Текст книги "Страна Арманьяк. Корсар."

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Встань. Теперь ответствуй, каково состояние корабля...

– Дык... – Тиль напустил на себя испуганный, а как по мне, немного придурковатый вид. – Корпус расшился... енти грохоталки, значитца, способствовали... Весь ремонт ундине под хвост...

– Сами справитесь? – я про себя выматерился. М-да... помимо людских потерь, серьезно пострадала шебека, но тому виной только я. Инженер-конструктор, мля... Корпус просто не выдержал залповой стрельбы из пушек, хотя я, его уже переделывал и укреплял. По своему разумению. Видно недостаточно. Но ничего, переделаю опердек и систему гашения отдачи орудий заново, по-новому. Уже знаю как...

– Справимся... – с готовностью кивнул Веренвен. – Пару дней, сухой лес и все будет в порядке. А до Нанта дойдем, не сумлевайтесь, течи-то мы устранили. Тока надо поберечься и не палить боле...

– Хорошо... Обер-сержант-адмирал Веренвен, мы довольны тобой, и присваиваем тебе новый чин обер-сержанта-гранд-адмирала и помимо того, жалуем десять экю золотом!.. – я протянул ему в левой руке мешочек и правую руку в печатке. Для целования значит. Не люблю, но никуда не денешься, необходимый ритуал средневековья. Не дашь лобызать, обиду нанесешь.

– Служу, вашему сиятельству... – Тиль почтительно чмокнул протянутую перчатку.

– Ценю. А вот здесь монеты для команды. Распределишь сам. Свободен. Луиджи, следующий...

Ритуал повторился, теперь уже с цейхвахтером Симеоне. Потом облагодетельствовал Юппа Зельвегера и по очереди остальной командный состав. Ближников награждал отдельно, помимо финансовой благодарности, поднося каждому чарку арманьяка. Ритуал у нас такой, успел уже образоваться.

А вообще, доволен я безмерно. Это же надо, такое дельце обтяпать. Помимо сведений, которые вполне могут поставить в Британии все с ног на голову, мы добыли средства, на которые Максимилиан наймет швейцарцев, целую армию головорезов. После этого война с Пауком пойдет живее. Гораздо живее. Есть еще задумка, даже не одна, но о них позже.

Ну и сам я, тоже на деньги поднялся, по меньшей мере, с пяток тысяч экю осядет в моем кармане. Ну и все серебро в посуде. А это, мать его, целое состояние. К примеру, моя ласточка, то бишь шебека, стоит едва ли пару сотен ливров. Вот так-то... Стоп... Логана еще не наделил...

– Братец, себе отсчитай себе полторы сотни. И по десять экю своим эскюэ. И моим пажам по столько же. Остальное опечатать и в судовую казну под караул. Потом подашь мне отчет по расходам и остатку. В письменном виде...

– Сир!.. – небритая рожа шотландца расплылась в довольной улыбке. – Вы щедры как Крез!

– Заслужил. Стоп... выплати лучнице Земфире десять экю, ибо оная лучница наравне со всеми в бою участвовала и даже куда-то там попадала...

– Прям куда-то там... – притворно сварливо отозвалась сирийка. – Пятерых положила точно...

– Видел, не бурчи. А теперь пойдем, проведаем наших гостей...

Сразу по выходу на палубу, меня встретил дружный торжествующий рев. Радуется народец победе и прибытку. И приличному прибытку, надо сказать. Сейчас я им выплатил только премию, а есть еще ежемесячное жалование, тоже не малое. А после того как реализуют трофеи с галеры, весьма богатые, они еще раз получат свою долю. Так что служить мне, очень прибыльное дело и людишки это прекрасно понимают. И приветствуют искренне. Орут даже лежачие раненые, которых вытащили из трюма проветриться.

Пришлось задержаться, толкнуть коротенькую речь и обойти увечных, коих после боя у нас образовалось весьма немало. Но ничего, оклемаются, а если нет, семьи получат пенсион, невеликий, но получат обязательно, я за этими делами слежу строго. Да, затратно, но зато у людишек желание служить господину прямо зашкаливает. Несмотря на великие шансы сгинуть. Что очень немаловажно.

Остановился возле Венцеля, того самого гиганта, послужившего нам тараном при прорыве на галеру и попытался понять что он мычит. Парень и раньше был косноязычным, а после того, как франки, пару раз со всей дури ошарашили его по башке алебардой, а потом добавили еще чем-то тяжелым, его речь вообще стала подобна мычанию теленка. Впрочем, как я говорил, это его не главное достоинство. До конца боя гигант остался на ногах, правда, потом уже не сдюжил и скопытился. Бельведер говорит, что оклемается; супостаты, при всем своем старании, так и не смогли ему черепушку пробить.

– Ба-б-бу-у-у... бы-бы-у... – Венцель, отчаянно гримасничая, что-то пытался мне объяснить.

– Чего он хочет?

– Жениться хочет, прям мочи нет, ваше сиятельство... – объяснили мне из толпы. – Грит, век за вас Бога молить будет...

– Жениться? – я с сомнением посмотрел на великана. – М-да... А почему бы и нет... Разрешаю...

На палубе опять грянул довольный ор. Ладно, кричите, я такой и есть, милостивый до невозможности. Вечером еще по дополнительной чарке получите от моих щедрот. А мне пока надо прояснить некоторые важные моменты...

На шебеке, кроме моей, отдельных кают не предусмотрено, поэтому виконта Гастона дю Леона поместили к закуток к корабельному плотнику в носовой части. Под конвой конечно.

– Я сам... – толкнул дверцу, и разу же пригнулся, чтобы не расшибить голову.

– У кого я в плену?.. – буркнул виконт не поворачивая головы. Он уже пришел в себя, и по словам стражи, с добрый час орал, добиваясь переговорщика по выкупу.

– Даже не знаю как вам сказать, Гастон... – я примостился на рундук* с инструментами. – Скажем так, вас принимает у себя последний из славного рода Арманьяк. Последний настоящий Арманьяк, остальные отщепенцы и прочие самозванцы не в счет.

рундук – морское название сундука с отделениями, в буквальном смысле ящик с крышкой.

– Вы?!! – лицо Гастона в буквальном смысле вытянулось. – Но как... вы же... вы...

– Мертвы? Увы, нет. Можете прикоснуться...

– У меня нет желания беседовать с пиратом... – неожиданно заявил франк и гордо отвернулся к переборке. – Вы вольны поступить со мной как угодно. Но я предлагаю выкуп...

Я подавил в себе злость и тихо сказал:

– Во-первых, вы не в плену виконт, а у меня в гостях... А во-вторых, по-дружески советую задумываться над своими словами, ибо...

– Но как тогда, вы объясните, ваше подлое нападение?! – выкрикнул франк перебив меня.

– Вы служите руа Луи. Руа Луи находится в состоянии войны с Бургундией... – спокойно продолжил я. – Война ведется не только пехотными баталиями, но и на море, вы сами это прекрасно понимаете. В данном случае, флот Бургундии, атаковал флот Франции, воспользовавшись неожиданностью, что вполне укладывается в правила войны.

– А вы...

– Я служу наследнику Бургундского престола, и считаю своим долгом, наносить ущерб всеми возможными способами, врагам моего сюзерена, соответственно, все приличия соблюдены. Не так ли?

– Прошу извинить меня... – виконт слабо улыбнулся. – Я... я просто был немного не в себе...

– Извинения приняты, – я налил по бокалам прихваченного с собой вина. – Держите, выпьем за встречу.

Гастон ошарашено потряс головой:

– Святая Мария Богородица, никогда не думал, что еще раз встречусь с вами. Так я, не в плену?

– Виконт, я помню все. Вас подлечат, после чего вы свободны как ветер...

– Как вы? Расскажете? – франк пытливо посмотрел мне в глаза.

– Пейте Гастон, пейте...

Вот тут передо мной встала нешуточная дилемма. По-хорошему, Гастона надо отправлять на тот свет, конечно, после подробного допроса. Но я так не смогу, добро помню, поэтому обязательно отпущу дю Леона. Без вариантов. Но если я его отпущу, то тогда моя маскировка, и так уже весьма сомнительная, пойдет ундине под хвост. Ну и как быть? Потребовать честного слова о неразглашении? Тоже вариант, причем рабочий. В наше время слово держат. Правда, далеко не все и далеко не всегда. А с другой стороны, просто подмывает передать Пауку: бойся сука, это только первая ласточка! Бастард жив и скоро придет к тебе.

В итоге я выбрал второй вариант... Да, можно назвать ребячеством, но я уже устал прятаться. К тому же, совсем не исключено, что про меня и так все известно. Так что 'иду на вы', ваше поганое величество. Правда, все-таки скрыл свое нынешнее положение и имя. На всякий случай...

Мы немного поболтали, а потом я задал главный вопрос.

– Гастон, что случилось с де Монфоконом?

– Я точно не знаю... – виконт пожал плечами. – После того как вы отбыли, я сразу покинул замок. А что с ним должно было случится? С такими ранами не живут. К тому же, я больше никогда о нем не слышал и не встречал. Хотя подождите... я припоминаю, что его люди кричали, что надо бы лекаря, мол что-то долго барон в агонии бьется...

Я молча сжал кулаки. Из-за отсутствия других свидетельств, придется считать, что Монфокон все-таки живой. А если он живой, то теперь многое можно объяснить. В том числе и смерть Матильды...

Разговор ожидаемо скомкался. Я ограничился парой ничего не значащих фраз, еще раз пообещал отпустить виконта в Нанте и покинул плотницкую. Настал черед посла, его, и его служанку, читай любовницу, тоже разместили с неким намеком на удобства, в баталерной, вотчине ван Рииса.

– Это возмутительно! – посол уже успел убедиться, что его не собираются убивать и всячески тиранить, поэтому попытался покачать права.

Но я как раз не был настроен с ним миндальничать. Настроение не то, да и вообще, вопрос с судьбой посланника уже решен. Нет, топить я его не буду, а просто передам своим патронам из инквизиции для дальнейшей разработки. Ну а дальше... а дальше мне плевать. А пока, он в полной моей власти. А посему...

– Да как вы смеете... – продолжил напускать гонору посланник. – Я вам ничего не скажу...

Я кивнул Аскенсу, и в то же мгновение, громадный кулак профоса со свистом описав дугу, воткнулся в солнечное сплетение послу, приподняв его и зашвырнув в угол.

Тоненько завыла служанка. Клере заперхал, согнулся в три погибели и выблевал на пол луковый суп, которым давеча его потчевали. М-дя...

– Девку заберите... – я помолчал, дожидаясь пока женщину вытащат. – Клере, ежели мы с вами, вот прямо сейчас, не найдем общий язык, я прикажу вас четвертовать. Ну как, желание побеседовать появилось?

Появилось... Да такое, что я был вынужден удалить всех посторонних из коморки. Слишком уж деликатные сведения сообщал посланник. Чрезвычайно осведомленным оказался, сукин сын, в фаворе был у Паука. Но вот беда, я пока не знаю, что с этими сведениями делать. Нет, мысли есть, но... но тут надо все просчитывать досконально, со знанием моментов европейской политики. К примеру, можно легко устроить переворот при британском дворе, но во что он выльется для Бургундии? И вообще, в масштабе Европы. То-то же... Поэтому пусть де Бургонь сам решает. А я действую по старому плану. Ах да...

– Про некого барона Гийома де Монфокона, слышали? У него еще может быть большой шрам на шее.

Посланник наморщил лоб в раздумье и через некоторое время кивнул мне.

– Его величество гневался на оного дворянина. Речь шла о каком-то неправильно выполненном поручении, или об ослушании, увы, подробностей я не знаю. Даже был приказ схватить его и заключить в темницу. Хотя до этого барон был в определенном фаворе. Но он успел скрыться. Это было... было, где-то года три назад. Может больше. Что с ним сейчас и где он, я не знаю. И да, у него уродливый шрам на шее, и еще барон сипло говорит... говорил... Наверное, из-за шрама...

Еще порасспрашивал посланника и выяснил, что вопрос Арманьяков, при дворе уже давно не обсуждается, считается закрытым навсегда, а Монфокон выполнял для Луи какие-то конфиденциальные поручения, большего Клере не знал.

Ну что же, теперь сомневаться не приходится, факт того, что этот урод остался живым, окончательно подтвержден. А значит, последуют еще покушения... Млять! Но как я тогда умудрился промазать?! Как...

Ломая над этим голову, оставил в покое посла и вернулся к себе в каюту. Так и подмывало надраться вусмерть, но все-таки сдержался. Впрочем, наверное зря... Давно подозревал, что клятый барон остался жив, даже свыкся с этой мыслью, но когда все окончательно подтвердилось, оказался не готов к этому. Вернее готов, но потрясение все равно оказалось слишком сильным...

Дабы все-таки не дорваться до бутылки, устроил суровую тренировку, во время которой загонял до седьмого пота своих пажей и оруженосцев Логана. Потом долго чистил броню и правил оружие. Пока занимался, наметил план действий по Монфокону. И окончательно успокоился. Девочек моих он уже не достанет; в Гуттене остался командовать охраной Клаус. А парень подходит к делу более чем ответственно, так что теперь даже мышь туда не проскочит. Ну а чуть позже, сам займусь уродом вплотную и клянусь предками бастарда, больше не оплошаю.

Спал на палубе, благо погода не препятствует. Просто... просто, после смерти Матильды, я никак не могу решиться на близость с Земфирой. Слишком свежо еще горе. Сирийка, вроде как понимает... может быть... наверное...

А вообще... вообще, мне плевать...

Но в одиночестве побыть не дали. Приперся Логан, бросил на палубу тюфяк и устроился ночевать рядом. И принялся по своему разумению утешать сюзерена – видимо понял, что я здорово не в себе. Хоть убей не понимаю, чем меня могут утешить рассказы про его двоюродного дядьку, сменившего за свою жизнь пятнадцать жен.

Хотел его погнать, но не погнал, так и лежал, стиснув зубы и матерясь про себя. Весь опустошенный, злой и уставший как собака. Но, как ни странно, бубнеж шотландца подействовал, и я сам не заметил, как заснул...

ГЛАВА 10

До входа в Луару, порт Сент-Назер, мы добрались благополучно, погода приятствовала, правда, все время пришлось латать течи, но на скорость это не повлияло. А вот и Нант, вотчина бретонских дюков, то бишь герцогов. Еще один независимый оплот против Паука, держатся еще, и похоже, собираются держаться дальше. Но, подозреваю, как только Луи справится с Бургундией, бретонцам станет весьма тяжко.

Не так давно, я уже навещал Нант и дюков, так сказать, поработал 'почтальоном', выполняя секретные поручения Великого бастарда Антуана, хрен бы ему в печень, предателю такому. Веселое путешествие случилось: потопленное корыто франков, сгоревший бордель, бегство от стражи по крышам, блуждания по катакомбам и прочие скромные увеселения... А еще, по пути в Нант, я потерял своего пажа Иоста, очень близкого мне человека... Но не будем о скорбном, вся жизнь сейчас такая, жизнь и смерть всегда рядом.

Тогда, в Нанте, я не только выполнял поручения, здесь я нашел прямого убийцу своего отца, Пьера Ле Горджиа, маскировавшегося в городе под личиной кабатчика. Нашел, но не убил – просто не успел, в ад его отправил старый слуга отца. И он же, передал мне часть фамильных сокровищ Арманьяков, после чего отправился убивать Паука – считал своим долгом отомстить за своего господина. Послу Клере, ни о каких покушениях на Луи, не было известно, так же как о схваченных заговорщиках, так что у меня теплится надежда, что Базиль еще жив.

На данный момент, в городе расположен филиал моей торговой компании, склад и даже причал для торговых нефов. Я как-то глянулся дюкам, свою роль сыграли рекомендации Антуана, да и вообще, по совокупности заслуг, и они предоставили некоторые торговые преференции. Ну а Исаак воспользовался этими преференциями по полной, опять же, взяв в долю герцогского эконома. Читай, самих герцогов. И тут же, мои морские разбойники сбывают награбленное, конечно через Исаака и пройдоху-эконома, принося казне дюков неплохой доход.

Словом, в Бретани у меня все нормально, даже пару раз удалось обменяться писульками с дюшесой и послать ей подарки. Именно с ней, а не с Франциском, ее мужем. Ибо, в данном случае, поговорка про 'шею и голову семьи', как никогда верна.

А для чего я рванул сюда сейчас? Говорил же, встретиться с Хоттабычем и семьей Земфиры, вон, уже стоит на рейде басурманин, но это не главное. Совсем не главное...

Итак, распорядок дня на сегодня, у меня очень простой. Луиджи и Пьетро уже отправились уведомлять капудана, что я готов с ним увидеться. Встреча, скорей всего, состоится на том же месте, где мы встречались прошлый раз – не дело христианскому кабальеро, пятнать себя посещением басурманской посудины. Вот как бы и все. Но это только для меня. Веренвену же, предстоит устроить нашу лоханку на ремонт, в этом ему поможет представитель компании Исаака. Ну а личный состав, попеременно, начнет посещать местные бордели. Заслужили.

Ну а завтра... Завтра...

– Мой господин...

Я обернулся.

– Мой господин... – повторила, потупившись, Земфира. – Встреча все-таки состоится?

– Да, сегодня.

– Вы будете со мной?

– Да. Прими достойный вид.

– А никак нельзя...

– Нет.

– Как прикажет мой господин... – сирийка с опущенной головой скрылась в своем закутке.

Я чертыхнулся про себя и опять уставился на карту. Вот черт знает что. Девка вбила себе в голову, что я ее разлюбил и собираюсь от нее отделаться. Пробовал объяснять – не поняла. И больше не хочу. Нет желания. Но насильно отдавать родителям, все равно не собираюсь...

– Сир... – в каюте появились близнецы. – Капудан с радостью принял ваше предложение встретиться и...

– Где и когда... – прервал я Луиджи.

– Там же, три часа пополудни... – парень резко сократил ответ. – Со стороны магометан будут девять человек, среди них пять вооруженных воинов.

– Передай Альмейде, пусть со своими готовится – пойдет со мной. Питеру прикажите складывать в баркас подарки, он знает что. Этот пройдоха Лебо, прибыл? Давай сюда...

Еще час ушел на разговор с Рупертом Лебо, главой нантского филиала компании Исаака, и по совместительству моими глазами и ушами в этом городе. Пройдохой я его называю не зря, помимо торговых талантов, которые отмечает сам Исаак, этот плешивый толстячок имеет удивительную способность запоминать все, что где-то слышал, ну и собственно, находиться там, где о чем-то интересном говорят. Вот и сейчас, быстренько отчитавшись по торговым делам и получив указания, он состроил таинственную рожу и приступил к главному.

– Ваше сиятельство... – почтительно выдохнул он и стал по стойке смирно. – Его высочество Франциск, весьма увлекся дамой де Веллекье, Антуанеттой де Меньеле...

– Давно увлекся... – недовольно буркнул я, ломая триумф соглядатая. – Плохо работаешь, Лебо...

Тоже мне секрет, дюк связался с оной дамой, когда еще был просто графом, а не дюком. До второй своей свадьбы. Это я давно знаю, как и то, что дама де Веллекье, в свое время побывала в постели Паука, а это значит, вполне возможно, стучит королю франков. Хотя вот тут я не уверен, ибо Франциск, явно не дурак и подобного терпеть бы не стал. Да и вообще, пока, никакой пользы мне от этого знания нет. Пусть любятся на здоровье. На то он и дюк, чтобы любовниц иметь. В прямом и переносном смысле.

Руперт лилейно расплылся мордой, отвесил мне глубокий поклон и хитренько улыбаясь, добавил:

– Ваше сиятельство, вы как всегда великолепно информированы, однако же, к данным сведениям, я могу добавить некоторые существенные детали. Оная дама, давеча, заложила у Вельзеров многие свои драгоценности, что весьма странно, при таком-то благоволении к ней, его высочества...

– Это уже что-то... – буркнул я ему. – Продолжай...

А сам задумался. На самом деле, с какого такого перепуга дама заложила свои побрякушки? Она на полном пансионе при бретонском дворе, статус ее никто не оспаривает, дюк благоволит, даже дюшеса мирится с ней... Хотя... Дюк сейчас вертится как петух на сковородке, дабы утихомирить Луи, даже заключил с ним мирный договор. А потом атаковал Нормандию и Пуату. При явной недостаточности сил и средств, для такой компании...

– Что говорят о военной компании в Нормандии и Пуату? – перебил я Лебо.

– Давеча, граф Генгам обмолвился, что никак... – поспешил ответить Лебо. – Ни туда – ни сюда. Половину захваченного франки уже отбили, а сейчас затишье...

– Источник сведений?

– Дык раненых в городе полно, а им роток не закроешь... – ухмыльнулся Руперт. – К тому же, портной оного графа, захаживает к моей племяннице, вот и...

– Молодец. Дальше...

Ну что же, при небольшом допущении, можно предположить... Черт, неужели она заложила свои драгоценности, чтобы помочь герцогу? Не, бред...

Ободренный похвалой, Руперт заливался соловьем, а я старался вычленить из этого потока сплетен хоть какие-то полезные сведения для себя. Млять, какое мне дело, кого дрючит бастард – сын оной дамы де Веллекье, от герцога Бретани? Хотя, все в кассу пойдет, может и пригодится...

– ... и был принят оный кондотьер*... – продолжил доклад Лебо. – На службу принят...

кондотьеры (от итал. condotta – договор о найме на военную службу) – в Италии XIV-XVI веков руководители военных отрядов (компаний), находившихся на службе у городов-коммун и государей и состоявших в основном из иностранцев.

– Стоп! – услышав знакомый термин, я остановил Руперта. – Какой кондотьер?

– Дык, ломбардец же... – почтительно повторил Лебо. – Николя де Монфор. Прибыл давеча со своим отрядом. Обласкан самим дюком, ибо оный воин присутствовал при кончине Карла Смелого, прикрывая собой от вражеских пик его тело, а тако же доблестно отказал Луи, на предложение служить ему...

– Vot suka!!! Где он сейчас?!

Руперт перепуганный моей реакцией, шарахнулся в сторону и зачастил:

– Людей его поместили в казармы городской стражи, а сам ломбардец квартирует в доме купца Люсьена Бижона...

– Руперт... – я поймал его за шнуровку колета и притянул к себе. – О каждом шаге этого ломбардца, я должен знать. О каждом, ты слышишь меня? Справишься – награжу...

– Будет сделано, ваше сиятельство!!! – торжественно пообещал толстяк. – Даже в клозет без присмотра не отлучится. И это... – Лебо таинственно округлил глаза. – А может... того-этого... есть надежные людишки...

– Нет... – я отпустил его и вернулся в кресло. – Никаких, 'того-этого'... Только слежка...

Мля... похоже, для меня становится доброй традицией встречать своих врагов в Бретани. Ох, как много вопросов, накопилось к макароннику. Очень много... Вот же сука, и здесь хочет втереться в доверие... А вот хрен тебе...

– Ваше сиятельство...

– Выйди пока и постой за дверью... – прогнал я купца. – Луиджи, живо сюда шевалье ван Брескенса...

Логан немедленно явился, он по случаю прибытия в порт, даже побрился, но все равно, с разбитой скулой (прилетело булавой во время штурма посольской галеры), смотрелся довольно подозрительно.

– Ну и рожа у тебя, Sharapov...

– Рожа как рожа, монсьор... – Тук пригладил рукой замызганную полу колета и вопросительно уставился на меня. – Чего изволите, сир?

– Братец, мне надо, чтобы ты немедля отправился к Вельзеру, банкиру и выяснил возможность...

Инструктаж много времени не занял, Логан кивнул, угрюмо выслушал пожелание переодеться, опять кивнул, на этот раз еще угрюмей и испарился из каюты.

Так... первый шаг сделан, теперь надо побыстрее развязаться с сирийкой...

Додумать не смог, пригласили на торжественную мессу, по случаю благополучного прибытия. Капеллан Бромель, вновь рьяно взялся духовно окармливать личный состав, в том числе и меня, успев уже наложить на господина шаутбенахта легонькое покаяние, за богохульные слова... Вот же стервец. Ну да ладно, с таким сейчас не шутят, отстою, благо служит он великолепно. Проникновенно и громко, ревет псалмы аки медведь весной...

месса – основная литургическая служба в латинском обряде Католической Церкви.

Время пролетело быстро, и в назначенное время, наш баркас пристал к берегу. Как и в прошлый раз, там дымились мангалы, суетились повара, бдительные бодигарды в ламмилярах* и чалмах, накрученных поверх шишаков, таращились по сторонам, выискивая опасности. Вот только теперь, рядом с капуданом, сидело еще двое мужчин, богато одетых по восточному обычаю, но без тюрбанов; их головы прикрывали цветные длинные платки, наподобие тех, что в современности носят арабы. Родственники сирийки? Похоже, так и есть, один постарше, с длинной ухоженной бородой, второй совсем юный, только с намеком растительности на подбородке.

ламеллярный доспех (от лат. lamella – пластинка, чешуйка) – общее название доспеха из сплетенных между собой шнуром пластин. Ламелляр обычно существовал либо в виде корсета-кирасы, часто с длинным подолом, играющим роль набедренников, либо в форме ламеллярного халата длиной до колен, с разрезами спереди и сзади; в обоих случаях он, как правило, дополнялся оплечьями в виде листов ламеллярного полотна, иногда – защитой шеи и паха.

Земфира облачилась в наряд своей страны: глухое белое платье сплошь шитое жемчугом и серебром, и прикрыла голову с лицом, газовым покрывалом, прихваченном тяжелой золотой диадемой. Она все дорогу молчала и не выпускала мою руку, словно боялась потеряться. Да и выглядела, краше в гроб кладут, бледная словно снег. Не пойму, чего она так боится?

Капудан встретил меня как старого друга, широко раскинув руки, словно для объятий.

– Приветствую, моего брата, почтенного и благородного эмира Жана, радости моей нет границ...

– Я тоже рад тебе, почтенный Хасан Абдурахман ибн Хоттаби... – тепло ответил я, приметив, что гости при виде Земфиры порывисто вскочили, потом так же быстро плюхнулись на подушки обратно.

Кидаться в объятия капудана, я не стал. Невместно с басурманином обниматься. При всех моих добрых к нему чувствах, приходится соблюдать обычаи времени. Свои же люди не поймут вольностей. Как его – так и мои.

– Друг мой... – Хасан воспринял мой сдержанный поклон как должное, ответил тем же и показал на своих гостей. – Позволь представить тебе моего собрата по ремеслу, Гассана ибн Зульфикара...

Мужик с бородой, прижав руку к своей груди, отвесил сдержанный поклон.

– ...и его сына Самира...

Поклон младшего, был более вежлив. А вообще, довольно приятный парень: высокий и статный, лицо открытое, черты больше европейские, чем арабские.

– Приветствую, Гассана ибн Зульфикара... – ровным тоном ответил я. – Согласно моему обещанию, я привез его дочь. Земфира, это твой отец?

Девушка едва заметно кивнула. Ее отец, стоял и не спускал глаз с нее, со странным выражением лица, в котором в равных пропорциях была соединена печаль и радость, нетерпение и... а черт его знает, что там намешано. Короче, волнуется мужик. И неудивительно. А сын более сдержан, я по его лицу так и не смог ничего прочитать. Впрочем, физиономист из меня всегда был хреновый.

Пока мы обменивались с капуданом приветствиями, довольно долго, восточный этикет обязывает, Земфира и ее родственники, не подходили друг к другу, так и стояли неподвижно, обмениваясь лишь взглядами. Впрочем, нет... Земфира не смотрела на отца с братом – она опустила голову и напоминала неподвижное изваяние, укутанное в парчу.

– Я никогда не сомневался в твоем благородстве и честности, мой друг... – искренне, с чувством сказал капудан, прижимая руку к сердцу.

– Пусть, наконец, состоится воссоединение семьи... – через паузу сказал я. – Но... но, почтенный Хасан, на тебе гарантии того, что к девушке не будет применено насилие и принуждение. Я очень тепло к тебе отношусь и совсем не хочу, чтобы наши отношения омрачились...

– Да будет так... – важно кивнул капудан. – Я гарантирую, что Земфире не причинят вреда...

– Иди, моя девочка... – я склонился к сирийке. – Ничего не бойся, я рядом...

– Да, мой господин... – едва слышно ответила девушка и сделала неуверенный шаг вперед.

Капудан что-то ободряюще ей сказал, взял под руку и подвел к отцу. Тот, уже не скрывая слез, порывисто обнял ее и прижал к себе.

– Велик Аллах... – растроганно прошептал Хоттабыч. – И он простер свою щедрую длань, над этими страдающими сердцами. Брат мой, Жан, воистину, ты совершил богоугодное дело.

Я так и не нашелся, что ему ответить в тему и буркнул:

– Меня направлял Господь... И хватит об этом, мы делаем то, что должны. Идем, Хасан, покажу что...

– С радостью, мой друг, к тому же, у меня тоже есть кое-что для тебя... – капудан загадочно подмигнул мне и ткнул пальцем на орден на моей груди. – Я смотрю, у тебя появилось другое золото. Что оно означает?

– Мелочи, Хасан... – я приподнял пальцем цепочку. – Всего лишь орден. Он называется Орден Золотого Руна и его удостаиваются только...

– Брат мой... – капудан неожиданно остановился и почтительно поклонился мне. – Ты удивишься, но я о нем слышал. Ты оказываешь мне честь...

– Пустяки, Хасан. Смотри... – я показал на мелкокалиберный длинноствольный фальконет на корабельном вертлюге, богато изукрашенном бронзовой лепниной в китайском стиле. – Это подарок тебе, мой друг...

Я оглянулся и увидел, что счастливые родственники, так и стоят обнявшись. Ну ладно...

Капудан провел пальцем по загогулине на фальконете, изображавшей лапу дракона и с каменным лицом, еще раз поклонился мне. Только его глаза, выдавали, что он неимоверно доволен. Еще бы, такая пушченка, только гораздо хуже качеством, сейчас стоит, как полный комплект доспеха в готическом стиле. Исаак чуть ли не плакал, когда я изымал фальконет из его загашника. Хитрый еврей, задумал продать пять таких, задорого, своим соотечественникам в Кастилии, которые, в свою очередь, намеривались ими задобрить самого рея.

– Брат мой... – Хасан несколько раз хлопнул в ладоши и тут же, рядом с ним возник слуга с большой бархатной подушкой в руках. – Прими, в знак глубокого уважения к тебе, вот эту мелочь...

Тут настал уже мой черед раскланиваться. Угадал, басурманин...

– Этот клинок кован в Хиндустане*... – капудан бережно взял с подушки длинную слабоизогнутую саблю, с богато изукрашенным эфесом и снял с нее ножны, – великим мастером Чоурдаром, для почтенного эмира Алибека не менее ста лет назад. Подобная сталь у нас называется 'пулад' или 'фаранг', сами хинды ее называют 'вуц*'... – Хасан с легким поклоном выручил мне клинок. – Но этот меч особенный, он сделан из розового пулада, секрет производства которого был утерян, со смертью мастера Чоурдара...

вуц – металл, индийский тигельный булат, отличавшийся уникальными характеристиками даже для современности.

Хиндустан – Индия.

Я поймал мечом луч заходящего солнца и едва не охнул от удивления. На клинке проступил сложный булатный узор, действительно, слегка розового оттенка из-за мельчайших вкраплений красного металла. М-да... вот ты какой, литой тигельный индийский булат...

Сабля, а скорей всего даже меч с полуторной заточкой, оказался непонятной мне конструкции: клинок, с ярко выраженной елманью,* практически прямой на всем протяжении и лишь в своей первой трети, слегка изогнутый – удобный как для колющего , так и для рубящего удара. С волнистым долами и крестовидной гардой, один ус которой загибался к рукоятке. Червленое серебро, грубо ограненные рубины, стиль обработки... судя по всему, даже для нынешнего средневековья, меч изготовлен очень давно. Да, по сравнению с европейским оружием, восточное изначально проигрывает, но вот, иногда, встречаются такие уникальные образцы, преимущественно индийского происхождения. Угодил пират, явно угодил...