Текст книги "Четвертая власть (СИ)"

Автор книги: Александр Андрианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

Доехав до телецентра и оказавшись в новостийной комнате, Алексей немного приуныл. Кроме политического обозревателя ЛТН Геннадия Зотова здесь никого не было, а с этим человеком Дмитриев мечтал встретиться меньше всего. Зотов считался большой занудой и любил спорить по малейшему поводу, даже когда его слова откровенно игнорировали. Соловьев, привыкший, казалось бы, ко всему, тоже недолюбливал Геннадия и держал его на канале лишь за исключительный профессионализм и обилие связей в политической тусовке.

– Леша, привет, – сказал Геннадий, протягивая руку. – Видел вчера твой сюжет. Ты как всегда на высоте!

– Спасибо. А я, знаешь ли, за политическими новостями совсем не слежу, – резко заявил Дмитриев, надеясь предотвратить словесный понос своего коллеги.

– И очень зря. Ты за своими бизнесменами и прочей бытовухой совсем ничего не замечаешь.

– А чего там замечать? От твоих политиканов меня тошнит, Гена. Ни ума, ни фантазии. И как ты можешь с этим контингентом работать?

– Что–то ты сегодня не в духе, Дмитриев! Политика – это ведущая часть всех новостей. Именно с политики почти всегда начинается любой выпуск.

– Гена, мне не интересен этот жанр и твои бестолковые политики тоже. Они все искусственные, ты ведь лучше меня это знаешь.

– Не совсем тебя понимаю.

– Да все ты понимаешь, – вновь завелся Дмитриев. – Образы им создают имиджмейкеры, тексты пишут спичрайтеры, на ТВ проталкивают пиарщики – только плати. Они даже тексты готовые, дай Бог, по слогам читают. Их и говорить учат, как в школах для умственно отсталых.

– Слушай, а бизнесмены твои чем лучше? Они что ли натуральнее и честнее? Они что ли разговаривать умеют? Одна распальцовка – вот и весь разговор. Насуют по карманам десять мобильников и ходят важные, как индюки. Только перед властью и распинаются. Вот, посмотрите, какой я молодец, привез на родину выкупленные на нетрудовые доходы древние иконостасы! Я и еще могу что–нибудь выкупить, только не трогайте меня, пожалуйста, господин президент. Лишь бы лизнуть у кого! Тьфу!

– Да понимал бы что! Это все политика людей до белого каления довела. В нашей стране богатым быть не престижно, а опасно!

– Ой, ладно, а! Проворовались в хлам, а теперь трясутся за свое добро. И телевидение на корню скупили, и газеты. А как иначе? Надо же поподробнее расписать, какие они беленькие и пушистенькие, а то еще не дойдет информация до президента и других важных чиновников – и все. Пиши пропало! Отнимут с трудом наворованное да в кутузку посадят!

– Вот–вот. У вашей политической братии только один разговор – посадить.

– А чего с этими ворами еще делать?

Дмитриев хотел что–то ответить, но в этот момент в комнату вошел Соловьев. Он смерил двух спорящих задумчивым взглядом и произнес:

– Вот послушал я ваши крики и скажу, что оба вы не правы. На самом деле бизнесмены от чиновников ничем не отличаются. Просто одни за счет мозгов воруют, а другие за счет силы. А телевидение между этими лагерями, как маятник болтается. Политиканы угрожают лицензию отобрать, а олигархи деньгами уважить пытаются, вот и работай в такой ситуации! И деньги нужны, и работу терять не хочется.

– Вот именно, – ответил Алексей. – А некоторые в такой ситуации еще о свободе слова рассуждают!

– Какая там свобода, – сказал Михалыч, махнув рукой. – Ладно, хватит спорить – работать надо…

Не успел Алексей отойти от неприятного разговора, как на его столе раздался телефонный звонок.

– Леша, привет, это Володя.

– А, стажер… Ну, здорова!

– Ты знаешь, я подумал, в общем, извини меня…

– За что?

– За то, что вел себя, как дурак. Я был не прав, и, если ты не против, я бы очень хотел продолжить работу…

– Нет проблем. Но ты уверен, что по–прежнему хочешь этого? Я ведь тебе говорил, журналистика – совсем не такая приятная штука, как это принято считать. Бывают съемки и похуже, чем та авария.

– Я все понимаю, Алексей. Я много об этом думал и твердо решил попробовать еще раз.

– Что ж, тогда приезжай.

– Спасибо огромное! А когда?

– Да прямо сейчас!

Володька появился минут через сорок. Он весь светился от радости и еще долго благодарил Алексея за то, что тот решил дать ему второй шанс.

– Ладно, в лести потом будешь упражняться, – остановил его Дмитриев. – А сейчас пойдем немного поработаем. Объясню тебе, как правильно делать сюжеты.

Пройдя по коридору и оказавшись в комнате, Алексей включил свет и уселся в кресло.

– Доставай ручку с тетрадкой и записывай, – сказал он. – Итак. Предложения в сюжете должны быть короткими и емкими, без всяких причастных оборотов. Если, читая газету, человек может вернуться к началу фразы, то в отношении телевидения это, сам понимаешь, сделать нельзя. Усек?

– Да.

– Постоянно работай с оператором. Он твоя правая рука. Только ты знаешь, на чем акцентируется твой сюжет, а значит, только ты можешь подобрать к нему правильную картинку. Понял?

– Понял.

– Прекрасно…

Алексей еще долго объяснял Володьке основы журналисткой работы. Говорил, как важно уметь красиво говорить и выдерживать интонацию, как найти изюминку и преподать ее с правильной стороны, как с помощью неожиданного вопроса в интервью можно разговорить человека и получить интересные ответы, а не заученную наизусть банальщину….

– Журналистика, брат, очень коварная штука! – сказал в заключении Алексей. – Без хитрости и смекалки здесь никак не обойтись! Дома внимательно все изучи. Если не передумаешь быть корреспондентом, скоро сам поедешь снимать сюжет!

– Серьезно?

– Конечно. Но это так, для нас с тобой. Естественно, в эфир его не дадут.

– А… – разочарованно ответил Володька.

– А ты что хотел? Думаешь, так сразу все будет? Нет уж. Для этого ты должен еще очень многому научиться.

– Я попробую…

– Ну вот и прекрасно! Кстати, у нас совещание будет через пятнадцать минут. Если хочешь, можешь туда пойти.

– А что там будет?

– Для начала молодых корреспондентов попесочат слегка, а затем и до старой гвардии дело дойдет. Тебе не помешает послушать. Соловьев часто очень дельные вещи говорит.

– А меня пустят?

– Со мной пустят.

– Здорово! Я бы очень хотел сходить.

– Ну тогда давай за мной, стажер!

На совещание пришел Соловьев, практически все корреспонденты и ведущие новостей. Володька был там единственным стажером и немного смущался. Расположившись в просторном помещении за круглым столом, собравшиеся стали ждать, пока шеф отдела новостей возьмет первое слово, и минут через пять, разложив перед собой листы бумаги, Михалыч приступил к докладу.

– Ну что, коллеги, – начал он. – Прежде всего о неприятном. Вчера без объяснения причин не явился на работу Фирсанов. Да и сегодня, как я погляжу, вид у него немного потрепанный. Верно, Вася?

– Извини, Михалыч. Как–то спонтанно все получилось. Понимаешь…

– И слушать ничего не хочу! – закричал Соловьев. – Это уже далеко не первая твоя пьянка! До каких пор ты будешь срывать мне эфиры!

– Этого больше не повторится. Я обещаю.

– Ладно, но чтоб последний раз. Так, далее у нас Елена Бородина.

– Ой, Александр Михайлович, а я‑то в чем провинилась?

– Ты, Леночка, готовила сюжет о жертвах теракта и сделала его весьма посредственно. Никаких эмоций, лишь сухое перечисление фактов. Задумайся, произошла страшная трагедия, люди в панике, они нуждаются в помощи. Это же огромный общественный резонанс! А у тебя что? Все в одной и той же равнодушной и отстраненной эмоциональной окраске. Люди подумают, что нам на все наплевать.

– Но это же действительно так!

– Да какая разница, Леночка. Ну что ты как маленькая?

– Да потому что, Александр Михайлович. Ну вы сами подумайте, эти теракты каждый месяц случаются. Все к ним уже привыкли давно!

– Это мы привыкли, Леночка, а люди – нет. Для них это каждый раз страшно. И мы этот страх должны ухватить, понимаешь? А у тебя ничего этого нет. Ты осветила событие, как в криминальной хронике освещают обычную бытовуху. Ну нельзя же так!

– Ладно. В другой раз буду внимательнее, – ответила смущенная корреспондентка.

– Теперь что касается грядущих съемок, – продолжал между тем Соловьев. – Сегодня поступила информация об образовании новой политической партии. Событие не Бог весть какое, но осветить его мы должны. Я долго думал, кого лучше послать на эту съемку, и решил доверить ее Дмитриеву.

– Нет! Только не это! – возмутился Алексей. – Пусть политикой занимается Зотов. Он же обозревает эту тематику. Мне она не интересна.

– Нет уж, Леша. Я невольно подслушал твои рассуждения о политике и подумал, что тебе просто необходимо изменить взгляд на некоторые вещи. Нельзя целенаправленно отклоняться от каких–то тем, даже если они тебе не по душе. Нужно быть профессионалом во всем. К тому же, съемочка эта не простая, а «золотая».

– Минуточку, – моментально возмутился Зотов. – Что же это получается? Опять Дмитриеву достается все самое лучшее. Это не его тема, почему он должен ехать?

– Потому что Дмитриеву надо расширять кругозор. А ты, Гена, будешь заниматься другим сюжетом.

– Я не согласен! С какой стати? Всем уже давно известно, что Дмитриев ходит у вас в любимчиках! Вот вы его и посылаете на все проплаченные съемки! И самые лучшие темы ему даете! Это безобразие!

– Безобразие – это твоя истерика! – закричал Соловьев. – О каких любимчиках ты говоришь? Авария – это очень хорошая тема, на твой взгляд, или интервью с чернобыльцами, куда он ездил до этого? Не пори ерунду! Алексей снял великолепный материал и по праву заслужил эту съемку!

– Гена, да ты расслабься, – сказал Дмитриев. – Я ведь и правда не в теме. Если хочешь, я дам тебе посмотреть свой сюжет, а ты внесешь в него необходимые правки. Согласен?

– Да пошел ты! – крикнул Зотов, встал со своего места и покинул кабинет.

– Алексей, обязательно было это говорить? – спросил Соловьев.

– Да ладно, я ведь просто пошутил…

Никто из участников совещания Зотова не поддержал. Помимо того, что коллеги просто недолюбливали Геннадия, существовала и еще одна, не менее веская причина. По негласным законам ЛТН, корреспондент, сделавший лучший репортаж недели, премировался проплаченным сюжетом, что позволяло ему существенно пополнить свой карман. Такая система дополнительно мотивировала сотрудников, заставляя их мобилизовать весь творческий потенциал. Материал Алексея про автомобильную катастрофу все без исключения коллеги оценили очень высоко и ни секунды не сомневались в справедливости решения Соловьева.

Глава 5

Оказавшись в останкинском телецентре около 13:00, Соловьев сразу же получил целую кипу бумаг от секретарши. Были здесь и пресс–релизы, и приглашения на всяческие достойные мероприятия (недостойные уничтожались секретарем и до шефа отдела новостей не доходили), но больше всего, как и всегда, кляуз и служебных записок. Вот, например, Пискунов жаловался на то, что ему вовремя не предоставили водителя, а Бородина возмущалась тем, что ее сюжет поставили не в начале выпуска, а лишь в середине. Карасев обращал внимание на то, что его коллега Серов не сдал кассеты в видеотеку, из–за чего сюжет получился не таким ярким, каким мог бы быть.

Что ж, ко всему этому Соловьев привык и не пытался побороть порочную систему, как мечтал в самом начале карьеры. За годы его работы менялось многое: корреспонденты, акционеры, даже формат программы, а вот стукачество оставалось незыблемым атрибутом ЛТН. Впрочем, не только ЛТН, а телевидения в целом. Осознав, что дружный и единый коллектив из творческих, амбициозных и подверженных приступам звездной болезни людей создать не удастся, Соловьев пустил все на самотек и не запрещал людям заниматься доносительством. Он твердо уяснил, что корреспонденты – те же маленькие дети, которых нужно порой утешить, успокоить, а затем похвалить. И тогда можно несколько месяцев работать спокойно, пока очередная муха звездности и самомнения не укусит журналиста в уже изрядно изъеденное место.

Когда Соловьев закончил копаться в бумагах, на его столе зазвонил телефон.

– Слушаю.

– Добрый день, Александр Михайлович. Вас беспокоит Алексей Васильев. Помните, мы договаривались о том, что ваша съемочная бригада приедет к нам на мероприятие?

– Да, конечно. Это по поводу образования новой политической партии?

– Совершенно верно. Я просто звоню, чтобы уточнить, наши договоренности остаются в силе?

– Да. Съемочная группа обязательно к вам подъедет.

Положив трубку, Соловьев улыбнулся. Круглая сумма на личном счете никогда не помешает, особенно с такой требовательной супругой, как у него. А жена Александра Михайловича являлась знатной транжирой. Держа мужа в ежовых рукавицах, она постоянно тянула из него деньги на новые платья или салоны красоты. Впрочем, и этого ей порой было мало. Даше хотелось как можно чаще бывать в свете, участвовать в крупных застольях, где собирался весь московский бомонд. Она требовала от мужа не только зарплату, но и внимания к собственной персоне, и жутко обижалась, когда Соловьев задерживался на работе дольше обычного. В свои тридцать пять лет Даша считалась настоящей красавицей, и когда заходила в телецентр, нередко ловила на себе похотливые взгляды молодых корреспондентов. Она мнила себя настоящей примой и была твердо уверена, что Соловьеву с ней очень повезло.

Александр Михайлович тоже так думал. Правда, не всегда. Когда очередная истерика жены доводила его до белого каления, он был готов подать на развод и уйти из дома. Но дальше тайных мечтаний дело не доходило: Соловьев побаивался свою темпераментную супругу и предпочитал с ней не спорить. А вот радовать ее он очень любил. В такие моменты Даша становилась кроткой и податливой, все время улыбалась и расточала комплименты. Александр очень надеялся, что сегодня его жена будет именно такой. Улыбнувшись, он еще раз поблагодарил судьбу за то, что занимает на канале такой важный и ответственный пост, позволяющий ему рассчитывать не только на трудовые доходы, но и на солидный левак. Он знал как минимум один канал, где вся «джинса» официально проходила через коммерческую службу, и в глубине души посмеивался над чересчур принципиальными коллегами, живущими на одну зарплату.

***

Встретившись около телецентра и сев в поджидающий их автомобиль, Алексей, Володька и остальные члены съемочной бригады отправились в один из самых фешенебельных московских отелей, где должна была состояться презентация новой политической партии.

– Ну что, стажер, готов к труду и обороне? – с улыбкой спросил Алексей.

– Думаю, да. Скажи, а этот проплаченный сюжет… Он чем–нибудь отличается от обычных?

– Как правило, мы стараемся донести до зрителя лишь голые факты, а сейчас нам с тобой придется хорошенько поработать языком.

– В смысле?

– В смысле, вылизать их так, чтоб им понравилось, Володька. Деньги–то нам не за красивые глазки платят…

– Честно говоря, меня смущает эта съемка…

– А в чем проблема?

– Не знаю, это как–то неэтично…

– Брось! Проплаченные материалы на ЛТН и на любом другом канале – вещь совершенно обычная.

– Но ведь если платят деньги, это тебя к чему–то обязывает!

– Безусловно.

– А что если программа этой партии идет вразрез с твоими убеждениями?

– Смешной ты, Володька. Кого волнуют твои убеждения? О них друзьям рассказывай. Я тебе даже больше скажу. Со временем любые личные чувства просто теряют значение. Тебе становится все равно, что думает тот или иной человек, какой толк в том или ином мероприятии, повлияет оно как–то на жизнь общества или нет. Ты начинаешь понимать, что это все ерунда, отстраненно ко всему относишься. На первый план выходит нечто иное – деньги, влияние, связи. Если сделаешь «джинсу» красиво, тебя запомнят, и в следующий раз, когда в ней возникнет необходимость, тебя будут иметь в виду. А это, дружище, дорогого стоит.

– Но ведь это жуткий цинизм, Леш. Плевать о чем снимать, плевать, правда это или нет. Плевать, какие последствия будет иметь такая реклама для людей, которые в нее поверят…Главное, чтоб сюжет получился красивый и желательно был кем–то оплачен.

– Вот именно, Володька. Журналистика вообще жутко циничная вещь. И чем скорее ты это поймешь, тем легче будет тебе работать.

Организация мероприятия получилась пафосной и весьма торжественной. Было видно, что партийцы не жалели средств. На входе съемочную бригаду ЛТН встретила миловидная девушка, вручив каждому сотруднику фирменный пакетик, куда помимо информационного буклета входила майка, брелок и ручка с логотипом партии «Будущее страны». Наблюдать за всем этим Володьке было довольно скучно. Банальные фразы, банальные вопросы и ответы. Он с трудом сдерживал зевоту, и, когда мероприятие завершилось, юноша с облегчением вздохнул.

– Ну что, – обратился он к Дмитриеву. – Сейчас вернемся в телецентр?

– Какой телецентр, дружище, а банкет?

– А что здесь еще и банкет предусмотрен?

– А как же! Его отсутствие – дурной тон. Журналистов не только деньгами и подарками задобрить надо, но и накормить от души. Сейчас на него всех позовут, сам увидишь…

***

Изучив информацию новостных агентств и раздав задания журналистам, Соловьев хотел пойти перекусить, когда на его мобильном раздался телефонный звонок. Евгений Мельников, старинный приятель Александра по вечернему факультету МГУ, приглашал его на открытие собственного автомобильного салона.

– Тебе съемочная бригада нужна? – тут же поинтересовался Соловьев.

– Да на фиг мне твоя бригада? Не виделись с тобой давно, а тут такой повод! Приезжай, с интересными людьми тебя познакомлю.

– Это с кем?

– Да много разных будет. Ты ведь, насколько я помню, любишь людей не от мира сего.

– Заинтриговал. А во сколько открытие?

– Через два часа.

– Ого! Где ж ты раньше был?

– Михалыч, да замотался жутко. Столько забот с этим открытием, даже не представляешь. В общем, записывай адрес.

– Ладно, постараюсь приехать. Спасибо за приглашение.

– Тебе спасибо! Жду!

Перепоручив текущие дела заместителю, Александр Михайлович сел в автомобиль и отправился к своему давнему знакомому. Так уж повелось, что на вечерке МГУ Женя всегда был заводилой, душой компании, а вот усидчивостью и организованностью никогда не отличался. Если бы желающих получить второе образование отчисляли так же резво, как молодых студентов, то Женя вряд ли доучился бы до конца. Признаться, Александр был удивлен тем, что Мельников решил открыть автомобильный салон. С его беспечным отношением к жизни довести до ума такое дело было невероятно сложно.

– Саня, дорогой! – воскликнул Мельников и поспешил навстречу к старому другу.

– Привет! – ответил Александр. – Ну, я смотрю, ты тут крутую вечеринку закатил. Почти весь бомонд собрался!

– Не весь, конечно, но интересные люди есть. Кстати, я ведь обещал тебя с ними познакомить. А от своих слов я не отказываюсь. Пойдем.

– И кто же это?

– Один священник. Он в самом дальнем углу стола сидит. Видишь, с бородкой.

– Священник? Он что, твое мероприятие освящает?

– Да нет, отец Димитрий такими вещами принципиально не занимается. Он просто мой добрый знакомый. Удивительная личность, надо сказать. Представляешь, он хочет реформировать церковь! Я его послушал, в принципе, умные вещи говорит, правильные. Только без поддержки ему никак не справиться.

– Так вот почему ты решил нас свести! – с улыбкой ответил Александр. – Хочешь использовать ресурс ЛТН?

– Что ж ты везде корысть видишь? Вот что значит человек телевидения! Дружище, он просто хороший, мудрый мужик, у которого и нам с тобой не грех поучиться. Пойдем, я тебя представлю.

Спустя несколько минут Соловьев и отец Димитрий уже сидели рядом и вели непринужденную беседу.

– Знаете, – сказал Александр, – я всегда хотел познакомиться со священником.

– Похвальное желание, друг мой. И чем же оно вызвано?

– Я думаю, это очень трудная работа. Вот взять хотя бы исповеди. Люди рассказывают вам все самое плохое, переваливают на вас груз своих грехов. Мне кажется, это очень сложно выдержать.

– Начнем с того, что священник – это не работа, а душевное призвание. А что касается исповеди, то тут вы не правы. Люди – они же как дети. Вы ведь можете выслушать и понять ребенка, который кого–то обманул, сломал чей–то совочек в песочнице? Здесь то же самое. Человек – слабое существо. Ему нужна помощь, поддержка и понимание. За этим многие и приходят в мой храм. Но прощает их Господь, а не я.

– У вас есть свой храм?

– Да, в Подмосковье. Вдали от городской суеты.

– А с Женей вы давно знакомы?

– Не слишком. Около трех лет.

– Он мне сказал, что вы хотите реформировать церковь?

– Вы считаете, она в этом не нуждается?

– Я не знаю. Мне интересно знать, что вы хотите изменить?

– Понимаете, так в двух словах и не скажешь. Разве это нормально, к примеру, когда церковь срастается с государством? Во все времена это несло беду. Людей обманывали и, прикрываясь Божьей властью, творили зло. То же самое происходит и сейчас. Не дело, когда глава церкви появляется с президентом, где только можно, и не дело, когда служители Господа, имеющие высокий сан, ездят на дорогих иномарках в то время, как их прихожане едва сводят концы с концами.

– Трудно не согласиться.

– Вот поэтому я и хочу все это изменить. Церковь должна оставаться церковью и не лезть в мирскую суету. И я не одинок в этой борьбе. У меня есть сторонники как среди священников, так и среди прихожан. А то, знаете, поговаривают даже, что и Митрополита у нас из Кремля назначают. Но это лишь верхушка айсберга. Реформа должна коснуться и многих других аспектов. Однако здесь полно народу и достаточно шумно. Если вам интересно, приходите как–нибудь в мой храм. Там и побеседуем.

– Спасибо за приглашение. Вы меня заинтриговали.

– Ну что вы, какая уж здесь интрига? – с улыбкой ответил отец Димитрий. – Дело это сложное и многотрудное. Но я надеюсь, что смогу довести его до ума с Божьей помощью.

Неожиданно зал, находившийся до этого в интимном полумраке, вспыхнул яркими огнями, и заиграла музыка. На небольшую сцену взошли ведущие вечера, первые лица известного музыкального канала. Они поздравили Женю с открытием салона и пригласили всех танцевать. Вечеринка была в самом разгаре…

***

В самом разгаре был банкет и у съемочной бригады ЛТН, а вместе с ней и у другой пишущей и снимающей братии. Столы ломились от изысканных блюд и угощений. Вот–вот должны были принести десерт.

– Держи, – сказал Алексей, протягивая Володьке тысячу рублей.

– Это за что?

– Как за что? За наш с тобой сюжет. Премия от политической партии.

– Но ведь я ничего не сделал.

– Успеешь еще, будь понаглее. Знаешь, как говорят, «бьют – беги, дают – бери».

– Я так не могу.

– Ничего, научишься со временем…

Приняв деньги, Володька испытал противоречивые чувства. Мог ли он взять их? Имел ли право? Не предал ли он собственные убеждения, не встал ли на путь, который презирал и ненавидел? Кто он: дешевая шлюха, которой суют подачку, или, быть может, гостиничный швейцар, получающий чаевые за мелкие услуги? Любая из этих ролей казалась Володьке унизительной. Он не должен брать их, ведь эта сомнительная дорожка приведет лишь к печальному финалу. Кем он станет, привыкнув к легким деньгам, во что превратится? Сможет ли в дальнейшем отказываться от подачек ради объективности информации?

С другой стороны, что изменит эта тысяча рублей? Для Лешки и уж тем более для политической партии – это копейки, а вот для него – весьма серьезный доход. Он ведь ничего не сделал – монтировать и выдавать материал в эфир будет Дмитриев, а значит, Володька здесь вроде бы ни при чем. Эти деньги – лишь жест доброй воли со стороны Алексея, но никак не руководство к действию, не нажим с его стороны. Дмитриев просто пытается приучить его к этой системе, чтобы в дальнейшем она не вызывала шок и удивление. Он хочет как лучше, а вместо этого невольно вызывает у Володьки лишь смущение… Так чья это вина? Дмитриева, который является лишь одним из винтиков сложившейся системы, или Володьки, пытающегося войти со своим уставом в чужой монастырь?…

Через час банкет подошел к концу, и съемочная бригада ЛТН отправилась в телецентр, высадив Володьку возле ближайшего метро. Стажер торопился на день рождения к другу, и Алексей не видел поводов его задерживать. Как только Дмитриев оказался в новостийной комнате, к нему тут же подбежал Кирилл с целой кипой бумаг.

– Леша, привет! Очень рад, что сумел тебя застать.

– А что случилось?

– Помнишь, ты дня четыре назад делал сюжет о том, что у нас всячески задвигают талантливых авторов, что им не пробиться сквозь коммерческую литературу и прочее?

– Да, помню, был такой сюжет.

– На него откликов целая тьма. Ты когда ко мне заходил, я забыл передать.

– Боже мой! И что хотят эти люди?

– Большинство просят помочь им издать книгу, а другие готовы содействовать тебе в организации клуба молодых авторов. Помнишь, ты в сюжете упомянул о необходимости создания общества, оказывающего поддержку юным гениям?

– Упомянул, но ведь это не означает, что я буду этим заниматься.

– Просто зрители считают, что раз тебя волнует эта тема, то тебе и карты в руки.

– Знаешь что, Кирилл, отправь своих зрителей куда подальше. У меня и без того забот хватает. Дались мне эти талантливые авторы! Я и о чернобыльцах делал сюжет, и что теперь? Мне нужно отправить их за свой счет на лечение за границу? Извини, брат, я тебе не меценат. Я даже читать эти отклики не хочу. Сюжет сделан, все слова сказаны, тема закрыта.

– Ладно, Леша, нет проблем. Ты просто так убедительно говорил, что я подумал, тебе это будет интересно.

– Убедительность, Кирилл, профессиональная обязанность журналиста. Ты здесь давно работаешь, должен знать.

***

Пролистав папку, Бархатов незамедлительно вызвал к себе директора PR-службы.

– Послушай меня, Костя, – сказал он. – Мне нужно, чтобы во всех наших газетах завтра же появилось содержание этих документов.

– А что здесь?

– Компромат.

– На кого?

– На губернатора. Фотографии с шалавами, доказательства многочисленных махинаций и много чего еще. Думал, никогда не пригодится, но, видишь, как вышло…

– Но Валентин Петрович…

– Молчи. И слушай, что я тебе говорю. Завтра все это должно быть опубликовано. И желательно не только у нас, но и в Москве. Поработай с радиостанциями и телевидением. Чем больший охват ты обеспечишь, тем лучше.

– Но мало кто рискнет…

– Плевать! – закричал Валентин. – Предлагай им любые деньги. Ты понял меня, любые! Но чтоб этому козлу мало не показалось! Не скупись на расходы, мне вообще плевать на деньги! Всеми правдами и неправдами, но протолкни эти бумаги везде, где только можно.

– Хорошо, Валентин Петрович. Но последствия такого шага…

– Да плевать мне на последствия! Иди и делай, что тебе говорят. Совсем уже распустились!

Директор PR-службы незамедлительно раздал сотрудникам множество поручений. Уже давно у пиарщиков не было столько работы, как в этот день. Многочисленные согласования, переговоры и деньги, деньги, деньги… Константин получил неограниченный бюджет и пользовался этим сполна. Газетчики и телевизионщики были завалены заманчивыми предложениями, но даже солидные премиальные не смогли побороть страх у некоторых из них. Ссориться с чиновником такого масштаба было слишком опасным занятием…

Губернатор только собрался ужинать, когда к нему, игнорируя протесты охранников, ворвался Лазаров.

– Виктор Сергеевич, у нас проблемы.

– Что еще такое?

– Бархатов завтра готовится обнародовать компромат против вас. Если ему это удастся, вам конец…