Текст книги "Поганое поле. Возвращение (СИ)"

Автор книги: Александр Цзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– А ты не разобрался? Это магические приложения для твоего внутреннего компьютера.

Говорил он абсолютно серьезно.

– Магические? – веско переспросил я.

– Именно. Магия существует объективно. Она объясняется физическими законами, но законы эти не из нашего мира.

– В смысле?

Я напрягся. Выходит, сказанное “призраком” Витьки правда? Он действительно застрял в ином измерении, в которое можно попасть через дольмен-портал? В этом измерении живут мертвые?

Габриэль закряхтел и отпил из бокала. Похоже, он затруднялся в объяснениями.

– Пожалуй, начну с появления ПоПо… – сказал он.

Его перебила Кира:

– Оно возникло из-за субквантовых инфо-бомб, которые превращали материю в ничто.

Габриэль кивнул:

– Да, но как из этого “ничто” появилось само поле? Откуда взялись Уроды и прочая парабиота?

– И Ведьмины круги, – присовокупил я.

– В ПоПо много вещей, которые предполагают уменьшение энтропии, то есть хаоса, а не увеличение, как после применения инфо-бомб. Бомбы уменьшают сложность и упорядоченность мира, а не увеличивают, знаете ли… После того, как сиберийцы неудачно взорвали свои инфо-бомбы в двух шагах от своей первой столицы, в наш мир просочилось нечто чуждое. Природа этой сущности до сих пор не известна, но, по некоторым данным, она обладает неким подобием разума. Она породила Поганое поле во всей красе со всеми его существами и артефактами. И, что гораздо важнее, с магией из иного пространства.

– Погодите! – Я не успевал переварить поток поступающих сведений. – Сиберийцы сами взорвали инфо-бомбы? Я считал, на них напали враги.

– Нет и не было у Вечной Сиберии никаких врагов, – брюзгливо сказал Габриэль, скривив губы, – кроме их собственной номенклатуры и глупости. Вертикальная власть всегда создает образ кольца врагов, ты и без меня это прекрасно знаешь. Всеобщая паранойя позволяет править как взбредет в голову, позволяет ставить всюду камеры, завинчивать гайки, осуждать за любой нечаянный пук… Технология стара как мир. В отсутствие других Секций… то есть партий и оппозиции не на кого вешать собак. Только на таинственных врагов, что клацают клыками у самого порога… И на них якобы эмиссаров. Сиберия возникла после Третьей Мировой на основе гигантской тюрьмы в Сибири – был такой регион когда-то давно. После Войны Всех Против Всех страна укрепилась, а весь мир сильно изменился. Вечная Сиберия стала государством с тоталитарным стилем правления, идеологией чистоты языка, собственной богоизбранности и вечности… Любят такие диктатуры всякие пафосные и пышные формулировки, которыми можно загадить мозги народу.

“Вот почему в Вечной Сиберии сохранился тру-ру! – подумал я. – Но почему Сиберия – бывшая тюрьма, а тюремный жаргон у Росса? Хотя это совпадение. Неважно”.

– А вы как развивались? – спросила Кира.

– Мы развивались в тесной связи с остальным миром, – ответил Габриэль. – И не страшились перемен. Я говорил, что интеллект возникает при наличии постоянных коммуникаций с себе подобными. Сидя, как сыч, за Поганым Занавесом, цивилизацию не построить.

– Сиберийцы ведь построили! – возразил я.

Габриэль изумленно уставился на меня.

– Ты называешь это цивилизацией?

– И вы помогаете им ее поддерживать! Даете технологии вроде комбайнов и квест-камер. А… мой нейрочип тоже сделан в Республике Росс? И мой глюк – он тоже запланирован вами?

– Да, – не стал юлить росс. – Это все наше. Но прежде, чем ты вспыхнешь, как сверхновая, пойми: ты на территории Республики Росс, где запрещено физическое насилие. Я ни к чему тебя не принуждаю и не удерживаю здесь. А у тебя нет никаких возможностей – тех, что были у тебя в ПоПо.

– Ты все-таки боишься, что я на тебя нападу? – усмехнулся я. – Поэтому тянул время с объяснениями, пока мы не приедем сюда?

– Я беспокоился, что ты нестабилен. В Росс я могу тебе помочь, если тебя вдруг переклинит.

Я опешил:

– Что значит “нестабилен”?

– Ты что-то сделал с нейрочипом, и он работает не по протоколу. Ты его чем-то облучил?

Я замолк на несколько секунд. Да, я облучил чип. Дважды. И это изменило “заводские настройки”? Чип не выключился, как я хотел, а перезагрузился.

– Зачем я вам понадобился? – тихо спросил я.

– Ты – результат эксперимента, запрещенного на территории Росс. Но мы проводим эти эксперименты над людьми в Вечной Сиберии. Они не против. У них правами граждан принято подтираться. Мы им – технологии, а они для нас – материал для экспериментов. Инфо-бомбы они также должны были испытывать для нас, но сделали это криво.

– О каком эксперименте речь? – пролепетал я. Силы меня покинули.

– Об эксперименте по созданию человека, способного собирать допарты, что разбросаны по Поганому полю. Мы хотели создать такой нейрочип и найти под него идеального реципиента, чтобы в итоге появился совершенный магический собиратель…

Я открыл рот, но не выдавил ни звука.

Габриэль продолжал:

– Как ты, вероятно, догадался, нужного реципиента с такой нервной системой, которая идеально интегрировалась бы с нейрочипом, мы разыскивали с помощью виртуальных квестов. Каждый гражданин Вечной Сиберии обязан проходить квест раз в неделю…

– Детинец гарантирует, – онемевшими губами проговорил я.

– Да, это гарант со стороны Детинца, верховной власти Вечной Сиберии. Детинец во время квестов промывает мозги граждан пропагандой – в частности, Эра Тельца показывается преимущественно в негативном ключе. Безработица, погоня за деньгами, дорогая аренда жилья… Но и мы, россы, извлекаем пользу из квестов. Во время виртуального путешествия каждому сиберийцу является бот, предлагающий разглядеть специальную картинку. Эта картинка – программа для отбора человека с необходимыми для нейрочипа параметрами нервной системы… Ты разглядел.

Димон дал мне посмотреть на визитку… На ней был Знак Вечной Сиберии… Он еще удивился, что я ее увидел. И сразу потащил в лабораторию…

– Значит, я прошел отбор, – сказал я.

– Прошел. А потом отправился к нам.

– Не к вам. К Отщепенцам.

– Рано или поздно ты все равно прибыл бы к нам, Олесь. Такова твоя программа. Ты ничего сам не контролировал, а следовал заложенным в тебе алгоритмам. Мы придумали очень грамотно: все происходило само собой, без нашего прямого вмешательства. Сначала отбирался нужный человек, затем этот человек своим ходом двигался к нам, экономя наши ресурсы и собирая допарты.

Я выдавил усмешку.

– Нейрочип я облучил тоже по вашим алгоритмам?

– Это досадное недоразумение, – процедил Габриэль.

– И меня задержали Модераторы…

– А позже отпустили по воле Председателя, не так ли? Он узнал, что ты в плену, и приказал отпустить. Товар должен быть доставлен заказчику.

– То есть если б я покрошил Модераторов в мелкую капусту, меня отпустили бы все равно?

– Или устроили бы побег. Так или иначе ты оказался бы на свободе.

Я перевел дух. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие – все эти состояния психики сменили друг друга во мне со скоростью гравитационного поезда. Что ж, раз мы – результат научного опыта, так тому и быть. Мы люди не гордые, сильно от этого не ущемимся. Зато жизнь у меня интересная.

Кира смотрела на меня с плохо скрываемым ужасом. Словно увидела во мне чудовище Франкенштейна, а не простого парня. И этот взгляд подействовал на меня сильнее, чем слова Габриэля. Я почувствовал себя уродцем похуже настоящих Уродов Поганого поля.

– Ну и ладно, – почти весело произнес я. – Вот я перед вами. Добрался. Что будете со мной делать?

– Повторяю: теперь ты в Республике Росс, где насилие запрещено. Я откладывал объяснение до нашего прибытия еще и потому, что сейчас у тебя есть гарантии. Никто не станет силой что-либо с тобой делать. Все должно быть честно. Я хочу исследовать то, что записал твой нейрочип, особенно магические приложения – допарты. Процедура будет добровольной и безболезненной.

– Я могу отказаться?

– В любой момент, – без улыбки сказал Габриэль. Он или говорил правду, или был великолепным вруном. – Правда, я уже не обязан буду за тобой ухаживать, как за гостем, и тем более куда-то везти. Это будет насилием по отношению ко мне. Но если ты пожелаешь покинуть мой дом или Росс в целом, никто не станет тебя держать. Однако, Олесь, я прошу тебя остаться добровольно. Твои магические способности после процедуры никуда не денутся, и ты останешься жить в моей усадьбе несколько дней, пока продлится процедура. После этого тебе предоставят усадьбу в той Секции, в какой пожелаешь. Это большая… нет, невероятно большая удача для мигранта.

Он покосился на Киру.

– И в качестве жеста доброй воли мы оставим здесь Киру, как новую гражданку Республики.

– Если я откажусь, вы и ее прогоните?

Габриэль сухо рассмеялся.

– У меня есть такое право. Но я им не воспользуюсь, иначе это было бы своего рода шантажом. Не совсем физическое насилие, но что-то близко. Секуляры при желании придерутся… Секуляры – это защитники нашей секулярной этики, кто-то вроде древних омбудсменов и адвокатов. Но дело не в них. Просто я не бесстыжая тварь. Киру мы оставим при любом раскладе, тебе не нужно действовать с оглядкой на нее.

Последовала долгая пауза. Я размышлял. Сказанное Габриэлем выглядело слишком гладким… я бы сказал, скользким…

Именно сейчас надо расставить все приоритеты, уточнить все детали, высказать то, что рвется наружу. Позже будет поздно.

– И все же вы лицемеры, – заговорил я. – Говорите о ненасилии и этике, но сами проводите эксперименты над людьми другой страны. Без их ведома! Вы поддерживаете Вечную Сиберию, потому что вам выгодно сотрудничество. На чьих костях вы построили этот рай?

Прозвучало пафосно, но Габриэль отреагировал с искренней горячностью, как если б я задел потайную струну его души:

– Мы не лицемеры! Когда речь идет о ненасилии, то имеется в виду всегда только Республика Росс! Мы не распространяем и не навязываем свои законы и представления о мире на все земли, как это пытались и пытаются делать почти все прочие социальные структуры. Возьмите хотя бы этих ваших религиозных фанатиков! Ценой собственной крови и на своих костях наши предки обустроили эту землю истинной свободы, а мы, их потомки, защищаем ее от посягательств! Мы не можем впускать сюда кого попало – иначе Республика Росс превратиться в стойбище Отщепенцев или вторую Сиберию. Мы не хотим нападать на другие страны и обращать их в свою веру, потому что это противоречит нашим собственным законам. В наших силах, Олесь, осушить океаны и сжечь небеса, уж поверь мне! И то, что вселенная еще цела – и есть доказательство нашей честности. Мы не лицемеры! Я честно сказал тебе, что мы делаем и где.

Я не нашел, что возразить. Зато Кира проговорила:

– Вы творите зло.

– В строго отведенных для этого местах, – подхватил Габриэль. – Такова психика человека, мы все агрессивны по своей природе, и эту агрессию нужно грамотно сублимировать. В Секции Содом разрешено насилие при обоюдном согласии сторон, выраженном в юридической форме. В Секции Буфер разрешена договорная война. В Вечной Сиберии мы проводим эксперименты на людях, иначе прогресс в изучении человеческих возможностей остановится. Этика нужна для жизни, но не должна мешать жизни!

– Вечная Сиберия – не ваша Секция! – выпалил я, а сам подумал: “Какого черта лысого я с ним спорю? Не наплевать ли мне на Сиберию с высоченной стены Росс? Я спорю, потому что обиделся и разозлился за то, что меня использовали втемную, вот и все”.

– Ваш Председатель не против, чтобы она стала Секцией.

– А народ? Вы его используете без согласия и ведома!

– О, боги! – закатил желтые глаза Габриэль. – Когда же вы все, наивные люди, поймете, что раз народ в дерьме, значит, это его устраивает! Если народ что-то не устраивает, он меняет ситуацию, иначе быть не может. Пролив мало или много крови, при желании он всегда находит выход. Например, создает страну вроде нашей Республики. Сиберийский же народ слишком занят собственным величием и чисткой деревянных сортиров возле своих гнилых бараков, чтобы вникать в нюансы секулярной этики.

– Ему постоянно промывают мозги с помощью ваших квест-камер. Именно из-за этого он и занят величием… и сортирами!

Габриэль поморщился:

– Ты истинный сибериец. Как и любой другой житель с несправедливой и подавляющей системой управления, ты обладаешь болезненным чувством справедливости. Но критиковать умеешь только другие страны, куда более справедливые и не подавляющие свой народ. Как раньше говорили? “Свое говно не воняет”? А еще у таких, как ты, совсем нет практичности. Что случилось – уже случилось, какой толк от твоего возмущения? Не смотри в прошлое, будущее и через забор к соседям; смотри на себя здесь и ныне. Ты добрался до Росс, и это хорошо. Поживи тут, а потом отправляйся в любую другую Секцию жить в свое удовольствие. Или возвращайся в Поганое поле, если есть на то твоя воля.

Конец фразы он произнес усталым тоном.

Кира положила ладонь на мою руку. Лишь сейчас я заметил, что мои пальцы сжимают рукоять “гришана”. Я разозлился, но понимал, что Габриэль по-своему прав. Спор не имеет смысла.

– Он верно говорит, – сказала Кира, – случившегося не отмотаешь назад, как в твоем нейрочипе. А будущего не знает никто. Такова реальность. Тебя использовали, но зато ты здесь, ты – ведун… и мы встретили друг друга.

Мой гнев от этих слов моментально испарился. Я убрал руку с кинжала и сказал россу:

– Мы устали… Если вы не против, мы бы отдохнули.

– Вам предоставят спальню, – сразу же оживился Габриэль, поняв, что дискуссия закончена.

– Две разные, – с тяжелым сердцем сказал я. Кажется, я снова веду себя как сраный рыцарь – в то время, как дама, очевидно, ждет решительного дикаря. Такова, видимо, моя дурацкая натура. Да и не было у меня настроения предаваться любовным утехам. Хотелось остаться одному и как следует переварить информацию.

– Чтоб мне Эдема не видать! – театрально всплеснул руками Габриэль БуфСпик. – Хорошо. Пусть будут две разные спальни. А завтра мы продолжим наше общение.

Глава 9. О бинарах и небинарах

Габриэль “распределил” нас с Кирой не просто в разные спальни, но и в разные корпуса своей усадьбы. Из вредности он это сделал или случайно – неизвестно.

Я об этом не парился. Слишком устал от переизбытка новых впечатлений и новостей. Моя спальня оказалась крохотным узким помещением на втором уровне с окном во всю стену и одноместной койкой в нише. Вероятно, ее можно расширить через интерфейс дополненной реальности, но мне такая опция сейчас была без надобности.

В другой нише располагался туалет и душ.

В помещении было прохладно, кондиционер не давал о себе знать ни звуком, ни дуновением, но, судя по всему, работал исправно. Я улегся на койку, сняв только ботинки, носки и холодное оружие. Во мне разлилось странное состояние: я был и возбужден и спокоен одновременно.

Видимо, тревога зарождается от незнания, размышлял я при тусклом свете из окна. Знание же приносит успокоение. Вот узнал я о том, кто я такой, и успокоился. Ну и что из того, что я – жертва экспериментов? Всякое бывает. Да и как сожалеть о чем-то, если твоя память отредактирована?

Вот Катю, умотавшую в Князьград, я, к примеру, вовсе не помню. И никакие воспоминания о ней меня не беспокоят.

О том, что пришлось покинуть Вечную Сиберию, тоже во мне нет никакого сожаления. Сто лет бы мои глаза ее не видели…

Глупец тот, кто сказал, что большие знания – большие печали. Недостаточно большие знания – вот это печаль и тревога. Когда кое-что знаешь, но не все. И прекрасно осознаешь, что какая-то часть правды – быть может, важная, – находится за рамками твоего поля зрения.

Так что лучше либо вообще ничего не знать, либо знать по максимуму.

Вот сейчас я, считай, знал достаточно для того, чтобы успокоиться. Родом я из Сиберии, но со встроенной способностью собирать допарты.

Зачем допарты сдались россам, догадаться несложно – они жаждут овладеть магией Поганого поля.

Я собрал всего два полноценных допарта. Интересно, а на сколько рассчитывали россы? На двадцать? А вот обломитесь!

Кроме того, интересно, сколько таких, как я, с СКН в башке бродит по полю? Сколько подобных мне нашли россы с помощью квестов? Точно можно утверждать, что из 37-го Посада я один-единственный, иначе услышал бы о других ушедших в поле.

Хотя… посадским могли промыть мозги и стереть память о других ушедших.

Вот и обо мне в Посаде сейчас никто не помнит, наверное…

На меня накатила сонливость, но мозг продолжал работать.

…Два допарта – это в любом случае маловато. Точнее, три. Во время “процедуры” (что бы это ни было) россы наверняка обнаружат третий, чья иконка на моем внутреннем дисплее до сих пор не проявилась как следует. Я притворюсь, что не распознал Знак и не посчитал за допарт. Вот такой я глупый. Не следует бежать впереди паровоза и докладывать Габриэлю о третьем допарте раньше времени.

Габриэлю будут нужны еще допарты. Значит, я ему понадоблюсь как собиратель магических прог. И значит, что меня рано или поздно снова отправят в Поганое поле. Не резон такому идеальному реципиенту нейрочипов, как я, просиживать штаны в Секциях Росс. Реципиент должен вкалывать.

Но Габриэль как-то слишком легко пообещал меня оставить в Секции, да еще и усадьбой оснастить. Что если я уже сделал все, что от меня требовалось?

Все сказанное им складывалось в логическую цепочку и походило на правду. Он был честен, я не мог его ни в чем упрекнуть. В конце концов, у него имелась возможность вырубить меня еще в поезде и сотворить с моими мозгами все, что заблагорассудится.

Но он дождался прибытия в Росс, чтобы и у него, и у меня были гарантии.

Нет, непохоже, что он врет.

Я окончательно успокоился и уснул.

***

ОБНАРУЖЕНА ПОПЫТКА ДОСТУПА

РАЗРЕШИТЬ

ДА/НЕТ

Я привык, что СКН лишний раз не дает о себе знать и не будит по ночам и долго не врубался, что происходит.

Наконец полностью проснулся и сел в постели в нише. За окном светало, левитирующие фонари светили еле-еле, и бесконечный росский сад потерял изрядную часть своей таинственности, хоть и не перестал выглядеть в высшей степени экзотично. В нескольких десятках метров из желто-красно-зеленой массы деревьев вырастала шестиугольная масса соседнего здания, где обосновалась Кира. Стены его обвивал плющ – я не заметил его ночью.

Из неприметных щелей под потолком сочился свежий кондиционированный воздух.

Я снова закрыл глаза и сосредоточился.

Внутренний дисплей проявился очень четко. Сверху и слева – два знакомых Знака и один неопределенный, мутный.

А в центре – большой белый овал.

Я сконцентрировал внимание на этом овале, и он трансформировался в лицо. Женское, молодое. С огромными сиреневыми глазами и пепельно-белыми длинными волосами, из которых выглядывали острые эльфийские ушки. На бровях, губе и крыле носа блестел пирсинг. Губы выкрашены в синий цвет.

Несмотря на дикую внешность, лицо производило приятное впечатление. Словно оживший персонаж манги или аниме. Если Габриэль, Лиин и Моник прямо-таки излучали снобизм и насмешливую агрессию, то эта неведомая девица была милой и обаятельной.

“Прошу, не бойся, Олесь! – прозвучал мягкий голос. Но при этом я понимал, что голос этот звучит исключительно в моей голове. – Я не причиню тебе вреда!”

“Хм”, – подумал я и так же мысленно спросил:

“Ты кто?”

“Меня зовут Ива Серте́к. Я подключилась к твоему нейрочипу удаленно”.

“Как это ты сделала? И зачем?”

“Есть у меня такая возможность… Совсем недавно я узнала, что ты прибыл в Росс. Тебе грозит опасность”.

“Какая?” – насторожился я.

“Человек, у которого ты гостишь, тебе не друг. Ему нужны допарты в твоем нейрочипе, но их не извлечь без вреда для носителя. Это ведь магия, а не технология, и эта магия уже стала частью тебя!”

Я ощутил, как вспотела спина, несмотря на прохладу.

“Но… Он не оглушил меня и не вырубил вчера! Он предпочел поговорить по-хорошему, объяснить все, как есть…”

“Если б он оглушил тебя и попытался извлечь допарты силой, без твоего волевого согласия, у него ничего не получилось бы. Их можно скопировать только с помощью самого носителя – и не без вреда, повторяю. Носитель должен не только помогать в процессе, но и находится в уравновешенном состоянии. Поэтому Габриэль и был с тобой так честен. И дал выспаться”.

“Откуда мне знать, что враг – именно он, а не ты?”

“Я тут кое-что узнала, подключившись к умботу дома Буфспика. Ты приехал в наши края на мусоровозе, верно?”

“Да”.

“А ты видел надпись внутри машины? “Поганое поле – не весь мир”?”

“Да. И что?”

“Буфспик про это не упоминал, правильно? Он не в курсе. Это мы сделали надпись”.

“Мы – это кто?”

“Мы – это Либерахьюмы, противники Кураторов. Габриэль Буфспик – твой Куратор, он делает опыты над людьми”.

“Рептилоид, ага, – стараясь говорить весело-равнодушно, поддакнул я. – Он про это прямым текстом сообщил”.

“А он говорил, что такие, как он, желают овладеть магией ПоПо, что они идут против прав и свобод людей, что они делят человечество на Кураторов и подопытных? Мы хотим это пресечь, Олесь, и уже давно ведем с ними борьбу. Бороться с ними сложно, поскольку деятельность Кураторов поддерживается Сюзеренами”.

Честно признаться, анимешная внешность моей виртуальной собеседницы сбивала с толку. Такие, как она, в Эру Тельца умели только прохаживаться по сцене на косплей-фестивалях и кричать “Ня!” тонкими девочкиными голосками.

“Чего вам надо?” – грубовато спросил я.

“Я подключу тебя к нашему умботу, – заговорила Ива Сертек быстрее и деловитей, – и он покажет тебе маршрут. Просто следуй инструкциям, которые увидишь в своем интерфейсе. Ничего сложного. Ты должен немедленно бежать”.

“Ну и с какого перепугу мне вам верить?”

“Некогда объяснять. К тебе прямо сию секунду идет Буфспик с двумя симботами. Они собираются начать процедуру извлечения допартов немедленно, пока ты в расслабленном состоянии и доверяешь хозяину усадьбы. А когда процедура наберет обороты, ты уже будешь в недееспособном состоянии”.

Я навострил уши, но ничего не услышал. Здесь всюду звуконепроницаемые стены, как в поезде. Я просканировал пространство и уловил слабую В-ауру. Приближающуюся!

“Со мной… друг”, – произнес я мысленно.

“Знаю, – отозвалась Ива. – Забери ее тоже. Умбот покажет маршрут. Ну, все, действуй! Встретимся позже”.

“Подожди!..”

“Когда они явятся, – перебила Ива, – я на восемь минут и двадцать четыре секунды заглушу усадебного умбота. Это один квантовый макси-цикл искусственного интеллекта такого уровня. Дальше он перезагрузится и попытается тебя остановить. На это время ты останешься с Буфспиком один на один. Имей в виду, он очень силен! Победи его, затем беги к твоей спутнице и следуй указаниям нашего умбота!”

“Но…” – начал я, плохо понимая, что собираюсь сказать дальше. И снова Ива перебила:

“Они уже здесь! Включаю обратный отсчет до перезагрузки здешнего умбота”.

Лицо с сиреневыми глазами исчезло, и появились крупные цифры:

15… 14…

Я открыл глаза.

В тот же миг стена в спальне протаяла в виде сильно вытянутого шестиугольника, и вошел Габриэль. Позади него маячили фигуры белых симботов.

Габриэль расплылся в улыбке при виде меня:

– Доброе утро! Уже проснулся?

Я не стал отвечать на этот идиотский вопрос, который никуда не делся за века. Встал с постели и выпрямился во весь рост, глянув на Габриэля сверху вниз.

– У вас не принято стучаться или звонить? – вежливо полюбопытствовал я.

– Прости, – сказал Габриэль, – мы прибегаем в таких случаях к помощи дополненной реальности. Извещаем о прибытии дистанционно. В теории можно подключиться к твоему модулятору, но зачем тебе лишний стресс? Я забываю, что у тебя нет доступа к допвирту, извини еще раз.

9… 8…

Я улыбнулся такой искусственной, нарочитой улыбкой, что она, наверное, сделала бы мне честь на любом званом ужине у россов.

Пора было принимать решение: послушаться неизвестную Иву или остаться сидеть на заднице ровно, доверившись Габриэлю. Вероятно, я бы и доверился, приди он один и постучи в дверь.

– Ну, вот он – я. Что-то случилось? А зачем вам симботы?

Габриэль смутился, и я окончательно убедился в том, что Ива права. Он приперся скрутить меня сонного и расслабленного и вытянуть допарты до того, как я соображу, что да как.

– Не обессудь, – сказал Габриэль внезапно проникновенным тоном, – но мне придется это сделать.

– Что?

Я отступил в угол, где лежали шпага и “гришан”.

– Вот это… – Габриэль кивнул симботам.

Очевидно, этот жест в большей степени предназначался мне, а не симботам, с которыми он общался через собственный виртуальный интерфейс. Чтобы приказывать симботам, ему не нужны жесты.

2… 1…

ОТКЛЮЧЕНИЕ УМБОТА /ГАБРИЭЛЬ БУФСПИК-0.1/

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ 7:59 ИЗ 8:00

Вместо того, чтобы ринуться на меня, симботы осели и мягко повалились на пол. У Габриэля вытянулась рожа, он уставился на них выпученными желтыми глазами.

А я размахнулся и от души врезал ему кулаком в челюсть, благо он стоял ко мне в профиль, подставив свою хлеборезку. Росс отлетел в сторону, врезался в прозрачную стену и замер. Стена, ясное дело, выдержала, даже не дрогнула. Сознание Габриэль не потерял, хотя от такого удара любой боксер “уснул” бы на несколько долгих минут.

– Что, хотел меня выпотрошить? – прошипел я. – Зачем тебе допарты? Зачем Лего? Что вы замышляете, сволочи?

И шагнул к нему.

Я не собирался вести с ним долгие беседы. Но кое-какие вопросы задать обязан.

– И сколько таких собирателей, как я? Отвечай быстро!

Габриэль сморщился от боли. На его щеке вздувался желвак.

Я направил на него Знак глаза Урода, согнув левую руку и поднеся кулак к голове, как будто прикрывался боксерским блоком.

– Отвечай! – рявкнул я, глядя на росса и одновременно – на обратный отсчет на интерфейсе.

– Из выживших ты один такой… – процедил с трудом Габриэль, не в силах сопротивляться волшбе.

– А остальные куда делись?

– Ушли…

– Куда ушли?

Лежащий у окна Габриэль затрясся всем телом. Его лицо перекосилось сильнее, глаза вразнобой заморгали, и выглядело это достаточно крипово. Им словно демон овладел. Или его собственный нейрочип закоротило…

– Куда они ушли? – повторил я, не опуская предплечье со Знаком, направленным на росса.

– К Единому… Единому…

– Единому чему?!!

Габриэля колбасило не по-детски. Он зажмурился и схватился за виски.

– У меня пси-блок стоит на этот вопрос! – неестественно высоким голосом провизжал он. – Ты меня убиваешь!

– Да ты что? Ну, так считай это досадным недоразумением! Из них и состоит наша жизнь, не правда ли? А ты разве не готовился меня прикончить? Отвечай!

Некоторое время он боролся со своим пси-блоком, содрогаясь так, словно его било током на электрическом стуле. Затем внезапно перекошенное лицо расслабилось, а желтые глаза налились чернотой. Я и не подозревал, что его линзы способны на такое.

Через секунду он подскочил и налетел на меня, как берсерк, осыпая градом ударов. От неожиданности я не успел приказать нейрочипу включить боевой режим, но он активировался сам. Очевидно, я отдал приказ на подсознательном уровне.

Я отпрыгнул и, быстро наклонившись, поднял шпагу. Не раздумывая, нанес серию колющих ударов в корпус, но хамелеонья накидка была как металл. Лезвие рапиры сгибалось и не пробивало на вид тонкую и мягкую ткань.

Возможно, она блокировала быстрые удары, и зарезать Габриэля можно только медленно, в ритме вальса, как в цикле романов “Дюна”. Но у меня не было времени осваивать искусство медленных ударов.

6:48… 6:47…

Габриэль с тем же умиротворенным выражением лица и абсолютно черными глазами, не отражающими свет из окна, взмахнул рукой, отбивая очередной автоматический тычок рапирой, и в свою очередь нанес удар. Я успел уклониться, но не полностью – костяшки противника чиркнули по черепу, и я еле устоял на ногах.

Действительно, силен…

Пока я приходил в себя, держась свободной рукой о стену, он дернул другой рукой, и из широкого рукава выскользнула длинная штука, напоминающая телескопическую дубинку. Но это была не дубинка, а самая настоящая складная шпага. Не знал, что такие бывают… Лезвие разворачивалось небольшими, с ладонь длиной, фрагментами и приобретало литую форму.

Я перестал страдать ерундой и начал бить всерьез, целя в глаза и шею, не защищенные его “хамелеоном”. Но у росса, видимо, тоже подключился боевой режим, потому что двигался он не медленней меня. Его вообще каким-то образом перезагрузило, и он превратился в машину для убийства. Это пугало и завораживало.

Несколько долгих секунд мы фехтовали, нанося и отражая стремительные выпады, потом Габриэль ухитрился врезать мне гардой по лбу после того, как отвлек ложной атакой.

От удара у меня зазвенело в ушах. Боевой режим опять-таки самостоятельно отключился, а Знаки на “дисплее” перед глазами разом потускнели.

Чтобы выиграть время, я отскочил за лежащих симботов, схватил одного и с удивившей меня самого силой швырнул в Габриэля. Он уклонился, но на крохотный миг рассредоточился.

Я воспользовался этой заминкой и со всей дури пнул росса по яйцам – если они у него вообще имелись. Вероятно, от срочного приготовления омлета Габриэля спасли штаны, в которых тоже был интегрирован защитный механизм, поскольку росс не потерял сознание. Сила удара заставила его подпрыгнуть на полметра вверх, и он инстинктивно опустил руки.

Несмотря на выключенный боевой режим, в моей крови бушевал адреналин. Я действовал очень быстро. Снова воспользовавшись заминкой, я нанес сильнейший прямой удар по морде рукой с печатками Морока. Ударил три раза в режиме отбойного молотка.

Когда-то я такими же ударами угостил незабвенного Отщепенца Гришана.

Габриэль наконец вырубился. Глаза у него закатились, он постоял немного, качаясь, потом рухнул.

Сражение заняло считанные секунды. Тем не менее, таймер обратного отсчета показывал, что стоит поторапливаться.

Передо мной на внутреннем интерфейсе возникла красная стрелка, которая двигалась в пустоте, объемная и почти осязаемая. Она указывала на все еще открытый проем.

Я сунул шпагу и “гришана” за пояс, подхватил баул с нераспакованными шмотками и выскочил в коридор, ведущий к спиральной лестнице. Вслед за плавающей впереди стрелкой я вылетел в сад и помчался к соседнему зданию.

Спальня Киры располагалась на первом этаже.

Мелькнула мысль: “А если двери будут заперты?”

Но нет, все двери были нараспашку. Вероятно, не обошлось без Ивы, хакнувшей умбот усадьбы.

Из открытой двери спальни выглядывала удивленная Кира. Она была полностью одета, даже про багровый плащ не забыла.

Она, как правило, рано просыпалась. Сегодняшний день не исключение. К счастью.

– Быстро валим! – выкрикнул я, вращая глазами.

– Что произо…

Она не договорила. Схватила переметную сумку и побежала за мной.

Голографическая стрелка, которую видел лишь я, вывела нас на взлетно-посадочную площадку между зданиями.