Текст книги "Дипломатия и войны русских князей"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

А через четыре месяца к Новгороду двинулись орды Батыя. Татары осадили пограничный с Новгородскими землями город Торжок (примерно в 270 км от Новгорода).

Как гласит Тверская летопись, татары окружили весь город тыном, «также как и другие города брали, и осаждали окаянные город две недели. Изнемогли люди в городе, а из Новгорода им не было помощи, потому что все были в недоумении и в страхе. И так поганые взяли город, убив всех – и мужчин и женщин, всех священников и монахов. Все разграблено и поругано, и в горькой и несчастной смерти предали свои души в руки господа месяца марта в пятый день, на память святого Конона, в среду четвертой недели поста. И были здесь убиты: Иванко, посадник новоторжский, Аким Влункович, Глеб Борисович, Михаил Моисеевич. А за прочими людьми гнались безбожные татары Селигерским путем до Игнатьева креста и секли всех людей, как траву, и не дошли до Новгорода всего сто верст. Новгород же сохранил бог, и святая и великая соборная и апостольская церковь Софии, и святой преподобный Кирилл, и молитвы святых правоверных архиепископов, и благоверных князей, и преподобных монахов иерейского чина»[55]55
  Воинские повести Древней Руси / Составитель Н.В. Понырко. Ленинград, Лениздат, 1985. С. 91.


[Закрыть].

Забавно, что сейчас вновь объявились сторонники «небесной версии». Так, Ю.В. Кривошеев пишет: «...вмешательство божественных сил (самого Творца, святой Софии, Кирилла и других святых православной церкви) свидетельствует о каких-то неведомых и самим этим силам причинах божественного происхождения непоявления монголов под стенами волховской столицы»[56]56
  Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. Спб, ИздательствоС.-Петербургского университета, 2003. С. 162—163.


[Закрыть].

Сей пассаж я оставлю без комментариев, лишь замечу, что труд Кривошеева редактировал профессор и рецензировали еще два профессора, да и вообще он напечатан по постановлению Редакционного совета Санкт-Петербургского университета.

А более прагматически настроенные историки вот уже 200 лет спорят, кто помимо сил небесных спас Новгород. Так, С.М. Соловьев пишет, что татары, «не дошедши ста верст до Новгорода, остановились, боясь, по некоторым известиям, приближения весеннего времени, разлива рек, таяния болот, и пошли к юго-востоку на степь»[57]57
  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. II. С. 142-143.


[Закрыть]. И эта осторожная фраза вскоре превратилась в каноническую версию и вошла в наши школьные учебники. Кто-то говорит, что в боях с русскими татары были обескровлены и побоялись идти на Новгород.

Историк В.В. Каргалов утверждает, что татары вообще не собирались брать Новгорода, а до Игнатьева креста дошел лишь небольшой татарский отряд, преследовавший беглецов из Торжка.

Булгарские же летописи дают весьма четкое и недвусмысленное объяснение. Дело в том, что еще в конце 1237 г. в Новгород была прислана грамота с печатью Великого хана с обещанием не разорять город, если новгородцы не будут помогать великому князю владимирскому. Князь Александр Ярославич, городские и церковные власти (три независимые силы Новгорода) дали согласие и действительно держали строгий нейтралитет, пока татары громили северо-восточные русские земли.

Косвенно булгарская версия подтверждается тем, что все наши древние источники молчат о деятельность Александра Невского в Новгороде с января по май 1238 г. Так или иначе, но Ярослав Всеволодович вступил в сговор с татарами и получил от них ярлык на Великое княжество Владимирское[58]58
  Подробнее об этом рассказано в моей книге «Русь и Орда».


[Закрыть].

В 1239 г. в Новгороде Александр Ярославич женился на Александре (по другой версии Параскеве) Брячиславне. Происхождение ее неизвестно. Но по летописным данным – ее отец Брячислав Василькович, сын полоцкого князя Василька Брячиславича, о жизни и деятельности которого историкам ничего не известно.

В начале лета 1240 г. шведская эскадра с десантом вошла в Финский залив. Командовал ею ярл Биргер (об имени шведского воеводы мы еще поговорим). Достоверные данные о численности шведского войска отсутствуют, хотя в трудах наших историков и всплывают неведомо откуда появившиеся числа. Так, И.А. Заичкин и И.Н. Почкаев[59]59
  Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история. Популярный очерк. М.: Мысль, 1992. С. 128.


[Закрыть] пишут о пятитысячном войске и 100 кораблях ярла Биргера.

Согласно «Повести о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра» Биргер, прибыв с войском в устье Невы, отправил в Новгород своих послов заявить князю: «Аще можещи противитися мне, то се есмь уже зде, пленяя землю твою». Это, по-видимому, интерполяция составителя «Повести о житии...», поскольку внезапность нападения зачастую была решающим фактором в сражениях на севере.

На самом деле шведов заметила новгородская «морская охрана». Эту функцию выполняло ижорское племя во главе со своим старейшиной Пелугием. По версии «Повести о житии...» Пелугий де был уже православным и имел христианское имя Филипп, а все остальное племя оставалось в язычестве. Морская стража ижорцев обнаружила шведов еще в Финском заливе и быстро сообщила о них в Новгород. Наверняка существовала система оперативной связи: устье Невы – Новгород, иначе само существование морской стражи становится бессмысленным. Возможно, это была оптическая система связи – огни на курганах; возможно – конная эстафета; но, в любом случае, система оповещения срабатывала быстро.

В дальнейшем морская стража вела скрытое наблюдение за шведскими кораблями, вошедшими в Неву. В «Повести о житии...» это описано следующим образом: «Стоял он (Пелугий) на берегу моря, наблюдая за обоими путями[60]60
  Видимо, речь идет о Большой и Малой Неве.


[Закрыть], и провел всю ночь без сна. Когда же начало всходить солнце, он услышал шум сильный на море и увидел один насад, плывущий по морю, и стоящих посреди насада святых мучеников Бориса и Глеба в красных одеждах, держащих руки на плечах друг друга. Гребцы же сидели, словно мглою одетые. Произнес Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему князю Александру». Увидев такое видение и услышав эти слова мучеников, Пелугий стоял, трепетен, пока насад не скрылся с глаз его».

Князь Александр, которому было около 20 лет[61]61
  Точная дата рождения Александра Невского является предметом спора между историками.


[Закрыть], быстро собрал дружину и двинулся на ладьях по Волхову к Ладоге, где к нему присоединилась ладожская дружина.

Ярл Биргер находился в полном неведении о движении новгородской рати и решил дать отдых войску на южном берегу Невы у впадения в нее реки Ижоры.

15 июля 1240 г. «в 6-м часу дня»[62]62
  Через 6 часов после восхода солнца (под древнерусскому времени), т. е. в 11 часов утра.


[Закрыть] русское войско внезапно напало на шведов. Согласно «Повести о житии...» Александр Ярославович лично ранил копьем в лицо ярла Биргера. Внезапность нападения и потеря командующего решили дело. Шведы стали отступать к кораблям. В «Повести о житии...» описаны подвиги шестерых русских воинов.

Первый, Гаврила Олексич, въехал на коне по сходням на шведское судно (шнеку) и стал рубить там врага. Шведы сбросили его с коня в воду, но он вышел из воды невредим и снова напал на врага. Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец, много раз нападал на войско шведов и бился одним топором, не имея страха, и пали многие от его руки, и дивились силе и храбрости его. Третий, Яков, полочанин, был ловчим у князя. Он напал на полк с мечом, и похвалил его князь. Четвертый, Меша, новгородец, пеший со своей дружиной напал на корабли и утопил три корабля. Пятый, Сава, из младшей дружины, ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек шатерный столб. Шестой, Ратмир, из слуг Александра, бился пешим одновременно с несколькими шведами, пал от множественных ран и скончался.

Эти сведения можно считать достаточно достоверными, поскольку они были записаны автором со слов участников Невской битвы.

С наступлением темноты большая часть шведских судов ушла вниз по течению Невы, а часть была захвачена русскими. По приказу Александра два трофейных шнека были загружены телами убитых, и их пустили по течению в море, и «потопиша в море», а остальных убитых шведов, «ископавши яму, вметавша их в ню без числа».

Потери русских оказались ничтожно малыми, всего 20 человек. Этот факт, а также отсутствие упоминаний о Невской битве в шведских хрониках, дали повод ряду русофобствующих историков свести битву до уровня малой стычки. По моему мнению, гибель 20 отборных ратников при внезапном нападении – не такая уж и малая потеря. Кроме того, в сражении на стороне русских должна была участвовать и ижора. После битвы православных русских и язычников ижоров хоронили в разных местах и по разным обрядам. (Ижорцы кремировали тела своих соплеменников). Поэтому русские участники битвы вряд ли знали, сколько было убитых среди ижоры.

Другой вопрос, что число шведов, пришедших с Биргером, могло быть меньше, чем предполагали наши патриоты-историки. Их вполне могло быть около тысячи человек. Но, в любом случае, Невская битва стала шведам хорошим уроком.

В XX веке ряд историков высказали сомнение в том, что предводителем шведов был именно ярл Биргер. Ни русские летописи, ни «Житие Александра Невского» не называют имени шведского предводителя. Полтораста лет назад один из основателей финской исторической науки Габриэль Рейн высказал мнение, что, поскольку в Новгородской летописи упоминаются находившиеся в составе шведского войска «бискупы» (епископы), здесь подразумевался руководивший тогда шведской колонией в Финляндии энергичный и решительный епископ Томас. С тех пор и до первых десятилетий XX века это мнение прочно вошло в финскую науку, где Невский поход 1240 г. стали называть «походом епископа Томаса»[63]63
  Rein G. Biskop Thomas och Finland i hans fid. Helsigfors, 1839.


[Закрыть].

Это, кстати, косвенно подтверждается и русской летописью: «И был убит воевода их именем Спиридон[64]64
  Кто такой «воевода Спиридон» – установить не удалось. Во всяком случае, воеводы с таким именем у шведов быть не могло.


[Закрыть], а другие говорят, что и епископ был убит тут же».

Откуда же взялся на Неве ярл Биргер? Его ввел в начале XIX века первый мэтр отечественной истории Н.М. Карамзин. Как писал И.П. Шаскольский, «Карамзин обнаружил это имя в тексте нелетописного источника начала XV в. – «Рукописания Магнуша, короля Свейского». Это апокрифическое завещание шведского короля Магнуса, будто бы написанное им перед смертью в 70-е годы XIV в. В нем Магнус перечисляет завершившиеся поражениями шведские походы на Русь XIII—XIV вв. (походы на Неву в 1240 г., 1300 г. и его собственный поход 1348 г.), считает попытки нападения на русские земли обреченными на неудачу и завещает «своим детем и своей братье и все земле Свейской» никогда больше не нападать на Русь. «Рукописание Магнуша» – не историческое сочинение, а созданные анонимным новгородским книжником начала XV в. (плохо разбиравшиеся в событиях середины XIII века. —А.Ш.) памятник литературы»[65]65
  Князь Александр Невский и его эпоха / Под ред. Ю. К. Бегунова и А.Н. Кирпичникова. Спб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 1995. С. 18.


[Закрыть].

На самом деле в 1240 г. Биргер был еще простым рыцарем, а титул ярла он получил лишь в 1248 г. Ярлом же в 1240 г. был его родственник Ульф Фаси. По мнению Шаскольского, весьма вероятно, что именно Ульф Фаси и возглавлял шведов в Невской битве.

Возможно, что Биргер и принимал участие в Невской битве 1240 г., но только в качестве простого рыцаря. А вот в качестве ярла он отправится в крестовый поход на Новгородскую землю в 1249 г.

В 1249 г. шведский король Эрик созвал «и рыцарей, и тех, кто близки к рыцарскому званию, а также крестьян и вооруженных слуг»[66]66
  Хроника Эрика.


[Закрыть] (то есть объявил тотальную мобилизацию для похода на тавастов (емь). Командовать войском король поручил Биргеру. Несколько десятков шведских кораблей пересекли Ботнический залив и высадили в Финляндии большое войско. Естественно, тавасты не стали в открытом бою противостоять численно превосходящему и лучше вооруженному шведскому войску. Шведы учинили кровавую бойню. «Всякому, кто подчинился им, становился христианином и принимал крещение, они оставляли жизнь и добро и позволяли жить мирно, а тех язычников, которые этого не хотели, предавали смерти. Христиане построили там крепость и посадили своих людей. Эта крепость называется Тавастаборг – беда от нее язычникам!... Ту сторону, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял»[67]67
  Хроника Эрика.


[Закрыть]. Где находилась крепость Тавастаборг (другое название – Тавастгус), и поныне спорят финские историки. Некоторые считают, что это по сей день существующий средневековый каменный замок в городе Хяменлинна[68]68
  Drake К. «Die Burg Hameenlinna im Mittelalter», 1968, s. 11; «Mika oli Vanain Iinna?» – In: Arx Tavastica. Hameenlinna, 1967, s. 24—38; Juva Е., Juva М «Suomen kansan historian, Helsingissa, 1964, s. 151.


[Закрыть]. Однако Хяменлинна не очень похож на «детинец», описанный в летописи: судя по летописи, «детинец» стоял на высокой и крутой горе[69]69
  Новгородская летопись говорит о «детинце»:«... бяше бо место велми силно, твердо, на камени высоце, не имея приступу ниоткуду же».


[Закрыть], в то время как замок в Хяменлинне стоит на небольшой возвышенности, всего на несколько метров возвышающейся над уровнем окружающей местности. К летописному описанию более подходит городище Хакойстенлинна, расположенное в той же части земли еми, в местности Янаккала. Городище это находится на крутом и высоком скалистом неприступном холме. Отметим, что «Хроника Эрика» признает, что, во-первых, тавасты до шведского вторжения были русскими, точнее, новгородскими подданными, а, во-вторых, русские не пытались силой навязывать тавастам (еми) христианство, и они в подавляющем большинстве оставались язычниками.

Вслед за тавастами шведам удалось покорить племена сумь, жившие на юго-западе Финляндии.

В 1256 г. шведы, датчане и финские племена предприняли поход в Северную Эстляндию и начали восстанавливать крепость Нарву на правом берегу реки. Эта крепость была основана в 1223 г. датским королем Вальдемаром II, но позже разрушена новгородцами.

Новгородцы в 1256 г. не имели князя, поэтому им пришлось послать гонцов во Владимир за Александром Невским. Зимой 1256/57 г. Александр с дружиной прибыл в Новгород. Собрав новгородские войска, Александр отправился в поход. Как говорит летописец, в войске никто не знал, куда идет князь. Александр выбил шведов и К° из Копорья, но далее двинулся не на чудь, как думало все войско и неприятель, а на емь, то есть не в Эстляндию, а в Центральную Финляндию. Как гласит летопись: «...и бысть зол путь, акы же не видали ни дни, ни ночи». Да, дни зимой в Центральной Финляндии крайне коротки. Несмотря на это, русские побили шведов и подвластных им тавастов и с большой добычей и полоном вернулись домой. Крепость Тавастаборг взята не была, но этот поход Александра надолго отбил у шведов охоту совершать набеги на новгородские земли.

Глава 2
ВЕЛИКИЙ ПОХОД НА ВОСТОК

О победе Александра Невского над немецкими рыцарями на льду Чудского озера знает каждый школьник. Зато внятно объяснить, как немцы оказались под Псковом и Новгородом, сможет далеко не каждый школьный учитель истории. Ведь во времена киевских князей Олега и Игоря расстояние от Новгорода до границ Восточно-франкского королевства[70]70
  Франки – это не французы, а германские племена. Несколько племен франков вторглись в Галлию и покорили ее. Так возникло Западно-франкское королевство, позже ставшее Францией.


[Закрыть] было около 1500 км, а громадные территории между русскими и немцами занимали западнославянские и литовские племена.

В конце XIX века революционеры пустили в оборот миф – «Россия – тюрьма народов», который через 100 лет пытаются реанимировать националисты всех мастей. Разоблачение этого мифа не входит в нашу задачу, но следует сказать, что при такой постановке вопроса почти все современные западноевропейские государства представляют собой «кладбище народов». В Англии, Франции, Германии, Испании и других европейских странах были истреблены или насильственно ассимилированы десятки народов. И лишь немногие сохранившиеся народы, как, например, баски во Франции и Испании, ведут борьбу за свою свободу и независимость.

К началу IX века граница между славянскими и германскими племенами шла по Эльбе от Гамбурга до Магдебурга, а точнее, Регенсбург был пограничным городом.

Агрессия немцев на восток началась при саксонском короле Генрихе I Птицелове (годы правления 919—936). Птицелов после длительной борьбы покорил сербо-лужицкую группу полабских славян, заставив ее платить дань немцам. Одновременно он захватил часть земель славянского племени лютичей. Данниками немцев стали вскоре и ободриты. Наступление на восток продолжил и сын Птицелова Оттон I (годы правления 936-973).

В конце X века началось всеобщее восстание подчиненных немцами славянских племен против угнетателей. Начали восстание лютичи. В июне 983 г. они внезапно захватили Гавельберг и Бранибор, и их полчища вторглись на немецкую территорию за Эльбу. С большим трудом саксонцам удалось отразить это нападение, но завоевания Генриха и Оттона за средней Эльбой были утеряны. В 1002 г. восстали ободриты, они захватили, разграбили и разрушили Гамбург.

Восстания славян везде сопровождались уничтожением немецких гарнизонов и немецких колонистов на славянских территориях. Лишь в сербо-лужицких землях, где немцы успели укрепиться более прочно, сохранилось немецкое влияние и христианство. Остальные же племена полабских славян на полтора столетия отвоевали свою независимость.

С начала XI века славяне большими массами стали вторгаться в Саксонию, и немцы с большим трудом отстаивали свою территорию. В 1055 г. лютичи напали на Саксонию и нанесли немцам страшное поражение. В следующем году император Генрих III (годы правления 1039—1056) послал в землю лютичей большое войско, но лютичи загнали это войско в непроходимое болото и истребили почти целиком. Говорили, что Гернрих III умер от огорчения, узнав об этом поражении.

В последней трети XI века ободриты выбрали великим князем Крутого. Он расширил границы своего государства за счет саксов, два раза брал Гамбург и в течение 30 лет наводил ужас на немцев.

В 1147 г. герцог саксонский Генрих Лев (годы правления 1142—1180) вместе с рядом других северонемецких князей отказался участвовать во втором крестовом походе вместе с императором Конрадом III и взамен этого получил от папы римского разрешение отправиться в поход против соседних славян якобы в целях их обращения в христианство. В этом походе немцы потерпели полное поражение.

Лишь в 1160 г. Генриху Льву удалось захватить земли ободритов. Славянский князь Никлот; ворвавшийся в гущу врагов во время одной из вылазок, погиб. Продолжавшееся упорное сопротивление славян было жестоко подавлено. В 1170 г.

Генрих Лев на большей части завоеванной им ободритской земли образовал зависимое от него Мекленбургское герцогство. Остальные ободритские земли были поделены между немецкими графами. На захваченных землях немцы проводили насильственную христианизацию и истребление славянского населения. В некоторых местностях славяне были истреблены поголовно, за ними буквально охотились, убивали и вешали на деревьях. Оставшихся в живых коренных жителей немцы выселяли с принадлежавших им земель, загоняли в болотистые места по берегам рек и озер, где можно было прокормиться только рыболовством.

Приблизительно в то же время немцы захватили и земли лютичей. Граф Альбрехт Медведь получил еще в 1134 г. от императора в лен Северную марку на левом берегу Эльбы напротив земель лютичей. Интригами и силой графу Альбрехту постепенно удалось присоединить к своим владениям земли лютичей.

Генрих Лев и Альбрехт Медведь враждовали между собой и вели постоянные войны за захваченные территории. Сын Альбрехта получил большую долю из отнятых у Генриха Льва земель. Сын и внук Альбрехта присоединили еще ряд владений, в том числе землю славянского племени шпревян, где в XIII веке возник город Берлин. Из этих земель образовалось маркграфство Бранденбургское.

Вместе с немецкими князьями в славянские области приходили и рыцари, получавшие от князей земли, как пустовавшие, так и заселенные славянскими племенами. Епископы и монастыри также получали пожертвования от немецких князей в виде владений на завоеванных славянских землях. Истребление местного населения носило систематический характер. Немецкие феодалы, как церковные, так и светские, привлекали на свои земли крестьян из Гессена и Вестфалии.

Католическая церковь и германские феодалы стремились уничтожить культуру покоренных западнославянских племен, преследовали их язык и обычаи, не давали создаваться у них ни культурным центрам, ни письменности, ни школе. Но и при этой варварской политике языки порабощенных немцами западнославянских племен обнаружили колоссальную сопротивляемость насильственной ассимиляции. В XVII веке опустошительная Тридцатилетняя война (1618—1648), которая почти полностью уничтожила славянское население земель, захваченных немцами на востоке, нанесла страшный удар и его языкам. Но остатки живых славянских языков сохранились местами в деревнях Бранденбурга и Лаузица еще в начале XX века.

В 1158 г. саксонский герцог Генрих Лев разослал «послов по городам и королевствам Севера – Дании, Швеции, Норвегии, Руси (Rucia), предлагая им мир, дабы они имели свободный доступ в его город Любек»[71]71
  Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 386.


[Закрыть]. Оригинал учредительной грамоты Генриха не сохранился, но ее нормы воспроизведены в «привилегии Любеку», изданной императором Фридрихом I Барбароссой в 1188 г., которая разъясняет, что имел в виду автор «Славянской хроники» Хельмольд из Бозау, созданной в 60—70-х гг. XII века, говоря о «свободном доступе» иностранцев в Любек: «Русские (Rutheni), готландцы, норвежцы и другие восточные народы пусть приходят в упомянутый город без налога и пошлины и свободно покидают его». В 1220-х годах это установление было подтверждено «Любекским таможенным уставом»: «В Любеке не платит пошлины никто из граждан Шверина (торговый город на немецком побережье Балтийского моря), а также никто из русских (Rutenus), норвежцев, шведов ...ни голандец, ни ливонец, равно как и никто из восточных народов»[72]72
  Там же.


[Закрыть]. С тех пор Любек стал главным торговым партнером Новгорода в Германии.

В 1158 г. к устью Западной Двины, где обитали племена ливов, платившие дань полоцким князьям, был прибит бурей корабль бременских купцов. Ливы, согласно бытовавшему в те времена «береговому праву», попытались захватить корабль, но были отбиты немцами. После этого началась торговля. Обмен оказался столь выгодным для бременцев, что они стали постоянно ездить с товарами к устью Двины. Торговля была выгодна и ливским вождям, и они разрешили купцам построить в устье Двины укрепленную торговую факторию Укскуль, а затем и вторую факторию Далеп.

О постройке факторий и о выгодной торговле с ливами вскоре узнал и бременский архиепископ. Упустить такую выгоду архиепископ никак не мог, но на всякий случай обратился за санкцией на вторжение в земли ливов к римскому папе.

Надо ли говорить, что папа Александр III согласился с мнением архиепископа и велел направить в Ливонию миссионеров.

Вскоре миссионеры с отрядом воинов прибыли в Укскуль. Возглавлял их монах-августинец Мейнгард. Монах был хитер, и прежде чем начать проповеди среди ливов, отправился за разрешением к полоцкому князю Володше (Владимиру). Монах прибыл в Полоцк вместе с бременскими купцами и был тих и кроток.

Князь Володша, не мудрствуя лукаво, дал разрешение на «проповедь слова Божьего». Оправдывая ошибку князя, следует сказать, что только столетие прошло с момента разделения православной и католической церкви (в 1054 г.), в Полоцке могли и не знать нюансы взаимоотношений константинопольского патриарха и римского папы. Да и полоцкие князья отличались от киевских веротерпимостью. Историки не располагают данными о каких-либо преследованиях язычества в Полоцком княжестве и на его вассальных территориях.

Мейнгард начал вести проповеди среди ливов. А чтобы проповедовать, нужны церкви. Немцы построили их на самых крутых холмах. А чтобы защитить церкви, вокруг них возвели каменные стены с многочисленными башнями. Так появились каменные крепости Укскуль, Гольм и другие. Все шло хорошо, да ливы не изъявляли особого желания креститься. Мало того, уже крещеные туземцы стали перекрещиваться обратно – погружаться в воды Двины, дабы смыть с себя крещение и отослать его обратно в Германию. А поскольку ливы платили дань полоцкому князю, то платить еще десятину в пользу папы римского им явно не хотелось.

Мейнгард попытался применить силу, но у ливов был многократный перевес. Тогда Мейнгард по традиции обратился к папе с просьбой организовать хотя бы небольшой крестовый поход и заставить ливов платить. Но в 1196 г. Мейнгард умер, так и не дождавшись крестоносцев. На его место из Бремена оперативно прислали нового епископа Бартольда.

По прибытии Бартольд велел собрать ливских старейшин и объявил им, что надо креститься и платить, а то, мол, братва крестоносная из-за моря приедет. Когда Бартольд удалился, вожди начали думать, что делать. Разгорелся жаркий спор. Одни предлагали Бартольда сжечь вместе с его храмом, другие без лишних церемоний хотели утопить епископа в Двине. Пока шли дебаты, какая-то добрая душа побежала к епископу, а тот, естественно, кинулся на корабль и убыл в Германию.

Бартольд написал папе слезное послание о своем печальном положении. Папа объявил отпущение грехов всем, кто отправится в крестовый поход против ливов, и вокруг Бартольда собрался значительный отряд крестоносцев, с которыми он и отправился назад в Ливонию. Туземцы вооружились и послали спросить епископа, зачем он привел с собой войско? Бартольд ответил, что войско пришло для наказания отступников, на что ливы сказали ему: «Отпусти войско домой и ступай с миром на свое епископство: кто крестился, тех ты можешь принудить оставаться христианами, других убеждай словами, а не палками». В ответ конные крестоносцы построились «свиньей» и двинулись на толпу ливов. Впереди скакал с копьем сам епископ. В сражении Бартольд был убит, но крестоносцам удалось одержать победу.

Немцы предали огню и мечу окрестные земли. Ливы были вынуждены креститься, и их обложили большой данью. Но, как только основные силы крестоносцев убыли в Германию, ливы начали отмываться от крещения в Двине. Расставленные у дорог массивные деревянные распятья клали на плоты и отправляли вниз по течению в Балтийское море. Всем католическим священникам и рыцарям было приказано отдать награбленное и без багажа садиться на корабли. Купцов и их имущество ливы не тронули.

Но через несколько месяцев в устье Двины появилось 23 корабля с рыцарями-крестоносцами. Вместе с ними прибыл и новый епископ Альберт фон Буксгевден. Последний оказался довольно гибким и умным политиком. Он заменил ливам зерновую десятину небольшим натуральным оброком. Вместе с тем епископ понял, что удержать край в повиновении с помощью набегов крестоносцев невозможно. Нужно было стать твердой ногою на новом месте, строить города и замки.

В 1200 г. епископ Альберт основал при устье Двины город Ригу. Но мало было основать город, его надо было заселить, и Альберт сам ездил в Германию набирать колонистов. Но одного города, населенного немцами, было недостаточно. Население это не могло придаваться мирным занятиям, так как должно было вести непрерывную борьбу с ливами, следовательно, нужно было военное сословие, которое бы приняло на себя обязанность постоянно бороться с коренным населением. Для этого Альберт стал вызывать рыцарей из Германии и давать им замки в ленное владение. Но рыцари ехали крайне неохотно. Тогда Альберт решил основать орден «воинствующей братии» по образцу военных орденов в Палестине. Папа Иннокентий III одобрил эту идею, и в 1202 г. был основан орден рыцарей Меча, получивший устав Храмового ордена. Рыцари ордена носили белый плащ с красным мечом и крестом, вместо которого затем стали нашивать звезду. Первым магистром ордена был Винно фон Рорбах.

Первое время отношения между орденом и рижским епископом были хорошие, но через несколько лет они испортились, и фон Рорбах перенес свою резиденцию из Риги в крепость Венден.

Полоцкие князья вовремя не осознали угрозы, которую им и другим русским княжествам несут немцы. Лишь в 1203 г. полоцкий князь Володша с дружиной внезапно осадил Укскуль. Немцы выплатили ему большой выкуп, и Володша пошел осаждать крепость Гольм. Однако там немцы отразили штурм с помощью метательных машин, бросавших на осаждающих тяжелые камни и бревна. Володша был вынужден увести свою дружину в Полоцк.

Подчинив ливов, живших вблизи балтийского побережья, крестоносцы двинулись на восток и разрушили русские города Кукейнос и Герсик, где княжили вассалы полоцкого князя Вячеслав Борисович и Всеволод Борисович, правнуки Всеслава Чародея.

В то время, когда немцы утверждались в Ливонии, отнимая низовые двинские земли у Полоцкого княжества, новгородцы и псковичи продолжали бороться с чудью, жившей на юге от Финского залива. В 1176 г. вся Чудская земля, по выражению летописца, «приходила под Псков, но была отбита с большим уроном».

В 1190 г. чудские племена по озеру пришли на судах к Пскову. Псковичи славно встретили гостей: в летописи сказано, что ни один «чунец» не ушел живым. Однако другому отряду чухонцев удалось захватить город Юрьев.

В следующем 1191 г. псковичи и новгородцы объединились и не только отбили Юрьев, но и огнем и мечем прошлись по Чудской земле, «полону приведе без числа».

В 1192 г. псковичи опять ходили на чудь и взяли у них городище Медвежью Голову (Оденпе, с 1917 г. – город Отепя). После этого чухонцы образумились и стали исправно платить дань, и до 1212 г. конфликтов с русскими у них не было.

В 1212 г. чудь что-то натворила, и новгородский князь Мстислав Удалой с братом Владимиром совершили несколько походов на чудь, взяли город Медвежью Голову и дошли до побережья Балтийского моря.

На следующий 1213 г. немцы захватили город Медвежью Голову, то есть вторглись в земли, которые новгородцы считали своими. В 1214 г. два войска новгородцев двинулись отбивать свою отчину. Князь Мстислав Удалой пошел в Эстляндию, а Всеволод Борисович, тот самый, у которого немцы отняли Герсик, пошел на Ливонию. Крестоносцы со всей Ливонии заперлись в Риге. Всеволод по неясным причинам брать Ригу не стал, а вернулся в Новгород.

Надо сказать, что епископ Альберт и крестоносцы действовали не только кнутом, но и пряником. В 1210 г. Альберт заключил с полоцким князем Володшей мир и обязался платить ему дань за ливонские земли. Через несколько лет немцы перестали платить Полоцку дань, а тамошний князь удовольствовался помощью немцев против Литвы и свободой плавания по Западной Двине. Крестоносцам удалось сделать своим «агентом влияния» полоцкого князя Владимира Мстиславовича. Князь даже выдал свою дочь за брата епископа Альберта. Это не понравилось псковичам, и в 1213 г. они выгнали Владимира из города. Владимиру пришлось бежать к зятю в Ригу, где ему дали в управление несколько ливонских деревень.

Жизнь у немцев князю пришлась не по душе, и он убежал обратно в Псков. Горожане его простили, и он с псковскими и новгородскими ратями в 1217 г. двинулся к Медвежьей Голове. Чухонцы позвали на помощь немцев. Рыцари во главе с магистром ордена Волквином внезапно напали на русский лагерь. Но новгородцы быстро оправились и контратаковали немцев. Рыцари были разбиты, Владимир Мстиславович взял в плен своего зятя Феодориха и привез его в Псков. В летописи почему-то не упоминаются потери немцев, сказано лишь, что у них убито три главных воеводы и взято 700 лошадей. Надо полагать, рыцари отдали 700 лошадей не по доброй воле.

В немецкой хронике[73]73
  Генрих Латвийский. «Хроники Ливонии».


[Закрыть] говорится, что немцы и русские заключили мир, по которому немцы не должны более появляться в районе Оденпе (Медвежьей Головы), а местная чудь должна по-прежнему платить дань Пскову и Новгороду.