Текст книги "Призрак вежливых (СИ)"

Автор книги: Александр Ягодкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Annotation

Ягодкин Александр Федорович

Часть 1

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Часть 2

Глава 1.

Ягодкин Александр Федорович

Призрак вежливых

Часть 1

Глава 1.

Похоже, меня развели! – эта мысль закралась в голову первой после того, как я поцеловал закрытую дверь офиса. А ведь фирма выглядела весьма солидно: первый заказанный мною чип сварила исключительно удачно и сравнительно недорого. По крайней мере, на родном Сименсе, где уже четверть века я имею удовольствие трудиться, даже себестоимость такого заказа обошлась бы как минимум вдвое дороже. Да и мотаться за мелочами в Берлин не хотелось, когда на месте командировки – в Шеффилде, меня очень удачно умничка Элизабет на аналогичного производителя навела.

Хотя, если уж по совести, то ведь из-за её весьма достойного бюста мне и не хотелось покидать гостеприимную Англию. Вернее, уютное бунгало гёрлфрендши на окраине города, в которое уже второй месяц возвращался после работы как к себе домой. Постоянно удивляюсь, что нашла во мне эта сочная особа, к тому же на 16 лет младше, так зацепившая меня в пятничном пабе, куда я забрел вкус любимого шерри освежить. Втюрился, казалось, по полной, ибо не отказывал впоследствии любимой женщине ни в одной её просьбе. Благо, что помешана она была не на лучших друзьях девушек – брюликах да рубинах с топазами, а всего лишь на дешёвых искусственных(гидротермальных) их копиях. Девушка надыбала аукционный индийский сайт, где умудрялась ежедневно скупать эту бижутерию в серебре по цене лимонада. Как честному и в очередной раз не занятому мужчине, мне за это удовольствие надлежало платить. Руку и сердце я доверившейся женщине уже предложить успел, но, в надежде не положительный ответ, даже к месту службы вернуться настраивался опять окольцованным. Седина в бороду – бес в ребро!

Да и на столь серьёзную закупку проклятой партии чипов, когда мне для работы требовался только один, решился только чтобы образовавшуюся брешь в бюджете подправить. Ведь 0.1% от принесенной компании прибыли полагался инициатору, доведшему сделку до финала. Несколько просранных тысяч легко отбивались объемом контракта, ведь за 25 лет сименсовского стажа уже пара таких удачных ходов за мной числилась. Так что мне в фирме доверяли не только как рукасто-головастому инженеру-наладчику, но и как удачливому бизнесмену, пекущемуся о прибыли компании и о своей лично. Недаром же моргридж за дом умудрился погасить досрочно. И нынче по принципу Хорошая жена, хороший дом – что ещё надо человеку что бы встретить старость?, настраивался на завершающий мазок перед выходом на пенсию.

Что развод вышел по полной, я усёк в момент поцелуя закрытой двери этого самого бунгало, у которого сиротливо жались мои командировочные чемоданы. Постоянно сидевший у окна напротив инвалид, с которым я наконец-то познакомился, с плохо скрываемым злорадством выдал, что моя суженая сняла жилплощадь за пару дней до моего появления тут, а реальные хозяева должны вот-вот с затянувшегося холидея вернуться. А ведь даже когда я проверял на готовом к сдаче аппарате каждый чип и убеждался, что это всё фуфло, надежда на случайное совпадение теплилась.

Для окончательной ясности на мой смартфон пришло от любимой пространственное сообщение, которое расставило все на свои места. Удивило как трогательное внимание, так и то, что изложено оно оказалось на литературном русском языке. Хотя подруга ранее в знании его уличенной не оказывалась, так как обходились мы в общении моим бытовым английским, от языкового багажа Шекспира весьма далёким. Суть же текста выражалась коротко: Беги дружок, беги!.

Хотя, следовавшие затем, скорее инструкции, чем пояснения, не только четко описывали куда бежать и каким способом, но и совсем не походили на популярный пешеходный маршрут. Они не только выводили меня из-под, казалось бы, неизбежного уничтожающего удара всемогущей и проколов не прощающей фирмы-кормилицы, но и не позволяли хоть на старости лет вырваться из толщи офисного планктона, в чьем болотце я мирно гнил. И начать пусть опасную, но свою игру по-крупному. ОЧЕНЬ КРУПНОМУ! Но какая же это своя, если меня к ней так виртуозно вынудили?

По-любому, уровень открывался на порядок более высокий, а стало быть и более опасный. Так даже интересней – пропадать, так с музыкой. Причем мною же и выбранной, а как её заказать четко описывалось в инструкции полученного от проекта Лиза сообщения. Своего нагибателя я окрестил таким именем, ибо даже представить не сумел ту группу товарищей, способных так грамотно совместить медовую ловушку с классическим лохотроном. Тут чувствовалась рука как минимум государственного (только чьего?) уровня. Но какой смысл таким спецам пачкаться ради навара в несколько миллионов? Тем более, что из сообщения следовало, что я получаю и своеобразный откат, а также массу прочих плюшек, первой из которых явилась переданная через инвалида доверенность на хоть и старый, но крепенький мэрсовский бусик, на котором Элизабет всегда давала мне кататься. На нем мне и следовало посредством парома драпать с острова – светиться в аэропорту не следовало. Я прихватил за компанию нелегально для себя сварганенный в гараже из сэкономленных деталей разборный прототип изделия.

Плыть надлежало не во Францию, а в Норвегию – этот маршрут проверят последним. Потом, перевалив Скандинавию и опять воспользовавшись паромами, затеряться в родной Латвии – как это сделать инструкция прилагалась, а запас сэкономленного времени и средств образовывался изрядный. Он состоял не только из срочно отоваренного на оптовом складе в три сотни планшетников и ноутов закрываемого собственного счета, но и из заочной реализации коттеджа под Берлином, который проект Лиза любезно предлагал ему сбыть и даже давал достойную цену. Всего на круг выходило более полумиллиона, причем весомыми паундами!

Инстинкт самосохранения сработал, и уже через четыре дня, загнав бусик в сарай на затерявшемся в курляндском лесу опустевшем хуторке недавно почившего двоюродного дяди, я распаковывал барахло, удивляясь тому, что купленные для Элизабет брынзулетки также покоились на дне чемоданов вместе с пошитыми в местном ателье реконструкторскими одеяниями и бракованными чипами.

Расставаться и с тем, и с другим, и с третьим СМС рекомендовало не торопиться. К последним и вовсе прилагалась отдельная инструкция, ибо сии гаджеты оказывались неизвестными досель на планете Земля многофункциональными комплексами, внешне загримированными под карты памяти к компу. На самом деле чип являлся просто печатной машинкой для общения с уникальным и сверх-портативным прибором, обладающим, ко всему прочему, практически неисчерпаемым запасом неведомой досель энергии. Это меня не развели, а облагодетельствовали бесценным техническим творением, дарующим фантастические возможности.

Больше всего радовало то, что в гондурасские шпионы не вербуют, ибо нет на нашей планете ещё столь научно-технически развитой державы. И рыцарство в плаще при кинжале мне не светит, а служить высшим силам не в падлу. Пока же дурацких вопросов задавать не стану – смысла нет, если враньё услышать не желаешь. А если сочтёт Лиза нужным – скинет и по этой теме комменты. Пока благодарить должен за то, что по первоочередным действиям и мат.части инструкции получаю исчерпывающие. Кстати, есть смысл в них серьёзно углубиться, а то чем владею – представление имею весьма поверхностное.

Удивление, граничащее с изумлением, вызвал тот факт, что направлен родным Сименсом я изначально был в Эдинбургский университет пособлять осваивать ОЧЕНЬ многомиллионный грант по выращиванию стволовых клеток. А те меня уже Шефилдскому университету перепродали, дабы огромный томограф (наверное, на слона) им соорудил. Но умудрился я не только более чем странное задание заказчиков выполнить, но ещё попутно в гараже у Лизы, сам того не ведая, на коленке пространственно-временной генератор сотворил. Теперь только осознал, что все это получилось благодаря ненавязчивым советам моей Лизы и ею же поставленным чипам, незаметно делающим произведения уникальными и неповторимыми.

Дядю на хуторе застать в живых не успел. После недавних похорон стараниями крохоборов с соседних хозяйств и крыс природных наш фамильный домик обнесли так, что на кухне только лавровый лист с перцем нетронутыми остались. Нашел ещё подвешенные под крышей сушеные грибы да проросшую картошку-морковку в погребе. Их добрые люди брать поленились – у всех своей хватало. Ею-то с дороги и поснедал, благо, в хлеву сохранился мешок соли, для скота запасенный. Там же у дяди устроен был известный мне схрон, который крысы не обнаружили. А зря – ещё с войны там в идеальном состоянии хранилась Мосинка, и с её помощью(а иногда и с моей) раз в год Ункулс Мартин браконьерил в обитавшем неподалёку оленьем стаде одного быка. Поскольку делал он все по уму и исключительно родне мясо раздавал, на торговле чужим не замазавшись, так и дожил до смерти, с законом не конфликтуя.

Мне же для пропитания достаточно оказалось взять на мушку косулю-рогача, которая под картошечку с грибочками в тушеном виде даже без хлеба пошла отлично. Немалый остаток козлятины, побывав в коптильне, минимум неделю беззаботной жизни гарантировал. Этого срока достало для грамотного освоения как бы мною же созданной машины времени, работавшей на волновых принципах. В некоторых периодах сигнал оказывался максимальным – примерно четыре раза за век. Порой совсем пропадал, и, разумеется, постепенно затухал во времени и пространстве. Так что не то что на динозавров поохотиться не получалось, но даже до Восточной(Крымской) войны аппарат не дотягивал. Жаль. Очень хотелось с красномундирными десантниками из эскадры Непира поквитаться – они у моего предка корову увели. В мертвой зоне оказывалась и Великая Отечественная, так что с мудрым советом в нужный момент Вождю всех народов так же выходил облом. Всплыви я до войны – ехал бы в лучшем случае на длительную экскурсию в Кемеровскую область, а появись после победы – на кой разорённой стране ещё один нахлебник-3,14здобол?

Ближайший ретроспективный волновой апогей выпадал на перестройку, по окраинам переросшую в перестрелку, а в последствие с окраин добравшуюся до Украин. Так что к очередному всенародно избранному и СоросНобелями купленному, спешить с поучениями так же желания не имелось. Но и без этого занятие нашлось – родня ещё была жива.

К ней-то я и нырнул в перестроечный 1988 год. Как же обрадовался мне любимый мой дядюшка, у которого я, будучи школьником, все каникулы пропадал. Правда, ТОТ ещё живой и довольно крепенький Мартин принял меня за моего отца. Сходу заявил, что сбрив бороду, помолодел я лет на 10, и то, что зубы, наконец, красивые вставил – так же молодец. Ошибся он незначительно – биологически на тот момент мне все равно чуть за 60 получалось, а мой бородатый батя на восьмой десяток в ту пору перевалил. Правда, про зубы не стал я уточнять, во что металлокерамика за бугром обошлась. Ну а то, что я не соседа копия всегда было очевидно. Неожиданно появившийся ночью бусик-иномарка весьма родню удивил, ибо подъехал так тихо, что даже пес не проснулся. Но статус мой (а, вернее, папы) в глазах дяди взлетел до небес – никто не ожидал от моего предка проявления коммерческой жилки, а тут такая демонстрация того, что жизнь удалась! Презент же вовсе добил – даже дубовый советский видик стоил как пол машины, а я импортный пожаловал, который на дисках (и этого ретро также коробку). Правда, попросил разрешить товар на чердаке складировать до поры, да ниву на время дать покататься – мерс пока на советских дорогах смотрелся слишком нагло, да и номера были не те.

Вот на этом советском джипе и поехал я на следующее утро в неподалёку расположенную Лиепаю за хлебушком, хотя попутно у меня ещё есть адреса, по которым найду голоса. С первых же школьных каникул на все лето вливался я в компанию детей моряков. С тремя пацанами-мушкетёрами, играя то в индейцев, то в партизан, крепко сдружился. Потом вся троица пошла по стопам отцов, закончив в Ленинграде училище. Побывав на северах и в Тихом, до каплеев дослужив, вернулись все под отчий кров – жильё больше нигде не светило и командование шло навстречу, если офицер соглашался предков уплотнить, впихнув к ним в малогабаритку ещё и жену со спиногрызом.

Разыскав одного и представившись как папа Саши, пригласил я через него всю компанию в кабак для приватной беседы. Ребята знали, что батя друга в своё время тоже погоны потаскал, да и возраст уважить требовалось, к тому же у всех имелся интерес к жизни старого товарища, особенно в это непростое время. Да и предупредил сразу, что раз мне свезло, то и простава поляны моя.

Коммерсы в Союзе начинали с пищёвки, и для проникновения в ресторан, в отличие от совка, кроме денег ничего более не требовалось. Имеющаяся у меня валюта являлась ЛУЧШИМИ деньгами. Старый капитан в доме 18 века впечатлил моряков и интерьером, и кухней. Но особенно ценами, которые им казались запредельно высокими, а мне до смешного низкими, так что удивить широтой размаха компанию получилось всего лишь за 10 паундов. Откушав водочки с хорошей закусью, я от лица Саши (и в этом был искренен) сделал впавшим в меланхолическую безнадёгу друзьям предложение, от которого они отказаться не могли – службу за достойное вознаграждение и уважение, причем Родине не изменяя.

Последнее время семьи моряков питались исключительно жареной салакой. Жалованье военнослужащим выдавать забывали, а выросшие как грибы пункты приема цветмета предлагали бакс за кило меди. Вот и кинулись все дербанить родные кораблики – на чужие ведь не пустят. Октябрину – красу и гордость Балтфлота, ободрали за пару месяцев. Шкурки от любви– резиновая изоляция медных проводов с крейсера валялась не только по всему городу, но и по окружным лесам. А местный комбинат передельной металлургии Сарканайс металлургс отказался брать Октябрьскую Революцию в переплавку, ибо на 10 лет вперед обеспечен оказался сырьем. Пришлось, рискуя жизнями матросов, ржавое корыто в Питер буксировать и там резать. Предложенный мной план был и сложен, и прост одновременно. В другие времена показался бы сумасшедшим, но в перестройку чудеса случались и похлеще. А тут всего-то дооснастить списанную субмарину, выплачивая тыловикам за новые провода тот же бакс, но еще в шкурке, и чуток поплавать на ней, с немцами воюя. Даже молчи-молчи никто уже не боялся, ибо и он провода шкурил. На зло врагам, на радость маме (и жене).

Для приобретения базы я предложил ребятам попробовать бартернуть мой мэрс . Попытка не пытка – все равно на таком красивом мне пока ездить не по чину. А вот для прочего бартера срочно требовалось действительно в бизнес нырять. Красные директора мечтали о персоналках, а Польша была завалена этими произведениями желтой сборки. Хранящуюся на чердаке у дяди партию ноутов пока решил придержать для себя, для оборотки хватало и дипломата с паундовым кэшем.

И ещё в тот же день успел встретиться с тем, за кого себя выдавал – с родным отцом, а за компанию и самим собой, только на четверть века моложе.

Дабы повествование обрело ясность, начать требуется издалека – с жизнеописания отца. Ибо повторная легализация в 20-м веке стала возможной для меня только по его документам и исключительно благодаря огромному с ним внешнему сходству. Родиться ему довелось в голодном 1919-ом, после краткосрочного отпуска с гражданки деда. Образование ограничилось четырьмя классами школы сельской молодежи, а затем начался дармовой труд на колхоз: пошлют то молоко возить, то ветеринару помогать скот кастрировать. Чуть сытнее жизнь пошла, когда удалось уйти с отцом-плотником на стройку Молотовска. Но долго махать топором и тут не вышло – во время добычи значка Ворошиловского стрелка открылся талант. Оказался снайпером-самородком, и забрал его ОСАВИАХИМ к себе инструктором, других учить стрелять. А как война началась – сразу назначили сержантом в формируемый в городе отдельный лыжный батальон.

Есть моменты, которые всякий солдат помнит до смерти: первый бой, первую бомбежку, первого убитого. Так и тут врезался в память их разбитый эшелон под Торжком, суматошная встречная атака в болотистом лесу и первый застреленный немец, к которому удалось подойти и рассмотреть мертвые глаза. Это случилось, когда выходили из окружения. На 36 выживших больше командиров не нашлось, и пришлось сержанту их возглавить, пробивая в снегу тропу. А для борьбы с такими деморализованными группами немцы применяли снайперов-кукушек – для ликвидации командиров. Потеряв лидера, отряд обычно распадался и сдавался в плен. Спас отца от смерти шедший следом неизвестный пожилой солдат, видно раньше заметивший шевеление в еловых лапах. Он не только толкнул единственного командира, но и сам упал на него, получив уготованную не для него пулю. И точный ответный выстрел отец произвел уже под прикрытием мертвеца, спасшего ценой своей жизни, по сути, весь отряд. Когда вышли к своим, то дали отцу кубари. Через год, в 42-м, на Волховском получилось вернуть долг жизни, успев накрыть собой зеленного летёху, только прибывшего после училища, и схлопотать предназначенный тому осколок. Выжить, правда, удалось, но годным после плохого ранения признали только к нестроевой, так что пришлось осваивать интендантскую службу. Фронтовые продсклады немцы старались разбомбить даже сильнее, чем маршевые колонны. Но более страшным врагом являлся бес, нашептывающий дурное в ухо и сидящий у каждого на левом плече. Ибо в те поры ведомство Берии расстреливало даже за ящик пропавшей тушенки, и правильно делало. А раз позорной смерти избежал – значит чист. После войны сразу же женился на молоденькой курляндской хуторянке, у родителя которой на постой встал. Вскоре перевели старлея в Ригу, где очень кстати брат тестя проживал, вот у него-то и прописались. Это позволило дяде Мартину избегнуть иного подселения в его немаленькую квартиру почти в центре. Но уже в 47-м отправили отца в Кронштадт на краткосрочные офицерские курсы повышения квалификации. Так для мамы началась кочевая жизнь по съемным квартирам и общагам. Попутно явившейся прекрасной школой всего многообразия великого и могучего, съезжала она со съемной комнатушки с огромным багажом питерского диалекта даже без намёка на пресловутый прибалтийский акцент.

В процессе последующих перемещений по гарнизонам в небольшом городке под Ригой появился на свет и я. Правда, долго на Родине не пробыл, ибо годовалым последовал вместе с семьёй в Германию. Фуражируя по округам, отец и маму, знавшую немецкий, и меня (почти незаметного) брал в кабину, так что, слушая торговые споры с бауэрами, вместе с родным ко мне приклеился и язык Гетте, также без акцента. Когда Хрущёв разгонял армию, то возвращаться нам было куда. Отец, благодаря фронтовой выслуге с 41-го, смогу получить полную пенсию. Но и работу в родной армии ему предложили уже не военнослужащим, а служащим СА. Помог и огромный опыт, и помнившие честного интенданта фронтовые товарищи, да и других желающих на смешную зарплату немного набежало. Отцу же из-за пенсии более сотни в месяц получать не полагалось, а не служить он не мог.

Меня определили в расположенную неподалеку школу: она оказалась с углубленным изучением немодного в ту пору немецкого языка. Но меня этот факт не расстроил, ведь дядя Мартин и дедушка ещё и латышскому исподволь обучили без всякой зубрёжки. Кстати, дядя перебрался на жительство в пахнущую морем и хвоей Курляндию, то есть на дедушкин хутор, не уступавший достоинствами юрмальским дачам. Голодно было в Риге. Только мне как первоклашке выдавали в школе одуряюще благоухающую саечку белого хлеба. Всей квартирой завладело наше семейство, пополнившееся ещё и дедом с бабкой, не грузя власть разрешением жилищного вопроса.

Может по этой причине, а может ещё по какой, но на батю наложили еще и общественную нагрузку. Зам. начальника хоз. отдела штаба ПрибВО на долгие годы стал ещё и председателем Квартирной комиссии. Хлопотать о себе потребности не имелось, да и к взяткам с прочим воровством даже в совсем голодные военные годы не приучился. Все же фронтовики были из другого теста – они осознали то, что есть и более весомые ценности.

Неподалёку от дома располагалась станция юных техников, поэтому хорошо успевающему школьнику-лингвисту было дозволено её посетить для расширения кругозора. Но, только вступив в просторную радиомастерскую, настолько интересно защекотал ноздри запах разогретого припоя, что последующие 10 лет я накрепко закрепился за верстаком так, как и за партой. Плюя на то, что формально готовлюсь к гуманитарной стезе, детекторный приёмник спаял ещё на первом году параллельного своего образования. К окончанию школы, не смотря даже на мой берлинский говор, золотая медаль мне не светила, как и престижные языковые ВУЗы. Да не очень-то и хотелось – в Риге имелся очень высоко котирующийся за рубежом институт инженеров ГВФ с радиотехническим факультетом, который весьма успешно потом и одолел. После него оказался призван лейтенантские свои погоны отрабатывать. Но, к счастью, не в Афган, а инженерить с паяльником в Куйбышевский летный УЦ ДОСААФ. Так как толковый рукастый мужик нужен оказался многим, то и в качестве ответной приятности за быстро проскочившую службу попутно заимел шоферские права, пяток прыжков с парашютом, допуск на пилотирование Як-15 с 34 часами налёта и даже законную красавицу жену из поволжских немок, на родном языке не говорившую совсем. И, разумеется, третью звездочку к дембелю, с завлекалочками остаться ещё послужить.

Начинать семейную жизнь как родители – с общаг и коммуналок, когда у последних хорошая квартира полупустой стоит, было неразумно, да и труд на гражданке оплачивался лучше, так что молодая ячейка общества обосновалась в Риге. Странно, но жёнушка, трудоустроившись, попутно занялась ещё и изучением немецкого, а так как я с мамой ей в этом помогли, то вполне вскоре она прилично зашпрехала. Сам же устроился в конструкторское на радиозавод ВЭФ, и помимо оклада регулярно стал пополнять семейный бюджет ещё и премиями за рацухи. Так что народившуюся дочку было на что растить.

Но с началом перестройки завод залихорадило, ибо даже из Карабаха поступали комплектующие, а там разгорелась война. Стали выпускать за рубеж этнических иностранцев, и женушка, вспомнив тут свои корни, записалась на репатриацию, а я, потянувшись за семьёй, также на немецщине оказался. Разумеется, пока там осваивался и тыркался повсюду, бойкая женушка нашла обеспеченного местного (правда, курда), и наши пути разошлись. Вскоре и мне удалось себя показать в медицинском отделении Сименса и опять преуспеть благодаря паяльнику и мозгам. Но семью уже не вернул, как не старался.

Впрочем, акклиматизировавшись, жизнь и быт наладил весьма достойные. Про уютный коттедж в пригороде уже упоминал, про машину и прочую технику даже говорить нечего. Но что важно для общественного статуса – мог позволить себе весьма недешёвое хобби – занятия в аэроклубе. Где, подтвердив свой летный сертификат, продолжил осваивать знакомый Як-15, правда румынской сборки и с чешским мотором.

Разрешая себе периодически бойфрендить, к сердцу, а, соответственно, и к регистрации отношений, не подпускал более ни одной фрау. Так что вспыхнувшую к Элизабет страсть объяснить могу только тем, что все в ней было более чем совершенно по моей шкале ценностей. Короче, Аня Семенович нервно курила за углом.

Ну, а далее уже все изложено. И вновь в прошлом оказался я в тот момент, когда тогдашняя моя законная супруга резко засобиралась в Фатерлянд, а я должен был проследовать за ней как член семьи истинной арийки. Но, зная, чем это все закончится, повторно на те же грабли себе молодому наступить не позволил – лети, любимая, но без второй половинки. Раз ей суждено отломиться, то лучше уж пережить потерю с достоинством. А куда следует эмигрировать я уже успел определиться.

В отличие от практически незаметно и даже как-то обыденно произошедшего процесса раздвоения личности, встреча с собой молодым даже у меня – подготовленного старого, вызвала изрядный всплеск эмоций. Что же тогда говорить о материалисте и атеисте, верящем исключительно в чудеса техники? Только демонстрация картинок из будущего с ноутбука с соответствующими пояснениями, наложившаяся на знание собеседником хотя бы бэйсика, позволила мне убедить молодого себя в реальности машины времени. И уже в двух лицах мы (или всё же я?), с соответствующей моральной подготовкой объяснили родителям, что стоящий перед ними рядом с любимым чадом почти их ровесник – тот же их родной сын. Но тут вместо компа их родительские сердца убедила моя искренность, хотя это совершенно ненаучно.

После такого стресса в последующей нашей беседе не требовалось больше слова подбирать или увиливать от ответов. Удивительно спокойно восприняли старики известие, что батю старые раны уже через полгода загонят под землю, а оставшаяся одна мама от тоски переживет его только на год. Нынче в моих планах было потаскать ранее не знавших отдыха родителей по СПА-курортам будущего – финансы позволяли. Да и никто их теперь не бросит, может удастся вниманием жизнь продлить. А если и нет – то хоть остаток жизни счастливыми проживут. Вскоре разговор перешёл на главную русскую тему – Что делать и кто виноват. Решили не разбираться – некогда, да и бесполезно. Перестройка уже основательно расшатала страну, и её развал через цветные революции, путчи и расстрел Белого дома нашими скромными силами было не остановить. Открыл в компе аналитическую статью по переписи будущего 1989 года и последующим фактам. Пока за пределами России живет 25 миллионов русских, через четверть века останется 14. Только 6 миллионов из них вернутся на не очень-то гостеприимную историческую родину (хотя в ту же Германию подадутся 3 миллиона русскоязычных немцев). Остальные при жестком моральном прессинге примерно поровну либо ассимилируются, превратившись в этнический компост, либо пройдут по статье естественная (и неестественная в Чечне и Таджикистане) убыль. А ведь это население Болгарии или Норвегии.

Мой план – бежать только семьёй и близким кругом в иновременье был отвергнут. Спасти надлежало народ по максимуму – это здесь русские лишними станут, но ведь где-то в них огромная нужда. Да и до этой власти добраться не так уж нереально, не так и высоко царь как кажется. К тому же и наверху не все ещё скурвились – ведь пытались же в 1991-м году путчисты страну от развала уберечь. А Дима Язов и был тот молоденький лейтенант с Волховского, которого в 1942-м батя собой прикрыл – такое спасенные не забывают. Только вот как Министру обороны, да в придачу кандидату в члены Политбюро ЦК тайную весточку от ничего ранее для себя не просившего отставного подпола передать?

Впрочем, существует же теория шести рукопожатий. А когда я разъяснил её суть, то батя полез за своим потрепанным блокнотом и пробурчал, что старые кони умеют и покороче пути изыскивать. Но обзванивать всех, кому он ключи от квартир вручал, необязательно с домашнего телефона. В генеральском номере юрмальского санатория МО Рижское взморье, куда я, слегка подмазав, переселил предков уже на следующий день, телефонный аппарат стоял не хуже. А попутное с процессом общения с соратниками принятие процедур им явно не навредит. Самому же с собой можно пока в бизнесе капитал приумножить.

Уже год как разрешены с СССР были СП с иностранцами, и одно такое советско-швейцарское, учреждённое неизвестно как столкнувшимися мелким парт.функционером и эмигрантом первой волны, я в Риге неплохо знал. Также ведал, что ни начального капитала, ни предпринимательского опыта у обоих не имелось, и строилась компания мучительно и методом тыка. А когда пришли два мужика (стар и мал) с кейсом, полным конвертов, и разжевали как их употребить, пообещав за хлопоты и крышу аж 10%, вязавшая досель исключительно веники фирма, резко взвинтив свой деловой имидж, а также умеренно заработав, попросила новых идей и участия. Березовский начинал подминать ВАЗ капиталом нафарцованым на пододеяльниках, а потом с гешефта покупал президента. У нас цель была иной, к тому же не столь долгосрочной – в олигархи не рвались. Но методы использовать можно было те же – торговать на ставшие в стране конвертируемой валютой автомобили. До ЗАЗа с Тавриями загребущие ручонки комерсов ещё не дотянулись, но уж дюже поганое корыто собиралось у криворуких – пачкаться желания не было. Ведь нам те же ВАЗы можно было через реэкспорт попробовать толкать. По ЕС уже сгребали семилетний автохлам те, кто побойче, но до Англии сов.дельцы ещё не добрались, потому цены на сэконд хэнд там оставались смешными. Затраты на смену руля с права на лево и автоповозку, вмещавшую дюжину возвращающихся на родину девяток и Нив, также не кусались, и 500% рентабельность в месяц гарантировалась. В бизнесе самое слабое звено – сбыт, но в стране тотального дефицита этот вопрос не стоял, и миллионерами мы с малым сделались за упомянутые ранее 30 дней. Большую часть кэша тут же отвезли мушкетёрам в Лиепаю – на возрождение подводного флота. Даже успев увидеть реальную отдачу, ребята нашли ещё не совсем убитую лодку и кем и чем ее можно реанимировать.

Армейская среда кастова, флотская же в этом превосходит её на порядки. Все знают всех, и заработанное за жизнь клеймо, независимо от того, грязное оно или чистое, весьма трудно изменить. Когда же три чистых кап-лея начали вербовку на службу за правое дело, то волонтеров нашлось в избытке. Не выпытывая деталей – погоны всех давно приучили к тому, что говорят им ровно столько, сколько можно. Претенденты, независимо от чинов и званий, пожелали собственноручно принять участие в восстановлении корабля. И делали это весьма умело – белоручки во флот служить не идут.

Даже поверить пришлось в факт того, что на самом первом субботнике в апреле 1919-го, 13 коммунистов и двое сочувствовавших от чистого сердца паровозы ремонтировали. Жаль только, что Ленин за более халявный труд, чем наличествовал, так сильно ухватился, превратив его в обязаловку. Даже популистское таскание бревна не обмануло народ – только сделало его ещё циничней.

Дабы Великий почин не затух как его предшественник, для коммунаров стали появляться поощрительные плюшки. Детям трудящихся дозволили приходить с отцами в док и смотреть в тамошней Лен.комнате видики. Причем не с выцветшего Рубина или Горизонта, а неизвестной никому, почти двухметровой секретной панели. Да и о Пиратах Карибского моря и подобного демонстрируемого репертуара не слыхал никто, даже из владельцев расплодившихся видеосалонов, жутко завидовавших и за любые деньги мечтавших хоть одним глазком глянуть на ЭТО. Детям после сеанса на выходе вручали банан, за всю жизнь пару раз всего ими пробованный. Разумеется, при работе на стылом железе для всех введено было обязательное трехразовое котловое довольствие, а после отработанной смены для жен несли кормильцы-коммунары продуктовые наборы, дабы хоть ножками Буша или куском говядины Средиземноморскую диету из салаки разнообразить. И все знали, что ТУТ отдельного буфета для партийно-хозяйственного актива и черного хода для прочих блатных нет.