Текст книги "Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ)"

Автор книги: Александр Дорнбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Ответа на это, естественно, не последовало. А когда этот тупой придурок по своему обыкновению нагло проигнорировал мой прямой приказ начальника, без намека даже на попытку помяукать, то в темноте ночи я самолично наведался к каждому офицерику из этой веселой компании и не пожалел для каждого по пуле в затылок из своего Маузера с глушителем. Зачем козыря, если на руках джокер? Потом тоже все свалил на большевиков. Я тоже могу так веселится! Для этого ума много не надо, это вам не с большевиками воевать! В общем, так или иначе, называя вещи своими именами, в конечном итоге все наиболее причастные получили по заслугам. Не в отвлеченном смысле, а в самом что ни на есть земном. Восторжествовал закон. А если честно, большего и не надо…Мелочь, а приятно, а?

Этот случай и последовавшая за ним моя резкая пикировка со штабом Добровольческой армии еще больше обострила наши взаимоотношения. Но она имела и хорошую сторону: "деникинские молодчики" резко стали несколько сдержаннее, а у меня окрепла мысль, что на смирении с добровольцами далеко не уедешь и надо не забывать законы Моисея. Человек старался, не зря же он их писал?

Все это, конечно, пустяки, мелочи, но именно из них то и складывается вся жизнь, явления и создавались настроения.

Если жизнь хозяев, – донских офицеров, регулировалась строгими правилами, то тем более, казалось, наши "гости" обязаны были предельно пунктуально соблюдать их, и ни в коем случае не злоупотреблять предоставленным им гостеприимством. Это очень деликатный момент. Но, к сожалению, убедить в этом слабоумного представителя Добровольческого командования генерала Эльснера (хотя текущие условия не способствовали его выпендрежу) было просто невозможно из-за полного отсутствия мозгов у этого животного. И хотя виновные почти всегда нами были наказаны, но сами подобные факты сильно действовали на нервы.

Центром, где сплетались все интриги и рождались злободневные слухи, где весьма часто происходили столкновения, ссоры и скандалы, где, наконец, за небольшую плату можно было получить хороший обед и ужин, – служило донское гарнизонное собрание в Новочеркасске. Его охотно посещали и щеголеватые офицеры-добровольцы, чьи тщательно завитые усы, чрезмерно пропитывались ароматным лосьоном, причем, нередко, такие скромные ужины кончались бурной попойкой.

Винные пары развязывали языки и бывали случаи, когда бродячими офицериками – идиотами, пьяницами и скандалистами, уже позабывшими как живется на большевистских территориях и как там запросто ставят их к стенке, по адресу войска Донского отпускались нелестные замечания. Войско эти резвые "доморощенные юмористы", до синего звона заточенных на своем нелепом кредо, называли "самостийным", считая его вредной глупостью, вместо "Всевеликое" говорили "всевеселое", высмеивали Донской флаг, издевались над Донским гимном, оскорбляя этим молодое национальное чувство казаков. В общем, без массовых расстрелов (которые Краснов почему-то в данном случае запретил) эта сволочь оперилась и забылась, на кого она бочку катит.

Такие обидные отзывы о Войске задевали донских офицеров и они, не оставаясь в долгу, отвечали резкой бранью по адресу трусливой Добровольческой армии. В результате происходили горячие споры и опасные столкновения, грозившие порой окончиться свалкой с употреблением даже оружия. Как известно, у корриды свои законы. Бывает, что бык матадора, но, как правило, все же матадор быка. Я каждый раз старался спускать дело об убийстве нахалов свирепыми казаками на тормозах, бомж есть бомж, одним больше, одним меньше, никого это не волнует кроме разных идиотов, типа Деникина. Убить значит убить. Ранить значит ранить. А вот простой спонтанный мордобой, мной не поощрялся.

Особенную страстность вызывал вопрос "ориентации". Каждая сторона, отстаивала свою точку зрения, не стеснялась подбором выражений, часто весьма оскорбительных. Взаимные обвинения усилились, когда стало известно, что как-то в частном доме, командующий Донскими армиями генерал С. Денисов, доказывая, что войско Донское силой обстоятельств вынуждено было принять немецкую помощь, сказал, что Донская армия, будучи связана территорией и народом, никуда не может уйти, как Добровольческая армия, напоминающая ему в этом случае "странствующих музыкантов". Слова "странствующие музыканты" с большими комментариями тотчас же стали известны в Екатеринодаре и там, нарываясь на ссору, войско Донское прозвали проституткой, продающей себя тому, кто ей больше заплатит.

Это само по себе было вопиющей наглостью! А наша глубинка была взвинчена донельзя, тем паче что щадить национальные чувства гордого и, в общем, достаточно политизированного казачьего народа Добровольцы даже не думали. Реалии были столь ясны, что даже некоторые лидеры добровольцев и генералы из числа не до конца отмороженных на всю голову, высказались в том смысле, что не худо бы притормозить с подобным юмором. Генерал Денисов снова не остался в долгу и ответил: "Если Войско Донское проститутка, то трусливая Добровольческая армия есть помойный кот, пользующийся ее заработком и живущий у нее на содержании".

Эти правдивые слова создали генералу Денисову репутацию злейшего врага Добровольческой армии и слабоумный генерал Деникин, так и не уяснивший, наконец, что все шутки давно закончились, никогда не мог простить ему их.

В общем, из-за каждого пустяка, страсти разгорались и разлад между армиями ширился с каждым днем. Теперь котел был перегрет так, что было ясно и ежику – оставалось только одно: срочно искать принципиально новое решение. Скажем прямо, положение сложилось пиковое. А раз так, то следует делать то, что велят жизненный опыт и здравый смысл. Задачка была та еще. Хотя…

ГЛАВА 3

Все это я так подробно рассказываю, чтобы всем и сразу стало ясно – Белое Движение обречено. Из гнилого плода обратно не получится свежий и ароматный персик. Во-первых, ясен пень, к нам на юг из центральной России сбежала в первую очередь "новая аристократия": сыновья лавочников и буфетчиков, парикмахеры и "кухаркины дети", элемент паразитический и бесполезный, но полагающий себя венцом творения и пупом земли. Такой вот «национально-освободительный» контингент. Не приходится удивляться, что вся эта свора, в России смиренно бегавшая на побегушках, здесь, «на периферии Азии», мнила себя Иван-Иванычами, норовя и капиталец сколотить, и отыграться за все пережитые унижения.

Добрая половина из них ничего общего с военным делом не имела: кандидаты на должности будущих губернаторов или градоначальников новой России, статские советники, акцизные чиновники, исправники, дамы и девицы, сестры милосердия, никогда не видевшие раненых и больных, разнообразные председатели бывших еще в проекте многочисленных организаций и "акционерных компаний", командиры несуществующих бригад и полков, священнослужители разных рангов и так далее. Одним словом чрезвычайно разношерстный элемент, малопригодный к военной службе и к тому же настроенный весьма панически. "Союз Меча и Орала" в своем сатирическом проявлении!

Мировая война потребовало множество новых офицеров и офицерский корпус необычайно разбух и достиг 300 тысяч человек. Причем люди дельные, умеющие работать головой или руками к нам не побежали. Такие, как "Русский Форд" Алексей Мещерский или авиаконструктор Игорь Сикорский. Зачем? Ленин отдал свежеиспеченной Финляндии территории вплоть до питерских дач, а пройти по льду неохраняемого Финского залива за границу было по силам даже дряхлым старикам, женщинам и малым детям. Так что ценные люди могли найти себя в жизни и без нас.

Даже большинство дельных офицеров, умеющих воевать, сейчас могут спокойно пойти к большевикам и иметь стабильный паек за свою "работу". Люди, имеющие хорошие боевые навыки, были Кремлем сочтены полезными. И пошли такие в свежую Красную Армию, таких было целых 55 тысяч человек. Намного больше чем у белых. А к нам "под крыло" сбежали люди не умеющие работать ни головой, ни руками, да и воевать отчаянно трусившие. И таких почти 10 тысяч никчемных офицериков, до крайней степени испуганных и нервозных, сбежалось под декоративные знамена клоуна Деникина.

Единственная стратегия выживания у них, принесенных ветром, была сесть к нам на шею и жить за наш счет. Так как шиковать и роскошествовать более было не на что. Рабы на севере закончились. Теперь только необходимо стать нашими господами и хозяевами, считая текущее положение вещей неким досадным нонсенсом. Если же казаки не хотели обслуживать все их "хотелки," то эти" чудо-богатыри" немало ни стесняясь упрекали нас в "измене". Экономика, господа мои, экономика! Она всему голова. Проблема, однако, заключалась в том, что рыбка задом не плывет. Деникинцы хотели иметь нас в батраках, и притом ничего не платить! Мы же, конечно, не пошли бы в бесплатные батраки… Так не бывает. Какие бы "сказки" нам ни преподносили. Причем, если нашу "гуманитарную помощь" нищенствующие Добровольцы считали недостаточной, то единственное до чего они могли додуматься своей дурной головой – грабить. Нас же. Добром подобное кончиться не могло.

Сколько я не упрашивал Атамана Краснова (это бабье сердце), по примеру большевиков жестко подчинить буйные деникинские банды моему централизованному руководству – все как об стенку горохом. Легче себя за подбородок укусить, чем дурака в споре одолеть. Ты ему про звезду, он тебе про собачий хвост. Как выразилась однажды, правда, по другому поводу, Екатерина Вторая – «Вольно ж ему, взбесяся, бегать…»

– Господин Атаман, Вы же понимаете, что человек, пригревший на груди ядовитую змею, рано или поздно будет поражен ее ядом – горячась, убеждал я Краснова. – Наши действия неслыханны даже для Европы! Там подобный беглый сброд быстро определят в чернорабочие! Не будем же вязать бесполезных гирь на ноги нашим казакам, кому и без того предстоит тяжелый путь в борьбе с большевизмом.

Все просто! Просто без шума и пыли, прекрати текущее финансирование и эти «лучшие люди» будут выть, ползать на коленях, умолять допустить к ручке или ножке… Так как, согласитесь, одно дело – сильным и богатым возвращаться к себе домой, к обедневшей и ослабевшей родне, и совсем другое – проситься в батраки к новым хозяевам, чужим и не имеющим никаких оснований тебе доверять. Опять же, в случае с Деникином – рабство отменили, но в Библии сказано про рабов, а не про какие-то отмены. А Деникин внук раба, и в душе раб, так что казачья плетка будет для подобного гнилого субъекта самый лучший и понятный довод.

– Голубчик, мы не большевики и идем другим путем. К тому же, всем надо же чем-то жертвовать, – делая невинным свое властное, красивое, даже скорее породистое лицо, не понимал элементарных вещей Атаман Краснов, одетый в нарядный мундир, явно не знакомый с почерневшими следами пороха или кровавыми пятнами. – Сила толп и пушек без разумного и образованного общества – ничто… Сильный победит двоих, храбрый – десятерых, знающий – тысячи.

Как вам перл? Это песня! Бесит! Бред собачий. Тут заранее прошу прощения за толику вульгарности, за нотки цинизма, за неприличную лексику и за стремление называть вещи своими именами, и за «поверхностную залихватскость»…

– Прекрасно, вот пусть Деникин и его камарилья и жертвуют, – оборачивал я коварные атаманские аргументы против него же самого и легкая улыбка возникла на моих губах. – Я не могу молчать, оттого, что, считая нас обязанными помогать Добровольческой армии, ее командование эту обязанность отнюдь не распространяет на себя. К примеру, возьмем тот примечательный случай, когда добровольцами было захвачено несколько мощных радиостанций, каких у нас не было. Мы просили одну передать нам. После длительной переписки мне пришел наглый ответ: одну станцию уступить нам могут, но только за 300 тысяч рублей!!! А мы, запасами Дона и тем, что захватываем у большевиков, делимся с добровольцами всегда безвозмездно.

Но этот болван, пунцовый от важности, был слишком одержим своей тупоголовой философией, чтобы меня услышать. Это не излечимо. Или же только виселицей. Сам мифический Прокруст, услышав Атамана, удавился бы от зависти, осознав мелкотравчатость своей жалкой личности. Все бес толку. Хотели как лучше… Женская логика, чего уж. Краснов все время пребывал в плену фантастических иллюзий, к примеру, он верил, что рано или поздно русский народ сам по себе сбросит этот красный налет. Не при этой жизни! Но что-то от этого пути в страну фантазий результата никакого. У красных все старорежимные офицеры соблюдают дисциплину, выполняют приказы и держат свои мысли при себе, а у нас – все в точности наоборот. Да и европейцы быстро укажут этой "элите" ее законное место – место грузчиков и чернорабочих, и лишь один Атаман Краснов упорно старался продлить для них "сладкую жизнь" за наш счет, оказывая помимо военной помощи Добровольцам еще и щедрую финансовую.

Но как допечь высокопоставленного балбеса, не переходя на доступный ему матерный язык? Говорят толковому – намек, бестолковому палка. Так злоба вызывает ответную злобу, матерная брань– ответную брань. Поэтому сказано: " С глупцом не спорь!". Спорить с неразумным все равно, что свечу на солнце жечь.

Так что, оставаясь внутри системы, я был связан по рукам и ногам. Обречен жечь дефицитные свечи при свете белого дня. А между тем умным людям, не обремененным условностями официозных доктрин, многое было ясно. Дело было плохо. Казаков было слишком мало, чтобы победить, но слишком много, чтобы красные нас оставили в покое. А геройствовать на фронте, при тотальной мобилизации всего мужского населения, зная что за твоими плечами куча никчемных пришельцев сидит в родных станицах, ест и пьянствует за твой счет, на фронт и глаз не кажет, и вдобавок еще и грабит родные хаты…

Служивые были в бешенстве, и тут не понять их трудно. Нервы были напряжены до предела, население чужакам не верило ни капельки. Что-то мне подсказывает, что при подобном положении дел казаки скоро снова помирятся с красными и уже в союзе с ними обрушаться на трусливых грабителей Деникинцев. Согласованный удар с фронта и с тыла – для красных это будет самое то, решающее всех проблем одним махом. Во всяком случае большевики подобное положение у нас в тылу знают прекрасно от своих шпионов и казаков всячески агитируют. Пока неуспешно (как доносили доброхоты), но лиха беда начало…

Так что ничего хорошего ждать не приходилось. Свои большевики даже в Новочеркасске, конечно, водились, этого добра в эти годы везде наскрести не составляло особого труда. Короче говоря, ничем хорошим вся эта порнография кончиться не могла. Для казачества деникинцы – враг. Явный, очевидный и безусловный. Население, и без того не очень довольное реальностью, зверело. Иначе говоря, перефразируя Шукшина, народ по всей степи был для разврата готов. Дело, короче, шло к взрыву. Ибо – вспомним Японию – не стоит почивать на старых увядших лаврах, имея в пассиве десятки тысяч самураев (в нашем случае казаков, профи-воинов типа "викинг"), имеющих мечи, очень хорошо ими владеющих и не боящихся смерти. Выводы пусть каждый делает сам.

Так что, хочет Краснов, ишак упрямый, быть расстрелянным, но меня он с собой не потянет. Тут понятие «пленные» уже давно исчезло вместе со всеми остальными правилами «культурной» войны. Не самые вдохновляющие перспективы, господа. Если тебе белые чужаки роднее своих станичников, ты не можешь быть руководителем Донских казаков. А поскольку пока казаки в Краснове еще не разочаровались и он имеет народную поддержку, то мне пора выходить в самостоятельное плавание. И вообще, иметь дело с идиотами я не намерен.

Обратной дороги нет. Я не смогу оседлать обеих лошадей, не смогу служить и своей стране, и Краснову. Ждать было нечего и некого. Войну нельзя вести, не вкладывая душу. В бою убью столько врагов, сколько рука рубить не устанет, продемонстрирую величие самурайского духа, и если выживу под пулями и снарядами, то уйду в отставку, на вольные хлеба. "Есть пули в нагане и надо успеть, сразится с врагами и песню допеть…" А то все равно меня никто не ценит. Хотя сам Краснов при случае любил похвастаться, говоря: "Штаб Донской армии, богато снабженный и блестяще оборудованный, щеголяет точностью донесений, красотой исполнения схем, аккуратностью работы, чего нельзя было сказать про штаб Добровольческой армии (генерала Романовского)". Интересно, чьими стараниями все это делается? А я пока даже не генерал, в отличии от многих прочих. Если уж сам Атаман затенял мои заслуги, то, что уж говорить обо всех остальных?

Несколько раз я получал угрожающие анонимные письма от "группы Донских штаб и обер офицеров". В них гневно требовали моего ухода с поста и предоставления места другим, оставшимся не у дел. В случае неисполнения этого требования, не заморачиваясь хлопотами, мне обещали из-за угла послать пулю или бомбу. Кто были авторы и вдохновители таких посланий, я не сомневался.

Меня больше интересовало другое: наряду с указанными, точно такие же по стилю письма постоянно слали мне и большевики, приговорившие меня к смерти. Последние особенно негодовали на меня за облавы в больших населенных пунктах, как, например, в Новочеркасске, обычно дававшие блестящие результаты. И бывало в короткие летние вечера, после 14–18 часовой работы, я сравнивал полученные послания и откровенно должен сказать, что в моем сознании авторы как одних, так и других, – отождествлялись. Дело даже дошло до того, что кто-то ухитрился забросить ночью, когда я, как обычно, был в штабе, в окно моей спальни дохлую собаку с веревкой на шее, с отрезанными ушами и запиской, гласившей, что меня давно следует повесить, как этого паршивого пса… Ясно было одно: необходимо быть начеку и высматривать любые признаки опасности.

Ладно, это все лирика! А пока сработаем оригинально и изящно – как точный неожиданный выпад искусного фехтовальщика.

Хотя план прост. Люди и деньги. Деньги у меня были, соответственно, были и люди. Так как я занимаю должность начальника штаба и весь тыл подчиняется мне, в моем ведении разведка и контрразведка а так же солидные бюджеты, то все очень просто. Все оставшееся золото Атаман Краснов все равно бездарно профукает, так что его необходимо предварительно аккуратно изъять, у меня оно целее будет.

Как могут рухнуть бумажные деньги, я знал. А золото так и останется в цене, сейчас тройская унция стоит 21 доллар США. А то уйдут ценности разным Добровольцам и прочим мошенникам, а остаток грабанут беженцы поляки. Небось они уже прикидывают как его лучше присвоить из Ростовских банков. К тому же, если раньше, например, лицо присвоившее казенные деньги, подвергалось вполне понятной обструкции – от него сторонились, избегали принимать в обществе, клеймили преступником и мошенником, то теперь в нашей многочисленной "оппозиции" на такого вороватого субъекта смотрели только как на очередного "героя" и невинную жертву произвола Донской власти.

Хотел я Краснова убедить, но не получается, лучше позаимствую средства так, а потом, если жив останусь, с процентами деньги в валюте верну, но только уже генералу Денисову. У него целее будет. Добровольцы у него для своих нужд гроша ломаного не выцарапают.

Естественно, задача стояла намного проще, чем в первый раз: пришли и изъяли. И я же буду расследовать это дело. Свалю все на Добровольцев и большевиков. А потом на штурм Царицына и на Урал за платиной. Дело моей жизни – это поступать правильно, вот и всё.

Так что после некоторой подготовки колесо закрутилось по нарастающей. Китайскую расстрельную команду в 30 человек, под командованием Шэн Сю-Чена я до сих пор держу при себе. Но теперь, так как я с Красновым не договорился и не могу являться бессребреником среди множества растратчиков казенных денег, то ее я оплачивал из Донского бюджета. Своего старого знакомого Джа-Батыра с его калмыками я тоже отозвал с фронта в Новочеркасск, под свое крыло и поставил тоже на госдовольствие. А это еще 45 голов.

Плюс к этой толпе еще и русские: мой старый приятель и попутчик капитан Терентьев, которого я сманил скорой зарубежной командировкой, с последующим путешествием во Владивосток, искать семью, пулеметчик-хорунжий Гульнов, подхорунжий Татаринов (мои сальские знакомые), мой личный водитель Ефим, два его товарища шофера (пойдут на грузовики), мой личный помощник еще по первому взятию Новочеркасска есаул Уваров, атаман станицы Заплавской, мой старый знакомый по "Заплавскому Сиденью". В общем, людей у меня хватает, кому-то раздал обещания, кто-то будет работать за деньги, кого– то буду использовать в темную. Я уже стал умелым игроком, великолепно владевшим всеми градациями не только кнута, но и пряника. Что умеет сейчас молодой человек, мобилизованный в армию после школы? Ничего, кроме как стрелять или рыть окопы. А за мной не пропадет, мне верные люди нужны. Были они у меня теперь за помощников, телохранителей и кого угодно.

Я тут рассказал про нужных и полезных людей. А ко мне еще дополнительно пытаются прибиться и ненужные. Так, к примеру, на днях к нам заявился мой бывший начальник, командующий 9-й армии Румынского фронта "революционный генерал" А. Келчевский. Ума не приложу, куда мне этого генерала пристроить!

Первое, что я ему сказал, в тщетной надежде сплавить куда подальше, было:

– Но ведь ты, вероятно, зачислен в резерв Добровольческой армии и обязан пройти там через "чистилище" – "реабилитационную комиссию" (учреждение чрезвычайно уродливое), в этом случае тебе надо для поступления к нам запастись разрешением генерала Романовского.

– Ничего подобного, – бодро ответил он мне. – В Екатеринодаре я несколько дней ожидал аудиенции, пока, наконец, Антон Иванович не соблаговолил принять меня, а приняв, с царские величием "обласкал" меня за мое пребывание на Украине, определенно дав мне понять, что я им неугоден и могу убираться на все четыре стороны. Я выбрал одну и приехал к тебе.

Ладно, по старой памяти оставим его при штабе, в наследство Краснову! Как говорил гораздо позже глава абвера адмирал Канарис: отбросов нет, есть кадры. Забегая немного вперед, скажу, что данный генерал у нас прижился и в последствии стал начальником штаба северо-восточного (Царицынского фронта). Для не казака это немалое достижение.

Добытые же деньги я вложу в оборот и использую потом для создания условий русским беженцам. Вернее лучшей из них части. Черт, нам нужны герои, но некоторым все же придется дожить до конца войны и создать новый дом. Иначе коммунисты оприходуют наших жен, а мы будем просто гнить в могилах.

А человеческого материала для выбора будет достаточно. Русские, выдавленные из своей страны тремя волнами эмиграции, окажутся рассеяны по всему свету. В Европе больше всего приняла Франция – 200 тысяч, в Азии – Турция, 300 тысяч, Китай – 76 тысяч, большинство в Харбине и Нанкине, еще в Югославии, Чехии, Болгарии, Греции по 30–40 тысяч. А были еще и в США, Финляндии, да кто их тогда считал? В 1934 г. бывшие офицеры белой гвардии, в немалом количестве осевшие в Парагвае, как раз и обеспечили победу в парагвайско-боливийской войне (иначе именуемой по составу участников еще русско-германской), командуя дивизиями, полками и ротами. Впоследствии, когда чуть ли не вся рыбоперерабатывающая промышленность и сейнерный флот Парагвая оказались в руках русских, в самые мрачные времена диктатора Стресснера действовал его секретный приказ: членам русской общины пустых дел не «шить»! Наказывать только за реальные преступления.

Конкуренция будет велика. А народ можно отобрать отличный, в Европах таких нет. Не случись октябрьского переворота, Россия и дальше бы успешно развивалась. В 1914 году Россия занимала пятое место в мире по ВВП, с 7,4 % процента от мирового. По подсчетам экономистов, не случись революции, Россия к 1940 году заняла бы второе место, уступив только США. И без всяких сталинских репрессий. Так что нагло лгут те, кто утверждает, что Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой. Маховик репрессий сработал впустую.

Впрочем, трудности трудностями, а Большая Игра на фронте шла своим лишенным эмоций чередом. Сезон смертей был открыт. Ленин с такой новацией, как независимость Дона, конечно, не согласился, но гордые казаки, уже потеряв много и многих, в конечном итоге находили достаточно убедительные аргументы в защиту своей позиции, записывая концом сабли свои подвиги на полях битв. А если мы начали сражаться с красной Москвой, то сражаться придется до конца. Борьба продолжается и мы не сдаемся!

Пришло тепло. Это была лучшая погода для войны, и по всей Донской земле люди подымались, острили дедовское оружие, готовили лошадей. Ягнята блеяли среди могильных курганов предков, поля распахивались. Очередной задачей Донского командования в борьбе с красной гвардией, после овладения 28 апреля городом Александровск Грушевским (Шахты), было очищение от большевистских банд центра Области, то есть восточной части Донецкого и 2-го Донского округов. Пришло время покинуть наши укрытия и пуститься в открытую степь, чтобы направить наши пики на врагов.

Осевшая здесь большая группа противника, состоявшая частью из остатков наших же III и V казачьих армий, пока зараженных бациллами большевизма и отошедших сюда с запада под давлением немцев, частью же из красногвардейцев местного происхождения (этот район изобиловал неказачьим населением) совершенно отрезала и парализовала весь север Дона от юга и до самого сердца Области – Новочеркасска.

Между 15 и 19 мая концентрированным наступлением донских войск, объединенных под командой генерала Фицхелаурова (около 9 тысяч пехоты и конницы при 11 орудиях и 36 пулеметах) отряд центральной группы противника, под начальством некого прыткого хохла Щаденко, после жарких боев, был нами выбит из Донецкого округа. Казаки косили красных захватчиков без труда и пощады. Но недолго музыка играла. Пасьянс сложился очень интересно. У серьезных невзгод есть привычка подкрадываться бесшумно, на мягких лапках.

Бежавшие от немцев украинские большевики, мня себя наследниками «древних протоукров», с запада буквально своими огромными ордами захлестнули Донскую область. Тут-то гром и грянул. Насыпались "камрады", словно зерно из распоротого мешка, понеслись быстрым аллюром. Вот какие соседи были у нас. Прут огромной лавиной! Принцип «война все спишет» явил себя во всей красе. Наверняка в России не состоялось бы гражданской войны, не пройди миллионы людей фронты Первой мировой.

Они вдоволь насмотрелись там смерти и крови и стали, прямо скажем, явно пренебрежительно относиться к чужой жизни, да сплошь и рядом к своей тоже. А оружия с фронта, в отличии от нас, эти люди домой привезли порядочно. Целые горы, да еще и с пригорком. Ясно, что новоукраинские "товарищи" были сильно огорчены заключенным Брестским миром, но если прапорщик сказал «люминий», значит, «люминий» и есть, поэтому обид своим Московским покровителям они высказывать не стали, а обратили свои жадные взоры в сторону Дона.

В украинском «мозговом штабе», пребывавшем в эйфории от стремительных успехов Советской власти, уже успевшем привыкнуть к нежным персикам и рахат-лукуму, с какого-то хрена родилась идея блестящей комбинации – образования Новой Советской Украины на Донской и Кубанской земле. Вы что-то поняли? Я нет. Потому что глупо. Как любил говорить по подобным поводам дорогой Владимир Ильич, по форме может оно и правильно, а по сути – издевательство.

В общем, этот сюжет за версту вонял гнилой провокацией. Шизофрения реяла стягом. Но, в таких вопросах и в такие моменты прав только победитель. Он получает все! А они хотят нашу землю. Они хотят нашу реку. Они хотят наши припасы. Разумеется, в рамках борьбы за свободу, права человека и демократию. Благо вся высокая политика в эти революционные времена сводилась к одному незатейливому тезису: у кого войско сильнее, тот и прав. Что ты сумел ухватить первым и удержать, то и твое.

А 70 тысяч украинских штыков были весомым аргументом в споре двух наций, так как усилить 9 тысячный отряд Фицхелаурова местными дружинами мы могли не более, чем 4 тысячами дополнительных бойцов. Сейчас нам отчаянно не хватало тех десятков тысяч храбрецов, что в пустую погибли за Россию на фронтах Первой Мировой войны. Сражаться на фронт тогда ушло почти все мужское казачье население, а вернулись с той войны очень немногие. Словно по заказу большевиков! Недаром же Ленин так искренне радовался началу этой Мировой бойни! Природа не терпит пустоты и теперь Дон, словно вакуум, всасывал в себя армии различных завоевателей.

Опираясь на железную дорогу, торжествующие Красные Армии огромной силой с запада начали свое вторжение на Донскую землю. Территории зачищались от коренного населения, хутора и фермы сжигались, тех, кого найдут, красные преступники убивали. Урожай горел на корню, скот беспощадно забивали, мужчин и женщин предавали огню и мечу.

Поговаривали, что насилие достигло таких масштабов, что Ворошилову и его командирам (тем еще головорезам) даже пришлось расстрелять нескольких собственных людей, поскольку совершенные ими преступления оказались слишком жестокими и не могли оставаться незамеченными. Жители, словно переживая новое Батыево нашествие, спасая свои жизни бежали от безумия войны в дальние степи, оставляя на горизонте свои горящие дома и церкви, школы, поля, сады и пастбища. В степи беглецы становились таборами, не рискуя приближаться к ж/д путям ближе чем на 35 километров. Эта ужасная полоса, шириной в 70 километров, лежала в прахе и пепле, затянутая дымом пожаров, которые никто не тушил. Положение критическое, господа.

Но, все же, начиная подобную порнографию, следовало бы, мать его за ногу, прикинуть возможные последствия. Полное впечатление, что у одержимых спесью "красных украинцев", товарищей Хрущёва и Ворошилова начисто отключился инстинкт самосохранения. Добром такое "переселение народов" кончиться никак не могло. Казакам было просто наплевать на все эти бредни о "величии протоукров". Они просто защищали свой дом и убивали врагов, ступивших на его порог.

Когда в твой дом приходят грабители, ты не интересуешься их национальностью, ты просто защищаешь себя и своих родных. И плевать, что бандиты – бывшие соотечественники. Коса нашла на камень, так как наши вчерашние партизаны знали толк в беспределе, жестко указав красным пришельцам, кто в этом доме хозяин. К тому же драться донцы умели и любили. Они вовсе не собирались поднимать руки перед первым попавшимся завоевателем, вынырнувшим неведомо откуда, как чертик из коробочки.