Текст книги "Проклятая кровь(СИ)"

Автор книги: Александр Белых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Не верю, – так же тихо произнес я, глядя Филиппу в глаза.

Старший брат не выдержал и отвел взгляд.

– То же самое сказал и я, когда узнал о тебе правду. Однако, хорошо все обдумав, поверил. Ты Ламбер, Стефан. Как не прискорбно, но ты последний из ненавистного рода.

– Как ты узнал? – спросил я, сам стараясь как можно незаметней передвинуться и схватить осколок зеркала.

– Не делай глупостей, – тут же велел Филипп, заметив мою манипуляцию, – выбрось. Живее, Стефан!

Я послушался.

– Хочешь знать правду? Я расскажу. И дело даже не в том, чтобы развеять пелену тайн. Дьявол! Я не Михель! Трудно убивать самому. Мне нужно немного времени. – Филипп глубоко вздохнул, успокаивая дрожь в вытянутой руке. – Ну так слушай. Все началось с мемуаров отца. Я тебе уже рассказывал о его увлечении. Слог повествования у отца скверный, он это прекрасно понимал и поэтому давал время от времени мне свои верши. Я читал, кое-что правил, предлагал то или иное. Один раз я спешил, и решил занести рукопись в его кабинет. Именно тогда я и обнаружил несколько новых листов на столе. В тот миг, я подумал, будто это продолжение, взглянул и не смог оторваться, пока не прочел их полностью. Так я узнал о тайне отца, которую он скрывал от всех всю жизнь. Великий герцог Герард Лефевр, чья железная рука и несокрушимая воля уничтожали врагов безжалостно и дерзко, в последний миг спасовал. В тот роковой день, когда он мог наконец спустя столько лет кровной войны, окончить распрю и уничтожить род Ламбер, его рука дрогнула. Перед тобой, Стефан! Герцог пожалел младенца. И решил воспитать его, как родного сына, в надежде таким образом искупить хотя бы крохотную толику причиненных бед. Герард Лефевр забыл лишь об одном! О проклятье. "Чей род объявит другой род кровным врагом, должен искоренить врага своего до последнего носителя крови, будь то невинным младенцем или беззащитным стариком, мужем или девой. Ибо не будет покоя тому, кто слово нарушит, и обрушатся страшные проклятия на тот род, который не выполнит завет древний". Отец спасовал и подвел его невинный младенец.

– Проклятье всего лишь древняя легенда! Предание, миф! Нет никакого проклятья! Прошло столько лет и наш род процветал! Разве не так?

– Ты не Лефевр! – холодно возразил Филипп. – Что же касается проклятья. Кому суждено понять шутки богов? Рано или поздно проклятье настигло бы нас. Оно уже нас настигло!

– И кто в этом виноват? – не выдержал я, вскакивая. – Это из-за тебя!

– Стой на месте, Стефан! Я не шучу! – прохрипел Филипп. Пистолет в руке дрожал, но по-прежнему смотрел дулом мне в грудь. – Не смей обвинять меня! Я исправляю начатое! Я делаю то, что должен был сделать мой отец!

– Наш отец! – поправил Филиппа я.

– Не смей его так называть, подкидыш! Ты грязный Ламбер – враг и предатель! Из-за тебя я лишился единственного брата! Именно ты разрушаешь наш род своей жизнью!

– Михеля убил ты! – выкрикнул я в ответ. – Ты нагло его подставил! Подослал ко мне его собственных солдат!

– Это была случайность! – защищаясь прокричал Филипп. – Случайность! Я желал убить тебя и только тебя! А ты все никак не желал отправиться к праотцам, мерзкий ублюдок! Ты и есть проклятье!

– Тогда убей меня! Здесь! Сейчас! Давай!

Я сделал шаг вперед.

– Стой! Не вынуждай меня!

– Стреляй, слабак! – я сделал еще один шаг. – Убей меня лицом к лицу.

Филипп задрожал всем телом. Лицо перекосилось, пистолет в руке заходил из стороны в сторону. Брат сжал зубы, и нажал на спуск.

Оглушительный звук выстрела грянул над левым ухом, самый кончик обожгло огнем.

– Не верил до последней секунды, что у тебя хватит духа, – прошептал я, все еще пребывая в легком шоке.

А Филипп, зарычав раненым волком что есть силы саданул меня пистолетом в голову. Тяжелая рукоять пришлась чуть выше виска, выбив тучу искр из глаз. Что и говорить, пистолет даже без пуль серьезное подспорье в рукопашной схватке.

Я упал навзничь. Цепляясь пальцами за комод, попытался подняться. Рука сама собой нащупала канделябр.

И в тот момент, когда Филипп повторно замахнулся, я ударил в ответ.

Пускай Филипп всегда был моим старшим братом, и весовое и силовое преимущество оставалось за ним, однако он не зря выбрал путь политики. Сила Филиппа в словах и убеждениях. Он блестящий оратор и никудышный солдат. Я же участвовал в драках сотни раз, и пусть, не всегда побеждал, зато знал цену жизни.

Наши удары встретились. Тяжелый пистолет нашел на увесистый канделябр и отлетел в сторону. Брызги горячего воска обожгли Филиппу лицо. Он вскрикнул, инстинктивно закрываясь. А в следующее мгновение канделябр вновь обрушился. На этот раз по голове, ломая с хрустом висок.

Филипп рухнул будто подкошенный.

Отбросив грозное оружие, я упал на колени, поспешил к брату. Схватил его за голову, не видя как багровая кровь льется по рукам, и заглянул в карие глаза, стремительно тускнеющие.

– Филипп, я...

Старший брат попытался что-то произнести, закашлялся. Изо рта вытекла струйка крови. И все. Как то сразу тело Филиппа обмякло, став словно тряпичным. Душа навсегда покинула мертвое тело.

Все еще баюкая голову старшего брата на коленях, я завыл. Так воют волки, чувствуя смерть стаи. Протяжно, уныло, со жгучей тоской и пустотой в сердце.

Еще несколько дней назад я был счастлив и имел все, чего желал.

А сейчас я валяюсь на полу в борделе, в комнате залитой кровью похлеще чем на скотобойне, рядом с двумя мертвыми телами людей, которых еще совсем недавно считал братьями и готов был отдать за них собственную жизнь.

Два мертвых тела на полу, и один живой мертвец, своими же руками, вырвавший и лишивший себя сердца и души.

Воистину достойное и страшное проклятье!

ГЛАВА 7.

ОСКОЛКИ ПРОШЛОГО.

Притон «Одинокие души» даже в кругу людей дна пользовался дурной репутацией. В сие заведение попадали обычно уже те, кто крепко-накрепко подружился с опиумом, и чьи души на половину пути в могилу.

Располагался двухэтажный дом в самом сердце трущоб, огороженный от прочих домов забором из дикого плюща. На вид будто и вовсе нежилой. Крыша просела, вся в дырах. Ставни окон еле держатся, висят висельниками, раскачиваясь по ветру, жалобно стона. Двор притона в запустенье. Растет полынь, да вырос в человеческий рост сорняк.

Квартал, где находился притон считался худшим в городе. В него подобно канализации стекались самые отборные куски напрочь прогнивших: бездомные, воры, убийцы – личности потерявшие последнее сходство с людьми.

Увидеть в подобном месте дорогой экипаж столько же дико, как представить святого в обществе портовых шлюх. И все же это происходило. Экипаж, запряженный двумя пегими лошадьми медленно подъехал к забору притона и остановился. Спустя несколько минут салон покинули две фигуры. Плащи скрывали любые приметы, кроме одной – шляпу-котелок на голове одного из двоих. В остальном с уверенностью можно было сказать, что первый высокий и худой, второй чуть ниже и более упитанный.

Время суток тоже угадывалось с трудом. Низкие серые тучи пронизали город, застилая округу полумраком. Ранее утром или поздний вечер – точнее сказать не удастся.

– Бриго! – окликнул кучера один из неизвестных, тот что пониже. – Глядеть в оба! Если кто рыпнется сразу стреляй! Патронов не жалеть, людей тоже. Усек?

– Чего не понять! – отозвался басом дюжий кучер. – Коль кто полезет всех перестреляю. Как кур! Не извольте сомневаться.

– Вот и хорошо, – проворчал человек, кутаясь в плащ. Он зябко передернул плечами и поежился. – Дурное место. Хуже клоповника.

– Страшно? – несмешливо осведомился его спутник. Сам же мужчина и внешне и внутренне оставался спокоен. Видал места и похуже.

– Ты не ерничай! – накинулся на высокого и тощего упитанный. – Двигая давай, разговорился мне тут.

– Ладно-ладно, остынь, – миролюбиво развел руками тощий.

– Просто не люблю подобные места. Вот и все. – Оправдывался упитанный, пока они шли к притону. – Да и кто, позвольте спросить, любит?

Тут они переглянулись и замолчали.

Высокий резким ударом распахнул дверь и первым вошел в помещение. Его спутник поспешил следом.

Первое на что поневоле обращаешь внимание, так это на резкий удушливый сладковатый запах. Пелена дыма столь плотна, будто в притоне обитает туман. Второе после запаха – это грязь и обилие тел. Люди здесь валяются на полу где придется. Иногда тела свалены просто в кучу, как куклы. Мутные глаза живых покойников не реагируют на очередных посетителей, пребывая где-то в собственном мире грез.

– Ужасно, – с брезгливостью, протянул упитанный. – Как мы найдем его светлость среди них? Невероятно.

– Найдем, не сомневайся, – отозвался спутник. И громко позвал. – Хозяин!

Из глубины помещения показался худощавый мужчина. Большие холодные рыбьи глаза на впалой коже оценивающе оглядели вошедших. Следом за хозяином, больше похожим на воскресшего мертвеца, показались два крепких вышибалы.

Хозяин не проронил ни слова, дожидаясь, когда чужаки сами начнут разговор.

Паскаль, а именно Паскаль был одним из двух незнакомцев извлек из кармана серебряную монету. Показал ее владельцу притона, видя как рыбьи глаза налились алчным светом.

– Мы ищем одного человека. Молодой дворянин. У вас появился около недели назад. Знаешь такого?

Хозяин неопределенно пожал плечами, намекая, что серебро поспособствует дальнейшему разговору лучше всего.

Камердинер бросил монету. Владелец ловко ее поймал и тут же монета исчезла.

– Так этот человек у вас? – повторил вопрос Паскаль.

Рыбьеглазый коротко кивнул.

– Он наверху? – задал еще один вопрос Паскаль.

И снова утвердительный ответ.

– Мы забираем этого молодого человека, – безапелляционно заявил камердинер, – в благодарность заведение получит еще пять таких же монет.

Паскаль извлек стопку серебра и положил на край стола. Хозяин притона оценивающе посмотрел на неизвестных ему мужчин, прикидывая какой суммой могут обладать нежданные гости.

– А если я решу что плата мала? – первый раз за все время подал голос хозяин притона. Громилы за спиной мужчины расправили плечи. – И захочу забрать все ваши деньги? А?

Хищный взгляд стервятника впился в лицо Паскаля.

Однако камердинера голос мужчины ни сколь не смутил. Рыжий Паскаль пожал плечами, и спокойно, ответил:

– Лично со мной у вас проблем не возникнет, джентльмены. Пускай я даже обладаю пистолетом и успею убить одного из троих, оставшиеся двое меня скрутят и отберут капитал. А затем, вероятней всего, убьют.

На лицах собеседников выражались схожие мысли. И все же спокойствие упитанного рыжего человека с дурацким котелком на голове вселяло в души головорезов недоумение.

– Повторюсь, со мной проблем не будет. Но не с ним, – палец Паскаля указал на Делмера вон Кея.

Громилы и хозяин воззрились на спутника рыжего. Тощий мужчина не вызывал ни у кого из троих серьезных опасений. Опасным противником он не выглядел.

– С ним проблемы будут, джентльмены. Даю свое слово! – торжественно произнес Паскаль. – А поэтому у вас есть два пути. Первый – не чинить нам помех и получить в конце награду. Либо второй – попытаться забрать все наши деньги. И о! Немалый скажу вам я куш! И, умереть глупцами. Теперь же, я, с вашего, джентльмены, позволения, отправляюсь наверх.

Паскаль исчез, оставив Делмера наедине с алчной тройкой.

Своего господина Паскаль обнаружил в третьей комнате слева. Изрядно исхудав, грязный и бледный, герцог едва походил на прежнего франтоватого дворянина.

– Господь-Вседержитель! Да что же вы с собой такое учудили, сэр! – воскликнул Паскаль, поднимая вялое тело с кровати.

Стефан не отреагировал, пребывая в грезах, даже не заметил слуги.

– Заставили вы нас понервничать, сэр, – продолжал говорить камердинера, таща на себе герцога вон из комнаты. – Неделю без сна! С трудом отыскали вас, сэр! И угораздило вам попасть именно сюда! Крайнее безрассудство. Помоги же, не стой столбом!

Последняя фраза обращалась к Делмеру.

Вон Кей, подхватил герцога под руку, и они вместе потащили его по лестнице вниз.

– Все же не удержались, – констатировал Паскаль, заметив три мертвых тела на полу.

– Сам их и подтолкнул, – заметил осуждающе Делмер, – зачем трепался про изрядный куш? Костью голодных дворняг поманил и ждешь, что прочь уйдут?

– Туда им и дорога, – не стал отрицать очевидное рыжий камердинер, – я капитал сберег, оловянная твоя голова! Понятно? Пять монет серебром отдать! Невидаль!

– Скряга.

– Да умолкни наконец.

Пустая и тихая улица встретила мужчин все той же неясной погодой и двумя трупами на дороге возле экипажа. Невозмутимый кучер, покуривал трубку, держа винтовку на коленях.

– Все тихо, Бриго? – осведомился Паскаль.

– Как на кладбище! – подтвердил ухмыляясь кучер.

Спустя несколько минут мужчинам удалось устроить молодого господина в салоне, после чего Паскаль отдал приказ:

– Полный ход, Бриго! Убираемся из этой дыры и поживей!

Мгновение назад мое тело, легкое и расслабленное плыло меж райских кущ, как вдруг резкий пронзительный, рвущий голову на части запах рванул меня резко вниз. Легкость моментально исчезла, каждый кусочек тела начал сотрясать жуткий спазм. Меня будто решили закрутить в узел, совсем позабыв, что с человеком подобный фокус провернуть невозможно.

Спазм вызвал рвоту, а затем жуткий кашель. Я задыхался от странного аромата, каждый вдох приносил не спасение, а новую боль и приступ очередного спазма.

– Хватит, – едва слышно прохрипел я. – Хватит!

– Очнулся, хвала Вседержателю! – послышался облегченный и очень знакомый голос.

– Паскаль? – неуверенно позвал я.

– Он самый, сэр! – радостно воскликнул камердинер.

– С пробуждением, милорд. – Раздался новый голос.

– Делмер, ты тоже здесь? – прошептал слабым голосом я.

– Где нам еще быть, как ни рядом, сэр? – сказал камердинер, и участливо спросил, – как себя чувствуете?

– Что это за запах? – откашливаясь произнес я, стараясь убрать голову как можно дальше от источника зловонья. – Убери!

– Это особая смесь курительных трав, – пояснил Паскаль охотно, – один врачеватель настойчиво советовал. Выгоняет остатки опиума из организма. Еще вам нужно будет принять настойку. И отобедать как следует. Сэр, отощали то как!

Я пропустил тираду Паскаля мимо ушей. Голова, все еще очень тяжелая не желала подниматься. Тело не слушалось.

– Где мы?

– Я взял на себя смелость снять в пригороде небольшой коттедж. Свежий воздух и природа помогут вам, сэр, быстрее прийти в прежние силы.

– Зачем?

– Что зачем, сэр? – недоумевающе переспросил Паскаль.

– Зачем вы вытащили меня с того света, покарай вас двоих Дьявол?! Зачем?!

– Прошу прощения, сэр, за дерзость. Однако вопрос крайне глуп. Мы не могли поступить иначе. Я очень щепетильно отношусь к своим обязанностям, вам как никому другому об этом знать.

– Тогда я увольняю вас обоих! И верните меня откуда забрали!

– Всенепременно, сэр, – пообещал охотно камердинер. – Вот сначала поставим вас на ноги, а затем пожелаете – уволите, пожелаете – оставите. А пока поспите. Силы беречь надо. Ложитесь.

– Не хочу, не надо, – я вяло попытался отмахиваться.

Но тело предавшее меня вместе со слугами, послушно упало на мягкую перину. А в следующий миг я уже крепко спал.

С той роковой ночи минуло более трех недель.

Под пристальным вниманием Паскаля, смог окрепнуть и вновь обрел прежний облик.

И сейчас я до боли сжимал рукоять трости, боясь сделать следующий шаг. Передо мной возвышалось место, где я вырос. Место, что я так привык называть старым милым домом. Отчим домом.

И именно с человеком, которого двадцать лет я называл отцом, я боялся увидеться и одновременно желал встречи.

– Я не могу.

– Можете, сэр и должны, – твердо настоял Паскаль.

– Что мне сказать человеку, который воспитал меня как родного сына, а я в благодарность убил его обоих сыновей? Что не хотел? Что жаль? Глупость!

– Глупостью было уехать и не проститься.

– Разве это что-то изменит?

– Все годы, что я у вас служу, я не разу не усомнился в герцоге Стефане. Вы всегда поступали по чести, сэр. Уйдя сейчас, вы поступите гнусно. И потеряете навсегда мое уважение. Изменит ли это что-то для вас, решать только вам, сэр.

– Ты всегда найдешь нужные слова, – я позволил себе горько усмехнуться.

– Такова малая толика из моих обязанностей, сэр.

– Спасибо, Паскаль.

– Рад услужить, – слуга учтиво поклонился, сняв шляпу.

Я переступил роковую черту.

Мы встретились в кабинете герцога Герарда Лефевра. И я с болью в сердце осознал насколько сильно подкосился неукротимый дух великого человека. За прошедшие три недели герцог постарел на тридцать лет, превратившись из немолодого, но все еще крепкого мужчины в сломленного старика. Больше не чувствовалось в сидящем напротив меня человеке могучей энергии, бьющей ключом. Я видел убитого горем отца, лишившегося по воле неведомых злых сил разом всех сыновей. Великий и древний род вот-вот прервется вместе со смертью герцога.

– Мой дед, Абрахам Лефевр слыл человеком вспыльчивым и нетерпящем компромиссы. – Неожиданно начал герцог спустя долгое время молчания. – Из-за амбиций он пошел наперекор здравому смыслу. Итогом стала кровопролитная война двух самых древних родов, ослабевшая обе стороны безвозвратно. Мне пришлось продолжить дело предка. В тот роковой день, Лефевры уничтожили последних Ламбер. И когда я увидел младенца не смог завершить начатое. Я увидел тебя, Стефан, и осознал как глуп был. Я забрал младенца и поклялся воспитать как родного сына, в надежде искупить вину. Я полагал, что если сумею воспитать достойного человека, то избегу проклятья. Двадцать лет я верил будто смог обмануть судьбу. Двадцать лет гордился сыновьями. Но проклятье настигло наш род.

– Я.

Но герцог не услышал. Горестно вздыхая, мужчина продолжил.

– Я потерял двух сыновей. И, боюсь, потеряю последнего, – Герард Лефевр внимательно посмотрел на меня.

Я вздрогнул под пристальным взором.

– Я не собираюсь мстить, Стефан. В произошедшем виноват лишь я один. Прежде, чем ты уйдешь, позволь сказать следующее. Пусть по крови ты и Ламбер, но я воспитал тебя истинным Лефевром. Я гордился тобой, сын, как гордится любящий отец. Я всегда уважал твой выбор. И сейчас я приму любой ответ, каким бы он не оказался...

Паскаль отыскал меня у старого пруда. Слуга тактично остался за спиной, дабы не нарушить покой. Я же глядел, как плещутся карпы, как блестят серебряные чешуйки.

Мои мысли витали где-то далеко.

У любой истории есть начало и есть конец. Ничто не вечно. Вот и моя история неумолимо подходила к окончанию. И как всегда в любом романе главный герой должен принять правильное решение, выбрать свой путь. Верным ли он окажется? Ответит время. Оно лучше прочих поставит все на свои места и рассудит по чести.

Какой выбор ждет меня? Какая дальнейшая жизнь? Кто я? Ламбер? Лефевр?

Отвернувшись от карпов, я посмотрел на наливающееся алым заходящее солнце. Еще немного и оно сначала зайдет за верхушки деревьев, а затем алый круг поглотит горизонт. Чтобы завтра вновь воспарить над небосводом.

Говорят, утро вечера мудренее.

И я полностью с этим согласен.

*конец*

– 41 -