Текст книги "Искры революции"

Автор книги: Александр Панов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

ПЕРЕД БУРЕЙ

В один из морозных дней снежного января 1917 года на главной улице Сима появился солдат на костылях. Он резко выбрасывал вперед костыли и, наклоняясь на них всем корпусом, переносил левую ногу. Солдат останавливался, смахивал снег с ресниц, бороды, усов, присматривался, как бы ища дом, в который ему нужно зайти, и шел дальше.

Многие жители Сима провожали взглядом человека, отмеченного войной. Вот он остановился около дома Чевардиных. Соседи заторопились к Василию Андреевичу.

Чевардин с тревогой открыл двери незнакомцу.

– Проходите, пожалуйста. Извините, не узнаю вас.

– Вы и не знаете меня. Я к вам по просьбе вашего брата Ивана. Мы с ним вместе на фронте были. Сам-то я златоустовский. Вот по пути и заглянул к вам.

– Спасибо, что зашли. Раздевайтесь, пожалуйста. Жена, согреть надо служивого, позаботься, – засуетился Василий Андреевич, боясь задать вопрос о брате: «А вдруг убили?!!»

Фронтовик, не торопясь, разделся, сел, вытащил махорку.

Хозяйка дома быстро оделась и вышла.

– Ну вот, теперь могу рассказывать. Не с радостной вестью я к вам заглянул.

Василий Андреевич побледнел, но удержался от вопроса.

– Вот, как видите, правую ногу до колена у меня оттяпали. Снаряд рванул нас вместе с Иваном Андреичем. Обоих в госпиталь увезли. Ну я-то вот уже здесь, а он, – солдат закашлялся, – а он еще в госпитале остался. Дал мне ваш адрес и просил сказать вам, чтобы вы не волновались.

Солдат замолчал. Василий Андреевич нервно теребил седую бороду. В избу вошли соседи и вместе с ними Александр Чеверев, который крепко дружил с Василием Андреевичем.

– Можно к вам?

– Да, да, – торопливо ответил Чевардин, – проходите, раздевайтесь, присаживайтесь.

– Здравствуйте, служивый, никак с фронта? А мы думали – вернулся Иван Андреевич.

Чевардин моргнул солдату, дескать, о брате пока не говорите.

– Ну, какие новости можете рассказать нам? – спросил Чеверев. – Говорят, в Петербурге бастуют рабочие, требуют прекратить войну! Не слыхали?

– Што там говорят, не знаю. А я вот сам видел, – ответил фронтовик, – как солдаты воткнули штыки в землю и вышли из окопов навстречу немцам. Те тоже вышли. Мы встретились, обнимались, руки жали друг другу. Наши кричали: «Братцы! Долой войну!» Немцы тоже что-то кричали. А офицеры с обеих сторон по всем стрельбу открыли.

– М-да-а, – произнес Чеверев, не найдя, что сказать.

Солдат поведал о положении на фронте и настроении воинов.

– Што будет дальше, сказать не могу. Одно ясно: воевать так нельзя.

– Ну, а вы, видимо, вместе сражались с Иваном Андреевичем-то?

– Да. Вот весточку занес.

– Друзья, – прервал беседу Чевардин. – Я хотел, чтобы эту весточку не сразу узнали родные. Но пока жена не вернулась и не собрались все родственники, скажу: Иван в госпитале в тяжелом состоянии.

Глубокий вздох вырвался у гостей. Они долго говорили о своих земляках, пострадавших и погибших на фронте.

Фронтовик уехал в Златоуст, а его рассказ пошел по всем домам и цехам завода.

Весь январь прошел в предчувствии больших событий. Февраль принес разительные новости.

– Вы только послушайте, Василий Андреевич, – говорил начальник почты Разуваев при очередной встрече с Чевардиным, – царь прервал занятия Государственной думы! Чего доброго он еще ее распустит! Я вычитал еще одно любопытное сообщение. Оказывается, в Петербурге женщины громят продовольственные магазины! Еще, еще вам сообщу одну новость, – торопливо тараторил Разуваев, как бы боясь упустить слушателя. – Сегодня нашему купцу Шашкину пришла телеграмма из Петрограда от сына. Он пишет: «Все кончено. Поступай с капиталом, как тебе советовал». Что бы это значило, как вы думаете?

– Право же, не знаю.

– А я думаю: началась революция!

– Да ну?! – будто удивился Чевардин.

– Ей богу! Вот такое у меня предчувствие.

Это предчувствие было не только у Разуваева. Чевардин немедленно послал Евграфа Булыкина к миньярским большевикам.

Утром пятого февраля весть о свержении царя, принесенная из Миньяра, облетела завод, а к вечеру ее уже знал весь поселок.

БУРЯ

В доме рабочего Мартынова Алексея Ивановича впервые собрались вместе симские большевики. Их было на этом собрании сорок человек. Многие с радостью узнали, что его товарищи по работе тоже, оказывается, большевики. Строгая конспирация не давала им возможности раньше признаться в принадлежности к партии.

– Товарищи, вы все уже знаете весть о свержении самодержавия. Мне сейчас так и хочется спеть слова еще вчера запретной песни. – Чевардин посмотрел на притихших товарищей и во всю мощь своего красивого голоса грянул: «Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем…»

Собрание с радостью подхватило:

«Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем…»

Чевардин поднял обе руки, прося остановиться.

– Товарищи! Я только что получил Манифест Российской социал-демократической рабочей партии, Манифест Центрального Комитета нашей партии.

В комнате наступила гробовая тишина.

– Граждане! – начал дрожащим голосом Чевардин. – Твердыня русского царизма пала… По всей России берите в свои руки дело свободы, свергайте царских холопов, зовите солдат на борьбу. По всей России, по городам и селам создавайте правительство революционного народа!

«Урраа» сотрясло воздух с такой силой, что погас свет в керосиновой лампе. Хозяин немедленно зажег его.

– Товарищи! – продолжал Чевардин, – надо действовать. Предлагаю завтра же приступить к разоружению заводской администрации, полиции и купечества, созвать граждан и избрать революционный исполнительный комитет.

Коммунисты дружно решили все вопросы, выдвинутые Чевардиным, и с песней разошлись по домам.

Утром протяжно запел гудок. Вереницей потянулись к заводу рабочие. Они шли группами и громко обсуждали события, не озираясь по сторонам, как прежде. Но не все из них верили в благополучный исход начатой революции. Многие с опаской оглядывались на 1905—1906 годы. В заводском дворе, у проходной рабочих встретили большевики.

– Товарищи, сейчас будет общее собрание, задержитесь!

– Ишь ты, «товарищи… собрание… задержитесь». Смотри, как смело действуют ребята! Пойдем, послушаем.

– Товарищи! – громче крикнул Чеверев, – над нами больше нет власти царя! Теперь мы сами власть! Наша партия большевиков призывает трудящихся брать власть в свои руки! Наши соседи-миньярцы уже разоружили полицию и создали народную милицию. Надо сделать это и у нас.

– Позвольте, позвольте, – кричал кто-то, – это как же разоружить? Опять также, как в 1906 году?!

– Нет, нет, товарищи, – убеждал Чеверев.

Разгорелся спор. Рядом с Чеверевым на возвышенность поднялся Чевардин. Рабочие уважали этого седовласого токаря, умевшего ответить на любой вопрос.

– Тише, братцы, тише! Послушаем, что скажет нам Васюха!

Шум прекратился.

Первый председатель Совета в 1917 году Василий Андреевич Чевардин.

– Прошу всех, – сказал Чевардин, – кто желает помочь нам в этом деле, подойти ко мне. Приглашаем всех после работы прийти в кинематограф. Будем выбирать свою власть.

– Можно разойтись, товарищи! – добавил Чеверев. Рабочие, бурно обсуждая новости, хлынули по цехам.

Около Чевардина и Чеверева осталось человек тридцать.

Вечером зал кинематографа, находившийся в большом утепленном сарае, был переполнен. Народ с любопытством поспешил на первое собрание свободных граждан. Пришли даже старики и старушки. Вокруг длинного сарая сновала детвора, прикладывающая уши к тонкой деревянной стене.

А в это время в земской управе гремел бас земского начальника.

– Кто созвал это сборище? Я вас спрашиваю, господин Мартынов? – требовал он ответа от волостного старшины.

– Они меня не спрашивали, – оправдывался старшина.

– Анархия! Безвластие! Сейчас же отправляйся на собрание. Ты же местная власть. Иди немедленно!

Когда Мартынов пробрался в зал, собрание уже заслушало Манифест ЦК РСДРП и приступило к выдвижению кандидатов в исполнительный комитет. Кричали с мест. Назвали двадцать пять человек и всех избрали. Председателем утвердили Василия Андреевича Чевардина.

Кто-то заметил в зале волостного старшину и с места крикнул:

– Есть предложение!

– Какое? – спросил Чевардин.

– Пусть старшина Мартынов наденет свою медаль и перед народом поклянется, что отныне он будет выполнять все указания рабочей власти.

– Правильно! Выходи, старшина!

Мартынов, подталкиваемый рабочими, вышел к столу президиума. На его груди блестела круглая большая медаль – символ былой власти.

– Я, я, – якал Мартынов, не находя слов, – я ничего не могу сказать против общества.

– Да здравствует рабочая власть! Урраа! – покатилось по залу.

– Товарищи, нам надо создать свою милицию, – сказал Чевардин. – Кого изберем начальником?

– Начальника почты! – крикнул кто-то.

– Правильно! Разуваева! – поддержали несколько голосов.

Избрали Разуваева, поручив ему формирование милиции из двенадцати человек.

С собрания все разошлись в приподнятом настроении.

* * *

Утром, седьмого марта, к дому, в котором размещалась полиция, подкатили два пассажира в кошевке и подошли пятнадцать вооруженных рабочих. Двое вошли в помещение, а рабочие окружили дом.

– Уважаемый урядник полиции, – обратился один из вошедших, – я уполномочен заявить вам, что общее собрание граждан решило обезоружить вас. Это решение может подтвердить пришедший со мной старшина.

– Гражданин Чеверев, – ответил урядник, – мы уже знаем об этом решении. Оружие сдадим, если вы гарантируете нам безопасность.

– Да, мы не тронем ни одного полицейского, – ответил Чеверев.

Через пять минут все винтовки, шашки, револьверы, патроны были вынесены и уложены в короб.

– Счастливо оставаться, господа полицейские. Можете уезжать, если уж так вы решили.

Чеверев по-военному щелкнул каблуками, приложил руку к головному убору, повернулся и вышел.

– Михайлыч и Алеша, останьтесь на посту. Охраняйте господ, чтобы их безоружных-то никто не обидел. Они собираются уезжать, не задерживайте. Гранька, поворачивай к заводу. Отряд, смирно! По направлению к заводу, за подводой, шагом марш! Запевай! – и сам же запел: «Смело, товарищи, в ногу!..»

– Идут, идут! Победителям ур-р-а-а! – приветствовали рабочие свой отряд, вошедший с песней на территорию завода.

– Дозвольте доложить? – Чеверев вытянулся перед Чевардиным.

– Вольно, вольно! – улыбаясь, ответил Чевардин, – все забрали? Молодцы! Создадим свой арсенал на территории завода. Здесь будет безопаснее.

Полицейские в тот же день уехали из Сима. Опустело помещение, которое было местом диких истязаний.

На охрану порядка в поселке вышла народная милиция. Разуваев, не имевший понятия о милиции и ее роли, в первый же месяц столкнулся с загадочным происшествием. Кто-то убил хозяина пивной Лаптева. Милиция установила, что убийство произведено в доме хозяина днем, выстрелом из револьвера в лоб. На месте убийства обнаружена записка, написанная карандашом, крупно печатными буквами.

«Смерть жандармскому агенту. Убит по приговору боевой дружины, вынесенному в 1907 году. Иуда предал полиции 15 революционеров в 1905 году, 50 – в 1906 году и охотился за Гузаковым. Убил карающий меч».

Подлец, выследивший большевиков и предавший их в лапы карателей, не остался безнаказанным.

* * *

Забурлила, закипела симская долина.

Почти каждый день – многолюдные митинги и собрания. Победители потребовали от заводчика введения восьмичасового рабочего дня и с 17 марта ввели его. По улицам неслись вырвавшиеся из неволи песни, утверждающие: «мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».

29 марта второй раз свободно собрались симские большевики. Представитель Миньярского районного комитета партии на этом собрании сказал, что период строгой конспирации кончился. Большевики теперь должны сказать всему народу о своей принадлежности к партии, цель которой – построение социализма.

Собрание единогласно избрало председателем комитета Василия Андреевича Чевардина, секретарем – Петра Михайловича Усачева, членами – Чеверева Александра Михайловича, Булыкина Евграфа Ивановича и Чекмарева Василия Романовича. Постановили: назначить партийных организаторов по цехам и объявить запись желающих вступить в ряды большевиков, провести выборы в Совет, влив в него уже избранный исполком.

На другой же день по цехам прошли выборы рабочих депутатов в Совет. Избрали большевиков. Председателем еще раз утвердили Чевардина.

К концу апреля партийная организация выросла до 150 человек, в мае было уже 262, в июле – 300, в сентябре – 500 человек.

* * *

Могучая волна революции докатилась до самых далеких уголков земли русской. Из Александровского кошмарного централа, из Тобольской гнилой тюрьмы, из рудников Забайкалья, с берегов суровой Лены – отовсюду волна несла к родным берегам людей, боровшихся за свободу.

Десять с лишним лет тому назад каратели увезли из Сима революционеров. И вот теперь оставшиеся в живых стали возвращаться.

Первым вернулся в Сим Петя Гузаков.

Теперь это уже был взрослый человек. Он прошел большую жизненную школу: побывал в тюрьмах и ссылке. Он встречался с Лениным в школе под Парижем. Каждое слово Ленина глубоко запало в сердце молодого революционера, поклявшегося не щадить своей жизни в борьбе за рабочее дело. Теперь Петр ясно видел цель и путь, по которому идет. Вырвавшись из неволи, он поспешил в родные края, где начинал борьбу за свободу и где намерен отдать всего себя делу революции.

– Ба! Да ты ли это?! – с радостью протянул руки Петру Чевардин. – Дорогой ты наш разведчик, жив? – обнимал и целовал его Чевардин, не скрывая своих слез.

– Спасибо, Василий Андреевич, спасибо за теплую встречу. Я рад, что жив ты – соратник моего незабвенного брата. В тюрьме я дал клятву Михаилу всю свою жизнь посвятить делу, за которое он погиб. И вот мечта наша сбылась.

– Да, сбылась, друг мой, сбылась, Петя. Прости, что так называю. Но для меня ты все тот же Петя, хотя и возмужал. Мечта сбылась, но…

– Но борьба еще не окончена, – прервал старшего младший. – Знаю, Василий Андреич, знаю, о чем ты хочешь сказать. Вот об этом я и хочу поговорить. Губернский комитет нашей партии поручил мне…

– Позволь, Петя, позволь спросить. Как же он мог поручить тебе?

– Очень просто, дорогой Василий Андреич. Я с каторги-то заехал прежде в Уфу. Там даже принимал участие в собрании старых боевиков. Проводил это собрание Эразм Самуилович Кадомцев. Собрание решило немедленно взяться за восстановление боевых организаций народного вооружения. Поскольку я был членом такой организации в Симе, меня комитет и направил к вам.

Партийный комитет выделил в помощь Петру Александра Чеверева. На митингах с новой силой зазвучал голос Гузакова.

– Кто это, откуда этот оратор? – спрашивали друг друга рабочие.

– Эй, товарищ! Позволь прежде узнать, ты чей?!

– Я ваш, товарищи.

– Твоя фамилия?!

– Я Гузаков, младший брат вам известного Михаила.

– Урра! – разом подхватили все, знавшие революционного героя, заводского любимца Мишу, – приветствуем брата Гузакова! Говори, говори, Петр Васильевич!

Толпа умолкла. Гузаков снял шапку, помял ее, снова надел и взволнованно сказал:

– Ленин пишет, что гарантией свободы и разрушения царизма до конца будет только вооружение пролетариата и укрепление Совета рабочих депутатов. Надо на местах не выпускать власть из своих рук! Надо вооружать весь народ и научить его военному делу. Товарищи, записывайтесь в боевую организацию народного вооружения! Готовьтесь к защите своих прав! Нам с Чеверевым партия поручила организовать военное обучение рабочих. Мы надеемся на помощь военных специалистов, вернувшихся с фронта. Ждем ваших заявлений, товарищи!

Боевая организация народного вооружения скоро выросла до тысячи человек. Ее активом стали вернувшиеся с каторги братья Саловы – Андрей и Илья, Зайцев Григорий, Хорьков Василий, Чевардин Алексей и солдаты, покинувшие фронт.

Все симские рабочие добровольно проходили военное обучение. По улицам Сима каждый день маршировали роты обучающихся рабочих. За ними, подражая взрослым, следовали малыши.

* * *

Еще никогда за всю историю в Симе не было столько радости и веселья, как в первомайский день 1917 года. В этот праздник свободы трудящихся все жители поселка вышли на улицы.

Вдруг перед народом, на высоком крыльце одного дома появился в красной рубахе, без фуражки, черноволосый с серебристыми висками и пышными усами широкоплечий человек. Он громко крикнул: «От пролитой крови заря заалела, могучая всюду борьба закипела, пожаром восстанья объяты все страны. И смерть, и смерть вам, тираны!» Слова стихов Кржижановского, знакомые некоторым подпольщикам, и впервые услышанные демонстрантами, вызвали бурю одобрения. Они напомнили демонстрантам о пролитой крови симских рабочих в 1906 году. Тогда на этом месте, где остановились колонны, восставшие симцы, руководимые Михаилом Гузаковым, сражались с полицией.

Декламатор в красной рубахе (это был младший Гузаков) разбередил незажившие раны симцев. Он бросал в народ горячие слова: «Смелей, друзья, идем вперед, будя в сердцах живое пламя, и наше дело не умрет, не сломят бури наше знамя!»

Колонны с песней двинулись дальше, зовя вперед рабочий народ.

Над одной из колонн появилось карикатурное изображение царя. К карикатуре приклеена листовка с крупным заголовком: «Завещание бывшего царя Николая II».

Смех, песни, музыка, танцы на улицах Сима продолжались весь день. Ликовал народ, впервые свободно праздновавший Первое мая.

Негодовал только земский начальник Куржанский и ему подобные, мечтавшие о возврате былой власти. Куржанский пытался даже приказывать начальнику народной милиции Разуваеву:

– Вы куда смотрите, блюститель порядка? На улицах публично оскорбляют Временное правительство, а вы потворствуете?!

– А вы на меня не кричите, господин, утративший былую власть. Я вам не подчинен! – ответил Разуваев и ушел от Куржанского.

Земский начальник вновь обратился за поддержкой к сторонникам «законной власти». Он убеждал их в необходимости провести выборы в волостное земство. Меньшевик Герронимус обещал активнее взяться за подготовку масс к выборам в земство и Учредительное собрание.

– Мы еще посмотрим на выборах, кто победит! – грозил большевикам Герронимус.

Между тем большевики усиливали свое влияние на массы все больше и больше. Во всех цехах они создали ячейки. Коммунист Чеверев вовлек в ряды большевиков тридцать военнопленных. Все это одобрил известный симцам профессиональный революционер-большевик Свердлов Яков Михайлович, с которым Чеверев повстречался на первой Уральской областной партийной конференции.

29 апреля Чеверев доложил общему собранию коммунистов о итогах конференции. Коммунисты решили усилить работу в Совете и в рабочей массе. В связи с этим они увеличили число членов комитета, дополнительно ввели Булатова и Коновалова. И председателем партийного комитета утвердили Чеверева.

Партийный комитет организовал на заводе профессиональный союз. Председателем профсоюзного комитета рабочие избрали большевика Александра Григорьевича Минцевича.

22 мая в Миньяре состоялась партийная конференция Симского горнозаводского округа. Она избрала окружное бюро. От симских большевиков в бюро избраны Гузаков, Чеверев, Рындин, Усачев и Паров.

Бюро организовало на заводах выборы в окружной Совет рабочих депутатов. Председателем Совета избрали Петра Гузакова.

Советы уверенно брали власть в свои руки.

* * *

21 июля в Уфе состоялась вторая губернская конференция РСДРП. Из Сима делегатами были Чеверев и Гузаков. Конференция избрала Петра Васильевича делегатом на шестой съезд РСДРП(б), а Александра Михайловича в новый состав губернского комитета РСДРП.

События развертывались с молниеносной быстротой. Все новые и новые известия поступали в Сим. Их приносила большевистская газета «Правда». Она советовала организовать революционные крестьянские комитеты и, забрав через них помещичьи земли, самовольно обрабатывать их, сделать это немедля, не дожидаясь Учредительного собрания.

– Предлагаю послать в деревню наших коммунистов с этой статьей, – сказал Рындин, – я съезжу в Ерал.

Коммунисты приняли предложение Рындина.

Чеверев сообщил радостную весть: в Петроград приехал Владимир Ильич Ленин. В «Правде» были опубликованы Апрельские ленинские тезисы о социалистической революции. Организуем изучение тезисов по ячейкам и привлечем к обсуждению всех рабочих!

* * *

Меньшевики и эсеры, которых в Симе было около двадцати, усиленно увивались возле бывших фронтовиков.

Некоторые из рабочих – Рокутов Михаил, Базунов Андреян, Курчатов Владимир – вернулись с фронта в звании офицеров. К ним-то и «сватались» меньшевики и эсеры.

В один из июльских дней волостное земство пригласило фронтовиков на солдатское собрание. В длинном одноэтажном помещении без потолка, под тесовой крышей, которое называли кинозалом, собралось около трехсот человек.

– По поручению и от имени местной власти, – начал Герронимус, – передаю всем собравшимся привет!

Далее хитрый краснобай, как бы сочувствуя солдатам, сказал, что очень трудно удержаться от соблазна покинуть развалившийся фронт, опротивевшие окопы и смердящее трупами поле боя, от соблазна вернуться домой и увидеть плоды завоеванной свободы. И вы не устояли перед этим соблазном.

Солдаты зашумели. Герронимус, будто не заметив возмущения, намекнул: многие солдаты, побывавшие дома, отдохнув и набравшись сил, возвратились на позиции.

Серая масса заколыхалась, гул в зале стал нарастать. Но оратор уже не ждал тишины.

– Воины! Неужели в эти дни, опасные для отечества и свободы, вы останетесь дома?! Все на фронт! Все на защиту революции!

Зал словно взорвался. Солдаты вскакивали с мест, махали руками, кричали, свистели.

На трибуне появился офицер Бузунов. На помощь Бузунову поспешил офицер Рокутов.

– Послушайте, послушайте, братцы! Все в наших руках. Мы – вооруженная сила! Только мы сможем установить порядок в России! Мы создадим солдатские комитеты на местах и в центре! Мы…

Серая масса раскололась. Теперь уже говорили все. Оратор беспомощно махнул рукой.

И в тот момент раздался звук сигнального рожка.

Звук рожка удивил и насторожил солдат. Они узнали в трубаче Кузьму Рындина.

– Товарищи! – крикнул Рындин. – Я уполномочен Советом рабочих депутатов и комитетом большевиков спросить вас. С кем вы?! С нами – с рабочими за свободу, с вашими отцами и братьями за власть тех, кто трудится – за власть рабочих?! Или вы с купеческими сынками Шашкиными, офицеришками Бузуновыми и Рокутовыми за власть продажных генералов, за власть помещиков и капиталистов?! С кем вы, воины, сыны рабочего класса?

Солдаты молчали. Офицеры вскочили с мест и направились к выходу.

– Стойте! – крикнул Кузьма. – Вы хотите убежать от ответа? Не выйдет! Смотрите в раскрытые двери!

Подозревая о намерении меньшевиков и эсеров свергнуть Совет, большевики приготовились дать бой. Они поставили пулемет на балкон умовского дома, которым завладели после отъезда хозяина, и выставили вооруженных рабочих против дверей кинозала.

Меньшевики, эсеры, чиновники волостного земства оказались в осаде. Земский начальник воспользовался суматохой и выскользнул из зала. Эсеры, поняв обстановку, спрятались за серые мундиры. Офицеры капитулировали. Солдаты, увидев рабочих, дружно крикнули «ура!».

Рындин сказал в ответ:

– Мы так и думали, товарищи, что вы, конечно, с нами. У нас создана Красная гвардия. Все рабочие проходят военное обучение. Нам не хватает знатоков военного дела. Просим вас помочь нам.

Таким образом, в Красную гвардию влились опытные стрелки, пулеметчики, гранатометчики, связисты и артиллеристы.

У сторонников «законной власти» осталась еще одна надежда – выборы в волостное земство. Но скоро рухнула и она. 8 сентября прошли и эти выборы. Симские граждане отдали все 17 мест в земстве только большевикам.

Узнав о результатах голосования, земский начальник покинул Сим. Вслед за ним уехал из Сима и Герронимус. На выборах в Учредительное собрание симские граждане за большевистский список подали 1634 голоса, за эсеровский – 253, остальным спискам дали менее десяти голосов.

* * *

Известия из центра стали поступать в Сим реже. Прекратилась доставка газеты «Правда». Тревога охватила симских большевиков: все ли благополучно в столице?

Председатель Совета Чевардин обратился к начальнику почты:

– Товарищ Разуваев, в былое время вы очень хорошо информировали меня о том, что пишут центральные газеты. Не сможете ли узнать, почему нет «Правды?» Пожалуйста, покажите мне все газеты, какие поступают в Сим.

Разуваев, а его уже освободили от работы в милиции, принес газеты в Совет. Чевардин удивился обилию различных названий: «Русские ведомости», «Биржевые ведомости», «Новое время», «Русская воля», «Воля народа», «Дело народа», «Новая жизнь», «День», «Живое слово», «Речь», «Рабочая газета», «Копейка».

Из этих газет Чевардин и Чеверев узнали, что юнкера расстреляли мирную демонстрацию в Петрограде. Бульварно-черносотенская газета «Живое слово» обзывает Ленина немецким шпионом. Официоз временного правительства «Речь» опубликовал приказ Временного правительства об аресте Ленина. Меньшевистский «День» сообщает о закрытии большевистской газеты «Правда». Эсеровские «Воля народа» и «Дело народа» захлебываются от восхваления Временного правительства.

– Хватит, я не могу больше читать эту гадость! – хлопнув по газетам, сказал Чеверев. – Они льют помои на нас, нашу газету закрыли! А мы терпим? Нет! Так дальше нельзя!

– Ты прав, Александр Михайлыч, – надо немедленно рассказать об этом народу.

В неурочное время завыл заводской гудок. Чеверев рассказал собравшимся рабочим обо всем, что сам узнал из газет.

– К ответу убийц и клеветников! – возмущаясь, кричали рабочие. – Да здравствуют Советы! Да здравствует Ленин!

* * *

Делегат шестого съезда РСДРП(б) Гузаков вернулся в родной край. Он подробно доложил собранию симских большевиков об итогах съезда.

– Съезд продолжался с 26 июля по 3 августа. По неводу нашего съезда буржуазная печать подняла вой, – говорил Гузаков, – она требовала арестовать участников съезда. Сыщики сновали везде, пришлось менять место заседаний. Сначала собрались на Выборгской стороне, а последнее заседание провели в школе около Нарвских ворот. Съезд высказался за подготовку пролетариата и беднейшего крестьянства к вооруженному восстанию, за социалистическую революцию.

Коммунисты приняли решения съезда к руководству и начали с организации Союза молодежи.

Весть о том, что со всего поселка в клуб созывают молодежь, заинтересовала юношей и девушек.

Молодежь, собравшаяся вместе, по-разному выражала свое отношение к такому сбору. Одни о чем-то спорили, другие шутили и громко смеялись, а девушки, смущенно переговариваясь, группировались по углам. Народу собралось много. Гам, шум, смех сотрясали стены клуба.

Вдруг раздался звонок, настойчиво требующий тишины. Все увидели на сцене человека, трясущего над своей головой колокольчик. Многие узнали в нем Ваню Масленникова, не раз водившего ребят в кулачный бой. «Смелый и сильный парень», – говорили о нем. А этот парень, встретившись с сотнями пытливых глаз, растерялся. Он звонил и звонил, не замечая того, что все уже уселись и с нетерпением смотрели на него. Наконец Иван сунул колокольчик в карман, потоптался около стола и заговорил:

Петр Васильевич Гузаков (фото 1916 г.).

– Товарищи, я по поручению Симской организации большевиков выношу на обсуждение вопрос об организации в Симе Союза молодежи.

В зале неожиданно возник шум.

– Какого это Союза? Зачем он нам? Мы – свободная молодежь! – кричали какие-то молодчики, сидевшие в первом ряду.

– Товарищи, я говорю о социалистическом Союзе молодежи, – уточнил Иван, справившийся со своим волнением. – Большевики рекомендуют организовать…

– А мы не хотим слушать большевиков! – кричали все те же молодчики.

Заколыхались ряды сидящих. Завязался спор. Иван попытался перекричать орущих, и размахивая колокольчиком, неоднократно повторял:

– Товарищи, послушайте!

На сцену вышел Чеверев.

– Союз-то у нас на заводе уже создан. Так што напрасно шумите. Опоздали! – обратился он к крикунам. – Сегодня товарищ Масленников приглашал в Союз всю молодежь. И ваше дело вступить в Союз или не вступить. Кто хочет шагать по жизни вместе с нами, большевиками – иди в Союз. Кто хочет оставаться с крикунами – уйди с дороги, не путайся под ногами смелых юношей и девушек, желающих жизнь переделать по-новому, по-своему, а не по-господски!

Чеверев точно гвозди вбивал, ударяя кулаком по столу после каждой горячо сказанной фразы, говорил о свободе, за которую веками боролся трудовой народ, о симских большевиках, погибших в этой борьбе, говорил взволнованно, протягивая руки к молодежи, звал ее на борьбу за новую, светлую жизнь, без помещиков и капиталистов, и спрашивал: «Кто должен возглавить молодежь?» Из зала ему хором отвечали: «Союз! Союз!» Записалось в Союз тогда сто человек. Председателем избрали Масленникова Ивана Федоровича. В заключение чей-то звонкий голос певуче предложил: «Эй, ребята, брось галдеть, давай лучше песни петь». И полилась звонкая, задорная песня.

Большевики создали в Симе Союз, который стал мощным резервом, опорой партии в грядущих боях.

* * *

11 сентября большевистские газеты принесли в Сим весть о том, что генерал Корнилов двинул на Петроград конный корпус под командованием генерала Крымова, намереваясь задушить революцию.

Опять завыл двухголосый прерывистый гудок в Симе. Рабочие покинули цеха и вышли на улицу. Над колоннами появились лозунги: «Долой министров-капиталистов!», «Долой предателей социалистов!», «Вся власть Советам!». В колоннах гневно звучали голоса большевистских ораторов. Чеверев и Чевардин звали народ на бой с контрреволюцией.

Весь день шумел народ в долине – свидетельнице революционных бурь. Молчал лишь завод, покинутый рабочими, объявившими забастовку.

Сим ощетинился штыками. Часть их была отнята у полиции, часть получена из военного арсенала Уфы, привезена фронтовиками, добыта еще в годы подполья.

Октябрь прошел в огромном напряжении. Газеты приносили известия одно другого тревожнее.

Симские рабочие каждый день собирались на военные занятия. Они уже научились метко стрелять из винтовки и пулемета, далеко бросать гранату и осваивали артиллерийскую мудрость. Возле штаба гвардии, который размещался в умовском доме, встали часовые.

Губернский комитет большевиков предложил Чевереву явиться в его распоряжение.

– Надо заменить меня, – говорил Чеверев на срочном заседании парткома. – Для телеграфной и телефонной связи надо выработать шифр. Как бы не пришлось послать наши силы на поддержку питерских рабочих или в Уфу. Во всяком случае надо быть готовыми к этому. Командиры боевых подразделений Лебедев, Соколов, Салов, Ураков надежные. Ну, кажется, сказал все. Кого же назначим председателем комитета?