Текст книги "Закат Луны (СИ)"

Автор книги: Александр Быкадоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Около такого дома и остановил машину Вуревич.

– Заходим, – сухо скомандовал он.

Дубрина к тому времени отпустили домой – он оказался местным. Видимо, свою миссию он выполнил, и сейчас он мог услышать и увидеть то, чего ему не следовало видеть и слышать. Сюзанну тоже отправили в заранее приготовленное жильё, ей тоже не следовало знать об обсуждаемом. С Вуревичем остались только Баргас, Клайфтон, Погорельский и Джон.

Перед приходом к Вуревичу они так же успели поесть в одном из местных роботизированных заведений, и поэтому он не особо беспокоился о пустых желудках гостей.

Квартира Ивана Вуревича отдавала лёгким налётом аскезы. Здесь не было никаких лишних вещей, стоявших, как выразился бы сам Вуревич, «для сбора пыли». От его квартиры веяло угловатым технократизмом. Причём некое хайтэковское смешение стилей земного и неземного было сделано с довольно хорошим вкусом.

Ян прошёлся вдоль огромной, ничем не обставленной стены, подошёл к окну во всю стену и посмотрел вниз. Движение было средним, в меру оживлённым, чуть выше дороги проходила монорельсовая эстакада. Прямо напротив стояло жилое здание.

– Вас Тац не раздражает? Никого? – неожиданно спросил Вуревич с ноткой омерзения в голосе, – Я живу здесь всего ничего, но, поверьте, нет ничего более противного.

– Я его просто ненавижу… – сухо ответил Ян, – Хотя я здесь от силы несколько часов.

– И правильно делаешь. Нет ничего противнее, чем логово врага.

Клайфтон усмехнулся: Вуревич казался слишком патетичным.

– Ближе к делу, – сухо произнёс Карельски, и все замолчали.

– Ну, тогда рассаживайтесь, – агент Джона указал на диван и выкатил небольшой журнальный столик в центр. Сам взял стул и уселся на нём верхом.

Джон выложил уже знакомый Яну планшет на стол, но пока не стал включать.

– Итак, коллеги… Я думаю, что наконец-то настал час нашего возмездия. Каждый из вас вкладывал свою лепту в общее дело, но я до конца не раскрывал никому карт. Что ж, под самым носом у кошки – мышки могут быть в безопасности, и теперь я покажу вам картину полностью. Сегодня у нас есть отличная возможность поднять восстание на Земле и на её бывших колониях и сбросить с себя ярмо изгоев. Но не всё так просто для Азура. Нам удалось создать агентурную сеть практически на всех закрытых планетах Азура, и мы можем рассчитывать на поддержку восстания, практически на всех этих планетах.

Ян присвистнул:

– Вот это да…

Словно молния пронзила Яна Погорельского. Он почувствовал, как нечто, похожее на электрический разряд пронзило его грудь. Пожалуй, это то, о чём он мечтал всю жизнь – восстание! Сердце забилось часто, соображать стало трудно. Трудно сравнить это чувство с чем-либо. То же самое, пожалуй, мог испытать фанат певицы, который с десяток лет грезил лишь пять минут постоять рядом со звездой, но вдруг по чистой случайности она внезапно согласилась стать его женой. Такие чувства легче испытать самому, чем описать их. Волна светлой радости прокатилась в душе. Ну что же, если долг зовёт исполнить мечту всей жизни, он с радостью примет любую судьбу, которую приготовил ему рок. Он готов работать – телом и умом – и отдать всё на благо общей победы. От всего имущества до собственного тела.

– Что ж, неплохо. Когда выступаем? – Спросил Клайфтон.

– Не всё просто, – Повторившись, продолжал Карельски, – По первоначальному замыслу, мы планировали поднять восстание и на Тац, и атаковать непосредственно Совет. Нам и здесь удалось развернуть агентурную сеть, но процент недовольных здесь не столь велик. Всё, что удалось нам сделать на этой планете – организовать сбор разведданных. Итак, замысел таков… Существует некая планета, Элекон-восемьдесят-пять. Практически эта планета малоизвестна и людьми не заселена, кроме одной базы «эсбэ», – Джон потянулся к планшету и включил уже известную Яну трёхмерную модель, – Это основной гиперпространственный передатчик Службы Безопасности Азура, – Джон тыкнул пальцем в шпиль с насаженным прозрачным диском, – Вообще говоря, он используется и для гражданских частот, но в основном выступает как военный. Первое, и основное, что мы должны сделать – атаковать именно эту базу, вывести из строя передатчики, тем самым парализовав на некоторое время связь всей «эсбэ». Это даст нам временную фору, может двое-трое тацских суток, или около того, для того, чтобы «эсбэшники» не могли координировать свои действия до ввода в строй резервного передатчика. При этом база не должна быть уничтожена, она должна быть именно захвачена, а передатчики настроены на наши частоты. Но мы должны понимать, что именно от успеха этой операции зависит успешность восстания на всех планетах. Начинать восстание нельзя до тех пор, пока база передачи не будет наша. Провалим её – восстание не начнётся. Будем успешны – подарим свободу планетам.

– Я смею заметить, – вклинился Вуревич, – что на данном объекте присутствуют истребители и ракеты «пэ-вэ-о». Это к вопросу о том, насколько активно «эсбэ» использует на службе в своих целях летальное оружие.

Джон кивнул и продолжил:

– К сожалению, у нас нет полных данных об орбитальной группировке спутников охраны или спутников слежения. Нам нужно больше сведений. Первоначально планировалось десантироваться пятью тысячами с целью захвата базы. Но, видимо, этого будет недостаточно. Нам нужно несколько транспортов, способных нести челноки класса «Циклоп» и кроме этого иметь возможность атаковать термоядерными торпедами спутники, в случае их наличия. Скорее всего, для успешной атаки нам нужна будет поддержка авиации класса «орбита-твердь», причём, нам нужны будут как штурмовики для единовременного бомбового удара, так и истребители – для поддержки штурмовиков. Кроме этого, наверняка понадобится перманентная поддержка вертолётами. В этой связи особую опасность представляет группировка «пэ-вэ-о» и пока единственное, что мы смогли придумать – это доставить несколько диверсионных групп на Элекон под видом астероида, дабы вывести из строя ракетные установки и истребители. Однако у меня есть сомнения, что они сумеют взорвать все истребители и пусковые установки к нашему десанту. Вопросы, предложения…

Все молчали. Первым тишину нарушил Вуревич:

– Насколько я помню, у Элекона лишь один искусственный спутник – спутник связи. И находится он на геостационарной орбите.

Ян возразил:

– Слабая охрана для такого объекта. Иначе всё было бы просто: вход в атмосферу с противоположной от базы стороны планеты на челноке, с дистанции до тысячи километров пуск ракеты с ядерным зарядом, и уход обратно на орбиту по той же траектории. Даже если и собьют этот пуск – при взрыве накроет ядерным облаком, просто не успеют сбить далеко.

– Что ж, – произнёс Вуревич, – Узнать об этой планете чуточку больше – можно. Но для того, чтобы попасть туда, нам нужно сначала слетать на Галерон.

Яна передернуло. От сложившейся ситуации можно было ожидать чего угодно. Галерон – промышленная планета. Либо Вуревич уже предал Землю и собирается оставить там навеки всю верхушку сопротивления, и это – уже решённый вопрос, либо это действительно необходимо для восстания – лететь на Элекон. Про эту планету Ян мало что слышал. Ему известно было, правда, что основной отраслью Галерона является, кроме добычи полезных ископаемых, точное машиностроение. Землян там работало мало – около десяти или пятнадцати процентов. Почему Вуревичу понадобился именно Галерон – непонятно. Но Ян не спросил об этом. Вместо этого он посмотрел на Джона. Тот, поджав губы, уверенно закивал головой. Видимо, Галерон всё-таки входил в его планы. Гарвич словно прочёл мысли Яна:

– Так или иначе, Галерон должен был стать нашим плацдармом для атаки на Элекон, так что можно считать, что действуем по плану.

– Мне нужно будет несколько дней, чтоб подготовить вылет без последствий, – сказал Вуревич, – Наша легенда будет таковой: летим на Галерон за какими-нибудь роторно-конвейерными автоматами, или что-нибудь в этом роде. Я надеюсь, на ваших обязательных работах вам дали достаточно большое временное окно, если штурм Элекона так и не начнётся.

– Да нас уже хватились, – ответил Джон, – Мы все по факту – сбежали. В качестве землянина здесь только Хуго.

– Ну, тогда у нас нет шансов проиграть… – тихо сказал Вуревич.

– А почему член Совета летает туда-сюда? – спросил Погорельский, – Разве не возникнет подобных вопросов?

Казалось, этот вопрос мог застать Вуревича врасплох, он даже подумал немного, но нашёл, что ответить:

– Может, и возникнет. Придумаем что-нибудь…

«Странный тип…» – подумал Ян. Вслух он, правда, ничего не сказал.

На следующий день Вуревич ушёл из дома пока все спали, а вернулся уже после завтрака, когда земляне, желая разогнать скуку, смотрели азурские телеканалы. Новостной поток муссировал тему массового теракта в космопортах на планете Земля. Каждый новый новостной выпуск начинался с вести о том, что СБА вводит некие «беспрецедентные меры безопасности». Конкретики не было, но Погорельскому чувствовалось, что начались какие-то непредвиденные трудности, о которых Джон Гарвич не мог предположить. Ян ощущал, будто какие-то тонкие флюиды растерянности и зачатков ярости исходили от него. Конечно, внешне Гарвич не мог позволить себе проявлять такие чувства, но Погорельский понимал, что, как любой человек, Джон не может не испытывать эмоций.

Вошедший в квартиру Вуревич произнёс:

– Плохие новости для нашей компании…

Земляне оглянулись на голос и медленно проводили взглядом Вуревича, неспешно входящего в комнату с телевизором. Тот медленно проследовал к самому телевизору, опёрся на него рукой и сказал:

– С сегодняшнего дня «эсбэ» на всех планетах запретило вылет экипажам в тех же составах, что прилетели. Все экипажи должны быть переформированы.

– Вот дьявол… – бросил Клайфтон.

Воцарилось молчание. Через несколько минут Ян спросил:

– Как они будут сравнивать? По имени, или сравнивать биометрию каждого члена экипажа?

Вуревич пожал плечами и тихо ответил:

– Я не знаю…

– Скорее всего, будут сравнивать просто имена. Биометрию – при каких-либо подозрениях, – предположил Джон.

– Что будем делать, Джон? – обратился Хуго с Гарвичу.

Тот кивнул в сторону Вуревича и спросил:

– Ты готовил для нас вылет на завтра? – он сделал акцент на последнем слове.

Тот кивнул.

– И естественно полётная карта уже находится в диспетчерском пункте косморопорта?

Вуревич опять кивнул, потом изрёк:

– Я уже связывался с диспетчерским, сказали, что карту можно изменить непосредственно перед вылетом. Обстоятельства, поэтому разрешается…

– Ну что ж… Тогда поступим следующим образом. Иван, познакомь Хуго и Эндрю со своей агентурой. Они останутся на Тац, нужно чтоб они вылетели за нами на Галерон при ближайшей возможности. За сутки успеешь, это возможно?

Вуревич снова кивнул.

– Ян, Сюзанна, Иван и я – вылетаем завтра по изменённой полётной карте. Задача ясна?

Все промолчали. Ян резюмировал общее молчаливое согласие:

– Ясна.

[1]Балаклава – шапочка-маска с прорезями для глаз.

[2]Стимпа́нк (или паропа́нк) (от англ. steampunk) – направление научной фантастики, моделирующее цивилизацию, в совершенстве освоившую механику и технологии паровых машин.

[3] Имеется в виду аббревиатура «ПВО» – противовоздушная оборона

[4] Имеется в виду аббревиатура «РЛС» – радиолокационная система, в просторечии «радары».

Глава 4

2484 год. Планета Земля, полтора года до начала событий.

Ян сидел в своей комнате и пролистывал на планшете новостные сайты, где на первой странице каждого освещался новый несчастный случай, произошедший с азурским «эсбэшным» челноком: отказ двигателя, падение на твердь, гибель всех членов экипажа, уничтожение оборудования. Для непосвященных, это был действительно несчастный случай, но Ян-то знал, что это была неудавшаяся работа сопротивления. Отказ двигателя – задача диверсантов-техников, с которой они справились неудачно: Азур так и не узнал, что сопротивление приложило руку к катастрофе. В своё время Гарвич сказал: «Каждый мёртвый «эсбэшник» должен знать автора своей смерти». В тоже время Гарвич предпочитал, чтоб об авторе теракта «эсбэ» узнавал из самого теракта, «подбрасывание» флэшек с видеозаписями сопротивления, или взлом сайтов он считал опасным и ведущим к раскрытию органов сопротивления. Но ни один новостной портал даже не упомянул сопротивление в качестве вероятной причины крушения. Россини командовал операцией в тот день, и сложно сказать, чья ошибка привела к безымянности крушения, может быть даже самого Мишеля. Ян знал, что Мишелю не раз доводилось приложить руку к непосредственному техническому исполнению, как нередко это делалось и самим Яном.

Мишель заглянул к Яну именно в этот момент. Он самостоятельно открыл комнату (Ян никогда не запирался), вошёл, осмотрелся. Погорельский сидел у окна в кресле и читал планшет.

– Твоя работа? – Ян показал ему экран.

– Конечно.

– Как-то нечётко сработано…

– Это мой просчёт… Я сам провёл технические работы. Гарвич был недоволен, конечно, я уже был вызван на явку с отчётом. Но взыскания не будет, основную цель я же выполнил. Он выдал задание свалить ещё один челнок. Завтра к нам прилетает какая-то историческая экспедиция. Есть сведения, что это будут «эсбэшники» под прикрытием и челнок будет помещён на стоянку вне свободной зоны.

– Джон не считает, что, может, лучше выждать немного? Если челноки будут падать один за другим, это не раскроет головную ячейку?

– Гарвич считает, что это не вызовет сложностей.

Погорельский покачал головой. Он спросил Мишеля:

– Ты уже получал шифровку с вызовом на брифинг?

Брифингом в сопротивлении назывался процесс получения задания. Шифровка, приходящая к членам боевых групп, обычно не содержала названия места в чистом виде, так же, как и любые местоположения указывались в любых сообщениях под своими псевдонимами.

– Пока ещё нет, – ответил Мишель.

Оба они были на получении задания уже через два дня. Как и планировалось Гарвичем изначально, необходимо было уничтожить «эсбэшный» челнок, прилетевший на Землю под видом исторической экспедиции. О сопутствующих жертвах, правда, центр уклончиво умолчал. Судя по основной инструкции, разработанной для боевых групп, которой они должны были руководствоваться в данном случае, число и состав «сопутствующих жертв» разрешалось определять в ходе выполнения самой операции. Для выполнения налёта были назначены: Россини – непосредственный исполнитель задания, Погорельский – дублёр на случай провала первого исполнителя, ну и как обычно для телепатического прикрытия, Клайфтон – руководство и координация действий.

А ещё через день, Россини, Погорельский и Клайфтон уже находились в соседней провинции для проведения атаки.

Для этой цели они воспользовались одним из имевшихся в распоряжении центра угнанных автомобилей. Сопротивление порой не гнушалось криминальными способами добычи средств к исполнению своей работы. Трудно сказать, находило ли это положительный отклик у населения, ведь основная масса граждан, имевших личный автомобиль на планете Земля, оставалась землянами – прибывшие в качестве прогрессоров азурцы предпочитали общественный транспорт. Члены сопротивления не оставляли землянам никакой компенсации за машины, да и где было её взять, если денег в самом Азуре не существовало. Тем не менее, несмотря на сугубо криминальный способ добычи средств, Гарвич уверял, что в итоге земляне скажут спасибо, когда Азур «уйдёт».

Космодром отделения службы безопасности представлял собой огороженное бетонными плитами лётное поле, с одного торца которого располагались ангары транспортных и пассажирских челноков – в общем всё как на бывших военных объектах землян. По верху бетонных плит была пущена колючая проволока. В отличие от свободных зон космопорта, землянам с запретом на вылет был разрешён доступ на подобные объекты, если того требовала служебная или хозяйственная необходимость.

Для взрыва челнока необходимо было проникнуть на космодром. Ситуация здесь была двоякая. С одной стороны, допуск каждого человека проходил по сравнению биометрии, занесённой в базу данных службы безопасности. Однако каждая машина, въезжавшая на космодром, въезжала без досмотра груза – проверялись только лица, находившиеся в машине. Не было ни каких-либо сканеров груза, ни рамок детекторов, ни других подобных проверяющих устройств. Сказывалась беспечность цивилизации, забывшей, что такое война.

В этой связи решено было действовать следующим образом: машина с землянами будет припаркована недалеко от дороги, ведущей к космодрому. Первая же проезжающая машина будет остановлена Яном телепатическим способом, на время у «эсбэшников» будет отвлечено внимание. Мишель, переодетый в форму СБ, должен погрузить себя и взрывчатку в багажник, а затем машина продолжит движение. Когда внутри базы машина будет поставлена на стоянку, Мишель должен был выбраться из багажника, произвести установку бомбы и самостоятельно, пешком, выйти из космодрома. Последнее не составляло труда: при выходе с территории биометрия не проверялась. Взрыв должен быть произведён после возвращения Россини в машину. Из вооружения было решено взять только пистолеты: во-первых не громоздко, а во-вторых особой перестрелки не ожидалось, азурские «эсбэшники» были вооружены лишь дистанционными электрошоковыми парализаторами. Да и к тому же стреляли они, в большинстве своём, из рук вон плохо.

Россини уже был готов выпрыгнуть с заднего сиденья автомобиля, когда за поворотом показался серо-блестящий коренастый универсал[1] СБ.

– Не тряси машину, – попросил его Погорельский, сидящий на переднем сиденье, – демаскируешь.

– Ян, когда поравняются… – приказал сидящий за рулём Клайфтон, имея в виду, что применение телепатии нужно начинать лишь тогда, когда машина «эсбэ» сравняется со стоящей на обочине машиной сопротивления.

Тот еле заметно кивнул:

– Хорошо.

Ян выполнил просьбу в точности. Он мысленно послал сигнал водителю остановить машину и отвлёк их внимание от происходящего в их багажнике. Со стороны казалось, что время для двоих представителей службы безопасности остановилось. Они просто продолжали находиться в тех позах, в которых застал их Погорельский, послав им мысленный приказ. Россини воспользовался моментом и с проворностью оказался внутри вражеского автомобиля.

– Ну, всё, теперь только ждать, – изрёк Ян.

Он вставил в ухо гарнитуру рации, накинул на голову капюшон толстовки, чтоб она была менее заметной, и, скрестив руки на груди, откинулся на спинку сиденья.

Должно было пройти некоторое время, прежде чем машина со спрятавшимся Россини пересечёт лётное поле и останется внутри одного из ангаров. Потом он без труда найдёт искомый челнок, установит взрывчатку, и не спеша, пешком выйдет оттуда, стараясь не привлекать внимания. О каждом этапе выполнения операции Мишель должен был докладывать по рации, дабы держать в курсе своих напарников.

Погорельский слышал в ухе шорохи и щелчки – рация Мишеля тоже была постоянно включена. И всё вроде бы шло нормально, пока Ян не услышал звуки двух выстрелов, мат Россини и его возглас в рацию:

– Меня засекли, я проваливаюсь. Двоих убил. Похоже, сюда движется целая банда «эсбэ».

Клайфтон с ужасом посмотрел на Яна. Операция, так идеально спланированная, грозила завершиться провалом. Соображать нужно было молниеносно, но, похоже, все мысли вылетели из головы Эндрю напрочь. Человек, призванный командовать ситуацией, впадал в панику.

– Что будем делать? – спросил он Погорельского шёпотом, надеясь, что Россини не услышит. Он знал, что Ян всегда обладал высокой максимальной готовностью к действию на фоне внутреннего спокойствия, и поэтому в панике прибегнул к его помощи.

И Погорельский сообразил:

– Выходи из машины, бери радиотерминал, прячься где-нибудь поблизости, и начинай создавать радиопомехи. Иначе через пять-семь минут небо закишит «эсбэшными» квадрокоптерами[2]. Машину оставь мне, я попытаюсь прорваться на ней за Мишелем. Следи за рацией. Если нас возьмут – смывайся.

Клайфтон выпрыгнул из машины как пуля, открыл багажник, выхватил рюкзак, и, перемахнув через проезжую часть, скрылся в кустарнике.

Погорельский выхватил из бардачка балаклаву, натянул на себя, и телепатически приказал воротам открываться. Шум раздвижных ворот заставил вспорхнуть стаю голубей.

Он въехал в космодром лишь частью автомобиля, и сразу забыл про ворота. Створки, словно подпружиненные, тут же с грохотом ударили по машине. Ян попытался выбраться, но не смог – ворота как раз ударили по дверям. Он выругался, и, извернувшись, ногой выбил лобовое стекло, а потом по капоту стал выбираться наружу.

В ухе прозвучал ещё один выстрел. Значит, Мишель тоже ведёт бой.

Слева Погорельский услышал мужской крик. Он обернулся. Вдалеке, практический у самой стены космодрома он увидел «эсбэшника». Над его головой просвистела электропуля. «При попадании в голову электропуля ломает шею» – он вспомнил слова из методички по вооружению СБ. Ян выхватил свой пистолет, и, не слезая с капота, выстрелил в мужскую фигуру. Погорельский попал ему в голову, но урона врагу это не принесло – азурец был облачён в термоброню и сферический шлем. Он лишь упал, но тут же стал подниматься. Землянин воспользовался этой передышкой, спрыгнул за машину и ринулся к будке управления воротами, желая разблокировать двери и высвободить автомобиль.

Стоило ему только открыть дверь, как воздух сверху вниз прочертила жирная точка днища огнетушителя. Второй азурец, контролёр на КПП, видимо, решил, не мешкая, тут же войти в бой на ближней дистанции. Пожалуй, только чудо спасло сейчас Погорельского – огнетушитель прошёл в считанном сантиметре от его головы. Но он сообразил моментально, и когда «эсбэшник» в конце неудавшегося удара опустил свою импровизированную дубину на пол, нанёс ему дар ногой в середину туловища. Азурец упал внутрь сторожки, раскинув руки и выпустив из рук огнетушитель. Погорельский кинулся к нему, не выпуская пистолета из рук, сорвал с него шлем, желая открыть хоть что-то на теле азурца, что поддавалось бы поражению пули, но тут же получил одновременный удар в уши двумя руками. От боли и звона в ушах, он остановился. Пытаясь сбросить шум в голове, он согнулся пополам и тут же получил удар ногой в голову от азурца. От удара Ян вскинул голову и приземлился на пятую точку. Перед глазами плыли круги – «эсбэшник» оказался и проворнее, и сильнее физически.

«Телепатия! – мысленно воскликнул Ян, – Ну же!»

Ему понадобилась доля секунды, чтоб восстановить свои способности – и солдат СБ застыл как каменный, занося удар кулаком в голову Погорельского. А потом Ян выстрелил ему в лицо, и тот упал.

Землянин бросился к пульту управления воротами, но не тут-то было! Тот, первый «эсбэшник», которого Ян заставил своим выстрелом упасть, на глазах Погорельского сделал три выстрела в моторный отсек машины. Ян нажал кнопку открытия ворот, но это было уже бесполезно. У Яна от злости распахнулись глаза.

Но прежде чем он окончательно пришёл в бешенство, он услышал в гарнитуре ещё несколько выстрелов. Дела у Мишеля были окончательно плохи.

А потом машина взорвалась. Даже трёх небольших электрических разрядов хватило, чтоб взнести на воздух этот автомобиль. С этим азурцем нужно было тоже окончательно разобраться.

Погорельский применил телепатию. Но не так топорно, как в первый раз. Он силой мысли заставил азурца снять с себя шлем и выстрелить электропулей себе в висок. Мало того, что такая пуля не имела проникающей раны и всю тяжесть удара должна была погасить ломающаяся в нескольких местах шея, так ещё и электрический разряд, прожигал тонкие в этом месте кожные покровы, а кроме того близость к мозгу заставляла его парализовать деятельность всех органов одновременно.

А теперь – к Мишелю! Бегом!!!

Но бежать предстояло много. Если бы не тот азурец, он бы сел в авто и уже был у него. Но теперь придётся всё делать пешком. Нужно бежать быстрее. Быстрее что есть сил. Пожалуй, чтоб заставить себя быстрее бежать, нужно больше адреналина в крови.

Это было невероятным, но Ян почувствовал, как в кровь прильнул этот драгоценный гормон и его ноги побежали с большей скоростью…

«Нужно больше адреналина! Больше, больше! БОЛЬШЕ!»

Это было похоже на гормональную лавину. Погорельский никогда раньше не проделывал с собой такого – но он с помощью силы мысли смог управлять собой как чужим телом. Это был как будто толчок в спину, и Ян побежал быстрее, чем он мог бы ехать на автомобиле. Если бы Ян смог рассмотреть свои действия со стороны, то он решил бы, что такое до этого он видел только в фильмах о киборгах.

Он стремительно приближался к ангару с распахнутыми настежь воротами, где, уже в окружении шестерых «эсбэшников», Россини стоял на коленях, подняв руки вверх. Рядом валялось ещё три трупа азурцев. Погорельский видел, что все окружившие Мишеля были в шлемах, и предстояло немало потрудиться, чтобы убить их. Но чего это стоит человеку, который движется чуть ли не скоростью звука? А по дороге, у самого входа в ангар, он схватил себе в помощь отрезок металлической трубы – на тот случай, если кончаться патроны.

А Мишель готов был поклясться, что до этого момента он не видел ничего подобного. Ян двигался так быстро, что был похож на одно размытое серое пятно. Практически половина секунды понадобилась Погорельскому, чтобы ворваться в центр круга, каждому нанести удар трубой в солнечное сплетение, трубой же снести шлем с головы, а потом каждому выстрелить в голову. Со стороны это выглядело так, словно азурцы танцуют какой-то заранее заготовленный танец. А потом он остановился, отбросил трубу в сторону, положил руки на колени, и, желая отдышаться, согнулся пополам.

– Что с бомбой? – спросил он, еле переводя дух.

– Ян, как ты… – Мишелю трудно было поверить, что обычный человек способен на такое. Он поднялся, нашёл на полу свой пистолет, хотя от него уже не было толку: они были настолько беспечны и уверенны в положительном исходе операции, что никто не взял даже запасной обоймы с патронами.

– Что с бомбой? – Ян настаивал.

– Осталась в машине, – Россини кивком показал на машину с открытым багажником.

Погорельский подошёл к машине, вынул бомбу, подбежал к ближайшему челноку, прикрепил к шасси и нажал пару кнопок.

– Слушай меня, – сказал он властно и жёстко, – Наш автомобиль и дистанционный взрыватель уничтожены. Я ставлю временной таймер. Сейчас ты садишься эту машину за руль, я укладываюсь в багажник и мы на всех порах покидаем это место. К тебе в «эсбэшной» форме вопросов не будет, пока азурцы не снимут данные с камер, но это дело не пяти секунд. Доедем до схрона, мы это успеем, там переоденешься в гражданское, там авто и бросим. Потом – домой обычным путём. Ты понял?

Мишель кивнул.

– Эндрю, ты же слышал меня? – Погорельский произнёс уже в рацию.

– Да, – отозвался тот.

– Вводные данные понятны?

– Да…

– Глуши линии «эсбэшников» пока мы не скроемся за поворотом трассы, потом сам отходи к схрону. Встречаемся у него, потом домой заявленным маршрутом. Ты понял?

– Да.

Сделали, как и условились. Ян активировал таймер на бомбе, залез в багажник, и они с Мишелем без препятствий выехали с космодрома. Уже когда они проезжали ворота и полыхающие останки своей прежней машины, взрыв челнока вынес ворота с ангара, и разворотил крышу.

Дело было сделано. Оставалось только скрыться с места происшествия. Ехали недолго, коло двадцати минут.

Пока ехали, Погорельский почувствовал себя плохо. Он снял с себя балаклаву и бросил её на полу багажника. Тошнота охватила его, комок подкатил к горлу. Ещё чуть-чуть, и его бы стошнило прямо в багажник. Его спасло только то, что Россини, наконец, остановил машину, и Ян, перевесившись через край, зашёлся рвотным кашлем, а потом освободился от тяжести. Мишель еле успел отпрыгнуть.

– Ян, ты чего? – Россини выглядел не на шутку испуганным состоянием друга.

Погорельский промолчал. Сердце всё ещё колотилось бешено, словно забыло, что перекачивать кислород в гигантских объёмах больше не требуется.

Он попытался выбраться из машины и не вляпаться в собственную блевотину. Это удалось ему с трудом. Руки дрожали и почти не слушались головы. Стоять было тяжело. Он сделал несколько шагов, опираясь на машину, а потом сел. Потом встал на четвереньки. Но это не принесло ему облегчения. Приступ кашля вновь накрыл его, и Погорельского стошнило ещё раз.

На этот раз ему стало легче. Он смог встать, держась за машину, прошёл вдоль неё ещё несколько шагов.

–Э, что с тобой? – Не унимался Россини, – Ты ранен? Укачало?

– Это адреналин…

– Что? Какой адреналин?

Погорельский только отмахнулся – сейчас ему было тяжело просто стоять, а говорить и вовсе не хотелось. Слишком много адреналина выплеснулось в его кровь, это были явные симптомы передозировки.

Издалека подошёл Клайфтон. Он видел, что происходит что-то не так. Вблизи ему и вовсе показалось, что ситуация из рук вон плоха́.

– Что происходит? – спросил он.

– Всё в порядке, – ответил Ян, – Я уже почти оклемался.

Клайфтон почувствовал, что ситуация выходит из неподконтрольной ему зоны, и вновь решился командовать.

– Тогда не стоим, – велел он, – Ян и Мишель, переодевайтесь. Ян, если тебя увидят в этой одежде, нам каюк. Вероятно, на космодроме были камеры, ты был заснят, хоть и в маске. Машину – сжечь. Наше авто для эвакуации уже пригнано в указанную точку.

Выбирать не приходилось. Приказ Клайфтона полностью соответствовал плану. Всё сделали в соответствии.

2486 год. Планета Галерон.

На Галерон пришло вылетать вчетвером: Гвидиче, Погорельский, Гарвич и Вуревич. Баргас и Клайфтон остались на Тац, ожидая своего вылета, как только он будет возможен. Вуревичу за неполные двенадцать часов пришлось ввести их в курс дел, обстоящих с агентурой на Тац, а также создать легенду для их вылета. По словам Вуревича, подозрений не должно было возникнуть.

«Спектр» опустился на Галерон перед самым закатом.

Ян отметил небывалую пустынность здешних мест. Если Тац был схожим с Землей по количеству жизни, то по одному взгляду на пустынную местность данной планеты, он мог предполагать, что здесь её совсем не было. Сойдя с трапа, он даже не знал, куда ему идти. На Тац это было понятно: паспортный контроль для землян и медицинский для остальных азурцев. Если бы к кораблю не двигался тягач, который был должен отбуксировать его в ангар, и не сидевший в кабине водитель (причём Погорельский отметил особенность – отсутствие автоматической обслуживающей техники в порту), он бы решил, что на планете все только что умерли.

Дышать здесь было даже тяжелее, чем на Земле, настолько была загрязнена атмосфера. В воздухе была взвешена пыль, а небо давило свинцовым цветом, так как всё было затянуто пеленой тяжелых облаков. Лишь там, где садилось местное светило, Ян смог различить их рельеф, увидеть краешек неба. Кроваво-красный закат напомнил о том, что Сюзанна называет его Солнце, и он ужаснулся. «Если солнце вот так разливает кровь, то чего тогда ждать от меня?» – подумал он.