Текст книги "Последний поход Мессии (СИ)"

Автор книги: Александр Баренберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

В последние дни перед отплытием я метался, как угорелый. А тут еще подоспело приглашение на прощальную аудиенцию у Иоанна. Я, в принципе, сам хотел встретиться напоследок, уточнить, так сказать, позиции перед отправлением в путь, но предполагал это сделать в самый последний момент и у нас, послав через Шауля приглашение на церемонию отбытия. А в ответ получил указание явиться в Тауэр. Пришлось идти.

Мрачные каменные своды королевской резиденции каждый раз производили на меня гнетущее впечатление, а сегодня – особенно. Видимо, потому что этот незапланированный визит состоялся совсем не вовремя. Да и, зная буйный нрав Иоанна, я подсознательно ожидал от него какой-то пакости. И похожая на тюрьму крепость (подвалы которой эту функцию, собственно, и выполняли) данное ощущение лишь усиливала. Я впился взглядом в стоящего у входа в зал приемов пажа – своего платного осведомителя, но тот лишь приветливо улыбнулся, склонив голову. Похоже, мои опасения напрасны.

Короля явно распирало желание поиметь с меня дополнительный профит, помимо согласованного полгода назад. Настолько распирало, что при разговоре отчетливо различался зубовный скрежет, доносящийся со стороны трона. Обрушенные на озабоченного чем-то монарха водопады восхвалений, вылитые на сильно подтянутом за прошедшие полгода норманно-французком, действия не возымели. А еще Его Величество, подходя к узкому стрельчатому окну, посматривал время от времени на проводившую во дворе Тауэра плановые (плановые ли?) занятия королевскую стражу. Все это мне очень не понравилось. С одной стороны, удалось создать впечатление настоящего мага, предвидящего будущее (кстати, канцлер Уолтер как раз пару недель назад слег и состояние его с каждым днем заметно ухудшалось, в полном соответствии с моим «предсказанием»), управляющего джинами и метающего огонь. Короче, опасного человека, с которым лучше не связываться, особенно учитывая столь своевременную и загадочную смерть здоровяка Роберта. С другой – король Англии слишком мощная фигура, чтобы сникнуть перед каким-то заезжим колдуном. А если «колдун» еще и богат, при пустой-то казне и необходимости финансировать военные действия… В общем, перед Иоанном встал непростой выбор, а я изменений в его намерениях отследить не сумел. Потому что дите еще в здешних политических интригах. С торговцами и мелкопоместными феодалами как-то справляюсь, а вот уровнем выше…

И что теперь делать? Предложить ему еще тысячу фунтов отступных? Тогда он закономерно спросит: а почему не две? Или пять? А еще лучше – все, что припрятано у тебя на корабле и, заодно, у еврейских общин страны. Возможность одним махом загрести сумму, достаточную для проведения самой массированной, за три года войны, кампании на континенте, явно щекотала монарху нервы. Иоанн не дурак, наверняка пытался отслеживать наши расходы на строительство моста и другие закупки и по их уровню прикинул примерное количество имеющихся у нас средств. Пусть и неточно, пусть он и не знал, сколько из данной суммы имеется у меня, а сколько – у местных евреев, но цифра явно его завораживала. Почему бы не рискнуть и не попытаться сразу отобрать все, а не довольствоваться той малой «подачкой», на которую согласился в сентябре. Но тогда у него было время не торопиться, присмотревшись повнимательнее, да и здравствовавший канцлер сдерживал необдуманные порывы монаршей души. А сейчас надо думать быстро, иначе птичка выпорхнет из клетки! В нашей истории Иоанн решился полностью вывернуть карманы еврейской общине только в тысяча двести десятом году, когда его приперло по настоящему. И ведь почти сорок тысяч собрал, гад, выжав повальным побором все до последнего пенни. Намного больше, кстати, чем сам рассчитывал. Знал бы он, что у них столько имеется, может и раньше решился. Вот я дурак, не смог даже примерно просчитать поведение короля, имея по нему столько материалов! А ведь и здесь дополнительные «сигналы» поступали о его тайном интересе к нашим торговым сделкам!

Еще денег обещать ему нельзя категорически, это лишь увеличит и так разыгравшийся аппетит. Что же тогда? Угрожать? Опасно! Он, все же, король, возьмет да закусит удила… Потом, увидев количество потерь, пожалеет, конечно, но это будет потом. И это еще если мне удастся выбраться из Тауэра, куда столь неосмотрительно приперся почти без охраны! Значит, надо заинтересовать. Чем? Пока Иоанн в раздумьях глядел в окно, я судорожно пытался припомнить что-то важное, что узнал об этой эпохе, когда собирал информацию, но отложил в сторону, как несвоевременное. Вот, вспомнил!

– Перед тем, как отправиться дальше по возложенным на меня Господом делам, я бы хотел сообщить Вашему Величеству некоторые важные детали. Архиепископ Кентерберийский, как я вам и сообщал, готовится к отходу в мир иной. Болезнь будет длительной и до печального, но неизбежного конца пройдет еще не менее трех-четырех месяцев.

– Мы все каждодневно молимся о его выздоровлении! – даже не пытаясь скрыть лживость своих слов, проговорил король, занятый другими мыслями.

Но я знал, как привлечь его внимание:

– Чувствуя приближение своего конца, его преосвященство решил помириться с другими духовными иерархами королевства, с которыми, как вы знаете, у него имелись кое-какие трения. И, в подтверждение искренности своих намерений, передал в их собственность свое имущество. Среди которого ценные одежды, украшения, мебель и даже алтарь. А также все свои сбережения, наследников все равно же нет…

А вот теперь тема разговора Иоанна явно заинтересовала. Он бросил разглядывать лениво тренирующуюся стражу и отвернулся от окна, впившись в меня как обычно подозрительным взглядом:

– И много ли этих денег?

– Две тысячи фунтов. Конечно, все они хранятся не в Англии, его преподобие предпочитал не рисковать. Но долговые расписки, выданные в Ломбардии и Риме, сейчас хранятся у вашего еврейского казначея Шауля. Вместе с письменным указанием от архиепископа выдать сумму звонкой монетой его преемнику после смерти самого Уолтера. Но, разумеется, глава еврейского казначейства Вашего Величества может поступить и иначе, если получит соответствующие указания…

Король уселся на трон, в глубоком раздумье подперев голову рукой. Совсем как Иван Васильевич в известном фильме. Мне оставалось ждать, что он выберет: журавля в небе или синицу в руках. То бишь риск не получить ничего, если силовое давление на странного «колдуна» и его приспешников завершится неудачей или же солидную и гарантированную сумму через несколько месяцев, в добавок к предыдущим договоренностям. Иоанн побарабанил с минуту пальцами по резному подлокотнику и выбрал-таки синицу. Я вздохнул с облегчением – разумное начало в короле на этот раз победило безразмерную жадность, и неожиданное «наследство» умирающего канцлера оказалось той самой последней каплей, решившей дело.

Спрашивается, почему раньше я не вспомнил о деньгах архиепископа? Очень просто – их до сих пор не существовало. Я это «наследство» только что придумал. Про остальное имущество – чистая правда, Уолтер его действительно завещал духовным соратникам. А вот денег у недалекого иерарха не водилось. Как и соответствующих долговых расписок, естественно. Эти две тысячи – моя плата за собственную недальновидность, которую нельзя было внести обычным способом. Пришлось изобретать такой извилистый. Зато теперь, пока архиепископ не отдаст концы, Иоанн не дернется. Кстати, надо не забыть подделать нужный пергамент, на случай если король поинтересуется…

Вырвавшись, к огромному облегчению, из Тауэра, направился прямо в еврейскую общину. Нужно было сообщить Шаулю и его близким содержание последних договоренностей с королем и дать советы о дальнейших действиях. Общине стоило поскорее покинуть страну, так как от Иоанна явно не стоило ждать ничего хорошего. Надеюсь, хотя бы некоторое время теперь тот будет придерживаться достигнутых соглашений. Численность всех английских общин составляла около десяти тысяч человек, несколько сотен отправлялось с нами. Остальным же я предложил, по мере возможности, сворачивать дела и мигрировать на континент, присоединяясь к имеющимся там общинам. А дальше будет видно. Кто не прислушается – сам себе враг. Впрочем, пока явных противников плана не просматривалось. То ли я заработал в их глазах такой беспрекословный авторитет, то ли просто боятся противоречить в моем присутствии. Скорее всего – и то, и другое. Последней, конечно, уедет семья самого Шауля, ведь он ответственный и за достройку моста, и за сбор налогов. Он и сам это прекрасно понимал, принимая пост главы общины.

А я побежал дальше. Надо было проверить, не забыли ли погрузить чего-то важного на корабли? Еще раз посмотреть расчеты потребного количества продуктов и других припасов. Не закралась ли в них ошибка? Ведь мы по пути будем принимать на борт еще людей. А вдруг они явятся на сборные пункты без своих припасов? Наша флотилия насчитывала теперь семь кораблей, но только «Царица» была заполнена людьми на две трети от максимальной вместимости. Остальные отправлялись загруженными едва ли на пятую часть. Ведь вместимость шести приобретенных в Англии крупных, по местным меркам, судов составляла более двух тысяч человек! Однако английская община пополнила наш отряд только тремя сотнями добровольцев. Часть из них была отобрана отправленными на остров сержантами еще год назад и прошла неплохую подготовку. Другие присоединились уже после нашего прибытия. Последние пару месяцев сотня из них проходила ускоренные курсы юного моряка под руководством капитана Джакомо и экипажа «Царицы». Капитанами же кораблей были назначены самые способные из моряков нашего флагмана, уже приобрётшие некоторый опыт. Этого, конечно, для сколачивания минимально необходимого профессионального экипажа было явно недостаточно. Поэтому я предложил отобрать среди работавших на стройке сезонных моряков самых надежных и нанять их в команду. Хоть часть личного состава будут профессионалами. Джакомо придирчиво изучил претендентов, оценивая как деловые качества, так и количество целых зубов во рту, и выбрал семьдесят человек, по дюжине на корабль. Этого должно хватить. Свеженанятые моряки, в перерывах между погрузками припасов, нещадно гоняли остальную часть экипажа, прививая ей необходимые в море навыки.

Наконец, ровно к середине апреля все было готово. Оружие, материалы, разобранное оборудование из сараев и прочие припасы покоились в трюмах, все путешественники собрались у причалов. А их родственники, приехавшие, в том числе и из отдаленных общин, толпились рядом. Король не прибыл, хоть его и приглашали на церемонию отплытия. Решил не «светиться» на непонятном мероприятии. Ну и ладно, сомневаюсь, что мы еще когда-нибудь встретимся!

Пора! Прекрасным солнечным утром пятнадцатого апреля тысяча двести пятого года семь больших кораблей, подняв часть парусов, заскользили по тихим водам Темзы вниз по течению. Большая часть из находившихся на их борту пятисот человек не имела ни малейшего понятия, куда конкретно она направляется. Но люди верили в меня, потому и пошли. Что ж, могу обещать, что, по крайней мере, скучным путешествие не окажется…

Глава 10

Весенние шторма во второй половине апреля практически сошли на нет, и наша флотилия довольно споро продвигалась на юг вдоль атлантического побережья Франции. Обогнув Нормандию, с одиноко возвышавшимся над скалами замком на месте будущего города Брест, увернулись, пользуясь сильным попутным ветром, от нежелательной встречи с парой галер французского флота, патрулировавших побережье. Пополнив несколько раз запасы пресной воды в случайных деревушках по пути, сделали первую крупную остановку в Ла-Рошели. Формально находясь под контролем французского короля Филиппа Второго Августа, город фактически принадлежал тамплиерам. Разжиревшие на снабжении крестовых походов и финансовых операциях с европейскими монархами храмовники отгрохали здесь мощно укрепленную оперативную базу, включавшую большой замок, богатый рынок и хорошо оборудованный порт. Пополнив в городе запасы провизии и приняв на борт ожидавшие тут, в соответствии с предварительными договоренностями, группы еврейских добровольцев из соседних общин, направились дальше вдоль побережья.

И почти сразу пересекли границы Аквитании, вновь попав во владения нашего английского «друга» Иоанна, пока еще, по прихоти сложных феодальных заморочек, владевшего данным герцогством. Правда смугловатые подвижные жители Бордо и Байонны, где мы также останавливались, ничуть не напоминали флегматичных лондонских подданных Его Величества. Однако налоги Острову пока платили исправно. Подобрав в упомянутых городах еще несколько сотен добровольцев и пользуясь установившейся хорошей погодой, пересекли остаток Бискайского залива напрямую, вновь приблизившись к берегу лишь у леонского порта Ла-Корунья. Где подобрали еще одну группу и, более не приставая к берегу в не особо дружелюбных водах уже не очень прочного и централизованного арабского государства Альмохадов, все еще оккупировавшего половину Пиренейского полуострова, отправились прямиком к Гибралтару.

Ровно год назад «Царица» проходила его в обратном направлении. Потом были далекая Америка, холодная Англия. Теперь возвращаемся в Средиземноморье. И, к сожалению, как я подозревал, нас тут не забыли! Едва мы появились ввиду гибралтарской Скалы, как к кораблям флотилии приблизились несколько маленьких, но очень быстроходных фелюк. Узнав, видимо, характерные обводы флагмана, они на всех парусах стали улепетывать в сторону крепости. А на мачтах взвились какие-то разноцветные тряпки. В ответ, после небольшой задержки, на башнях крепости появились заметные за десятки километров высоченные столбы дыма.

– Поздравляю, капитан, нас заметили и опознали! – прокомментировал я данный факт. – Скоро появятся и встречающие с дорогими подарками!

– Боюсь, мы не сможем их принять! – пробурчал в усы Джакомо и приказал немного сбросить ход, чтобы остальные суда флотилии подтянулись поближе.

Заняв наблюдательный пост на носу «Царицы», вооружился подзорной трубой и принялся обозревать горизонт. Вскоре на нем появились ожидаемые хищные силуэты арабских фелюк. Много! Подождав минут десять, насчитал полтора десятка. Целый флот! А если учесть, что еще штук пять, выйдя из крепости, сейчас перекрывали выход обратно в Атлантику, то нас явно оценивали высоко. То ли наши боевые возможности, то ли количество ценностей в трюме. А, скорее всего, и то, и другое! Правда, размер флотилии явно оказался для встречающих сюрпризом, но пока не видно, чтобы это их остановило. Видимо, считают, что дополнительные корабли нам понадобились, так как добытые ценности в один не вмещались. Ну-ну…

Сами фелюки – узкие длинные лодки с косыми «латинскими» парусами на мачтах и возможностью, при необходимости, ходить под веслами, были относительно невелики. Но на каждой имелось около сотни неплохо вооруженных бойцов, большинство из которых, скорее всего, составляли нанятые властями многоопытные тунисские пираты. Пользуясь прекрасной маневренностью своих кораблей и численным преимуществом, они наверняка одновременно атакуют с разных сторон, взяв на абордаж. Отбиться ракетами на расстоянии, как раньше, сейчас явно не выйдет! У нас, конечно, есть еще сюрпризы, кроме ракет, но зато меньше людей и они, в среднем, хуже обучены. Слишком много новичков! Так что результат такого боя спрогнозировать трудно.

Однако я не собирался идти на поводу у врага, отдавая инициативу ему в руки и принимая навязанную тактику. Самое время испытать в бою новое оружие, как раз и предназначенное для морских сражений! Отдав приказ Джакомо и поцеловав обеспокоенную Анну, соскочил по веревочной лестнице в спущенный на воду челнок. Двое матросов, усиленно работая веслами, за минуту доставили меня к «Самсону» – одному из построенных в Англии с нуля кораблей. Он был крупнее «Царицы Савской», хоть и похож по конструкции. Но главное – там стояли особые приспособления, которые сейчас и требовалось привести в действие. Изготовив в «секретных» сараях в Лондоне, мы тайно установили их на данный корабль. А вот первое испытание провели только пару недель назад, во время перехода через Бискайский залив, когда оказались вдали от любого постороннего взгляда. Это зрелище произвело особо неизгладимое впечатление на новичков, сразу подняв мой авторитет в их глазах на небывалую высоту. Поэтому сейчас, ввиду опасности, никто особенно не переживает, полагаясь на лидера.

Поднявшись на борт, подошел к отгороженному на палубе прямоугольнику, почти перекрывавшему всю кормовую часть судна. Там как раз снимали растянутый между мачтами огромный чехол, сшитый из кусочков бычьей кожи. А под ним красовался он – наше новое секретное оружие…

Задумавшись еще осенью над проблемой дистанционной борьбы с кораблями или укреплениями и отвергнув на данном этапе литье пушек и создание больших ракет, остался практически без вариантов. Построить огнемет, по типу мехов, выбрасывавших «греческий огонь» на византийских галерах, представлявших, кстати, основную опасность для нас из-за дальности выстрела, превышавшей полсотни метров? Но у меня нет сырья для быстрого получения качественной горючей смеси. Нефть пока недоступна, а заниматься долгим и муторным многоступенчатым синтезом чего-то такого из угля или спирта не имеется возможности. После долгих размышлений и пришла в голову идея построить бомбардировщик.

Действительно, изготовить мощную бомбу, особенно после получения пироксилина, было вполне по силам. Оставалось «лишь» доставить ее к цели. Естественным образом, первой мыслью являлось: привязной аэростат! Для моих возможностей построить надежный и достаточно грузоподъемный воздушный шар представлялось относительно нетрудным делом. Однако задумался о предполагаемой тактике его применения. Выглядела она так: при появлении противника шар, укрепленный, скажем, на специальном помосте между мачтами, приводится в рабочее состояние. Корабль, маневрируя, занимает подветренное положение по отношению к вражескому. Шар стартует, сносится ветром вперед, но удерживается на длинном (за сотню метров) шнуре. Корабль сближается с противником и когда выдвинутый вперед «бомбардировщик» оказывается над врагом, сидящий в гондоле боец сбрасывает бомбы.

Сразу же стали очевидны многочисленные слабые стороны подобного «прожекта». Сможет ли корабль переманеврировать противника, заняв подветренное положение? А если штиль? Из-за ограниченной длины шнура шар зависнет слишком низко над противником. Не поразят ли его осколки от собственных бомб, ведь он не сможет быстро покинуть опасную зону? Не обстреляют ли его стрелами с вражеского корабля, ведь он будет висеть над его палубой близко и долго? Где я возьму столько спирта для горелки? В общем, быстро выяснилась вся бесперспективность данной идеи.

Следующим логическим шагом в поисках кандидата в бомбардировщики являлся дельтаплан. А что – конструкция, конечно, посложнее шара будет, но не так чтобы сильно. Деревянная рама, шелковый парус. В одной из побывок посоветовался в интернете со знающими людьми, прикинул конструкцию на компе. Выходило, что простой дельтаплан, с невысоким аэродинамическим качеством, изготовить реально. И он даже будет летать. Однако и тут возникли вопросы. Во-первых, как взлетать? Ну, допустим, прыгнуть с верхушки мачты, хоть это и не очень надежный вариант. А вот второй вопрос оказался гораздо сложнее: как садиться? Наша недошхуна – далеко не авианосец, ровной пустой площадки на ней не имеется. А она нужна немаленькая – ветер там, палуба качается, точно не прицелишься. И, главное – грузоподъемность аппарата выходила совершенно недостаточная. Ведь аэродинамическое качество низкое, конструкция рамы при приемлемом весе – хлипкая. Кроме пилота стандартного веса, поднимет еще килограмм десять-пятнадцать. Этого явно недостаточно! Да и куда там бомбы подвешивать? А поджигать запалы как? Ведь пилот обеими руками держится за трапецию!

Итогом раздумий стал отказ и от этого варианта. Какой же остался? Остался лишь классический планер с жестким крылом. Только такая конструкция, при доступных мне материалах и технологиях, могла обеспечить достаточный вес полезной нагрузки и соответствовала остальным требованиям. Там было, куда подвесить бомбы и пилот мог освободить руку для дополнительных операций. Планер способен летать и при довольно сильном ветре (прочность крыла позволяла), и при полном его отсутствии. Кроме того, благодаря гораздо более высокому аэродинамическому качеству, он просто летал заметно лучше, чем дельтаплан. Основным же недостатком являлась лишь сложность конструкции, на порядок превосходившая таковую у отвергнутых «конкурентов».

Однако в моем распоряжении имелось много времени и кое-какое оборудование. Люди, умеющие им пользоваться, тоже. А также бонус – несколько десятков кубометров бальсы, этой легчайшей древесины, идеально подходившей для «авиационного» применения. Недаром, наткнувшись на нее во время посещения Центральной Америки и еще не имея никаких определенных планов, приказал запасти побольше этого редкого материала. Причем выбирал самые длинные и качественные стволы. Теперь ее хватит, пожалуй, на изготовление целой эскадрильи!

Так много планеров сразу строить, конечно, не стали. Незачем пока, да и негде. Ведь еще надо было соблюдать секретность, скрывая эту штуковину от посторонних глаз. И конструкция опытная, наверняка потребует доработки. Поэтому ограничились одним. За основу конструкции, проведя «у себя» исследовательскую работу, взял готовые чертежи деревянного гидропланера. То есть способного взлетать и садиться на воду. А как же иначе, взлётной полосы-то на корабле у меня нет! Так что ее роль играла поверхность моря. После посадки (желательно поближе к борту, но это уже зависело от мастерства пилота) летательный аппарат буксировался спущенной заранее лодкой к кораблю, где поднимался обратно лебедкой, укрепленной на вращающейся вокруг задней мачты специальной рее.

А вот со взлетом все было гораздо сложнее. Ведь скорость отрыва составляла около тридцати километров в час. Планер по определению собственного двигателя не имеет (да и где бы я его взял?), следовательно, эту самую скорость ему надо как-то сообщить. Да еще и с запасом, чтобы он взлетел повыше и успел поймать какой-нибудь восходящий поток. Иначе полет закончится непозволительно быстро. Чем же разогнать аппарат?

Ответ, подсказанный историей развития авиации в нашем мире, не оставлял пространства для маневра. Катапульта! Только она являлась решением задачи в моих условиях. Не буксировать же планер за кораблем, в самом деле! Пузатый парусник – не моторная лодка, нужной скорости не разовьет. Но на каком тогда принципе строить катапульту? Паровую, как на «классических» авианосцах? Ага, сейчас, только возведу сначала несколько металлообрабатывающих заводов! Что-то типа огромного арбалета? Тоже не вариант, слишком велики будут нагрузки на «плечи» гигантского лука и тетиву, доступные материалы их не выдержат. Да и перегрузки при выстреле превзойдут все разумные границы. И еще-где я это немаленькое устройство втисну на палубе парусника?

Что же остается? В результате долгих раздумий и даже постройки моделей в масштабе один к десяти в одном из сараев, подальше от чужих глаз, пришлось в середине января срочно смотаться в Гринвич. Ибо в конструкцию одного из возводимых на местных стапелях кораблей, заказанных еще осенью, следовало внести немалые изменения. Заключавшиеся, прежде всего, в значительном усилении конструкции мачт. Вернее, только задней. А также в установке некоторых дополнительных агрегатов.

В итоге схема выглядела так. Планер, подвешенный на нижней рее задней мачты, игравшей роль крана, выдвигался на десяток метров за корму и опускался в воду. К креплению в его передней части цеплялся прочный шелковый трос, тянувшийся к вращающемуся блоку, установленному на верхушке задней мачты и затем опускавшийся к основанию центральной. Где и располагалась лебедка, на которую накручивался трос. Движение лебедка получала, через ременную передачу, от длинного деревянного вала, шедшего поперек палубы и приводившегося в движение двадцатью «велосипедистами». То есть моряками, крутившими два десятка специальных педальных приводов. На короткое время запуска они могли выдать вполне приличную мощность под десять киловатт. Заданную же скорость вращения регулировал заданием барабанного ритма боцман, сверявшийся с показаниями счетчика оборотов. Пришлось немало потренировать стартовую команду, пока они начали работать скоординировано.

Длина троса (около трехсот метров) была рассчитаны таким образом, чтобы к моменту им угла в сорок пять градусов, планер достиг требуемой скорости и высоты. Там трос выходил из зацепа и крылатый аппарат отправлялся в свободный полет. Вся эта динамика, конечно, потребовала сильного увеличения прочности задней мачты, что и проделали на верфи после моего неожиданного туда визита (и за дополнительную плату, естественно).

Сам же планер был практически полностью «слизан» с еще советского гидропланера-биплана БРО-16, выпускавшегося в Литве в семидесятых годах двадцатого века. Очень уж хорошо подходил он под мои требования. И простая, полностью деревянная конструкция, и возможность приводняться, и прочная надежная бипланная коробка… Все это перекочевало в тринадцатый век с минимальными изменениями. Чуть больший размах крыльев, так как мне требовалась еще пара десятков килограммов лишней полезной нагрузки. Дополнительные поплавки на концах нижнего крыла, для лучшей остойчивости в открытом море. Упрощенная конструкция, почти без и так немногочисленных металлических деталей. Два бомбодержателя за креслом пилота. Вот, пожалуй, и все отличия.

Дно кабины, выполненной в виде лодки – плоскодонки, было набрано из хорошо подогнанных и просмоленных дубовых плашек двухсантиметровой толщины. Этого требовали высокие нагрузки при приводнении, зато, одновременно, я получил бронирование на случай, если кто-то решит «пальнуть» снизу из лука, обезопасив, таким образом, свою филейную часть от поражения острыми нестерилизованными предметами. Более тонкими плашками были укреплены и борта кабины, с той же целью. В этом элементе конструкции я несколько проиграл по весу оригиналу, но так как почти все остальные детали были выполнены из легчайшей бальзы, вместо применявшейся в исходном варианте сосны, то в итоге весь планер даже получился чуть легче. И при этом прочнее. Кроме того, он теперь мог поднять семидесятипятикилограммового пилота и еще пару тридцатикилограммовых бомб.