Текст книги "Безлюдье. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Мычко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 64 страниц)

   В их анклаве сложилась самая сильная медицинская группа среди известных им человеческих поселений. Лечебницу возглавил профессор Образцов, доктор медицинских наук, поимевший счастье в виде дачи в районе Родников. Он хоть и давно забросил практику, преподавал в частном колледже, но голову имел светлую. Главное, Образцов умел грамотно распределить фронт работ и ставить персонал на свое место.

   Невысокого роста, совершенно лысый, с небольшим пузиком и маленькими руками, он поначалу производил комическое впечатление. До тех пор, пока вы не попадали в его цепкую бульдожью хватку. Сколько он выпил крови у Бойко и Широносова! Но зато теперь у них имелись великолепно оборудованные кабинеты по всем основным врачебным специальностям. На нескольких складах/для резерва/ хранилась очень обширная номенклатура лекарств. Врачебную же часть клиники возглавляла Ирина Мелентьева, ей помогала в этом ее мама Наталья Федоровна, ставшая чем-то типа старшей медсестры-хозяйки. Нина Бойко специализировалась по детским болезням. В свое время она много проработала на Скорой помощи, в педиатрической бригаде, а потом в детской больнице, и накопила достаточно большой опыт в педиатрии.

   Настоящей находкой для лечебницы стал Николай Нигматулин, питерский врач-хирург, работавший на момент катастрофы в Гатчинской клинике. Грамотный специалист, имеющий даже опыт военной хирургии. Его слабостью были наркотики и выпивка, из-за этого он и вылетел из питерской военной академии. А вот после катастрофы он ни одной рюмки спиртного не принял, даже внешне сильно изменился, помолодел, постройнел и завел себе молодую подругу. Жена же бросила его давно, детей у них не было. Он как-то рассказал коллегам, что понял в тот момент "небытия" свое предназначение и совершенно переродился внутри. Именно Николаю был обязан своим здоровьем Денис Кораблев, хирург провел тогда, по словам Нины, просто блестящую операцию.

   Среди беженцев из родниковской группы нашлись и две медсестры, одна молоденькая девушка Света Ермолина и пенсионерка с большим опытом Прасковья Федоровна Амосова, привезенная из деревни Пыжовка. Образцов сразу же наладил в клинике постоянную учебу, все специалисты обязаны были два раза в неделю проводить лекции по своей специальности. Да и сам профессор постоянно копался в привезенных поисковиками учебниках, чтобы найти "узкие" места в познаниях врачей.

   При клинике же был набрана группа учеников, из студентов медицинских вузов в ней был только Сергей Носик. Но он из разведчиков уходить не собирался, будет в команде штатным санитаром. Эти занятия Сергей посещал регулярно, вместе со своей рыжей подругой Аней Корзун. Сразу после Нового года к ним присоединись 8 студиозов из белорусских анклавов. В свободное от учебы время, они помогали содержать в порядке лечебницу, помогали медсестрам ухаживать за немногочисленными больными.

   А из Капли в Шклов уехали учиться на стоматологов две девушки. Весной их ждали обратно и заодно с врачом-зубником, который должен был наладить здесь стоматологический кабинет. Оборудование и препараты для него уже лежали на складах. Врачи были уверены, что в ближайшие годы смогут обеспечить вполне высокий уровень медицины, а потом. Потом остро встанет вопрос с производством лекарств. Химики во главе с Ириной Владимировой пообещали частично решить этот вопрос в ближайшее время. Технологии изготовления некоторых лекарств были им известны.

   На улице раздался резкий гудок автомобиля. Михаил выглянул в немного оттаявшее окошко, напротив дома стоял дежурный ЗИЛ-130С. Этот северный вариант обычного старого Зилка они нашли на местных складах МЧС. Как он туда попал не понятно, но Коля Ипатьев быстро его заграбастал к себе. Сейчас же машина оказалась просто незаменима, ведь она была специально приспособлена под морозы до 60 градусов. Двойное остекление кабины, дополнительная термоизоляция, подогрев аккумулятора, дополнительный топливный бак, сейчас эта машина практически спасала поселок.

   Атаман быстро накинул пуховик и через импровизированные сени выскочил на крыльцо. В окошке грузовика ему махал Николай, показывая жестом – возьми трубку. "Что за черт? – подумал атаман – и в самом деле с утра ни одного звонка, а сегодня заседания совета".

   Он мигом вернулся в гостиную и взял трубку телефона, она к его удивлению молчала. Пришлось подниматься наверх, рацию он оставил в спальне. Осторожно, стараясь не разбудить жену, он нашел искомое. И был разочарован, аккумулятор оказался севшим, из-за экономии топлива, подача электричества была сокращена, поэтому зарядить он его не успел. Надо же так опростоволоситься!

   – Папа, возьми мой акк – сын уже завтракал вчерашней гречневой кашей – я вчера себе запасной зарядил.

   – Спасибо сына – и в скором времени Михаил уже разговаривал с Николаем Ипатьевым.

   – Ну, что командир, палево у нас!– тот ржал прямо в эфире – Там, у Подольского что-то замерзло на станции, связь обещал только к вечеру. Народ у нас уже отвык от раций, вот меня и послали тебя предупредить.

   – Понятно, сам то куда?

   – Я к Лютому, продукты и дрова везу.

   – Подожди, я с тобой, пожалуй, съезжу. Заходи пока чаю испить.

   – Ага, чаю можно.

   Михаил присел за стол и с удовольствием поглощал любимую им гречневую кашу. К ней вприкуску шли маринованные помидоры и несколько открытых банок с рыбными консервами. Вошедший в гостиную Николай взял из рук Петьки большую кружку чая и присел рядом.

   – Что потребляем? А что за каша без тушенки?

   – Надоел уже тушняк, хуже горькой редьки.

   – Ну, кому как, мы тут с мужиками те запасы советские открыли, ничего так, никто не отравился.

   – Так закусывали, небось! Водка все дезинфицировала.

   – Да не скажи, нормальный тушняк. Одно слово – Гостовский.

   – Мне больше Оршанский понравился, жаль, мало было.

   – Так, что тут у нас? – Ипатьев взял открытые банки – Скумбрия в масле, рыбные котлеты. Ага, ты бы еще "завтрак туриста" или тошнотики нашел, бродяга.

   – Ну, вспомнил, это когда было то, еще в разгар советской власти. При Вове Путине, таких разносолов уже не подавали – Михаил поддержал шутку друга.

   Тошнотиками они в детстве называли жареные пирожки с рыбным фаршем, имеющие явно цилиндрическую форму, и выпускаемые на специальном автомате местным рыбозаводом. По первости пироги делались очень вкусными, стоили всего шесть копеек, и пользовались большим спросом со стороны детворы. В те времена простых жителей пищевики старались удивить чем-то особенным, типа колбасы из рыбы, имеющей довольно таки своеобразный вкус. На прилавках нового огромного рыбного магазина лежали никому не нужные морепродукты: мидии, креветки, водоросли. Бабушки, еще помнившие царские времена, проходили мимо прилавков с кальмарами и злобно плевались "Лягушек навезли!".

   Это был город его величества Трески. Именно за этой рыбой выстраивались очереди, покупали ее в любом виде: свежая, соленая, копченая. Михаил уже не застал времена, когда из-за отсутствия в быту холодильников, треску закупали впрок и засаливали в бочках, потом оттуда в течение зимы и доставали. В ходу у северного люда также были и палтус, и семга. Среди ценителей пользовался популярностью, так называемый, "печорский засол" северного лосося. Непривычных людей сразу сшибал с ног его своеобразный запах, а гурманы ценили такую семгу за нежнейший вкус. Мелкота типа наваги и корюшки и за рыбу то не считалась. Ее жарили зимой огромными сковородами и щелкали как семечки. Речная и озерная рыбешка особого ажиотажа среди архангелогородцев не вызывала. Так, на любителя или для кошаков.

   Пока Николай серпал чай из блюдца, вприкуску с сушками, Михаил покончил с завтраком и взялся за чистку Калашникова. После таскания по морозу, на оружии скапливался конденсат, поэтому приходилось каждый вечер заливать в ствол масло, да и остальные металлические поверхности слегка смазывать, во избежание ржавчины.

   – Ты смотри, как он автоматик полирует, так нежно, наверное, и девок то не тискал – Коля, как обычно хохмил. Михаил промолчал, только показав глазами на Петьку.

   – Да ладно, Петр уже большой мальчик. У него и подруга, поди, есть. Да, Петька? Где каждый вечер пропадаешь?

   Парень немного смущенно кивнул, Михаил же с удивлением уставился на сына. Понятно, что чем старше дети, тем меньше получается общения с родителями, но такие новости хотелось бы узнавать все-таки первым.

   – А кто она? Из наших?

   – Не, батя. Из родниковцев.

   Хорошенькая?

   Петька пошел пунцовыми пятнами и кивнул головой. Михаилу пришлось по-новому взглянуть на сына, ведь в ноябре ему исполнилось уже 16 лет. Он, вообще, за эти полгода здорово возмужал. Парень сильно подрос, плечи пошли вширь, в дедушку, тот был здоровенным мужиком, а Михаил же всегда оставался худощавым, не получалось у него как-то нарастить мясо. А главное, в юноше изменилось поведение, постепенно из озорного мальчишки он становился спокойным, рассудительным парнем.

   Во времена докатастрофные, среди "успешных" людей было принято, что мужчины остаются детьми лет так до тридцати. Ночные клубы, обилие красивых доступных женщин, открытая продажа любых пороков поставлена в обществе на поток, когда тут повзрослеешь? На выходе же получались совершенно некрепкие семейные узы, брошенные, никому не нужные дети, подорванное здоровье. Народ спивался, деградировал, коренное население выживали приезжие из южных республик, еще не полностью потерявшие традиционные общественные устои. Но южане несли в Россию чужую культуру, малообразованность и упадок. Хотя теперь это все было неважно, у них теперь свой мир, и строить они будут его по своим лекалам. От размышлений атамана оторвал осторожный шорох рации.

   – Атаман, это Сорока, прием – прозвучал позывной Подольского.

   – Сорока, это Атаман, на приеме.

   – Заедешь сегодня? У меня есть интересные новости.

   Михаил вопросительно посмотрел на Николая, тот выразительно показал два пальца.

   – Давай часика через два.

   – Принято, это Сорока, даю отбой связи.

   Через десять минут они стояли возле рычащего грузовика. Хорошая и надежная советская машина встретила теплом кабины. Наши механики вообще в последние месяцы искали в основном машины российского и советского производства. Без лишней электроники, простые в эксплуатации и в ремонте, эти автомобили могут прослужить новой цивилизации еще очень долго. Ведь с Японии и Китая подвоза запчастей ожидать теперь не приходилось. И, как утверждал Николай, горючее будет становиться все хуже и хуже по октановому числу. Новейших движков при таком топливе надолго не хватит, а старые советские будут спокойно ездить и ездить. Хорошо бы, конечно, найти мобилизационные склады, где такой техники на консервации стояло много. Но имеем пока то, что имеем. Основную же надежду в этом плане Михаил возлагал на разведчиков Шклова. Эти ушлые ребята могли найти что угодно и где угодно. А Беларусь была все-таки страной не бедной и запасливой.

   Николай уселся поудобнее и включил первую передачу. Поселок выглядел пустынным, только иногда на улице попадались люди, спешащие по своим делам. Да над домами вились дымки, все с утра дружно затопили котлы и печки. Детей в школу возили на Камазе-вахтовке, там пассажирское отделение хорошо отапливалось, и поэтому машина была намного комфортнее и надежнее Ниссановского микроавтобуса, обычно используемого для этих целей. Они проехали, не спеша, дома на окраине и выехали на широкую дамбу, разделяющую два проточных озера, давших название поселку.

   – Миха, а наши научники не планируют сюда турбины поставить, вроде как течение всегда тут есть. А то ветряки это конечно хорошо, но вот сейчас они ни фига не пашут. Ветра нет, смотри, дым прямо столбом в небо идет, у меня в гаражах из-за этого проблемы с электричеством.

   – Посмотрим, думаешь, это так просто?

   – Да понимаю я, сейчас вообще каждый себе жнец, кузнец и на дуде дудец. А что делать?

   – И не говори, иногда просто голова пухнет от всех этих проблем. Возникнет такая вот очередная заковыка, а как выход найти? Интернета теперь же нет, просто нужную информацию найти, уже проблема. А уж грамотного человека, то и подавно.

   Они молча уставились в окно автомобиля. Уже въехали в Алфимово, оно было старше Капли и застроено более плотно. Улочка сузилась, на ней стало оживленнее. Куда-то двигались по своим делам женщины, мужчины во дворах рубили дрова, здесь, в деревне, в основном, было печное отопление. Два мужичка в меховых шапках копались под мотоциклом, поставленным на большие шины низкого давления. Из-под разгоряченных работой ватников шел пар. Николай помахал им рукой, мужики ответили.

   – Видишь! Мужики на рыбалку собрались.

   – А не опасно? В такой мороз то?

   – А чего им! Рации с собой, сзади цепляют большие сани, там палатка с обогревом. Вечером и свежей рыбки привезут, а то консервы уже поперек горла встали!

   В последние недели осадков практически не выпало, и дорога была хорошо наезжена, поэтому жители анклава передвигались спокойно на обычных машинах. Если, конечно, завести их смогли. В конце деревни они разминулись с дежурным пикапом, тот вез свежее молоко в столовую и школу. Николай коротко им просигналил.

   Миновали Алфимово и через три минуты на полном ходу проскочили ферму. Здесь уже кипела жизнь, дежурные рабочие таскали кипы с сеном, двое заключенных, бывших мятежников, таскали вилами навоз. Тут же суетился сам Ружников, что-то яростно высказывая молодой бабенке в белом тулупчике. Михаил не стал тормозить машину, все равно на совете увидятся. А сразу за фермой они заметили на дороге согбенную фигуру старика, тащившего за собой небольшие сани. Атаман узнал в нем того самого Павла Матвеевича, отогревшего его после нападения бандитов. Михаил приказал тормознуть машину и выскочил наружу.

   – Павел Матвеевич! Давно не виделись! Вы куда в такой-то мороз нацелились?

   – О, атаман! Доброго здоровьица! А чего мороз, чай не южане, а русаки природные. Стыдно нам морозов боятся, а вам, северянам, тем более.

   – Так у нас говорят: не тот северянин, кто морозов не боится, а тот, кто хорошо одевается.

   – И то верно – улыбнулся старик. Его борода полностью заиндевела, брови также и в своей оригинальной шапке он был похож на настоящего Деда Мороза.

   – Давайте подвезем, мы на Фишку едем.

   – А я тут неподалеку ивняка нарубил, вот вывожу понемногу.

   Они быстро закинули сани в кунг, а деда подсадили в кабину.

   – Неугомонный вы, Павел Матвеевич. И зачем в такой мороз за лозой идти, можно ведь и отморозить что-нибудь. Это ведь не шутки.

   – А что мороз? Привычный я к нему, на Ямале одно время деньгу зарабатывал. Вот там морозы, так морозы. А одет я вполне тепло, не смерзну, и чего народ панику навел? Ведь и раньше таковские морозы бывали и подолгу стояли, и жили ведь, и работали.

   – Да ну? – удивился Михаил – А что мне все по ушам ездят, что век не видывали.

   – Отвыкли просто, последние лет двадцать все больше теплые зимы были, вот и забыли. Ну, так, поморозит пару дней и все. Хотя вот в том же 85 годе суровая зима была, детей на автобусах в школу возили, да и в семидесятые морозные зимы попадались. Да, думаю, и сейчас постоят холода недели две, да и уйдут, чай не Сибирь у нас. А мне чего ждать? У меня ж свой план, лоза вот закончилась, и пошел. Так мне внучек обычно таскать помогает, да паренек Витька, который у участкового нашего помощник. Да вот заболели оба, как на грех. Пошли на озеро кататься, да в полынью угодили. Там у берега то ключи бьют, и лед тонкий, неглубоко, но простудились. Дома у меня лежат, жена ваша вот приходила, сказала, что обойдется. Говорит, что, мол, после катастрофы болезни легче переносятся. Правда говорит, атаман?

   – Есть такое. Видимо, излучение это не только зла наделало, хотя кто его знает, что там на самом деле было.

   – Это точно, кто его знает. Стоп робяты, здесь выхожу. Вон, кустики заветные.

   – Павел Матвеевич, мы через полчаса обратно поедем, заберем.

   – Договорились, на дороге подхватите.

   Попрощались они с разговорчивым дедом и двинули дальше. Через километр дороги, вьющейся между перелеском и полями, они подъехали к небольшой развилке, где и стояло странное строение, ставшее их наблюдательным пунктом, прозванным разведчиками Фишкой. Отсюда две дороги шли на трассу М1, а одна сворачивала на восток, к расположенным там деревенькам.

   Непонятно, что строили в этом месте, но постройка получилась больно уж уродливой. Первый этаж вышел буквой Г, над ним небольшая квадратная надстройка и еще сверху что-то типа голубятни надстроено. Самый верхний этаж еще осенью разведчики перестроили в наблюдательную вышку. Но зимой тут не дежурили, постоянно здесь находились только Лютый с подругой. Они почему-то не захотели жить в поселке и обосновались здесь. Николай припарковался рядом с входом и стал открывать кунг. Из двери в это время вышел заспанный Лютый, он зябко кутался в куртку.

   – Принимай передачку, дежурный, пайка на двоих – пошутил Ипатьев.

   – Ох, уж шуточки у тебя, Колян – Лютый криво улыбнулся – Сейчас Маринку позову.

   Через минуту из дверного проема показалась худенькая бледная девчушка. Невыразительное лицо, широкие скулы и некрасивый чуть сплющенный нос, Марина Иевлева явно не была красавицей. Ее светло-карие глаза, казалось, жили своей, потаенной жизнью, и только иногда выныривали на поверхность реальности. Непонятно было, почему вполне красивый и обаятельный парень, каким являлся Лютый, выбрал в качестве подруги ее. Да любая красотка за ним побежит! Но друзья из его команды по этому поводу помалкивали, а сам Михаил не любил лезть в чужие отношения.

   – Доброе утро, Михаил Петрович, и вам Николай Федорович. Сейчас боковую дверь открою, туда продукты складывайте.

   Минут за пятнадцать они перетаскали недельный продовольственный запас Фишки, самому Лютому вручили несколько пачек патронов, он регулярно практиковался в стрельбе. Затем Марина позвала их наверх пить чай. Они прошли нижний этаж, заваленный всяческим барахлом, в угловой загородке сыто урчал тепловой котел. В верхнем помещении было тепло, даже, можно сказать, жарко. Лютый с друзьями осенью провел капитальный ремонт и основательно утеплил здание.

   Он, вообще, был парнем основательным. По его наводке ополченцы перекрыли ведущие в поселок второстепенные дороги бетонными блоками, если не знать какой именно блок можно сдвинуть без лишних проблем техникой, то будешь долго искать объезд. Обходные тропы и дорожки они завалили засеками и выкопали рвы. Нежданных гостей здесь не жаловали. Потапов подумывал даже о минировании подходов, но побоялись случайного подрыва своих. Все-таки ведь не война у них сейчас.

   Скинув валенки и верхнюю одежду, мужчины расположились в небольшой уютной комнате на втором этаже. Вдоль стены стояла основательная такая двуспальная кровать, в углу, у небольшого окошка был расположен кухонный стол с газовой плиткой. Везде виднелись следы присутствия женской руки, умеющие на ровном месте создать видимость уюта. У второго окошка находилось несколько вычурных канапе с цветами, на самих окошках висели занавески пастельного цвета, на полу были разбросаны коврики ручной работы, на столе цветные салфетки. Марина разлила по чашкам свежезаваренный чай с травами, собранными лично осенью на окрестных лугах. Поэтому, наверное, чай у нее получался всегда очень вкусным и душистым. Девушка поставила на передвижной столик вазочку с вареньем и тарелку с самодельными вафлями.

   – Хорошо тут у вас, спокойно – Николай пил горячий чай с удовольствием, громко фыркая и серпая. Ему, вообще, нравилось здесь бывать.

   – Да, есть такое – отозвался коротко Лютый и перешел сразу к делу – Колян, сможешь помочь мне пару лесин сюда дотащить. Тут рядом, делов то минут на пятнадцать.

   – На дрова что ль?

   – Ну, на них тоже.

   – Тогда вставай, пошли цепи натягивать, снегу в лесу мало нападало, проедем.

   Они быстро поднялись и двинули к машине. Михаил остался допивать чай, время еще было. Он поглядел на хлопочущую у плиту Марину, отметил, что на ее тонком стане висит основательная кобура с ПМом, и спросил – Мариночка, не скучно вам тут, в медвежьем углу, сидеть? Переезжали бы к нам.

   – Да знаете, Михаил Петрович, нам тут нравится. Лютика так вообще толпы народа всегда раздражали, да и я любительницей потусить никогда не была. В свое время наелась этого... Хочу отдохнуть от прошлого. А здесь спокойно, тихо. Да и не скучаем мы особо, то патрульные заедут, то "мародерщики", да и лыжники нас навещают. Командир заскакивает, Ярик, и Дениска Кораблев часто бывает.

   – Вот как? Даже в такой мороз бегают? Молодцы, а я грешным делом пока забросил лыжи.

   – А что им, молодые, энергии через край. Добегут, чаю попьют и обратно.

   – С Денисом дружите?

   – Конечно, он много нам хорошего сделал. Да если бы не он, Пачин раньше бы начал зло творить! Боялся Дениса старый бандит. Мы с Лютиком предлагали ему с Пачиным раньше разобраться, но Дениска же честный очень. Я думала, что таких уже не бывает. На войне был, но не озлобился, а потом этот гад его умирать оставил.

   Михаил кивнул головой, он был в курсе произошедшего во время эвакуации Родниковцев, когда разведка колонны напоролась на засаду "черных". Именно Марина тогда первая бросилась на выручку разведчикам, за ней и Лютый. Хотя у них и шансов практически не было, они смогли вырвать друга из лап смерти. Кто-то рассказывал потом атаману, как Лютый стоял у дороги в полный рост и поливал короткими очередями бойцов противника, он только своей безудержной яростью заставил врагов отступить. Один из тех немногочисленных случаев, когда судьба благосклонна к отважным. Михаил же знал по своему богатому жизненному опыту иное, что чаще всего смелый и безрассудный означает – мертвый.

   – Денис хороший человек, мне, знаешь, вообще повезло собрать в команду именно таких ребят. Ну, ладно, спасибо за чай Мариночка. Заезжай все-таки к нам, мы в школе открытые лекции начали проводить, это очень интересно. До свидания.

   – Постараюсь, Михаил Петрович, и вам доброй дороги.

   Вышедшего на улицу мужчину, мороз сразу схватил за нос и щеки. Михаил привычно поднял воротник куртки и опустил капюшон. Николай и Лютый уже заканчивали надевать цепи на грузовик, и уже через пять минут они были на месте. Машина ходко шла прямо по целине, проскочила подлесок, ломая кусты ивняка, и заехала в небольшой сосновый борок. Здесь их ждал десяток поваленных лесин сухостоя, они уже были подготовлены для транспортировки, обвязаны металлическим тросом, и избавлены от веток. Николай только хмыкнул – Не хило ты дровишек нарубил, братан.

   Трос живенько прицепили к Зилка и вытащили связку на дорогу. Лютый показал место за домом, куда нужно было бревна сбросить. Коля еще раз хмыкнул, увидев там гору заготовленных лесин, но ничего не сказал вслух.

   Обратная дорога много времени не заняла, подхватили по пути деда, заехали на пекарню, где Николай загрузился хлебом для мехдвора /они питались отдельно/ и для Мамоновых. В такие морозы этот старый, советских еще времен, Зилок стал основным средством передвижения. Сам же Михаил вышел у здания связистов.

   В помещении узла связи было жарко, видимо, недавно протопили печки. Сам Подольский сидел в серверной, что-то в очередной раз собирая. Его бойцы также не шланговали, работа кипела. Михаил снял верхнюю одежду и поставил Калашников в угол. Пистолет же он никогда не снимал. Даже когда спал, верный серебристый друг лежал под подушкой, и Нина по этому поводу частенько ругалась.

   – Ну, что стряслось у вас? Почему связи нет, Андрей?

   – Да у нас тут один боец – бывший кавторанг коротко взглянул на пошедшего пунцовыми красками парня – проспал все, и внешний блок связи заморозил. Ты же знаешь, что сюда вся аппаратура не влезает, вот и вынесли часть наружу. А тут морозы, обогреваем отдельно, для этого дежурные есть. Летом, конечно, переделаем, но пока приходится жить так. Но это ничего, мы тут в процессе ремонта мозги напрягли, и кое-что даже усовершенствовали. Да, а позвал я тебя по другой причине, пошли ко мне в кабинет.

   В небольшой комнате, заваленной всевозможной аппаратурой, Подольский подошел к столу и защелкал клавиатурой.

   – Во, смотри!

   Михаил глянул на дисплей, там шли какие-то непонятные графики, раскрашенные разными цветами.

   – И что это такое? – он непонимающе посмотрел на Андрея.

   – Как что? Это радиоизлучение, сегодня утром принимали, меня ребята вызвали. Хотели расшифровать, но не выходит. Я связался с белорусскими коллегами, там то же самое. Как будто кто-то сканирует поверхность планеты. Только это же какой мощности излучатель должен быть?

   – Хм, не нравится мне это. Опять фигня какая идет?

   – Да вряд ли, это излучение мы знаем. А что тогда было, науке неизвестно.

   – Ну ладно, следите за эфиром и мне докладывайте. Связь, когда будет?

   – Да еще часик, максимум.

   – Хорошо, тогда двину в столовую.

   – Постой, я с тобой, а то я даже и позавтракать не успел. Парни тут и без меня справятся.

   Столовая находилась рядом, в сотне метров. Под нее приспособили старое здание местного сельпо, где когда-то и буфет был. Потом его основательно запустили, но мастеровые руки новых переселенцев привели все в божеский вид. Небольшая котельная, свой бензогенератор, большие, утепленные для нахождения снаружи здания, баллоны с газом, на кухне самое современное оборудование. Питались в столовой больше работники близлежащих объектов, медики, связисты, кладовщики. Заходили часто и холостякущие мужчины, меняя продуктовые талоны на столовские. Летом здесь народу питалось значительно больше, некогда было в страду дома щи варить, поэтому на улице дополнительно стоял навес с длинными столами.

   Сейчас же в помещении было немноголюдно. Михаил подошел к раздаче, и в отличие от Подольского, талона не протягивал, это была одна из немногих его привилегий. Атаман поначалу от такого щедрого предложения отказывался, но Дарья Погожина, хозяйка столовой, стукнув свирепо большим половником, закричала, что уважать себя не будет, если с атамана, спасшего их от смерти, хоть что-то возьмет. Пришлось уступить суровой северной женщине.

   Сегодня в меню были щи с консервированным мясом, овощное рагу, жареная речная рыбешка и компот из ягод. Стоящая на раздаче белобрысая молодуха заговорщицки подмигнула атаману и выставила на поднос глиняную бутылку.

   – Вот подарок вам, Михаил Петрович. Белорусы прислали, после Нового года еще. Дарья просила вам отдать, завтра ведь у вас день ангела.

   – Спасибо Светлана – удивленно ответил Михаил и, взяв полный поднос, двинул к крайнему столику.

   – Что там тебе перепало? – кавторанг уже усиленно работал ложкой.

   – Сейчас увидим – Бойко открыл крепкую глиняную пробку, запечатанную чем-то, и осторожно нюхнул – О как! Бульбаши свое пиво прислали.

   – Продегустируем? – прошептал заговорщицки Подольский, одним махом выпив компот и поставив пустой стакан на стол.

   – Напиваться в рабочее время, герр офицер? – ехидно ответил Михаил и, заметив поскучневший взор собеседника, засмеялся – Да без проблем, начальник я или кто?

   Он разлил пиво по стаканам, и стал рассматривать на просвет темно-янтарный напиток. Подождав, когда спадет пена, поднес стакан к губам.

   – Отличная вещь, молодцы белорусы!

   – Да, знатное пиво! Вот по чему я скучаю, так это по пиву. Не сильный любитель его был, но в жару свежего пивка большую кружечку, да с удовольствием!

   Андрей несколько повеселел. Бутылка была объемом литра два, поэтому они позволили себе еще по стаканчику, остальное пиво оставив друзьям. Пускай тоже продегустируют напиток предприимчивых Оршанцев. А ведь молодцы, обещали создать пивной цех и создали. Сырья ведь вокруг было достаточно. Зачем добру пропадать? Михаил подумал, что и у них бы пора создать небольшой спиртовой заводик, не все же на белорусов надеяться. А спирт это не только топливо, это и сырье для создания лекарств, да и всяческих вкусных напитков. Этой мыслью он тут же поделился с Андреем, а тот ее с полным воодушевлением и овациями одобрил.

   – Мне тоже спирт нужен, контакты протирать.

   Михаил посмотрел на хитрые глаза друга и рассмеялся. Тут неожиданно к ним тихой сапой подсела сама Дарья Погожина. Одета она была в теплые рабочие штаны и меховую безрукавку, видимо только что со склада пришла. Раскрасневшееся лицо оттенялось светло-русыми волосами, серые глаза с удовольствием смотрели на развеселившихся мужчин.

   – Приятного аппетита, Михаил Петрович, и вам, Андрей Иваныч, гляжу, подарок вам сильно понравился.

   – Спасибо Даша на добром слове. А мы тут как раз обсуждали строительство спиртозавода.

   – Ох, вам бы мужикам все про водку! Конец света вокруг произошел, а вы тут что обсуждает?

   – Так уже произошел, Дарья, чего нам теперь печалиться – Михаил был в хорошем настроении, он поковырялся в жареной рыбешке – Тьфу, мелочевка блин! Эх, счас бы трещечки...

   – Угу, трески да палтуса, я бы такую уху сварила – мечтательно протянула хозяйка столовой.

   Подольский посмотрел на их мечтательные лица и весело заржал – Гы, я думал, что архангельских "трескоедами" прозвали просто по месту жительства – он вытирал рукавом слезы на лице – а вы оказывается и на самом деле такие.

   – Зря смеешься, выросли мы на треске. Я могу хоть каждый день есть только картошку, треску и черный хлеб. Остальное надоедает очень быстро.

   – Ну, а я бы от мяса не отказался, хоть свинины, хоть говядины, тушняк это все-таки не то.

   – Ох, мужики! Вы мне все мозги вынесли мясом своим, ну нет у меня его! – Дарья всплеснула руками – Это к фермерам нашим надо обращаться. Весной Оршанцы обещали подбросить их самодельной тушенки, у них срок хранения будет выходить, поделятся с нами. А так только рыба с озер и речек здешних есть, да какая тут рыба – она махнула печально рукой – так мелкота.

   Михаил задумался, проблема полноценного белкового питания стояла остро. Многочисленные описатели постапокалипсического мира, описывающие многолетнее питание выживших людей армейскими рационами, макаронами и тушенкой, видимо сами так не питались ни дня. Погожина, конечно, старалась разнообразить меню, налегала на богатые белком продукты: фасоль, горох, чечевицу. Но, понятное дело, нравилось это далеко не всем. Разбаловался народ в последние десятилетия, это раньше крестьянин питался просто: щами, гороховым киселем, квасом, да кусом хлеба. Гречневая каша и та считалась едой для праздников, а белый хлебушек только богатые могли себе позволить.