Текст книги "Двойное попадание (СИ)"

Автор книги: Александр Михайловский

Соавторы: Анастасия Маркова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Давай накрашу тебя, говорю! – ответила я не терпящим возражением тоном, который, конечно же, возымел эффект – подруга лишь кивнула и подставила мне лицо.

Воспользовавшись своим арсеналом, я принялась за дело. Вообще-то сама я не слишком часто пользовалась косметикой – точнее, пользовалась ею крайне умеренно. Ну что ж поделаешь, если девушка без грамма косметики в нашем мире приравнивается к деревенщине… А так, будь моя воля – я бы пользовалась только антиперспирантами и депиляторами… ну и пудрой чуть-чуть.

Словом, за десять минут я сотворила из Варвары красотку, которая в нашем мире имела все шансы на успех даже у искушенных мужчин. Просто поразительно, как мне это удалось – не иначе, как мной руководило вдохновение. Не зря, ох не зря я иногда навещала свою подругу-визажиста, к которой клиентки частенько приходили на дом. Лицо Варвары, после того как я над ним поработала, не выглядело накрашенным – просто оно удивительным образом похорошело. Даже мать Варвары, прижав ладонь к щеке, с улыбкой вымолвила: «Мариночка, да вы кудесница!» А сама Варенька, поморгав перед зеркалом ресницами, ставшими вдруг длинными и пушистыми, просияла лучезарной улыбкой и кинулась меня обнимать.

Итак, через полчаса мы, предъявив на КПП хмурому сержанту-пограничнику все положенные документы, уже ехали на машине сквозь облако межвременного портала. Варя, расплющивая нос о стекло, всматривалась в окружающий нас темный сумрак, и чувствовалось, что ей немного не по себе. Она еле слышно вздохнула, когда мы выбрались на свет божий. В сорок первом году было десять часов вечера и давно стемнело, а тут, у нас, было примерно полвторого дня. Для непривычного к таким вещам человека это тоже своего рода шок. Вот и Варвара с жадностью вертела головой во все стороны, но, похоже, была малость разочарована – пейзаж вокруг ничем не отличался от такового в ее мире, только была весна, а не осень, и лес не готовился одеться в лимонные и багровые наряды прощального великолепия, а радостно зеленел молодой листвой. Тем не менее Варя не задавала мне никаких вопросов, будучи поглощена в собственные раздумья.

Между прочим, я обратила внимание, что наш героический шофер Вася (я писала об этой истории) внимательно разглядывает Варвару в зеркало. О, этот взгляд! Наблюдая за человеком со стороны в то время, когда он поглощен созерцанием другого человека, всегда можно с большой долей уверенности сказать, что он чувствует к этому самому человеку. Так вот – Васины глаза горели огнем мужского интереса. Этот парень, как я заметила, вообще проявлял к миру сорок первого года активный интерес; и вот теперь ему выдался случай везти на своей машине из одного мира в другой симпатичную советскую даму. А уж Варя и вправду была сегодня особенно хороша. Прическа и одежда двадцать первого века в сочетании с ее природной, не напускной скромностью, придавали ей некую изюминку. На ее щечках играл румянец, а глазки блестели от возбуждения. То и дело она машинально принималась теребить ворот платья, и это получалось у нее очень мило; уверена, что мои современницы, все жесты и движения которых выверены и обдуманы, не смогли бы так. Варвара – чистое, прелестное дитя эпохи Великой Отечественной… Я украдкой наблюдала за ней и думала, что как бы было прекрасно, если бы мои современницы походили на нее… Было бы здорово, если бы не было всех этих кошмарных накачанных губ, огромных силиконовых бюстов и яркого аляповатого макияжа…

Только сейчас, при взгляде на мою подругу из прошлого, мне в голову пришли эти мысли. И какое-то сожаление и легкая грусть завладели моим сердцем. Да мне самой хотелось бы почувствовать себя так, как она, как все эти женщины и девушки той эпохи… Для которых секс был таинством, скромность – достоинством, а честность и благородство – важнейшими качествами, без которых и человек-то не мог считаться человеком. Но, увы – мне этого не дано, и ощущение некоторой неполноценности вдруг явственно заскребло где-то глубоко в душе. Рядом с Варей в этот момент я вдруг ощутила всю ущербность нашего постсоветского бьттия. Ощутила весь этот тлен и распад, который пришел на место идеологии и высоким идеалам мира, равенства, братства, всеобщей справедливости и искренней любви к ближнему.

И вместе с тем я подумала – что будет, если Варя увидит всю нашу шокирующую действительность? Справится ли ее психика с таким потрясением? Я смотрела на нее, прижимающую к стеклу свой курносый нос, и во мне нарастало неведомое доселе чувство – мне хотелось защитить свою милую подругу от ужасов нашего мира; она казалась мне наивным ребенком с широко распахнутыми доверчивыми глазами… И в то же время была в ней некая недосягаемая сила. Сила, что живет во всех советских людях той эпохи; сила, проистекающая из осознания праведности своего пути и сопричастности к великой стране, вершащей великие дела… Это – как раз то, что отсутствует в нас, выросших на постсоветском пространстве, но что хранится где-то в пыльных чердаках нашего общественного сознания; отголоски, тени былого величия… Правда, Варя, в силу своего происхождения, относится к коммунистической идее несколько скептически, но никакие силы ада не заставят ее предать свою страну и свой народ.

Когда мы стали подъезжать к Унече, Варвара оживилась. Ее внимание привлекало все – придорожные постройки, указатели, рекламные щиты. Она молчала и сосредоточенно о чем-то размышляла; иногда ее губы начинали шевелиться. В глазах шофера Васи наблюдалась уже совершенно нескрываемая симпатия. Но Варя не замечала его интерес. Шофера для нее вообще не существовало – все ее внимание поглотил этот, впервые увиденный ею, мир будущего…

Мы уже ехали по городу. Славный городишко – маленький, уютный, но с очень развитой инфраструктурой. И неудивительно – именно через этот город проходит железная дорога Брянск-Гомель-Бобруйск-Минск. По ней поезда дальнего следования из центральных регионов России идут в столицу Белоруссии и далее, к границе Европы и бывшего СССР в Бресте, а потом, следовательно, обратно. А значит, тут и туристы, и жители окрестностей и прочие дачники (как мой эус-бойфренд Максик Тимофейцев), пересаживаются с поездов на междугородние автобусы, разъезжаясь по окрестностям. Не зря же железнодорожный и автовокзалы прямо напротив друг друга, стоит только площадь перейти.

В основном Варвара молчала; при этом мне было понятно, что делала она это из приличия, а если бы дала себе волю, то рот бы у нее не закрывался, как у провинциалки, впервые посетившей мегаполис – вопросы и восклицания так бы и сыпались. Ее привлекало все – рекламные щиты, яркие тенты у кафешек, огромные стеклянные витрины магазинов и мебельных салонов, а также заманчивые вывески с необычными для нее названиями. Это у них там, в Советском Союзе, с названиями магазинов не заморачивались: «Универсам», «Хозмаг», «Галантерея», «Детский мир» и так далее. Ну а тут – рыночная экономика, понимаешь, и каждый изощряется как может…

Радовало глаз праздничное украшение на улицах – повсюду поздравительные баннеры, георгиевские ленты и изображения бравого советского, а иногда и российского, солдата в стиле Георгия Победоносца, попирающего шею издохшему гитлеровскому дракону с приметными усиками.

Несмотря на жгучее любопытство и желание расспрашивать обо всем, что видят ее глаза, Варя старалась вести себя прилично. Что ж, посмотрим, надолго ли хватит ее выдержки. Я бы на ее месте, честное слово, плюнула бы на приличия. Попасть в будущее! Да ведь тут сам Бог велел ахать и всему поражаться.

Я думала, куда бы заехать первым делом. Собственно, я не хотела растягивать нашу прогулку надолго, и тому было несколько причин – во-первых, слишком много впечатлений (пусть даже и приятных) вредно любому человеку, а уж непривычному к современному ритму жизни – тем более. Во-вторых, по возвращении нам все же следовало выспаться – как-никак с утра нам на службу. Ну и, конечно же, я остановилась на мысли, к которой склонялась и ранее – посетить с Варварой торговый центр. Это был оптимальный вариант – где, как не в универсальном магазине, можно увидеть множество самых разных людей? Ведь наверняка Вареньке в первую очередь интересны именно люди. Ну и потом – из какого бы века или эпохи ни происходила женщина, в ее душе всегда живет неистребимая страсть к шопингу… Словом, я уже предвкушала удовольствие от предстоящих покупок. В моем кошельке лежала пластиковая карточка с начисленной зарплатой, и у Варвары была такая же (во время сборов я напомнила, чтобы она не забыла взять ее с собой). Мне постоянно приходилось напоминать самой себе об ответственности – кто знает, вдруг сейчас Варя, увидав такое обилие товаров, кинется покупать все подряд… У нее-то нет иммунитета к уловкам хитрых маркетологов, как, например, у меня. Так что придется за ней приглядывать в оба…

И вот Вася изящно припарковался возле торгового центра. Мы с Варварой вышли. Вася остался в машине – согласно директивам, ему было не положено оставлять транспортное средство. И тут началось… Моя подруга шла медленно, пытаясь разглядеть все, что попадалось на ее пути; она втягивала носом воздух, словно он был здесь иным, нежели в ее мире. То и дело, замедлив шаг, наморщив лоб и сощурившись, она читала вывески и рекламу. На входе в магазин ее поразила стеклянная дверь, открывающаяся в обе стороны – она задержалась, разглядывая ее. А уж когда мы попали внутрь… Варя как бы невзначай взяла меня за локоток – было ощущение, что у нее вдруг закружилась голова. Что ж, этого вполне можно было ожидать – ведь внутри ее ждало нечто феерическое, из области фантастических снов. Бутики, витрины, блеск, приятные запахи, тихая музыка… Для нас это давно стало привычным, но бедная Варвара просто растерялась. Она вертела головой по сторонам и при этом нервно мяла руками маленькую кожаную сумочку, которую я ей одолжила ради нашего мероприятия. В глазах окружающих она выглядела по меньшей мере странно. Хорошо, что в наш век люди не обращают особого внимания на чужие чудачества. Народ, проходя мимо, довольно равнодушно скользил по Варваре взглядом и спешил дальше по своим делам.

Глядя на подругу, я подумала, что, может, ей не стоило начинать знакомство с нашим миром с торгового центра. Наверное, имело смысл просто прогуляться с ней пешком по улицам, сопровождая прогулку рассказом о реалиях современного города. Я немного досадовала на себя, осознавая при этом, что в моем решении посетить торговый центр крылся в некоторой степени эгоистический интерес – я так давно не посещала подобные места! И вот убедила себя, что Варваре это будет интересно.

А теперь приходится с тревогой за ней наблюдать, чтобы избежать курьезов. Но где наша не пропадала! Поворачивать на выход все равно уже поздно, да и ни к чему – пришли, значит, будем развлекаться! Не дикарка же Варя в конце-то концов, а образованный человек, и к тому же дворянка – а значит, должна понимать, что такое выдержка, самоконтроль и уместное поведение…

Немного поразмыслив, я предложила сразу посетить отдел, где продают одежду. Варя кивнула, продолжая крепко держать меня за локоток, но при этом вертя головой во все стороны.

И вот случился первый курьез… Я никак не предполагала, что подруга может побояться воспользоваться эскалатором – для меня-то он был совершенно обыденной вещью. Когда мы к нему приблизились, до Вари дошло, что сейчас и нам предстоит, подобно другим посетителям торгового центра, встать на эту движущуюся лестницу, чтобы попасть наверх. И она застыла как вкопанная и затряслась мелкой дрожью. Я, уже занесшая ногу, вынуждена была шагнуть назад, чем вызвала недовольные взгляды людей, желающих попасть на второй этаж.

– Марина… – громким шепотом произнесла Варвара, – я боюсь… – При этом она не отрывала завороженного взгляда от того места, где прямо из пола одна за другой появлялись металлические ступеньки.

Мы отошли чуть вбок от эскалатора, и там я принялась убеждать ее, что ездить на такой лестнице совсем не страшно, а, наоборот, очень удобно и прикольно.

– Я верю, – произнесла она, – но все равно, Марин… я боюсь…

– Не бойся! Шагай вместе со мной – и все! – весело сказала я.

– Хорошо, – вздохнула она.

Теперь уже мне пришлось придерживать ее за локоток. «Раз-два-три…» – тихо сказла я, и мы вместе шагнули на эскалатор… Итак, старт прошел благополучно, если не считать легкого взвизга Варвары и ее рук, вцепившихся в меня мертвой хваткой. Я глянула на нее – в ее глазах стояло выражение, как человека, совершающего первый в жизни полет на параплане – одновременно ужас и восторг. Люди поглядывали на нее с недоуменно-снисходительными улыбками.

Но Варя не подумала о том, что нам придется еще и сходить с эскалатора. Когда она увидела, как металлические ступени разглаживаются и уходят в пол, она аж побледнела. «Все нормально. Не бойся, – тихо сказала я ей, – в точности повторяй за мной – и все будет хорошо…»

Ну и вправду все прошло хорошо. За исключением еще одного взвизга и гигантского прыжка далеко вперед от края эскалатора. Люди улыбались, наблюдая эту картину, думая, очевидно, что это приехала гостья из далекой тундры (так как даже жителям деревни, иногда выезжающим в город, движущаяся лестница не была в диковинку).

И вот, преодолев это непредвиденное испытание, мы оказались среди разнообразия текстильной промышленности, зарубежной и отечественной. Вот оно – знакомое чувство азарта и головокружительного удовольствия… Я еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться примерять вещи, помня о том, что со мной Варя. Она же ведет себя на удивление равнодушно.

– Ну что, выбирай себе что-нибудь! – пытаюсь я ее подбодрить.

Она неохотно подходит к вешалкам, перебирает висящее на них… Оборачивается ко мне, вздыхает, тихо произносит:

– Мне ничего не нравится… Какое-то все нелепое…

Я в удивлении. Пытаюсь посмотреть на современную одежду ее глазами. Что ж, вполне может бьггь, что все это кажется ей ужасным, а может, и неприличным. И тут же про себя вздыхаю с облегчением – значит, я не буду вынуждена отговаривать подругу от спонтанных покупок. Более того, похоже на то, что еще придется ее уговаривать что-нибудь купить, ведь теперь ей нужен приличный современный гардероб, если она собирается посещать будущее время от времени…

Я ей так прямо и говорю. С трудом нам удается подобрать ей несколько вещей – пара платьев, брючный костюм, юбка, три блузки, туфли, кроссовки, джинсы (вот против них она не возражала, видимо, уже привыкла, видя на мне подобное). Ну и я себе кое-что прикупила – новые джинсы, шорты, сарафанчик в отделе скидок и босоножки.

Но вот в отделе нижнего белья я наконец-то увидела в глазах своей подруги хищный блеск… Она заворожено рассматривала выложенный товар, благоговейно прикасаясь к нему кончиками пальцев и краснея при этом самым прелестным образом. Трусики, бюстгальтеры, пеньюары… А вот я, странное дело, была ко всему этому почти равнодушна, хотя и старалась, конечно, покупать все самое лучшее и сексуальное. Ах, Варенька – да ты проказница, однако…

– Можно… мне вот это? – подняв на меня глаза, голосом отличницы, просящей у родителей купить крутой телефон, произнесла она.

– Ну конечно, Варя! – Я всплеснула руками, обрадовавшись ее оживлению. – Что ты у меня-то спрашиваешь? Покупай все, что хочешь – ты честно заработала свои деньги!

Вскоре мы, нагруженные пакетами, спускались на первый этаж. Эскалатор уже не вызывал у Варвары такую бурю эмоций, хоть и пользовалась она им с опаской – со стороны, наверное, казалось, что она просто немного неуклюжа. А внизу был супермаркет… Видя, что Варвару переполняет чувство глубокого удовлетворения от удачных покупок, я решила, что вреда не будет, если мы еще прибарахлимся какими-нибудь мелочами, вроде шампуня или лака для волос. Собственно, ходя со мной вдоль полок, Варя вела себя довольно спокойно, лишь изредка мне на ухо задавая какие-нибудь вопросы, например: «А что такое кетчуп? А как понять – три в одном? А лошадиная сила – это что, шампунь для лошадей?» Вообще она меня несколько удивила. Я-то ожидала, что подруга кинется сметать с полок все подряд, но она отнеслась к предлагаемым товарам весьма настороженно, с долей скепсиса. Впрочем, перед кондитерской витриной она застыла, раскрыв рот. Ну да, в подсвеченной витрине все эти торты и пирожные выглядели очень заманчиво, но я-то знала, что при их выпечке активно используются разные искусственные добавки. Впрочем, отговаривать сладкоежку Варю от покупки торта я не стала. Мы выбрали самый красивый, и вдобавок взяли еще конфет и печенья разных видов. Ну и еще много чего «по мелочи»… Словом, когда мы гордо рассчитывались на кассе своими новенькими карточками, победоносно переглядываясь между собой, у каждой из нас

Кстати, Варино внимание очень привлекали молодые люди с пирсингом. Она, не в силах удержаться, пялилась на них с откровенным интересом и долго смотрела вслед. Мои объяснения по этому поводу, что это такая мола, ее разум воспринимать отказывался. А увидев ярко накрашенную девушку с ботоксными губами, пирсингом в носу, в брови и на подбородке, у которой к тому же голова была чуть ли не наголо выбрита с одной стороны (а с другой волосы свисали ниже груди), Варя, побледнев, прошептала мне: «Она больна?!». На что я, фыркнув, ответила: «Разве что дурью!». Еще мы встретили компанию так называемых «готов» – это были четыре девушки с белыми лицами, густо обведенными глазами, с губами, накрашенными темной помадой. У двух из них в волосах были синие и фиолетовые пряди. Варя поначалу решила, что это актрисы, снимающиеся в страшном фильме и зашедшие в магазин во время перерыва. Но я сказала, что это не так, и добавила, что при помощи такого внешнего вида они самовыражаются, то есть демонстрируют обществу свои взгляды. Кажется, она мне не очень поверила. Еще ее очень привлекали женщины с креативными стрижками. Она провожала их глазами, машинально прикасаясь к своим волосам, при этом, очевидно, думая: «Как можно было сотворить такое со своей головой?!» Впрочем, вполне возможно, что я ошибаюсь, и на самом деле Варвара прикидывала, а не подстричься ли ей на такой же манер…

Однако в конце концов наш шопинг подошел к концу. Покинув торговый центр и усевшись в машину, мы дружно вздохнули и, вновь обменявшись взглядами, рассмеялись довольным смехом счастливых женщин. Варя все свои пакеты держала в руках, не дав Васе положить их в багажник. Ей нравилось шуршать ими и время от времени заглядывать внутрь, перебирая содержимое. Машина плавно тронулась.

– Ну что, как пошопили? – решил Вася проявить любезность.

Но Варваре послышалось неприличное слово (я старалась не употреблять при ней жаргонных словечек), и она, застыв, воззрилась на парня.

– Что вы сказали? – спросила она таким тоном, что Вася удивился и насторожился, так как в голосе девушки слышалась надвигающаяся буря.

– Как, говорю, шопингом позанимались? – простодушно повторил Вася.

Почему-то я решила промолчать – из какого-то озорства мне хотелось

понаблюдать, что последует дальше.

– Вы сказали… «жопингом»? – не могла поверить Варвара своим ушам.

– Эээ… – завис мозг у Васи. Повисло напряженное молчание, и вдруг он громко расхохотался. – Нет, я сказал «Шопингом»! Шэ в начале, не Жэ! Это такое слово современное, означает покупки… Марина Андреевна, разве вы ей не объяснили? – он продолжал смеяться.

– Василий, я стараюсь не употреблять жаргонизмов иностранного происхождения… – чуть паясничая, ответила я. – Я вообще за чистоту русского

В конечном итоге юмор дошел и до Варвары. Дальше мы ехали, совершенно непринужденно общаясь втроем. Вася оказался остроумным собеседником. Всю дорогу мы смеялись над его шутками и анекдотами. Давно я так весело не проводила время – главное, что без капли алкоголя…

Доехали мы без всяких происшествий. Уже к концу пути я почувствовала, как устала. У Варвары тоже слипались глаза… Но мы были счастливы. Вася тоже был вполне счастлив и, если меня не подводит мой опытный глаз, у этих двоих явно что-то наклевывается… Что ж, поживем – увидим, а пока в постельку и спать…

8 сентября 1941 года. 03:15. Брянская область, райцентр Сураж.

Учительница немецкого языка, переводчик и дворянка Варвара Ивановна Истрицкая.

Вернулась я домой далеко за полночь (по нашему времени). Высадив Марину у штаба, Василий был настолько любезен, что подвез меня до моего дома. Вася остановил у околицы, не доезжая до ворот. В окошках горел свет – мама не спала. Ждала меня… Мне хотелось поскорей зайти, чтобы рассказать ей об увиденном мной в двадцать первом веке, но в то же время я почему-то не торопилась. Все произошедшее со мной сегодня все еще жило во мне, мыслями я была там, в будущем, и мне нужно было хоть немного «остьггь». Оно, это будущее, безусловно, завораживало. Пока еще я даже не могла определиться со своим отношением к нему… Наверное, для этого мне надо было выспаться, чтобы утром, на свежую голову, проанализировать свои впечатления. Но одно было однозначно – наша с Мариной поездка мне понравилась. Мне казалось, что теперь, после того как я вдохнула воздух будущего, я и сама стала меняться. Опять же трудно было сказать – к добру это или нет. Но оно, это сияющее, яркое, дерзкое будущее, пахнущее кофе и горькими духами, кожей и ванилью, уже насквозь пропитало меня, словно сказка, запавшая в душу. Мой мир показался мне серым и тусклым…

Василий тоже молчал. Только что, когда с нами была Марина, он был весел, оживлен и блистал остроумием. Но теперь он будто бы смущался чего-то. Он барабанил пальцами по рулю и бросал на меня быстрые взгляды в зеркало – в темноте я видела лишь блеск его глаз. Я подумала, что, наверное, не стоит сидеть с ним в машине долго – во-первых, это было не совсем прилично, а потом, он и сам может неверно это истолковать. Хотя… он ведь тоже «оттуда». Я уже успела понять, что у «тех» людей отсутствуют условности, свойственные нашему времени – особенно в том, что касается мужчин и женщин. Трудно сказать, хорошо это или плохо, но склоняюсь к первому. Поэтому, заставив себя наплевать на приличия, я продолжала сидеть в машине. При этом мне казалось, что Василий понимает меня правильно. В его обществе мне было уютно – исходила от него некая надежная сила, веяло от него порядочностью и честностью. И, кроме того, он был привлекателен – почему-то я заметила это только на обратном пути. Своей статью, широкими плечами и благородным лицом с массивным подбородком он напоминал Владимира Маяковского.

Василий первый нарушил молчание.

– Ну и как, Варвара, понравилось вам у нас? – спросил он.

– Да, – ответила я. – Очень понравилось. Красиво, интересно, люди выглядят так необычно…

– Эх, а мне больше здесь, у вас, нравится, – со вздохом сказал Василий, слегка потягиваясь. – И люди здешние нравятся. И вообще, весь ваш жизненный уклад, то

Его слова несказанно меня удивили. Я-то склонна была считать, что мы кажемся людям из будущего отсталыми и немного наивными. Ведь у них – технический прогресс, прорыв в медицине, они так много знают и умеют… Они свободны от условностей и так уверены в себе, что даже могут выглядеть как угодно, хоть пугалом огородным. И никто их не осудит, не будет показывать пальцем… Девушка с полувыбритой головой и рыбьим ртом гордо цокает каблучками по блестящему полу магазина, и ни один человек не покрутит пальцем у виска… А эти ужасные штуки у них в губах, на бровях – и у девушек, и у парней – словно у папуасов каких; татуировки на руках, на плечах, на шее! И похоже, что это самое обычное дело у них… Так вот – наверное, это совсем не плохо – нет, не то, что там ходят подобные чучела, а что люди не осуждают ближнего за его внешний вид… Вот я, к примеру, осудила бы, окажись в нашем поселке персона, подобная той кошмарной девице с губами на пол-лица. Да чего там я – остальные бы засмеяли, грязью бы закидали и побрили бы полностью такую особу! И сдали бы потом в психушку. А они – нет, ходят и никакого внимания не обращают на то, как выглядят другие. Ну а вообще-то большинство там, конечно, прилично выглядят, ну, если не считать странной одежды. Девушки вообще носят какие-то рейтузы, да еще и заношенные до дырок, через которые просвечивает нижнее белье!* И никто – НИКТО – на них даже не смотрит с неодобрением, и мужчины не кидаются на них с гнусными намерениями! У нас бы такая девушка и десяти шагов бы не сделала – если бы мужик в кусты не затащил, так бабуськи под крики: «Свят-свят-свят! Изыди, Сатана!» в плевках бы утопили…

Примечание авторов: * Варвара имеет в виду моду на ажурные вставки

И вот странное дело – я вижу достоинства мира будущего, а этот Василий восхищается нашим миром, нашими людьми…

– Они, местные, ну, то есть, «ваши» люди, – смущаясь, сказал он, – они какие-то настоящие, не то что наши. Нет, и у нас много хороших, правильных людей, а иначе и воевать сейчас было бы некому, но и людей с пониженной адекватностью и социальной ответственностью у нас тоже предостаточно. Панки, готы, кришнаиты, баптисты и прочие сектанты, а также поклонники японской секты «Аум Синрике». Некоторые люди будто отравились излишней свободой и всеобщей грамотностью,

– Василий! – возмущенно воскликнула я. – Излишней свободы не бывает! Свобода – это естественное состояние человеческой психики!

– Тише, Варвара, – Василий приложил палец к губам. – Не надо так кричать. Ночь на дворе и люди спят. Свобода – это естественное состояние психики обезьяны-шимпанзе. Такая свобода у нас называется избалованностью и вседозволенностью. Такие люди тоже есть, но их немного. Просто у нас они, как грязная пена, плавают по поверхности, и поэтому их хорошо видно и слышно – всякого рода блогеры, либеральные журналисты и светские тусовщики. Внутренняя пустота заставляет их по всячески выделываться и извращаться, коверкая свой внешний облик, лишь бы выделиться, лишь бы не бьггь как все.

Так они и выглядят, как сбежавшие из зоопарка синеносые павианы среди людей. Татуировки, пирсинг, кольцо в нос – все признаки дикарей-людоедов налицо. Я уже не говорю о том, что большая часть этих так называемых «иарких личностей» страдает алкоголизмом и наркоманией, обычно не доживая и до тридцати лет. Так что никакая это не свобода, а признак глубокого социального и психологического регресса. Так сказать, антиэволюция от человека обратно к обезьяне.

Немного помолчав, Вася вздохнул и продолжил:

– Естественное состояние человеческой психики, Варвара – это состояние осознанной необходимости. Молодой парень, как и все, хочет жить, но он понимает, что свою страну надо защищать, а потому идет в военкомат и записывается добровольцем в Красную Армию. Юный лейтенант понимает, что его могут убить, но он командир, а потому первым с криком «За Родину!» выскакивает из окопа под немецкий пулеметный огонь. Девушка-красавица, спортсменка и комсомолка, хочет жить, любить и завести с любимым семью, но осознанная необходимость ведет ее в военкомат и делает бойцом зенитно-артиллерийского полка. А как другие женщины и подростки, заменившие ушедших на фронт мужчин, по шестнадцать часов в день добровольно стоят у станков, лишь бы дать сражающейся стране так необходимое ей оружие… Именно ради них, наших сражающихся предков, мы и пришли сюда, чтобы помочь загнать гитлеровского зверя обратно в его логово, где он и издохнет. Именно за настоящих людей идут в атаку наши танкисты и мотострелки, броней и огнем вбивающие в землю белокурых бестий, возомнивших, что им дозволено все. Именно ради них наносят удары по врагу пилоты наших ВКС. Именно за них, за настоящих людей, мы готовы порвать Германию с ее Гитлером, а потом вернуться и навести порядок у себя дома. Уж больно давно там не гуляла железная метла и не выбрасывался на помойку мусор. Из-за этого обнаглевшие крысы у нас стали думать, что это они в доме хозяева. А что касается свободы, то она, конечно, хороша, но только тогда, когда не противоречит необходимости, не развращает человека и не делает его говорящим животным.

После этой его горячей речи мне стало стыдно. Зачарованная увиденным сегодня, я подпала под чары будущего, я судила о нем крайне субъективно… А оно, оказывается, не такое уж идеальное. И даже страшное порой… Я невольно содрогнулась, пытаясь вообразить себе ту сторону жизни двадцать первого века, о которой вскользь поведал Василий.

– Так что, Варвара, – резюмировал он свою речь, – я испытываю (и всегда испытывал) некоторое сожаление, что не являюсь одним из вас, гражданином великой и непобедимой страны. Но в то же время это дает мне стимул стараться делать все возможное для процветания МОЕЙ родины – России, как преемника Советского Союза. Теперь, когда существует Портал, я думаю, мне удастся по мере возможностей осуществить стремления моей души – то есть поспособствовать уничтожению фашистской гадины, чтобы стереть ее навсегда с лица земли, чтобы ни духа, ни тени, ни напоминания о ней не было в вашем мире через семьдесят лет! Чтобы Россия и СССР, которые я внутри себя не считаю разными странами, славились бы в обоих мирах, как оплот добра, справедливости и равенства. Равенства, а не уравниловки. И это добро должно быть с такими тяжелыми кулаками, чтобы ни одна иностранная тварь никогда бы не посмела нарушать мирный сон наших граждан. А к немцам у меня вообще личные счеты… Шальная пуля в первый же момент… Я им даже ответить ничем не успел. А вот командир мой, майор Агапов, тогда вместе с еще одним ментом повоевал изрядно. Эти двое устроили засаду, расстреляли мотоциклетный дозор, а потом, забрав у дохлых Гансов пулемет, держали дорогу на Унечу до тех пор, пока к ним на подмогу не подошли армейцы и не начали объяснять гадам, кто тут у нас в доме хозяин. Я очень жалею, что в это время был не с ними там, на переднем крае, а как последний дурак торчал в госпитале. Обидно ужас

Чего-чего, а услышать подобное я никак не ожидала. После этих слов образ шофера мгновенно трансформировался в моем восприятии. Теперь впереди меня, ероша короткие (не в пример Маяковскому) волосы, сидел не крутящий баранку беззаботный весельчак и балагур. Отнюдь нет. Сейчас там, на водительском месте, плечистой глыбой благородства и отваги возвышался настоящий герой… Герой из двадцать первого века, раненый немецкими захватчиками!

«Тук-тук, – забилось мое сердчишко в странном волнении, – тук-тук…» Молча я смотрела на смутно вырисовывающийся во тьме профиль Василия, не в силах отвести взгляд. Мне хотелось расспросить его, как именно его ранили, при каких обстоятельствах, но почему-то во рту у меня мгновенно пересохло, и потому я боялась выдать волнение своим изменившимся голосом. Да что это со мной? Мой чуткий нос вдруг стал улавливать легкий аромат мужского одеколона (Марина называет это «парфюм» или какой-то там «зедорант») – такой приятный и волнующий… Или это не в одеколоне дело? Может, мне только показалось, что это «парфюм», а просто так восхитительно пахнет от самого Василия, потому что он красивый, молодой, здоровый, героический мужчина, у которого наверняка еще даже как следует не зажила рана на плече, нанесенная фашистской пулей…