так.
Батарцев. Теперь мы вашему анализу делаем наш анализ и через две недели докладываем вам результат. Так?
Потапов. Так.
Батарцев. Все? Есть ещё вопросы, жалобы, пожелания?
Потапов. У меня есть просьба.
Батарцев. Какая просьба?
Потапов (обращается к Соломахину).Лев Алексеевич, я прошу партком задержаться на десять минут. Я сейчас приведу человека, который давал нам цифры.
На сцене общее недоумение, замешательство.
Батарцев. Товарищ Потапов, нас не интересует, кто вам давал эти цифры, и не надо никого сюда приводить. Мы проверим ваши расчеты и доложим вам результат...
Соломахин. Объявляется перерыв на десять минут!
Батарцев смотрит на Соломахина. Соломахин молчит.
Затемнение.
Акт второй
Действие как бы возвращается: та же мизансцена, что в конце первого акта, до просьбы Потапова.
Батарцев. Всё? Есть ещё вопросы, жалобы, пожелания?
Потапов. У меня есть просьба.
Батарцев. Какая просьба?
Потапов. Лев Алексеевич, я прошу партком задержаться на десять минут. Я сейчас приведу человека, который давал нам цифры.
Батарцев. Товарищ Потапов, нас не интересует, кто вам давал цифры, и не надо никого сюда приводить...
Соломахин. Объявляется перерыв на десять минут!
Потапов убегает. После небольшой паузы все задвигались, встали. Черников вновь извлек из своего большого черного портфеля, прислоненного к ножке стула, книжку в яркой обложке, устроился поудобнее, стал читать. Фроловский пересел на соседний стул, раскинул вольно локти, лбом уткнулся в стол – решил вздремнуть. Айзатуллин унес обе тетради Потапова к окну, поближе к свету и, даже не садясь, облокотись о подоконник, снова стал тщательно изучать их, делая оттуда выписки в свой блокнотик – двумя авторучками сразу, очевидно, разного цвета. Здесь же, у окна, суетится Мотрошилова – она поочередно снимает с батареи свои не до конца отмытые сапоги и медленно рукой прощупывает их изнутри. Сапоги ещё влажные – вздохнув, она опять их пристраивает за шторкой. Батарцев резко поднимается и выходит из комнаты, затем появляется на авансцене, как бы в коридоре, и там вышагивает. Комков тоже ходит взад и вперед, но в комнате. А Толя тем временем занимается своей сумкой: вынул её из-под стола, поставил на стул, все содержимое вытряхнул на соседний стул и стал не торопясь заталкивать в сумку своё имущество.
Любаев (Толе, шутливо).Телохранитель! Кого же, интересно, сейчас твой Потапов приведёт?
Толя (не отрываясь от своего дела).Он же сказал – человека!
Любаев. А фамилия у человека имеется?
Толя. Имеется.
Любаев. Какая?
Толя. Не знаю.
Мотрошилова, Человек-то этот где работает? У вас в управлении?
Толя. Не знаю.
Комков (на ходу, со злостью).Потапов два растет! Во – усы! Копия!
Толя. А у нас, между прочим, вся бригада усатая! До одного! (Черникову. Яркая обложка его книжки Толю уже давно заинтересовала, он даже специально приседал на корточки, чтобы снизу разглядеть название).Виктор Николаевич, вы что читаете?
Черников (нарочно коверкая слово).Дю-дюк-тив!
На авансцене Батарцев останавливается.
Батарцев (Соломахину).Лев Алексеевич! На минуточку!
Соломахин через двери выходит на авансцену к Батарцеву.
Батарцев (сухо).Лев Алексеевич, я хочу понять, что происходит?
Соломахин. В каком смысле?
Батарцев. А в том смысле что я хотел бы знать, чего ты добиваешься? Ты очень странно и непонятно для меня ведешь сегодня партком. Решил поднять большой шум вокруг этой истории?
Соломахин. А вы бы как хотели?
Батарцев. Я, дорогой мой, всегда хочу одного: чтобы у нас с тобой по любому вопросу было одно мнение, а не два!
Соломахин (сдержанно).У меня окончательного мнения пока ещё нет. Я хочу разобраться.
Батарцев. Разбираться тоже надо с умом!..
Соломахнн не отвечает – оба стоят молча, каждый думает о своём.
В комнате парткома.
Мотрошилова (Толе).А Потапов ваш женатый?
Толя. А как же! На Лиде. Она в детском саду работает. Вообще-то она маляр четвертого разряда, но Машка у них болеет всю дорогу, и Лида нянечкой устроилась в Машкин детсад. В заработке они потеряли, конечно, но зато надёжнее. И Танька там же.
Мотрошилова. Какая Танька?
Толя. Ну, вторая. А может, первая. Они с Машкой близнецы...
На авансцене.
Батарцев. Знаешь, в чём твоя беда, Лев Алексеевич? Твоя беда в том, что ты чувствуешь себя над коллективом, а не внутри коллектива!
Соломахин. Я чувствую себя секретарем парткома, не больше. Но и не меньше! А вы хотели бы, чтобы партком находился на положении одного из отделов треста. Есть производственный отдел, плановый отдел, отдел комплектации и наряду с ними есть ещё и партком...
Батарцев (рассмеявшись).Побойся бога, Лев Алексеевич! Ты что, всерьёз считаешь – я стремлюсь подмять под себя партком? Да ведь я ни одной планерки, ни одного совещания не начинаю, пока ты не сядешь рядом! Спроси Иссу, любого начальника отдела – сколько раз бывало: придут с бумагой, а я не подписываю, идите, говорю, в партком, согласуйте со Львом Алексеевичем! Я ни одного решения не принимаю без согласования с парткомом, лично с тобой!
Соломахин. А Черников?
Батарцев. Что – Черников? Ну что – Черников! Нельзя Черникова главным инженером, понимаешь? Я хотел, но нельзя!
Соломахин. Потому что Исса Сулейманович поставил ультиматум: он или Черников?
Батарцев (задушевно).Лев Алексеевич, я Витю Черникова люблю! Ты его знаешь год, а я – ого сколько! Но Витя Черников умудрился восстановить против себя все управление треста. Если сделать его главным, в этом здании начнётся... это самое... бой быков! Коррида! А мы, Лев Алексеевич, вышли сейчас на финиш, девять месяцев до пуска осталось! А потом – или грудь в орденах или голова в кустах! Вот так! Мне сейчас нужен трест, единый как кулак!.. А ты говоришь, я партком зажимаю. Я же, наоборот, стараюсь сейчас любую мелочь согласовывать, чтобы было полное единство!
Соломахин. Правильно. Вы очень любите согласовывать со мной пустячки, третьестепенные вопросы. А когда речь заходит о вещах принципиальных?
Батарцев. Например?
Соломахин. Например, ещё месяц назад, оказывается, производственный отдел представил вам анализ, согласно которому пуск комбината в этом году находится под серьезной угрозой срыва! А я узнал об этом только сегодня, да и то совершенно случайно!
Батарцев (опять рассмеявшись).Дорогой мой парторг, пуск – это такая хитрая вещь, которая всегда будет находиться под угрозой срыва. А мы с тобой должны умудриться, это наше дело, как, несмотря на все угрозы, комбинат пустить! И мы это сделаем! Но только не надо самим себе палки в колеса вставлять. Потаповские тетрадки – это дела прошлого года. Понимаешь? А нам с тобой, Лев Алексеевич, сейчас надо смотреть вперёд, а не назад!..
В комнате парткома Зюбин разговаривает с Любаевым.
Зюбин (продолжая).... а я тут ещё учиться решил на старости лет, вы же знаете. Черников меня сам и сагитировал... Он понимает, а новый придет,– мне, скажет, прораб нужен, а не заочник.
Любаев. А Черников что, точно увольняется?
Зюбин. По всему получается, уйдёт он теперь...
Звонит телефон. Комков на ходу подхватывает трубку.
Комков (по телефону).Алё! Потапова позвать? А его здесь нету. Нет, не кончился партком... Бригадир-то ваш?.. Жару дали вашему бригадиру... побежал проветриться! (Кладет трубку).
Пока он разговаривал, в комнату вошла молодая женщина. Это Миленина. На ней мягкое, светлое, красивого свободного покроя пальто и маленькая меховая шапочка. А на ногах, как у большинства здесь, резиновые сапоги. Приоткрыв дверь, поискала кого-то глазами, не нашла и вновь закрыла дверь. Но через мгновение все-таки нерешительно вошла.
Миленина. Здравствуйте.
Любаев (увидев Миленину, возбужденно).О! Исса Сулейманович! К тебе! Здравствуйте, Дина Павловна!
Айзатуллин (поднял голову, снял очки, обра-дованно).Дина Павловна! Вам уже передали? (Хлопнув рукой по тетрадям).Видите? Нашлись, с позволения сказать, экономисты...
Батарцев и Соломахин входят в комнату.
Батарцев (широко поведя рукой в сторону Айзатуллина и Милениной – Соломахйну).А ты говоришь – Исса! Смотри! Не успели решить, а она уже здесь, Миленина! Уже он объясняет ей задание... и во всем он так! (Подойдя поближе, Милениной).День добрый, Дина Павловна! Как квартира новая? Довольны? (Соломахину, шутливо).Даже на новоселье не пригласила! А книг, говорят, у неё, книг... читать все равно некогда, хоть поглядеть бы! (Милениной).А? Позволите?
Миленина, продолжая стоять, неловко повела рукой – мол, заходите, буду рада.
Айзатуллин. Кстати, Лев Алексеевич, я хочу попросить Дину Павловну остаться на заседании парткома, вы не возражаете? Ей это будет полезно.
Соломахин. Пожалуйста.
В дверях появляется Потапов.
Потапов (громко).Лев Алексеевич, всё в порядке.
Соломахин. Подождите... вы же пошли человека позвать!
Потапов. А я позвал! Вот – человек! (И кивком головы указал на Миленину).
Общее замешательство.
Айзатуллин (ещё не веря).Вы, Дина Павловна? Вы? Почему же вы мне не сказали? Дина Павловна, дорогая! Почему вы от меня это скрыли?
Миленина молчит. Потапов стоит за её спиной, за спиной Потапова стоит Толя, готовые каждую секунду вмешаться и прийти на помощь. Все окружили их.
Батарцев. Ничего не понимаю!
Соломахин. Садитесь, товарищи, продолжим?
Садятся – но кто где, прежнего порядка уже нет. Миленина продолжает стоять.
Батарцев (нетерпеливо).Так ваше участие в этих расчетах в чем, собственно, заключается?
Миленина (негромко).Ну... сама идея, сам принцип такого анализа принадлежит бригаде. Принцип довольно оригинальный. Они начали копать снизу, с простоев. И все расчеты делали они. Конечно, я во многом помогала – кое-какими коэффициентами, дала им все необходимые цифры... в конце я все расчеты тщательно проверила. Они безукоризненны.
Комков. А почему, простите, именно к вам обратились?
Мотрошилова. Вот-вот!
Миленина. Я по совместительству преподаю математику на подготовительных курсах... Туда ходят ребята из этой бригады: Толя Жариков, например (кивнула в сторону Толи),Валера Фроловский...
Фроловский в этом месте неловко кашлянул.
Они просили меня помочь. А потом познакомили меня с Василием Трифоновичем. (Улыбнулась Потапову).
Батарцев (перебивая, ошарашенно, Фроловскому).Так это у него в бригаде твой парень?
Фроловский. У него.
Батарцев (Потапову).У тебя?
Потапов. У меня.
Батарцев (Фроловскому).И тоже от премии отказался?
Фроловский опускает голову.
Батарцев. Гриша, как же так? Ты, выходит, всё знал, в курсе дела! Не пришёл, не предупредил... И тут сидишь молчишь?
Фроловский не отвечает.
Батарцев. Ну и денёк! Открытие за открытием! (Закуривает).
Соломахин. Дина Павловна, в чём, по вашему мнению, ценность этого анализа?
Батарцев быстро взглянул на Соломахина.
Миленина. В том, что он провел четкую разграничительную линию между тем, что зависело от нас, и тем, что от нас не зависело. Насколько мне известно, идея этого расчета возникла у ребят после одного спора: одни говорили – «у нас вообще так», порядка, мол, не было, нет и не будет никогда, а другие, в том числе и Василий Трифонович, всю вину возлагали на руководство стройки. (Поворачивается к Потапову).Ничего, что я всё рассказываю?
Потапов. Ничего, ничего.
Миленина (продолжает).Главный вывод этого анализа я бы сформулировала так: оказывается, мы страдаем не столько от дефицита стройматериалов, сколько от собственной неорганизованности.
Черников улыбается.
Мотрошилова. Что же получается: руководство треста сознательно пошло на обман, чтобы премию выбить? (Милениной).Так надо понимать?
Миленина. Я не могу сказать, чтобы здесь был сознательный, заранее обдуманный обман. Я по себе сужу. Когда Василий Трифонович первый раз объяснил мне, с какой целью они задумали свой анализ, я была абсолютно убеждена, что они заблуждаются. Я была уверена: этот анализ наверняка докажет, что у треста были самые веские основания скорректировать план. Ведь я прекрасно знала – стройка недополучила целый ряд конструкций, материалов. Об этом так много всегда говорили – на всех совещаниях, на планёрках. Но точных расчетов никто не делал. А когда посчитали, получилось, что Василий Трифонович прав... Очевидно, желание руководства, чтобы на стройке все выглядело хорошо, сильно преувеличило значение недопоставленных материалов. Психология взяла верх над фактами... Я могу про себя сказать, если бы не Василий Трифонович, мне бы в голову никогда не пришло сделать подобный анализ! Зачем он? Зачем доказывать, что мы плохие? Мы-то в отделе у себя привыкли думать всегда наоборот: как доказать, что мы лучше других. Это же наш трест!.. А у рабочих, оказывается, обзор гораздо просторнее, и они гораздо объективнее, гораздо спокойнее, строже смотрят на свою стройку... У них этого нашего трестовского патриотизма гораздо меньше. (Мотрошиловой).Вы меня про руководство спрашиваете? Я, например, уверена, если бы такой расчет (показала на тетради)был бы у Павла Емельяновича на столе до того, как он ходатайствовал об изменении плана, он не стал бы этого делать.
Любаев. Но почему вы все-таки не сказали Иссе Сулеймановичу? Это же не просто так? Серьезнейшие расчеты! Почему вы ему не сказали, что делаются такие расчеты, что они есть?
Миленина молчит.
Батарцев (очень сухо).А почему Потапов из вашего участия делал тайну? Это уже совсем непонятно.
Миленина (оглядываясь на Потапова).Нет, тут совсем другое. Я думала, Павел Емельянович, что когда расчеты будут готовы, мы пойдем к вам, покажем, объясним...
Батарцев (перебивая).Почему же вы так не сделали?
Миленина. Я сейчас объясню... На днях ко мне пришли ребята. Всей бригадой. Василий Трифонович сказал: поскольку сейчас дают премию, бригада решила от неё отказаться. Он сказал, что и я тоже должна так сделать. Раз они так решили, очевидно, это имело смысл. Но я... я не смогла. (Смутившись).Я не из-за премии, конечно... в смысле не из-за денег... просто я как-то не умею, не готова к таким... В общем, мне показалось, что это не совсем правильно. Мы тогда даже поспорили, и даже из бригады кое-кто со мной согласился... (Оглянувшись на Потапова).Василий Трифонович, ничего, что я рассказываю?
