Текст книги "Долгая дорога домой"

Автор книги: Александр Демьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Ааа, суки, получите! – кричал он, добивая в копов обоймы из своих пистолетов.

Сергей лежал и не мог вздохнуть, пуля, попавшая в бронижелет, выбила воздух из легких. Он повернул голову и увидел умирающего Рыжего, тот словил пулю в шею и хрипел простреленным горлом, из которого фонтаном брызгала кровь. «Это его кровь брызнула мне в лицо», – понял он.

– Рыжий, – склонился над ним Гэт, – твою мать, Рыжий, – держал он его голову, не замечая, что пачкается в крови, – что я скажу Эмми.

Сергею наконец удалось сделать долгий хриплый вдох. Гэт отпустил голову мертвого друга и закрыл ему глаза, затем подошел к Сергею и помог тому подняться, надо было идти, пока их опять не перехватили. Гэт поддерживал его одной рукой, в другой он держал пистолет. Они подошли к запасному выходу, но уже было поздно, выглянувшему Гэту чуть не отстрелили голову, пуля прошла всего в каких-то паре сантиметров от нее.

– Вы окружены! Выходите без оружия и с поднятыми руками!– снаружи раздался голос, усиленный мегафоном, – В случае неподчинения, через две минуты мы отправляем внутрь штурмового меха.

Сергей вспомнил кадры из боевиков, там эта паукообразная тварь легко расправлялась с отрядами вражеских диверсантов. Гэт посадил его у стены, и сам опустился рядом, стянув маску, Сергей последовал его примеру, легкий ветерок остудил его лицо. Кукольная маска и щека справа были испачканы кровью Рыжего.

– Ну что, Серж, похоже это все.

Умом Сергей понимал, что это так, но не хотел верить. «Мне же только семнадцать…. А ка же Лиз, ведь мы должны уехать», – такие мысли проносились в его голове, пока Гэт методично набивал магазины патронами, которые достал из карманов.

– Ты как знаешь, но я сдаваться не намерен. Все равно вышка, хоть умру как ковбой.

– Как кто? – машинально спросил Сергей.

– Были такие крутые ребята, еще на старой Земле.

Сергей смотрел на тело в проходе, и не мог представить себя мертвым. Что и он вот так же будет лежать, а кто-то другой, живой, будет смотреть на него, как он сейчас смотрит на тело того самого бойца «Девяток», которого первым застрелил Рыжий. С начала налета, казалось, прошла куча времени, хотя, если верить комму, то все заняло меньше десяти минут. Он стиснул зубы так, что скулы побелели, и принял решение.

– Я с тобой. Гэт только молча кивнул. Сергей со щелчком вставил новый магазин.

– Готов? – спросил Гэт.

– Готов, – выдохнул он.

*****

Лиз проснулась довольно поздно. Еще бы, после сегодняшней ночи. «С тем, кого ты любишь, это гораздо приятнее», – подумала она. Настроение у нее было прекрасным, таким, что хотелось петь. «Так вот это как, когда бабочки в животе». Накинула на голое тело просторную белую майку, которую ей подарил Сережа, в доме она ходила только в ней, благо та доставала ей почти до колен. На кухне заварила себе зеленый чай, импортируемый из Восточного союза, и забралась с ногами на диван, перед включенным голо.

Звук она убавила до минимума, ей сейчас было не до него, просто включила канал новостей, по привычке. Прихлебывая чай, она погрузилась в воспоминания сегодняшней ночи, раз за разом прокручивая то, как он говорит «люблю». Потом ее мысли перескочили на будущее, Лиз стала представлять их семью, в ее мечтах она была врачом, он командиром какого-нибудь космического лайнера, как и хотел, и у них двое… нет, трое детей. После выплаты отступных, у нее останется достаточно денег, чтобы заплатить первый взнос за профессию ассистента врача, пятого класса, а потом, со временем, докупит баз и через несколько лет получит сертификат полноценного специалиста.

Тем временем, что то на экране привлекло ее внимание. «Инцидент в Плейно», – прочитала она, – это же соседний район». И прибавила звук.

– …Наш корреспондент, Триша Вонг, передает с места события.

– Спасибо Скот. Я нахожусь у прачечной в Плейно, под названием «Три прищепки». Сегодня здесь разыгралась нешуточная перестрелка, в которой погибли шестеро членов банд и семеро полицейских, еще четверо стражей порядка получили ранения, трое из них находятся в тяжелом состоянии. Двое членов банды были задержаны, ими оказались члены так называемой «Девятки», как сообщают наши источники в полиции, они были оглушены и не оказали сопротивления при аресте. Так же у нас есть информация, что четверо из погибших были членами конкурирующей банды «Святые».

Сердце у Лиз екнуло, она вспомнила о сегодняшнем деле Сергея, о котором тот не хотел говорить, и взмолилась всем известным ей богам, чтобы он не пострадал.

– Триша, а как полиция комментирует такие высокие потери среди патрульных.

– Как сообщает пресс служба Полиции Нью-Далласа, когда патрульные прибыли, то попали под плотный, массированный огонь, с применением тяжелого вооружения. К тому же бандиты явно были под действием тяжелых наркотиков, и действовали не совсем адекватно, сообщают в пресс службе…. Постойте, мне говорят, что у нас есть эксклюзивные кадры перестрелки, и мы можем пустить их в эфир, хотя они могут показаться жестокими, так что мы просим уйти от голо впечатлительных людей и убрать детей.

Лиз увидела задний двор прачечной, съемка, похоже, была с нашлемной камеры полицейского. Он оглянулся, и в кадр попали несколько патрульных машин, поставленных в ряд напротив запасного выхода, полицейские явно нервничали, стволы их оружия были направлены на дверной проем. Вдруг из него со странным криком выскочил человек в широкополой шляпе и с ходу открыл огонь их двух пистолетов, которые держал в руках. Лиз с замиранием сердца узнала друга Сергея… Гэта, кажется, камера дрожала, но она все-таки разглядела то, чего так боялась, следом за ним выскочил и…

– Сережа, – со стоном произнесла она.

*****

Турок был в бешенстве. Так хорошо продуманный план обернулся провалом и большими неприятностями. «Антураж» в очередной раз взял штурмом полицейский спецназ, конечно, все успели уничтожить, но финансовые потери были очень большими.

– Ты, кусок идиота, – орал он на Пыра, – почему ты свалил раньше, чем договаривались? Ты понимаешь, что это из-за тебя, из-за того, что ты увез подавитель сигнала, кто-то в прачечной смог вызвать полицию?

– Но босс, все произошло слишком быстро! Эти идиоты из «Девяток» не смогли оказать никакого сопротивления. Парни уже практически добрались до склада, а не найдя никакого подвала, вернулись бы за мной и стали задавать вопросы, что мне оставалось?

– Придумал бы что-нибудь, послал их еще куда, искать этот подвал, а в назначенное время свалил!

Братья Пратт в тяжелых штурмовых доспехах стояли по бокам от Пыра, внушая ему страх одним своим видом.

– Ты понимаешь что «Девятки» просто не успели подъехать, и кровавого замеса не получилось! Точнее нет, наоборот, получилось, но только с копами! Ты знаешь, как они нас прессуют теперь? И «Девяткам» достается, теперь ни о какой войне за улицы не может быть и речи, пока легаши не успокоятся.

А какой прекрасный был план, подумал он. Группа Пыра нападает на прачечную, которую присмотрел для каких то своих мелких дел один из сыновей босса «Девяток», которого тот назначил «сержантом», на вырост, так сказать. Сына босса убивают, «Девятки», предупрежденные неизвестным о налете, мчатся в прачечную, случается перестрелка, а выживших добивают братья Пратт. В итоге куча трупов и обязательная война.

– Почему этот мелкий «сержант» «Девяток» остался жив?

– Босс, да он лежал как мертвый в том цеху, я думал парни его убили.

– Только не надо про этих долбаных стрелков! Видел запись?

– Видел, – тяжело вздохнул Пыр.

– Вот только не надо тут переживать! Ты бы переживал, когда потерял те десять килограмм отборного «Песка». Я бы еще тогда мог тебя убить, но я дал тебе шанс. А ты его просрал!

– Босс, я отработаю! Копы в конце концов остынут, и мы придумаем, как развязать войну, я сделаю все, что вы скажете! – испуганно проговорил Пыр.

– Только поэтому ты еще жив, мне пригодится такой послушный «сержант», готовый на все. Пшел прочь, вызову, когда понадобишься. Но это твой последний шанс.

Турок подошел к бару, налил себе на два пальца шестнадцатилетнего виски и залпом выпил. Теперь придется опять думать, как развязать войну, которую «Девятки» не хотят, да и боссам «Святых» она тоже не нужна, иначе можно было бы просто напасть. А так нужен повод. Еще и Зубастый Винсент вроде о чем-то догадывается, а у него есть связи наверху. Этот придурок Пыр в трущобах нормально сработал, хотя и не смог застрелить своего дружка, а тут облажался, но он еще пригодится. А пока надо затихариться на полгодика.

*****

– Эй, Фредди, кажется, этот еще жив.

– Так пристрели его, – сказал Фред, шутки напарника никогда не отличались оригинальностью.

– Я серьезно, он дернулся, когда я комм с него начал снимать.

– Да не может быть, он же как решето, крови вон сколько натекло, – но все-таки подошел к телу паренька из банды. Пошевелил его носком ботинка, стараясь не испачкаться.

– Ты не пил сегодня Марк? А то смотри, еще раз из-за тебя я врать начальству не буду.

– Да нет же, ты же знаешь, я завязал. Вот, смотри, – сказал он, начав расстегивать крепление комма, и рука парня и вправду дрогнула.

– Черт, и вправду живой, – удивленно сказал Фред. – Столько наших положили, а ему теперь скорую вызывай.

– Так может, ну его, – воровато огляделся Марк. – Пусть подыхает.

С некоторых пор Фред не слишком доверял напарнику, тот начал выпивать, а пьяным не держал язык за зубами, кто знает, не сболтнет ли тот об этом где-нибудь в баре. Поэтому он принял решение.

*****

– …Согласно со статьей номер 195 часть 4 Федерального Уголовного Кодекса Панамериканской Конфедерации, убийство двух и более лиц, частью 3 статьи 197, покушение на жизнь сотрудника полиции, находящегося при исполнении, части 7 статьи 145, незаконное владение оружием, части….

Сергей спокойно слушал вынесение приговора. За время, проведенное в камере предварительного заключения, он успел со многим смириться, и очевидное решение суда уже не вызывало в нем сильных эмоций. Тогда, выбежав вслед за Гэтом, он хотел только одного, забрать с собой побольше копов, наверное, они были неплохими парнями и просто выполняли свой долг, а он сам себе проторил путь к такому концу, связавшись с бандой, но в ту минуту он их по-настоящему ненавидел, вместе с длинной очередью выплескивая на них всю ту бурю эмоций, которые кипели у него в душе. Сергей был готов к смерти, он почувствовал ее, когда пули полицейских рвали его тело, и все же что-то не дало ему умереть. Океан боли сменился тьмой, но какая-то тонкая ниточка словно дергала его за руку, связывая с миром живых, не давала ему с головой уйти в черное болото, которое засасывало его, нашептывая обещания вечного покоя. С того момента, как он очнулся в больничной медкапсуле, под охраной двух полицейских готовых, казалось, убить его взглядами, и до оглашения приговора, он о многом успел передумать. Кто-то бы решил, что это покойные родители вытянули его с того света, не дав ему бездарно закончить бездарную жизнь, Сергей же, будучи сугубым прагматиком, иначе на улице не выжить, по крайней мере в одном с ними бы согласился, в оценке своих прожитых лет. Другой бы подумал, что это незаконченные дела не дали ему уйти в небытие, и с ними он также был бы согласен, такие дела у него явно были. Во-первых, надо было выяснить, куда подевался Пыр, хотя, в общем-то, все было ясно, непонятно было одно, почему он их подставил, и, во-вторых, была Лиз, которой Сергей обещал вернуться. Хотя надежды на последнее практически не было.

В тот же день его перевезли в лазарет федеральной тюрьмы Сан-Квентин, которая находилась в трехстах километрах от города, где он и провалялся почти три недели. Посетителей к нему не пускали, приходил только государственный адвокат, молодой парень, всего года на три старше его самого. Тот с опаской глядел на своего подзащитного. «Скорее всего, профессию ему купили родители, как только стукнуло восемнадцать, и до последнего времени он учил базы и работал помощником адвоката», – подумал тогда он. На прямой вопрос парнишка, именно так называл его Сергей про себя, хотя тот и был старше, ответил, немного покраснев, что только сдал на сертификат адвоката 4 категории, и это его первое самостоятельное дело.

Денег на услуги адвоката такого уровня, который мог бы смягчить ему приговор, у Сергея все равно не было, поэтому он не слишком расстроился таким ответом, тем более, что тот оказался вполне толковым законником. Он объяснил Сергею, что судить его будут как взрослого, что он обвиняется в нескольких тяжких и особо тяжких федеральных преступлениях, поэтому его и перевели в эту тюрьму, и судить его тоже будут не местные, а федеральные власти. Что в доступе посетителей ему отказано, могут навещать только родственники, на последних его словах Сергей усмехнулся, а парнишка опять покраснел. Так же он сообщил, что они могут подать в суд на полицию города Нью-Далласа, так как те сначала посчитали его мертвым и не своевременно вызвали ему парамедиков. Они даже официально объявили его убитым, и, пока не разобрались, что к чему, он несколько дней числился мертвым. На вопрос, а что это даст, тот честно ответил, что только возможность потянуть время перед судом.

Сергей подумал было, что через него можно будет связаться с Лиз, но, хорошенько все взвесив, не стал обращаться к адвокату с этой просьбой. Лиз наверняка думает, что он мертв, так не стоит воскресать, что бы опять уйти навсегда, решил он. Потом Сергей надумал попросить того передать весточку в банду о Пыре. Но адвокат решительно отказался, сообщив, что это запрещено, и что он не хочет потерять лицензию. Сергей даже предложил ему деньги, все, что у него были на анонимном счете, почти 6000 кредов, но молодой принципиальный парнишка отказался, да и не слишком большие это были для него деньги.

Из лазарета его, как особо опасного преступника, перевели в одиночную камеру, в которой не было ничего, кроме койки, приделанной к стене, небольшой раковины и утилизатора в углу. Все это было сделано из мягкого, но прочного белого пластика, стены обшиты каким-то упругим материалом, тоже белого цвета, чтобы заключенный не смог причинить себе вреда. Самому Сергею обрили голову и, после принудительного дезинфекционного душа, ему пришлось надеть белую робу. Свет в камере не выключался никогда, в ночное время лишь немного уменьшалась его интенсивность.

Поначалу Сергей не мог поверить, что все это происходит с ним. Он каждое утро, просыпаясь, надеялся, что, открыв глаза, окажется в своей съемной квартире, или даже в приюте, черт с ним. Но видел он всю ту же камеру, которая не менялась день за днем. Эти белые стены и постоянный свет начали его бесить, он изливал свою злость на скудных предметах обстановки. Как-то попробовал сломать кровать, но не смог, несмотря на ее относительную мягкость, он ничего не смог с ней сделать, от сильных ударов пластик только прогибался, и принимал свою форму обратно.

Несколько раз приходила следователь, чернокожая женщина средних лет. Сергей сразу же отказался давать показания, ссылаясь на пятую поправку, которая действовала уже сотни лет. Следователь напирала, что если он расскажет, как было дело, то ему смягчат условия содержания, переведут в обычную камеру с нормальным соседом, чтобы ему было с кем поговорить, и обещала другие мелочи, которые могут скрасить его пребывание в тюрьме. Единственное, что он мог им прояснить, это личность пятого нападавшего, но Сергей не хотел ареста Пыра, он надеялся передать весточку Турку, что бы тот разобрался с предателем по своим законам. Такая возможность у него могла появиться во время или после суда, да и так воспитали его улицы.

Потом перестала приходить и следователь. Единственными развлечениям, которые хоть как то разбавляли его существование, были походы в душ, раз в неделю. Заключенных особого режима водили в душ по очереди, и перемолвиться хоть словом с кем-то было невозможно. На Сергея накатила депрессия, проскакивали мысли о самоубийстве, он даже отказывался от еды, которую ему приносили дважды в день. Через двое суток к нему в камеру молча вошли трое надзирателей, скрутили его и вставили трубку в горло, по которой пустили жидкую пищу. После этой процедуры Сергей решил, что лучше уж питаться самостоятельно.

Как ни странно, это происшествие помогло ему избавиться от депрессивных мыслей, он вспомнил, что у него в этом мире еще есть долги, хотя надежды отдать их практически не было. Он смирился с тем, что его ждало, и пообещал себе, что если каким-то чудом отсюда выберется, то кардинальным образом изменит свое отношение к жизни, и цели, которые он будет перед собой ставить в своей новой жизни, непременно будут достойны того, чтобы оказавшись в камере смертников, не сожалеть о бездарно прожитых годах. Он начал есть, ходил в душ раз в неделю, занимался упражнениями на развитие интеллекта и пси, отжимался, приседал, качал пресс, ходил на руках. В общем, как мог, скрашивал свое незавидное существование.

Счет числам он потерял еще в самом начале заключения, где-то на третьей недели. Сергей не знал, сколько прошло времени, но полагал, что уже стал совершеннолетним, отмечать это событие ему было нечем и не с кем, он просто принял его как факт. Так дни тянулись за днями, пока за ним не пришли для отправки в суд, и, несмотря на то, что он знал, какой приговор его ждет, переменам он очень обрадовался.

Его привезли в окружную тюрьму, переодели в оранжевую робу, и опять поместили в одиночку, пообщаться с кем-нибудь из заключенных ему не удалось. Но это была обычная, немного обшарпанная камера, свет здесь на ночь выключили, и спал он в ней как младенец. На следующий день его повезли на суд, и только там он узнал, что прошло почти шесть месяцев. Затягивать никто не стал, за это время все детали были учтены, и приговор ему вынесли на первом же заседании.

– ….статьи 53, намеренная порча имущества штата в крупном размере… Судья перевел дух, отпил из стакана с водой и продолжил.

– ….заключенный ? 13897623, Сергей Мечникофф, признанный виновным коллегией присяжных, приговаривается к смертной казни без права помилования и подачи апелляции.

Сергей практически спокойно воспринял приговор, другого он и не ожидал, хотя, все же, в глубине души, со стуком судейского молотка, у него оборвалась последняя струнка надежды, но виду он не подал.

– Вам понятен ваш приговор?

– Да.

Добавлять положенного «ваша честь» он не стал, да судья, по-видимому, этого и не ожидал, а штрафовать смертника за неуважение к суду было бы, по меньшей мере, глупо.

– Конвой, уведите заключенного.

Сергея доставили в окружную тюрьму, в ту же одиночку, что и перед судом. Через несколько дней его отправят в колонию, там, хотя бы, появится возможность общаться с другими заключенными, он все еще надеялся передать весточку на волю.

До самой казни, его жизнь должна была быть размеренной, три раза в день приносят еду, раз в неделю душ. Поэтому он очень удивился, когда вечером, после отбоя, его вывели надзиратели, надели силовые наручники и куда-то повели. В голове стали крутиться картинки из голокино, о подпольных боях и садистских развлечениях в тюрьме, он приготовился к худшему, поэтому, когда его привели к комнате для допросов, даже немного разочаровался.

– Эй, охрана, какой допрос, меня, вообще то, приговорили уже, – замедлил он шаг у двери, за что тотчас же получил дубинкой по почке. Надзиратели молча втолкнули его в комнату.

– Мистер Мечникофф, проходите, присаживайтесь, – мужчина средних лет, сидящий за столом, указал на стул напротив. «Костюм за 500 кредов, аккуратная прическа и манеры человека при власти, на следователя не похож», – подумал он. Сергей, держась за почку и морщась, сел перед незнакомцем.

– Кто вы? – спросил он. – Не следак, это точно, да и на военного рекрутера вы не очень похожи.

– Вы правы, я не военный, да и те не берут даже с тяжелыми статьями, а уж тем более смертников.

– Тогда что вам нужно?

– Я здесь, что бы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, – сказал тот, и достал из портфеля, стоящего рядом с ним, какой то электронный бланк договора, наподобие тех, что используют в банках.

– Это почему же?

– Потому, что я могу подарить тебе жизнь, – сказал тот, и передвинул по столу бланк Сергею.

– Меня даже президент не может помиловать, – рассмеялся он, не спеша брать лист в руки.

– Я предлагаю вам не помилование, а жизнь, пусть и не слишком приятную, и не очень долгую. Но все же это не белый изолятор в Сан-Квентине, в котором вы будете медленно сходить с ума, где каждый раз, слыша шаги в коридоре, вы будете мучиться от мыслей и гадать, за вами ли это пришли, или просто охранник проходит мимо. Немного впечатленный, Сергей взял в руки лист.

– Так, отказ от права на жизнь… отказ от права на гуманное обращение… согласие на проведение научных опытов… Это что?

– Вы смертник, Сергей, и вполне заслужили смертную казнь, но государство дает вам шанс напоследок послужить своей стране. Наука, после Второй Космической, откатилась назад и практически остановилась в своем развитии. И это понятно, люди были напуганы миллиардами жертв и уничтоженными планетами, впрочем, вы все это знаете. Но все же она потихоньку встает с колен, исследования ведутся, а для них бывают необходимы такие, как вы, подопытные. Обещаю, вам даже будет интересно.

– А ОКВиТ в курсе ваших исследований? Красноречивое молчание вербовщика послужило прекрасным ответом.

– Лекарства на мне будете проверять? – продолжил Сергей.

– Может быть, я не знаю, там, – ткнул он большим пальцем куда-то за спину, – сами определят, как вас использовать.

– А если я откажусь…

– Вас завтра же переведут в изолятор Сан-Квентина, где вы и будете ожидать исполнение приговора.

– Так это вы все устроили с той белой камерой, – догадался Сергей.

– Да, я. И в моих силах определить вас туда снова.

Сергей задумался, пытаясь взвесить все за и против. Что там будет, что за опыты? Но и терять ему было особо нечего, а при воспоминании о белой одиночке его бросало в дрожь.

Он еще пару минут посидел, прикидывая, вербовщик ему не мешал, а затем все же решился.

– Где надо подписать кровью?– спросил он.