Текст книги "Призрак вежливых (СИ)"

Автор книги: Александр Ягодкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Хоть оба мы сидели за столом при погонах, правда, отличавшихся существенно, но Язов изначально предложил общаться так же, как в 42-м – по именам, и первым показал, что не забыл как зовут его спасителя. Хотя такую честь заслужил не я, а отец, но это была именно его идея нам ролями поменяться, ибо сам он ни комп бы не включил, ни пояснил бы все столь же толково, как это может сделать только очевидец событий. Ведь обличием, как и именами с фамилией мы не отличались – оба Сан Санычи Брусникины.

Для пущей убедительности батя извлек из шкафа свою пропахшую канифолью парадку, в которой демобелизовался, и заставил меня надеть шевиотовые галифе темно-синего цвета и зелёный френч с воротником-стоечкой. Правда, хромачи по ноге приобрели уже в Военторге. Он сам этот мундир не надевал – для похорон хранил, и только периодически добавлял к чешуе иконостаса регулярно получаемые юбилейные медали, а разок даже орден. Да погоны сменил с майорских на подполковничьи – когда уже будучи в запасе, его сам генерал армии Хетагуров в очередное звание произвел. Выезжать на все учения отцу требовалось в полевой гимнастерке, и как-то командующий округом заметил, что не дело так долго путному офицеру в майорах пребывать. Впрочем, на окладе и пенсии очередная звездочка никак не отразилась.

За встречу с маршалом мне пропустить пришлось по стопочке, но время было дорого у нас обоих, поэтому сходу довелось навязать жесткий деловой стиль общения. Заявив, что располагаю секретной информацией государственной важности, я извлек из кейса ноут и включил его, и, с кликом на папку Катастрофы в 1988, повернул экран к собеседнику. До схода с рельс цистерн с гептилом под Ярославлем оставалась ещё неделя, но порядком изношенная железка в том году радовала целым букетом происшествий – в июне рванет состав с гексогеном в Арзамасе, а в октябре в Свердловске. В декабре же произойдёт Спитакское землетрясение.

Но ещё более мощное потрясение маршал получил от информации о грядущем развале СССР и то, что в историю он войдет как путчист. Видно было как кипит разум возмущенный, но выдержки не сорваться у фронтовика хватило. Вместо этого пошли вопросы: Что это за аппарат?, да стандартные на Руси: Кто виноват? и Что делать?. Пришлось лепить горбатого (не генсека) про гениального сына-изобретателя, нашедшего неизвестный минерал, на основе которого он создал машину времени. В будущее с её помощью можно только заглянуть, а вот в прошлое даже переместиться кое-куда. Убедиться в правоте полученной информации нетрудно – ждать осталось недолго, хотя лучше все же не ждать, а дать просраться путейцам: в Армении начать думать, куда именно расселять лишившихся крова, и службу ГО на уши ставить.

Расстались мы временно – переночевать поместили меня тут же, в комнате отдыха маршала, предварительно комп спрятав в сейф. Поутру вежливый порученец занес мне вначале пришедший впору новенький комплект очевидно своей запасной формы с полковничьими погонами, мотивируя тем, что, взятая на чистку моя (а, вернее, батина) ещё не просохла, а затем принёс весьма калорийный завтрак. Проинформировал, что Дмитрий Тимофеевич продолжит общение со мной часа через полтора и приносит извинения за причиняемое неволей неудобство: пределов релакс-рума покидать мне не дозволялось. Но я знал, на что шел, и претензий не имел, понимая, что так лучше для всех, и для меня в первую очередь – целее буду, да и куда мне идти?

Пролонгация общения проводилась уже в расширенном составе – к Язову присоединились ещё два путчиста – А.Э.Пуго и Крючков. И уже для расширенного состава мне по новой пришлось про путч кино показывать, а потом искать инфу на возникшие вопросы.

Ответы слушателей не радовали: Александра Яковлева из ЦК сковырнуть было нереально. Даже его однокашник по Колумбийскому университету – генерал КГБ Калугин оставался недосягаем, хотя и так уже догадки имелись, что и он продался буржуинам. Но, судя по содеянному ими, этих агентов хозяева ценили. Награждены впоследствии были не только высшими бундесовскими орденами, но и ещё четырёх членов НАТО – Польши, Эстонии, Латвии и Литвы.

Уже в июне Яковлев посетит Ригу и даст отмашку на поддержку перестройки, разрешив создавать националистические организации. Вскоре, творческие работники на своем съезде открыто объявят курс на сепаратизм и запустят программу ЦРУ Атмода(желательно с кровью, но, разумеется, не своей). И это в городе, который на две третьих населён впоследствии прессуемыми русскими! Да и творцы собрались хоть и крикливые, но заштатные. Паулс сборищем побрезговал, а единственного читаемого рижского писателя Валентина Пикуля и вовсе не пригласили. Ведь он намедни свою литературную премию в Рижский госпиталь передал – на излечение воинов-афганцев, а следующую – жертвам Спитака.

Прямой как штык Август Эдуардович Пуго в Москве оказался случайно – в командировке. До 4 октября 1988 года он ещё пребывал в должности Первого секретаря ЦК Компартии Латвии, а уж потом его главой МВД СССР сделали. На погибель! Новостью для честного человека, жившего только на не слишком-то огромную зарплату, стали последующие перекрашивания своего секретаря по идеологии Толи Горбунова. Что только доказывало, что рыба протухла с головы и насквозь. Сменивший его в Риге Ян Вагрис оказался пустышкой, как и пред. Верховного Совета Александр Дризул – классические безынициативные сов-парт.карьеристы, ожидавшие из Москвы ЦУ и вкусняшек. Но что выросло, то выросло: других во власть пускать боялись, а те, что поактивней и проросли на чужом огороде.

Обратную дорогу в Ригу я провел в одном купе с Пуго – по его инициативе. И так не склонный к проявлению эмоций мужик хоть и находился в легкой прострации, но, осознав грядущие перспективы, мучительно искал выход из того угла, в который его старались загнать явно не обстоятельства. Нынче он руководил уделом империи, определённым некими силами как самое слабое звено в цепи, именуемой СССР. Его пребывание у этого локального кормила власти мешало демократическим силам осуществлению уже составленных планов, следовательно, подлежал он устранению. Оно не означало обязательное убийство – это бы вызвало ответную реакцию, да и слишком явно смахивало на терроризм. А вот от перевода в Москву на вышестоящую должность ещё никто не отказывался, забывая простую истину, что лучше быть первым в деревне, чем последним в Риме. Да и Рига совсем не деревня, а сердце древней Ливонии.

Чтобы уберечься от карьерного взлёта ему я посоветовал стать не таким идеальным аппаратчиком, заслуживающим повышения. Но и до свержения докатиться нельзя – искусство баланса всегда являлось основным в наборе требований к функционеру. Нынче обладание таковым становилось актуальным как никогда. Отпадала острая необходимость ориентации на верх властной вертикали, выражавшейся в маскировке под серого служаку. Вновь наступала эпоха агитаторов и горланов-главарей, требующих соответствующих взглядов и имиджа. Нужны были Че Гевары (или хотя бы их хоть какие-то копии). И на формирование оного уже нынче следует внимание обратить, не дожидаясь пока Ельцин на троллейбусе прокатится. Не так и трудно оказаться поближе к народу – главное не отрываться от него. Перестать облачаться в костюмы и плащи серого цвета, надеть популярную с первой мировой среди латышских крестьян фуражку с лаковым козырьком за 8 рублей и состричь венчик вокруг лысенки (как у боженьки). Но это только я выдал самый краткий курс обруталивания власти – дальше пусть спецов-имиджмейкеров подключает. Главное – человек понял, наконец, что если невозможно остановить движение, то надо его возглавить.

Несколько и моё облачение изменилось. Батин ретро френч я вез домой уже в чемодане, так с одобрения (и соответствующего оформления М О) и не сняв современный полковничий китель. Да и отпущен был только в обмен на себя же молодого, по общепринятой версии, сынка. Сравнительно молодого офицера вызвали из запаса и ввели в штат на должность одного из порученцев министра. Для постоянного, но незаметного общения с машиной времени под боком требовался её создатель. Чтобы не слишком отличаться от сонма прочей обслуги высотки, старлея через звание произвели сразу в майоры. Шепнув, что эта честь как бы компенсация за неполученную из-за режима секретности Нобелевскую премию. Присовокупив ещё и Красное Знамя, но трудовое.

Ещё мне пришлось ответ держать за хипеж в Лиепае. Виданное ли дело, вместо того, чтобы выведенные за штат моряки слонялись по базе с единственной мыслью стащить да продать, они принялись ручки пачкать, да ржавчину со списанной лодки сдирать. Ко всему прочему, коммуну организовали, и хоть пайкой приличной семьи обеспечили на столько, что жены раздумали с утюгами и чайниками на недалёкий Варшавский рынок мотаться. Оказывается, Крючкова информировали регулярно, но криминала в действиях пока не обнаруживалось, а сходить с ума каждый волен на собственное усмотрение. Все же лучше, чем на старости лет на шести сотках пытаться агрономией овладеть.

Теперь же все становилось на свои места, да и самим путчистам иметь заштатный потаенный транспорт с верными экипажами на всякий случай, в силу открывшихся обстоятельств показалось не лишним – вдруг на Кубу бежать приспичит. А чтобы сие явление спрятать, решили выставить его как почин снизу в поддержку перестройки, слегка расширив формат коммунистического субботника до постоянно действующей ком. бригады. Или отряда коммунаров, как в Гражданскую. Хотя в народе эрозия идеалов социализма уже достигла недопустимых пределов, вранье в газетах о все новых починах не прекращалось. Но репортажи со счастливых безалкогольных свадеб уже читателям приелись – чумазые работяги в тельниках смотрелись колоритней.

Формально, в такие отряды можно было сливать становившихся в МО лишних военнослужащих, дозволяя им в иррегулярных войсках догнивать и спиваться, без угрозы обученных убивать полуголодных бездельников для правящей верхушки. Существующий для таких формирований на Западе термин национальная гвардия в стране интернационалистов не подходил. И за неимением иного, на заседании ЦК утвердили общее название явления – Народный фронт, как более широкое и доказывающее, что народ и армия едины. Ибо в нашей коммуне и штатские работяги с плавзавода присутствовали – у общего котла в обед тут всех ТРУДЯЩИХСЯ хавкой отоваривали. Легализованным фронтовикам специальную форму шить не кинулись – флотские продолжали в бушлатах и тельниках ходить, а штатские работяги в ватниках и комбезах. Даже значков, типа комсомольских, не наштамповали – детство в ж... ни у кого не играло, а вот учет и контроль поставили строгий, хоть и без членских взносов. Но с членскими билетами, а правильнее будет сказать – книжками, на манер потребкооперации, дабы с перебором соблазнов не искушались. Комерсы-спонсоры получали отмазы по налогам, потому на котловой приварок деньги находились постоянно, какой бы не была закупочная цена продуктов у населения. Что странно, посыпались просьбы призывников, несмотря на лишний год во флоте и изначальное предупреждение, что служба выйдет нелёгкой. Но мотивировал волонтеров факт того, что они не останутся голодными, потребляя макароны именно по-флотски: с присутствием мяса, а не по-скотски, с тараканами. Да ещё гарантированное отсутствие дедовщины, поскольку круглосуточно экипаж под приглядом офицеров находится.

Для подготовки молодого пополнения на кошт Народного фронта передал Балтфлот учебную лодку С-189 -как и наша, она была из самого массового проекта 613. Ее настраивались списать в этом году, ибо родилась она в далёком 1954, но совсем недавно прошла заводскую капиталку. За что мы, разумеется, сказали большое мерси – ведь и матросиков учить требовалось. Накормить сытно уж как-нибудь сподобимся, как ни странно, но действительно немало в стране небедного народа нашлось, кто не жался для флотских, и кому за державу обидно стало.

Дабы не отрываться от народа, политическое руководство страны также расщедрилось для вновь формируемой силовой структуры на то, чем и так были забиты склады флота – оружие. Но только коллективное! Торпеды и снаряды брать разрешалось сколько душа пожелает, и хоть ежедневно на стрельбы в море выходить. Для пущего эффекта даже дозволили на корму лодки-старушки установить совсем неиспользованную 57-мм спаренную артустановку, которая там и была до 1957 года. Но вот из личного оружия даже офицерам-иррегулярам от казны ничего не полагалось. Правда, и в правах граждан их не ущемили. Получившим добро разрешительной системы дозволялось приобретать за наличный расчет оружие для охоты – СКС (даже с не снятым штыком), СВД с кавалерийской Мосинкой, и для самозащиты – Наган. Что и было проделано незамедлительно: буквально все моряки моментально охотой увлеклись и безопасностью озаботились.

Следует заметить, что по старому русскому укладу спонтанно снизу рождаемые традиции наиболее живучи. Так, после известного фильма под Новый год посещаемость бань резко возросла, а после гибели флота у Цусимы всем миром собирать принялись на новые корабли. Нынче аналогичный почин прокатился по стране, тем более что средств требовалось гораздо меньше, ибо цель стояла скромная – не дать флоту погибнуть. Ведь он не только железные коробки с пушками и ракетами, но, и, прежде всего, традиции и люди их хранящие. А для поддержания штанов таких фанатичных жрецов не так уж и много-то требовалось. Набралось вскоре в жертвенной кубышке бабло для переоформления списываемых подлодок в иррегулярные морские силы НФ и на остальных флотах СССР.

Больше всего на перевод поступило рапортов от моряков Балтики, ибо помимо Лиепайской, не меньшая база ВМФ была в Палдиски. Ещё целый ряд помельче ждали репатриации, ибо там живя, невозможно было не почувствовать, что в воздухе пахнет грозой, а власть своих защитников сливает. В коллекционировании предутилизационного ржавья всех же превзошел флот Черноморский: турков за серьёзного противника никто не считал, а райский климат компенсировал морякам устаревшее вооружение – никто там не вякал и никуда не просился. Если что – рапорт на списание, а на ЮБК не худо и на пенсии бычков на удочку ловить.

Но для расквартирования в перенаселенных южных бухтах для иррегуляров места не нашлось – пусть те в иных местах свой фанатизм демонстрируют. Как раз на Камчатке целую базу под закрытие наметили. Так пусть балтийцы забирают в Балаклаве старье и отправляются на нем в Петропавловск-Камчатский-54, где основное занятие в году – кидание снега. Но зато бухта Бечевинская глубока и широка, да и сопки вокруг не хуже смотрятся, чем Ай-Петри. Что самое интересное, на все четыре предлагаемые для перегона через два океана лодки сразу же нашлись экипажи. Жены и дети моряков упаковали в контейнеры нажитое и, вслед за главами семейств уже на поездах, покинули становящиеся негостеприимными Эстонию, Латвию и Литву.

Глава 2.

Ввиду практического цейтнота и невозможности посвящения в планы клуба самоубийц непроверенных лиц, экскурсии в прошлое ограничились разовой их пешей прогулкой: вышеперечисленная троица, плюс также повесившийся после путча маршал Ахромеев и ещё дюжина проверенных ветеранов из генеральных инспекторов. Я же трудился за Хорона. Маршрут был проложен по ночным улочкам дореволюционной купеческой Москвы. Не грязное жужело, а чистый, белый снег аппетитно хрустел под ногами, будто шинкуемая капуста, карманный же фонарик в руке являлся почти в центре Первопристольной единственным источником света после полной Луны, да и сам морозный, сладкий от незагаженности воздух, пьянил не хуже наливочки. Больших доказательств моих возможностей никто не затребовал.

На исторические изыскания времени не оставалось совсем – потом успеем поахать. Этот хроно-тур требовался только для некоторого омоложения нашей компании. Донесенная мной информация без предварительной подготовки всех чуть до инфаркта не довела, но к счастью, положительный побочный медицинский эффект также был достигнут при переходе. Хоть резкий переизбыток здоровья вызывал еще и шок, а организм тут же вырубался как минимум на полдня для релаксации, одна загодя принятая чашка кофе или глоток алкоголя сосуды расширяли, и сонливость убирали. Кофе же с бальзамом или коньяком максимально совмещали приятное с полезным, потому пришлось запастись карманной фляжечкой с лекарством. Когда термоса не оказывалось поблизости – выручал хоть спирт, хоть самогон. Преисполненным ответственности экскурсантам озвучил версию возлияний – для достоверного испытания возможностей аппаратуры и подтверждения ответа на мой запрос на экране гаджета.

Чип, больше напоминавший копеечную монетку, просто прилипал к носителю клавиатуры и экрана, без проблем совмещался хоть с компом, хоть с планшетом, хоть с мобилой, давая возможность перемещать как органику, без нанесения ей вреда, так и неодушевленные предметы.Подобные опыты проводились и Теслой. Он как штатовский эсминец перекидывал, да и немало где ещё разного нахулиганил, вплоть до Тунгусского метеорита. Но его бедой являлось крайне примитивное исполнение транслейтера команд. Поспешил гений родиться, его поколение оказалось ещё не зараженным тягой тюканья по клаве. Да и озадачивался он больше в направлениях, отличных от наших, потому и цели иные им ставились. Его в пространстве, а у нас – во времени, и, как ни странно, наш вариант оказался осуществим с меньшими затратами. По крайней мере, сливания плоти с металлом не происходило, да и крыша ни у кого не ехала, а как раз напротив – даже легкий маразм исцелялся, про прочие мелочи и не упоминая.

Клава, дисплей и дополнительные мозги предоставляли более гибкие возможности управления процессом, чем дубовые, имевшиеся в распоряжении у Николы. Потому-то у меня не случалось накладок при перемещении – даже если место оказывалось уже занято, просто следовало слегка сместиться и поегозить – хоть во времени, хоть в пространстве. Даже почти в День сурка при желании получалось поиграть, ведь отклонения в секунды не замечались. Для почти одномоментного посещения нескольких мест всего-то требовалось чуток по клаве постучать. Помимо Тесловского классического кокона, которым он окутывал боевой корабль, не менее эффективной оказалась и радуга, через которую возможно было стройными рядами хоть дивизиям маршировать. Парад на Красной площади всего-то пару часов занимает, а там аккурат сборная дивизия с техникой и проходит.

Но намного больше возможностей предоставлял чип в совсем иной сфере. Тесла называл этот феномен 'изъятие энергии из эфира'. Примером тому явился его знаменитый электромобиль, в котором электричество всасывала из пространства загадочная коробочка. У нас эта коробочка имела вид планшета и потому настраивалась много точнее. Хотя так же, как и у великого серба являлась неисчерпаемой и в мощи ограничений не знавшей – хоть на ледокол вместо ядерного реактора устанавливай. Впрочем, более подошел бы дизель – электроход с навечно заглушенным дизелем, но вот электродвигатель-то практически неубиваемый. Тут сразу прославленная Обь вспомнилась – её как раз из-за нерентабельности ремонта двигателя на северах под общагу приспосабливать надумали. Не допустим издевательств над легендой! Прославленное полярное судно достойно лучшей доли. Про подлодки и говорить нечего. Не ленись только чистить, подтачивать и заменять при нужде угольные щетки, медные коллекторы и весящие сотни тонн аккумуляторные батареи с монстрами-дизелями. А занимаемые этим добром отсеки хоть как экзотические подводные кинозалы или танцплощадки используй. И тут мирный атом нервно курит за углом и проблемами последующей утилизации не грузит.

Но тут следовало товарища Сталина вспомнить – КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ! Управлять такими лодками могут только компьютерно-грамотные люди, ибо стоимость им доверяемого чипа даже приблизительной оценке не подлежит. Бесценен он! В хорошем смысле этого слова. Потому-то и решила райская группа генеральных инспекторов из клуба самоубийц созвать перспективных капитанов-подводников для подтягивания оных хотя бы до уровня чайников, а дальше на них будут посмотреть. Учителем в компьютерный класс назначили опять меня, хорошо хоть в молодой моей ипостаси – также продукте раздвоения, позволительного при игре со временем. НО! Для всех этот майор являлся моим сыном, в то время как наш ОБЩИЙ папа надёжно хавался на спрятанном в лесу курляндском хуторке.

Причем мои родители гостили в родовом нашем имении у ещё совсем молоденького и совсем неженатого маминого отца в дореволюционном и довоенном 1914 году. С легендой о желающих отдохнуть на природе пожилой четы горожан, разумеется, с компенсацией расходов за постой, щедро посулив целковый в день за комнату на двоих и стол. Сельский туризм так ещё не назывался, но уже существовал, и пейзане всегда были рады дополнительному доходу – продукты на пансионе получалось реализовывать не по грошовой закупочной цене, удерживаемой местными еврейскими перекупщиками.

Им-то и попросил я родителей нанести конкурентный удар, и, вспомнив фуражирское ремесло, заготовить мясца для фронтовиков Лиепаи. Для расчетов имелись в наличии сокровища из гидротермальных рубинов и изумрудов. Навестивший на Рождество отчий дом дедов младший брат Мартин, уже год служил посыльным в магазине у немца-ювелира в Риге за 3 рубля в месяц, и от стекляшек предложенный товар отличить сумел. Вот и прихватил он, возвращаясь на службу, горсть драгоценностей для хозяина, с нашим предложением тому 10% от реализации.

Не дожидаясь привоза кэша и боясь потерять выгодных клиентов, молодой и ранний мой дед предложил в кредит своей уже пожилой дочке на мясо клячу, которой и так скоро надлежало умирать, аж за 20 рублей. Так что сказки про дореволюционную корову по 3 рубля сильно преувеличены. Хорошую и удойную дешевле 60 рублей было не купить. Но столько же зарабатывал в месяц токарь в Питере или мелкий служилый ранга подпоручика. Так что семга по 80 копеек за кило, свиная шейка по 30 были тогда на столе пролетария, либо летёхи или учительницы почаще, чем ныне.

Старый мерин был приобретен с парой кабанчиков в придачу, но с условием, что тут же скот и забьют, а мясо на салями переработают. Зимой на селе делать нечего, и от заработка никто не отказался, поэтому на пару дней обратили просторную сельскую кухню в колбасный цех, а затем, окутав двор аппетитным ароматом дыма, исходящего из коптильни, забили тем самым тяжёлый дух смерти.

На свежину как раз и привез Мартин в гости своего хозяина-ювелира. Не мог солидный делец как мы, столь значительные суммы пацану доверить. Изрядно потаскавший кобуру, батя тут же заметил, что правый карман сюртука у партнёра оттянут, но оно и понятно – бизнес стремный.

С ценой сговорились споро: чувствовалось, что батя крепко продешевил, хотя не расстроился и ещё выложил для сбыта горсть драгоценностей. На вырученные ассигнации предложил тестю продолжить мясной бизнес пока стоят холода. Санитарные врачи с пожарниками и всякими прочими рэкетирами, созданными кошмарить коммерса, ещё не существовали, а подкопчённые колбасные палки вышли изумительные. И батя знал, куда их деть. Открыть малое предприятие в остзейском городе не немцу выходило сложнее и дороже, но на собственной частной земле и латышам хозяйствовать не мешали. Завелись уже по Курляндии в приложении к немецким черным и местные – серые бароны.

Нанимаемая в межсезонье по соседним хуторам раб.сила не запрашивала лишнего со своего. Бабы хотели столоваться за хозяйским столом, получать 8 рублей в месяц, да относить свежего ливера детишкам по фунту в день. Мужики же хотели получать помесячно 15 целковых, да стопку самогона вечером (иначе от крови крыша шифером зашуршит). Впрочем, и на лесоповале больше заработать не выходило, а так, за оставшиеся до тепла четыре месяца, приличную сумму получалось найти – на ту же корову. Дед на организации процесса смог заработать сумму, достаточную для серьёзной реновации дома. Вначале он хотел было бизнес расширить, спрофилировав хутор по сути в бойню. Вразумить его удалось – не хотелось пропитывать отчую землю большой кровью до безвозвратного состояния, а уже пролитая со снегом сойдёт.

Оставалось пока время этим же бизнесом в Восточной Пруссии заняться, но тут мне самому все в свои руки пришлось брать. Хоть в том краю также немало выращивалось свинок да коровок, но себестоимость мяса изначально получалась несколько выше курляндской. Немцы постоянно ориентированы оказывались не на экспорт этих скоропортящихся продуктов, а на импорт. Поэтому чтобы не вызывать подозрений не под бучера требовалось косить, а под перекупщика – на манер жида. Мелкие гешефтмахеры всюду вхожи, но в то же время не замечаются. За оставшийся до войны срок следовало тут рекогносцировку провести основательно, хотя и прикрытие могло коммерческую пользу с доходом принести.

Тем более, здесь для легализации начального капитала сложных схем мудрить не требовалось: остзейцы частенько перебирались в Фатерлянд, и кэш для открытия своего дела у них водился. Он имелся и у меня, причем оригинальные кайзеровские марки – в интернете их продавали совсем недорого. В среднем, в вилке 10 баксов-евро за банкноту не было разницы, то ли это одна марка 1914 года, тысяча марок 1910, или веймарские 50 миллионов 1923 года выпуска. Последние, как и первые, мне не требовались, но оригинальных тысячных и сотенных скупил побольше, даже не пачкаясь на их незаконный принтовый фальшак. Бережливая немецкая ментальность век не позволяла растапливать буржуйки хоть и бывшими, но деньгами и в самые суровые времена. Потому-то сохранилось их много, а значит, получались недорого. Чего о монетах из драгметаллов сказать было нельзя. Пока кругляшок в 20 марок весил 7,168 грамма золота и почти не уступал 7, 3224-граммовому паунду. За 20 франков давали 16 марок, а за 10 долларов выкладывали 41 марку и 90 пфенингов.

Для открытия Пункта передержки скота удалось дешево взять в аренду на год мелкую фермочку на противоположном от Тапиау берегу реки, но у ж/д станции. Куда и озадачил свозить пятерых скупщиков (угадали из какого ведомства?) бычков да свинок, желательно с юга Пруссии – из Мазурии. Моей же последующей задачей являлась ежемесячная переправка и сдача на Гвардейский мясокомбинат скупленного в частном секторе скота, а потом распределение паек среди фронтовиков. Также я занимался передачей в клуб самоубийц собранной развед. информации – там планировалась операция сразу в двух временных измерениях под названием Тевтобургские легионы. Причем очень качественно и детально, ибо лучше всего умеют старые генералы готовиться к прошлым войнам, а тут же их ждала даже позапрошлая, с аналогиями из Римской истории. И в той империи смута Гражданских войн завершилась только после того, как из Германии вернулись закалённые в боях легионы и порядок навели. Но самой страшной при этом оказалась загадка потери императором Августом в Тевтобургском лесу аж трех лучших легионов из имеющихся 28. Их испугались даже самые горячие головы как того лесника, который придёт и покажет кто в лесу хозяин.

Можно было бы и вывод войск из Афгана притянуть к такой аналогии за уши, ведь только армейцев побывало за речкой более полумиллиона. Но отдававшие не свои долги (интернациональные) на неправедной войне с разгромной концовкой не пропитались коммунистическим духом. Напротив – стали от крови упертыми циниками, и на кумачовые лозунги больше не велись. Им проще теперь в ОПГ подаваться стало, чем в строители светлого будущего – бандиты хоть не врали, и за привычную работу обеспечивали светлым настоящим. Впрочем, скурвились до уровня бандюков далеко не все, но вот с непонимающими их даже женами развелись трое из четырёх. И мучительно эти моральные подранки искали выход из лживого совка. Соглашаясь хоть податься вновь воевать, лишь бы вернуться в понятную и простую черно-белую атмосферу друг – враг, жизнь – смерть. Пусть с законами военного времени и расстрелами за мародерство, но и с правильными понятиями, а также страхом от сволочи схлопотать пулю в спину.

Тут слушок по ветеранам прокатился, что на Балтике кому-то удалось честную службу организовать, пусть грошовую и с отстойным вооружением, но без подлянки и бл..ва. Вот и ломанулись в военкоматы претенденты на сверхсрок в иррегулярные ВС. А там уже имелось указание встречать желающих обходительно, но ничего пока не обещать и к следующей проверке приготовить. Ведь если у кого в душе надлом случился, то разобраться потребно, зарастет ли он со временем или загниет. Для начала военкомат гарантировал с приходом тепла призвать воинов запаса на трехмесячные сборы, где мужики, не теряя своих рабочих мест, могли продемонстрировать свои воинские навыки, таланты и наклонности, а также вновь обрести боевое слаживание. Афганский опыт, разумеется, бесценен, но в формируемых частях требовались вежливые люди, а это больше чем хорошие бойцы. Пусть не прошедшим отбора возможность возврата без ущерба сохраняется. Правда, для работы со столь сложным контингентом и офицерский состав потребовался особо талантливый. Но если предупредить командира, что тому с отобранными им же потом в бой идти, такая мотивация даже крепко спящие способности разбудит. А донести до глубин сознания, что халявной службы не ожидается, подавшему рапорты на перевод ком. составу получилось. Отсев вышел значительный, но в выстоявших сомневаться не требовалось.

Дабы на фоне показательного и системного развала армии добровольцы ещё больше сходили за призванных на сборы партизан (а оформлено было именно так), разрешено им было сохранять неуставные прически. Обмундировали всех в завалявшиеся на складах гимнастерки 60-х годов, а вооружили привезенными с украинских складов Мобрезерва Максимами, Дегтярями и Светками (СВТ-40). Там годных аккурат на дивизию и нашлось. Предлагали даже в Закарпатье сохранившиеся Арисаки. Ну и техники с резерва дозволили брать (и готовить к бою) сколько пожелают. Правда, и на запчасти там же не поскупились, а остальное от ручек зависит.

Форпост ПрибВО – Калининградская область всегда была напичкана войсками, только одна славная Московско-Минская дивизия чего стоила! Потому-то спрятать лист в лесу труда не составило – полигонов, на которых раскинулись партизанские палаточные городки, было в избытке. Ещё больше неразберихи добавило то, что на землях армейцев поселили флотских, ведь формально пока приписали всех сборников в Балтийске, у Белгородской бригады морской пехоты. Но завалили добром, собранным отовсюду – все равно никто не собирался дожидаться инспекторских комиссий. Раз самые верхи не боялись на глазах у всей страны под пресс ракеты пускать, то уж какой спрос с прапорщика – зав. моб.склада за отпущенные лишние палатки, полевые кухни или хлебопекарни. А уж что туда положить, даже в стране с пустыми магазинными полками, все равно нашлось. Причем о некоторых ингредиентах ранее никто и не слыхал: одна баночка маслин на котел уже придавала борщу весьма пикантный вкус, а если туда ещё и мясо неворованное положить согласно нормативам!!! Шрапнель и щи, хоть х... полощи. Это и было порождение коррупции снизу – прапорщикам Коваленко семьи кормить тоже надо, и, желательно, вкусно.