Текст книги "Эффект шимпанзе (СИ)"

Автор книги: Александр Березин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Очень неудачное совпадение, – невесело ответил Мун, – Это я виноват. Надо бы вернуть, как было.

Я тем временем подошел к стойке администратора и просканировал закрепленную на ней карту подтверждения медицинской лицензии. Так, на всякий случай.

Подошедший спустя несколько секунд инженер быстро осмотрел мою руку и спросил:

– А файлы модели есть?

– Есть, – ответил я, зарываясь в глубины своего облачного архива, – секундочку.

– Предплечье вроде бы не пострадало, так что менять надо лишь кисть и кусок корпуса. Хотя точно я сказать не могу, пока не разберу ее.

Инженер дождался передачи файла, параллельно открутив поврежденную руку от плечевого гнезда, и скрылся вместе с ней в глубине служебных помещений. Нам с Муном не оставалось ничего, кроме как разместиться на диванах в вестибюле: я должен был дождаться руки, а он – выставления счета.

– Сам собирал модель? – спросил он.

– Руки-то? Только внес несколько поправок в стандартную комплектацию, – беспечно ответил я.

– А кто ты, говоришь, по образованию?

– Авиаконструктор.

– Это действительно помогает пасти ИИ?

– Если бы мы только этим занимались, давно бы пошли под сокращение, – недовольно заметил я.

– А что еще делают пилоты ВВС? Я не издеваюсь, мне правда интересно.

– Подменяем ИИ, когда проводка сгорела, – ляпнул я первое, что пришло в голову. Мун сразу же понял, о чем речь, и нахмурился. Снова повисла тишина.

Я откинулся на спину и задумался, набираясь решимости, чтобы подойти к намеченной цели. Все складывалось как нельзя более удачно. Нельзя упускать шанс.

– А начальство нормально к твоим… следственным методам относится? Я имею в виду то, что ты только что делал? – наконец спросил я.

– Если честно, то да, во многом ради этого они меня и наняли. А что?

– Это по поводу ответной услуги. У меня и правда есть один косвенный подозреваемый по нашему делу. Или не по нашему – пока сложно сказать. Но чтобы разобраться, что именно он натворил, надо будет сильно превысить полномочия. Именно в твоем стиле.

– Звучит… заманчиво, – усмехнулся Мун, – я бы все-таки хотел знать, кого ты имеешь в виду, прежде чем соглашаться.

Я не ожидал, что все пройдет так удачно, и даже не знал, как поступать теперь. Не только мне был нужен Мун; очевидно, что и я был нужен ему. Зачем? Его собственное объяснение – ложь, явно придуманная по ходу дела. Никакой связи между мной и той аварией уже нет. Как один из вариантов – его могла заинтересовать моя «сверхспособность», проявленная в бою. Недаром он не спрашивает о ней напрямую. То есть мы снова возвращаемся к теме Винсента. И хорошо еще, если Мун хочет докопаться до истины из личных соображений.

Что ж, я сам создал ситуацию, в которой мне придется рассказать свою историю человеку, который только что нападал на меня с ножом. Пришлось приложить все усилия, чтобы в процессе не дать выползти наружу внутренним страхам и сумасшедшим гипотезам. Мун слушал с явным интересом, периодически посвистывая от удивления.

– Кажется, полная картина ситуации перестает умещаться у меня в голове, – пожаловался он, когда я закончил, – и ведь мы только начали расследование.

– Ну, я не утверждаю, что Винсент как-то связан с нашей авиакатастрофой. Просто хочется копнуть его дела поглубже, – развел руками я.

– Да нет, я отлично тебя понимаю, – посерьезнел Мун, – Но давай так: либо мы сначала заканчиваем с основным расследованием, а потом возвращаемся к этому ответвлению, либо находим веские доказательства, что ответвление – на самом деле прямая дорога к решению. Иначе возникнут проблемы с отчетностью.

– По рукам, – немедленно ответил я, – Конечно, если основное расследование не затянется навечно.

– Вот тут ничего не могу обещать, – признался Мун.

– Ладно, еще раз: чего ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты… составил мне компанию во время всех расследований, связанных с ВВС.

– У вас правда нет других спецов по авиации? – поинтересовался я.

Мун вздохнул, наклонился ко мне, понизил голос и проговорил, глядя исподлобья:

– Я могу попросить ВВС прислать их человека, но где гарантия, что он сам не окажется участником этой оперы? Ты – единственный потерпевший, и, следовательно, единственный, у кого есть алиби.

– По-моему, ты переусложняешь себе жизнь, – нахмурился я.

– Нет. Просто я немного лучше знаю свое дело. Видишь ли, высокая концентрация власти меняет законы поведения социума. Это как относительность. В большинстве задач ее эффектами можно пренебречь, но вблизи черной дыры только она может дать хоть немного правдоподобный ответ. Точно так же, когда расследуешь рабочих из серой зоны, рассматривать гипотезу заговора не имеет смысла; но когда в деле фигурирует серьезная политика…

Мун замолчал, вернулся в прежнюю позу и многозначительно уставился на меня.

– А она фигурирует? – задумчиво поинтересовался я.

– А как же? Мало того, что любой вопрос, касающийся оборонки, неминуемо включает политику, еще и груз самолета был вопросом международных отношений. И не абы каких, а между Европой и Китаем. Поэтому ты его и охранял.

– Ну, я могу охранять его только от врагов, которых вижу…

– Да нет, я тебя не обвиняю. Наоборот, тебя бы наградить надо, и не просто деньгами. Но это, к сожалению, не мне решать.

Я было ухмыльнулся, но мимолетную гордость тут же затмила коварная мысль: а меня ли надо награждать? Чтобы не давать ей ходу, я решил сменить тему:

– Ладно, я понял. Какие наши дальнейшие действия?

– Ждем твою руку, а затем расходимся по своим делам. И, если ты согласен, то приготовься завтра прогуляться.

– Куда?

– Предположительно, в Мальпензу. Ориентируйся на то, чтобы к полудню быть… Да прямо здесь.

– Почему именно здесь?

– Увидишь, – загадочно ответил Мун.

***

Логи энергопотребления и правда выглядели странно. Почти 30% заряда было израсходовано «системой» – собирательным наименованием множества мелких контроллеров и экзокортекса. Это притом, что номинально их потребление вообще не должно зависеть от моих действий и не может превосходить десятой доли процента. Может, замена руки задним числом вызвала какой-то глюк? Скорее всего, нет. Я уверен, что разогрелся гораздо сильнее, чем должен был. Значит, что-то израсходовало заряд. И это точно не экзокортекс, он бы банально сгорел. Но что тогда? Что за приспособление мог спрятать во мне Винсент? Почему я не могу его найти?

Не менее интересно, что думает по этому поводу Мун. Тут было ясно одно: его мне не перехитрить. Надо либо вежливо отказываться от нашего договора, пока еще не поздно, либо уж играть по его правилам до конца и будь что будет. Второй вариант казался мне куда перспективнее.

В Европе нумерация этажей начинается с нуля.

chapter[3] = «Quis custodiet ipsos custodes»

На следующий день я снова вошел в лифт той клиники. Мун сказал, что будет ждать на двадцатом этаже. Когда я поднес руку к панели управления, кнопки с двадцатой по двадцать пятую окрасились в зеленый цвет.

Буквально за секунду до того, как я выбрал этаж, в боковом поле зрения показался блестящий золотистый вихрь, держащий курс на столкновение. При ближайшем рассмотрении он оказался невысокой девушкой в белом халате, возрастом порядка двадцати. Ее руки были заняты, по-видимому, коробкой с запчастями. Войдя в лифт, она бросила взгляд сначала на панель управления, а затем на меня. На секунду мы встретились взглядами, и мне показалось, что в тот момент произошло что-то странное. Нет, «искорка» или любая другая романтическая метафора не подходит: скорее оно походило на механическую волну, прошедшую по моим мыслям. Это, впрочем, не означает, что девушка мне не нравилась: напротив, мне стоило больших усилий оторвать взгляд от ее длинных русых волос.

– Девятый, – скомандовала она лифту. Тот сразу же закрылся и поехал вверх. Ее голос, звонкий и высокий, кажется, физически не мог опускаться. Любые слова, сказанные им, будут звучать дружелюбно и радостно, независимо от их смысла.

Я же по никому, включая меня самого, неизвестным причинам не любил голосовые интерфейсы, и по возможности использовал тактильные или визуальные. Когда я повернулся обратно к кнопкам, верхняя их половина снова горела красным. Я попробовал нажать десятый. В ответ вокруг кнопки образовался красный запрещающий символ, а на дисплее выше отобразились пояснения:

Стивен Сандерс – доступ разрешен

Эми Шеннон – доступ запрещен

Убедитесь, что все пассажиры имеют доступ в секцию B

Эми обратила на это внимание, снова бросив взгляд на дисплей.

– Привет, Эми, – сказал я, перехватив ее взгляд и аккуратно изобразив дружелюбную улыбку.

– Привет, Стив, – ответила она, игриво прищурившись, – Ты здесь новенький?

Мне бы так быстро соображать.

– Верно, а откуда ты знаешь?

– Иначе ты бы знал, как тут работают допуски.

Я кивнул, соглашаясь с ее выводами.

– Ну, я тоже недавно тут работаю, – добавила Эми, ловя повисающую паузу в свободном падении. То, что ее заботит продолжение разговора – хороший знак. Наверное. Надо было что-то ответить. Тем временем лифт уже открыл двери на девятом этаже и стоял в ожидании следующей команды.

– А кем работаешь? – задал я наиболее очевидный вопрос.

– Стажируюсь в мастерской, – кивнула она в сторону отделения, которое я посещал вчера, – А ты… Хотя, о твоей работе я спрашивать не буду.

Интересно, почему? Сколько информации она уже получила из, казалось бы, незначительной сцены? Конечно, задавать эти вопросы ей я не стал.

К этому времени Эми уже стояла по ту сторону двери лифта, повернувшись ко мне. Чувствуя, что разговор иссякает, я поднял в ее сторону раскрытую левую ладонь. Она сразу поняла намек – взяла свою коробку под мышку и поднесла к моей руке свою, со смарт-браслетом на запястье. Таким образом мы обменялись контактами.

– Ну, еще увидимся, – улыбнулся я ей. Эми кивнула, повернулась и пошла по своим делам.

Не слишком ли активно она идет на сближение? Или у меня просто разыгралась паранойя? Ей, впрочем, простительно.

Я вернулся к панели лифта и смог, наконец, нажать двадцатый этаж.

***

Что бы ни находилось на этом этаже, оно точно не было клиникой. Мой параноидальный взгляд сразу же отметил в стене коридора нишу для охранного робота и пару оружейных шкафов, а на потолке – демонстративно крупную камеру, направленную прямо на меня. Где-то в отдалении слышались бодрые голоса.

Я осторожно пошел по коридору, читая надписи на дверях, каждая из которых подтверждала мои подозрения. Впрочем, я не сделал и десятка шагов прежде, чем впереди появился Мун. Я сразу же проследовал за ним в помещение, оказавшееся просторной, хорошо освещенной переговорной. За овальным столом в центре, закинув ноги кто куда, сидела разношерстная компания мужчин, что-то живо обсуждающих.

– Ребзя, встречайте Стива, – объявил Мун, входя. Разношерстная компания лениво развернулась в нашу сторону.

– Тебя познакомить? – предложил Мун.

– Объясни для начала, какого черта тут происходит, – ответил я.

– Ну, я думал, ты уже и сам догадался, – пожал плечами Мун.

– Я предполагаю, что клиника снизу – это прикрытие для штаба твоего подразделения?

– Ну, почти. Мы не то чтобы прячемся здесь, просто стараемся минимизировать контакт с общественностью.

– Звучит не очень, для государственного агентства-то. Почему нельзя было организовать все в белой зоне?

– Просто логистика. Позже тебе все станет яснее.

Я лишь недовольно покачал головой. Тем временем, разговор за столом продолжился.

– Ну так вот, представьте себе такую ситуацию, – обратил на себя внимание компактный лысый парень; как я понял из контекста прерванного диалога, звали его Скотт, – Идет Вторая мировая. Вы – гражданин какой-то абстрактной демократической европейской страны. Не Германии и не ее союзников. Немцы до вас пока не дошли. Из всех ваших партий о войне серьезно говорят только несколько самых мелких. Что именно они предлагают – никто не в курсе, просто намереваются заняться проблемой. Правое крыло называет войну слухом, пущенным с целью дестабилизации общественного порядка, пусть сами в это и не верят. Правящая партия вообще подозревается в сотрудничестве с Гитлером и тихонько толкает в массы нацистскую пропаганду. Даже так – есть вещественные доказательства их экономической связи с Германией, которую они таким образом защищают. Ваши действия?

– Свалить в США, – без энтузиазма предложил парень с арабской внешностью.

– Это понятно. Но пусть нет у нас США?

– Ну да, я понял. Ничего не сделаешь. Но какой тогда смысл твоего аргумента? Просто переложить вину на власть, завернуться в простыню и ползти на кладбище? – ответил парень с едва ощутимым итальянским акцентом.

– Как сказать. Власть ведь формируется устоявшейся системой и фактически ей ограничена. Если у них не было системного стимула заниматься экологией, с какой радости они будут это делать? – сказал Скотт.

– Тогда виноваты те, кто построил такую систему?

– Тоже нет. Система на момент постройки обычно адекватна условиям, в которых она построена. Просто условия меняются.

– Окей. Ну и… что тогда?

Скотт лишь развел руками. Я же устроился на свободном месте за столом и начал в одностороннем порядке знакомиться с коллективом, ища их профили по фотографиям.

Парня с арабской внешностью звали Хассан Найар. По происхождению иранец, по специальности – айтишник-безопасник. Не совсем понятно, откуда у него этот шрам на лице – больше похожий на какой-то ритуальный знак, чем на настоящее боевое ранение.

Активнее всех говорил Скотт Пирсон – следователь и эмигрант из США. Его происхождение обещало быть очень любопытной историей. Мало кому удается заполучить одновременно возможность и желание бежать из Штатов.

Кроме них за столом сидели: еще один следователь Хьют Коллер, врач Габриель Капрони и когнитолог Алекс Мацумура.

Внимание присутствующих наконец обратилось ко мне. Похоже, они ожидали какой-нибудь приветственной реплики.

– У вас тут с гендерными квотами проблем не возникало? – попытался пошутить я.

В ответ Габриель поперхнулся – он, возможно, еще помнил такую практику в Европе, – а Хассан, ухмыльнувшись, ответил:

– Специфика работы такая. Поверь, это к лучшему.

Странных все-таки людей собрал вокруг себя Мун. С одной стороны, сложно было даже придумать более разношерстную группу; с другой – все они, включая самого Муна, чем-то похожи: насквозь киборги, задумчивые, с пронизывающими взглядами и обманчиво-несерьезной манерой разговора. Создавалось ощущение, что они не просто болтают, а играют в какую-то игру наподобие покера без карт – игру, которая требует скрытности, выдаваемой за доброжелательность. А может, это просто моя паранойя.

– Кажется, все собрались, – Мун вышел на середину переговорной, – Напоминаю сегодняшние задачи. Их нет. Просто идем и тыкаемся во все, что хоть в какой-то вселенной может иметь отношение к расследованию. Более детальные планы будем составлять по ходу дела. Оружие не нужно.

***

Выгрузив подразделение и сопровождающих его андроидов, два электролета-микроавтобуса снова поднялись в воздух и перелетели на открытую площадку неподалеку, чтобы подставить солнцу свои массивные крылья и успеть зарядиться до нашего возвращения. Сегодняшняя погода не способствовала дальним перелетам.

Территория аэропорта была полностью оцеплена, так что мы не могли даже высадиться на ней – небольшой путь до входа пришлось проделать пешком. Наверняка издержки от простоя уже на порядок превысили ущерб, нанесенный атакой непосредственно. Но и открыть аэропорт, в котором до сих пор могла скрываться опасность, никто не мог.

– Вы вовремя, – заметил ожидавший на входе сотрудник ВВС, – Мы как раз нашли что-то интересное.

– Да ну, впервые за две недели? Впечатляет, – ответил Мун.

Встречающий косо посмотрел на него, развернулся, и жестом пригласил следовать за собой.

Диспетчерская – благо, достаточно объемная – была превращена в штаб расследования, встречая посетителей хроническим запахом кофе и звуками непрерывного стука по клавиатуре. Как ни странно, весь персонал был чем-то занят.

Сотрудник ВВС подвел нас к группе людей в темно-синей легкобронированной униформе, и Мун поздоровался с кем-то из них.

– Говорите, у вас новости? – сразу же спросил он.

Солидный собеседник кивнул и указал на большой дисплей перед собой. Дисплей, по-видимому, был частью терминала, за которым сидела девушка в аналогичной униформе.

– Мы, наконец, нашли возможную причину всего, – начала объяснять она с плохо скрываемым возбуждением, – Улика – логическая нестыковка между логами служебных роботов и записями видеонаблюдения. По логам, этот робот – на дисплее появилась фотография грузчика, – Весь день находился в ангаре, но камеры зафиксировали его неподалеку от водородной распределительной станции. Минут за двадцать до первого взрыва. Рабочая гипотеза состоит в том, что злоумышленники получили удаленный контроль над роботом и использовали его в качестве прокси уже для взлома систем аэропорта.

– Неужели от такого хода не было никакой защиты?

– На распределительной станции – была, и еще какая…

– …Но когда у врага уже есть физический доступ к твоему оборудованию, единственной защитой остается рубильник, – закончил за нее Хассан.

– Мда. А кто занимается поддержкой этих роботов? – спросил Мун.

– Бостон Динамикс. Мы уже отправили им официальный запрос. Судя по тому, сколько времени они молчат, их это тоже шокировало.

Мун ненадолго замолчал, обдумывая полученную информацию, а затем поинтересовался:

– Полагаю, наше подразделение тут более не при делах? Чистой киберпреступностью мы не занимаемся.

– Не так быстро, – вмешался солидный мужчина в униформе, – Это лишь рабочая гипотеза. И даже если она верна, работа для вас еще будет.

Мун уже наклонил голову и выстрелил в его сторону пристальным взглядом, но тут собеседник приложил к уху палец и отступил на пару шагов.

– Они что? Известная проблема? Кому известная? Кого, черт возьми, угораздило поставить на промышленную систему драйвер с известной уязвимостью? Поднимите журналы техобслуживания, надо понять, чей это косяк. Нет, Бостон надо пропинать в любом случае, – слушали мы его разговор с интересом.

– Вы пока составьте хорошее представление о ситуации. Можете опрашивать всех, кто работает на территории Мальпензы. Затем обсудим дальнейшую стратегию, – сказал он Муну, окончив разговор.

– Что ж, я рассчитывал, что работа тут будет для всех, но увы… – повернулся к нам Мун, – Хассан и Алекс – вы со мной. Скотт и Хьют – осмотрите то, что покажется вам интересным, может, хоть не зря время потеряете. В принципе, к остальным это тоже относится. Ничего не поделать.

Хассан и Алекс без лишних вопросов проследовали за Муном обратно к выходу, оставив нас растерянно озираться по сторонам. Впрочем, уже через минуту Мун вышел на связь:

– На самом деле нет, – сказал он, – Переключитесь в текстовый режим и отойдите куда-нибудь в менее людное место.

– Что, Интерпол у нас теперь тоже в списке подозреваемых? – напечатал на ходу Скотт.

– Не совсем. То есть, они вряд ли связаны с основным инцидентом, но я подозреваю, что расследования нам придется вести независимо. Не знаю, кто уловил тонкости, но как минимум тот факт, что они «нашли причину» строго в момент нашего появления должен настораживать, даже если не вдаваться в детали.

– Так это был Интерпол? – шепнул я Скотту. Тот кивнул.

– Или, как вариант, кто-то водит за нос нас всех, – заметил Хьют, – Но настолько сложная гипотеза в мою голову уже не вмещается.

– Я бы не исключал и совпадение, – вмешался Хассан, – Интерпол буквально на днях взялся за дело. У них специалисты куда как опытнее, они действительно могли успеть все проверить и наткнуться на зацепку только сегодня.

– Пока план таков: мы выслушиваем версию Интерпола, а вы пока поработайте с ВВС и полицией. Мне нужны люди, которые проверяли видеозаписи до Интерпола, – сказал Мун, после чего отключился.

– Вы, ребята, совсем параноиками заделались, – покачал головой Габриель.

– Профессиональная деформация в пределах нормы, – ответил Хьют, – Мне как раз кажется удивительным, что мы вообще сохраняем рассудок. Тут все чемоданы с двойным дном. Все случайности не случайны. Чем глубже роем, тем меньше понимаем.

– Странно, если ты еще не просек динамику, которая обычно возникает в сложных задачах, – заметил Скотт, – Получение новой информации не может вести к уменьшению понимания. По крайней мере, если сохранять скептицизм в отношении ее интерпретаций.

– Ну, все правильно, – язвительно ответил Хьют, – мы спускаемся ниже и получаем информацию, что дна по-прежнему нет. Только это никак не помогает.

– Вселенная всегда говорит загадками. Но это лучше, чем если бы она вообще ничего не говорила, – пожал плечами Скотт.

После этого следователи разошлись в стороны в поисках свидетелей.

Пустующие залы Мальпензы навевали тоскливое спокойствие. Какая-то деталь заставляла подсознание думать, что они покинуты навсегда. Наверное, залежавшиеся следы поспешной эвакуации. Пассажиры уже забрали свои вещи, но многие предметы интерьера аэропорта так и остались валяться, где попало. Менеджерам ничего не стоило приказать роботам убраться, но они не могли этого сделать, пока здание находилось в оцеплении спецслужб. Солнечные лучи, свободно проходящие через застекленную крышу, подсвечивали скопившуюся на предметах пыль, усиливая впечатление. Не хватало только разбить окна…

– Ситуация несколько проясняется, – снова подал голос Мун, – Бостон Динамикс признали, что в прошивке роботов была дыра, даже выпустили заплатку недели полторы назад. Мы их немного прессанули, и они рассказали, почему именно полторы недели. В США была аналогичная атака с разницей в пару часов, только менее масштабная. Причем не где-то, а в самом Бостоне. Детали пока скрываются. У вас как успехи?

– Людей, которые нам нужны, отправили отсюда позавчера, – сообщил Скотт, – Могу начать их поиски прямо сейчас.

– Не обязательно, – ответил Мун, – Сначала вернемся в штаб. Сейчас заканчиваем дела и встречаемся у выхода, здесь больше делать нечего.