Текст книги "Черноморский флот в трех войнах и трех революциях"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

РАЗДЕЛ IV.
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

Глава 1.
БАЛАНС СИЛ НА ЧЕРНОМ МОРЕ

К 22 июня 1941 г. корабли Черноморского флота дислоцировались следующим образом.

В Севастополе базировались:

эскадра в составе: линейного корабля «Парижская Коммуна», бригады крейсеров (крейсера «Красный Кавказ», «Червона Украина», «Красный Крым») и Отряда легких сил (крейсера «Ворошилов», «Молотов», лидеры «Москва» и «Харьков», эсминцы «Бойкий», «Быстрый», «Безупречный», «Беспощадный», «Бодрый», «Смышленый», «Сообразительный», «Незаможник» и «Шаумян»);

1-я бригада подводных лодок (13 подводных лодок, находившихся в строю): «Л-5», «Д-5», «С-31», «С-32», «С-33», «С-34», «Щ-204», «Щ-205», «Щ-206», «Щ-208», «Щ-209», «Щ-210», «Щ-211»;

2-я бригада подводных лодок (8 подводных лодок, находившихся встрою): «М-31», «М-32», «М-33», «М-34», «N1—35», «М-36», «М-58», «М-62»; в ремонте: «М-59», «М-60», «А-1», «А-2», «А-3», «А-5»;

1 -я бригада торпедных катеров (в числе которых имелось 10 катеров «Г-5» «волнового управления», которые должны были наводиться на противника с самолетов МБР-2), бригада траления, сторожевые корабли и катера охраны водного района (ОВР) главной базы. В текущем ремонте (на заводе № 201): крейсер «Красный Крым», эсминец «Железняков»; подводные лодки «Л-4» и «Щ-207».

^{Подводная лодка IX-бис серии типа «С»}

^{Подводная лодка «А-5»} 

В капитальном ремонте подводные лодки «Л-6», «Д-4» и «Д-6». Проходили заводские испытания подводные лодки «Л-24» и «Щ-216». Достраивались эсминцы «Способный» и «Совершенный».

В Одессе базировались: дивизион канонерских лодок в составе: «Красный Аджаристан», «Красная Армения», «Красная Грузия», а также старый крейсер «Коминтерн» (бывший «Кагул»).

На порт Очаков базировалась 2-я бригада торпедных катеров.

На военно-морскую базу (ВМБ) Новороссийск базировались:

Корабли ОВР, 10-й отдельный учебный дивизион подводных лодок (7 единиц, из которых в строю в Новороссийске подводные лодки «Щ-201» и «М-52»; подводная лодка «Щ-202» – в Феодосии на испытании торпед; подводные лодки «Щ-203», «М-51» и «М-55» – в различных видах ремонта в Севастополе, и подводная лодка «М-54» – в среднем ремонте в Херсоне).

В ВМБ Поти находились: подводная лодка «А-4» из состава 6-го дивизиона подводных лодок 2-й бригады подводных лодок, базировавшегося на Поти (остальные четыре подводные лодки находились на ремонте в Севастополе).

На ВМБ Батуми базировались: эскадренные миноносцы «Фрунзе» и «Дзержинский», временно выведенные из состава эскадры и приданные ВМБ Батуми.

На ремонте в Николаеве находились: лидер «Ташкент» (на нем производилась замена вооружения: щитовые установки Б-13 заменяли на башенные Б-2ЛМ, а 45-мм пушки 21К – на автоматы 70К), эсминец «Бдительный», канонерская лодка «Красная Абхазия» и подводные лодки «Щ-212», «Щ-213», «Щ-214» и «Щ-215».

Там же, в Николаеве, на плаву достраивались:

легкие крейсера проекта 68 «Фрунзе» (техническая готовность 33%, плановый срок ввода в строй 1942 г.), «Куйбышев» (27%, 1942 г.);

лидеры проекта 48 «Киев» (48,9%, 1942 г.) и «Ереван» (25,4%, 1942 г.);

эсминец проекта 7У «Свободный» (83,8%, 1941 г.);

эсминцы проекта 30 «Огневой» (50,8%, 1942 г.) и «Озорной» (21,2%, 1942 г.);

подводные лодки проекта XIIIбис: «Л-23» (89,9%, 1941 г.), «Л-25» (63,2%, 1941 г.);

подводная лодка проекта IХбис: «С-35» (40,4%, 1941 г.).

Кроме того, на стапелях находились линкор «Советская Украина», тяжелый крейсер «Севастополь», легкие крейсера «Свердлов» и «Орджоникидзе», пять эсминцев проекта 30, четыре сторожевых корабля проекта 29, три подводные лодки проекта 1Хбис и три подводные лодки проекта XVI.

Итого к 22 июня 1941 г. Черноморский флот имел в строю и ремонте 1 линкор, 5 крейсеров, 17 лидеров и эсминцев, 2 сторожевых корабля, 44 подводные лодки, 4 канонерские лодки, 2 минных заградителя, 12 тральщиков, 78 торпедных катеров, 24 охотника за подводными лодками.

Кроме того, в составе Черноморского флота было три транспорта и 33 буксира.

Торговый Азово-Черноморский флот состоял из 102 судов общей вместимостью 191 030 брт и 17 наливных судов общей вместимостью 125 336 брт.

Сразу же после начала Великой Отечественной войны Черноморский флот стал пополняться катерами морпогранохраны НКВД, а также торговыми и рыболовецкими судами. Всего к 18 июля от погранохраны было принято 94 катера, а от гражданских ведомств – 147 судов.

В составе флотской авиации находилось 625 самолетов, из них 167 – гидросамолеты. (По другим данным, всего было 624 самолета, из них 138 бомбардировщиков, 346 истребителей, 140 разведчиков.)

В подавляющем большинстве истребители были представлены старыми машинами типа И-16. Лишь перед самой войной авиация Черноморского флота получила новые истребители: шестнадцать МиГ-3 и семь Як-1.

Командованию Черноморского флота подчинялась Дунайская речная флотилия, созданная летом 1940 г. в дельте Дуная после занятия советскими войскам Бессарабии. К 22 июня 1941 г. в состав флотилии входили: 5 мониторов («Ударный», «Железняков», «Ростовцев», «Мартынов», «Жемчужин»), 2 канонерские лодки («Буг» и «Днестр»), 22 бронекатера проекта 1125,7 катеров-тральщиков, отряд глиссеров и несколько вспомогательных судов.

Помимо того, в состав Дунайской флотилии входили 96-я отдельная авиаэскадрилья (6 истребителей И-154 и 8 истребителей И-15), зенитные и береговые артиллерийские батареи, стрелковая и пулеметная роты. С началом войны флотилии был придан 4-й Черноморский отряд погрансудов НКВД (4 пограничных сторожевых катера типа «МО» и несколько малых катеров других типов).

Советскому флоту противостоял слабый румынский флот. Он состоял из четырех эсминцев итальянской постройки, одной (!) подводной лодки «Дельфинул», трех торпедных катеров, двух минных заградителей водоизмещением 812 т и трех малых канонерских лодок водоизмещением 440 т.

Зато на Дунае в составе румынской флотилии имелось семь мониторов постройки 1905—1915 гг. Для охраны побережья и дельты Дуная румыны располагали примерно 25 катерами водоизмещением от 3,5 до 50 т.

Спору нет, что и малые флоты, как, например, финский в 1941—1944 гг. или израильский в 1973 г., могут наносить ощутимые удары более сильному противнику. Но румыны – неважные моряки, это говорили и их союзники немцы. Они нерешительно действовали и в Первую, и во Вторую мировые войны.

Еще в 1940 г. румыны приступили к постановке минных заграждений вблизи своих портов, о чем они опубликовали официальные сообщения в печати 7 июля 1940 г. и 20 февраля 1941 г. Наконец, с 15 по 19 июня 1941 г. два румынских эсминца, минный заградитель «Адмирал Мурджеску» и транспорт «Кароль I» поставили в районе Констанцы минное заграждение из шести частей (всего около тысячи якорных мин и более 1800 минных защитников германского и британского производства).

Забегая вперед, скажу, что сообщения румынских газет командование Черноморского флота проигнорировало, а постановку у Констанцы прошляпило.

Флот Болгарии был еще меньше крошечного флота Румынии. В его составе не имелось ни подводных лодок, ни эсминцев, а самыми крупными кораблями были три патрульных судна типа «Храбрый» постройки 1906—1908 гг. водоизмещением 100 т, со скоростью 17 узлов, вооруженных двумя 47-мм пушками и двумя торпедными аппаратами каждый.

Итак, впервые за два века Черноморский флот фактически остался без противника на море. Наши адмиралы в Москве и в Севастополе были крайне растеряны. Ведь они с начала 1920-х годов готовились к отражению атак британского «Гранд флита» с десятками линкоров, крейсеров и авианосцев.

В свое время Вольтер изрек: «Если бы Бога не было, его следовало бы выдумать». Наши адмиралы Вольтера не читали, но действовали по его принципу: они выдумали себе противника и полгода с ним воевали, понеся при этом большие потери. Кому-то это покажется клеветой, даже кощунством. Поэтому попробуем разобраться, с кем действительно воевал наш Черноморский флот.

В Наркомате ВМФ, в Главном морском штабе в Москве и командование в Севастополе дружно определили себе в противники ВМФ Италии и германские ВДВ. Они твердо верили, что с началом войны, а то и за несколько дней до нее итальянский флот пройдет турецкие Проливы, атакует Севастополь и высадит большой десант в Крыму. Одновременно немцы сосредоточат на аэродромах Румынии свои ВДВ, а затем выбросят воздушный десант в Крыму.

Какие же события послужили поводом для появления столь химерических планов? Действительно, в конце мая 1941 г. немецкий воздушный десант захватил греческий остров Крит. В ходе операции немцы задействовали около 500 самолетов Ju-52, то есть почти все свои военно-транспортные самолеты, и 70 планеров типа DFS-230. Всего было высажено 22 тысячи десантников, из которых около 10 тысяч прыгали с парашютами, а остальные приземлялись на самолетах и планерах. Воздушным путем на остров было доставлено 353 легких орудия – 3,7-см противотанковые пушки, 7,5-см безоткатные пушки и 5-см минометы, а также 771 мотоцикл.

На острове находилось 32 тысячи англичан, прибывших на Крит за несколько недель до вторжения. До прибытия англичан на острове вообще не было аэродромов. Англичане оперативно построили один аэродром в Малеме. К началу операции там было всего 9 британских истребителей: три биплана «гладиатор», три палубных «фулмара» и три «харрикейна». На Крите имелась всего одна относительно приличная гужевая дорога, а железных дорог не было вообще.

До британских авиабаз в Египте было около 600 км, до итальянских баз в Киренанике – 350 км, до Афин – 300 км, а до ближайшего германского аэродрома на острове Милос – менее 150 км. На единственном британском авианосце «Формидебл» осталось только четыре истребителя «фулмар».

Вопреки словоблудию британских историков и журналистов, английские австралийские и новозеландские части на Крите в подавляющем большинстве дрались без энтузиазма. Цифры говорят сами за себя: в ходе боев погибло около 2,5 тысячи англичан, в плен попало 10 тысяч, еще около 20 тысяч было эвакуировано морем.

Но несмотря на вышесказанное, немцы заплатили самую дорогую цену за победу: 3250 десантников погибли или пропали без вести, 3400 получили серьезные ранения, было потеряно свыше половины транспортной авиации рейха.

Гитлер заявил генералу Курту Штуденту, командующему десантом на Крите: «История парашютистов закончена»^{62}. В итоге никаких немецких или иных воздушных десантов летом 1941 г. не было и не планировалось не только в Крыму, но и на всем Восточном фронте. Лишь несколько групп германских парашютистов было выброшено в зоне действий групп армий «Север» и «Центр». Но это были не ВДВ, а рота специального назначения из диверсионного полка «Бранденбург». А собственно ВДВ впервые были посланы на Восточный фронт в октябре 1941 г. под Ленинград, да и то в качестве элитной пехоты, а парашюты они больше не применяли.

Допускаю, что наши адмиралы могли не знать мнение фюрера о ВДВ и число потерь в Критской операции. Но понять разницу между Богом забытым греческим островом и Крымом мог любой старшеклассник.

ВВС флота только в Крыму располагали 23 сухопутными и 7 гидроаэродромами, а на юге Украины – еще 21 сухопутным и пятью гидроаэродромами. В случае высадки десанта в Крыму советские истребители и бомбардировщики, базируясь на крымских аэродромах, могли делать по 4 и более вылетов в день. Зато до ближайших румынских аэродромов было свыше 450 км, что полностью исключало в 1941 г. действия вражеских истребителей над Крымом или вблизи его.

Крым покрыт сетью железных и шоссейных дорог, обеспечивающих быструю (за несколько часов) переброску войск с одного края полуострова на другой. Десятки советских дивизий в случае десанта за день-два могли быть доставлены в Крым через Перекоп и Керченский пролив.

К началу войны в Крыму дислоцировались две стрелковые (106-я и 156-я) и одна кавалерийская (32-я) дивизии, а также ряд частей усиления. В первые же дни войны по всему Крыму были сформированы 33 истребительных батальона, каждый из которых по штату должен был иметь 205 человек.

Тяжелые 305-мм орудия линкора, а также трех крейсеров (180-мм пушки) простреливали большую часть полуострова вплоть до Симферополя.

Таким образом, даже если бы немцы не потеряли на Крите ни одного парашютиста и ни одного самолета Ju-52, то любой их десант в Крым в июне 1941 г. был бы гарантированно уничтожен.

Что же касается итальянского флота, то он к июню 1940 г. – времени вступления Италии в войну на стороне Гитлера – был силен только на бумаге.

12 ноября 1940 г. устаревшие английские бипланы «Суодфиш» торпедировали в порту Таранто итальянские линкоры «Литторио», «Андреа Дориа» и «Конте де Кавур», причем последний итальянцы не сумели ввести в строй до самого конца войны. А в марте 1941 г. в сражении у мыса Матапан англичане потопили новейшие крейсера «Зара», «Пола» и «Фиуме», а линкор «Витторио Венето» был серьезно поврежден и едва дотянул до берега. Модернизация же старого линкора «Андреа Дориа» еще не была закончена.

К 22 июня 1941 г. погибли тяжелый крейсер «Сан-Джоржио», легкие крейсера «Армандо Диас» и «Бартоломео Колеони». Из 70 подводных лодок к 22 июня 1941 г. англичане потопили 19, а еще 15 действовали в Атлантике.

В итоге к июню 1941 г. итальянский флот с большим трудом поддерживал свои коммуникации с Ливией. Дело дошло до обстрелов британскими линкорами Генуи и других итальянских городов.

Оставшиеся в строю итальянские линкоры и крейсера боялись даже атаковать британские конвои, регулярно пересекавшие Средиземное море от Гибралтара до Александрии и Порт-Саида.

В такой ситуации посылка нескольких крупных кораблей в Черное море стала бы катастрофой для Италии и лично для Бенито Муссолини. Для этого нужно было пожертвовать итальянской армией в Африке и оставить без защиты итальянское побережье. Я уж не говорю о катастрофической нехватке топлива у итальянского флота летом 1941 г.

Наконец, англичане вряд ли упустили бы шанс уничтожить итальянскую эскадру на пути в Дарданеллы. В Черном море у турок не было мест базирования для большого флота, да и их главные военно-морские базы Стамбул и Измир не имели достаточно хорошей ПВО.

Турецкое правительство смертельно боялось вовлечения страны в войну. В Стамбуле хорошо помнили уроки Первой мировой войны и понимали, что вступление в войну раз и навсегда лишит страну контроля над Проливами, а то и вообще положит конец существованию турецкого государства. Другой вопрос, что турки были готовы и «невинность соблюсти, и капитал приобрести», то есть закрыть глаза на небольшие, по их мнению, нарушения нейтралитета.

Помимо всего прочего, появления итальянского флота на Черном море не хотела… Германия. Да, да, именно Германия! Современные историки смотрят на события 1941 г. сквозь призму победы 1945 г. А тогда и Гитлер, и руководители других европейских государств мыслили совсем иными категориями. По их мнению, заключение общеевропейского мира должно было произойти если не в 1941 г., то по крайней мере в 1942 г. Причем Гитлер уже в июне 1941 г. всерьез был озабочен, как ограничить захватнические планы Муссолини. По этой причине немцы не дали Италии оккупационной зоны во Франции и категорически отказались передать ей хотя бы часть французского средиземноморского флота.

Дуче несколько раз затевал с фюрером разговор о Крыме и каждый раз получал резкий отказ. Гитлера приводила в бешенство сама мысль, что кто-то посягает на «зону отдыха арийцев». 24 июня 1941 г. фюрер истерично кричал собравшимся генералам: «Я никогда не допущу в Крым итальянцев!» Вечером начальник Генштаба генерал Гальдер занес его слова в дневник.

Возникает резонный вопрос – почему же эти факторы не были приняты во внимание советским руководством? Дело в том, что в 30—90-х годах XX века советская разведка, бесспорно, являлась лучшей в мире. В 1939—1941 гг. Берия и Сталин знали практически все секреты Гитлера и Муссолини. Тот же план «Барбаросса» за несколько недель до войны стал известен Берия во всех деталях. Сталин и Генштаб за несколько месяцев до войны детально ознакомились с планом «Барбаросса». Но увы, информация, добытая разведкой, не спускалась ниже членов Политбюро, начальника Генштаба и других высших руководителей. Сложилась совершенно фантастическая по глупости ситуация. Гитлер и его окружение в плане «Барбаросса» практически не предусматривали участия германского ВМФ. Ни планом «Барбаросса», ни другими предвоенными документами не предполагалась даже посылка немецких военных судов в Черное море.

Проводка итальянского флота через турецкие Проливы и подготовка к операциям в Черном море заняли бы как минимум две-три недели.

Стамбул и Проливы кишели нашими разведчиками-нелегалами. Советское консульство, расположенное в бывшем посольстве Российской империи, имело окна, выходившие на Босфор.

Наконец, 22—23 июня 1941 г. в Стамбуле произошла детективная история с нашим пассажирским лайнером «Сванетия» (водоизмещение 5050 т, 244 каютных места), обслуживавшим пассажирскую линию Одесса – Ближний Восток. Война застала лайнер у входа в Дарданеллский пролив, но, как следует из наших официальных источников, его якобы задержали в Стамбуле турки и не выпускали до конца февраля 1942 г. Это дикая чушь. Задерживать пассажирский лайнер вопреки всем международным конвенциям турки не могли, это был бы «казус белли» как для СССР, так и для Англии. Мало того, как мы увидим дальше, турки пропускали через Проливы наши танкеры, ледоколы и другие суда.

Согласно данным других наших официальных источников, «Сванетия» в Стамбуле использовалась в качестве плавгостиницы для советских дипломатов, покинувших Германию, а в феврале 1942 г. лайнер привез в Поти последнюю группу дипломатов. И эта версия выглядит неубедительно. Первая группа сотрудников советских посольств и консульств была переправлена в СССР через Каре, далее посол Деканозов и дипломатический бомонд переехали на железнодорожном экспрессе Стамбул – Анкара, а затем самолетом перелетели в СССР.

По моему предположению, «Сванетия» выполняла в Стамбуле какую-то шпионскую миссию, о которой мы, видимо, никогда не узнаем.

В любом случае, удерживать самый быстроходный черноморский лайнер на 8 месяцев в Турции было преступно, независимо от того, шла ли речь об удобствах дипломатов или о шпионских играх.

Но тогда возникает риторический вопрос: как сотни наших «штирлицев» из консульства, с палубы «Сванетии» и т.д. не смогли углядеть приближение к Стамбулу итальянского флота? Зато его одновременно увидели нарком Кузнецов из окна своего московского кабинета и в Штабе Черноморского флота в Севастополе.

Глава 2.
ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ ИЮНЯ НА ЧЕРНОМ МОРЕ

С 14 по 18 июня 1941 г. у западных берегов Крыма состоялись большие учения Черноморского флота. По сложившейся традиции, задачей учений была отработка действий сухопутных войск и кораблей по высадке и отражению морского десанта. За учениями наблюдал заместитель наркома ВМФ адмирал И.С. Исаков. В своих мемуарах нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов писал: «20 июня из района учений в Севастополь вернулся Черноморский флот и получил приказ остаться в готовности № 2».

В продолжение 19 и 20 июня корабли производили прием топлива, продовольствия и боезапаса.

После учений, как обычно, сотни офицеров, краснофлотцев и старшин были отпущены в город. В Доме флота и в Театре имени Луначарского давались концерты для моряков, вернувшихся с учений.

Адмирал Исаков должен был, как положено, провести разбор учений и на три-четыре дня задержаться в Севастополе. Но по неведомым причинам он отказался участвовать в разборе и отправился на вокзал. О войне адмирал узнал в поезде.

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский вечер 21 июня провел с супругой на концерте в Доме Красной Армии и Флота, а затем повел друзей, приехавших из Ленинграда, к себе домой. После застолья Филипп Сергеевич лег спать. Разбудил его звонок из штаба флота с сообщением о телеграмме из Москвы.

В 0 ч 55 мин 22 июня телеграмма наркома о переходе на оперативную готовность № 1 ушла из Москвы во флоты и флотилии.

В штабе Черноморского флота в ночь с 21 на 22 июня дежурил начальник штаба контр-адмирал Н.Д. Елисеев. Но, как позже писал оперативный дежурный по Черноморскому флоту Н.Т. Рыбалко, Елисеев заглянул к нему около 23 часов и сказал: «Я на несколько минут отлучусь домой». Появился он только во втором часу ночи уже с телеграммой от наркома.

В штабе Черноморского флота телеграмму получили в 1 ч 03 мин 22 июня. В 1 ч 15 мин командующий Черноморским флотом объявил готовность № 1.

Около трех часов ночи дежурному сообщили, что посты СНИС и ВНОС[34]34
  Посты СНИС – посты системы наблюдения и связи. Посты ВНОС – посты воздушного наблюдения, оповещения и связи.


[Закрыть], оснащенные звукоуловителями, слышат шум авиационных моторов.

Севастопольское начальство долго спорило, что делать в случае налета на главную базу, даже звонили в Москву своему наркому и в Генштаб Г.К. Жукову. В конце концов решили открыть огонь.

А тем временем германские самолеты уже были над городом. Внезапно включились прожекторы, и открыли огонь зенитные батареи Севастополя. Всего город защищали сорок четыре 76-мм зенитные пушки, подчинявшиеся флоту. Постепенно к огню береговых зениток стали подключаться и зенитные орудия на некоторых кораблях. Задержка в стрельбе на кораблях была связана с тем, что к трем часам ночи еще ни один корабль не перешел на боевую готовность № 1. Сделано это было гораздо позже. Так, к примеру, флагманский корабль линкор «Парижская Коммуна» перешел на боевую готовность № 1 лишь в 4 ч 49 мин, то есть уже после вражеского налета.

В 3 ч 48 мин на Приморском бульваре взорвалась первая бомба, через 4 минуты на берегу напротив Памятника затопленным кораблям взорвалась еще одна бомба. Но это полбеды. В штаб флота оперативному дежурному с постов связи, с батарей и кораблей доносили, что в лучах прожекторов видны сбрасываемые парашютисты. Генерал-майор Моргунов доложил, что недалеко от 12-й батареи береговой обороны сброшено четыре парашютиста.

– Усилить охрану штаба! – последовала реакция дежурного по штабу Н.Т. Рыбалко.

Сработал «критский синдром». В городе началась паника. Поднятые по тревоге моряки и сотрудники НКВД бросились искать парашютистов. Поднялась беспорядочная стрельба.

Наутро выяснилось, что никаких парашютистов нет, а на улицах только среди мирных жителей подобрали 30 человек убитыми и свыше 200 ранеными. Понятно, что это дело не двух бомб.

Тем не менее «критский синдром» продолжал действовать. Рано утром 22 июня Крымский обком партии (секретарь обкома Булатов) телеграфировал горкомам и райкомам партии о введении военного положения в Крыму: «…приведите в боевую готовность партаппарат, все средства воздушной обороны. Поднимите отряды самообороны, мобилизуйте для них автомашины, вооружите боевым оружием, организуйте сеть постов наблюдения за самолетами и парашютными десантами, усильте охрану предприятий, важнейших объектов…»

Но вернемся в Севастополь. К четырем часам утра вражеский авианалет кончился, а еще через 13 минут над городом появились наши истребители. Налет производили пять самолетов Не-111 из 6-го отряда эскадрильи KG4, базировавшейся на аэродроме Цилистрия в Румынии. Они сбросили 8 магнитных мин, две из которых попали на сушу, и сработали самоликвидаторы. По советским данным, зенитчики сбили две «хенкеля», но на самом деле все германские самолеты вернулись на свой аэродром.

В начале пятого часа 22 июня Октябрьский позвонил Жукову и бодро отрапортовал: «Вражеский налет отбит. Попытка удара по кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения».

С большим трудом подчиненным удалось убедить Октябрьского, что никакой попытки удара по кораблям не было, равно как и не было мифических парашютистов. Адмирал все еще сомневался, но в 4 ч 35 мин разрешил на всякий случай протралить фарватеры Северной и Южной бухт, а также входной фарватер к бонам.

Бригада траления немедленно приступила к работе, но ни одной мины обнаружено не было. А в тот же день вечером, в половине девятого, у входа в Северную бухту прогремел мощный взрыв – взорвался буксир «СП-12». К месту гибели буксира немедленно рванулись катера, но подобрать из воды удалось лишь пятерых из 31 члена экипажа.

В 1962 г. в своих мемуарах вице-адмирал И. И. Азаров написал о «СП-12»: «Это были первые жертвы войны от магнитно-донных мин, тогда еще нам неизвестных. Их ставила немецкая авиация при налете на Севастополь»^{63}.

После войны в печати появились и другие легенды о германских магнитных минах, и как наши герои-моряки сумели распознать их действие и научились с ними бороться. Увы, на самом деле с первыми донными магнитными минами красные военморы познакомились еще в 1919 г. в боях на Северной Двине с английской речной флотилией. В СССР впервые магнитными минами занялось «Остехбюро» в 1923 г. Первая отечественная магнитная мина «Мираб» была принята на вооружение в 1939 г. Другой вопрос, что к началу войны наш ВМФ располагал всего лишь 95 минами «Мираб». А самое интересное, что немцы в 1940 г. продали СССР образцы своих магнитных мин. Но из-за системы советской тотальной секретности о минах «Мираб», равно как и о покупке германских магнитных мин, руководство флота не соизволило известить даже командующих Балтийским и Черноморским флотами, я уж не говорю о простых минерах. И действительно, секреты закупленных еще в 1940 г. германских мин нашим морякам приходилось раскрывать уже в ходе войны, зачастую платя за них собственными жизнями.

Вновь вернемся в штаб Черноморского флота. Пока по всему Крыму ловили парашютистов, отрабатывая «критский вариант», в штабе флота царил «итальянский синдром». Из неизвестных источников постоянно появлялись слухи о проходе итальянского флота через Дарданеллы и выходе оного в Черное море.

Действительно, в 12 часов дня 22 июня министр иностранных дел Италии Чиано ди Кортелаццо вызвал советского посла Н.В. Горелкина и сделал ему официальное заявление от имени итальянского правительства: «Ввиду сложившейся ситуации, в связи с тем, что Германия объявила войну СССР, Италия, как союзница Германии и как член Тройственного пакта, также объявляет войну Советскому Союзу с момента вступления германских войск на советскую территорию, т.е. с 5.30 22 июня»^{64}.

На этом все и ограничилось. Ни один итальянский боевой корабль даже не собирался идти в Проливы.

25 июня турецкий посол Хайдор Актай посетил МИД и передал Молотову вербальную ноту, где говорилось: «Турецкий посол имеет честь довести до сведения Народного комиссариата иностранных дел, что при наличии положения, созданного войной между Германией и СССР, Правительство Республики решило провозгласить нейтралитет Турции»^{65}.