Текст книги "Кто есть кто в мире террора"

Автор книги: Александр Брасс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

большую часть Синайского полуострова, начальник генштаба Давид Элиэзер отдал приказ на поражение цели. Ракетой класса «воздух – воздух» самолет был сбит. Погибли 105 человек, в основном граждане Египта и Ливии, семеро чудом остались в живых.

Трагическая ошибка требует постоянного осмысления в соответствии с опытом сегодняшнего дня. Очевидно, что события в США 11 сентября 2001 года коренным образом изменили современный мир, прежде всего заставив по-иному взглянуть на международный терроризм. Каждая семья осознала, что терроризм перестал быть чем-то далеким и может перечеркнуть жизнь любого человека, где бы он ни находился. Что же потрясло мир? Цифры погибших? Взрыв Пентагона и Всемирного торгового центра, неформального символа капиталистического мира? Не только это. Мир изменяли сами самолеты, превращенные в адские машины и ставшие символом террора. «Томагавк» – ракета, оружие войны – не вызывает такого ужаса, как угнанный самолет, превращенный в огромную пилотируемую бомбу. Террор – это предел страха, не поддающийся человеческому осмыслению. И здесь следует уточнить. Саудовский миллионер и, нынешний террорист номер один Усама бин-Ладен был не первым, кому пришла идея превратить пассажирские авиалайнеры в орудие преступления. Эта чудовищная мысль принадлежит «черному гению» палестинского терроризма 70-х годов Вади Хаддаду и венесуэльскому террористу-наемнику Карлосу-Шакалу. Именно они решили использовать захваченные самолеты как управляемые снаряды. Спецслужбы Израиля знали о таких планах. Вот поэтому ПВО Израиля получила четкий приказ сбивать любой угнанный самолет, вторгающийся в воздушное пространство страны. Это и явилось причиной трагедии, происшедшей в небе над Синайским полуостровом 21 февраля 1973 года. А менее чем через полгода информация израильских спецслужб полностью подтвердилась.

20 июля 1973 года аэробус, принадлежавший японской авиакомпании JAL, на борту которого находилось 23 члена экипажа и 128 пассажиров, совершал обычный рейс по маршруту Амстердам – Париж – Токио – Анкоридж. Спустя 30 минут после взлета из Амстердама в салоне первого класса раздался оглушительный взрыв.

К счастью, взрывная волна разошлась по салону, не нарушив герметизацию самолета. Оказалось, что в сумочке одной из пассажирок разорвалась пронесенная тайком на борт ручная граната. Женщина была убита на месте. Как выяснилось впоследствии, погибшей (имевшей при себе эквадорский паспорт) оказалась иракская христианка палестинского происхождения Кети Джорджия Томас. Томас оказалась командиром террористической группы НФОП. Воспользовавшись замешательством и паникой, возникшей после взрыва гранаты, четверо сообщников террористки ворвались в кабину пилота и, угрожая пистолетами и гранатами, взяли авиалайнер под свой контроль. Неожиданная гибель Томас вынудила их начать запланированную акцию раньше времени. Угонщиками оказались трое палестинцев – членов НФОП и японский студент Осаму Маруока, муж Фусако Шигенобу – одной из наиболее активных террористок японской «Красной армии». Связавшись с наземным управлением Кипра, террористы сообщили о захвате самолета, но отказались назвать организацию, которую они представляют. В их планы не входило называть НФОП ранее, чем цель захвата будет достигнута. План операции предусматривал удар самолетом по израильскому городу Хайфа. Ожидавший нападения Израиль немедленно поднял в воздух истребители. При попытке вторжения в воздушное пространство страны угнанный самолет подлежал немедленному уничтожению. Однако, потеряв управление операцией, террористы пришли в замешательство. Они не знали, как себя вести. По-видимому, только погибшая террористка имела связь и координировала свои действия с лидерами НФОП на земле, остальные члены группы были простыми исполнителями. Они передумали умирать и вступили в переговоры. Угонщики потребовали от израильского правительства освободить японского террориста-камикадзе Кодзо Окамото, единственного боевика, уцелевшего в бойне 30 мая 1972 года в аэропорту Лод, и выкуп в размере 5 миллионов долларов. Требования были переданы в Иерусалим, но израильское правительство ответило решительным отказом вступать в какие-либо переговоры. Не добившись желаемого результата, террористы стали искать выход из сложившейся ситуации. Ни одна страна не желала принимать угнанный самолет. Им было отказано в посадке в Ливане. Так же поступила и Иордания, ограничившись предоставлением воздушного коридорадля пролета в Ирак. Но и в Ираке, где довольно благосклонно относились к палестинским террористам, на этот раз их ждала неудача. Аэропорт в Басре оказался непригодным для посадки тяжелого пассажирского самолета. Складывалась критическая ситуация, запасы горючего на борту угнанного самолета подходили к концу. Близкий Бахрейн также проявил полное равнодушие к судьбе заложников, экипажа и самих террористов. Пилоты уже подыскивали варианты аварийной посадки в пустыне. Но, к счастью для невинно пострадавших людей, Объединенные Арабские Эмираты предоставили для дозаправки самолета аэропорт в Дубае.

Ситуация оставалась крайне напряженной. 21 июля 1973 года террористы позволили министру обороны Объединенных Арабских Эмиратов шейху Мохаммеду бин-Рашиду подняться на борт угнанного самолета. И отказались вступать с ним в переговоры. Похоже, они пребывали в глубокой растерянности и сами не знали, чего хотят. Только на следующий день террористы согласились вылететь в Сирию, где им позволили сделать трехчасовую остановку, чтобы пополнить запасы горючего. Последняя надежда террористов была связана с ливийским диктатором полковником Муамаром аль-Каддафи. Тут они не ошиблись. Сразу после посадки в ливийском международном аэропорту Бенгази террористы «из гуманных соображений» получили политическое убежище. Заложники беспрепятственно покинули самолет. Чтобы представить свое преступление как победу, террористы уничтожили опустевший самолет самодельной бомбой.

Израильские спецслужбы не бездействовали, наблюдая за активизацией террористической деятельности палестинцев. Легендарная группа Майка Харари, действовавшая с осени 1972 года по лето 1973 года, фактически полностью разгромила террористическую группировку «Черный сентябрь», входившую в состав ФАТХ. Тогда же нашли свою смерть и многие члены европейского отделения НФОП. Акты возмездия настигали их в самых разных местах – на улицах, в машинах и даже в собственных постелях. 28 июня 1973 года в Париже в собственном автомобиле был взорван руководитель европейского крыла НФОП режиссер Мухаммед Будиа. После того как европейская сеть НФОП на некоторое время была обезглавлена, пришло время свести счеты с ненавистным основателем НФОП доктором Джорджем Хабашем.

В начале августа 1973 года в «Моссад» поступила информация от одного из самых ценных агентов в среде палестинских террористов – Амины аль-Муфти. В секретном сообщении говорилось, что 10 августа 1973 года Хабаш должен вылететь из Бейрута в Багдад. Полученную информацию Директор «Моссада» Цви Замир обсудил с Моше Даяном. Впервые израильтянам представился удобный случай захватить лидера НФОП. По этой причине Израиль пренебрег даже возможными дипломатическими осложнениями. Министр обороны Израиля Моше Даян отдал приказ о начале подготовки операции «Перехват». Ранним утром 10 августа 1973 года в ливанском небе, недалеко от бейрутского аэропорта, истребители израильских ВВС, нарушив международные нормы, перехватили гражданский самолет и заставили ливанских пилотов приземлиться на военном аэродроме в Израиле. Там израильтян ждало разочарование: операция оказалась напрасной. Из-за внезапного ухудшения здоровья Хабаш, вместо того чтобы вылететь в Ирак, лежал на больничной койке с очередным сердечным приступом.

В 60-х годах противостояние стран Восточного блока и НАТО усилилось. Это отразилось на странах третьего мира в частности, мусульманского Востока. Сверхдержавы не были заинтересованы в развязывании прямого вооруженного конфликта, соперничество носило характер психологической и тайной войны в борьбе за влияние и власть над тем или иным регионом. Нередко шпионско-политические интриги выливались в прямую диверсионно-террористическую деятельность «третьих сил». На этом фоне, благодаря инициативам председателя ООП Ясира Арафата, палестинская проблема вышла далеко за пределы регионального конфликта. Палестинцы превратились в серьезный инструмент в борьбе США и СССР. Здесь спецслужбы соцлагеря существенно опередили своих западных конкурентов. Первые контакты спецслужб Варшавского договора были налажены при посредничестве Каира уже во второй половине 60-х годов.

У лидеров НФОП и служб Варшавского договора складывались все более тесные отношения. Как правило, такие контакты носили исключительно конспиративный характер и проходили на территории Ливана, Кипра, в Южном Йемене. Сотрудничество с палестинцами, и в частности с НФОП, было столь перспективным, что в аппарате спецслужб Варшавского блока для этой цели были созданы специальные отделы. В середине 70-х годов отношения между СССР и Египтом значительно охладели, что было связано с серьезным изменением египетского внешнеполитического курса в сторону Запада. В противовес этому отношения между Советским Союзом и палестинцами приобретали характер стратегического сотрудничества. В середине 70-х годов в спецшколах КГБ и ГРУ под Москвой, Оренбургом, Николаевом и в Симферополе проходили подготовку командного состава десятки палестинцев, в том числе и члены НФОП.

В апреле 1974 года на территории Ливана состоялась конспиративная встреча между Вади Хаддадом и резидентом ПГУ КГБ в Ливане. Во время переговоров руководитель отдела внешних операций НФОП представил перспективную программу диверсионно-террористической деятельности на Ближнем Востоке, в том числе и на территории Израиля. Для осуществления программы, в том числе ряда конкретных операций, Вади Хаддад просил руководство СССР оказать НФОП помощь в получении и освоении специальных технических средств. Спустя несколько дней о результатах тайных переговоров и запросах НФОП было доложено руководству КГБ СССР. Председатель КГБ Юрий Андропов представил Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу докладную записку с выводами о полезности и перспективах расширения контактов с НФОП. В сентябре 1974 года Вади Хаддад тайно посетил Москву для более детального обсуждения возможностей и планов дальнейшего сотрудничества. Несмотря на то, что советскую разведку в первую очередь интересовали перспективы получения политической и военно-стратегической оперативной информации, высшее руководство СССР рассматривало необходимость активизации диверсионно-террористической деятельности НФОП на территории Израиля. В ходе визита Хаддада в Москву были достигнуты двусторонние соглашения. НФОП обязался активизировать диверсионно-террористическую деятельность на Ближнем Востоке, направленную прежде всего против израильских и американских объектов. Со своей стороны Советский Союз решил удовлетворить просьбу руководства НФОП о предоставлении этой организации специальных технических средств и различных видов легкого стрелкового оружия, необходимого для проведения диверсионно-террористических операций.

14 мая 1975 года в нейтральных водах Аденского залива при соблюдении крайних мер предосторожности в распоряжение НФОП представителями КГБ была передана первая партия оружия и специального оборудования. Во избежание международного скандала одним из условий сделки со стороны КГБ была полная анонимность. Нелегальная передача проходила ночью, далеко от берега, бесконтактным способом. Спецгруз был оставлен в нейтральных водах. После того как команда покинула судно, на его борт поднялся Вади Хаддад. Только ему – руководителю службы внешних операций НФОП было известно об источнике поставки оружия. По итогам этой операции 16 мая 1975 года Председатель КГБ СССР Юрий Андропов передал генсеку Брежневу докладную записку за номером 1218-А/ов, которой сообщалось о том, что доверенному лицу советской разведки на Ближнем Востоке, члену политбюро НФОП Вади Хаддаду, с которым КГБ с 1968 года поддерживает «деловой конспиративный контакт», была передана большая партия иностранного оружия.

Летом 1976 года Вади Хаддад спланировал и осуществил самую крупную террористическую операцию НФОП, которая в конечном итоге стоила ему не только занимаемого поста, но и самого членства в организации.

Утром 27 июня 1976 года интернациональная группа террористов, в которую входили Вильфред Бонза, международный террорист, в прошлом член западногерманской террористической группы «Банда Баадер – Майнхоф», 24-летняя подруга Карлоса Габриель Крош-Тидеманн и двое арабов – членов боевого крыла НФОП, Фахим аль-Сатги и Хосни Абу Вайки, захватила пассажирский самолет французской авиакомпании «Эйр Франс», совершавший рейс № 139 Тель-Авив – Париж. Французскому экипажу было приказано изменить курс и лететь в ливийский город Бенгази. В заложниках у террористов оказалось 12 членов экипажа и 230 пассажиров, 83 из которых составляли граждане Израиля и 15 евреев из других стран.

Примерно в 15.00 угнанный авиалайнер приземлился на взлетно-посадочной полосе ливийского аэропорта Бенгази. Температура воздуха за бортом самолета достигала 40 градусов по Цельсию, кондиционеры были отключены, террористы держали заложников без воды и пищи. Лишь одной женщине, потерявшей сознание, было позволено ненадолго выйти наружу. Спустя несколько часов авиатехники ливийского аэропорта приступили к дозаправке самолета. В 21.30 авиалайнер вновь поднялся в воздух.

Вскоре после захвата самолета в Израиле было получено тревожное сообщение. Более трети пассажиров были гражданами Израиля. Долгие часы новая информация не поступала. Не было известно, какая террористическая организация ответственна за угон самолета, требования террористов и их планы, даже точное число израильтян, поскольку некоторые из них могли иметь двойное гражданство и зарегистрироваться по иностранному загранпаспорту. По предварительному подсчету, в заложниках оказалось не менее 80 граждан Израиля – самое большое число за всю историю этой страны. Премьер-министр Ицхак Рабин немедленно распорядился привести в боевую готовность весь личный состав «Сайрет Маткаль» и созвать особый комитет из пяти членов его кабинета.

Ближе к ночи из Лондона стала поступать информация. Одной из заложниц, 30-летней англичанке Патриции Хейман, имевшей двойное гражданство, удалось уговорить террористов отпустить ее в ливийском аэропорту Бенгази. Хейман была на восьмом месяце беременности, и угонщики опасались, что из-за тяжелых условий, в которых находились пассажиры, у нее могут начаться преждевременные роды. В свою очередь, не пожелавшие брать на себя ответственность ливийские власти первым же самолетом отправили женщину в Великобританию. Бывшая заложница сообщила сотрудникам Скотланд-Ярда о том, что в планы террористов входит перелет в район Центральной Африки. Об этом она случайно узнала, подслушав разговор двух угонщиков. Вскоре слова Патриции Хейман полностью подтвердились.

Ночью террористы вместе с заложниками совершили перелет практически через весь Африканский континент и приземлились в угандийском международном аэропорту. Энтеббе. Там к террористам присоединились еще шесть вооружейных палестинских боевиков НФОП. Всех пассажиров и членов французского экипажа вывели из самолета и загнали в здание старого пассажирского терминала.

Вади Хаддад, планировавший операцию, не случайно выбрал Уганду, страну, в которой уже три года правил безумный диктатор Иди Амин Дада. Придя к власти в 1971 году в результате военного переворота (по иронии случая, не без помощи израильских военных советников), Иди Амин переметнулся на сторону арабо-мусульманского мира.

Прошли сутки со времени захвата самолета, террористы не выдвигали пока никаких требований. Вокруг захваченного самолета царил информационный вакуум. Однако в израильском правительстве отдавали себе отчет, что воздействовать на бесноватого диктатора международным давлением невозможно. Жизнь заложников прямо зависела от действий самого Израиля. Именно по этой причине 28 июня 1976 года, вызвав к себе в кабинет начальников спецслужб, премьер-министр Ицхак Рабин отдал распоряжение собрать информацию об аэропорте Энтеббе на случай возможной военной операции израильтян на территории Уганды.

Сбор информации был поручен высокопоставленному офицеру военной разведки «Аман» майору Амираму Левину, бывшему заместителю командира «Сайрет Маткаль» Предстояло найти ответ на три вопроса: какова роль угандийского диктатора в угоне самолета, оказывают ли угандийские солдаты помощь террористам и возможно ли проведение антитеррористической операции.

Даже в случае приемлемых ответов на все эти вопросы силовая операция представлялась настоящей авантюрой. По данным военной разведки, в распоряжении Иди Амина Дады в районе Энтеббе имелось по меньшей мере 267 единиц бронетехники, 21 тысяча хорошо вооруженных и обученных солдат, 50 боевых самолетов советского производства МиГ-17 и МиГ-21, базировавшихся тут же в аэропорту. Почти ничего не было известно об угандийской службе ПВО. Однако, судя по массовым поставкам вооружения, в распоряжении Иди Амина имелось значительное количество ракет класса «земля – воздух», а также гаубичная артиллерия и минометы. Конечно, в прямом столкновении израильская армия намного превосходила угандийскую, но нынешняя ситуация, казалось, не имела для Израиля ни малейшей перспективы. Обе страны разделяло огромное расстояние в 3800 километров, времени на подготовку операции и переброску войск не было. Очевидно, что у израильтян не было шансов не только освободить соотечественников, но и самим вернуться из Уганды живыми, если бы такая мысль им пришла в голову.

Во вторник, 29 июня, стали известны требования террористов. Угрожая расправой над заложниками, угонщики пассажирского самолета потребовали: 1) предоставления правительством Франции выкупа в 5 миллионов долларов; 2) освобождения 53 заключенных 40 из которых отбывали наказание в израильских тюрьмах и 13 – в тюрьмах Франции, Кении, Германии и Швейцарии, среди последних были лидеры западногерманской «Банды Баадер – Майнхоф» Ульрика Майнхоф и Андреас Баадер; 3) освобождения 5 боевиков НФОП, арестованных кенийскими властями в январе 1976 года после неудачной попытки сбить израильский пассажирский самолет ракетами «земля – воздух». Срок ультиматума, выдвинутого террористами, истекал в четверг, 1 июля, в 14.00.

Ранним утром того же дня в кабинете премьер-министра Израиля состоялось экстренное заседание кабинета министров, на которое были приглашены директор «Моссада» Ицхак Хофи и начальник Генерального штаба Армии Обороны Израиля Мота Гур. Решался единственный вопрос – смогут ли израильские спецназовцы высадиться в аэропорту Энтеббе, чтобы освободить заложников? Начальник Генштаба ответил, что десантники готовы вылететь в Уганду уже вечером. В этих словах было больше патриотизма солдата, чем здравого смысла. Присутствовавшие понимали, что степень возможного риска превышает разумные пределы и операция просто технически невыполнима. В другой ситуации это казалось бы очевидным. Но уступить террористам и начать с ними переговоры значило поставить под удар будущее всего государства, создать мотивацию для шантажа и любых масштабных преступлений. Собственно, этого и добивались террористы. Именно по этой причине Рабин отдал распоряжение командующему воздушно-десантными войсками генералу Дану Шомрону подготовить возможный вариант военной операции в центре Африканского материка.

Совершенно неожиданно к вечеру 29 июня 1976 года угонщики преподнесли израильской разведке неоценимый подарок. Израильтяне и евреи из других стран были отделены от остальных заложников, которых в тот же день отправили во Францию. Известие о селекции заложников переполнило негодованием все израильское общество. Израильские десантники были готовы лететь куда угодно, даже если шансы на положительный исход операции равнялись нулю.

К вечеру стало известно, что террористы удерживают в старом пассажирском терминале территории Энтеббе 106 заложников и 12 членов французского экипажа, которые в знак солидарности пожелали остаться с заложниками. Террористы готовы были отпустить их, оставив только двух пилотов.

Поздней ночью в канцелярии подполковника Эхуда Барака прошло совещание, на котором присутствовали генерал Дан Шомрон, офицеры разведки, армии и спецназа. Обсуждались возможные варианты военной операции. Выдвигались и рассматривались различные версии проведения операции:

• посадить на взлетно-посадочную полосу обычный гражданский самолет, в котором должны были находиться переодетые бойцы «Сайрет Маткаль»;

• попытаться достигнуть угандийского берега на кенийской яхте, через озеро Виктория;

• десантировать с воздуха в озеро Виктория боевых пловцов «Шайетет-13», которые под покровом ночи должны высадиться на угандийском берегу и тайно проникнуть на территорию аэропорта.

Достигнуть Уганды можно было только воздушным путем, рассчитывая при этом на аэропорт дружественной Кении. Но как подвести спецназ к старому пассажирскому терминалу, в котором содержались заложники? Казалось, единственный путь лежит через озеро Виктория – аэропорт Энтеббе был выстроен прямо на его берегу.

Идея высадки морских коммандос со стороны озера обладала некоторыми достоинствами, отряд «Шайетет-13» к середине 70-х годов обладал большим опытом в проведении подобного рода операций. Командир отряда Гади Шефи немедленно отправил в Кению секретную миссию во главе со своим заместителем. Она должна была выяснить обстановку на месте. Спустя восемь часов пришел неутешительный ответ: озеро Виктория буквально кишело аллигаторами-людоедами. «Озерный» вариант отпал.

Разумное предложение внес один из офицеров «Сайрет Маткаль». Впоследствии оно легло в основу операции «Энтеббе». План заключался в том, чтобы среди ночи посадить на гражданскую взлетно-посадочную полосу военно-транспортные самолеты с джипами на борту и черным «мерседесом». На таких «мерседесах» передвигались высшие угандийские чины, втом числе и сам Иди Амин. Часть десантников предлагалось переодеть в пятнистую угандийскую форму и загримировать лица черным цветом. Таким образом, появлялась возможность приблизиться к терминалу под видом эскорта угандийского диктатора. Бойцы должны были вступить в бой с угандийскими солдатами и задержать их до освобождения заложников.

И все равно шансов на успех было удручающе мало. Особенно недоставало достоверных разведданных, без которых невозможно планирование операции. Этот фактор определял не только техническую сторону дела, но и моральный настрой участников. Люди слабо верили не только в счастливый исход задуманного, но и саму возможность вернуться живыми. И тем не менее всех их объединял дух мужества, самопожертвования и ясное понимание поставленной цели. Было очевидно, что от исхода операции зависит не только их жизнь и судьба заложников в далекой Уганде, но безопасность их близких, их семей здесь, в Израиле, и, в конечном счете, будущее всей страны.

Пока спецназовцы готовились к высадке в Уганде, израильская разведка активизировала деятельность в соседней Кении. С этой страной, так же как с Нигерией и Заиром, израильские спецслужбы связывали союзнические отношения. Ключевой фигурой, связанной с «Моссадом», был британский фермер и бизнесмен Брюс Мак-Кензи. Именно ему пришлось сыграть одну из главных ролей в подготовке «Шаровой молнии» – такое кодовое название получила операция по спасению заложников в Энтеббе.

Брюс Мак-Кензи был одним из самых энергичных людей на кенийской политической сцене трех последних десятилетий. Белый фермер и бизнесмен, бывший британский офицер, он стал близким другом президента Кении Джомо Кениаты. Некоторое время Мак-Кензи даже занимал пост министра сельского хозяйства Кении, будучи единственным белым министром в кенийском правительстве. Все эти годы он продолжал оставаться влиятельнейшей фигурой кенийской политической жизни. С приходом к власти Джомо Кениаты Мак-Кензи создал структуру внутренней службы безопасности, на которую фактически опиралась власть президента. Ни одно важное решение 85-летний президент Джомо Кениата не принимал, не посоветовавшись с Брюсом Мак-Кензи. И вместе с тем Мак-Кензи долгие годы являлся высокопоставленным сотрудником британской разведки «Ми-6» и «по совместительству» большим другом израильтян. Содействие этого человека израильской разведке в Центральной Африке было незаменимым.

Брюс Мак-Кензи убедил своего друга президента Джомо Кениата помочь израильтянам в осуществлении их плана. Тяжелые транспортные самолеты, предназначенные для полета в Уганду, требовали дозаправки. Мак-Кензи обеспечил разрешение кенийских властей на использование местного аэропорта. Вся операция должна была выглядеть как обычная дозаправка самолетов, зафрахтованных авиакомпанией EL-AL. Таким образом, будут соблюдены все международные юридические нормы, и Кения формально останется непричастной к налету на Энтеббе.

Существенную пользу в планировании операции принесло посещение Амираном Левином Парижа для получения информации от освобожденных-французских заложников. Подавляющее большинство из них было измучено пережитым, люди находились в различной степени нервно-психического расстройства. Ничего существенного сообщить они не могли. Однако, к счастью для израильтян, среди пленников оказался 50-летний французский офицер-десантник. Он не только сохранил присутствие духа, но и запомнил массу важных деталей. На нескольких листах он набросал подробный план терминала с указанием количества и размеров окон и дверей, указал точное число террористов и их вооружение. И главное, француз заверил Левина, что здание, в котором удерживались заложники, не заминировано. Все эти сведения легли в основу планирования операции.

Ознакомившись с подробностями «Шаровой молнии», министр обороны Израиля Шимон Перес дал разрешение на подготовку операции. На все ее проведение – с момента приземления в Энтеббе первого самолета и вплоть до взлета последнего – отводилось 58 минут. Объединенный десант включал в себя 60 бойцов «Сайрет Маткаль» под командованием командира подразделения подполковника Йонатана (Йони) Нетаньяху,[19] двух сотен бойцов бригады «Голани», спецназа 35-й бригады ВДВ Израиля и группы врачей-хирургов с большим опытом работы в полевых условиях. В общей сложности на четырех «Геркулесах» должны были разместиться 280 человек и боевая техника.

Несмотря на напряженную подготовку, времени явно не хватало. Нерешенные вопросы создавали неразбериху. По большому счету, залогом будущей победы был лишь общий энтузиазм и уверенность в правоте собственного дела. За день до начала операции министр обороны Шимон Перес вызвал к себе командира «Сайрет Маткаль», чтобы лично от него услышать, насколько подразделение готово к операции. До состояния готовности было далеко, но командир спецназа уверенно заявил, что его подразделение выполнит любую поставленную задачу. И командующий ВДВ Израиля Дан Шомрон, понимая, насколько поспешна и несовершенна подготовка к операции, доложил начальнику Генштаба, что десант готов в любое время погрузиться в самолеты и вылететь в Центральную Африку. В свою очередь, Мота Гур доложил премьер-министру Ицхаку Рабину, что правительство может рассчитывать на военных.

На самом деле все понимали, что ничего не готово. И Рабин, и Мота Гур, и министр обороны делали вид, что 19 Родной брат будущего премьер-министра Израиля Беньямина (Биби) Нетаньяху.

верят друг другу. Эти люди всю жизнь провели в армии и спецслужбах. Конечно, все они отдавали себе отчет в истинном положении дел. Каждый из них мог сказать «нет» и убедительно обосновать невозможность выполнения поставленной задачи. Но каждый из них дал себя «обмануть». Только так можно было сдвинуть с места всю военно-политическую государственную машину. Операция «Шаровая молния» должна была принести Израилю либо полный успех, либо катастрофу, других вариантов не было. Как ни страшно это звучит, но гибель заложников и десанта во время проведения операции имела бы менее губительные последствия для государства, чем удовлетворение требований террористов. Израилю пришлось бы испытать десятки последующих «энтеббе» с требованием территориальных уступок, выдачи преступников, с полной безнаказанностью и торжеством террора.

Запуская по дипломатическим и иным источникам дезинформацию о том, что правительство в принципе рассматривает условия обмена, израильтяне смогли несколько раз переносить срок ультиматума. Затягивание времени было жизненно важно в тот момент, чтобы получить возможность лучше подготовиться к антитеррористической операции.

Вечером в пятницу 2 июля 1976 года были проведены учения, на которых лично присутствовал начальник Генерального штаба. На базе ВВС был выстроен огромный макет, точная копия старого пассажирского терминала. Ученая, как оказалось, подтвердили худшие опасения. Штурмовые группы «Сайрет Маткаль» мешали друг другу, десантники 35-й бригады и бойцы бригады «Голани» не успевали высадиться, ушедший вперед «Сайрет Маткаль» оказывался под огнем основной части десанта, которая должна провести зачистку территории аэропорта и подготовиться к отражению возможной контратаки угандийской армии. Явно не хватало информации о подходах и системе охраны терминала, что могло стоить жизни не только десантникам, но и заложникам и привести к срыву атаки. В задачу одной и групп прикрытия входило уничтожение угандийских МиГов, чтобы предотвратить преследование десанта. Но как узнать степень боевой готовности самолетов, их заправки горючим и боеприпасами? Ведь все это могло взорваться при уничтожении самолетов. Тогда ни об освобождении заложников, ни об эвакуации и отходе десанта заботиться будет просто некому. Но и оставлять 50 боевых машин целыми никак было нельзя. Эти вопросы оставались без ответа, и каждый из них мог решить судьбу операции.

Удивительно, насколько все здесь перемешалось – замысел, планирование, авантюризм и надежда на счастливый случай, которая сопутствует ощущению правого дела. Любой из начальников даже невысокого ранга легко мог добиться отмены операции. Достаточно было связаться с членами правительства. И его трудно было бы в этом упрекнуть. Тем не менее в субботу, 3 июля 1976 года, в 14.30 в огромном ангаре на территории одной из баз ВВС собрались 260 десантников и члены медперсонала. Все молча сидели на бетонном полу, ожидая прибытия командира операции генерал-майора Дана Шомрона. Войдя в ангар, он закрыл за собой дверь, встал на подножку бронированного джипа и громко объявил: «То, что вам предстоит сделать, важно для государства Израиль. Я знаю, что каждый из вас выполнит свой долг. Желаю удачи! Благодарю!»