Текст книги "Каторжанин (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Узнав у Мадины, где здесь близлежащий ручей, я поплелся туда наводить марафет. Но как только зашел в лес, огласил окрестности отборными матюгами и сразу напялил на башку накомарник. Заимка стояла на открытом месте, где постоянно гулял ветерок, ну а в лесу, создавалось такое впечатление, что на меня пошел в атаку гнус едва ли не со всего Сахалина. Даже сеточка на морде помогала плохо; клятая мошка настырно лезла в каждую щелку и мигом обожрала все открытые части тела.

Помывка сразу стала под большой вопрос, но к счастью, ручей оказался в расщелине, где тоже гуляли сильные сквозняки и гребанный гнус туда не лез. Без покусов не обошлось, но помыться все-таки удалось. Пока мылся, внимательно осмотрел тело, почему-то как в первый раз, и остался вполне доволен собой. Выше среднего роста, пропорционально сложен, мускулатура тоже неплохо развита, правда худющий как гончая. Но ничего непоправимого нет: были бы кости, а мясо нарастет. На бедре шрам от проникающего ранения – как услужливо подсказала память – от пули хунхуза[5]5
  хунхузы (кит. краснобородый) – члены организованных банд, действовавших в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии), а также на прилегающих территориях российского Дальнего Востока, Кореи и Монголии во 2-й пол. XIX – 1-й пол. XX вв.


[Закрыть], получил в стычке на границе. Больше никаких старых отметин не было. А про новые все известно.

А еще, каким-то странным образом, мне показалось, что я когда-то уже вот точно так же удивленно рассматривал себя во время помывки в ручье. Но без четких подсказок, просто показалось и все.

Закончив с водными процедурами, тщательно выбрил морду японской бритвой, оказавшейся неожиданно удобной. Физиономия сразу сильно помолодела, несмотря на свои тридцать два, выглядел я максимум на двадцать пять, возможно из-за худой рожи. Волосы на голове сильно отрасли, но резать я их не стал, просто зачесал назад.

Посмотрел в воду зеркальце и скривился от вида своей морды. Сука… вылитый германец, белокурая бестия, мать ее ети. Только «рогатой» каски не хватает. Никогда не думал, что собственная физиономия будет так удивлять. Хоть убей, но почему-то мне кажется, что раньше я был жгучим брюнетом. Но уже ничего не поделаешь, придется привыкать.

Про «рогатую» каску даже не стал ломать голову, один хрен ничего не вспомню.

После помывки сразу полегчало, назад в избушку уже топал бодрей. К этому времени народец почти рассосался, остались только айны: восемь человек во главе с вождем, а точнее старостой утари, так называется поселок у айнов.

А чуть позже выяснилось, что мое место в доме занято – на топчане лежала молоденькая девушка айнка, а рядом с ней, на табуретке стояла корзина, в которой попискивал круглолицый массивный младенец.

– Тяжелые роды… – устало прокомментировала Майя. – Она останется здесь еще на неделю. А вас, Александр Христианович, извините, мы переселим в сенник. Топчан есть, удобно и свежо, отец любил ночевать там.

– Ради бога, мне будет удобно даже под открытым воздухом. Но… – я сделал многозначительную паузу. – Я обнаружил один любопытный, хотя и неприятный момент. На карте японского офицера обозначено, что они шли именно сюда, к вам. Не знаете, чем вызван такой интерес?

Майя безразлично пожала плечами.

– Увы, не знаю, Александр Христианович. Ни отец, ни я, никогда скрывали, что безвозмездно лечим местных жителей, чем частенько вызывали недовольство властей. Как раз они выжили нас в глушь. Я не удивлюсь, если и японцы уже чем-то недовольны. Отчего-то люди, которые помогают аборигенам, вызывают у всех, крайнюю неприязнь.

– Это крайне прискорбно, – со слегка притворным возмущением отметил я. – Но, в любом случае, оставаться вам здесь больше нельзя. Может так случится, что следующий японский отряд уже в пути.

– Исключено, – категорически отрезала Майя. – У Сами сильное кровотечение, дорога попросту убьет ее. Так что не раньше, чем через неделю. Не переживайте, меня заранее предупредят. Я вам уже говорила.

Попробовал настаивать, но девушка осталась непреклонна.

Черт бы побрал это гребанное женское упрямство. Твою мать, видите ли, айнка может помереть, а то что япошки припрутся сюда явно не для того, чтобы просто поздороваться, тебя абсолютно не волнует.

Ну что тут скажешь, мне самому уходить рано, да и сестер, как-то не по-человечески бросать. Остается только надеяться, что туземцы действительно не прохлопают косоглазых.

Следующие три дня прошли мирно и спокойно. Айны никуда не ушли, так как роженица, она оказалась внучкой старосты, все еще оставалась очень слабой.

Я потихоньку восстанавливался, даже начал гулять по лесу. Заодно пристрелял под себя одну из японских винтовок.

Отношение Майи ко мне ничуть не изменилось, она все так же держалась нейтрально-настороженно, а вот с Мадиной я крепко сдружился и даже немного научился ее языку жестов. Как раз от нее удалось узнать, каким образом сестры оказались на Сахалине. Оказывается, их отец приехал сюда к жене каторжанке, а после ее смерти, так здесь и остался. Впрочем, подробности все равно остались скрытыми – девочка не очень охотно общалась на эту тему, а я не настаивал.

А на исходе третьего дня, после того, как Майя наконец сняла с моей раны швы, возле заимки появился взмыленный туземец и пояснил, что сюда идет крупный отряд японцев и они уже в нескольких часах пути от нас.

Твою же мать, как чувствовал, что прохлопают…

– Сколько их? – сгоряча гаркнул на аборигена.

Тот испуганно дернулся и принялся растопыривать пальцы.

– Двадцать, еще один на лошади и проводник – но он гиляк, – перевела Майя. – Айны считают только двадцатками.

– Да хоть тридцатками, почему так поздно предупредили?

Майя слегка смутилась.

– Гиляк провел японцев кратким путем, откуда не ожидали.

– Понятно. Собирайтесь.

– Но… – девушка нахмурилась. – Сами еще…

– Если здесь появятся японцы, то умрут все, в том числе и Сами. Выбор небогатый. Сколько вам надо времени?

– Часа два. Мы уже начали собирать необходимое, но…

– Гребанные святые угодники… – я хотел ругнуться похлеще, но сдержался.

Ну и что делать? На носу ночь, японцы остановятся ночевать, но и мы в темное время не можем отправляться в дорогу. Понятное дело, рано утром снимемся, но будем тащиться с черепашьей скоростью из-за больной, отчего преимущество во времени быстро растает и япошки нас догонят. Запутать следы тоже не получится, с косоглазыми проводник гиляк, который читает тайгу, как я газету. Остается только…

Глава 4

– Остается только… – я запнулся, отошел в сторону, присел на заросший мхом валун около конюшни и только тогда завершил фразу. – Атаковать первым…

Отчаянно захотелось залить в глотку чего-то крепкого, но ничего кроме японского пойла в наличии не имелось, поэтому пришлось поумерить желание. Еще не хватало глотать эту вонючую дрянь.

Ладно, обойдусь, пока не найду арманьяка. Н-да… и откуда такие замашки? Ведь сроду не пивал, только слышал. Не иначе опять что-то из подсознания лезет. Ну и хрен с ним, не о том голова болит.

Итак, как я уже говорил, выбор у меня невелик. Понятно дело, бросать своих в беде, особенно женщин, последнее дело. Но если отставить в сторону пафос и лирику, получается то на то, я сейчас привязан к сестрам, как младенец пуповиной к матери. Деваться мне некуда; где искать партизан, я напрочь не знаю, а отправляться в свободное плаванье с минимумом снаряжения и незалеченной раной – это полный идиотизм. То есть, только рядом с Майей и Мадиной, у меня есть хоть какие-то шансы на выживание. А значит… значит мне придется беречь их как зеницу ока.

А посему, придется попытаться устроить косоглазым карачун. На первый взгляд, точно такое же самоубийство, переть одному на два десятка вооруженных солдат, но это только на первый взгляд.

Во-первых, хорошо устроенная засада может как-то уравнять шансы. Опыт стычек в тайге у меня вроде как есть и даже неплохой опыт. Хунхузы хорошие учителя, немало крови попортили, это в прямом и переносном смысле.

А во-вторых, кроме меня есть еще айны…

Я посмотрел на аборигенов. Все кроме вождя помогали собираться Майе и Мадине, увязывали вещи во вьюки и расторопно грузили их на двух лохматых низкорослых лошадок и на оленей. Еще пара, быстро сооружала что-то вроде вьючных носилок, видимо для больной девушки.

А вождь, стоя перед сидевшим на корточках незадачливым дозорным, что-то гневно выговаривал ему вполголоса и периодически, через равные промежутки времени, лупил по башке короткой, но увесистой палкой.

«Н-да… – невесело подумал я. – Как-то не верится, что волосатики помогут мне со своими давними «друзьями». Они и сами до смерти боятся японцев, вон как шустрят. Впрочем, за спрос не бьют в нос. Попробую подойти к вопросу творчески, так сказать, с психологическим подвывертом. Ну а нет, так нет, деваться все равно некуда…»

Встал и подошел к вождю. Тот сразу перестал лупцевать бедолагу и изобразил повышенное, почтительное внимание.

Но я его проигнорировал и сунул японскую карту под нос дозорному.

– Где сейчас японцы и как они будут сюда идти? Какого хрена таращишься? Где, спрашиваю?

До того так и не дошло, место и примерный маршрут указал сам староста.

– Понятно. А вы куда направляетесь? Господи милостивый и ты туда же. Куда, спрашиваю, лохматое ты чудовище?

К счастью, сценка привлекла Майю, и она сама показала мне место на карте.

– Сначала к реке Пиленга, здесь рядом, потом сплавимся по ней в Большую Тымь и пойдем дальше на север, к одному из ее притоков. Мы там раньше жили, к тому же рядом одно из утари айнов. Японцам будет проблематично туда добраться.

– Хорошо… – я сухо кивнул и показал тыльной стороной карандаша место на карте. – Вот здесь будете ждать меня до завтрашнего вечера, если не появлюсь, уходите дальше. Не переживайте, скорее всего, японцам к этому времени станет не до вас.

– Как это понимать, Александр Христианович? – Майя нахмурилась. – Вы куда собрались и главное зачем?

– Я останусь здесь, – спокойно ответил я. – Попробую задержать японцев.

– Но зачем? – вспыхнула девушка. – Это глупость! У нас есть время уйти.

– Нет у вас времени, – жестко оборвал я. – Бросите девушку с младенцем – уйдете, с ней – нет.

– Догонят – будем отбиваться, – попробовала возразить Майя.

– Тогда будет поздно. Подумайте о сестре, ей рановато подставляться под пули.

– Но… – попробовала возразить Майя.

– Разговор окончен, – резко оборвал я ее. – Живее собирайтесь.

Все это время айн внимательно нас слушал, переводя взгляд с Майи на меня и обратно, а потом вполголоса что-то спросил у девушки. Она бросила ему в ответ короткую фразу, после чего развернулась и пошла к дому.

– Вот так-то, волосатик, – я хлопнул старосту по плечу, как можно паскудней улыбнулся ему и направился к сеннику, где сложил свое снаряжение.

Думал, что айн побежит за мной, с горячим предложением вписаться против косоглазых, на это и был расчет, но… но он остался на месте.

Ну что тут скажешь. Хреновый из меня психолог. Не получилось, ну и не надо. Эх, мне бы сейчас хотя бы десятка два десятка арбалетчиков или лучников. Ни один косоглазый не ушел бы!

Абсурдность желания заставила вслух ответить себе самому.

– Совсем сбрендил, ты еще татаро-монголов или конных рыцарей с копьями закажи, идиот.

После чего, еще раз чертыхнувшись, принялся обдумывать план. На ночь глядя идти япошкам навстречу – полный идиотизм – заплутаю, как пить дать, или проскочу мимо. Остается только принять их здесь, а потом, на отходе, отстреливать по одному. В Заамурье, подобным образом, один из матерых хунхузов почти весь разъезд стражников повалил. И ушел бы с концами, если бы не попал под случайную пулю. Ладно, посмотрим.

Пока думал, чтобы не терять время и занять себе, взял одну из солдатских японских портупей и принялся вкладывать обоймы в подсумки. Впереди два, по тридцать патронов, сзади один, но больше размером, в нем три отделения по двадцать. Но в него я положил всего четыре обоймы. Сотни выстрелов, должно с головой хватить. Больше тяжеловато будет таскать на себе, еще эти надо успеть отстрелять. А если что, в дело пойдут револьвер и шашка. Так сказать, для последнего и решительного. Ну а как по-другому. На том и стоим. Тьфу ты, как пафосно. Ну да ладно, пафосно – это не стыдно. Совсем хреново, когда перед самим собой стыдно. Это вообще последнее дело.

Неожиданно позади послышались тихие шаги. Я обернулся и увидел Майю, она уже стояла в двери сенника.

– Вы не измените свое решение, Александр Христианович? – тихо поинтересовалась девушка.

– Рад бы, да не могу, – я виновато улыбнулся. – Но вы не переживайте, я знаю, что делаю. Все получится.

– Точно так же улыбался мой отец, – вдруг призналась Майя. – Вы очень похожи на него. Не внешне, только улыбкой и глазами, а еще своим вежливым упрямством, – девушка замолчала, словно решаясь на что-то, а затем мягко сказала. – Пожалуйста, идемте со мной, у меня есть кое-что для вас…

Я молча встал и пошлел за ней.

Майя привела меня в каморку, к которой ночевала с Мадиной.

В маленькой, по-спартански обставленной комнатушке, стояло две самодельные кровати, аккуратно, застеленные потертыми шерстяными одеялами. Над правой, на гвоздиках, вбитых в стену, висела винтовка «монтекристо» и небольшой лук с колчаном, а рядом с тощей подушкой лежал плюшевый одноглазый медведь. Над левой – Майин винчестер и изящный бюксфлинт, явно штучной работы.

А вот по центру, было устроено что-то вроде импровизированного алтаря. На полке лежали разные предметы обихода и разные безделушки и стояла ваза со свежими цветами. А над ней висела черно-белая фотография в рамке, на которой были запечатлены мужчина и женщина. Мужчина, широкоплечий бородач, в длиннополом сюртуке – сидел на венском стуле, а женщина, удивительно похожая на Майю, молодая величавая красавица, в кавказском национальном женском наряде, стояла рядом, положив руку на плечо мужчине.

– Это отец с матерью… – тихо прокомментировала Майя.

– Мама…

– Отец русский, а мама осетинка, – упредила вопрос девушка.

– Довольно редкий союз… – непонятно зачем, я хотел добавить «в это время», но вовремя удержался.

Майя кивнула.

– Редкий, да. Отец почти насильно увез маму в Санкт-Петербург, чем спас ей жизнь. К тому времени весь наш род истребили из-за кровной вражды, маме тоже грозила смерть. А Петербурге они поженились, появилась я, а потом… – Майя запнулась, – а потом, мама случайно встретила одного из своих кровников и не задумываясь убила прямо на улице – она всегда носила с собой оружие. Был суд, отец нанял самых лучших адвокатов, но ничего не помогло – убитый был князем и находился в прекрасных отношениях с царской семьей. Маме дали пятнадцать лет каторги и этапировали на Сахалин. Отец забрал меня и приехал сюда, так как по закону, маму должны были выпустить на вольное поселение по приезду родственников. Все так и случилось, затем уже здесь родилась Мадина. Но мама уже была больна чахоткой и вскоре умерла. Папа пережил ее всего на два года – и мы остались одни. Но выжили: я уже была взрослая, к тому же отец лечил туземцев, и они взяли опеку над нами. Вот и вся история…

– Сочувствую вам… – с трудом выдавил я из себя. История сестер неожиданно сильно тронула меня. Теперь понятно, почему из старшей даже улыбки не выжмешь. Черт… представляю сколько они натерпелись.

– Благодарю, вас, Александр Христианович, – через небольшую паузу ответила Майя. – Но мы здесь не для изъявления сочувствия.

Она сняла с шеи ключ и открыла крышку большого окованного металлическими полосами сундука, стоявшего рядом с алтарем.

– Папа очень любил оружие… – голос Майи снова дрогнул. – При этом был заядлым путешественником и охотником. Мы решили…

Я вдруг обнаружил, что в каморке появилась Мадина.

– Мы решили… – повторила девушка. – Что все это теперь может пригодится вам.

– Но… – я попробовал возразить. Честно говоря, такой подарок, особенно в условиях Сахалина, был на настоящему царским.

– Папа согласился бы с нами, – безапелляционно отрезала Майя. – У нас остается много всего, отец обеспечил нас всем необходимым, а эти вещи теперь ваши.

Мадина закивала, соглашаясь с сестрой и обращаясь ко мне, приложила руку к сердцу.

– Благодарю вас…

– Не стоит благодарностей, Александр Христианович. Вы разбирайтесь, а нам надо собираться. Патроны в отдельном ящике, вот здесь, – Майя взяла за руку Мадину и вышла из комнаты.

Я немного постоял, попробовал вытащить сундук из комнаты, не смог – он оказался очень тяжелым и вышел позвать на помощь кого-то из айнов.

И неожиданно наткнулся на очень живописную сценку.

Староста с гневной рожей, что-то выговаривал своим соплеменникам, а они, таращились по сторонам и похоже, даже не собирались внимать своему вождю.

Как только я вышел из избы, они разом потеряли его из виду и дружно шагнули ко мне. Вождь обреченно покачал головой, зачем-то сильно дернул себя за бородищу и тоже подошел.

Из последующего объяснения, я понял, что… что вся эта косматая братия собралась воевать со мной против японцев.

Н-да… Получается не зря я устраивал психологические этюды. Ну что же, отказываться не собираюсь.

Като, так звали староста, потеряв надежду удержать соплеменников, стал апеллировать к тому, что хоть кто-то должен будет сопровождать караван.

Произошло бурное обсуждение, никто не хотел оставаться, но потом присоединилась Майя и айны живо присмирели. По итого я отобрал пять человек: мужа роженицы, ее трех братьев и дядю, а также того самого дозорного, который прохлопал косоглазых.

Затем выстроил бородачей по ранжиру и произвел смотр личного состава.

Все они были вооружены; кроме длинных ножей за поясом, у каждого имелась в наличии винтовка, правда, потрясающе архаичной конструкции. У двоих капсульные фузеи, у третьего древняя однозарядка Снайдера, у четвертого – японский карамультук системы Мурата. И лишь побитый караульный щеголял новенькой Берданкой.

Я вздохнул и вручил каждому по Арисаке и патронташу с патронами. Айны едва не ошалели от такой щедрости. Староста тут же вытребовал тоже себе винтарь, впрочем, я не обделил ни его ни остальных. Впереди, если жив останусь, просветительная работа среди всего племени, на почве вербовки на борьбу с японскими оккупантами, так что не жалко, все на пользу пойдет.

А вот с подробным инструктажем не задалось, личный состав понимал русский язык только с пятого на десятое.

– Тьфу ты… – сплюнул я, совсем отчаявшись. – Ладно, здесь еще Майя может помочь, а в поле? Как с вами общаться, лохматики? Чего ты на меня пялишься, как баран на новые ворота? Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш?

А вот тут, уж вовсе неожиданно для меня, Тайто, тот самый караульный, обнаружил довольно знание английского языка. Едва понятного, жутко косноязычного, но вполне достаточного для общения.

– Откуда? – задал я законный вопрос.

В ответ выяснилось, что несколько раз в год, на остров приходят американцы, для контрабандной торговли с айнами и прочими туземцами, а Тайто подвизается толмачом.

Дело сразу пошло на лад. Объяснив, как заряжать и разряжать японские винтовки, я провел обзорный инструктаж, после чего пока распустил личный состав, так как смеркалось и для рекогносцировки на местности уже было поздно.

И предварительно заставив оттащить ящик с подарками в сенник.

А когда раскрыл его и взглянул на содержимое, чуть не задохнулся от восхищения – в моих условиях – это было настоящее сокровище.

Первой на свет появился новенький Винчестер модели1895 года, с вертикальным магазином в казеннике. Карабин военного образца, то есть с антабками для ремня, приливом под штык, удлиненным цевьем почти под обрез ствола и обойменным заряжанием. Но под американский армейский патрон 30–40 Krag, а не под отечественный трехлинейный, как мне почему-то показалось. Оксидированное железо, великолепный красный орех, тщательное исполнение, прикладистый и довольно легкий, но повертев его в руках и повздыхав я отложил винтовку. Арисаку я пристрелял, а этого красавца уже поздно, да и негде. К тому же Винчестер в варианте карабина, а значит будет бухать громко, и я мало знаком с рычажными системами.

Следом вытащил «дробометъ с движущимся цевьемъ» – именно так именовали это оружие в рекламных проспектах оружейных магазинов в России – дробовик тоже американского производства. Но и его убрал. Неплохое оружие для охоты, но не для предстоящей стычки.

Курковый комбинированный бюксфлинт[6]6
  Бюксфлинт (нем. Büchsflinte, от Büchse – винтовка и Flinte – ружьё) – тип двуствольного оружия, где стволы представлены разными калибрами, один – гладкий (для дроби), а второй – нарезной (для пули). Иногда бюксфлинт называют «двойник»


[Закрыть] работы известного австрийского мастера Якоба Бартельса тоже вернул назад. Великолепное оружие, но в моем случае магазинка рулит.

А вот Маузер с кобурой-прикладом, сразу забрал себе. Российским офицерам разрешалось приобретать служебное оружие, и я точно такой же купил в свое время, потратив на него почти всю премию за перехват партии контрабандного китайского шелка. Так что хорошо знаком с моделью и даже успел попробовать в деле. К черту японский револьверишко – Маузер против него смотрится как броненосец против рыбацкой лодки.

И что интересно, пока возился с огнестрельным оружием, никаких прорывов из подсознания не происходило – я пользовался своей памятью, то есть бывшего штабс-капитана Любича, но как только дело дошло до холодного, живо поперли откровения.

– Да ну нахрен… – ахнул я, достав из сундука очередной предмет.

И этим предметом оказался… томагавк. Сначала я определил его только как странноватый топорик, но скрытая память живо подсказала настоящее название.

Склоненное вниз лезвие, с выдвинутым вперед верхним углом, граненый шип на обухе, как у клевца, обтянутая кожей рукоятка из гикори и даже всякие индейские примочки – перышки, бусинки и бляшки. Даже не представляю, где отец девочек взял его, но мне он сразу пришелся по душе. С шашкой по лесу не потаскаешься, особенно скрытно, а томагавк в самый раз.

– К тому же… – я улыбнулся. – Что-то мне подсказывает, что я умею им пользоваться не хуже, чем шашкой.

В сундуке нашлось много всего полезного, но я выбрал себе еще охотничий нож с роговой рукояткой, после чего решительно закрыл крышку. Пока хватит – будет время, еще покопаюсь.

Сам сундук закопал в землю и притрусил место сеном. Вернусь – заберу, а нет – пусть лежит.

Вечером с сестрами почти не общался, лег рано и встал еще затемно. Чмокнул Мадину в лоб, улыбнулся Майе, кратко пообщался со своим маленьким отрядом, после чего мы направились на запад.

Айны скользили по лесу как тени, я не отставал, но на фоне их смотрелся увальнем, несмотря на весь свой таежный опыт. Впрочем, справлялся.

К счастью, удобное место для встречи япошек подвернулось почти сразу же: широкий распадок, по дну которого тек мелкий ручей. Тайто клялся, что косоглазые будут проходить именно здесь.

Еще час ушел на рекогносцировку, во время которой сложился план действий. Объяснив диспозицию айнам, я сам развел их по местам, а потом выбрал себе позицию.

Сам в себе был полностью уверен и абсолютно не волновался. В своем косматом воинстве тоже не сомневался – айны сохраняли полную невозмутимость. Во всяком случае никакого страха в них не просматривалось.

Ну что… теперь главное, чтобы косоглазые не выбрали другой маршрут, а дальше… дальше посмотрим.

Рассчитывал, что японцы появятся не раньше, чем через пару часов, но только я залег, как в зарослях папоротника показались фуражки с красными околышами. Впереди топал плюгавый мужичек в кухлянке, позади него, растянувшись на пару десятков метров, колонной по одному шли солдаты. Офицер на небольшой косматой лошадке ехал сбоку строя.

Мушка винтовки прогулялась по солдатам и устроилась у него на груди. Но немного поразмыслив, я прицелился в проводника. До офицера еще дойдет.

Палец выбрал свободный ход спускового крючка…