Текст книги "Врата джихада"
Автор книги: Александр Чагай
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
III. ХАТФ-1
– Никогда не понимал талибов. – Ксан задумчиво разглядывал фотоснимок. На нем был запечатлен какой-то семинар или конференция. В основном, мужская аудитория(преимущественно в шальвар-камизах), во втором ряду виднелась голова самого Ксана. За столом президиума парочка ученых-пакистанцев и дородный афганец: в чалме, скромной рубахе и шароварах, заканчивавшихся у щиколоток. Волосатые ноги красовались в кожаных сандалиях.
–Фанатики, – уточнил я, обрадовавшись, что могу поддержать беседу. О талибах я читал.
– Что такое «фанатик»?
– Ну, – замялся я, – тот, кто стремится к достижению своей цели, не думая о других.
Ксан потер подбородок.
– Талибы хотели построить государство на основе «чистого ислама». Ради этого убивали. Закрыли бани – сначала женские, потом мужские, запретили светскую музыку, кто ходил без бороды – сажали в тюрьму. Отменили школы для девочек, разрушили буддийские статуи.
– Фанатики, – удовлетворенно повторил я.
– Вот этот, – Ксан щелкнул ногтем по афганцу в чалме, —талибский посол в Пакистане, мулла Заиф. Входил в число тех,кто считался опорой режима. За три дня до падения Кабула в ноябре 2001-го встречался с западным журналистом, тот был представителем одной спецслужбы, но это не важно. В общем,журналист предложил ему миллион долларов и убежище в нейтральной стране за информацию о мулле Омаре, укреплениях вокруг Кандагара, считавшемся фактической столицей талибов.
– И?
–Глупец отказался и угодил на Гуантанамо. Американцы держали его на спецпрепаратах, говорят, с тех пор Заиф сильно изменился.
Мы встречались в третий раз, на этот раз у него. Он жил в центре Москвы, в просторной и запущенной квартире —большую часть времени они с женой проводили за границей, а сюда наведывались от силы раз в год. Теперь, когда она умерла, шансы на превращение этих помещений в уютное жилье свелись к нулю. Пройдет неделя, и Ксан снова отправится в свои странствия, которые позволят забыть о потухшем домашнем очаге.
Обед он сервировал роскошный – все из ближайшего гастронома. Не поскупился, выставил дорогие напитки, всячески за мной ухаживал. Несмотря на это, мы оба ощущали скованность: может, сказывались отсутствие штор на окнах,голые стены с потемневшими обоями, замершие напольные часы. Напрашивалось сравнение с залом ожидания на вокзале, где попутчики, разложив на газете прихваченные из дома припасы, коротают время в ожидании поезда.
Чтобы как-то разрядить атмосферу, Ксан достал фотоальбомы и стал показывать снимки той, настоящей своей жизни. Голос его потеплел, от прежнего равнодушия во взоре не осталось и следа.
Я не знал, что сказать и решил сменить тему.
– А это кто?
На нескольких фотографиях красовался молодой здоровяк с роскошной шевелюрой. С какой-то девицей в обнимку, за рулем спортивного «лотоса», с веселой компанией на фоне горного пейзажа.
Ксан вздохнул и пригладил редеющие волосы.
– Здорово я изменился. И не узнать.
Смутившись, я ненатурально закашлялся. Каков болван!
– Да ты не расстраивайся, – засмеялся Ксан. – Я был моложе и выглядел по-другому.
На одной из фотографий он был запечатлен со сломанной ногой, тщательно упакованной в гипс. Опираясь на костыли, красовался на фоне гор в заломленной набок войлочной шапке «пакколи», которую носят все пуштуны.
– Бандитская пуля? – Затертая шутка прозвучала неудачно. Ксан поморщился, затем, поудобнее устроившись в кресле, приступил к рассказу.
Это было еще до уничтожения Всемирного торгового центра и создания антитеррористической коалиции. На талибов никто не думал нападать, а американцы и европейцы демонстрировали явное снисхождение к кандагарским властям и поддерживали с ними тесные связи. Считалось, что с муллой Омаром можно найти общий язык, и проблемы создает один Усама бен Ладен, пользовавшийся гостеприимством одноглазого лидера Движения Талибан.
–Тогда мы, – говорил Ксан,—пытались выяснить каналы поставок оборудования и технологий в ядерный центр талибов в афганской провинции Пактия, и Москва дала добро на взаимодействие с ооновцами. Не стану забивать тебе голову разными деталями. Короче, поступила информация, что пакистанцы собираются передавать талибам оперативно-тактическую ракету «Хатф-1».Это лучшее из того, что они разработали. Дальность полета—около ста километров, предельный вес боеголовки – полтонны.
Ксан заулыбался так, словно «Хатф-1» была его любимым ребенком.
– Мы предполагали, что передача будет осуществлена на авиабазе в Харане, во время праздника ракетных войск...
Приглашенные летели пассажирским «фоккером». Самолет зафрахтовало министерство обороны, и в салоне рябило от фуражек с разноцветными околышами, кокард и мужественных усов, не оставлявших сомнений в непобедимости пакистанской армии. Гражданских тоже было немало – в основном, из министерств, научных институтов и дипкорпуса. Иностранцам впервые открывали доступ в те места, где взрывали пакистанские ядерные устройства. Это делалось для того,чтобы продемонстрировать транспарентность национальной ядерной программы, надежность системы контроля, а заодно поиграть мускулами, показать, кто хозяин в регионе.
Удручающе серьезный голландский советник Алан Босворт считал, что из этого ничего не выйдет. «Помяните мои слова, – говорил серолицый дипломат из страны промозглой сырости и тюльпанов, – американцы возьмутся за Афганистан и паков не пожалеют». Кое-кто с этим охотно соглашался, другие спорили, однако серьезности Алана не разделял никто. Полет проходил беззаботно. Дипломаты и ооновцы лихо осушали бутылки со спиртным, пакистанцы взирали на них со смешанным чувством зависти и осуждения. В мусульманской республике потребление алкоголя каралось тюремным заключением, и люди, отдававшие должное этому пороку, на публике старались сдерживаться.
–Эй! Ксюша! – заорал жирный австралиец Терри Мак-мэн. В посольстве он числился консулом, а кроме того был штатным сотрудником австралийской секретной службы.Слыл забиякой, выпивохой и обожал сальности. Недолюбливал Ксана и нарочно коверкал его имя на женский манер.
–Не ожидал тебя здесь увидеть, – пролаял Макмэн, перекрывая своим басом гул моторов. – Думал, ты только террористами занимаешься. Теперь тебе бомбу подавай?
–Это ты у нас многостаночник, – отшутился Ксан. – А я просто турист, – тут он примирительно улыбнулся. – Нам прислали приглашение, как и всем.
– Ну-ну, – буркнул Макмэн. – Не знал, что ты такой любознательный.
«Фоккер» летел три часа. Миновав густонаселенные равнины Пенджаба, перевалил через Соляные горы. Затем углубился на территорию Северо-западной пограничной провинции: внизу проплывало плоскогорье Таба Кахар. Наконец самолет вошел в воздушное пространство беднейшей пакистанской провинции – Белуджистана. После Кветты, Ранжпаи и Нушки[7]7
Города Белуджистана.
[Закрыть] достиг запретной зоны – бессточной и засушливой области Харан,расположенной на северо-западе. С одной стороны, ее ограждали от внешнего мира горы Чагай, с другой – хребет Рас Кох.
В 1998 году ядерные взрывы прогремели сразу на двух полигонах: чагайском и харанском. Где-то между ними затерялась авиабаза, куда доставили экскурсантов. Поманив их запретным плодом, пакистанцы по обыкновению сплутовали.Гостей не повезли ни в Чагай, ни в Харан (там-де небезопасная радиационная обстановка), ограничив их передвижение пределами базы. Выбор оказался невелик: бродить под сенью гигантских шатров, разглядывая многочисленные стенды и экспонаты (схемы центрифужного обогащения урана, обломки скалы, в которой долбили шурф для закладки ядерного заряда) или выходить наружу и любоваться ржаво-коричневыми тонами пустынного ландшафта. Солнце палило нещадно, «зеленка» практически отсутствовала, и контраст с Исламабадом,утопавшим в буйной растительности, был разительным.
Среди публики выделялся грузный афганец – Абдул Раззак, талибский генконсул в Пешаваре. Он не слезал со стула, демонстративно подремывая. Его выдавали только руки– тонкие, цепкие пальцы терзали изумрудные четки, царапали полированные бусины.
Абдул Раззак выполнял не только консульские обязанности, представляя также секретную службу истыкх барат. В частности, он занимался поиском и ликвидацией афганских диссидентов, нашедших убежище в Северо-западной пограничной провинции. По сведениям Ксана, именно он должен был принять ракету от пакистанских военных.
На три были назначены выступления Афзала Илахи Махмуда и Рустам Хана, директоров корпораций, занимавшихся разработкой ракетно-ядерного оружия. Они попотчевали гостей безобидными байками из истории «исламской бомбы» – аудитория позевывала и перешептывалась. Оживление возникло, лишь когда настал черед вопросов.
Зал оживился, когда слово взяла Тасмина Азиз. Прежде она работала в одном из экспертных подразделений Объединенного разведывательного управления (сокращенно – ОРУ),но, после того как армия сместила демократическое правительство, была уволена. Новый шеф не простил ей свободомыслия и независимости.
Тасмина происходила из богатой аристократической семьи. Была умна, начитана, располагала ценными источниками информации, отличалась красотой и женственностью.Ей было тридцать с небольшим, а смотрелась она в худшем случае на двадцать пять. Шальвар-камиз – чуть более прозрачный и обтягивающий, чем это дозволялось местными приличиями; яркая, сочная помада придавала блеск и выразительность нежным губам, густые волосы обрамляли лицо,сводившее с ума многих мужчин. Убежденная феминистка,Тасмина никогда не была замужем. Поклонников, тем не менее, не отвергала и даже начинала тосковать в их отсутствие.К числу ее недостатков относились тщеславие и почти полное отсутствие таких качеств, как сдержанность, осторожность.
– Вопрос к любому из уважаемых докладчиков, – звонкий голос женщины заставил встрепенуться замшелых профессоров и закрутить усы бравых вояк. – Наши ядерные устройства создаются на основе урана-235, но урановый путь давно завел нас в тупик. Он не позволяет конструировать компактные, легкие боеголовки, которые можно установить на ракетах типа «Хатф». Так вот – не считаете ли вы целесообразным заняться плутониевыми боезарядами?
Отвечать взялся Илахи Махмуд. Он славился как ретроград и ненавистник молодежи.
– Многоуважаемая Тасмина продемонстрировала свою осведомленность, честь ей и хвала. Создание ядерных устройств – процесс сложный, отрадно, что это понимают даже красивые дамы. Схемы на основе обогащенного урана наиболее дешевы и просты, наша родина не намерена обзаводиться дорогостоящими плутониевыми боеголовками и тратить миллиарды на бессмысленную гонку вооружений. Главное уже сделано: Пакистан получил оружие победы и величия.
Аудитория неистовствовала, хлопала в ладоши, по ручкам кресел и собственным коленям. Раздавались выкрики: «Пакистан зиндабад! Пайндабад!»[8]8
Пакистан победит! Пусть победит! (урду).
[Закрыть]. Тасмина сидела с непроницаемым лицом, мяла и скручивала шелковый шарф-дупатту.Видно, нервничала, корила себя за неосторожный вопрос. Ксае про себя выругался. Привлекать к себе внимание таким образом – что может быть глупее? Он завербовал Тасмину около года назад, она и сообщила о предстоящей передаче «Хатф-1».
.Ксан встал со стула, грузно прошелся по комнате, наклонившись к батарее центрального отопления, пощупал ее ребристые бока. Они были едва теплыми, и хозяин недовольно прищелкнул языком:
– Ничего не меняется: совок, бардак.
– А там, у вас. лучше? – осмелился предположить я.
–Центрального отопления нет. – Заложив руки за спину, Ксан пристроил свои ягодицы на батарее и сочувственно посмотрел на меня. – Жаль, что тебе не довелось побывать в Азии.
Выражение лица у него было самое что ни на есть блаженное и удовлетворенное. Думаю, это объяснялось не только обильной выпивкой и закуской: на него действовали собственные рассказы, ему нравилось вспоминать.
Выяснение деталей сверхсекретной военно-ядерной программы неизбежно сопряжено с огромными трудностями.Любая неосторожная попытка войти в контакт с теми, кто имел доступ к нужной информации, могла с легкостью «засветить» разведчика. Поэтому Ксан решил, что ему крупно повезло, когда однажды, на международном семинаре в Германии он познакомился с Тасминой. Та была сексуально привлекательна, а, завоевав сердце женщины, ее несложно превратить в своего информатора. «Постельный вариант» был Ксан многократно опробован, однако на этот раз дал сбой.
Просидев с Тасминой четверть часа в полутемном баре отеля «Доринт», он сжал ее тонкую руку. Девушка не стала строить из себя оскорбленной невинности, но отреагировала резко.
– Уважаемый господин, перед тем как вы попытаетесь засунуть мне руку под юбку, чтобы «поиграть с моей задницей» – так, кажется, у вас, мужчин, принято выражаться? – я обязана сообщить вам о трех обстоятельствах. Во-первых, я не затеваю тайные интрижки, а открытая связь с иноверцем,сделает меня парией в моей стране.
На этот счет Ксан был осведомлен. Согрешив с неверным,пакистанка могла подвергнуться уголовному преследованию,лишиться карьеры и каких-либо перспектив замужества.
– Во-вторых, вы мне не нравитесь физически. Ваше прикосновение неприятно, и я не хочу, чтобы вы играли с моей задницей. Чтобы пережить кошмар, мне достаточно увидеть вас во сне голым. В-третьих, я отлично понимаю, что моя задница не так уж сильно вас занимает. Какой из вас ученый,вы же разведчик – это понятно.
– Вы правы, – беззастенчиво соврал Ксан. – Ваша задница меня не интересует.
Ему удалось добиться желаемого: Тасмина покраснела от гнева. Бросив на стойку несколько марок, Ксан слез с высокого табурета и неспешно удалился. Он не сомневался, что разговор не закончен. Спустя два дня молодая женщина позвонила ему и предложила прогуляться. Она держалась как ни в чем небывало. Упомянув давешнюю пикировку и важно сообщив, что личные отношения не должны мешать деловым, Тасмина согласилась работать на Ксана. Сказала, что ей не по вкусу военный режим, и ядерное оружие нельзя отдавать одним генералам.
Мощные вентиляторы, установленные по углам гигантского шатра, плохо справлялись со своей задачей: дипломаты и военные парились в официальных костюмах и мундирах. Чешский посол, отличавшийся необъятным брюхом и простотой нравов, сорвал с себя ненавистный пиджак и галстук, оставшись в пропитанной потом рубахе. Прочие терпели, жадно поглощая ледяные напитки, которые только усиливали потоотделение. В какой-то момент Терри Макмэн выругался, отшвырнул тарелку с едой, отдернул полог и выбрался наружу. Его безумному примеру последовали Алан и Ксан.
Сперва они почувствовали облегчение. Вместо спертого воздуха – бескрайние просторы под налившимся синевой небом. Но спустя мгновение облегчение проходит, жара обрушивается на несчастного, который чувствует себя куском мяса на раскаленном противне. Тем, кто не вырос в этих Аллахом проклятых местах, остается лишь разевать рты, подобно задыхающимся рыбам, омывая легкие обжигающей смесью кислорода и углекислоты. В поле зрения – ни лесов, ни кустарников. Иссушенная земля, покрытая паутиной черных трещин, тянулась на сотни миль. Тусклое солнце приближалось к ломаной линии горизонта, однако пройдет еще несколько часов до наступления спасительных сумерек.
Алан обречено произнес:
– Здесь еще хуже. Вся ночь будет такая?
– Говорят, нам приготовили приличные комнаты в казармах, – сказал Терри. – С кондиционером и душем.
– Я заходил туда, – разочаровал коллег Ксан. – Душ местного образца: бадья с водой и ковшик.
– Ладно, – Алан махнул рукой. – Вернемся?
– Куда спешить? – Терри был настроен философски. – Я предпочитаю быструю смерть мучительной пытке. Опять париться, смотреть на диаграммы?
– Они действительно стали ядерной державой. – Алан снял рубашку, выжал и надел снова. – Без штанов, но с бомбой.
– Может, оставить их в покое? – коварно предложил Ксан.
– А вы им симпатизируете?
–Не надо передергивать. Просто нужно быть реалистами: у пакистанцев есть большая красная кнопка, так что не стоит с ними конфликтовать.
– Лишь бы этой кнопки не было у талибов и Усамы.
–Они бы с одним хранением замучились, – засмеялся Терри. – Нужны контейнеры из спецматериалов.
– Хранить обогащенный уран сложно, – согласился Ксан.
– Он легко вступает в реакцию с различными материалами.С плутонием – проще.
– Хотите сказать, у этих мракобесов может быть бомба?
– встревожился Алан.
Ксан пожал плечами.
– В 1998 году они создали нечто вроде ядерного центра.Там работают иракцы, кое-кто из китайцев, корейцы. Достаточных ресурсов для ядерного производства, конечно,нет, а вот сборка небольших боезарядов из готовых полуфабрикатов...
– Вы просто ужас какой-то рассказываете! – закудахтал голландец. – Не дай бог, они и ракеты достанут!
Разговор шел минут двадцать, за это время в местном климате можно не только поджариться, но и протухнуть. Алан и Терри вернулись на прием, где гости продолжали предаваться обжорству и банальному трепу. Улучить момент и поговорить с Тасминой было немыслимо – повсюду шныряли соглядатаи. Ксан покинул надоевшее ему общество и направился к офицерским казармам – одноэтажному зданию в двухстах метрах от шатров. Войдя в свою комнату, с наслаждением вдохнул прохладный воздух и мысленно поблагодарил тех, кто позаботился заблаговременно включить кандей. Сделав шаг, увидел лежавший на полу красочный проспект туристического агентства. Судя по всему, просунули под дверь.На последней странице – календарь на текущий месяц. Пятое число обведено лиловым фломастером. Рядом аккуратно пририсована единица.
Тасмина была одержима конспирацией, хотя мало что знала о практической стороне агентурных мероприятий. Работа на Ксана представлялась ей занимательной игрой, о последствиях которой молодая женщина не задумывалась. Разгадать придуманный ею ребус было не сложно. Скорее всего, речь шла о времени встречи. Первая цифра – «пять», но сейчас уже за полночь, а вот единица. Час ночи, похоже на правду.
Он вышел на улицу, огляделся. Вокруг никого, если не считать охранника, который со скучающим видом подпирал стену казармы. Форма оливкового цвета, берет с кокардой,широкий брезентовый пояс, на пузе – «калашников» с укороченным стволом. Странно, у парня лейтенантские погоны;обычно на часах стоят рядовые или сержанты. Услышав привычное «ассалям алейкум», Ксан брякнул наобум: «Где тут у вас номер «пятый»»? К его изумлению лейтенант невозмутимо выпятил подбородок в сторону нескольких крупных сооружений, силуэты которых почти сливались с черным небом. Секунду подумав, Ксан зашагал в указанном направлении. Под ногами скрипел песок, тонким слоем покрывавший асфальтовые дорожки. При ближайшем рассмотрении сооружения оказались самолетными ангарами.
Услышав позади шорох, Ксан обернулся. Его догонял лейтенант – бежал, забросив автомат за спину, громко фыркал,сплевывая песок, попадавший в носоглотку.
– Одному нельзя, сэр! – лейтенант отдышался и миролюбиво улыбнулся. – Я провожу, сэр.
–Провожай, – буркнул Ксан, и они вдвоем подошли к ангару, на котором красовалась цифра «пять». Завернули за угол, здесь было совсем темно.
–Сюда, сэр. – Лейтенант открыл узкую дверь и почтительно застыл, покрепче сжимая «калашников».
Ксан внезапно почувствовал опасность и невольно сделал шаг в сторону. В этот момент в темном проеме появилась ладная фигурка, и мелодичный голос произнес:
–Смелее, вы же не робкого десятка. Не разочаровывайте доверчивую женщину.
Ксан не стал делать вид, будто давно обо всем догадался.Хлопнул себя по бедрам и тихо рассмеялся.
Они вошли внутрь. Тасмина щелкнула выключателем, сороковаттная лампочка осветила угол просторного помещения. Стол, несколько стульев, стальной сейф, часы, показывавшие пять минут второго. Центральная часть ангара тонула в полумраке, в котором вырисовывались контуры самолета.
–Учебный «Мушак», – пояснила Тасмина. «Мушаком» назывался тренировочный самолет пакистанского производства. – Кстати, – она положила руку на плечо лейтенанту, – это мой жених Рашид Усмани. Летчик-истребитель, на«ты» с «Ф-16» и «Миражами».
Ксан был ошарашен. Поборница женской свободы, которая презирает священные узы брака и непринужденно тасует колоду своих ухажеров, выходит замуж! Он прислонился к стене из гофрированного металла, вытер пот со лба, достал сигарету.
Рашид смущенно улыбался.
«Еще скалится», – раздраженно подумал Ксанец.
– Не беспокойся. Он в курсе и готов помочь.
«Безумное увлечение конспирацией сочетается в ней с безалаберностью и наивностью. Каждый новый человек должен тщательно проверяться, каждый новый человек – это. »
–Не хмурься, – попросила Тасмина. – Без Рашида я не смогла бы организовать нашу встречу.
Лейтенант выудил из кармана пачку крепчайших «Голденлив», чиркнул спичкой.
– «Хатф» будет передаваться этой ночью.
Деревня Билья Мина находилась в небольшом оазисе, в пятидесяти километрах от базы ВВС. У Рашида Усмани имелись наготове пропуска, впрочем, их никто не останавливал.Ксан держал наготове видеокамеру с «телевиком». Помешать отправке ракеты вряд ли удалось бы, такая задача не ставилась. Главным было сделать адекватную запись, чтобы после использовать полученные материалы.
В Билья Мине проживали несколько сот человек, в третьем часу утра все они крепко спали, одурев от дневной жары. Лишь один пастух поднялся спозаранку и гнал стадо овец к находившейся неподалеку горной гряде. Там, наверху, было прохладнее, и он торопился добраться до пастбищ. Скользнув равнодушным взглядом по армейскому джипу с тремя седоками, пастух не проявил ни малейшего желания остановиться и затеять разговор (от чего не удержались бы его словоохотливые соотечественники из равнинных провинций – Пенджаба и Синда).Здесь считалось дурным тоном интересоваться чужим делами.
Усмани оставил машину на окраине деревни, во дворике одного из пустовавших домов. Понемногу светало, они спешили добраться до нужного места. В сероватой дымке наступавшего утра все явственнее проступали очертания убогих домишек с плоскими крышами, дуканов с опущенными металлическими шторами. Улицы грязные, замусоренные. В изобилии валялись полиэтиленовые пакеты, кучи отбросов. О канализации здесь и понятия не имели, ее заменяли открытые канавы и ямы, заполненные экскрементами людей и животных. Дожди смывали их на окрестные поля, однако дождей не было полгода – обитатели Билья Мины задыхались от жары и зловонных испарений.
За пятнадцать минут Ксан и его спутники пересекли деревню и оказались на краю поля, засеянного опийным маком. Местные крестьяне предпочитали эту сельскохозяйственную культуру: неприхотливую, не требующую особых забот и приносящую хороший доход. На противоположной стороне поля – небольшой домик. У двери – велосипед, тут же дремлет парочка коз.
Укрывшись за пригорком, Ксан, Тасмина и Рашид всматривались в предрассветный туман. Усмани вооружился полевым биноклем. Время шло, но ничего не происходило.
Неожиданно дверь домика распахнулась, в дверном проеме показалась объемистая фигура хохотуна и бабника Терри Макмэна.
– Вот так новость, – прошептал Ксан.
Тасмина отобрала у лейтенанта бинокль и подкрутила колесико резкости. – Ох! – вырвалось у нее. – Зачем он здесь?
Макмэн подтянул брюки, вздрогнув полными бедрами.Оглянулся на звук вновь хлопнувшей двери. Из нее выбежал пожилой пуштун, который возбужденно жестикулировал, нервно и быстро шевелил губами. Он явно что-то требовал. Терри терпеливо выслушал, расплылся в уклончивой улыбке и по-дружески раскрыл объятия. Пуштун увернулся,выпрямил спину и повернул назад.
– Одно из двух, – предположила Тасмина. – Или Терри тоже следит за Раззаком, допустим, у него такое же поручение, как у нас. Или.
– Или? – на этот раз подал голос Усмани.
– Случайность. Бывают же совпадения.
Плюнув вслед старику, Терри скорчил презрительную гримасу. Подойдя к краю поля, расстегнул штаны и принялся не спеша мочиться. Тасмина отвела глаза. Застегнувшись, австралиец вернулся в дом.
Наконец донесся шум мотора. Ксан достал видеокамеру и приступил к съемке. Внутри подъехавшего трейлера должна была находиться ракета. Мощная оптика позволяла различить стальные буквы на решетке радиатора – «Бедфорд», военного, выскочившего из машины. Судя по знакам отличия, это был капитан.
– Сейчас и Раззак явится, – пробормотала Тасмина.
Талибский консул приехал и впрямь скоро – в малоприметном «судзуки-потохар». «Телевик» давал нужное увеличение, изображение было крупным и четким. Перебросившись парой слов, дипломат и военный похлопали друг друга по плечам. Затем произошел обмен транспортными средствами. Капитан сел в «судзуки», запустил мотор, и маленький внедорожник зашуршал шинами по разбитой дороге и спустя несколько минут скрылся из виду.
– Пора уходить, – прошептала Тасмина.
Ксан не торопился, хотя с учетом фактора времени оставаться здесь становилось опасно. Однако было важнее все в точности запечатлеть на камеру. Он должен был окончательно убедиться,что передача состоялась, и трейлер ушел к границе. Жизнь научила его тому, что неожиданности нередко случаются в последний момент, вот и в этой ситуации произошло нечто подобное.
Генконсул забрался в кабину, захлопнул дверцу. Вот сейчас он повернет ключ в замке зажигания. Но тяжелая машина стояла на месте. В видоискателе камеры было видно напряженное лицо Раззака. Можно было различить даже пот,выступивший на лбу. Судя по движению рук, афганец снова пытался запустить мотор. Тщетно.
–Что бы там ни было, – взволнованно сказала Тасмина, – нам лучше уйти.
Ее поддержал Усмани. Поправил фуражку, приложив колбу два сомкнутых пальца – расстояние между козырьком и линией бровей должно быть четко выверенным – озабоченно поджал губы. Миссия удалась, остальное их не касается.
Скоро станет совсем светло, улицы Билья Мины заполнят люди, и уехать незамеченными не удастся.
– Интересно, что все это значит. – Ксан не рассчитывал на ответ, просто размышлял вслух. – Допустим, у «бедфорда»отказало зажигание, но при чем тут Макмэн?
Козы успели пробудиться и пощипывали чахлую травку.Голос муллы нараспев призывал к намазу. Начинало припекать. Все громче верещали птицы, жужжали вездесущие насекомые.
Внезапно рассветную тишину разорвал пронзительный вопль. Не могло быть сомнений – кричал ребенок. Отчаянный, призывавший на помощь крик.
Ксан бросился через поле.
– Что ты делаешь! Нельзя!.. – попыталась остановить его Тасмина.
Но Ксан пробивался вперед сквозь маковые стебли. Козы с изумлением уставились на него. Они не отличались упитанностью, и их морды могли выражать любые оттенки чувств, кроме сытости и удовлетворения собственной судьбой. Надежда промелькнула в глазах животных при появлении человека, но быстро угасла: в руках у того не было ни капусты,ни морковки.
Вопль раздался снова.
– Что там?!
Ксан ворвался в дом и увидел жирную спину Терри, который склонился над девочкой-подростком, распростертой на грубом деревянном столе. Раскинутые ноги, тощий живот, который лапала грубая пятерня.
Схватив австралийца за плечи, Ксан оторвал его от ребенка, но Терри отшвырнул нападавшего к стене, ударил в живот. Хватая ртом воздух, Ксан упал на колени. Только сейчас он заметил пожилого пуштуна, безучастно сидевшего в углу.«Неужели, это отец девочки?».
Из груди вырвался хрип:
– Что смотришь, разве это не твоя дочь?»
Пуштун поднял руки ладонями вверх и обратил свой взор вверх, будто сквозь прохудившуюся крышу можно было увидеть Аллаха и услышать приговор своей никчемной жизни.
–Ты. шпион! Шею сверну! – прорычал Терри. Он выхватил из кармана пистолет, палец лег на спусковой крючок.Однако выстрел прозвучать не успел. Ксана спасло чудо, если чудом можно назвать неожиданное появление генконсула Абдул Раззака. Вот уж воистину deus ex machina!
В один миг преодолев расстояние от порога до австралийца, Абдул Раззак сбил его с ног, рубанул по горлу. Вырвав оружие, схватил толстяка за волосы, надавил на глаза, исторгнув из глотки Макмэна крик боли и отчаяния.
–Бадзада сарай! Намард![9]9
Подлый негодяй! Сволочь! (пушту).
[Закрыть] – выругался афганец. – Любишь насиловать детей. Смерть тебе!
Австралиец умоляюще замычал. Но прежде чем раздался выстрел, широкий крестьянский нож чара рассек камиз Раззака, нырнул под ребра и достал сердце. Афганец с бескрайним изумлением смотрел в глаза пуштуна, который надавливал на рукоятку.
– Зачем. – Раззак хотел сказать что-то еще, но на губах у него появились розовые пузыри, потом хлынула кровь. Девочка забилась в истерике, прикрывая наготу изорванным платьем. Отец вытащил нож из тела афганца, отбросил на пол.Исподлобья глянув на Ксана, кивнул в сторону Макмэна:
– Не трогай его. Я сам отдал ему дочь.
В этом месте Ксан закашлялся и сделал паузу. Он устал говорить и почувствовал необходимость «смазать» голосовые связки. Для этого отлично пригодились паштет из гусиной печенки и две рюмки водки. Разумеется, я сидел как на иголках, ожидая завершения истории. Однако Ксан не спешил. Подкрепившись, закурил, а после признался, что устали с удовольствием отправился бы на боковую.
– Но чем все закончилось?
– Мы покинули Билья Мину, вот и все.
– А австралиец?
– Это действительно оказалось совпадением. Тот самый случай. Терри и не подозревал о ракете, просто пакостил по своему обыкновению.
– Его судили?
– Слишком о многом пришлось бы рассказать пакистанскому суду. К тому же Макмэн пользовался дипломатическим иммунитетом. Единственный прок от всей этой истории был в том, что талибы так и не получили «Хатф-1», и отряд Исламской милиции зря прождал на границе.
– Раззак проявил благородство, – фраза прозвучала несколько патетично, но, на мой взгляд, уместно. Подумав, я добавил, чтобы не обидеть Ксана: – Так же, как и ты. Услышал призыв о помощи.
Я все забывал упомянуть, что Ксан не страдал от избытка хороших манер. Может, на дипломатических раутах он и держался в установленных рамках, но в моем обществе расслаблялся. Вот и на этот раз – запустил пальцы в рот и после некоторых усилий вытащил пару волокон говядины, застрявших между зубов. Прополоскал рот водкой, снисходительно посмотрел на меня:
– При талибах Раззак был начальником службы безопасности провинции Кундуз и лично отдавал приказы о казнях.А казнили так: привязывали осужденного к стволам танков, потом разводили орудия. До тех пор, пока несчастного не разрывало пополам.
– Привязывали за руки?
– Или за ноги. Это дело вкуса. Я к тому, – он ощупал языком рот, проверяя, не осталось ли где кусочков непрожеванной органики, – что благородство подразумевает милосердие, доброту. А Раззак...
