Текст книги "Наемник №300 (СИ)"

Автор книги: Александр Андросенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Они так спешили, что андроид заметил их первыми и "встретил" ракетой. Она уничтожила одного из противников, раскидав остальных в стороны. Он рванул вперед, и, пересекая коридор, выпустил еще ракету в направлении врагов, после чего побежал к рубке… и наткнулся на еще пятерку космопехотинцев. На этот раз ракетой вырубили его.

* * *

Когда кровеносные сосуды в глазах Шестой начали лопаться, она чуть сбросила ускорение. Зрение ей было необходимо, иначе об атаке не шло и речи. Колонки отставаний и ускорений изменились, явно показывая, что так она не успеет. Лариса потерла глаза, в надежде, что красноватая муть разойдется, но куда там. Наоборот, в глазнице вспыхнул небольшой… наверное, взрыв, потому что кроме яркой вспышки, была еще и боль, пронзившая чуть ли не до затылка.

Впрочем, красноватая муть действительно отступила, сконцентрировавшись в левой верхней части сферы зрения, практически непрозрачным пятном. Совершенный процессор, заменяющий Шестой мозг, немедленно посчитал, что продолжение преследования "Стремительного" бессмысленно, во всех случаях, кроме прыжка следом. А для прыжка у нее практически нет провианта, протянуть неделю на одном суточном пайке – не лучшая идея даже для биоробота. Особенно для биоробота.

Лариса почувствовала, наверное, самую яркую эмоцию, что с ней была за время с момента пробуждения: бессмысленность и обреченность. Ее крошечный истребитель не мог ни догнать транспорт и отомстить за товарищей, и хоть с какой-либо вероятностью нанести повреждения одному из эсминцев, уже собирающихся в строй у Булера-2.

Замерев за рычагами управления, Шестая впервые осознала, что никому не нужна и нигде, кроме отряда Михайловой, ее не примут. Она могла бы прыгнуть не за "Стремительным", а в любую другую систему поблизости. Но что она там будет делать? У нее нет личного комма с идентификационным номером. А что будет, когда истребитель неизвестного происхождения с неизвестным пилотом появится где-нибудь в обитаемом мире? Правильно, он будет распылен и/или задержан. А что будет с боевым андроидом, который никому не принадлежит? Он будет передан на переработку.

Пилот, возможно, так бы и продолжала решать возникшую дилемму, но в этот момент на радаре, рядом с остатками "Весельчака Пита" появилась новая метка, а на всех частотах Наемников раздался веселый голос Михайловой:

– Все выжившие, прорываемся к Булера-3, я подберу! И веселимся, веселимся!!! – после чего метка расцвела целым созвездием точек, потянувшихся к уже подходящим эсминцами.

* * *

Чем ближе она находилась к креслу пилота, тем лучше себя чувствовала. Поэтому когда Светлану сгрузили за штурвал «Шутника», их десантного гравилета, ее охватила безудержная, бесшабашная радость. Отряда больше не существовало, «Весельчак Пит» уничтожен, и единственное, что ей оставалось – подороже продать свою жизнь. Да, план выбраться у нее был, но в его реализацию она совершенно не верила.

– Вагнер, на место второго пилота! – скомандовала Михайлова. – Кали, ты – стрелок. Навыки есть?

– Базовые, – ответила Двадцать пятая.

– Больше и не надо, – проследив за тем, как экипаж пристегивается, Светлана потянула на себя стыковочный рычаг, и "Шутник" потащило по палубе. – Держитесь.

Гравилет был бронирован, поэтому она не боялась, что его повредит при столкновениях на малой скорости. К тому же Михайлова была уверена, что они вывалятся в огромную дыру, к которой их сносило. Оказавшись в открытом космосе, Светлана осмотрелась.

– Вон они, – показал Вагнер на далекое скопление звездочек, одна из которых едва заметно искрила. – Сюда идут, судя по всему.

– Ага, – Михайлова кровожадно улыбнулась. – Кали, как только они будут в зоне поражения ракетами, запускай.

– Э-э-э, – Мэтту идея не понравилась. – Мэм, но же самоубийство.

Светлана покосилась на него:

– Сколько же боев ты провел в космосе, чтобы это утверждать?

– Достаточно, чтобы знать, что на гравилете надо драпать даже от одного эсминца, – огрызнулся Вагнер.

– Не дрейфь, шпик. Лучше уж погибнуть в бою, чем задыхаться от недостатка кислорода где-нибудь в гипере из-за неправильно рассчитанной траектории. Или жрать друг друга из-за отсутствия жратвы.

– Хм… Ну, скажем, для начала, надо на эту траекторию попасть, – не сдавался Мэтт, которому уже давно не нравились зрачки и поведение Михайловой. – А в сказочки насчет кислорода и еды я уже давно не верю.

Светлана вместо ответа наблюдала за отдаляющимся кораблем-носителем и приближающимися эсминцами, не обращая на него внимания.

– Мэм? – напомнил он ей о себе спустя минуту.

– Тут нет компьютера для расчета траектории, – ответила Кали, – нет генератора нейтральных газов и нет синтезатора органики. Это десантный внутрисистемный корабль, Вагнер.

– Хочешь сказать, даже выбравшись с "Весельчака Пита", мы все равно сдохнем?

– Не сдохнем, а погибнем с честью! – снова подала голос Михайлова. – И наши внуки будут вспоминать об этом подвиге спустя десятки лет! – она нервно хохотнула и положила руку на кнопку запуска двигателя.

– Блядь!.. Какие внуки？– буркнул Вагнер. – Да у тебя даже детей нет!

– Зато у тебя наверняка есть парочка, – парировала Михайлова.

Светлана, запустила двигатели в тот момент, когда строй сигмийцев был на расстоянии трех секунд подлета, и транслировала на всех частотах Наемников:

– Точка сбора – в точке равновесия третьей планеты！ А пока – веселимся！ – и запустила все ракеты, что у нее были, по проходящим эсминцам, а сама стартовала к точке равновесия у Булера-2.

Кали могла управлять только бластерами, мощности которых не хватало, чтобы серьезно повредить врагов, но она все равно от души поливала противоракетные установки ближайшего корабля. Из восьми ракет, шесть автоматически навелись в него, и шанс попасть был. Эсминцы шли на очень высокой скорости, и сами буквально нанизались на рой выпущенных ракет. Три из них взорвались достаточно близко к кораблям, повредив два, а одна – угодила точнехонько в тот, что обстреливала Кали.

Корабль расцвел целым букетом взрывов, одновременно с победным воплем Михайловой.

* * *

Капитан первого ранга Виктор Таркетов, глядя на то, как взрываются его корабли, в ярости ударил по приборной панели и заорал:

– Откуда он взялся！？ Уничтожить！ Немедленно！

В оглушительной тишине, внезапно возникшей на мостике флагмана, офицеры рванули выполнять свои функции, а не просто пялиться в проекцию окружающих тел, которая выводилась на голостол.

– Это всего лишь десантный гравилет, сэр！ Он никуда не уйдет, может, поможем, подранкам, пока остальные за ним охотятся？ – предложил кто-то из офицеров.

– Хм… – действительно, охотиться восемью или семью кораблями за скорлупкой, какая разница. – Да, выделите три корабля на спасательную операцию. Еще три – за ним. Пилот, а мы продолжаем движение в район точки равновесия у Булера-3!

Таркетов понимал: остатки репутации надо спасать. То, что это остатки – было уже понятно. Потерять четверть флота в бою с разваливающимся кораблем-носителем Наемников – это конец карьеры.

Радовало только одно: Петров этого не видел. Если поймать этих Наемников, то все можно отыграть назад…

* * *

Михайлова давила акселератор, держа ускорение на пределе, который уже давно экспериментально вычислила для себя. Вагнер с трудом держался на грани сознания, но не отключался.

В гравилете не было компенсационных кресел, как в аэрокосмических истребителях, поэтому, даже имея огромный запас в отрицательном ускорении кораблей противника, маневр, который Светлана задумала, после наложения проекций ускорений и отставаний преследующих кораблей, не проходил. За семь секунд до прыжка их накроет один из эсминцев.

– Кали！ – рявкнула Михайлова.

– Да, мэм？ – она отвлеклась и заметила, как голова Вагнера беспомощно повернулась, вдавленная в подголовник кресла. Он потерял сознание.

– Садись на мое место и дави до предела！

– Мэм, я не умею управлять гравилетом!

– Быстро, БЛЯДЬ！ – Михайлова с трудом поднялась со своего места и упала на пол. – Смотри！ – она тыкала на приборную панель. – Рычаг ускорения！ Кнопка реверса！ Ее жмешь, когда автопилот подаст звуковой сигнал! Прыжок！ Его надавишь, когда, после реверса, абсолютное ускорение – вот эти цифры – станут положительными!!! Вопросы?!

Кали пристегнулась и ответила:

– Нет вопросов, мэм!

– После прыжка – приведи меня в чувство, или Вагнер будет очень разочарован, поняла?!

– Почему?! – не поняла Кали.

– Потому что! ДАВИ рычаг!

Андроид уже давила, и у Михайловой потемнело в глазах. Она чуть повернулась, распластавшись на полу. Ей показалось, что ее сейчас вдавит в мелкую решетку на полу, порезав на тонкую лапшу, но потом она все-таки отключилась.

Кали тоже не хотела становиться знаменитой и мертвой, функционировать ей нравилось гораздо больше. Она старательно давила рычаг ускорения вперед до тех пор, пока не почувствовала, как кожа на лице натягивается, фокусировка зрения пропадает, а в шее поселилось неприятное ощущение, которого раньше не было. Бросив взгляд на колонки отставаний, девушка убедилась, что им удалось уйти от погони.

Сигнал автопилота прозвучал неожиданно, но она быстро надавила на реверс, и чуть не задохнулась от боковых перегрузок. Ее резко мотнуло в одну сторону подняло вверх, потом другую и бросило вниз, а Михайлова на ее глазах, в которых появилась какая-то розовая муть, поднялась над полом, шмякнулась в заднюю стену кабины, после чего упала на пол снова, как мешок с… Нехорошо так упала. Кали натренированным взглядом сразу поняла, что Вагнеру это действительно может это не понравиться. Хорошо, если хотя бы одна рука Светланы цела. По крайней мере, левая вроде была в порядке. Настораживала еще и багровая гематома в районе виска, которую было видно сквозь стекло шлема.

Кали потянулась к кнопке прыжка, закусив губу от напряжения. Она вдруг поняла, что совершила другую ошибку: разогналась слишком сильно, и сейчас, после реверса, двигатели гасят слишком большое отрицательное ускорение, набранное ей, эсминцы стремительно приближаются в зону атаки! Бросив взгляд на колонки отставаний и ускорений, Кали простонала:

– Я тупая сука-а-а…. – и тронула рычаг, разгоняясь сильнее, и продолжала давить его, уже практически ничего не видя за кровавой мутью, что плыла в глазах.

– Ракетная атака! – раздалось в кабине. – Время подлета – четыре секунды. Три… Две… Од…

Кали надавила на прыжок, прекрасно понимая, что это ее единственный шанс на разочаровать Вагнера.

* * *

– Да-а-а!!! – возопили на мостике первого из преследующих эсминцев – «Зевсе», когда ракеты накрыли ненавистный гравилет, и тот исчез с экранов.

– Цель не поражена, – глухо ответили с орудийной палубы. – Он успел прыгнуть.

– Командир, они прыгнули на Булера-3, – немедленно доложил капитан Таркетову.

– Уже понял, – ответил тот.

Виктор тоскливо посмотрел на зависший рядом с точкой равновесия у Булера-3 аэрокосмический истребитель. Он его не боялся, но то, что у Наемников мог делать даже гравилет, на флоте сигмийцев было разрешено только подразделениям государственной разведки.

Капитану первого ранга оставалось только отдать приказ об экстренном ускорении до Булера-3 и молиться, чтобы гравилет не успел сманеврировать и прыгнуть во второй раз.

– Сэр, разрешите мне прыгнуть к ним, сэр! – раздался срывающийся от ярости голос капитана "Зевса". – Столько солдат погибло из-за этих ублюдков! Мы обязаны отомстить!

– Ты с ума сошел, Рядниковский? – ответил Таркетов. – Где я тебе двенадцать лишних гравдвижков достану? Они наперечет, сам знаешь! У тебя не скоролупка, прыгающая на одном и с запасом в десять! У тебя один прыжок двенадцать жрет! И в запасе – ноль! Никакой самодеятельности, понял?!

– Но, сэр, у нас повреждено три корабля, можно недостающие снять с них…

– Заткнись, капитан!!! – вышел из себя Таркетов. – А то я тебя на этот самый поврежденный корабль и посажу! В районе сопла двигателя!!!

Рядниковский раздраженно откинулся в кресле и скомандовал поворот, обдумывая, как напишет на Таркетова рапорт за безынициативность.

Таркетов второй раз ударил по многострадальной панели и рявкнул пилоту:

– Жми!!! – думая о том, как напишет рапорт на Рядниковского за профнепригодность и пристроит себе уцелевшие двигатели с поврежденных кораблей. Хотя придется потрудиться, чтобы объяснить, как экипаж под командой профнепригодного капитана первым из всех эсминцев успел развернуться и почти накрыл противника ракетами.

* * *

Кали завизжала от радости, когда вместо того, чтобы быть распыленной взрывом, она ощутила, как внутри нее все переворачивается от входа в гипер. Визга не получилось, и внезапная легкость сыграла с ней дурную шутку: резко дернувшись, она что-то защемила в шее. От резкой, пронизывающей боли отказов систем функционирования, она захрипела. Тело неприятно дергалось в конвульсиях. Ее накрыл мощнейший болевой шок. Умная система жизнеобеспечения скафандра мгновенно накачала ее тело адреналином и боевыми стимуляторами, но толку-то? Органическое тело было сломано, несмотря на сверхпрочный скелет, что-то пошло не так.

– Тупая сука, – чуть не рыдая, прокряхтела Кали. – Какая же я тупая су-у-ука…

Почти минуту она стенала, обзывая себя всевозможными словами, как внезапно из корабль вывалился обратно в обычное пространство в точке равновесия у Булера-3. Радары высветили поблизости два корабля: аэрокосмичский истребитель Шестой и приближающийся эсминец.

Лариса, радостно вскрикнув, доложила:

– На связи Шестая, других выживших нет.

– Стыкуйся с нами, Шестая, – чудовищно искаженный голос, похоже, принадлежал Кали. – Мои пилоты без сознания, я повреждена и не могу двигаться. Может быть, ты сможешь прыгнуть отсюда.

– Прыгнуть? Куда? Как? Это же гравилет, там нет программы расчета прыжков!

– Стыкуйся, Шестая. Или… Уходи. Может быть, хоть ты выживешь…

* * *

Лариса даже ни мгновения не поколебавшись, выполнила маневр стыковки. Универсальные крепления шасси прочно соединили три точки «днища» истребителя и «крыши» гравилета, после чего Шестая открыла кабину, по корпусу добралась до шлюзовой камеры и вошла внутрь.

Даже не будучи медиком, она поняла, что никому из существ на "Шутнике" полет не дался легко. Сразу бросалось в глаза, что шею Двадцать пятой защемило в согнутом состоянии (хотя как так получилось в скафандре, было непонятно), и она не могла двигаться. Лариса сразу бросилась к Михайловой, парящей в невесомости в углу тесного помещения. Отсутствие ног, явно сломанная правая рука и багрово-красная гематома в районе виска не располагали командира к общению. Она была жива, но без сознания. В отключке был и Вагнер, единственный, кто, похоже, избежал критичных повреждений.

Шестая нажала по очереди на кнопки активации связи спас-скафандров, в которых были наемники, и спросила:

– Эй, кто-нибудь есть на связи?

– Я, но не могу двигаться. Шея… – отозвалась Кали. – Попробуй достучаться до Вангера, мне кажется, Наемник отключилась надолго.

– Скорее всего, – согласилась Лариса, схватила Вагнера и постучала по лицевой панели. – Мэтт Вагер!!! Очнись, как себя чувствуешь!?

К ее удивлению, человек открыл глаза. А как только это сделал – схватил ее за руку, которой она стучала, дернул к себе, выхватил бластер из кобуры и отбросил его.

Все это было сделано настолько быстро, что Шестая даже не успела пикнуть, как оказалась прижатой к его груди в жестком фиксирующем шею захвате.

– Вагнер, немедленно прекрати! – приказала Кали. – Это Шестая, наш пилот истребителя!

Шпион некоторое время продолжал держать Ларису прижатой к себе, а потом отпустил. Андроид рванулась, после чего поймала бластер и вернулась к Кали, сжимая его в руке. Вагнер огляделся, и подумал, что отпустил андроида зря. Определенно, кроме него и Шестой тут не было боеспособных существ, и свернув ей шею, можно было бы полностью контролировать собственное будущее. Но это только с одной стороны. Потому что он находился на корабле Наемников, с наемниками, и… кто знает, какие коды тут нужны, чтобы, допустим, просто выйти из кабины. Главное не дергаться, чтобы не пристрелили, а там, может, еще и лучше получится. Вон, минут пять назад Михайлова планировала стать героем, а сейчас они болтаются вдали от эсминцев врага. Осталось прыгнуть куда-нибудь подальше, и все дела.

Мэтт, глядя на поднявшую пушку андроида, сказал:

– Прости, дорогая, я не знал кто ты, вот и психанул. Инстинкты, понимаешь?

Лариса хмыкнула и предпредила:

– Не зови меня "дорогая". Мой номер – Шестая.

– А имя, красавица?

Андроид смерила его пристальным взглядом. Вагнер не улыбался, его лицо было в привычно мрачно-нейтрально.

– Обращайся по номеру, никаких имен, – отрезала она.

Мэтт вздохнул. Несмотря на холодный ответ, обстановка в кабине разрядилась, и Шестая спрятала бластер в кобуру.

– Что с Михайловой? – спросил Вагнер. – Она жива?

– Да, – прохрипела Кали.

– А с тобой?

– Перелом шейного позвонка. Нам надо прыгнуть, Вагнер. Через полчаса нас накроет эсминец.

Мэтт посмотрел на радар и кивнул:

– Ну да… Будите Михайлову.

– Зачем? Ты не можешь прыгнуть?

– Я бы мог, будь тут компьютер для расчета траектории. Без него не смогу. Навскидку это нереально, я не настолько опытный навигатор. Да тут и не в навигаторских навыках дело. Я не знаком с этим типом корабля, на глазок еще полечу, но точный маневр не рассчитаю.

Они минут десять пытались привести в чувство Михайлову, она не просыпалась.

– Двадцать минут до подлета эсминца, – предупредила Кали.

– Так… – Вагнер оторвался от Михайловой. – Меняем тактику… Шестая, дуй на истребитель, запускай двигатели, рассчитывай прыжок и летим.

– Не получится, – ответила она, – надо усилять крепления, или их вырвет. Даже если не вырвет и мне удастся как-то погасить вращение, то радиус покрытия прыжковых двигателей мал, гравилет порежет пополам при входе в гипер. Вы не выживите.

– М-м-м… Тогда делай расчет и тащи данные сюда.

– Канал передачи данных не приспособлен под передачу курса, только координат. На десантном гравилете нет оборудование, которое декодирует курс.

Вагнер перебрал в уме еще пару вариантов. Похоже, оставался только один, но сможет ли он еще раз справиться вооруженным андроидом? И зачем он поспешил, возвращая бластер Шестой? Это может стать критической ошибкой. Наметанным глазом он видел, Лариса держит максимальную дистанцию, чтобы в случае чего не дать ему атаковать неожиданно. Кабина тесная, и она все равно в зоне поражения, но… андроид – не человек. Справиться с ним голыми руками в невесомости, когда вы оба в скафандрах – та еще проблема.

Кали следила за таймером, отсчитывающим уже 17 минут до входа в зону поражения. Лариса, склонившись над Михайловой, пыталась привести ее в чувство, нажимая кнопки на внешнем управлении спас-скафандра. То ли она не действовала, то ли в крови командира и так было такое количество стимуляторов, что еще одна порция не давала никакого эффекта.

Мэтт пытался успокоить рефлексы, которые буквально вопили: убей, или сдохнешь. Убей… Кого ты тут убьешь? А хотя… Он посмотрел на Кали. У нее должен быть бластер. Будет ли он работать у него в руке? Пока не попробуешь – не узнаешь.

– Эй, ты что задумал, шпик? Руки подними, быстро! – голос Шестой заставил его перевести взгляд на нее.

Девушка уже взяла его на прицел.

– Шестая, перестань, нам осталось тут еще перебить друг друга. Через шестнадцать минут нас накроет эсминец, смысл драться?

– Смысл есть, Двадцать пятая, – голос Ларисы звенел от стали. – Вагнер думает, что вытащит твой бластер, подстрелит меня, а потом заберется в истребитель и сам прыгнет отсюда. У него это на лице написано.

– Не дури, Мэтт, – сказала через пару секунд Кали. – Шестую ты, может быть и убьешь, но в истребителе затребуется проверка личности. Думай, как нам выбраться вместе.

Вагнер хмыкнул: особой проблемы с проверкой личности он не видел. Хотя… кто его знает, как она происходит на кораблях Наемников. Может, глазного яблока будет недостаточно? Тогда это может стать проблемой.

От Шестой не укрылся оценивающий взгляд Мэтта, и она заговорила:

– Чего мы возимся с этим преступником, Кали? Я предлагаю отстрелить ему руки, и все дела, – она прищурила левый глаз, прицеливаясь.

Вагнер взвился, стараясь повернуться к ней боком и спрятать хотя бы правую руку:

– Ты сдурел, калькулятор?! – заорал он. – За что?! Я ничего не сделал!

– Но хотел! – зло ответила Лариса, опуская бластер и склоняясь над Светланой. – Подумай лучше, как привести Наемника в чувство.

Вагнер посмотрел на Михайлову, на бластер, на Шестую, и его осенила идея:

– А ты ей руку прострели! Разгерметизация, шок, спас-скафандр отсечет ей кисть, еще раз накачает обезболивающим и адреналином, может быть, она и придет в себя.

– Ты совсем ополоумел?! – ответила Шестая, снова подняла оружие. – Двадцать пятая, давай я ему все-таки отстрелю что-нибудь. Голову например?

Вагнер смерил ее холодным взглядом, а Кали возразила:

– Это может сработать, Шестая. Идея не так глупа, как может показаться вначале. Внешнее управление не дает эффекта, но ранение и разгерметизация – серьезная встряска организма.

– Кали, у нее нет обоих ног, ты хочешь ее и руку отстрелить?!

– Никакой разницы, будет у нее рука, или нет, если нас накроет эсминец. А это произойдет через пятнадцать минут. Стреляй.

Шестая нахмурилась, прицелилась и выстрелила. Михайлова дернулась, когда появилась обугленная рана на ладони, потом еще раз, когда скафандр восстановил герметичность, отрезав кисть.

– С-с-сш-ш-ш, – захрипела она, подтянув кисть и ноги к груди, стремясь принять позу эмбриона.

– Командир, вы очнулись! – воскликнула Шестая, падая перед ней на колени. – Что нам делать? Как прыгнуть? Здесь нет навигационных приборов! Как мы проложим курс?

Михайлова, слабо соображающая от бешеного количества стимуляторов в крови, прошипела:

– И для этого вы решили подстелить меня? – она посмотрела на Вагнера. – Ну ладно эти, но ты-то что, совсем одурел?

– Это была его идея! – виновато заметила Шестая.

– Дебилы, как же вы меня все достали… – Михайлова вздохнула и прикрыла глаза. Ее немедленно затрясли, и она опять их медленно открыла. – Что? Дайте мне уже сдохнуть спокойно…

– Как нам прыгнуть? – спросила Шестая.

– Садишься за штурвал, берешь курс на Дарсинг, и прыгаешь, – Михайлова снова собралась прикрыть глаза.

– Не спи!!! – рявкнул Вагнер, и снова затряс ее. – Клянусь, если ты сейчас уснешь, мы отстрелим тебе руку по локоть!!! Придумай что-нибудь!

– Господи, какие же вы идиоты… Шестая – биоробот. Она сама как навигационный компьютер. Садись за штурвал, бери курс на Дарсинг и прыгай. Ты не ошибешься, – Михайлова прикрыла глаза, и ее больше никто не тревожил.

Лариса моргнула, села за штурвал, который ей уступил Вагнер, и прыгнула.

В кабине еще долго царило молчание после того, как они вошли гиперпространство. Наконец, Вагнер нарушил его, спросив:

– Какого черта именно на Дарсинг, а? Там же ничего нет!?

* * *