355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Михайловский » В царствование императора Николая Павловича (СИ) » Текст книги (страница 1)
В царствование императора Николая Павловича (СИ)
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:52

Текст книги "В царствование императора Николая Павловича (СИ)"


Автор книги: Александр Михайловский


Соавторы: Александр Харников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Михайловский Александр Борисович В царствование императора Николая Павловича В ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА ТОМ1. В те времена далекие, теперь почти былинные, Когда срока огромные брели в этапы длинные. ВМЕСТО ПРОЛОГА Крестьяне села Заречье, расположенного неподалеку от Шлиссельбурга, не могли не нарадоваться на своего нового барина. Ведь сстарый барин не баловал их вниманием. Он лишь требовал от управляющего имением побыстрее собрать оброк, продать его, и переслать выручку от продажи даров скудной северной землицы в Санкт-Петербург. Старый барин был заядлым игроком, и практически все свои деньги проигрывал в карты. Поговаривали, что и Заречье он продал нынешнему хозяину села, чтобы рассчитаться с карточными долгами. С первого же своего приезда отставной майор Виктор Иванович Сергеев пришелся по душе всем жителям Заречья. По его внешности и привычке держать себя сразу было видно, что перед ними старый служака. Несмотря на малый рост и изрядный животик, он сохранил военную выправку, которая сразу отличает настоящего боевого офицера от штатского чиновника, просиживающего целыми днями в каком-нибудь присутственном месте за казенными бумагами. Похоже, что отставному майору пришлось немало повоевать – он при ходьбе слегка прихрамывал, а его высокий с залысинами лоб наискось пересекал шрам. Новый барин сразу же, буквально с первого же своего приезда начал наводить в селе порядок. Для начала он дал хорошую нахлобучку старосте за то, что сельские улицы содержались в неисправном состоянии, а избы крестьян давно не чинились. Влетело старосте и за то, что барский дом, в котором прежний владелец практически не бывал, пришел в запустение, а сад, прилегавший к усадьбе, зарос травой и кустарником, а дорожки в нем были завалены ветками и прелой листвой. Целую неделю дворня, получившая крепкий нагоняй за лень и небрежение к хозяйскому добру, бегала, словно наскипидаренная. Барин никому не давал спуску. Староста Фома, привычно начавший жаловаться на непогоду и прочие, с его точки зрения, уважительные причины, помешавшие ему содержать в должном порядке барский дом, был с позором изгнан со своего поста, и отправлен работать скотником в хозяйский хлев. А на его место Виктор Иванович поставил конюха Степана, который сразу же понравился барину, показав свои расторопность и хватку. Скоро мужики поняли, что барина не обманешь, не заговоришь ему зубы, потому что, хоть он и был дворянских кровей, но сельскую жизнь и крестьянскую работу знал досконально. Он, словно всю жизнь занимался этим, безошибочно угадывал время сева, и время уборки ржи, он мог самолично взять в руки косу-литовку, и пройтись вместе с мужиками по лугу, мог сам запрячь лошадь в телегу, и подоить корову. Правда, всеми этими делами барин особо не увлекался, считая, что у каждого в этой жизни есть своя работа. И мужики с этим были полностью согласны. Еще умел новый барин работать с железом. Причем, слесарное дело он знал досконально. Сельский кузнец Серафим, в кузню к которому в первый день своего приезда забрел новый владелец поместья, после разговора с отставным майором еще долго восхищенно качал головой, приговаривая: "Да, голова! Сколько он знает-то! Сразу видно – настоящий мастер!". Барин потом часто захаживал к кузнецу, и они вместе с Серафимом часами возились с железом, изготовляя какие-то чудные приспособления, ремонтировали плуги и бороны, мастерили хитрый слесарный инструмент. Еще Виктор Иванович Сергеев умел и любил чинить самые тонкие механизмы. Когда в барском доме стараниями нового старосты навели образцовый порядок, барин самолично отремонтировал старинные напольные часы немецкой работы, которые уже многие годы считались безнадежно испорченными. Часы снова начали ходить и отбивать положенное время. Перечинил он и все сломанные охотничьи ружья, оставшиеся в доме в наследство еще от старого владельца имения. Стрелком барин тоже оказался отменным – сразу видно, старый вояка. Ходил он и на охоту, правда, редко, так как был постоянно занят разными делами по хозяйству. Время от времени уезжал он в Петербург на неделю и более. Крестьяне и дворовые во время его отсутствия не ленились – они знали, что когда барин приедет, то за все упущения будет строго спрошено с нерадивых или ленивых. Виктор Иванович Сергеев был вдов. Жена его умерла давно, но отставной майор, несмотря на бравый вид и крепкое здоровье, так вновь и не женился. С деревенскими девками он не баловался, хотя порой тайком и заглядывался на ту или аппетитную иную молодицу, строившую ему глазки. У барина был единственный сын, который, по слухам, так же, как и отец, служил когда-то в армии. Поговаривали, что службу он нес в одном из полков гвардии. О своей службе молодой барин почему-то не любил рассказывать. Сына Виктора Ивановича звали Николаем. Рассказывали, что он поучаствовал в войне на Кавказе с немирными горцами, был там ранен, и по ранению же вышел в отставку. Ранение у молодого барина было тяжелое – пуля абрека-чеченца выбила ему левый глаз. Николай Викторович выжил, но теперь вынужден был закрывать пустую глазницу черной шелковой повязкой. Жил он большей частью в столице, и в гости к отцу в Заречье приезжал довольно редко. По какой части служил в Петербурге сын хозяина поместья, никто толком не знал, а он сам об этом не рассказывал. Был он, несмотря на свое увечье, крепок, ловок и силен. Порой, развеселившись, Николай Викторович вызывал померятся силушкой и удалью самых сильных сельских парней. Росту он был среднего, да и на богатыря похож не был, но несмотря на это он ловко укладывал всех своих супротивников на землю какими-то хитрыми приемами. Поговаривали, что научился он им у казаков-пластунов, которые, по слухам, были в этих делах большими мастерами. Разгорячившись во время борьбы, молодой барин порой скидывал на землю свой сюртук и рубаху, оставаясь в одной исподней сорочке, сплошь расчерченной тонкими синими полосками, и почему-то без рукавов. Тогда можно было заметить у него руке у плеча странную синюю наколку – рисунок человека, болтающегося на веревках под чем-то, похожим на перевернутую лодку, и еще какие-то буквы. Ивашка Дудкин, который за два лета научился у местного попа читать и писать, сказал, что это были буквы "ВДВ". Николай Викторович, когда его спросили про это чудное слово, ответил, что буквы означают сокращение слов "Войска дяди Васи", после чего долго и заразительно смеялся. Кто такой этот "дядя Вася", и почему у него есть свои собственные войска, молодой барин так никому и не сказал. Раз в месяц, а то и реже, в поместье к хозяину приезжали в гости его приятели. Все они были людьми степенными и уважаемыми. Первым обычно прикатывал на своей двуколке, запряженной одной лошадью, известный столичный лекарь Юрген Готлибович Шмидт. Был он высоким, худощавым и улыбчивым. Одевался Юрген Готлибович скромно, но аккуратно. По его имени и отчеству всем было понятно, что лекарь родом из германской земли. Но по-русски говорил он очень хорошо, и лишь иногда вставлял в свою речь немецкие слова. Врачом господин Шмидт был отменным. В этом смогли убедиться некоторые хворые жители Заречья, которых, буквально с того света вытащил Юрген Готлибович. Лечил он больных какими-то чудными немецкими пилюлями и микстурами. Но помогали они хорошо. От этих лекарств пропадала и лихорадка, и огневица, и боль в сердце. Удивительно, но немец хорошо знал лечебные свойства местных трав, и не раз удивлял сельскую травницу, бабку Василису, своими рассказами о том, как та или иная травка помогает от разных болезней. Немец знал больше, чем бабка Василиса, которая свое умение лечить травами получила от своей прабабки, жившей в этих краях еще со времен царя Петра Ляксеича. Вторым обычно приезжал в Заречье на собственной карете запряженной четверкой лошадей отставной поручик Александр Павлович Шумилин. Был он живым и подвижным мужчиной с уже хорошо заметной лысиной и седой бородкой. Чем-то он был похож на хозяина поместья – такой же круглый живчик, не по годам шустрый и веселый. По рассказам барина, когда-то они служили вместе в одном полку, и даже вместе воевали. Но потом Александр Павлович вышел в отставку, получил богатое наследство от своей умершей тетушки, и стал преумножать его, вкладывая деньги в разные торговые операции. Дела у отставного поручика шли неплохо – он обзавелся собственным домиком в Петербурге, выездом, и паровой лесопилкой, на которой работало три десятка душ где-то неподалеку от Тихвина. В Заречье Александр Павлович появлялся вместе со своим псом немецкой породы – крепким и плотным, как его хозяин, и злым и свирепым, как зимний волк. Пес, которого звали странным заморским именем Сникерс, правда, беспрекословно слушался своего хозяина, и без его команды никого не трогал. И последним на открытой карете запряженной парой прекрасных коней, приезжал в Заречье мистер Энтони Майкл Корнелл, или, как он сам любил себя называть, Антон Михайлович, коммерсант из Североамериканских Соединенных Штатов. В России у него было торговое дело, которое приносило американцу немалую прибыль. Антон Михайлович по-русски говорил свободно, с небольшим акцентом, был всегда весел, приветлив со всеми, и одевался по последней моде. Он арендовал неподалеку от Заречья участок земли, построил на нем паровую мельницу, приносившую ему неплохой доход, выкопал пруды в которых разводил карпов, и собрал артель мужиков, изготовлявших для него из дерева разные забавные игрушки. Как рассказывал тароватый американец, эти немудреные изделия пользовались немалым спросом за границей, и приносили ему хорошие деньги. Но в основном мистер Корнелл вел торговые дела вместе со своим соседом Александром Павловичем Шумилиным. Компаньоны закупали в Англии и Франции много разного ходового товара, быстро раскупавшегося в России. В свою очередь, на корабле, принадлежавшем Энтони Корнеллу, за рубеж вывозились дары Земли Русской, которые пользовались спросом в Европе и Америке. Американский коммерсант был богат и удачлив в торговых делах, за что пользовался уважением у своих российских коллег. Собравшись вместе, хозяин поместья и его гости первым делом шли... в баню. Да-да, в настоящую русскую баню с вениками и паром. Только топили ее не по-черному, как окрестные мужики, а по-белому. Баня у помещика Сергеева была просторной, всегда чистой и опрятной, словно справная хозяйка. Напарившись и намывшись, все пили чай с вареньем и калачами из огромного самовара в беседке, стоявшей в барском саду. А потом, распаренные и довольные, шли в дом. И тут происходило самое удивительное и непонятное. По приказу Виктора Ивановича все слуги уходили из барского дома, и в покоях хозяина имения оставались лишь он сам, и его приятели. Чтобы никто не мешал им беседовать, у входа на крыльце в качестве сторожа сажали злого пса Сникерса, который никого и близко не подпускал к дверям. Что же происходило в это время в старом помещичьем доме? А вот что – закрыв на ключ двери своего личного кабинета, Виктор Иванович предлагал своим гостям сесть за большой круглый стол, стоявший в центре. – Итак, господа-товарищи, почнем помолясь, – обычно этими словами открывалось каждое очередное заседание "Клуба знаменитых капитанов" – так гости этого дома в шутку называли свои собрания, – ну-с, что у нас за отчетный период произошло в веке двадцать первом, и в тоже время, в веке девятнадцатом? Чего у нас плохого, и чего хорошего? Кто первый? И четверо путешественников во времени принимались горячо обсуждать самые насущные свои вопросы, и прикидывать планы своих действий до следующего подобного собрания, через месяц или два. Глава 1. «Прошлое – через замочную скважину» А началась эта невероятная история с того, что Антон Воронин изобрел Машину Времени. Нет, к Макаревичу это не имеет никакого отношения. Речь идет о самой настоящей машине времени, с помощью которой можно путешествовать из одного века в другой. Вот так, ни больше, ни меньше. Впрочем, к своему изобретению, которое стоило ни одну Нобелевскую премию, Антон пришел с помощью коллективного творчества. Разработки нечто подобного давно уже велись в одном из закрытых питерских НИИ. Начались они еще в те светлые годы Советской власти, когда на такие вот не совсем понятные с точки зрения конечного результата исследования заинтересованные ведомства, чаще всего имевшие грозные трехбуквенные аббревиатуры, щедрой рукой сыпали деньги из государственной казны. Конкретно в этом НИИ разработка шла ни шатко, ни валко лет пять. А потом наступили суровые перестроечные и постперестроечные времена. Финансирование перекрыли, все, что удалось сделать в данной области, от греха подальше засунули в кладовку, и начальник 1-го отдела опечатал дверь в эту кладовку большой мастичной печатью. Самое же обидное заключалось в том, что все случилось именно тогда, когда у группы, в которой трудился Антон Воронин, что-то начало вырисовываться. Ну, а дальше пошли тощие и безденежные годы вялого полусуществования, когда сотрудники группы зарабатывали на жизнь монтажом спутниковых антенн и автомобильной сигнализации. Грех жаловать, на подобных халтурах Антон зарабатывал неплохо. Во всяком случае, пустые бутылки и пивные банки по урнам не собирал, и секондхэндом на рынках не приторговывал. Но все же, устанавливая сигнализацию на "мерин" приблатненного амбала в малиновом пиджаке, ему почему-то вспоминались годы, когда он занимался интересным, творческим делом, и мечтал совершить открытие, которое обессмертит его имя на все времена. В конце нулевых годов нового тысячелетия, когда пошла новая мода на "оптимизацию производства", его НИИ окончательно пал под натиском рыночных отношений, Антона сократили, как и всех его сослуживцев, и объявили о закрытии их конторы, которой они все отдали столько лет жизни. Ликвидация НИИ прошла быстро и как-то безалаберно. Она напоминала что-то среднее, между картиной Брюллова "Последний день Помпеи" и дележом добычи пиратов с острова Тортуга. Команде нового министра обороны по кличке "Фельдмебель", нужно было только "капитальное здание постройки третьей четверти девятнадцатого века, в хорошем состоянии". Вследствие этого путы 1-го отдела пали, и сотрудники смогли беспрепятственно "приватизировать" все что плохо лежало. Куркулистый Антон не остался в стороне. Его интересовали документы и опытные образцы. Он утащил домой почти доработанный блок, который мог со временем стать машиной времени, и толстую картонную папку с грифом "Сов. Секретно". Зачем он это сделал – сам не знал. Скорее всего по привычке, вспомнив крылатое выражение еще советских времен: "Тащи с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость". Ну а дальше, окончательно став на неверный и полный опасностей путь частного предпринимателя, он занялся коммерцией. Сперва это была небольшая фирмочка, состоящая из него самого, которая занималась установкой автомобильной сигнализации, ремонтов компьютеров и изгнанием из них вредоносных вирусов. Дела шли неплохо, у него появилась постоянная клиентура. Со временем Антон поднакопил денежек, и купил хорошую двухкомнатную квартиру и машину. Но занимаясь целыми днями делами своей фирмы, количество сотрудников которой выросло до пяти, он не забывал об увлечении своей молодости. Вечерами он доставал из сейфа заветную папку с грозным грифом секретности, и перечитывал хранившиеся в ней документы, разглядывал чертежи и расчеты. По своим коммерческим каналам он заказывал необходимые для продолжения работы над машиной времени приборы и комплектующие. И вот, через пять лет такой работы на дому, наконец, настал тот, столь долго ожидаемый момент, когда Антон понял, что ему удалось создать нечто, что, теоретически, должно работать. Правда эта машина времени меньше всего напоминала прибор, с помощью которого инженер Тимофеев отправлял в век XVI управдома Буншу и жулика Милославского. Она была скорее похожа на пульт управления воздушного транспортного средства 50-х годов прошлого столетия. На стенде, рядом с двумя экранами жидкокристаллических мониторов, были установлены датчики, тумблеры и прочие рубильники. Конструкция, скажем честно, была неказистая, но Антон считал, что для первого раза этого будет вполне достаточно, а если машина заработает, то можно будет потом сварганить нечто более презентабельное. День первого опытного запуска машины времени стал для Антона настоящим праздником. Еще и еще раз проверив все параметры своего детища, он с бьющимся сердцем начал на кнопку "пуск", и дождавшись полного включения системы, повернул ручку, запускающую контур, создающий пробой во времени. Все произошло до безобразия спокойно и буднично. В центре комнаты, прямо в воздухе, появилась мерцающая голубоватая точка, которая медленно стала разрастаться, пока не стала размером с куриное яйцо. Из этого отверстия ударил луч яркого света, осветивший комнату, погруженную в вечерний полумрак. Антон с дрожащими от волнения руками подошел к этому пульсирующему сгустку энергии. Он неподвижно висел в воздухе, словно подвешенный на невидимых нитях. Антон осторожно заглянул в отверстие. Он был удивлен, нет, ошеломлен увиденной им картиной. Отверстие оказалось своего рода замочной скважиной, с помощью которого можно было заглянуть в прошлое. Он увидел кусочек старой петербургской улицы, какой ее изображали на своих картинах художники середины XIX века. Вот, мимо прошло девушка с пышной юбкой и узкой осиной талией. С ней раскланялся какой-то франт в сером сюртуке и цилиндре. Вот проехала пыльная карета, запряженная четверкой лошадей. Вот прошло несколько мастеровых, в картузах и передниках, о чем-то горячо спорящих. Сердце у Антона бухало в груди, словно кузнечный молот. На подгибающихся ногах он, словно пьяный, дошел до дивана и плюхнулся на него. "Наконец-то сбылась мечта всей моей жизни", – подумал он. Потом, решив, что на сегодня хватит, Антон подошел к продолжающей работать машине времени, и осторожно ее выключил. – Вот так, тихо и незаметно, произошло открытие мирового масштаба, – с легкой грустью подумал он. – И самое противное во всем случившемся, это то, что рассказывать кому-либо о моей машине времени мне никому не хочется. Антон не знал, что вот уже скоро год, как на некогда заброшенном военном аэродроме в Нижней Потьме ударно трудится группа молодых энтузиастов под руководством одного его старого товарища по тому же закрытому НИИ. Когда в конце 2012 года команда "мебельщика" за свои многие неправды и лихоимство угодила в мясорубку "сыскного приказа", всплыли и многие факты ее неблаговидных дел. А среди них, наряду с военными госпиталями и нефтебазами, и ликвидация того самого НИИ. Когда самому главному начальнику в стране доложили о том, что именно умудрился похерить гениальный манагер, то "группа товарищей" в Кремле дружно схватилась за голову. "Мебельщика" не прибили на месте только потому, что, во-первых, после драки кулаками не машут, а, во-вторых, что с дурака взять. Потом люди вице-премьера по оборонке нашли Сергея Зайцева, того самого товарища и коллегу Антона Воронина, который не имел ни готовых приборов, ни документации, но тем не менее, слегка ориентировался в самом процессе. И работа началась. На ГНКЦ "Позитрон" – так в документах называлось КБ занимающееся темпоральной тематикой, не жалели денег. Хотя все же у Антона за счет готового блока-преобразователя и документации имелась фора в целых пять лет. Но речь сейчас совсем не об этой истории, а об Антоне Воронине и его товарищах... Что такое ТриАда? На следующий день Антон, словно кот вокруг миски со сметаной, долго бродил вокруг машины времени, борясь с искушением повторить свой экскурс в прошлое. Но он, хоть и с большим трудом, но все же поборол свою страсть к немедленным исследованиям, и стал ломать голову, что ему теперь делать дальше? Подглядывать за обитателями Петербурга, времен царствования императора Николая I, конечно, вещь занятная, но все же ему хотелось большего. Хотелось самому совершить путешествие во времени, чтобы окончательно доказать себе, что переместиться в будущее и вернуться назад – вполне реальная возможность. Размышления Антона прервало хриплое курлыканье мобильного телефона. На дисплее высветилось, – "Шурик". Это был старый школьный друг Антона. Вообще же в таком возрасте все школьные друзья старые и даже очень. – Какой сегодня день недели? – со скрипом подумал Антон, – Вроде бы пятница... Вот, засада – чуть не забыл, ведь на субботу у нас назначен "банно-рюмочный" день. Ой, блин, заработался фанатик. Антон тряхнул головой и нажал на кнопку с зеленой трубкой, – Слушаю вас, гражданин начальник, – его школьный друг Александр Шумилин был пенсионером МВД, и Антон не упускал случая его подколоть, напомнив о прежнем месте работы. – Алло, Тоха, спекулянт хренов, привет! Надеюсь, ты не забыл, что завтра суббота? – своим, слегка хрипловатым голосом, ответил Александр. – Не, Шурик, помню, как таблицу умножения. – Антон вздохнул, и потянулся в кресле,– Буду обязательно. С тебя – веник, с меня – коньяк. Александр рассмеялся, – Ну, веник, допустим, у меня для тебя уже давно припасен, а вот коньяк... Ты что, Тоха, решил отправиться в запой? – Поверь мне, Шурик, у меня для этого есть вполне законный повод, – напустил туману Антон, – приеду, обязательно расскажу. Обещаю, что ты от удивления рот раскроешь... – Ну, если так... – протянул Александр, – Кстати, на завтра ко мне на помывку телесов приедет великий эскулап Леха. У него вроде со временем стало полегче, и он решил предаться вместе с нами сибаритству, обжорству и разврату. Наш "Гиппократ" обещал сегодня вечером замариновать мяско, так что завтра будем вкушать его фирменные шашлыки. – Это хорошо, Шурик, – вздохнул Антон, – Я Леху сто лет не видел, все дела, да дела, а встретиться со старым другом времени как-то не хватало. Я думаю, что и ему тоже будет очень интересно услышать мои новости. – Ну, пока, до завтра, – задумчиво сказал Александр. – Пока, жди... – ответил Антон, и сбросил соединение. Положив мобильник на стол, он задумался. В школе он, Александр и Алексей были лучшими друзьями – не разлей вода. Одноклассник за это дали им прозвище – "Три А". Позднее, когда в советских газетах стали печатать жуткие рассказы о китайской мафии, именуемой "Триадой", какой-то острослов переиначил их прозвище, и друзей стали называть "ТриАдой". Конечно же, к организованной преступности они не имели никакого отношения, но так уж получалось, что почти все школьные шалости не обходились без их участия, за что им от души доставалось от педагогов и родителей. Окончив школу, каждый из друзей пошел по своей, избранной им дороге. Антон поступил в ЛИСИ, Александр после армии – в школу милиции, именуемую в просторечии "Стрелкой", так как она находилась в Стрельне, а Алексей – в 1-й медицинский институт. Виделись друзья теперь редко, учеба, работа, а потом и семья, отнимали практически все время. Но каждая встреча была для них праздником. Ну, и естественно, когда нужна была помощь, то все дружно помогали другу, попавшему в беду. Антон выручал друзей, когда нужно было разобраться с электроникой, Александр помогал разруливать вопросы, связанные с правоохранительными органами и криминалом, Алексей – решал все их проблемы по линии здравоохранения. Так шел год за годом. Отслужив положенные четверть века, Александр вышел на пенсию, и занялся журналистикой. Дело в том, что он еще во время службы в милиции попробовал себя в качестве репортера. Писать было о чем, каждый выезд на место происшествия мог стать готовым сюжетом для газетной публикации. Со временем Александра стали печатать в солидных газетах. Во избежание неприятностей со стороны начальства, которое не жаловало представителей СМИ, писал он тогда под псевдонимом. А выйдя на заслуженный отдых, Александр стал подписывать материалы уже своим именем. Старые связи в уголовном розыске и следствии у него остались, и его приятели-опера время от времени скидывали ему информацию, которая не проходила в официальных сводках пресс-службы ГУВД. За это его и ценили главные редактора изданий разной степени желтизны, и материалы бывшего мента шли на ура. По наследству от бездетной тетки ему досталась дача в "цыганской столице" Ленинградской области – поселке Пери. Александр отремонтировал старый домик, построил на участке баню, и где-то с конца апреля по конец сентября жил на даче, отдыхая от шумного города. А старые школьные друзья время от времени навещали его. Александр к их приезду готовил веники, таскал воду, топил баню и ждал гостей. Одноклассники, напарившись от души, споласкивались холодной водичкой, а потом с наслаждением отдыхали на веранде дачного дома, потягивая пивко, или что покрепче. Ну, и рассказывали друг другу о своих делах и проблемах. Так было и в этот раз. Попросив сына соседа по даче, бывшего десантника Николая пожарить шашлыки, друзья отправились в парную, где долго и с удовольствием настегивали свои бледные городские тела душистыми березовыми вениками. Естественно, были и перерывы, когда красные, как раки одноклассники вываливались в клубах пара в предбанник, и там переводили дух, попивая заваренный в термосе духовитый травяной настой. Наконец, когда доносившийся со двора запах жареного мяса стал нестерпимо соблазнительным, они в последний раз вышли из парилки, облились в мыльной холодной колодезной водой, и пошли одеваться. Выглянув из окна бани, Александр крикнул сидящему на обрубке бревна у мангала Николаю, – Ну, как там дела, шашлыки готовы? – и, получив утвердительный ответ, пригласил бывшего десантника присоединиться к старикам, выпить с ними по рюмочке "настоящего армянского", да послушать о делах давно забытых дней. Николай, которого Александр знал еще безусым пацаном, охотно согласился. К сожалению, его отец, отставной майор-танкист, участник Афганской и 1-й Чеченской войны, был в городе. Он тоже был интересным собеседником, и под шашлычок и коньячок не раз бывало, что засиживался с друзьями до полуночи. И вот настал настоящий "праздник живота". Шашлык, снятый с шампуров, на тарелках, коньяк разлит по стопкам, и все готовы выслушать первый тост. Но на этот раз ритуал был безжалостно нарушен. Вместо витиеватого и смешного тоста Антон, штатный тамада компании, поднялся со стула, и каким-то будничным, даже скучным, голосом сообщил, – Ребята, а я вот машину времени собрал... Ответом ему были недоверчивые и недоумевающие взгляды друзей. Вроде не пил человек еще ничего кроме травяного настоя, или это он в парилке перегрелся? Александр недоверчиво хмыкнул, Алексей, профессионально поинтересовался у Антона – не кружится ли у него голова, а Николай хохотнул, и голосом Антон Семеныча Шпака произнес, – А вот у нас инженер Тимофеев живого царя привел... – Зря вы так, – даже обиделся Антон, – между прочим, я вам истинную правду говорю. Честное доцентское. Правда, пока путешествовать во времени с помощью моей машины нельзя, но взглянуть на то, что было сто семьдесят лет назад, уже можно. – Антон немного помолчал, – Только, знаете, что ребята, я попрошу вас никому не говорить ни слова о том, что я вам рассказал. Сами понимаете, желающих воспользоваться моим изобретением может найтись немало, и не факт, что им захочется иметь дело с самим изобретателем. Как говорится, нет человека – нет проблем! Да и быть на побегушках у какого-нибудь грабителя музеев тоже невелико счастье – рано или поздно грохнут. – А почему именно музеев? – изумленно спросил Алексей. – Потому что картины и всякие штучки Фаберже стоят много, а весят мало, – ответил Антон, – а тамошняя полиция нашим бандюкам не авторитет – покрошат из автоматов. – Отставить панику! – вмешался в разговор Александр, – Всем о Тохином прибамбасе забыть, никому ни слова. А ты Антон, запомни, завтра у нас выходной, сходим к тебе вместе с Лехой и посмотрим, что же ты там наизобретал. И помните все – спички детям не игрушка. А сейчас всем веселиться, и о делах ни слова. А потом уже вполголоса про себя, – пока хохол не помацает – не поверит... Кот – первопроходец После субботы, весело проведенный на даче у Шумилина, Антон в воскресенье утром приготовился повторить свой опыт с машиной времени. Друзья, как и обещали, составили ему компанию. Антон еще раз посидел за заветной папкой, и снова прикинул варианты увеличения мощности временного портала. Ему показалось, что можно кое что сделать для этого. Несмотря на то, что ему уже было известно, как работает его изобретение, Антон все же включал аппаратуру с таким же трепетом и волнением, как и в первый раз. Снова в центре комнаты повисла в воздухе мерцающая голубоватая точка, снова из нее сверкнул луч света, и снова появилось пульсирующее "яйцо" – маленькое окошечко, через которое можно было заглянуть в далекое прошлое. Полюбовавшись сценами из питерской жизни XIX века, Антон предупредил друзей, что решил еще немного увеличить мощность временного портала. "Яйцо" запульсировало сильнее, и медленно начало увеличиваться в размерах. Скоро оно стало размером с блюдце. Происходящее в прошлом теперь можно было увидеть более отчетливо. Друзья пододвинули к "экрану" кресла, и с комфортом стали любоваться старинным Петербургом. Скажем прямо, зрелище было весьма занятное. Все происходящее мало походило на сцены из исторических фильмов. Там актеры ИГРАЛИ, а здесь люди – ЖИЛИ. Увиденное было естественно, а потому вдвойне интересно. Все с интересом изучали моду того времени, так мало походившую на нынешнюю. Мужская одежда была на редкость скучной и однотонной. Представители сильного пола носили сюртуки, преимущественно черного цвета, и темные брюки, чаще всего однотонные, но иногда и в клеточку. Клетчатыми же были жилеты, надетые под сюртук, и галстуки. Антон обратил внимание на то, что почти все мужчины гуляли с тростями, легкими, бамбуковыми, или тяжелыми, выточенными из ценных пород дерева с массивными набалдашниками. У многих на золотой цепочке висел лорнет, а у некоторых в глаз был вставлен монокль. Куда были ярче представительницы прекрасной половины рода человеческого. Почти все были затянуты в узкие корсеты, широкие юбки раздувались колоколом, с плеч дам спускались мягкие косынки, а шляпы-кибитки закрывали лица кокетливых красавиц. Многие из них в руках носили кружевные зонтики. Александр, к примеру, обратил внимание, что на улице никто не курил. Правда, порывшись в памяти, он вспомнил, что император Николай Павлович, дабы предотвратить пожары, губительные для деревянных русских городов, категорически запретил курение на улицах. И надо сказать, этот запрет действовал достаточно эффективно.

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю