Текст книги "Безлюдье. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Мычко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 64 страниц)

   Через пятнадцать минут ходьбы он осторожно пересек дорогу и двинулся через небольшое поле к строениям стана. С радостью мужчина увидел дымок от костра и с быстрой ходьбы перешел на бег. Пробежав мимо покосившегося сарая, он чуть не споткнулся об ноги старика, возившегося с ивовыми прутьями. Михаил сразу узнал в нем того старичка с Алфимова.

   – Михаил Петрович, это что с тобой случилось? – всплеснул руками старик.

   Пришлось вкратце рассказать о случившемся нападении. Павел Матвеевич, так звали деда, стал суетно хлопотать вокруг атамана. Он снял с него мокрую одежду, накинул старое шерстяное одеяло и посадил к костерку.

   – Павел Матвеевич, мне срочно нужно сообщить в правление о нападении.

   – Ой, беда, здесь нет телефона, да и рации я не держу – всполошился дед – хотя... Ванятка! Бегай сюда!

   Из-за кустов шустро выбежал молодой парнишка, лет десяти и удивленно уставился на мокрого атамана.

   – Не стой столбом, иди поближе. Ты же на велосипеде приехал?

   – Да, деда.

   – Сможешь быстро в правление сгонять? Весточку передать.

   – Да конечно. Минут за двадцать доеду, я тут прямой путь знаю, через поля.

   – Тогда живо за велосипедом.

   Михаил дрожащими руками составил на обрывке бумаги краткое донесение и передал его мальцу, строго наказав ни с кем из встречных взрослых не разговаривать, и передать донесение лично кому-нибудь из разведчиков, а лучше Потапову или шерифу. Парнишка живо сел на велосипед и сразу же нажал на педали.

   Павел Матвеевич тем временем подкинул хворосту в небольшой костерок, и вскоре Михаил с огромным наслаждением пил ароматный чаек из местных трав. В большую армейскую кружку дедок щедро плеснул своей домашней настойки. Горячий ароматный напиток как будто пешней разбил ледяную пробку, стоящую до этого колом в груди. Сверху вниз потек жаркий ручей, согрев сначала грудь, потом, перейдя горячей волной в живот и, наконец, достигнул кончиков пальцев на ногах. Михаила немного потряхивало, то ли от ледяного озноба, колотившего измученное тело, то ли от осознания близости смерти, опять мелькнувшей своим черным крылом у его лица, но так и не взявшей в свой неизведанный и страшный путь. Значит, у этой старухи с косой есть все-таки предел своего могущества.

   Матвеевич между тем достал кусок тонкой бумаги, жестяную коробочку и стал сворачивать самую настоящую самокрутку. Михаил с недоумением посмотрел на местного дедка-затейника. Тот понимающе кивнул и, вдохнув в себя порцию ароматного дыма, произнес

   – Все удивляются, а я как-то привык. Табак нынче в сигаретах пошел скверный, а покупать специальный трубочный для пенсионера дороговато. Я же всю жисть любил курить ароматный табачок.

   – Так нынче ж бесплатно можно достать!

   – Дык привык уже, пока сидишь, закрутишь, зажжешь. Это же целый ритуал, для нервов полезно. Тебе сегодня, как я погляжу, от нервов полечиться хотение тоже появится.

   – Угу – мрачно согласился Михаил – давно так не попадал. Секунда и лежал бы сейчас, мух кормил.

   – Ну, положим, муху еще по нонешнему времени найти надобно. Да и у старых людей такая вот поговорка есть 'Как родился, не помню, когда умру, не ведаю'.

   – Ну, как сказать – Михаил сделал хороший глоток чаю и задумчиво произнес – меня уже несколько раз предчувствие спасало. И тогда на войне, и в Твери, перед мостом почуял неладное. Да и сейчас, перед самой стрельбой я уже на тормоза жал.

   – Значит, ангел твой у уха висел. Не закончен, значит, путь то земной.

   – Ангел? Не знаю.... А вы что, Павел Матвеевич, верующий?

   Дед не торопясь, подкинул дровину в костерок, помолчал немного и только потом заговорил вновь – Как сказать, Петрович. Выросли мы в атеизме, тут и церква то в округе поломаны все. Хотя вот бабушка моя, царствие небесное, набожна была очень. С дедом по этому поводу часто ругались, тот ведь партийный был, колхозы поднимал, в войну партизанил в этих лесах. А жена в церковь ходит! И как-то прижали их партизанский отряд каратели прямо к болоту. И каратели то не простые тыловики, а союзнички немецкие. То ли венгры, то ли хорваты, но злыдни какие, ужас. Много деревень в округе пожгли, и воевать ведь умели хорошо, черти. Обложили они отряд партизанский, значит, со всех сторон. Какой-то предатель объяснил им, что болота тут не проходимые, и выхода нет никуда. Ну, нашим что остается? Или погибать или сдаваться. Так бабка моя взяла икону старую родовую и пошла с молитвой вперед, дед, значит, за ней. Идут, бабка молится, дед ревет, и ведь прошли, не утопли и весь отряд за собой вывели. Остались каратели с носом. Потом их гадов всех уничтожили, тут рядышком в поселке заготовителей. Несколько партизанских отрядов для этого дела вместе сошлись. Никого в плен не брали, больно народ на них злой был. Такое вот было жестокое время, атаман. Да ты знаешь, наверное, что у нас творилось. Говорят, у тебя мамка с Белоруссии.

   – Да, с под Крупок. Дядьки ее тоже партизанили, дед в 41-м годе ушел и только в 45 вернулся.

   – Ну, значит, почти местный ты. Поэтому может, и тянуло в нашу сторону?

   – Не знаю. Хотя, честно сказать, даже недосуг было размышлять об этом. Сами видите, вздохнуть – часу нет. Семью вот почти не вижу.

   – Это ты зря. Жизнь бежит, дети растут, миг и кончилось все – старик снова стал свертывать цигарку, закурил и задумчиво продолжил – Деда моего перевели в пятидесятых на советскую работу в Закарпатье, и когда там фашистский мятеж был в 56 годе, бабушку убили прямо дома. Батька тогда у меня служил в Сибири, в дальнем гарнизоне, что там мальцу делать было? И поэтому я с бабушкой жил, благодатная там земля и климат хороший! Успела она тогда меня в окно на соседский сад выкинуть, а потом уже мадьяры дверь сломали. Много там русских тогда убили, но говорить об этом запрещали долгое время. Дружба народов, етить его за ногу. Дед до конца жизни себе этого не простил, работу бросил, из партии вышел, занялся плотницким делом. У нас ведь в роду много плотников было, он дома строил, дачи. Меня вот научил ремеслу, те же корзины плести, и другому полезному рукоделию. А перед смертью попросил священника найти. У меня тогда мотоцикл был с коляской, и под проливным дождем я батюшку с города вез аж пятьдесят километров. Вот такие вот дела бывают в жизни. А тебе раз жить выпало, значит, нужен еще на этом свете. Ведь мир с нуля строить приходится. Мне и то страшно временами, такая пропасть народу сгинула. Да вот внучка поднимать нужно. Наша ведь задача их поколение поднять и на дорогу поставить, а куда их ноги понесут, то не наша забота. Я так думаю. Чу, едет кто?

   Со стороны луга послышался натужный гул автомобиля, пробирающегося по бездорожью. Вскоре к сараю выскочил окрашенный в маскировочный цвет Мицубиси-Паджеро – разъездная машина шерифа. Из него споро выскочил Вязунец с двумя вооруженными парнями.

   – Командир, ты как? – шериф подбежал к Михаилу и стал его осматривать и щупать.

   – Нормально – на силу отбился тот – только замерз сильно. У тебя есть связь с Потаповым?

   – Он рванул сразу на развилку, с ним четверо разведчиков. В поселке никому пока ничего не говорили. Только Складникову, он обстановку контролирует и потихоньку народ поднимает. Давай, рассказывай подробности.

   После краткого рассказа о нападении Илья отошел в сторону и начал какие-то переговоры по рации. Один из помощников шерифа, парень из команды Лютого по кличке Витек, подошел к деду и с интересом посмотрел на его самокрутку.

   – Что дед, траву полынь шмалим? – с усмешкой спросил щербатый боец.

   – Кто полынь, а кто табачок самосадский – степенно ответил Павел Матвеевич.

   – Дай попробовать ... Ого, забористый какой и вкусный! Не угостишь?

   – Приходи огород копать, тогда подумаю.

   – О как! Ушлый ты дедок, как посмотрю.

   – А что делать? Сам я старый уже, а внук маленький еще. Родители его в городе во время беды сгинули, вот вдвоем и кукуем.

   – Дела.. – Витек задумчиво огляделся – А у меня отца, считай, и не было, мать от наркоты откинулась, бабка воспитывала. Где-то она теперь? Лады, дед, я на неделе зайду.

   Их разговор прервал подошедший Вязунец.

   – Потапов все там обыскал. Сузуки, говорит, вся разворочена, бандюганы шмаляли видать знатно. В трехстах метрах обнаружили место, где бандиты свою машину прятали. Стреляли, похоже, из ментовских Калашей и крупной дробью с гладкоствола. Живым ты им был точно не нужен.

   – Оружия моего там не нашли случайно?

   – Нет. В машине нет ничего. Видно, беда у них с оружием, раз трофеев дернули.

   – Да уж. Лоханулся я крупно, расслабились мы что-то рановато.

   – И еще – Складников уже проверил – никто из поселка в это время не отлучался. У Пачина движения также не наблюдалось, а машина и четыре человека не муха, мимо рта не пролетит. Кто-то со стороны сработал.

   – Крыса у нас появилась, командир, к гадалке не ходи – вмешался в разговор Витек – и маршрут, да и время узнать в поселке не так сложно. Вот кто-то и сообщил, а нападали не военные, и не менты. Засада больно простенькая. Пацанва топорно сработала, у них и оружия то толкового не оказалось. Да и в панику они сразу ударились, тела твоего не обнаружив.

   – Соображаешь – одобрительно кивнул Илья – и, кажется, я даже догадываюсь, кто у нас крыса. Давайте по машинам, встретимся на дороге с лейтенантом.

   Михаил лежал на крепко сбитом топчане и блаженствовал. Пока остальные люди занимались расследованием произошедшего на него нападения, его закинули на хутор, чтобы в спокойной обстановке атаман смог отсидеться и передохнуть. И теперь Михаил немного прикорнул в избе, при этом попутно наблюдая за хлопотами Пелагеи Мамоновой. Ладная, крепкосбитая блондинка суетилась у плиты. Шикарные, пшеничного цвета с платиновым отливом, волосы были стянуты крепкий узел на затылке. Все ее движения были одновременно по-хозяйски скупы и в тоже время изящны, а вполне современная одежда только подчеркивала соблазнительные формы тела. Михаилу подумалось, что жены древних новгородцев, освоивших первыми русский север, должны были быть похожи на Пелагею. Хозяйка же время от времени кидала многозначительные взгляды на атамана.

   – Ой, Михаил Петрович, что-то вы смотрите на меня как-то нескромно – кокетливо подначила она Бойко.

   – За погляд то денег не берут – поддержал игру тот – эх, жаль, староват я стал для амуров. Только глядеть то и осталось за красавицами.

   – Ой, старичок! – всплеснула руками Пелагея – Посмотрите-ка, по нему столько жинок в деревне сохнут, а он еще кочевряжиться.

   – Каких еще жинок? – ошеломленно спросил Михаил и даже привстал с топчана – Женат я. Да и должность...

   – Да ладно уж – хозяйка сняла большой чугунок с плиты – когда вас мужиков женатость то останавливала, когда тут такие крали вьются.

   – Ты, Пелагея, это... не разводи тут – откровенно растерялся атаман.

   – Хватит сидеть сиднем, вставай, хлеб нарежь. Кажись, ваши лоботрясы едут – Мамонова подошла к окну. Там у больших ворот заливалась лаем маленькая собачонка, подобранная случайно новыми хозяевами во время эвакуации. В усадьбу уже въезжали три автомобиля и вскоре на пороге появились жданно нежданные гости. Пелагея сразу же позвала всех за стол, отобедать чем бог послал. А никто и не отказался. Утро, сей день, выдалось суматошное, поэтому даже и сто грамм фирменной Мамоновской настойки не зазорно было принять. После сытного обеда мужчины вышли во двор и двинулись к открытой бревенчатой беседке, оставшейся от старого хозяина.

   – Ну не томите, черти, рассказывайте! – Михаил оглядел соратников. Он уже пришел в норму и хотел активно включиться в работу.

   – Нашли мы этого хмыря – начал рассказ Вязунец – зовут Николай Пачула. Из Алфимово он, с детства еще хулиганил, родители в город, в техникум учиться отправили. Там сошелся с кривой компанией, чуть не сел за кражу, из техникума, конечно, поперли, перебивался потом случайными заработками. Здесь, в доме умершей бабки жил, и в день катастрофы гудела у него веселая гоп-компания, правда потом свалила сразу неизвестно куда. Ну и вот две недели назад перехватили этого Колю на картофельном поле два хмыря и передали привет от блатного из этой компании. Сказали, чтобы нос по ветру держал, и новости из поселка им сливал. И если человек от Митина к нему придет, с важными новостями, то должен Коля сразу к ним ехать. Они даже оставили ему мотоцикл для такого случая. Про твою поездку, атаман, как раз человечек Митина то и передал – когда и где поедешь.

   – Дела. Значит, Пачин все-таки воду мутит? Какие действия предприняли?

   – Митина с подельником уже повязали по-тихому. С ним Складников сейчас разбирается, там допрос вовсю идет. Подняли в ружье два первых десятка ополчения под предлогом учений, в них в основном твои друзья. Им пока информацию по минимуму дали и на мехдвор отправили. А Коля-крыса слил нам, где бандиты прячутся – Вязунец расстелил на круглом столе карту – Вот, по дороге к Жуково отворотка имеется. Раньше здесь дом отдыха был, теперь элитная дача. Крысеныш нам и план дома нарисовал, говорит, что их там человек одиннадцать. Главарь какой-то конкретно блатной, в авторитете, остальные так, шушера. Поэтому сильного сопротивления мы от них не ждем.

   – Сейчас Пономарев подъедет с оружием – подался вперед командир разведчиков – мои уже тут, наготове. К вечеру с рыбалки Петр подтянется с братом. Берем самых опытных, ночью выдвинемся.

   – Чтобы под утречко сонных взять? – сидевший чуть в стороне Хант, не торопясь достал из сумки странное на вид оружие, с необычным толстым стволом.

   – Хант, ты где это Винторез надыбал? – удивленно воскликнул лейтенант.

   – В закромах Родины, где ж еще – притворно удивился тот – ты лучше подумай, как разведку ночью будешь проводить.

   – У нас пара хороших ПНВ в трофеи досталось. Я и Саня Пономарев умеем ими пользоваться.

   – Давай-ка лучше я один вперед схожу – Хант неторопливо проверял свой навороченный девайс – а вы лучше подумайте о связи. Этих архаровцев Митин мог снабдить нашими каналами, вдруг будут слушать.

   – О черт! – Потапов рванул к машине. Через несколько минут он вернулся – Сейчас Подольский что-нибудь пришлет армейское. Он тут какой-то склад интересный подломил.

   К нужному месту они подъехали во втором часу. Машины спрятали в метрах пятистах, у самого поворота к базе. Оставили там двух часовых и потихоньку двинулись вперед. Михаил напросился в штурмовую группу, но с условием, что будет сидеть там тихо и оденет бронежилет. Штурмовики остановились в ста метрах от дома. Вперед ушел один Хант, а они пока устроились за густым кустарником, кинув предварительно на землю взятые с собой пенки, ночи уже были холодными. Работали мужики без раций, их армейские увесистые тушки имелись только у Бойко и на одном из автомобилей. Но лейтенант активно внедрял в своей команде язык жестов, да и еще работали фонариками с цветными светофильтрами, которые давали узконаправленный пучок света. Через полчаса томительного ожидания бывший майор ГРУ вернулся к основной группе.

   – Имеем двух часовых. Дежурят по два человека, один на улице, второй в доме. Я случайно подслушал, что у них смена была в два часа, а следующая будет в пять часов. Штурмовать лучше около пяти, когда эта смена устанет, да и время будет самое сонное. Час Волка, как-никак. А мы пока спокойно можем и подремать в машинах.

   В начале пятого Михаил разбудили и сунули в руку чашку горячего кофе. Южноамериканский напиток хорошенько взбодрил его, на улице еще было темно, только намеки на сумерки. Сквозь бегущие по небу тучи иногда проглядывала половинчатая луна. Он застегнул разгрузку, взял автомат в руки и проверил магазин. Через пятнадцать минут атаман уже находился за кирпичным сараем, который стоял у открытых ворот загородного дома. Хант был где-то там, дальше. Чуть в стороне нырнули в темноту Петр Мамонов с братом. Справа, сразу за воротами, наготове стояла штурмовая тройка в составе Потапова, Ярика Туполева и Вити Хазова. Они были одеты в черные "прыжковые" комбинезоны, трофейные современные бронежилеты пятого класса защиты и каски. А рядом с Михаилом пригнулась массивная туша бывшего морпеха, в его мощных руках лежала заряженная РПГшка. Где-то позади их пристроился Складников со своей раритетной Мосинкой. Часовой на крыльце в нарушении всех правил курил, и, судя по запаху, далеко не табак. Неожиданно открылась дверь в дом, и на пороге появился здоровенный парень. Он поежился от ночного холода, перекинулся парой слов с напарником, и попилил куда-то в сторону. Видимо, приспичило, а может, хотел после сна взбодриться перед сменой караула. Но, судя по глухоту стуку, раздавшемуся за углом, утро встретить ему уже не придется. Напарник же бандита насторожился, и когда отошедший отлить кореш не откликнулся на его тихий зов, снял автомат с плеча и осторожно двинулся вперед. Чуть сбоку от него метнулась тень, и часовой стал, заполошно хрипя, падать на землю, стараясь заткнуть рану на шее с торчащим оттуда ножом. Упасть ему не дали, и осторожно оттащили за угол здания. Штурмовая группа в это время стремительным броском подбегала к дверям. Лейтенант осторожно открыл ее и в широкий коридор полетел небольшой круглый предмет.

   – Бойся! – раздался его крик. Михаил послушно прикрыл глаза.

   Внутри дома послышался адский грохот, дверь резко распахнулась, а в окнах блеснула яркая голубоватая вспышка. В коттедже послышались заполошные крики, раздался чей-то режущий уши визг. Штурмовая группа тем временем резво двинулась в длинный коридор. Послышались резкие щелчки автоматных выстрелов, затем два раза громыхнуло из крупнокалиберного гладкоствола, и зачастили пистолеты. Противник, похоже, быстро очухался, и начали оказывать серьезное сопротивление. Через пару минут на крыльце показались двое штурмовиков, они тащили за собой третьего, держа его за специальные лямки на комбинезоне. Их прикрывали братья Мамоновы, стреляя вглубь коридора скупыми очередями на два патрона. Затем к двери резво подбежал Хант, отодвинул бойца в сторону, и одну за другой швырнул вглубь дома две гранаты. После сдвоенного взрыва из окон полетели разбившиеся стекла и осколки от деревянных рам. Штурмовики успели добежать до угла соседской постройки.

   – Что у вас?

   – Лейтенанту прилетело. Броник не пробит, но, наверное, ребра сломаны – ответил один из бойцов сквозь закрытое забрало шлема, по голосу Михаил узнал Ярика – там эти черти в гостиной заперлись. Не сунуться, сразу в три ствола отвечают. А двоих мы еще в коридоре положили.

   – Суки! Как больно! – орал лейтенант.

   В это время на втором этаже резко распахнулось окно и в сторону постройки кто-то начал поливать длинными очередями из автомата. Позади штурмующей группы сухо бахнула винтовка и стрелявший бандит, дико заорав, упал обратно в комнаты. Его же укороченный полицейский Калашников сверзился прямиком на асфальт.

   – Командир, прикрой – Пономарев двинулся вдоль задней стенки сарая – сейчас прикурить дадим сволочам.

   Они незаметно перешли на другую сторону строения. Морпех встал на исходную, направив острие остроконечной гранаты в окно столовой. Михаил в это время держал окна на прицеле, стараясь держаться от напарника подальше. Не хотелось, чтобы от выхлопа прилетело, еще в армии деды пинками научили. Пономарев выдвинулся чуть дальше и громко крикнул – 'Выстрел'. Бойко открыл рот, наблюдая за яркой реактивной струей. Пахнуло жаром и неприятным кислотным запахом, а граната взорвалась внутри помещения с оглушительным грохотом, нечета пукалкам РГДшкам. В доме что-то сразу же загорелось, послышался грохот и треск. У крыльца же раздался спокойный голос Ханта – Эй там, наверху! Бросаем быстро оружие и выходим с поднятыми руками! Иначе зафигачем вам следующей зажигательную, даже костей не останется, все сгорит! Времени на раздумье одну минуту!

   Секунд через двадцать со второго этажа раздался испуганный голос – Не стреляйте! Мы выходим!

   Через несколько минут в дверях показались трое. Впереди шел молодой худой парень, он испуганно озирался и отчаянно заверещал, когда бойцы лейтенанта схватили его и быстро обыскали, потом швырнули на холодный асфальт лицом вниз. Следующим вышел здоровенный коротко стриженый верзила, он тащил за собой крепкого лысого мужичка. Лысый был одет в фирменные требники и майку, тело расписано с ног до головы блатными татуировками. Настоящий махровый уголовник. Его правая рука была наскоро перевязана полотенцем, майка залита кровью. После обязательных процедур обыска и связывания рук и ног, всю троицу представили под очи отцов-командиров. Потапову уже оказали первую помощь, туго перетянули грудную клетку бинтами и вкололи обезболивающее.

   – Кто тут главный? – допрос начал Складников.

   – Винт у нас рулит – кивнул на лысого молодой.

   Главарь злобно глянул на своих победителей, потом на подельника и смачно сплюнул.

   – Ваша взяла сегодня, граждане начальники. Учил этих бакланов, учил, а сдулись суки сразу, и кому? Убогим терпилам деревенским.

   – Ты попутал чего-то улра парашная – Михаил кивнул. Саня Пономарев быстро подошел к главарю и хлестко стукнул того по колену, потом добавил упавшему бандиту по раненой руке. Не обращая внимания на крики и проклятья уголовника, Бойко перевернул того на спину и наступил ему на горло ботинком.

   – Ты, кажется, чего-то недопонял, урод блатной. Это мы свободные люди, а вы вонючие шакалы. И ваше время сейчас безвозвратно прошло. Тут нет ушлых адвокатов, продажных ментов, зон, где правят ваши уродские понятия. И вот эти вот мордовороты прошли несколько войн, им тебя порезать на кусочки, как два пальца об асфальт. И у тебя есть выбор такой, или ты умрешь быстро, или это будет продолжаться долго и мучительно. А я знаю много оригинальных способов для плохой смерти, например индейский.

   – Это чё индийцы такое учудили? – выдвинулся вперед Мамонов старший.

   – Индейцы! Это, которые краснокожие Апачи. Они привязывали нехорошего человека к столбу, на голову одевали удавку из смоченной в соленой воде веревки. Вода, значит, сохнет на солнце, удавка скукоживается и потихонечку горло сдавливает. Умирать можно часами.

   – Фига себе креативщики – Петр поежился

   – Ну, можно и нашими дедовскими способами. Был один хороший, с муравьями, но их сейчас в лесу не сыскать. Можно "журавлем". Знаете, такие колодцы раньше были в деревнях. Шест как маятник ходил, верх – вниз, с противовесом. Вкапывался, значит, кол, над ним подвешивался разбойничек. На другой же конец маятника вешали бадью с водой и делали в ней дырку. Вода потихоньку выливается, а бадейка то легчает. Разбойничек на кол помаленьку насаживается, сила тяготения, физика, его мать. Сначала задницу проткнет, потом по кишкам, желудку. Смерть медленная и мучительная, и ведь даже если снять с кола, то не спасти никак.

   – Ох, затейливы наши предки были, даже в Чечне как-то попроще обходились.

   – Это ты прав, Петруша, измельчали людишки. Ну что, граждане бандиты – колоться будем?

   Первым потек молодой и самый ссыкливый. Вслед за ним заговорил амбал, правда, толку от него оказалось мало. Вся сила у него ушла в мышцы, в мозгах было как-то пустовато, но кое-чего интересного он все-таки поведал. Все показания записывали сразу на видеокамеру. Вскоре подошли бойцы Потапова с Хантом, они провели обыск в доме. По их словам там лежало шесть убитых бандитов. Двое в коридоре, застреленные в начале штурма, остальные в столовой, по-видимому, погибли от взрыва гранаты РПГ.

   – Командир, я сейчас машины вызову? – Потапов уже отошел от контузии, и хотел сам рулить процессом.

   – Подожди. Мы еще "журавля" не сделали – ответил на вопрос Бойко и наткнулся на непонимающий взгляд лейтенанта. Потом внимательно посмотрел на лежащего главаря.

   – Суки... – блатной пытался подняться – все скажу, помогите встать.

   На камеру Винт, так звали главаря шайки, рассказал много чего интересного. И как они по окрестностям Смоленска шарили, и как встретились случайно с людьми Пачина, и как с самим Эдуардом Петровичем стрелку забили. Винт сразу почуял в москвиче крупного зверя, поэтому разошлись они по понятиям. Банде Винта доставалась грязная работа по убийству Атамана и его соратников. Информацию же бандиты получали от Митина, используя в качестве связного Николая Пачула. Тот приехал на мотоцикле позавчера поздно вечером и передал приказ Пачина перехватить атамана. Дело казалось плевым, а будущие преференции соблазнительными. Жизнь в сытости, работа не пыльная, охранниками рабов и слуг. Бабы, водка, жратва, чего еще надо было вору? Конечно, Бойко ожидал от Пачина каких-то вывертов, но такая истинно черная не благодарность? Такую гнойную занозу требовалось вырывать безжалостно и незамедлительно!

   Михаил сразу же дал команду выдвигаться и сообщить оставшимся в поселке бойцам о начале полной блокады усадьбы Пачина.

   – Кто исполнит? – Михаил оглянулся на соратников.

   – Давайте я – откликнулся Складников – надо же оправдывать прозвище "кровавой гэбни".

   – Э... вы чего? Я же все рассказал по чеснаку. Суки, так не по понятиям! – Винт упал на колени и завыл.

   – Ты, урод, вообще охренел – рассвирепел вдруг Михаил – какие в жопу понятия?! Мы тебе легкую смерть обещали! Жил по-собачьи и умри как гавно!

   Он пнул уголовника по почкам, плюнул и пошел на выход. Вскоре унылые завывания и всхлипы блатного прервал сухой пистолетный выстрел.

   Михаил еще раз осмотрел окрестности в бинокль, все было тихо. Неподалеку стояли машины, привезшие сюда ополченцев. Рядом с термосами колдовал Николай Ипатьев, время двигалось к обеду, а они даже позавтракать вовремя не успели. Усадьба Пачина была взята в плотное кольцо, но бойцы пока вперед не высовывались. Пачин времени зря не терял: вокруг большого двухэтажного дома за эти недели были убраны лишние постройки, поставлен высокий, под два метра, бетонно-металлический забор. На техническом, верхнем этаже здания проделаны небольшие отверстия под бойницы. Теперь это был настоящий дом-крепость, и им его предстояло штурмовать. Люди Пачина на улице не показывались, окна были плотно завешены жалюзями и занавесками. Осаждающие ждали ответных действий бывшего бандита, ведь со вчерашнего дня он был без связи. А утечку любой информации из поселка шериф и бывший особист пресекли на корню. Даже его жена Нина была не в курсах, что на самом деле происходит. Вызов ополченцев замаскировали под внезапные учения, они и раньше подобным образом иногда устраивалось. Дед Павел Матвеевич и его внук находились в гостях у Пелагеи Мамоновой, а патрули в поселках усилили.

   Полчаса назад штурмовая группа провела совещание, где они обсудили план самого штурма. А сейчас Михаилу вспомнился разговор, состоявшийся по дороге сюда. Сидевший рядом в машине Саша Пономарев вдруг сказал – А ведь человека рядом грохнули, и я ничуть не жалею, и на душе совершенно спокойно. Три месяца раньше скажи кто о таком....

   – Саня, ты чего? – Михаил удивленно посмотрел на друга – Порефлексировать решил?

   – Да нет. Просто мир так быстро изменился, и мы вслед за ним меняемся. Как-то странно.

   Никто после этого разговора не сказал ни слова, все задумались. А для самого Бойко этот скоротечный разговор стал знаковым, именно в этот момент ему в голову пришли мысли, изменившие ход его жизни на много лет вперед.

   Николай призывно махнул Михаилу рукой, поляна была накрыта: с судках разлит свежий грибной супчик, крупно нарезан мягкий каравай, чуть в стороне маринованные помидорчики, лежал лук и укропчик. Свободные от несения службы люди живо подтянулись к столу, лишнего приглашения никому было не надо.

   – Я вот, что подумал Миха – Николай глядел в сторону здоровенных металлических ворот, ведущих в усадьбу – А как вы ворота открывать будете?

   – Потапов вроде хотел петли взрывчаткой взорвать, у него есть немного.

   – А на фига? Мы тут недавно пригнали снегоуборочный грейдер, думаю, он справится с взломом. Я сам в кабину и залезу. А лезвие защитой спереди будет, с боков же в кабине армейские бронники повесим.

   – Хм, а хорошая идея. У нас так 'мотолыги' использовали иногда при зачистках, когда РД не было – Петр Мамонов взял еще одну большую луковицу и смачно захрустел – штурмовики позади техники могут проскочить, под прикрытием, туда как раз две тройки спокойно влезут.

   – Тогда я быстро до мехдвора скокну – Ипатьев резво убежал к машине.

   А бойцам же спокойно пообедать так и не удалось, ворота усадьбы стали неожиданно открываться. Все ополченцы живо попрятались по местам. Из приотворенных ворот резво выскочил черный Мерседес-Геленваген. Ну, как же, Пачин не мог и здесь обойтись без понта. Машина сразу вывернула на дорогу и вскоре со стороны развилки послышались глухие выстрелы.

   – Атаман. Это второй – раздалось в рации – гостей приняли. Тормозить не захотели. У них двое двухсотых, одного взяли живым.

   Живым оказался подручный Пачина по кличке Пуля. Поначалу он попытался корчить из себя партизана на допросе, но зверское лицо Ханта, машущим перед бандитом огромным охотничьим ножом, живо сделало бандита более разговорчивым. От пленного удалось узнать, что в доме находится около двадцати человек, почти все с оружием. Боеприпасов и продовольствия у них полно, есть своя артезианская скважина, так что вариант с осадой отпадает. А через полчаса группировка Пачина начнет беспокоиться, почему нет вестей от разведгруппы Пули. Поэтому штурмовать необходимо уже сейчас, пока они не очухались. Тем более Николай сообщил, что на своем карамбуке уже подъезжает к усадьбе.

   Через пятнадцать минут начался штурм. Группы прикрытия синхронно открыли мощный заградительный огонь по окнам. А грейдер в это время, набрав скорость, понесся как бешеный носорог к воротам. Петли на них оказались слабыми, видимо, китайского хлипкого производства. Створки ворот от мощного удара разлетелись метров на двадцать. Грейдер вихрем ворвался на территорию усадьбы и остановился около сделанной из ошкуренных бревен баньки, единственной постройки, оставленной во дворе. Остальное пространство около усадьбы оказалось занято газоном и асфальтированными дорожками, спрятаться было практически негде. Шесть штурмовиков в новейшего производства бронежилетах и шлемах вбежали следом за техникой. Тут же из окон и бойниц боевики противника начали дружно палить по наступающим разведчикам. Грейдер сразу весь покрылся оспинами попаданий. Железо звонко гремело от пуль, стекла сыпались вниз, Коля матерился.