Текст книги "Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918 (СИ)"

Автор книги: Александр Дорнбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918

Глава 1

Наступил июнь 1918 года и принес с собой летнюю жару на благодатную Донскую землю. А это значит, что я обитаю в этом времени ровно полгода. Юбилей! Господи, как время-то летит… Попал я сюда прямо из 21 века, когда в результате несчастного случая на стрельбах сознание офицера Наркоконтроля угодило прямо в голову полковнику Русской Императорской армии Полякову Ивану Алексеевичу. Этот молодой полковник (33 года), человек с пестрой биографией и вполне определенной репутацией, как раз пробирался через все препоны и рогатки тогда на Дон, чтобы принять живое участие в борьбе с большевизмом. Дело было опасное… Смерть неслась за моими плечами, но я уцелел, тогда, когда многие рядом погибли.

В начале я, зомбированный с самого детства Советской агитацией и пропагандой, подумывал присоединиться к "борцам за народное счастье", но, познакомившись с прелестями большевизма на собственной шкуре, я перешел в стан его убежденных противников. Я сегодня не такой, как вчера! Нет, для процветания, так сказать, в рядах, я достаточно подкован в коммунистической казуистике, и могу пробраться наверх партийной номенклатуры у жутко примитивных и глупых красных партийных бонз, но уж извините, нет никакого желания в разгар карьеры оказаться на Соловках, таежных лагерях или вообще на том свете. Да и мерзко находиться среди подобных выродков. И вот, после небольшого этапа подготовки, я, во имя свободы, принял активное участие в казачьих восстаниях конца марта 1918 года.

Даже вспоминать об этом страшно. Триумфальное шествие Советской власти на Дону это был явный перебор. Соратники и подчиненные Ленина по всей стране охотно ставили к стенке "врагов народа и революции", не понимая своим скудным умишком, что сами большевики и есть главные враги народа. Ленинская тупая попытка построить коммунизм за несколько месяцев разрушила экономику и привела Россию к ужасному голоду. Обычно провалившиеся правительство уходит, уступая место своим более умелым соперникам. Но не в этом случае.

Большевики нашли другой вариант, с примитивной простотой, которая хуже воровства: они изобретали все новых и новых врагов, на которых перекладывали всю вину за собственные неудачи. Теперь расстрел на месте уже грозил: "неприятельским агентам, германским шпионам, контрреволюционным агитаторам, спекулянтам, громилам, хулиганам". Для последних теперь это внесудебное наказание заменяло обычный штраф. За ношение и хранения оружия – расстрел. Для расстрела даже было достаточно… анкетных данных.

Есть фамилия в телефонном справочнике – значит капиталист– эксплуататор. Ленин ввел институт заложничества: детей брали от родителей в заложники, нормальный ум может такое придумать? Едва ли… Страна вступила в эпоху беззакония – в прямом и переносном смысле. Человеческая жизнь в Советской России ничего не стоит. Аресты арестами, высылки высылками, грабежи грабежами, но демонстративная разделка красногвардейцами заживо топорами людей, которым едва ли не половина Донского населения считала себя обязанной жизнью и свободой, взорвала кипящий котел.

Корнилов, Алексеев, Кутепов, Краснов – это вам не классические помещики или капиталисты, все достойные люди, но никто из них не был богат. Богатые убежали за границу еще до Гражданской… Когда все вокруг преклонили колена перед игом новых узурпаторов, Дон не согнулся. Не те это люди! Пытаясь взять ситуацию под контроль, Ростовский Ревком обыденно объявил, что «классовый враг будет беспощадно уничтожен», и рьяно принялся за дело. История, как известно, ломает человека, как хочет, но иногда человек умеет и огрызнуться. Дон восстал! Короче, ура! За свободу!

Об этой войне большевики, всегда любившие вообще-то похвастать успехами "непобедимой и легендарной", потом постараются поскорее забыть. И я их понимаю. Донское восстание ознаменовало собой конец целой эпохи и последний акт гордого неповиновения. Это была, по сути, партизанщина, отчаянная и злобная. Благо организовать и повести за собой недовольных очень даже было кому. Малочисленные отряды восставших казаков, фактически безоружные или вооруженные вилами и косами, лихо взялись за дело, громили до зубов вооруженные большевистские армии, насыщенные бронетехникой и многократно нас превосходящие по численности. А у нас – один воюет, другой ждет, пока его убьют, – иначе останется без винтовки. Начался фильм ужасов. Вернее, сериал в том же жанре. Головы летели, как кегли. В ходе боев выяснилось, что (а) русские драки не боятся, но (б) казаки умеют бить их в соотношении 1 к 10 и даже 1 к 20.

Кроме северных пришельцев, еще и иногородние встали против казаков, а часть казаков «верхних» пошла против «низовых». Разделяй и властвуй – обычная стратегия всех империй, и Советы так же ловко и неизменно ей следовали. А люди часто забывают, что в комплекте с заманчивой морковкой, всегда следует кнут. Все страшно перепуталось, как волосы на голове у эфиопов. Теперь за оружие взялись все, кто до тех пор еще сомневался. При превосходстве 100 к одному красные нас быстро бы задавили и утопили в крови, но тут внезапно вмешалась геополитика. Фарт сам пошел казакам в руки. У красных пацанов нарисовалась серьезная проблема: они сдуру учинили беспредел, "товарищи" рассорились с немцами и несколько отвлеклись от нашего убиения. Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос! Вернее немецкие пожиратели сосисок и тушеной капусты.

Несколько разгромных побед одержанных повстанцами над Красной Гвардией и большевистскими бандами позволили нам взять и удержать Донскую Столицу – Новочеркасск, а затем, воспользовавшись немецким наступлением, проскользнуть и в Ростов. Но не все так просто. При всем внешнем блеске наш успех был с червоточиной. У всякого аверса есть реверс. Хотя с немецким армейским командованием на местах у нас сложились деловые отношения и немцы в знак доброй воли несколько отступили с казачьих земель (а они уже стояли в 12 километрах к югу от Новочеркасска), но местная свора оппозиции, играющая на руку большевикам, в лице свежевылупившегося генерала Сидорина из личных шкурных побуждений рассорило нас с немцами.

А так как немцы контролируют марионеточное правительство Украины, а то имеет к нам множество территориальных претензий (весь Дон, Кубань и далее), то дело дрянь. Из истории я знал, что свой Донецкий округ казаки уже больше назад никогда не получат. Как немцы его оккупировали, так большевики врагам– украинцам и подарили в качестве очередного подарка за предательство. Рыбак рыбака… А там когда-то было просто разрешено малороссийским казакам спасаться от панского террора на гостеприимной Донской земле, впоследствии почему-то ставшей украинской Слобожанщиной и Донбассом.

Кроме того, с юга нам угрожают новые напасти – Добровольческая армия генерала Деникина, "барина из Парижа", отчего-то считающая себя нашим господином, хотя прошло всего несколько месяцев с того момента, как этот нищий "мощный старик, гигант мысли и особа, приблеженная к императору" приехал к нам, переодетый под мелкого разорившегося купчишку. И не надо ля-ля, что сам "Ипполит Матвеевич потвердит мои полномочия." Это мы проходили, знаем. Похоже, что шизофрения у этого субъекта обострилась до самой крайней степени. Беспринципный, амбициозный, жадный до почестей и богатства клоун. Наша посильная помощь союзной Добровольческой армии рассматривается ее верхушкой как обязательная дань и вызывает с их стороны все новые и новые претензии. А так как с большевиками из всех этих сил воюем только мы одни, и в пугающем одиночестве (Донская армия сражается сразу с пятью большевистскими), то наше положение наиболее уязвимо.

Что называется: не по-детски. Там, на севере истерия нагнетается быстро и количество ранее аполитичных люмпенов, готовых, ежели что, в экстазе отдать жизнь за дело Ленина, все росло. Желают попасть в рай без очереди. Многие и попадают. Очень многие. Короче говоря, точь в точь Мулла Омар и его парни. Отнюдь не пацифисты, напротив, те еще агрессоры! Так всегда бывает. Чуя за спиной голодную смерть, даже маленькая пичужка становится ястребом, остановить которого невозможно, и остается только бежать, в свою очередь, расклевывая тех, кто встал на пути, не догадавшись вовремя стронуться с места, тесня живущих дальше. Большевики подобны мышам, которые думают, что чужая пшеница растёт для них. И все это, однако, было лишь полбеды. Настоящую беду «свободным людям» – казакам еще только предстояло перебедовать…

Я с ходу привязал свою судьбу и свой век к острию своей сабли, ибо кто не сопротивляется красному нашествию– тот просто напросто бесславно погибает. Сейчас же, я лично являюсь начальником штаба у недавно выбранного демократическим путем Атамана П. Н. Краснова. Пока присматриваюсь к новому начальнику. Где-то он хорош, а где-то плох и даже невыносим. Державы, как и люди, болеют. Захворав, могут умереть, а если повезет на врача (лидера) – подчас выживают. Однако если этот лидер, обладая всеми возможными достоинствами, при этом напрочь лишен мозгов, кризис неизбежно перерастает в агонию. Элементарная логика мне подсказывала: цепь дураков-начальников просто не может быть бесконечна, и чем она длиннее, тем ярче, в конечном счете, вспыхнут дарования кого-то из новых руководителей. Но, к сожалению, не в этот раз. Увы, Краснов все же не лидер. Вернее, не военный лидер. Атаман довольно умен, обаятелен и умеет очаровывать людей. Писатель, оратор, экономист, дипломат, но это все не то, что сейчас нужно…

К тому же наше прежнее начальство принялась раскачивать лодку и только и ждет ошибок от нового атамана, по клочкам склеивающего Донскую область, чтобы свалить его и вернуть власть себе. Межпартийная борьба по-шекспировски страстна и кровава, хотя чаще вместо крови льется желчь и чернила на пасквилях. Думаю, что большевистская агентура, обильно оснащенная золотом и прочими приятными вещами, типа бриллиантов для диктатуры пролетариата, вовсю играет на противоречиях между нашими доморощенными "князьками", вовсю дергая за ниточки уже купленных, и навеки ушибленных былой роскошью марионеток, умело прикупая еще не купленных и устраняя самых упрямых. Так и живем, все думают только о себе и только я один – за всех.

У меня уже полыхает, время для выполнения моих планов стремительно утекает, но заняться ими я не могу, пока мы не помиримся хотя бы с немцами, чтобы не воевать против всех в одиночку. Один враг за раз. А ждать не хотелось. Хотелось действовать. За работу, товарищи! Нет таких крепостей…

Между тем, суровая реальность диктовала свои законы. Изолированность казачьего войска, его одиночество и безысходность положения, побуждали Донскую власть, не теряя времени, искать себе любую поддержку и союзников вне Дона. Сил было мало. Очень. Даже великому воину не устоять против целого стада. Приходилось искать нетрадиционные варианты. Но кто мог помочь тогда казачьему войску? Будем объективны. Только немцы и Украина. Таково было общее мнение и Донской власти и того фронтового казачества, которое умирало с оружием в руках, отстаивая свои родные казачьи станицы от нашествия пришлых красных банд.

Никто другой, как народные казачьи массы, в лице Круга Спасения Дона, заложили основу и дали тон будущим отношениям между Доном и немцами. Простые казаки, составлявшие названный Круг, лично участвовавшие в восстаниях, видели и ясно сознавали, что Дон (самый маленький осколок былого величия) обезоружен, что голыми руками им не справиться с большевиками, вооруженными до зубов, что для успеха борьбы казачеству необходима помощь, хотя бы оружием и снаряжением. Прекрасно понимая, что наше крохотное «княжество в табакерке» может быть уничтожено в любой момент, и поделать с этим особо ничего нельзя.

Вот эти-то мотивы и заставили оказавшееся на краю гибели казачество смотреть на немцев не как на своих обычных и традиционных врагов, а как на союзников и стремиться приход германцев использовать в целях оказания себе помощи. Вступив в управление краем, Атаман Краснов в этом отношении, идя по тонкому льду, в сущности, только продолжил политику реализма, уже начатую народным Кругом Спасения Дона. Обстановка этого времени безотлагательно требовала принятия решительных и определенных мероприятий.

Деятельность Атамана в отношении установления прочных сношений с Украиной и немцами началась с того, что из Киева срочно была отозвана Донская делегация, посланная туда еще Кругом Спасения Дона. Ее состав, во главе с никудышным человеком и генералом Сидорином не внушал особого доверия Атаману и, кроме того, по нашему мнению, не был в состоянии выполнить свою трудную миссию. Наше недоверие к составу делегации вполне оправдалось. Генерал Сидорин и полковник Гущин, вернувшись из Киева, решительно уклонились от службы в Донской армии и занялись не только вредной, но и совершенно недопустимой предательской деятельностью. На место старой делегации в Киев немедленно была послана "Зимовая станица" в лице генерала-майора Черячукина и генерала-лейтенанта Свечина. Эти лица были облечены полным доверием и Атамана и Донского командования.

С присущей ему неутомимостью, уже 5-го мая П. Н. Краснов отправил с доверенным курьером (это был личный его адъютант есаул Кульгавов) письма Императору Вильгельму и гетману Скоропадскому.

Заявляя о своем избрании Императору Вильгельму, Атаман, проявив себя толковым дипломатом, сообщал, что войско Донское не находится в войне с Германией и просил его впредь до освобождения России от большевиков, признать Дон самостоятельным, а также помочь казачьему войску оружием, предлагая за это установить через Украину правильные торговые сношения. Гетмана Скоропадского П. Н. Краснов заверил в исконной дружбе между Украиной и донскими казаками и настойчиво просил скорее восстановить старые границы земли войска Донского. Немного наивно, ведь сам Ленин, от лица Советской России, подарил эту часть Донских земель Германии.

Результат посылки этих писем сказался скоро. Договорились быстро. Уже 8-го мая генерал фон-Кнерцер, находившийся тогда в Таганроге, прислал к Атаману делегацию, которая заявила, что германцы никаких завоевательных целей не преследуют, что Таганрогский округ они заняли по указанию Украины (???), а часть Донецкого округа, по приглашению самих же казаков. Позвольте! А ничего, что в Таганрогском округе находится моя родная станица Ново-Николаевская, и никакого бреда вечно пьяных украинцев я не желаю знать? С чего это Берлин верит бредням этим придурочных бомжей, совершенно утративших тормоза? Не надо корчить из себя идиотов!

Спор о Таганрогском округе германская депутация предложила решить путем непосредственных сношений Атамана с Гетманом, высказав при этом, что по ее мнению, в интересах самих казаков, чтобы немецкие войска оставались временно на Дону, впредь до установления здесь полного порядка. Вместе с тем, Атаману удалось настоять, что дальше вглубь Дона немцы продвигаться не будут и в Новочеркасске не должны появляться без особого на то разрешения Атамана, ни германские офицеры, ни солдаты, чтобы своим чужеземным видом не раздражать казаков.

Таковы были первые шаги Донской власти по установлению контакта с немцами и с Украиной.

Почти одновременно в Новочеркасск прибыла депутация от Грузинской республики, с которой Атаман также вошел в дружеские сношения, условившись за наш хлеб получать оружие и воинское снаряжение, оставшееся там в изобилии от дезертировавшей Кавказской армии. В эти же дни завязались добрые отношения и с Кубанским Атаманом полковником Филимоновым, проживавшим тогда в г. Новочеркасске.

Имея впереди главную цель – свержение Советской власти путем вооруженной борьбы, Краснов всюду настойчиво искал себе союзников и помощь. Это политика, это политика, господа. Да-с, господа, политика.

Уже через короткий срок стало очевидным, что просьбы Донского Атамана возымели действие.

В скором времени, 5-го июня из Киева от генерала Эйхорна прибыл к нам важный майор Стефани и сообщил Атаману о признании его, как народного избраника, германскими властями. В связи с этим, 14 июня в Новочеркасск приехал немецкий генерал фон-Арним и представился Атаману, а 27 июня в г. Ростов был официально назначен для сношения с Донской властью (типа посла) немецкого генерального штаба майор фон-Кохенхаузен.

Мало-помалу, начала налаживаться деловая работа. Безусловно, за все надо платить, на халяву нам никто не поможет, тем более скуповатые немцы. Белая рыба и черная икра и в эти суровые времена тоже были белой рыбой и черной икрой, так что казачья казна никогда не пустовала. Икорку и балычок все уважают! Был установлен курс германской марки (75 коп.), сделана расценка винтовки и воинского снаряжения, обусловлено получение Доном орудий, аэропланов, снарядов, патронов, автомобилей и прочего военного имущества с украинских складов Русской армии. Лиха беда начало, главное, что процесс пошел. Немцы обязывались прочно охранять западную границу войска (около 550 км) и вскоре на деле выполнили свое обещание, когда быстро, но с большими для себя потерями, ликвидировали отважную попытку буйных большевиков высадить из Керчи и Тамани десант на Таганрогской косе и снова занять город Таганрог.

Сближение Донской власти с германцами имело следствием и то, что они теперь охотно пропускали с Украины офицеров на Дон, зная, однако, что значительное количество их уезжает на пополнение в Добровольческую армию.

Не протестовали немцы и против того, что снаряды и патроны, получаемые для Донской армии, частью переотправляются нами в Добровольческую армию. Сугубые реалисты, они вовсе не собирались бодаться с дубом и готовы были платить нам небольшие отступные за мир, но заложниками чужих, совершенно никакой выгоды не сулящих, напротив, вредных для свободной торговли игр все же становиться не желали.

Всего за первые два месяца (июнь и июль) мы получили от немцев: 11651 винтовку, 46 орудий, 88 пулеметов, свыше 100000 снарядов и около 12 миллионов патронов. Значительная часть этого имущества была Атаманом Красновым, вопреки моим горячим протестам, отчего-то была передана Добровольческой армии и Кубанцам. При этом остались нюансы, на мой взгляд, не вполне ясные, дурно пахнущие. Например: а на фига, собственно, все это затевалось?

Что такое жалкие 11 тысяч винтовок если у меня в одном только фронтовом полку Мамонтова, отбивающегося каждый день от большевиков, ломящих оголтелой вооруженной толпой с севера, жуткий дефицит винтовок в 5 тысяч штук? А в общем по армии? Да тут нам самим не хватает, сражаемся иногда голыми руками. Часто случалось, что мы сами ничего не имели в резерве и наши склады были пусты. Коллизия сложилась уникальная. Какие кубанцы? Какие Добровольцы? Почему мы должны постоянно финансировать марионеток такой сверх богатой страны как Великобритания? Вопиющий дилетантизм и альтруизм! Почему все должны шиковать за наш счет? Может еще на помощь голодающим Африки, будем свои деньги отдавать? Рано или поздно кто-то должен был сказать «стоп». Ибо себе дороже.

Арифметика ситуации вполне очевидна. Дон ограблен большевиками, денег нет, для расчетов у себя мы вынуждены печатать суррогаты, товары для экспорта мы изыскиваем с большим трудом. У нас есть только горстка людей, на которых мы можем всецело положиться. В первую очередь нужно вооружить их. Нам надо оборонять руины наших освобожденных городов, руки наши заняты обороной на фронте и поддержанием порядка, а так же необходимостью накормить уцелевших жителей нашей Области, учитывая, что трудовых ресурсов для проведения сева и жатвы у нас нет. А если вырежут нас… эти «друзья», прежде чем сбежать за границу, холоднокровно отобедают нашими жареными яйцами.

Скоро, в подтверждении моих печальных прогнозов Добровольцы в очередной раз ответили нам черной неблагодарностью. С такими союзниками никаких врагов не надо! Заключили союз овца и волк, вместе траву есть! «Бывшие» всех рангов, генералы, офицеры и чиновный люд, – совсем еще недавно владыки земли и воды, жизни и смерти, – воспринимали (хотя и держа язык за зубами) свой ныне крепко пониженный статус как личное оскорбление, срываясь на друзьях. При царях было совсем не сахар, но этот «не сахар» продолжался из века в век и был, по крайней мере, привычным, – как прадеды жили, так и мы проживем, – а теперь мир изменился, и найти свое место в изменившемся мире удавалось далеко не всем… Руками же работать многие не умели и не желали, так что бесились, все чаще… И с подобным Деникинским сбродом можно говорить только одним языком: ногами по зубам.

О враждебности к ним командования Добровольческой армии немцы отлично знали. Однако, смотрели на это, я бы сказал, сквозь пальцы, уверенные, что те или иные чувства руководителей Добровольческой армии никого не волнуют. Все равно они не могут оказать никакого влияния на ход событий или принудить видоизменить их планы и намерения.

Такое индифферентное отношение немцев к Добровольческой армии продолжалось до тех пор, пока в Екатеринодарских газетах не стали появляться пышущие жаром статьи с открытыми призывами об объявлении войны Украине и необходимости изгнания немцев. Может быть, в провинциальных журналистах просто играл вечный у русской образованщины пиетет перед «заграничным» и желание быть хоть и "британским холуем", но непременно «на международном уровне?» Что, естественно, не могло остаться без ответной реакции. В связи с эти, майор фон-Кохенгаузен просил Атамана путем личных переговоров воздействовать на Екатеринодарскую прессу.

Генерал Краснов обратился с подобной просьбой к нашему хроническому должнику – генералу Деникину – прекратить газетную травлю Гетмана и немцев, прищучить мелких и слишком борзых писак, но его обращение успеха не имело. Оказанные услуги быстро забываются! Это было так привычно и легко вылетало из головы. Тогда немцы, сообразив, что их дурачат как пляжных лохов, решили сами принять необходимые меры. В это же время, у них зародилась вполне здравая мысль сформировать Южную Добровольческую армию без Деникина (сам не раз думал о подобном), которая бы была настроена к ним, если не приятельски, то во всяком случае безразлично.

Вместе с тем, немцы стали чинить препятствия проезду офицеров в Добровольческую армию и потребовали от нас обещание, что получаемое нами снабжение не будет передаваться добровольцам. С целью контроля за выполнением этого условия, они выставили у Батайска особые немецкие заставы. Однако обиделись. Далее, правда, случилось странное. Сделав это, немцы в действительности постоянно закрывали глаза, на то, что минуя их посты в Батайске, наши грузовые автомобили с патронами и снарядами, не понимая, с какими кидалами мы имеем дело, шли на Кущевку или Кагальницкую, а оттуда перегружаясь, отправлялись далее на Тихорецкую к добровольцам.

Вот такая контрабанда наоборот, альтруизм головного мозга. Не мы рискуем и наживаемся на этом, а мы рискуем, и на нас же наживаются. Улетай, крыша! Улетай… Никакой пользы, кроме геморроя. Думаю этот ловкач Деникин (он позволил себе уже намекнуть нескольким близким к нему офицерам, что только счет в лондонском банке делает человека счастливым) уже за наш счет накопил себе несколько миллионов долларов (или фунтов) в Британских банках. В любой стране всегда найдутся люди, готовые помогать грабить собственную страну при условии, что им будет идти твердый процент от награбленного.

Нельзя не отметить и того, что благодаря нахождению в Ростове особых представителей Германского командования во глава с майором Кохенхаузеном, получение Доном всего потребного для войны, было до крайности облегчено. Без шумных и обильных обедов, обычно имевших место, когда в последствии прибудут наши "союзники", а лишь на строго деловой почве, с немецкой педантичностью, скромно вели они работу по снабжению Дона. Если "дорого яичко ко Христову Дню", то своевременное прибытие боевых припасов еще дороже, так как за опоздание их платится человеческой кровью. И могу засвидетельствовать, что всегда точно, всегда заблаговременно, немцы сообщали нам, куда, что и сколько прибудет, ни разу не заставив раскаяться в сделанных расчетах, ни разу не нарушив наших предположений.

Регулярное получение с Украины военного имущества, дало возможность Донскому командованию наладить правильное снабжение действующих войск боевыми припасами. Кроме того, обеспечило ими формируемую Постоянную армию, а главное, вселило уверенность начальникам и казакам в конечный успех борьбы с большевиками. Казаки безропотно переносили лишения боевой жизни и бодро смотрели в будущее. Мы не говорим, не пробуем, мы просто делаем. Шаг за шагом казачьи части продвигались вперед, постепенно освобождая область копьем гнева и мечем расплаты от кровожадных красногвардейских банд. Колесо Фортуны завертелось в обратную сторону. Успех окрылял, и все пошло по накатанному пути.

Но такая идиллия продолжалась недолго, всего недели три или даже четыре. Снабжение нас боевыми припасами шло беспрепятственно вплоть до июня месяца. В конце же этого месяца у немцев произошла какая-то заминка в снабжении нас боевыми припасами, словно на наши с ними взаимоотношения неожиданно набежала черная тучка. Скоро мы выяснили причину этого. Оказалось, кем-то (интересно кем? нетрудно догадаться) были пущены дикие и невероятные слухи, будто бы чехословаки заняли Саратов, Царицын и Астрахань и таким образом на юге образовался "восточный фронт" против немцев.

Все ложь – ближе Самары чехословаки не доходили, а Самара намного ближе к Казани, чем к нам. В мае Троцкий велел разоружить чехословаков. О чем он думал тогда, неизвестно, но сорок тысяч штыков – это Вам не толстые тетки-ударницы у Зимнего дворца, с которыми он раньше имел дело. Чехословаки доказали это глупому красному главкомверху мгновенно. Захвачены западный Транссиб, Урал. К чехословакам примкнули все недовольные – совдепы нажили много врагов. Пала Самара, где мгновенно образовался Комуч, создается Поволжская народная армия. Командует ею энергичный и решительный полковник Каппель. Армия заняла Казань, переправилась через Волгу, захватила Верхний и Нижний Услоны. Это плацдарм в сердце красной России.

Впрочем, нам для беды хватило и этих сплетен. Слухи были подхвачены, муссированы в обществе и в конце концов докатились до своего адресата – до немцев. Естественно наше снабжение сразу же прекратилось, нам перекрыли кислород. Последствия, что и говорить, удручающие. Теперь большевики могут брать нас голыми руками (вернее все наоборот, вооруженными). Это, конечно, был удар под дых лично Атаману Краснову, но до таких мелочей нашим думным оппозиционерам, скооперировшим в свой состав всяких мутных личностей, которые всячески ставили палки в колеса, снисходить было, что называется, западло: главное, что сами они политически правильно ориентированы. Излишне ярко вспыхнувшую звезду Атаманского дарования начинали торопливо гасить.

Чувство уязвленного самолюбия, личная обида, зависть, злоба и месть к главе войска Донского и ближайшему его окружению, явились камнями, положенными в основание этого предательства интересов Дона. Эти эмоции сильно поддерживал и воодушевлял бывший Походный Атаман П. X. Попов, не лишенный мании величия, со своими топающими ногами помощниками, генералами: Сидориным, Семилетовым, и полковниками: Гущиным, А. Бабкиным, Гнилорыбовым, И. Быкадоровым и другими участниками "Степного похода", вылетевшими с занимаемых должностей в связи с полным служебным несоответствием, и теперь рвавшими одеяла на себя. Их действия были подобно медленному яду.

Они считали себя, после расформирования нами партизанских отрядов, так или иначе обойденными или обиженными. Дело в том, что их ставка на генерала П. X. Попова, как будущего Донского Атамана, борющегося за выигрыш высокого звания первого парня на деревне без второго тура, в мае месяце 1918 года оказалась битой и все расчеты нарушенными. Избрание генерала Краснова Донским Атаманом не отвечало их чаяниям и сильно их озлобило. «Тутэйшим» такой расклад, конечно, не нравился, они злобно бурчали, и очень и очень осторожно начинали нам всячески вредить.

Любой, кому хотя бы раз в жизни доводилось работать на производстве, подтвердит: смена менеджмента легко не проходит, даже если новое руководство преисполнено самых лучших побуждений. Так происходило и тут. Работать на скромных постах, в соответствии с их знаниями и способностями, наши оппозиционеры не захотели, капризно требуя сладких печенек. Вместо честного труда, эти люди стали всячески будировать в обществе, мутить казаков и применять всевозможные средства и способы, лишь бы свалить Атамана Краснова, стоявшего на пути к осуществлению ими их корыстных, личных целей. И все они лишь подливали масла в огонь разногласий. Впрочем, в наши дни нож в спину превратился в самый естественный способ для смены власти.

Достаточно назвать хотя бы только двух гнусных донских генералов, лидеров радикалов, Сидорина и Семилетова. Эти генералы достаточно ярко запятнали на Дону свои новенькие генеральские погоны дерьмом. Довольно красноречив тот случай, когда они, проявляя живость своего подленького характера, нагло обманув начальника Донской флотилии, получили от него казенный пароход и с группой офицеров своих единомышленников и бездельников, вместо службы в рядах воюющей Донской армии, совершали своеобразную речную прогулку по Дону. Круиз! Останавливаясь в станицах, диссиденты вели беззастенчивую и опасную для дела агитацию против главы Донской власти – Атамана, генерала Краснова.

Своей демагогией и клеветой они смущали душу рядового казака и сеяли семя внутреннего раздора. К счастью, эта развеселая поездка продолжалась недолго. Затея не выгорела. В одной из ближайших станиц к Новочеркасску, на их выступлении станичники, выслушав из уст предателей предложения о горе пряников, в абсолютном большинстве не купились на щедрые посулы, и встретили генералов-дезертиров с негодованием и даже враждебно. В дело вмешалась местная станичная власть, к авантюрам не склонная и вполне нам лояльная, телеграфно запросившая донское командование, как поступить с самозваными агитаторами, подстрекающими казаков к неповиновению существующей законной Донской власти. Нами было приказано такую дурную инициативу, естественно, пресечь в корне и жестко, буянов немедленно арестовать и доставить в Новочеркасск.

К сожалению, Донской Атаман, против воли Донского командования, счел возможным ограничиться лишь применением к ним лишь дисциплинарного взыскания и в назидание другим – отдачей приказа Войску; в котором деяния этих генералов были классифицированы, как недостойные высокого звания офицера, а тем более генерала. А зря. Тот пес, что укусит хозяина, не должен удивляться, когда нож перережет ему горло. Время слабости не прощало.