Текст книги "Четвертая власть (СИ)"

Автор книги: Александр Андрианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13

Наступила пятница. До программы оставался ровно один день. Губернатор нервничал и не находил себе места. Надо было срочно что–то решать. Проклятые чиновники из Кремля связали его по рукам и ногам, но Виктор Сергеевич не был бы самим собой, если бы сдался так легко. Нет, он не позволит этим людям сломать его блистательную карьеру и загубить репутацию. Надо только дождаться Лазарова. Его помощник наверняка знал, что делать, не зря же Виктор Сергеевич платил ему такие огромные деньги.

– Наконец–то ты появился, – сказал губернатор, когда помощник оказался возле его особняка. – Ну что там?

– Мы работаем, Виктор Сергеевич. С людьми из Кремля решение уже близко. Думаю, нам удастся прийти к компромиссу до выхода программы. Конечно, пришлось изрядно потратиться, но думаю, что вложенные средства себя оправдают.

– Ну ты мне скажи честно, какова вероятность, что все уладится?

– Вчера она была почти нулевой. Сегодня утром уже пятьдесят процентов. Деньги – страшная сила, Виктор Сергеевич. Особенно большие деньги.

– Ладно, а что там с ЛТН?

– Мы вышли на парня, который работает над субботней программой.

– И кто он такой?

– Да так, глупый мальчишка. Щенок.

– Что ты намерен с ним делать? Может, его пугануть?

– Пока не стоит. Все же мы еще не до конца разобрались с людьми из Кремля. А это осиное гнездо лишний раз лучше не ворошить. Зайдем к нему с другой стороны.

– Ну ладно. Решай сам. А как там наш человечек с ЛТН? Не соскочит с крючка?

– Нет. Мы дали ему столько денег и пообещали такие перспективы, что он будет молчать.

– Опять деньги…

– Да, Виктор Сергеевич. Но расходы уже полностью себя оправдали. Он дает нам нужные адреса и телефоны, и мы можем оперативно влиять на ситуацию.

– Ладно, черт с ними, с деньгами. Ты главное любыми средствами предотврати выход этой программы! Ты слышишь, любыми!

– Все будет в порядке, Виктор Сергеевич. Я никогда вас не подводил, не подведу и на этот раз.

***

Володька проснулся в отличном настроении. Подумать только, уже завтра он станет звездой. Уже завтра вся страна услышит его имя!

– Сынок, тебе опять Анищенко звонил, – сказала мама за завтраком. – Он почти каждый день трезвонит. Ты бы хоть с ним поговорил.

– Да потом как–нибудь. Сейчас не до этого. Представляешь, в субботу я войду в историю.

– Только аккуратнее. Я тебя очень прошу.

– Не волнуйся. Этот день ты запомнишь надолго.

– Ой, сынок, не знаю. У меня какие–то нехорошие предчувствия.

– А, перестань!

Неожиданный звонок в дверь заставил Володьку вздрогнуть. Он с сомнением посмотрел в глазок, но, определив в визитере сотрудника одной из крупнейших служб доставки, расслабился и открыл замок.

– Здравствуйте, – сказал курьер. – Здесь проживает Владимир Косенков?

– Да, это я.

– Тогда получите письмо и распишитесь.

– Спасибо…

Решив просмотреть письмо позднее, Володька кинул его в портфель, оделся и вышел на улицу. Светило солнце. Как приятны были его лучи, как призывно они сверкали, словно освещая его, Володькин, путь к вершинам. Уже завтра он воспарит над этим миром, до основания сокрушив крупного чиновника и положив конец его злодеяниям! Не президент, не суд, не Дума или кому там это еще положено по статусу, а он, Володька.

Звонок мобильного телефона отвлек его от этих приятных мыслей. «Господи, ну кто еще там, – подумал Володька, нехотя извлекая из кармана мобильник. – Кому там я вдруг понадобился».

– Алло, – сказал он.

– Привет, это Стас Анищенко.

– Да, я узнал, привет!

– Тебя прямо не поймать!

– Да, дел много. А что ты хотел?

– Слушай, ты не забыл, что у нас в понедельник битва с англичанами. Надо бы обсудить тему сюжета и много других мелочей.

– Какие англичане?

– Ну как же? Помнишь, мы с тобой говорили об этом пару недель назад? Я тебя раньше отловить хотел, но в институте ты не появляешься, к телефону не подходишь.

– Стас, мне не до англичан сейчас. У меня полно работы.

– Ну как же! Мы ведь так хотели их уделать, Володька!

– У меня в субботу своя программа, понимаешь! Своя программа! Какие англичане, Стас, мне плевать на них!

– Похоже, тебе и на нас всех плевать! Ты ж у нас лучшим был, мы так на тебя надеялись!

– Найдите кого–нибудь другого. Мне некогда, – разозлился Володька и повесил трубку.

Господи, какой мелочевкой он когда–то занимался. Завтра у его ног будет сам губернатор! Это дело всей его жизни! Стас и все остальные его знакомые даже мечтать о таком не могут! Уже в воскресенье он будет за руку здороваться с мэтрами отечественной журналистики! Какой Стас, какие англичане! Боже мой! Как это все мелко и ничтожно!

Оказавшись в телецентре, Володька бегло просмотрел получившийся материал. Он изучал его уже не один десяток раз и прекрасно помнил, куда повернется камера, какие люди должны сейчас появиться на экране, что произойдет в ту или иную секунду. Но каждый раз Володька ловил самый настоящий кайф, разглядывая собственный шедевр. Он с улыбкой смотрел на молодого чиновника, еще и не мечтавшего о губернаторских лаврах. А затем перед глазами пробегала вся его карьера, все его достижения. С годами лицо чиновника округлялось, да и сам Виктор Сергеевич раздавался в размерах, и чем дольше крутилась пленка в кассете, тем напыщеннее и горделивее становился взгляд губернатора, тем наглее и увереннее смотрелся он на экране.

Убрав кассету в стол, Володька вспомнил о лежащем в рюкзаке письме. Разорвав конверт, он извлек лист бумаги и принялся читать.

Нам известно о субботней программе, но твоя юношеская дерзость достойна лучшего применения. Мы давно следили за тобой и знаем, что ты восходящая звезда российской журналистики. Ты полон амбиций и твой талант бесспорен. Однако после выхода программы тебя ждет не слава, а забытье. Ты лишь оружие в чужих руках и, безусловно, заслуживаешь лучшей участи. Откажись от программы, передай нам оригинал и все копии материала, и мы сразу же предложим тебе контракт с каналом ОНВ. Конечно, по масштабам ему трудно конкурировать с ЛТН, но все же он вещает почти на всю страну и здесь у тебя будет гарантированное место, доказательством чему станет заключенный контракт. А ЛТН, между тем, никакого договора тебе так и не предложил. Ведь это повод задуматься, не правда ли? Соглашайся, и, помимо собственной программы в прайм–тайм [6]6
  Время, на которое приходится максимальный охват зрительской аудитории, как правило, с 19 до 22 часов.


[Закрыть] , ты получишь ежемесячный доход, о котором люди в твоем возрасте не могут и мечтать. Кроме этого, мы готовы предложить тебе подъемные в размере десяти тысяч долларов. Не упусти свой шанс, и совсем скоро тебе будет рукоплескать вся страна. Если ты склонен принять наше предложение, позвони по указанному в конце письма телефону. Надеемся, что ты сделаешь правильный выбор, позволив своему таланту прогрессировать, а не сгинуть в пучине безвестности.

Федор Анохин

Волна сомнений охватила Володьку. Дрожащими руками он положил письмо на стол, разгладил его и перечитал заново. Ему обещали блестящие перспективы, о которых не мог мечтать не то, что его ровесник, но даже наставник Алексей Дмитриев, проработавший на ЛТН долгие годы. Десять тысяч долларов – огромные деньги. На них Володька мог купить себе автомобиль, о котором давно мечтал. Мог отправиться за границу – в любую точку земного шара. Мог хоть каждый день ужинать в самых шикарных ресторанах.

Быть ведущим собственной программы, да еще и в прайм–тайм – не это ли его конечная цель? Деньги и слава, известность и признание публики… не об этом ли он мечтал, решив испытать свои силы на ЛТН? И такой шикарный контракт… Может ли похвастаться подобным хоть кто–нибудь из сотрудников ЛТН? Нет! Они годами пашут на плодородной журналисткой ниве, но слава и успех достаются не им, а ведущим. А Володька может перескочить эту ступень и получить желанное место не через семь или восемь лет, а прямо завтра. Для этого достаточно лишь позвонить по телефону. А ведь на ЛТН ему и правда не предложили контракта – он работал лишь по временному договору, который в принципе могли и не продлить. Согласившись перейти на ОНВ, он гарантированно получит все и сразу, а что ждет его здесь? Забвение и прозябание в безвестности, как намекал ему этот Анохин? Так не лучше ли отказаться от программы и принять столь заманчивое предложение, тем более, что ему не составит труда раздобыть папку и все отснятые материалы – они лежат у него в столе…

Но, с другой стороны, имеет ли он право предать людей, которые ему доверяют? Как отнесется к этому Алексей Дмитриев, мнением которого Володька по–прежнему очень дорожил? Как посмотрит на него Соловьев, да и другие знакомые ребята с ЛТН? Они будут иметь полное право плюнуть ему в лицо. Стоят ли деньги и слава потери уважения людей, которых он считал своими кумирами? Может ли он наплевать на них всех и переметнуться в лагерь врага? Безумие! Он не может так поступить!

Когда еще у него появится шанс свалить самого губернатора? Не мелкого проворовавшегося чинушу, а человека, который верховодит в огромной области? Редко кому выпадает такая удача, особенно в первые месяцы работы. И если уж она выпала ему, имеет ли он право ее упускать? Ведь он так мечтал о своей субботней программе, так долго шел к ней, так упорно готовился. Он не спасовал там, где другие корреспонденты взяли самоотвод, он сумел противопоставить себя самому Дмитриеву и не поддался его влиянию. И вдруг бросить все. Уйти. Позорно сбежать. Нет! Только не сейчас, когда до программы остался один день. Только не сейчас, когда час триумфа так близок!

Но как этот Федор Анохин узнал его адрес? Как выяснил, что у него нет постоянного договора с ЛТН? Кто выдал ему такую информацию и имел ли на это право? Ведь теперь враги смогут легко добраться до него! И не только до него, но и до его семьи… Что же делать? А вдруг это предложение – лишь демонстрация силы? Они показывают, что знают о нем все и надеются, что он сломается, будет дрожать от страха? Но нет! Они не дождутся! Ведь недаром Соловьев звонил в Кремль! Ему пообещали, что уладят все конфликтные ситуации и поводов подозревать их в обмане в общем–то не было. Стал бы Анохин предлагать такие деньги, ведь гораздо проще было бы заставить его замолчать навсегда! Значит, они не могут до него добраться, и волнения излишни! Да, пожалуй, что так! Главное – дождаться субботнего эфира, а потом тронуть его просто не посмеют!

Постаравшись отбросить все посторонние мысли, Володька уже был готов приступить к финальному аккорду своего текста, когда в комнату заглянул Дмитриев.

– Ну что? – спросил Алексей. – Не передумал еще насчет субботнего эфира?

– Нет. Хотя отговорить меня от этого пытаются все, кому не лень.

– В смысле?

– Да вот письмо пришло любопытное. Некий Федор Анохин предлагает деньги и программу в прайм–тайм, лишь бы я передал ему все свои материалы.

– Анохин?!

– Ну да. Ты его знаешь?

– Как же не знать. Тот еще типчик. А что за письмо?

– Да вот, почитай, – ответил Володька, передав Дмитриеву лист бумаги.

– И что ты намерен делать? – спросил Алексей, ознакомившись с текстом письма.

– Естественно, послать его подальше.

– Хм… и что, даже ни минуты не сомневался в таком решении?

– Сомневался, – нехотя признался Володька.

– Молодец, что не соврал. А вообще, мне все это очень не нравится.

– То есть, это письмо – вранье?

– Нет. Я думаю, если ты позвонишь, они действительно предложат и деньги, и программу. И если согласишься, это будет очень благоразумный шаг с твоей стороны.

– Что?! – не поверил своим ушам Володька. – Ты предлагаешь мне стать предателем? Кто угодно, но только не ты! Немыслимо!

– Я предлагаю тебе лишь задуматься о будущем. Приняв предложение, ты не только сохранишь жизнь, но и сделаешь карьеру. Бывают вещи, когда нужно думать только о себе, и этот как раз такой случай.

– Перестань, Леша! Я не понимаю тебя!

– А я тебя! К чему корчить из себя героя? Подумай головой хоть немного!

– Да что тут думать! После субботнего эфира от подобных предложений у меня не будет отбоя!

– Ты сначала доживи до субботы! А после нее за твою жизнь уж точно не дадут и ломаного гроша.

– А вот и нет! До эфира меня будет защищать Кремль, а после – моя популярность!

– Господи, какая популярность! Кто делает себе имя на одной программе? Ты живешь лишь мечтами и витаешь в облаках!

– А вот и нет! Ты сам увидишь, как будут ко мне относиться!

– Ой, Володька! Последний раз тебя прошу, забудь об этой программе. Не хочешь переходить на ОНВ, так Бог тебе судья. Но не рискуй своей жизнью ради призрачных надежд!

– Я все решил, Лешка. Я не сверну с выбранного пути, и переубедить меня не смогут ни ты, ни Анохин, ни деньги, ни угрозы!

– Ладно, успокойся. Подумай лучше, откуда у них о тебе такая информация? Твой адрес, твои контрактные отношения с ЛТН?

– Откуда мне знать?

– Вот и я не знаю. Эти люди очень могущественны, Володька. Они без труда вычислили сначала меня, а потом и тебя. А еще очень вероятно, что среди нас завелся предатель.

– Предатель! Кто?

– Я и сам хотел бы это знать… Слушай, подумай еще насчет субботы! Хорошо подумай! Без бредовых иллюзий о славе и деньгах, а объективно. Насколько это, конечно, возможно. Поверь, я правда очень о тебе беспокоюсь.

– Не стоит. Я уже все для себя решил.

– Хорошо. Смотри сам. А телефончик, указанный в письме, я запишу и пробью через своих знакомых в ФСБ. Посмотрим, возможно, нам это как–то пригодится. Но как бы там ни было, удачи тебе завтра. Если я могу чем–то помочь – скажи.

– Спасибо, Лешка.

Выйдя из кабинета, Дмитриев первым делом позвонил своему приятелю и попросил его немедленно сообщить, как только станет известно, кому принадлежит загадочный номер. Впрочем, в глубине души, Алексей не сомневался, что телефон выведет его лишь на какую–нибудь подставную фигуру. Люди губернатора были не такими идиотами, чтобы оставлять наивному мальчишке координаты влиятельных лиц.

Между тем, мысли о предателе не выходили из головы Дмитриева. Кто мог им быть? Кто мог решиться на такую низость? Зотов, который исходил желчью и завидовал всем вокруг? А может, Серов, чьи амбиции были известны каждому, или Пискунов, считавший, что уже давно перерос должность корреспондента? Ковалевский? Бородина? Кого из них могли купить, пообещав золотые горы? Кто бы из них отказался от предложения вести собственную программу? Только наивный мальчишка, не знающий жизни, мог ответить «нет» на такое предложение, а люди, поработавшие на канале не один год, очень падки на подобные вещи. И все же решиться на предательство, пусть даже ради заманчивых перспектив… Нет, это было немыслимо, просто не укладывалось в голове… Дмитриев знал этих людей уже достаточно давно и прекрасно представлял, чего можно было от них ожидать. Кто мог решиться на подобное? Кто?

А может, Соловьев? Ему уж точно известны координаты всех сотрудников. Даже усилий никаких не нужно прилагать – достаточно заглянуть в записную книжку. То–то он такой смурной ходит в последнее время, явно себя чем–то изводит! Но нет! Нет же! Михалыч, конечно, не ангел, но и не предатель! Тогда кто же? Ведь он есть. Теперь Алексей знал это наверняка.

Заглянув к Соловьеву, Дмитриев незамедлительно поделился с ним своими подозрениями и по удивленному выражению его лица понял, что тот вряд ли мог сливать информацию людям губернатора. Такое искреннее недоумение искусственно не сыграть, особенно столь прямолинейному человеку, как Михалыч.

– Я даже не знаю, на кого подумать, – сказал Александр. – Конечно, здесь всякие люди работают, но чтоб такое! Поверить не могу!

– Однако предатель есть. И чем скорее мы его отыщем, тем лучше для всех нас.

– Вот что, давай я Ленку позову, секретаршу свою. Может, у нее в последнее время кто–то интересовался твоими или Володькиными координатами.

– Нет, – взволнованно закивала головой секретарша, – никто с такими просьбами ко мне не обращался.

– Точно? – спросил Соловьев. – Постарайся вспомнить. Это очень важно!

– Ну разве что…

– Кто? – закричал Соловьев – Говори!

– Генка… Зотов Генка, – испуганно пролепетала Лена. – Он несколько дней назад спрашивал адрес Володьки. Вроде ему для какой–то там базы понадобилось.

– Спасибо, Лена, можешь идти.

– А что–нибудь случилось? Не нужно было говорить?

– Нет–нет. Ты все сделала правильно. Но если он или кто–нибудь еще вдруг начнет интересоваться данными коллег, мигом об этом свистни.

– Конечно, Александр Михайлович.

– Неужели Зотов! – вскричал Соловьев, когда секретарша ушла. – Не может быть.

– Ну и мразь! Ему никогда не сиделось на месте! Постоянно жаловался, что его принижают, недооценивают!

– Не пори горячку. У нас нет никаких доказательств – только подозрения. Я поговорю с ним.

– Нет уж, я сам с ним поговорю. Я заставлю его сознаться. Если это он – придушу собственными руками.

– Ты не психуй. Лучше подумай, что нам с субботним эфиром делать? Не дает мне покоя этот мальчишка. Может, его действительно отговорить от этой затеи?

– Теперь уже поздно. Он и слушать ничего не хочет!

– А может, в приказном порядке? Конечно, это вызовет целый ряд проблем, но хоть спать по ночам смогу спокойно!

– Я сам много об этом думал. Нет, не стоит. Это убьет его быстрее бандитской пули.

– Все настолько серьезно?

– Даже больше, чем ты можешь себе представить. Володька уверен, что это дело всей его жизни. Ради него он отказался от денег и перспектив, хотя вполне мог принять предложение Анохина и ничем не рисковать.

– Крепкий, видать, у парня характер.

– Это не характер, Саша. Это романтическое детство у него в жопе играет!

***

После визита Алексея на душе у Соловьева стало совсем неспокойно. И так полно собственных проблем, как еще предатель в их рядах вдруг объявился. Сколько лет здесь работал – ничего подобного не было, а тут вдруг на тебе! Господи, что за люди вокруг! Это не люди – волки. Куда скрыться от них, куда бежать? Почему вместо того, чтобы спокойно заниматься делом, он должен вылавливать шпионов и терзаться муками совести?

Эх, ладно… С Зотовым пусть Лешка разбирается, благо сам вызвался, а у него своих дел по горло. Вытащив записную книжку, Александр нашел номер Мельникова и снял трубку. Откровенно говоря, звонить теперь уже бывшему приятелю не хотелось, но без него узнать о том, где находится священник, не представлялось возможным.

– Женя, привет, это Соловьев.

– И что тебе нужно?

– Я перед отцом Димитрием хотел извиниться. Не подскажешь, где он сейчас обитает?

– Что, совесть замучила? – ехидно поинтересовался Мельников.

– Замучила, Жень…

– Эх, где она раньше–то была? Не поздно ли опомнился?

– Лучше поздно, чем никогда. Так ты дашь адрес?

– Записывай.

Оказалось, что отец Димитрий живет сейчас в одной из подмосковных деревень, и, побросав все дела, шеф отдела новостей отправился туда. Полуразвалившийся домик священника Соловьеву пришлось искать довольно долго. В деревне все строения на один лад, а улочки зачастую не имеют никаких обозначений. Припарковав машину возле лесной опушки, Александр постучался в дверь. Хозяин открыл почти сразу же, но, взглянув на него, Соловьев обомлел. В этом исхудавшем и поседевшем человеке было трудно признать того счастливого и добродушного священника, с которым Александра когда–то познакомил Мельников. Это был не мужчина, а осунувшийся старик, но, увидев Соловьева, на его устах почему–то вновь заиграла улыбка.

– Пришел–таки, – сказал он, кивая головой. – А я знал, что ты придешь.

– Почему? – удивился Соловьев.

– А натура у тебя такая… Да ты не стой на пороге, проходи в дом. Там и поговорим.

– Простите меня, если сможете, – сказал Александр, когда они сели за стол и отец Димитрий разлил по кружкам горячий чай. – Я бы по своей воле ни за что на такое не пошел, но приказ поступил сверху, а тут уж от меня мало что зависело.

– Да ты не извиняйся. Не ты, так кто–нибудь другой бы это сделал. На все воля Божья.

– Да причем тут Бог, если люди вокруг, что волки?

– А без Божьего разумения ничего не делается. Значит, так нужно было. Все к лучшему.

– Чего ж тут хорошего? Вы сана своего лишились, из храма ушли…

– Ну и что? Бывших священников не бывает. Если встал на этот путь – то уже все, назад не воротишься. А людям помогать можно и без сана. Невелика потеря. Знаешь, после того, как газеты и телевидение на меня напали, жутко переживал. И ладно бы правду говорили, так одна сплошная ложь. Сектантом обзывали, еретиком…Прихожане, которые раньше ко мне каждый день наведывались, стороной обходить стали. А иные и плевались демонстративно, когда я рядом проходил. Священники, мое мнение о церкви разделявшие, здороваться перестали, да еще дровишек в газетенки подкидывали, что я, мол, уже давно людей одурманиваю…

– Тяжко вам, наверное, пришлось…

– Нелегко. Но мне вера помогла. Собрался с силами и в родные края подался. Я ж как лучше хотел, чтоб по справедливости все было, но, видать, время для этого еще не пришло. А может, и не придет никогда… Но от слов своих я не отрекаюсь. Как раньше думал, так и сейчас.

– Не держите на меня зла.

– Я ни на кого зла не держу, Саша. Зла и без того вокруг хватает, а моя задача – людям добро нести. Так что пусть твоя совесть на мой счет чиста будет. Я очень ценю то, что ты меня нашел, проведать приехал. Это о многом говорит. Одно лишь тебе сказать хочу: разберись в себе, Саша. Ест тебя что–то изнутри, словно червь, это даже с закрытыми глазами видно. Изводишь себя в сомнениях. Не знаешь, куда тебе идти, к чему стремиться. Сгоришь ведь.

– Сгорю?

– Да. Когда человек душевного покоя найти не может – это ведь самое страшное. Мысли его одолевают всякие, и нигде ему покоя нету. Вот и ты, я вижу, сам с собой не в ладах.

– Это вы верно заметили…

– Так это не дело, Саша. Найди себе пристанище, гавань тихую, где тебе хорошо будет и где душа твоя покой обретет. Помни, что я тебе раньше говорил. Проблема многих современных людей в том, что они создают некий цикл и вертятся в нем, как белка в колесе. И думают, что из него нет выхода. А он есть, Саша. Его только нужно найти.

– Попробую, отец Димитрий.

– Вот и славно. А если что – так ты приезжай. Я хорошим людям всегда рад.

– А они у вас все хорошие.

– Так оно и есть.

– Спасибо вам! Спасибо, что простили меня.

– Не за что, Саша. На все воля Божья.