Текст книги "Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги"

Автор книги: Александр Хинштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

«При осмотре содержимого коробки в присутствии понятого были обнаружены плотные пачки американских долларов. Граждане Евстафьев и Лисовский, а также коробка с долларами были переданы нами сотрудникам Главного управления охраны».

Остальное было уже делом техники. Банкир Лавров, оставшийся в кузнецовском кабинете, с ходу признался, что передал деньги Евстафьеву с Лисовским и даже выложил на стол их расписку. Под давлением улик раскололся и сам Лисовский, показав, что деньги «должны были пойти в оплату артистов» в рамках концертов «Голосуй или проиграешь».

Евстафьев, правда, упорствовал (он-де случайно встретил Лисовского в Белом доме, и откуда взялись деньги, не знает вовсе), но сути это уже не меняло. Изъятые доллары, вкупе с распиской, объяснениями задержанных и аудиозаписями их переговоров легли в основу уголовного дела, которое ФСБ возбудила тем же вечером…

Впоследствии Коржакова будут обвинять в том, что, задерживая «коробейников», он хотел сорвать выборы и чуть ли не готовил вооруженный путч.

(На пресс-конференции, экстренно собранной поутру, Чубайс прямо объявил, что «арест Евстафьева и Лисовского это лишь первый шаг. Следом за этим должны были последовать силовые решения в отношении ключевых деятелей штаба Ельцина».

По версии же Дьяченко и Юмашева, озвученной ими в узком кругу, Коржаков и вовсе собирался отстранить президента, объявив его сумасшедшим.)

Тезис довольно сомнительный. Если б оно было так, на проходной Белого дома Евстафьева с Лисовским поджидали бы не люди в штатском, а съемочные телегруппы и следственная бригада, и уже через час-полтора в ОРТ, доме приемов «ЛогоВАЗа» и других примечательных местах полным ходом уже шли обыски; будьте уверены – нашлось бы там немало интересного.

Но в том-то и закавыка, что ни Коржаков, ни Барсуков не собирались раздувать из этой истории шума. Все, чего они хотели – предъявить президенту конкретные доказательства масштабного воровства предвыборного бюджета.

Прокурорский «важняк» Георгий Чуглазов, в чьем производстве потом находилось дело о «коробке», возмущался даже такой несознательностью генералов:

«Спецслужбы проводили слуховой контроль не для последующего привлечения к уголовной ответственности лиц, которых держали под „колпаком“, а для того, чтобы собрать компромат на неугодных членов Совета предвыборной кампании и предоставить его руководству страны… Для них было главным: задержать курьеров, доложить выше».

Теперь это вынужден признавать и сам Чубайс. Год назад в интервью журналистам он наконец сознался:

«Я не думаю, что он (Коржаков. – Авт.) хотел сорвать второй тур… Задерживая Евстафьева и Лисовского, он рассчитывал выправить ситуацию в свою пользу – продемонстрировать президенту, что только на него и его команду Борис Николаевич может опереться, а все другие, кто работает в штабе, – жулики и воры».

Еще более смачно расписывает цинизм интриги его соратник и один из участников ночного сопротивления Альфред Кох. Свои полночные эмоции Кох воспроизводит следующим образом: «В голове – какой переворот? Боже мой, какая чушь! А потом мысль – все правильно. Содержание не имеет значения. Главное – жуть нагнать. Эти шопенгауэры в погонах должны услышать то, что они ни в коем случае не предполагали услышать».

Факт задержания штабных курьеров спецслужбы держали в секрете. Утечка произошла совершенно случайно – вовсе не от них; оставшаяся за воротами Белого дома охрана Лисовского узрела на КПП какую-то возню. Прошел час, второй, третий, но хозяин из здания почему-то не выходил. Телефоны его молчали.

Взволнованная охрана звонит другому рекламному магнату, Михаилу Лесину, будущему министру печати. Тот – еще одному активисту, Игорю Шабдурасулову.

В своей последней книге Ельцин утверждает, будто его дочь Татьяна узнала о задержании «коробейников» от Юмашева. Это очередная и явно неслучайная историческая подтасовка: первым сообщил ей о случившемся именно Березовский.

События той тревожной июньской ночи можно воспроизвести сегодня буквально по минутам; установленная в доме приемов «ЛогоВАЗа» спецтехника зафиксировала все телефонные разговоры, которые вели из клуба лидеры сопротивления.

Игорь Шабдурасулов – Борис Березовский

Шабдурасулов: Скажи, пожалуйста, ты ничего не слышал по поводу Лисовского?

Березовский: А что такое?

Шабдурасулов: Мне Миша позвонил Лесин. Что вроде как у него есть какой-то слух, что его арестовали.

Березовский(ошарашенно): Нет. Ничего не слышал… Одну секунду подожди… (кому-то в сторону): Шабдурасулов звонит. Есть информация, что арестовали Лисовского. (Шабдурасулову): Это Лесин сказал?

Шабдурасулов: Но он это как слух сказал. Я сегодня с Сергеем говорил неоднократно, в первой половине дня. Потом мне сказали, что он приболел и уехал домой с температурой. Вот все, что я знаю.

Березовский: Все, понял.

Шабдурасулов: Нету других возможностей проверить?

Березовский: Сейчас проверю, Игорь, спасибо большое за информацию.

Шабдурасулов: Ты еще в клубе будешь?

Березовский: Да, в клубе буду.

Шабдурасулов: Я тогда подъеду, может быть.

«Сразу после звонка Шабдурасулова, – свидетельствует очевидец этих исторических событий Сергей Соколов, глава „Атолла“, – в клубе началось судорожное движение. Вскоре подъехали Шабдурасулов, Чубайс, Гусинский, Кох, после телеведущий Киселев, Немцов. Все находились на взводе. Тут же бросились звонить Татьяне: на нее была теперь вся надежда…»

Татьяна Дьяченко – Борис Березовский – Владимир Гусинский – Игорь Малашенко

Березовский: Танечка, добрый вечер.

Дьяченко: Да, здрасти.

Березовский: Тань, у нас такая информация есть… мы тут сидим: Володя Гусинский, Чубайс, Малашенко… Что Лисовского арестовали.

Дьяченко(испуганно): Да вы что!

Березовский: Тань, дело принимает совсем другой оборот. Мы сейчас подтягиваем сюда камеры НТВ. Сюда едет тоже Бадри (Б. Патарцикашвили, компаньон Березовского. – Авт.). Мы сейчас подтягиваем камеры на всякий случай. Чтобы было понятно, что будет происходить.

Дьяченко: Где? Куда подтягиваете?

Березовский: Ну, сюда, где мы сейчас находимся. В клубе.

Дьяченко(умоляюще): Борис Абрамович, ну, это точно?

Березовский: Давай сделаем так. Если это точно, я постараюсь, если будет работать еще связь, тебе позвонить.

Дьяченко: А вы где, вообще, находитесь?

Березовский: В клубе! В клубе!

Дьяченко: Мне это все очень сильно не нравится. А это не провоцирует кто-то?

Березовский(раздраженно): Подождите. Еще раз! Позвонил Игорь Шабдурасулов и дал эту информацию.

Дьяченко: А не провоцирует кто-нибудь вас?

Березовский: Провоцировать могут только Александр Васильевич и Михаил Иванович (Коржаков и Барсуков. – Авт.), больше никто. Мы других не знаем.

Дьяченко: Ну, они.

Березовский: Они? А что мы должны ждать, пока всех, что ли, арестуют? Как вы считаете, Тань?.. Сейчас я Володе (Гусинскому – Авт.) передам трубку, одну секундочку.

Гусинский: Танечка, вы не расстраивайтесь. Пока ситуация очень напряженная. Пришла информация, что как бы задержали Лисовского.

Дьяченко: А вы уверены, что это правда?

Гусинский: Сейчас будем выяснять. Здесь, вообще, море левых машин стоит снаружи, поэтому все достаточно нервничают… Танюш, я даю Боре…

Дьяченко: Борис Абрамович, может быть, напрасна эта информация по поводу там выборов про Федорова (президент НФС. – Авт.)…

Березовский: Не понял? Какая информация?

Дьяченко: Что он отказался финансировать там кого-то.

Березовский: Кто-кто-кто?

Дьяченко: Федоров.

Березовский: Одну секундочку. А где был комментарий?

Дьяченко: Вот сейчас было в 10 часов на НТВ.

Березовский: Ну, извините, Тань, я этим процессом абсолютно не управляю. Просто не управляю… одну секунду, я Игоря дам.

Дьяченко: Игорь, добрый вечер.

Малашенко: Добрый.

Дьяченко: Может быть, это все провокация?

Малашенко: А что происходит? Что провокация?

Дьяченко: Ну, я не знаю. Как-то толкают на такое обострение.

Малашенко(издевательски): Обострение где, в Чечне?

Дьяченко: В какой Чечне! Здесь, в Москве. Сейчас по НТВ сказали, что Федоров отказался финансировать предвыборную кампанию…

Малашенко: Тань, ну вам же Борис Абрамович как раз говорит, что довольно серьезная ситуация.

Дьяченко(виновато): Я понимаю.

Малашенко: Ну. Так в чем вопрос?

Дьяченко(ученически): Что вот специально толкают вот на такие действия.

Малашенко: Тань, ну, наверное, толкают… Вот арестован Лисовский. Чего мы еще должны дождаться?

Дьяченко: Может, это еще не правда?

Малашенко: Ну, может быть, конечно… (Березовскому): На, поговори, я уже не могу.

(Трубку берет Березовский.)

Березовский: Танюш, я думаю, что подъезжать… Я не знаю, нужно или нет. Давайте мы все-таки выясним до конца все это. Пока я просто сообщаю ту информацию, которой владеем мы. Это первое. Ну, и на всякий случай мы подтягиваем сюда СМИ, чтобы, если что-то будет происходить, это уже было все, как у взрослых. Но, конечно, никакой истерики, ничего не будет, если будет опровергнут слух, что Лисовский арестован, другое. Ну, они, действительно, его арестовали, больше ждать совершенно нечего.

Дьяченко: Ну а вы узнать это можете?

Березовский: Мы сейчас и пытаемся узнать. Сейчас Игорь Шабдурасулов подъедет сюда.

Дьяченко: Борис Абрамович, вы можете мне позвонить?

Березовский: Тань, давай, будем все время на связи. Ты по мобильному или дома тоже?

Дьяченко: Я в «Президент-отеле».

Березовский: Отлично! Прежде, чем будешь уезжать, позвони сюда… Мы в клубе.

Дьяченко: Борис Абрамович, ну, я вас умоляю.

Березовский: Тань, ты не волнуйся, никаких действий опрометчивых не будет.

Оставим в стороне пренебрежительно-насмешливый тон, которым беседуют с президентской дочкой олигархи; в конце концов, может быть, подобное обхождение ей приходилось по вкусу.

Гораздо сильнее интересуют нас иные обстоятельства.

«Здесь, вообще, море левых машин стоит снаружи, поэтому все достаточно нервничают…» – взволнованно говорит Гусинский.

Эту довольно расхожую версию – будто спецслужбы во главе с Коржаковым чуть ли не шли уже на приступ дома приемов «ЛогоВАЗа» – можно обнаружить и в последних мемуарах Ельцина.

«Таня поехала, уже около часа ночи, в офис „ЛогоВАЗа“, где собрались большинство членов аналитической группы и просто сочувствующие – Немцов, Гусинский, журналисты, телевизионщики. Охрана сообщила, что на крышах дежурят снайперы, а вокруг здания – сотрудники спецслужб. Всем казалось, что Коржаков и Барсуков никого оттуда не выпустят.

Таня сидела там до пяти утра, пила кофе, успокаивала всех: не бойтесь. И она была права. Ни арест, ни какая-либо провокация были невозможны, пока в офисе находилась она…»

От президентского рассказа натурально прошибает слезу. Хрупкая, миловидная барышня своей грудью защитила демократию от происков фашиствующих генералов (красно-коричневых, как назовет их вскорости Березовский).

Между тем руководитель «Атолла» Сергей Соколов, сиречь той самой охраны, которая, по уверению Ельцина, «сообщила, что на крышах дежурят снайперы», камня на камне не оставляет от этой героической саги.

«Березовский специально нагнетал обстановку. Он приказал мне привести охрану в повышенную боевую готовность. Я расставил по периметру человек пятнадцать с помповыми ружьями. Подогнал к клубу наши машины.

В действительности и он, и я прекрасно понимали, что никто арестовывать нас не собирается. Это был элементарный спектакль, устроенный персонально для Дьяченко. Когда Татьяна вскоре приехала в клуб, он подводил ее к окнам, нагонял жути: смотри, вот уже люди в камуфляже, вот машины с антеннами, нас собираются брать. Но это ведь были мои люди и мои машины!..»

Поставленная Березовским антреприза произвела нужный эффект. Впечатлительная царевна воочию узрела, до какой низости опустились ее недавние друзья.

Березовский же лишь продолжал нагнетать обстановку. Профессиональный математик, он мгновенно просчитал всю комбинацию; карта сама шла к нему в руки.

Слово Сергею Соколову:

«Я слишком хорошо знал Березовского, чтобы не увидеть: на самом деле внутренне он даже торжествовал. Борис Абрамович мгновенно оценил, что для него это выигрышная ситуация, шанс нахлобучить, наконец, Коржакова, потому что, в противном случае, он так и останется просто Борей, часами просиживающим в коржаковской приемной. Это была битва не за Ельцина, а за доступ к нему.

Коробка из-под «ксерокса» – это ведь мизер. Деньги возились ежедневно; я сам видел, как их грузили коробками из-под телевизоров.

И вот я гляжу на Березовского и чувствую: у него в глазах нет испуга. Наоборот даже, азарт, как при игре на мизере. И он произносит фразу, смысл которой из присутствующих понял, наверное, я один. «Ситуация-то блестящая, – говорит Боря. – Если мы сейчас ее разрулим, то сможем точно победить». Все подумали, что он имеет в виду победу на выборах. Но я-то понимал: речь идет совсем о другой победе – в борьбе за тело».

Расчет Березовского строился на опережение; на то, что Коржаков с Барсуковым раньше времени не станут придавать скандал огласке, боясь навредить президенту. Но в информационной войне побеждает не тот, кто прав, а тот, кто выстреливает первым.

Гендиректор НТВ Игорь Малашенко – кто-то из руководителей НТВ

Малашенко: Пять часов назад были задержаны Лисовский, правая рука Чубайса, Евстафьев и еще один человек из правительства. Насколько я понимаю, они сейчас содержатся под арестом, идет допрос на 3 этаже Белого дома, где расположена служба безопасности. Вот здесь сейчас сидят Березовский, Гусинский, Чубайс и еще несколько достойных людей, которые поднимают шухер по полной отвязке. Ну, премьер уже в курсе. Остальное понятно, да? Сейчас должны разбудить президента.

НТВ: Разбудить?

Малашенко: Разбудить. Ну, он у нас рано ложится спать, как известно. Значит, до тех пор, пока это не произошло, я хочу следующего. Чтобы они вышли в эфир. Я тебе скажу. Возможно, надо анонсировать, что будет экстренное сообщение в час.

НТВ: В час?

Малашенко: Возможно, в час или во сколько-то. Ты им скажешь. Они никуда не уходят. Ты предупредишь выпуск. Мы в любой момент должны быть готовы прервать программу экстренным сообщением.

Игорь Малашенко – сотрудник НТВ Кирилл

Малашенко: Кирилл, это Малашенко.

Кирилл: Записываю.

Малашенко: Текст такой. По нашей информации, вчерашнее заявление генерала Лебедя о существовании заговора ГКЧП-3 получило неожиданное подтверждение и продолжение. Сегодня по личному указанию руководителя ФСБ Михаила Барсукова и руководителя Службы безопасности президента генерала Коржакова были задержаны двое из ведущих сотрудников предвыборной кампании Ельцина: Сергей Лисовский, осуществлявший широко известный проект «Голосуй или проиграешь» и Аркадий Евстафьев, правая рука Аркадия Чубайса, одного из руководителей предвыборного штаба Бориса Ельцина.

Кирилл: Угу.

Малашенко: Очевидно, что данная акция направлена на развал предвыборной кампании Бориса Ельцина и ставит своей целью отмену президентских выборов в России, о необходимости чего, как известно, публично заявлял Александр Коржаков 1 мая сего года.

Кирилл: Угу.

Малашенко: Следите за нашими информационными выпусками. По мере того, как мы будем получать новую информацию, мы немедленно будем знакомить с ней наших телезрителей.

Кирилл: Хорошо.

Бадри Патаркацишвили – заместитель гендиректора ОРТ Кирилл Игнатьев

Патаркацишвили: Да, Кирилл. Тебе рассказал Боря все?

Игнатьев: Да, рассказал. Что делать с камерой?

Патаркацишвили: Пока пусть сидит. Этот, как его, Костя с тобой?

Игнатьев: Нет, он дома. Но он на связи.

Патаркацишвили: Кирилл, скажи, пожалуйста, существуют варианты, что нас не будет обслуживать бригада ТТЦ (телевизионно-технического центра. – Авт.), чтобы мы выходили в эфир.

Игнатьев: Найдем варианты.

Патаркацишвили: Надо находить обязательно варианты и к этому готовиться…

Игнатьев: На утро, да?

Патаркацишвили: Вообще, всю ночь.

Игнатьев: А ночь – какой смысл? Аудитория не работает.

Патаркацишвили: Не на аудиторию работаем, а на конкретных людей.

Игнатьев: Понял.

«Не на аудиторию работаем, а на конкретных людей» – точнее, по-моему, и не скажешь. Весь этот ночной антураж, срочные сообщения на лентах информагентств, экстренные выпуски теленовостей организовывались, оказывается, для одного только зрителя, который давно уже спал тяжелым, старческим сном, не подозревая, какие страсти бушуют в его королевстве.

Заботливая Татьяна настойчиво требует от матери разбудить президента; ее ресурса явно не хватает, чтобы как-то изменить ход событий. Под ее нажимом Наина Иосифовна пытается звонить Коржакову с Барсуковым, но те дипломатично уклоняются от прямых ответов. Коржаков и вовсе перестает отвечать на звонки первой леди.

Выхода нет. Примерно в полночь Наина вынуждена поднять Ельцина с кровати.

Слово генералу Коржакову:

«Мы как раз ехали с Барсуковым в машине. Вдруг звонит телефон: „С вами будет говорит Борис Николаевич“. Голос у президента был заспанный. „Ну, что там у вас происходит?“. Я доложил, что ничего страшного не случилось, действуем согласно его указаниям. Готовы хоть сейчас доложить обо всем. „Приезжайте к восьми“, – недовольно сказал Ельцин и повесил трубку».

Для вождей Сопротивления – это был почти провал. Теперь время работало уже против них. Нужно было срочно подключать к ситуации какую-то весомую политическую фигуру, способную взять на себя ключевую роль и обеспечить перелом.

Весь вопрос: кого? Никто из собравшихся в доме приемов на эту роль не годился; в самом деле – не Чубайса же, ненавидимого всей страной, следовало выводить на телеэкран. Премьер Черномырдин предусмотрительно сохранял нейтралитет; он не знал еще, как повернется дело, и понапрасну рисковать не желал, поэтому сразу же уехал на дачу, сказавшись больным. На генпрокурора и министра МВД влияния Березовский с Чубайсом не имели.

Решение возникло внезапно: Лебедь. Как раз накануне Ельцин назначил его секретарем Совбеза; это была плата за лояльность во втором туре выборов.

Именно харизматичный Лебедь, по замыслу Березовского, и должен был стать избавителем отечества от новоявленного ГКЧП.

Однако найти генерала они не могут. К поискам вынуждены подключиться даже супруга и дочь президента.

Наина Ельцина – Татьяна Дьяченко – Леонид Дьяченко

Н. Ельцина: Ну, у него только мобильный.

Т. Дьяченко: У кого?

Н. Ельцина: У Лебедя.

Т. Дьяченко: Ну, пусть на мобильный.

Н. Ельцина: Он на мобильный не отвечает. Меня с ним не соединили.

Т. Дьяченко: Он что, в лесу, что ли, ночует?

Н. Ельцина: Я квартирного его не знаю… У него, наверное, и нет квартиры.

Т. Дьяченко: Мам, ну такого не может быть!

Н. Ельцина: Сейчас я спрошу… Мобильный 968-67-92.

Т. Дьяченко: Мам, ну если он не отвечает, он по какому-то другому телефону.

Н. Ельцина(в сторону): Скажите, а квартирного нет Лебедя?

А городского номера? Приемная не знает, да? (Дьяченко): Они не знают.

Т. Дьяченко: Ну как это так, если надо с ним связаться! Такого не может быть! Мам, тебе не кажется странным, что спецкоммутатор не может найти секретаря Совета безопасности?

Н. Ельцина: Я телефон приемной возьму тогда.

Т. Дьяченко: Возьми телефон приемной. Они могут туда позвонить? (Ельцина долго пытается объясниться с телефонисткой).

Н. Ельцина: Таня, вот телефон приемной. 206-35-96.

Т. Дьяченко: Сейчас, минуточку. (В сторону): У вас нет ручки?

Н. Ельцина: Таня, может быть, ты еще позвонишь Михаил Иванычу (Барсукову. – Авт.)?

Т. Дьяченко (раздраженно): Мама, это бесполезно, понимаешь.

У папы единственная возможность, чтобы выиграть выборы – это уволить их обоих. Мам, ты понимаешь! И на самом деле это и для страны будет лучше, потому что так невозможно. Я на этих выборах насмотрелась. Решает все один только человек, так нельзя. Еще, ладно бы, был какой-то супер. Ну ужасно это. Ты понимаешь!

Н. Ельцина: Я не понимаю этого человека тоже. С «Мостом» тогда накрутили.

Т. Дьяченко: Мам, у папы выход только один!

Н. Ельцина: Да.

Т. Дьяченко: Значит, постарайся его убедить в этом, и ничего страшного в этом нет.

Н. Ельцина: Кого убедить?

Т. Дьяченко: Папу.

Н. Ельцина: Ну я же не могу.

Т. Дьяченко: Почему?

Н. Ельцина (бесхитростно):Он ругается.

Т. Дьяченко: Мама! Иначе другого выхода у него нет. Ему там уже накрутили вот на этих ребят. Видишь, как он мне сказал. Подготовили его. Специально подготовили!

Н. Ельцина: А может…

Т. Дьяченко(закипая): Мам, только вот не надо этого. Я кампанией этой занимаюсь не два дня и не неделю даже. Я все это вижу на протяжении месяца. Да как он (Барсуков. – Авт.) смел мне такое говорить: вы что, хотите быть причастны к этому делу? Запугивание прямое. Чубайсу говорит: никого не знаю. Черномырдину говорит: да, Лисовского задержали. Ну как так!

Н. Ельцина: Черномырдину? А вы звонили?

Т. Дьяченко: Звонили.

Н. Ельцина: И что?

Т. Дьяченко: Ну ему же Михаил Иванович и Александр Васильевичне указ. И сейчас у папы блестящий просто выход уволить их обоих.

И тогда мы выборы выигрываем… Значит, Леша там где? Дай емутрубочку.

Н. Ельцина: А что, это самое…

Т. Дьяченко: Мам, ладно, дай Леше трубку… (Трубку берет ее муж Л. Дьяченко) Леш, папа заснул?

Л. Дьяченко: Да. У него приступ.

Т. Дьяченко: Значит, Леш, когда утром папа придет в себя…

Л. Дьяченко: Я буду ждать этого момента, я спать не буду.

Т. Дьяченко: Значит, ты жди этот момент и нужно сказать, что это будет лучше и для него и для страны, если он уволит обоих, и ничего страшного в этом нет. Его подготовили. Ты видишь, как он мне сказал. Его подготовили!

Л. Дьяченко: Он в курсе, я же тебе говорил.

Т. Дьяченко: Леш, его подготовили. Так вот надо ему сказать, что это специально сделали.

Л. Дьяченко: А что тебе ЧВС (Черномырдин. – Авт.) сказал?

Т. Дьяченко: А что ЧВС? Он не руководит ни Михаилом Ивановичем, ни Александром Васильевичем.

Л. Дьяченко: У него Куликов (министр МВД. – Авт.) есть.

Т. Дьяченко: Леш! Скажи, пожалуйста, папе и все, что ты думаешь и про того, и про другого, и про Шамиля (Тарпищева. – Авт.). Вот они где!

Л. Дьяченко: Они меня грохнут!

Т. Дьяченко: Леш, я тебя прошу. У папы это единственный выход, иначе кампанию мы проигрываем… Немцов, там все: устали все от этих людей, они правят страной, а не он.

Л. Дьяченко: Валюшку (Юмашева. – Авт.) отстранили?

Т. Дьяченко: Не знаю, Валюшка там выехать не может.

Л. Дьяченко(встревоженно): Выехать не может?.. Лебедя не нашли? Может, мне через Панскова поискать?

Т. Дьяченко: Поищи, чтобы мне на мобильный позвонил.

Л. Дьяченко: Мне сейчас могут телефон перекрыть.

Т. Дьяченко: Звони-звони. Пока.

Можно только посочувствовать Ельцину; родная, любимая дочь, услышав от мужа, что у отца приступ, не думает даже всполошиться. «Значит, Леш, когда папа придет в себя», – деловым тоном приказывает она супругу.

Больше о здоровье отца ни слова.

Совсем другое интересует ее в эти минуты: Дьяченко тоже больна, только иным – жаждой власти.

Если сравнить этот ее разговор и предыдущий, с Березовским и Гусинским, разница видна невооруженным глазом; небо и земля. Куда исчезли былые сомнения, тревоги? Принцесса точно зомбирована уже: чуть ли не дословно транслирует она теперь чужие мысли и выражения.

Тем временем генерала Лебедя все-таки удается найти. Это происходит уже после того, как трансляция НТВ прервана экстренным выпуском новостей и телеведущий Киселев объявляет о попытке государственного переворота и аресте ведущих членов избирательного штаба.

Теперь требуется, чтобы секретарь Совбеза Лебедь публично подтвердил эту придуманную Березовским, Гусинским и Чубайсом страшилку.

Анатолий Чубайс – Александр Лебедь

Чубайс: Мы дали информационное сообщение по НТВ и по ОРТ. Вы их не видели?

Лебедь: Я их не видел.

Чубайс: Я понял. Ну, видимо, в эту ночь отдохнуть не удастся.

В сообщении было сказано о том, что сегодня подтвердились слова, сказанные Лебедем, по поводу опасности ГКЧП-3. Стало известно, что Барсуков и Коржаков предприняли новую попытку помешать второму этапу выборов, реализуя эту самую стратегию, о которой Коржаков заявил публично. В рамках этой стратегии было арестовано два человека, ключевые сотрудники штаба Ельцина, правая рука Чубайса. Вот, собственно, пока все, что мы сделали на сегодня. Следующие наши действия… Ну, у нас единственное оружие – это публичность, иначе непонятно, где мы будем через час находиться. Исходя из этого, мы разворачиваем дальше следующую информационную волну. Будем давать интервью и где-то к утру будем давать пресс-конференцию. Наша задача добиться отставки, позорной отставки обоих мерзавцев, и того и другого. Я рассчитываю на то, что это должно произойти. Вот, собственно, и весь расклад. Последняя деталь. Здесь с нами находится Татьяна Борисовна, которая полностью разделяет все наше беспокойство. Вот такая картина, Александр Иванович.

Лебедь: В отношении войск, сил, средств кто-нибудь привлекался?

Чубайс: Нет, мы размышляли об этом, думали выйти на Колесникова (начальника Генштаба. – Авт.), но решили, что это излишне. На наш взгляд, это, пожалуй, перебор. Я откровенно вам скажу, что я понимаю стратегию этих ребят таким образом. Они просто исходили из того, что все будет тихо, что они тихо арестуют двух-трех ключевых людей, что тем самым они заткнут нам рот. Исходя из этого, мы замолчим и будем делать то, что им требуется. Они берут в руки контроль над ситуацией, и все. Я не думаю, что тут какие-то предполагались масштабные силовые действия, честно говоря, это мне кажется маловероятно. Поэтому мы не выходили на министерство обороны, вообще, как, впрочем, и на министерство внутренних дел.

Лебедь: Ни один, ни другой министр ничего не знают?

Чубайс: Ну, по крайней мере, мы им информации не давали. Я думаю, что, скорее всего, ни тот ни другой ничего не знают. Я предполагаю, что реально руководит процессом Олег Николаевич Сосковец, хотя он пока себя никак не обнаружил. Я думаю, что вот эта тройка как бы и идеолог там, как обычно, Георгий Георгиевич Рогозин (зам. начальника СБП. – Авт.) основной. Я думаю, что они вчетвером генерируют идеи и пытаются их реализовать. Откровенно говоря, я полагаю, что наиболее вероятный сценарий сейчас для них это где-то в течение часа-двух отпустить Лисовского и Евстафьева. А завтра утром заявить, что вообще непонятно о чем идет речь, какой-то мелкий инцидент, малозначимый, недостойный, вообще, предметного разговора. По-видимому, вот такой будет их стратегия. Она не удастся в силу той информационной волны, которую вы уже видели по двум каналам. Информация пошла дальше по «Интерфаксу» и по «ИТАР-ТАСС». Сейчас об этом знает, несомненно, весь мир. Это абсолютно однозначно. Это будет, конечно, новость № 1 для всего мира для сегодняшнего утра.

Лебедь: Давайте так договоримся. Сейчас я отдам некие указания прямо по телефону. Вызову транспорт. И нахожусь с вами на связи с возможностью выехать. К Борису, да?

Чубайс: Вы далеко от Москвы?

Лебедь: Нет, я в Москве.

Чубайс: Тогда проще. Теперь еще один, технический вопрос: вам кабинет успели дать?

Лебедь: Ничего мне не успели дать. В том-то и дело. Он предупредил, чтобы не травмировать его друга Олега Ивановича (Лобова. – Авт.), не влазить в Совбез, до тех пор, пока официально меня не представят.

Чубайс: Это корректно… Сейчас ключевой вопрос – это связь. Она беспокоит, потому что часа три вас искали. Сейчас связь есть, уже легче. Мне кажется… Ну, Александр Иванович, естественно решение принимать вам… Мне кажется, было бы правильно, если б вы вышли на связь с этими друзьями и предложили им доложить о ситуации по полной форме, как это и положено.

Лебедь: Я именно это и собираюсь делать.

Вскоре Лебедь озвучит искомое заявление, для пущей наглядности прямо на Красной площади: про попытку путча и срыва выборов.

(«Любой мятеж будет подавлен и подавлен предельно жестоко, – прорычал он, насупив брови. – Тот, кто хочет ввергнуть страну в пучину кровавого хаоса, не заслуживает ни малейшей жалости».)

Кроме того, на правах секретаря Совбеза Лебедь начинает обзванивать силовиков, выясняя, что все же случилось; вырисовывающаяся картина никак не укладывается в генеральском сознании.

Анатолий Чубайс – Александр Лебедь

Лебедь: Я с Куликовым здесь проговорил некие действия, на всякий случай. Трофимова (зам. директора ФСБ, курировавший ход операции. – Авт.), я так понял, нету?

Чубайс: Нет. Третий человек все еще в Белом доме, и продолжается его допрос.

Лебедь: Как его фамилия?

Чубайс: Лавров. Мы почти точно знаем коридоры, где он находятся. Это комната 310–316, на третьем этаже, там они всех допрашивают. Со стороны второго подъезда. И, в общем, это такая тяжелая составляющая, потому что он всеми финансовыми схемами владеет, всем, что проходило через нас, через меня. Так что это такая серьезная штука.

Лебедь: Это серьезная штука. Но почему начальник охраны президента срывает президентскую кампанию, не очень понятно?

Чубайс: Да понятно, Александр Иванович, понятно.

Лебедь: Это тот случай, когда в классике: и ты, Брут, продался большевикам.

Чубайс(смеется): Примерно так… Да нет, ему просто ясно, что в рамках нормального сценария места у него не остается, а место у него появляется только в рамках военного сценария переворота. Да и с головой не очень. В общем, мы на пресс-конференции сейчас вопрос будем ставить жестко. Мы на десять ее назначили. Президент должен завершить обновление своей команды, начатое назначением Лебедя, и немедленно принять решение по увольнению Коржакова – Барсукова. Тут середины уже быть не может, и позиция у нас будет такая, однозначная. Ждем до десяти, если позовет, поедем к нему, если не позовет, поедем прямо на пресс-конференцию. Сейчас как бы сосредоточиться на вытягивании этого человека третьего.

Дело оставалось за малым: окончательно обработать главного телезрителя страны, дабы поутру, прежде чем поедет он в Кремль, на встречу с Коржаковым и Барсуковым, в его сознании четко улеглась нужная олигархам схема.

Всю ночь Татьяна звонила матери: то плакала и стенала, то, напротив, ругалась и блажила. Она знала, как обращаться с первой леди, и Наина, которая поначалу возмущалась поднятым скандалом, в итоге полностью перешла на сторону дочки и ее достопочтимых друзей.

Татьяна Дьяченко – Наина Ельцина

Ельцина(отчитывает): Подожди, а что они, не могли потерпеть до утра? Вы что там, выяснили все? Зачем сразу давать такое сообщение по телеканалам. Народ на ушах стоит! Они что, не понимают? Какой переворот! Мало ли, задержали до выяснения. Зачем такую шумиху поднимать по телевидению.

Дьяченко: Мам, а скажи, пожалуйста, зачем задержали?

Ельцина: Слушай, мало ли задержали кого, зачем сразу говорить по телевидению такие вещи.

Дьяченко: Мама, это единственная защита. Другого ничего нет. Найти на людей какую-то управу, ну, хоть чуть-чуть, чтоб они испугались.