Текст книги "КУЛИКОВСКАЯ БИТВА и рождение Московской Руси"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

В конце июля московские войска подошли к Новгороду. В самом городе вовсю действовала «пятая колонна». Некий Упадыш с товарищами ночью заколотил железом пятьдесят пушек[293]293
  В XVIII—XIX веках такой вывод из строя гладкостволь¬ных дульнозарядных орудий назывался «загнать ерша». Как ви¬дим, Упадыш и компания действовали грамотно и профессио¬нально.


[Закрыть], стоявших на стенах, прежде чем их схватили сторожа. Изменников растерзал народ, но пушки в строй ввести уже было невозможно.

Новгород капитулировал. По приказу великого князя московского были составлены две договорные грамоты. По ним Новгород отрекался от союза с великим князем литовским Казимиром, обязывался не принимать врагов и всех лиходеев великого князя (а именно сына Шемяки Ивана Можайского и Василия Ярославича Боровского). Теперь только московский митрополит мог поставить владыку в Новгороде. Новгородцы обязывались не мстить всем участникам «пятой колонны». Новгород терял часть северовосточных владений. И, само собой разумеется, горожанам пришлось платить «за проступки» 15,5 тысяч рублей.

В отличие от прежних договоров Новгорода с Великими княжествами Владимирским и Московским в договоре фигурировал не один, а сразу два князя московских – Иван Васильевич и Иван Иванович. Дело в том, что Иван III был патологически подозрителен, и на всякий случай короновал своего сына.

23 ноября 1475 г. Иван III прибыл в Новгород с миром, как теперь говорят: «с государственным визитом». Но, кроме обычных поборов, князь приказал схватить несколько десятков неугодных ему знатных новгородцев и в оковах отправить в Москву, а с их семейств еще содрать полторы тысячи рублей.

Сколько приобрел великий князь в Новгороде на сей раз, неизвестно, поскольку брал он частями. К примеру, владыка Феофил поднес Ивану «три постава сукон, 100 корабельников (червонцев), зуб рыбий, да и на проводях две бочки вина». А посадник Фома Андреевич Курятник вместе с тысяцким поднесли Ивану тысячу рублей от всего Великого Новгорода.

26 января 1471 г. великий князь покинул Новгород и уже 8 февраля был в Москве (по санному пути добираться быстрее). А в марте в Москву приехал владыка Феофил с боярами просить об освобождении заточенных новгородцев. Иван хорошо принял владыку, угостил, но не отпустил ни одного пленника.

В Москву прибыли и несколько новгородских бояр искать суда у великого князя, поскольку в Новгороде они не рассчитывали на успех в своих гражданских исках. В их числе был бывший посадник Василий Никифорович Пенков. И тут Иван III сделал хитрый ход – потребовал у новгородских бояр присягнуть ему как государю. Так, 27 февраля 1477 г. к Ивану III с челобитной приехали подвойский Назар и дьяк веча Захар. В Москве их приняли за послов от владыки и от всего Великого Новгорода. Назар и Захар называли великого князя и его сына государями, а не господами. С утверждением самодержавия получили огромное значение титулы, которые впоследствии сыграли значительную роль в государственной истории России и не один раз служили предлогом к войнам. Великий князь тотчас придрался к фразе новгородцев, и вопрос о титуле стал поводом к расправе над Новгородом. Он отправил в Новгород своих послов – бояр Федора Давидовича и Ивана Тучкова, и дьяка Василия Далмато-ва специально по этому вопросу.

Созвав вече, великокняжеские послы сказали: «Великий князь велел спросить Новгород: какого государства он хочет?» – «Мы не хотим никакого государства!» – кричали взволновавшиеся новгородцы. «Но Великий Новгород, – продолжали послы, – посылал к великому князю от владыки и от всех людей Великого Новгорода послов своих, Назара и Захара, бить челом о государстве, и послы назвали великого князя государем». – «Вече никого не посылало! – кричали новгородцы. – Вече никогда не называло великого князя государем! От века не было того, как и земля наша стала, чтобы какого-нибудь князя мы называли государем. А что великому князю сказывали, будто мы посылали, так это ложь!»

Новгородцы попросили великокняжеских послов объяснить им, какая перемена будет, когда Новгород назовет великого князя государем вместо господина. Те сказали: «Коли вы его назвали государем, значит, вы за него задались, и следует быть суду его в Великом Новгороде, и по всем улицам сидеть его тиунам, и Ярославово дворище великому князю отдать, и в суды его не вступаться!»

Новгородцы, наконец, догадались, что их хотят лишить последних прав и закричали: «Как смели ходить в Москву судить и присягать великому князю, как государю!.. Этого от века не делалось, и в докончаньи сказано, чтоб новгородца не судить на низу, а судить в Новгороде! Давайте сюда тех, кто ездил судиться!»

31 мая притащили на вече Василия Никифорова Пенкова и Захара Овинова. «Переветник! – кричали новгородцы на Василия. – Ты был у великого князя и целовал ему на нас крест!» Василий ответил: «Я был у великого князя и целовал ему крест в том, что служить мне, великому государю, правдою и добра хотеть, а не на государя моего Великий Новгород и не на вас, свою господу и братию!» Тогда «прижали» Захара, и он показал на Василия, что тот целовал крест и от имени Новгорода.

Форма присяги, принятая в Москве, до уничтожения веча не была известна в Новгороде. Уж очень текст ее был раболепным, непривычным для вольных людей, какими считали себя новгородцы. Присягнувший по-московски обязывался, в случае нужды, действовать против Новгорода и доносить великому князю о всяком сопротивлении ему или недоброжелательстве.

Тут же на вече народ до смерти забил Василия и Захара. Новгородские власти продержали великокняжеских послов в Новгороде 6 недель и потом дали им такой ответ: «Бьем челом господам своим великим князьям, а государями их не зовем; суд вашим наместникам по старине, на Городище; а у нас суда вашего княжеского не будет, и тиунам вашим у нас не быть; дворища Ярославова не дадим вам. Как мы с вами на Коростыне мир кончили и крест целовали, так на том докончании и хотим с вами жить; а с теми, что поступали без нашего ведома, ты, государь, сам разведайся: как хочешь, так их и казни; но и мы тоже, где которого поймаем, там и казним; а вам, своим господам, бьем челом, чтоб держали нас по старине, по крестному целованию».

Так как лето 1471 г. было как никогда сухое, то Иван III ожидал осени. 23 ноября Иван с войском был уже у Сытина в 30 верстах от Новгорода. Здесь к нему явились владыка Феофил с посадником и житными людьми и стали бить челом: «Господин государь князь великий Иван Васильевич всея России! Ты положил гнев свой на отчину свою, на Великий Новгород, меч твой и огонь ходят по Новгородской земле, кровь христианская льется, смилуйся над отчиною своею, меч уйми, огонь утоли, чтобы кровь христианская не лилась: господин государь, пожалуй! Да положил ты опалу на бояр новгородских и на Москву свел их в свой первый приезд: смилуйся, отпусти их в свою отчину в Новгород Великий».

Великий князь ничего послам не ответил, но отобедать их пригласил. Тогда на следующий день новгородские послы пошли к брату Ивана III Андрею Меньшому, принесли подарки и попросили, чтобы он замолвил слово великому князю за Новгород. Потом послы пошли к Ивану III с просьбой, чтобы велел с боярами поговорить. Великий князь выслал к ним троих бояр «на говорку». Послы предложили им такие условия: чтобы великий князь ездил в Новгород на четвертый год и брал по 1000 рублей; велел бы суд судить своему наместнику и посаднику в городе, а с чем они не справятся, то великий князь бы тогда судил, когда сам приедет на четвертый год, но в Москву бы не вызывал. Чтобы великий князь не велел своим наместникам судить владычных и посадничьих судов, чтобы великокняжеские подданные в своих тяжбах с новгородцами судились бы перед наместником и посадником, а не на Городище. Вместо ответа Иван III велел своим воеводам подойти к Новгороду, занять Городище и пригородные монастыри.

27 ноября московское войско стало у стен города. 4 декабря в московский стан явились владыка Феофил с посадниками и житными людьми и били челом, чтобы государь пожаловал, указал своей отчине, как бог положит ему на сердце свою отчину жаловать. Ответ был прежний: «Захочет наша отчина бить нам челом, и она знает, как бить челом». Послы вернулись в Новгород, а на следующий день прибыли к Ивану с повинной, что действительно Новгород посылал в Москву Назара и Захара называть великого князя государем и потом заперся. «Если так, – велел ответить им Иван, – если ты, владыка, и вся наша отчина, Великий Новгород, сказались перед нами виноватыми и спрашиваете, как нашему государству быть в нашей отчине, Новгороде, то объявляем, что хотим такого же государства и в Новгороде, какое в Москве».

7 декабря при очередном визите послов Иван III пояснил, чего он хочет: «Государство наше таково, вечевому колоколу в Новгороде не быть; посаднику не быть, а государство все нам держать; волостями, селами нам владеть, как владеем в Низовой земле, чтоб было на чем нам быть в нашей отчине, а которые земли наши за вами, и вы их нам отдайте; вывода не бойтесь, в боярские вотчины не вступаемся, а суду быть по старине, как в земле суд стоит». Новгородцы вынуждены были согласиться.

Затем к новгородцам обратились московские бояре: «Великий князь велел вам сказать: Великий Новгород должен дать нам волости и села, без того нам нельзя держать государства своего в Великом Новгороде». Новгород предложил боярам две волости: Луки Великие и Ржеву Пустую, но великий князь не согласился. Тогда предложили десять волостей, и тут Иван III отказался. Новгородцы предложили самому князю назначить, сколь ему надо волостей. Иван не растерялся и назначил половину волостей владычных и монастырских и все новоторжские, чьи бы они ни были.

Затем начались переговоры о дани. Сначала великий князь хотел брать по полугривне с обжи. Новгородскую обжу составлял один человек, пашущий на одной лошади. Три обжи составляли соху, пашущий на трех лошадях и сам-третей составляли также соху.

20 января 1478 г. Иван III назначил своими наместниками в городе Ивана и Ярослава Васильевичей Оболенских. Перед отъездом великий князь велел схватить купеческого старосту Марка Панфильева, боярыню Марфу Борецкую[294]294
  Остаток жизни Марфа Борецкая провела в московских тюрьмах и монастырях. Похоронили ее в Млевско-Троицком мо¬настыре на р. Тверца. В настоящее время место захоронения ее утеряно.


[Закрыть] с внуком Василием Федоровым, еще пятерых знатных новгородцев и отвезти их в Москву, а имения их Иван прибрал себе. Также были изъяты все договоры, когда-либо заключенные новгородцами с литовскими князьями.

17 февраля Иван выехал из Новгорода и 5 марта прибыл в Москву. За ним привезли в Москву вечевой колокол и подняли на колокольню на кремлевской площади звонить вместе с другими колоколами.

После этого новгородцам показалось, что великий князь оставил их в покое. Но, увы, 26 октября 1479 г. Иван III вновь двинулся на Новгород якобы «с миром», благо, никаких поводов к войне новгородцы не давали. Однако подойдя к Новгороду, Иван велел открыть артиллерийский огонь. Догадайтесь, кто командовал «пушечным нарядом»? Аристотель Ферованти, которым наши историки восхищаются за строительство Успенского собора в Кремле. Но это было делом десятым Аристотеля, так сказать, хобби. С момента приезда в Москву в 1475 г. Аристотель выполнял обязанности генерал-фельдцейхмейтера, говоря языком XVIII – начала XX века, а языком второй половины XX века – главного маршала артиллерии. Аристотель проектировал пушки, лил и ковал их, учил стрелять из пушек и управлять огнем орудий в бою.

После нескольких дней бомбардировки городские ворота открылись и оттуда вышли владыка и духовенство, несшие кресты и иконы, а следом – посадник, тысяцкий, старосты пяти концов, бояре и множество народа. Все пали ниц перед великим князем и взмолились о пощаде и прощении. Иван III сказал им: «Я, ваш государь, даю всем невинным в этом зле мир; ничего не бойтесь». Тем не менее, заняв город, Иван велел схватить свыше пятидесяти новгородцев и подверг их страшным пыткам. «Тут только великий князь узнал об участии владыки в заговоре и о сношениях братьев своих с новгородцами»[295]295
  Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн. III. С. 33.


[Закрыть].

Наш великий историк писал это вполне серьезно. Как Иван III, так и его «свирепый внук» Иван IV очень мало думали о логике своих обвинений. В 1569 г. Иван Грозный обвинит жителей Новгорода в том, что они-де «Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Русии хотели злым умышлением извести, а на государство посадити князя Володимира Ондреевича». Предположим на минуту, что московский властелин прав, и новгородцы хотели отдаться Литве, то зачем им менять Ивана III (или IV) на его братьев?

Ларчик открывался просто – Ивану III и его внуку нужны были деньги и очень много денег, а заодно и подготовить материал для расправы над родными братьями[296]296
  Иван III не зря собирал компромат на братьев. Андрея Ва¬сильевича Большого 19 сентября 1491 г. он обвинит в измене, по¬садит в темницу и к ноябрю 1493 г. уморит голодом. Вместе с кня¬зем Андреем в тюрьму будут заключены и его дети – пятнадца¬тилетний Иван и семилетний Дмитрий. Иван провел в темнице в оковах свыше 30 лет и умер 19 мая 1522 г. в Вологде. Дмитрий просидел в тюрьме в Переяславле 49 (!) лет. 20 декабря 1540 г. бо¬ярская дума от имени десятилетнего Ивана IV освободила стра¬дальца, однако через несколько месяцев он скончался.


[Закрыть]. В частности, Иван III мечтал залезть во владычную (архиепископскую) казну. Разумеется, трусливый Феофил ни в чем не был замешан, он с 1470 г. вел себя как забеременевшая гимназистка – хорошо бы, чтобы все само рассосалось.

Выявленные под пытками обвинения дали повод арестовать Феофила. Он был отослан в заточение в московский Чудов монастырь, все богатства архиепископа взяты в Москву. Вместо Феофила по воле Ивана III митрополит Геронтий поставил московского протопопа Симеона, переименованного при посвящении в Сергия. Поэтому Сергий надменно вел себя с новгородцами и третировал местное духовенство. Вскоре Сергия начали мучить видения. К нему сначала во сне, а потом уже и наяву стали приходить давно усопшие новгородские владыки (архиепископы). «Зачем, безумец, – говорили они, – зачем дерзнул ты принята поставление святительства нашего, на место поруганного, неправедно сверженного и еще живого владыки? Не по правилам ты осмелился сесть на мученический престол! Оставь его!» Сергий вначале крепился, но затем в его поведении появились странности. То он «выйдет из кельи без мантии, то сядет под храмом Св. Софии или у Евфимиевской паперти и глядит бессмысленно». Кончилось дело тем, что Сергий вообще потерял дар речи. Московские власти официально заявили, что новгородцы отняли у него ум волшебством.

26 июня 1484 г. Сергия увезли в Троицкий монастырь под Москву. Иван III занялся подбором кандидатов на место Сергия. Лучшим оказался чудовский архимандрит Геннадий Гонзов, поскольку архимандрит «а дал от того (за назначение) дви тысячи рублей князю великому»[297]297
  В те времена за рубль можно было купить 200 пудов пше¬ницы.


[Закрыть] . Геннадий поехал в Новгород. А немощный Сергий, вернувшись в Троицкий монастырь, пришел в себя и прожил еще 20 лет. Судя по всему, даже столь промосковски настроенный священнослужитель ужаснулся безобразиям, творимым московскими наместниками Яковом Захарьевичем и Юрием За-харьевичем Кошкиными в Новгороде.

Братья творили в Новгороде буквально все, что хотели. Иван III отдавал лучшие новгородские земли своим боярам. Глава московской боярской думы князь И.Ю. Патрикеев с сыном получили 500 обеж[298]298
  Обежа – надел зажиточного крестьянина, пахавшего зем¬лю на одной лошади.


[Закрыть] , а Яков, Юрий и Василий Захарьевичи получили 800 обеж. Любопытно, что когда родные братья Ивана III попросили его поделиться по обычаю новгородской добычей, он им категорически отказал.

В 1487 г. по доносу Якова Захарьевича Иван III выслал из Новгорода пятьдесят семей лучших купцов и перевел их во Владимир. В следующем году Яков и Юрий открывают «ужасный» заговор новгородцев, которые хотели убить братьев. В Новгороде начинаются массовые казни – кого вешают, кому рубят головы. По доносу Захарьевичей Иван III повелел выселить из Новгорода семь тысяч житных людей (домовладельцев) и поселить их в Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире и других городах. В следующем 1489 г. Иван III повелел выселить из Новгорода всех остальных (коренных) житных людей. Их также расселили в средней России, причем многие были убиты по дороге. На место высланных новгородцев прибывали обозы с переселенцами со всей России.

По этому поводу Н.И. Костомаров писал: «Так добил московский государь Новгород, и почти стер с земли отдельную северную народность. Большая часть народа по волостям была выгуб-лена во время двух опустошительных походов. Весь город был выселен. Место изгнанных старожилов заняли новые поселенцы из Московской и Низовой Земли. Владельцы земель, которые не погибли во время опустошения, были также почти все выселены; другие убежали в Литву».

Надо ли говорить, что в 80-х годах XV века Новгород покинуло подавляющее большинство иностранных купцов, занимавших ранее целый квартал в городе – «немецкий двор». Бесспорно, в вольном Новгороде было много буйства, но иностранцы были надежно защищены от него. На гот же «немецкий двор» новгородцы могли заходить только днем. Строгий порядок в торговых сделках сменился бесчинствами Захарьевичей. Да и не с кем стало торговать – все партнеры иностранных купцов были казнены или высланы из Новгорода.

Так рухнули торговые связи Новгорода Великого, доставлявшие огромные средства республике. Иван III из жадности зарезал курицу, несшую золотые яйца.

В целом для истории России уничтожение торговых связей Новгорода, а через 30 лет и Пскова, привело фактически к изоляции России на 200 лет от Западной Европы. На западе Россию от Европы отгораживали враждебные Литва и Польша, на юге – Оттоманская империя. Северо-западное окно в Европу заколотил сам Иван III, а в начале XVII века шведы лишь заделали щели.

Глава 20 МОСКВА – ТРЕТИЙ РИМ

В середине XV века Казанское ханство стало окончательно независимым от Золотой Орды. В 1464 г. казанский князь Хапиль в ходе аудиенции, данной послу золотоордынского хана, взял грамоту хана Ахмата, разорвал ее и растоптал. Затем казанские беки по очереди подходили и оплевывали обрывки ахматовой грамоты, причем посол крымского хана с удовольствием присоединился к ним.

Между Золотой Ордой и Казанью начались боевые действия, но шли они вяло. В 1466 г. Халиль был свергнут с престола, заключен в тюрьму, где через год и умер. На казанский престол вступил младший брат Халиля Ибрагим.

Сарайский хан Ахмат приказал Ивану III отпустить из Мещерского городка в Казань царевича Касима. Ахмат надеялся, что Касим вернет Казанское ханство под власть Золотой Орды. В августе 1467 г. сорокатысячное московское войско двинулось на Казань. Во главе его были Касим и князь Иван Васильевич Стрига-Оболенский. Войско подошло к Волге в районе, где позже будет построен город Свияжск. Первым Волгу форсироват отряд касимовских татар под начатом некоего Айдара. Там отряд Айдара был окружен превосходящими силами хана Ибрагима. Айдар сдагся без сопротивления и позже получил поместье под Казанью.

Узнав об измене Айдара, Касим и Оболенский отошли к месту, где сейчас находится Верхний Устюг, и устроили там укрепленный лагерь. Как свидетельствуют летописцы, осень 1467 г. была холодной и дождливой, и когда продовольствие и фураж в русском войске закончились, ратники стати отбирать скот и фураж у населения Горной стороны. Грабежи вызвали ответную реакцию: черемисы стали нападать на войско Касима.

Долго и безрезультатно простояв на правом берегу Волги, русские войска ушли, побросав много оружия по пути.

В ответ хан Ибрагим устроил поход на Верхний Устюг, Вятскую и Галицкую земли. Галичане не остались в долгу и 6 декабря 1467 г. выступили из Галича в Черемисскую землю. Целый месяц, в лютую стужу, без дорог шли они лесами и 6 января 1468 г. вошли к черемисам и выжгли всю их землю дотла, людей много перебили, взяли большой полон, имения все пограбили, скот, который нельзя было увести с собой, перебили. Только один дневной переход отделял войско галичан от Казани, но галичане повернули назад.

В 1469 г. по приказу Ивана III на Казань пошла судовая рать под началом воеводы Константина Александровича Беззубцева. В войске были дети боярские из всех городов, пошла и московская городовая рать, сурожане, суконники, купцы и прочие москвичи. Суда шли к Нижнему Новгороду: из Москвы по Москве-реке и Оке, Из Коломны и Мурома – по Оке, из Владимира и Суздаля – по Клязьме, из Дмитрова, Можайска, Углича, Ярославля, Ростова, Кострому и других поволжских земель – прямо по Волге, и все прибыли в Нижний одновременно.

В Нижнем Беззубцова догнала великокняжеская грамота с приказом: самому стоять в Нижнем, а на казанские места отправить охотников (добровольцев). Беззубиев собрал всех воевод и князей и объявил: «Прислал великий князь грамоту и велел всем вам сказать: кто из вас хочет идти воевать казанские места по обе стороны Волги, тот ступай, только к городу Казани не ходите». Князья и воеводы ответили: «Все хотим на окаянных татар, за святые церкви, за своего государя великого князя Ивана и за православное христианство!» И пошли все, а Беззубцев один остался в Нижнем Новгороде.

Ратники выплыли из Оки под Нижний Новгород Старый, сошли с судов, подошли к церкви и велели священникам отслужить молебен за великого князя и за его воинов. Потом ратники стали решать, кого поставить воеводой и выбрали Ивана Руна.

В тот же день войско отплыло от Нижнего, два раза ночевали в дороге и на третьи сутки утром 21 мая пришли под Казань, напали на посад и начали рубить сонных татар. Разграбили посад, набрали пленных, освободили христианских пленников (московских, рязанских, литовских, вятских, устюжских, пермских) и зажгли посад со всех сторон. Татары, не желая отдаваться в руки русским, запирались с женами и детьми в мечетях и там сгорали.

Когда посады полностью выгорели, русское войско отступило от Казани, ратники погрузили добычу на суда и отплыли на остров Коровнич, где остановились на 7 дней. А на восьмой день из Казани прибежал пленный коломенский ратник и объявил: «Собрался на вас царь казанский Ибрагим и всею землею».

Русские отправились в обратный путь. Татары несколько раз нападали на них. Обе стороны понесли большие потери, но основная часть русской рати добралась до Нижнего Новгорода.

Летом 1469 г. Иван III послал на Казань своих братьев Юрия и Андрея Большого и молодого верейского князя Василия Михайловича «со всею силою московскою и устужскою, конною и судовою».

1 сентября князь Юрий подошел к Казани. Татарское войско вышло навстречу, но после короткого боя вернулось назад. Русские осадили Казань. По булгарским же летописям русские были разбиты и капитулировали. По русской версии хан Ибрагим, «видя себя в большой беде, начал посылать с просьбою о мире и добил челом на всей воле великого князя и воеводской. Мы не знаем, в чем состояла эта воля, знаем только, что хан выдал всех пленников, взятых за 40 лет»[299]299
  Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Кн. III. С. 69.


[Закрыть].

По татарской версии: «На следующее утро к русскому лагерю прибыл командующий булгарским флотом Ике-Имэн. Он показал московскому воеводе голову командующего русским флотом. После этого московский воевода вступил в переговоры с князем Гали-Гази. Итог переговоров был таков: булгары разрешили воеводе и четырем другим русским князьям отплыть к Нижнему Новгороду «в обмен на сдачу ими всего войска». Сдача войска должна была состояться после того, как русские князья доберутся до Нижнего Новгорода. И когда от них «в лагерь прибыл бояр с известием об этом, все войско сдалось». До этого в истории волжских булгар не было случая, чтобы одновременно им в плен попали 55 тысяч воинов. Дальнейшая судьба пленных была такова.

Во-первых, русские выкупили пять тысяч пленных.

Во-вторых, князь Гали-Гази купил три тысячи. Из них 150 человек он подарил своему тестю – сибирскому хану Тубе, а «остальных поселил в своем Лаишевском округе и дал им право кур-мышей». Позже принявших ислам он перевел в разряд субашей и «женил на выкупленных им арских рабынях»...

В-третьих, часть русских пленных купили арские черемисы. Они использовали их на заготовке леса, строительстве домов, укреплений и на других самых тяжелых работах.

В-четвертых, основную массу пленных продали купцам из Сарая и Крыма, а также булгарским казанчеям.

В сентябре 1470 г. Иван III направил князя Юрия Васильевича в поход на Казань. Войска подплыли на судах и сразу хотели штурмом захватить город. Произошли кратковременные, но ожесточенные стычки. Затем начались переговоры, которые закончились заключением мира. После этого русские войска вернулись в Москву»[300]300
  Мифтахов 3.3. Курс лекций по истории татарского народа (1225-1552 гг.). С. 334-335.


[Закрыть].

Очевидно, что обе летописи искажают ход боевых действий, а русская летопись объединяет походы 1469 г. и 1470 г. в один.

Весной 1471 г. «по большой воде» отряд вятских ушкуйников спустился по Каме и Волге и, воспользовавшись отсутствием хана Ахмата с большей частью войска, овладел Сараем и взял множество пленных. Мест для пленных на ушкуях не хватало, поэтому многих из них везли на захваченных у татар лошадях параллельно берегу. Город Сарай после этого налета больше не восстанавливался.

На обратном пути татары попытались перехватить ушкуйников и перегородили Волгу своими судами. Однако вятчане прорвали заграждения и благополучно ушли.

Любопытно, что в июне 1471 г.. когда в Москву дошла весть о взятии Сарая, Иван III, «идя к Новугороду», отправил своего боярина Никиту Беклемышева в степь, чтобы тот разыскал там «царевича Муртозу, Мустофина сына» и срочно взял его на московскую службу. Переговоры увенчались успехом, и Муртоза приехал в Москву еше до возвращения великого князя из Новгорода. Княжич Иван Молодой радушно принял татарского царевича.

Занимаясь делами новгородскими и татарскими, великий князь московский не забывал и о своих семейных делах. Сразу после убийства Марии Тверской Иван III начал подыскивать себе невесту. В этом ему помогли заезжие итальянцы – братья Джан Баттисто делла Вольпе и Карло делла Вольпе. Вскоре к делу подключились и племянники братьев Вольпе – Антонио и Николо Джислярди. Они и предложили Ивану византийскую царевну Софью (Зою) Палеолог, наследницу византийского престола. На самом деле она была дочерью морейского[301]301
  Морея – область в центральной части Пелопонесского по¬луострова.


[Закрыть] деспота Фомы Палео-лога, то есть мелкого феодала, по сравнению с которым можайский или верейский князь мог казаться королем. Софья была племянницей последнего византийского императора Константина XI, но никогда в Константинополе не бывала.

Софья родилась между 1443 и 1449 годами в Морее. Отец Софьи, брат погибшего императора Константина XI в 1460 г. был изгнан турками из своих владений в Морее на остров Корфу. Фома Палеолог оставил на Корфу жену и детей Андрея, Мануила и Софью, а сам отправился в Рим искать покровительства у папского престола. Фома явился к папе Николаю V не с пустыми руками. Он привез знаменитую христианскую святыню – голову апостола Андрея Первозванного, распятого и похороненного в городе Патры. Голову апостола при необычайном стечении народа поместили в храм святого Петра, а Фома Палеолог удостоился папского покровительства и ежегодной пенсии в 6 тысяч золотых экю.

Через три года Фама скончался. Почти одновременно на Корфу умерла его жена, а Зоя вместе с братьями Андреем и Мануи-лом в конце мая 1465 г. приехала в Рим. Там она исполняла все обряды католической церкви и считалась католичкой.

В Риме Палеологи оказались под покровительством кардинала Виссариона, который до Флорентийского собора был ни-кейским митрополитом, но, приняв унию, остался в Риме. После же смерти последнего константинопольского патриарха Исидора в 1462 г. Виссарион и получил это звание. Кардинал пытался сосватать Софью французскому королю и миланскому герцогу, но получил отказ. И тут подвернулись «московские» итальянцы.

Виссарион и другие греческие иерархи-ренегаты, принявшие унию, а то и вообще перешедшие в католичество, внушили папе Павлу II идею о том, что, женившись на византийской принцессе, великий князь московский станет претендовать на низвергнутый турками византийский трон и для этого начнет войну с Османской империей, а также немедленно примет унию.

В конце 1468 г. папа Павел II и кардинал Виссарион отправляют к Ивану III посла Юрия Грека (Траханиота) с предложением великому князю руки Софьи Палеолог. 11 февраля 1469 г. Юрий Грек прибыл в Москву.

В марте 1469 г. Иван III отправил в Рим своего посла – монетного мастера Ивана Фрязина (он же известный нам итальянец Жан Баттист делла Вольпе). Фрязин возвратился с портретом невесты и с опасными грамотами от папы для проезда московских послов с Софьей по всем католическим землям. Вскоре Фрязин опять отправился в Рим, что бы представлять там жениха при обручении.

Папе очень хотелось выдать Софью за московского великого князя, восстановить Флорентийскую унию и приобрести могущественного союзника против страшных турок.

Тем не менее бюрократическая волокита затянулась почти на три года. И лишь в июне 1472 г. принцесса Софья выехала из Рима в сопровождении папского легата кардинала Антония. На дорогу папа Сикст VI выдал «королеве русской» 6 тысяч золотых дукатов и больше сотни лошадей.

Из Рима в Москву Софья ехала кружным путем через Германию. 1 сентября кортеж невесты достиг ганзейского города Любека. Через 8 дней Софья и ее спутники на ганзейских судах 11 дней плыли до Ревеля. А оттуда был уже сравнительно легкий и безопасный путь через Дерпт (Юрьев) и Псков. Я умышленно подробно рассказываю о пути Софьи, чтобы показать отношение польских королей к Руси, которую они держали в блокаде. Из-за этого молодая невеста была вынуждена плыть по штормовой осенней Балтике. (По новому стилю, который тогда еще не был известен, плавание приходилось на конец сентября – начало октября.)

12 ноября Софья въехала в Москву и в тот же день была обвенчана с Иваном, а на другой день легат правил посольство и поднес дары от папы. Кардинал Антоний должен был сразу же поднять вопрос о соединении церквей, но испугался, потому что, как говорит летописец, московский митрополит выставил против него на спор книжника Никиту Поповича: «иное, спросивши у Никиты, сам митрополит говорил легату, о другом заставлял спорить Никиту». Кардинал не нашел, что ответить и, заканчивая спор, сказал: «Нет книг со мною!» Так неудачно закончилась попытка римского двора восстановить Флорентийскую унию посредством брака князя московского и Софии Палеолог. Но брак этот имел другие важные последствия.

Безмерно возгордившийся Иван повелел называть себя государем. А в 1483—1484 гг. в ряде документов появляется и титул «царь». В 1498 г. происходит венчание Дмитрия Ивановича, внука Ивана III, на престол по всем правилам венчания византийских императоров[302]302
  Как уже говорилось, Иван III, боясь очередной усобицы, велел своего сына Ивана (от Марии Тверской) также величать великим князем московским. 7 марта 1490 г. Иван Иванович умер в возрасте 32 лет. Дождавшись 14-летия внука Дмитрия, Иван III торжественно венчает его на царство. И опять на Руси стало два государя. После смерти Ивана III его сын Василий (от Софьи Па¬леолог) заковал племянника «в железа и поместил в палату тес-ну», где тот и помер «нужной» смертью.


[Закрыть].

Женитьба на Софье дала повод Москве впервые заговорить о претензиях на Константинополь. Так, в ряде документов, датированных 1499 годом, Софья именовата себя «царевной царьградской великой княгиней московской Софьей великого князя московского». Старый московский герб с Георгием Победоносцем, введенный князем Юрием Дмитриевичем, был заменен на двуглавого орла. С VII века до н.э. орел был символом Римской империи, с IV века н.э. двуглавый орел стал символом разделения Римской империи на Западную со столицей в Риме и Восточную со столицей в Константинополе.

Но наиболее важным моментом для отношений с Литвой и Польшей было принятие Иваном титула Государя Всея Руси. Но ведь Иван III владел лишь частью того, что в конце XV века понималось под Русью в Москве, Вильно и Кракове. Замечу от себя, что тогда у этих трех стран даже и спора не возникало о конкретных землях, считать их русскими или нет, как, например, о Киевской земле, о Волыни, Брянской земле и др. Повторяю, тогда в официальных документах всех трех государств существовало единство по сему поводу. Изменения же в названиях появились спустя несколько веков.