Текст книги "Последний поход Мессии (СИ)"

Автор книги: Александр Баренберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Человек, сидевший на высоком деревянном стуле, с тонкими резными ручками и черной бархатной обивкой, украшенной серебряным шитьем, изображающим звезды и солнце, сразу, с первых же секунд, произвел на меня отталкивающее впечатление. Каким-то уж слишком «липким», подозрительным оказался у него взгляд. Красиво уложенные пышные белокурые волосы и аккуратно подстриженная благообразная бороденка ничуть не скрашивали первоначального впечатления. С подобными людьми я обычно предпочитаю дел не иметь вообще, обязательно нарвешься на неожиданную «подставу». Однако сейчас все совершенно менял глубоко, по самые уши, насаженный на голову человека широкий золотой обруч, увенчанный по периметру массивными, опять же золотыми угловатыми крестами вперемежку с геральдическими лилиями. Одним словом – корона.

Да, человек этот, к сожалению, являлся никем иным, как нынешним английским королем Иоанном. Отсюда и французские лилии в короне, символизирующие принадлежащие (пока еще) английским монархам наследственные владения в Нормандии. А я находился здесь как раз для того, чтобы вести с ним дела, невзирая на вызываемую этим типом личную неприязнь. Еврейский казначей его величества потратил немало усилий, чтобы добиться данной аудиенции, а в моих планах благожелательное отношение монарха занимало не последнее место. Просто потому, что на Острове все, даже не только касающееся евреев, настолько строго регламентировалось, что без разрешения короля особо не развернешься. Тут вам не относительно либеральный пока юг Европы. Так что бездарно потерять удачно подвернувшийся шанс я не имею права.

Несмотря на два года, проведенные в тринадцатом веке, встречаться с настолько высокопоставленной персоной, известной мне из литературы задолго до случившегося временного парадокса, еще не доводилось. Может быть, сразу же проявившаяся неприязнь к королю была частично инспирирована как раз ранее прочитанным. Ведь как в исторической, так и в художественной литературе бедный Иоанн устойчиво и последовательно отражался как бездарный монарх и вообще премерзкая личность. И после первых же минут личного знакомства начало складываться впечатление, что данное описание отнюдь не являлось преувеличенным. Хотя, если не обращать внимания на отталкивающий взгляд, король выглядел довольно импозантно и молодо (ведь тридцать семь лет здесь уже далеко не юность).

А справа от трона стоял, опершись о массивный, богато украшенный золотом и драгоценностями посох, еще один исторический персонаж. Хьюберт Уолтер, архиепископ Кентерберийский, он же Канцлер всея Англии. Формально второй человек в королевстве, фактически – первый. Без его одобрения Иоанн не мог сделать ни одного серьезного шага, на что постоянно жаловался в приватных беседах. У меня традиционно плохо складывались отношения с местными духовными иерархами, и сухая, вытянутая рожа данного деятеля отнюдь не прибавляла оптимизма. Жаль, что он тоже присутствует на аудиенции – может спутать мне все планы. И ведь помрет, гад, только в следующем году! Не мог, что ли, чуть пораньше откинуться!

Я поклонился. Низко, от меня не убудет. Пусть сидящий на троне потешит свое королевское достоинство! Выпрямившись, взглядом попросил разрешение заговорить (в местном этикете, чтобы сразу не сесть в лужу, меня немного подтянул Шауль, сопровождавший меня на аудиенции,). Последовал легкий, почти незаметный кивок:

– Ваше величество, я очень рад лицезреть столь знаменитого короля! – старофранцузским я владел похуже, чем старонемецким – практики не хватало, однако надеялся, что изъясняюсь достаточно внятно. Хотя английская верхушка вообще говорила на норманно-французском диалекте, так что моя задача дополнительно осложнялась. Тем не менее, Иоанн все понял. Вряд ли он сам считал себя знаменитым (это после последних-то поражений!), но возражать не стал. Лесть – она и в Англии лесть!

– Мне сказали, ты – очень уважаемый и богатый человек среди евреев, преемник славного философа Моисея из Каира! – сквозь зубы бросил король, бегая глазами по моим роскошным одеяниям, явно в поисках места, где припрятан кошель с золотом. Не случайно он ударение сделал на слове «богатый»! Ага, щас! Я дурак, что ли, идя в гнездо грабителей, нагружать карманы баблом? Потом получишь… если будешь хорошо себя вести! А пока королевскому величеству придется ограничиться скромными подарками. Кстати, пора бы их и вручить!

– Вас не обманули, ваше величество! Вернувшись из дальнего путешествия, рад вручить вам дивные дары из заморских стран!

Склонив голову, подошел поближе (но не вплотную) к безвкусно отделанному трону и протянул украшенный разноцветными перьями трофейный индейский меч и завязанный простым пеньковым шнуром кожаный мешочек.

– Ваше величество, не прикасайтесь к языческим предметам, да еще и подаваемым вам презренным иудеем! – мерзким старческим голосом проскрипел внезапно архиепископ и перекрестился. – Это сатанинские изделия!

«Такой большой, а в сказки веришь!» – чуть не вырвалось у меня. «Но серебришко, небось, от евреев получать не брезгуешь!»

Вместо непростительной в моем положении ругани, могущей поиметь самые неприятные последствия, просто развязал мешочек и высыпал на пол перед троном содержавшиеся в нем изумруды:

– Это тоже сатанинские изделия? – смиренно вопросил я.

Глаза Иоанна, заколебавшегося было при словах Уолтера, алчно блеснули, создавая этим конкуренцию самим изумрудам:

– А это что? – поинтересовался он, указывая на меч.

– Оружие великого вождя огромного заморского племени! – почти не соврав, тут же предупредил: – Камни, укрепленные на деревянной основе, необычайно остры! От них пострадало немало наших товарищей!

Кажется, подарки королю понравились. Осторожно потрогав бритвенно-острые кромки вставленных в меч сколов обсидиана и насладившись сверканием драгоценностей, он распорядился отнести изумруды в Королевский гардероб, исполнявший, насколько я знал, роль личной сокровищницы монарха, а оружие повесить на стену в тронном зале. И уже гораздо благосклоннее взглянул на меня, в отличие от молча метавшего молнии из окруженных морщинами глаз архиепископа Кентерберийского.

– Что же привело тебя в благословенную Британию? – поинтересовался монарх.

– Дела торговые, а также жалобы моих единоверцев на непосильные поборы и различные притеснения! – несколько резко взял я быка за рога.

Иоанн нахмурился, а архиепископ, как и ожидалось, сорвался:

– Твои единоверцы – чужие в нашем христианском королевстве! Пока одни обирают смиренных христиан ссудами с богопротивными процентами, другие вообще похищают и убивают наших детей! – пожилой иерарх, выдохшись, вынужденно взял паузу, чтобы глотнуть воздуха, но явно намереваясь продолжить обвинительную речь далее. Однако подобное нагнетание было не в моих интересах, и я использовал секунду тишины, чтобы вклиниться:

– Кровавый навет совсем не красит ваше святейшество, а вот насчет первого тезиса абсолютно с вами согласен!

Неожиданное заявление совершенно выбило из колеи уже вновь открывшего было рот архиепископа. Он промолчал, соображая, что имелось ввиду. Король же вообще взирал на происходящее с глубоким изумлением, совсем неподобающе своему высокому положению простонародно лупая глазами. Выдержав небольшую паузу, дал объяснения:

– Изучив обстановку, я пришел к выводу, что евреям лучше вообще покинуть вашу страну. Не нужно дразнить английский народ, который не хочет нас здесь видеть!

– И… куда же вы собираетесь направиться? – обрел, наконец, дар речи сраженный наповал неожиданным аргументом архиепископ.

– Господь создал немало суши! Часть ее до сих пор никем не занята, – обтекаемый ответ был призван скрыть наши настоящие планы. Вряд ли у них есть шпионы среди евреев Лондона, которые уже знают точнее. – Но, конечно, переместить всю общину – дело не быстрое и займет годы. Потому я и здесь – договориться провести весь процесс спокойно, в согласии с Его Величеством и к взаимной выгоде!

Вновь последовала пауза, на этот раз более продолжительная. Канцлер переглядывался с королем. Я понимал их затруднение. С одной стороны налоги и поборы с евреев обеспечивали постоянный, пусть и не такой уж огромный – около шести – семи процентов – доход казне. И служили инструментом для выколачивания денег из остального населения, а также в качестве громоотвода для регулярных выплесков народного недовольства. С другой – евреи конкурировали с все более укрепляющейся прослойкой английских купцов и гильдий, а также мешали развитию находящейся пока в эмбриональном состоянии банковской системы. Не говоря уже о простой религиозной ненависти и отсутствию для иудеев законного места в традиционной трехсословной феодальной системе. Однако мои последние слова о взаимной выгоде не могли не заинтересовать Иоанна. Возможность несколько поправить ужасное, после военных поражений на континенте, финансовое состояние явно манила его. С этого пункта король и продолжил разговор, опередив своего, так и не определившегося пока канцлера:

– И какова же от этого будет наша выгода? Мы же лишимся сборов с еврейских общин!

– Думаю, мы еще не раз обсудим этот момент. Сборы с расширивших собственную торговлю христианских купцов даже превысят те, которые Ваше Величество имеет сейчас. Но для начала речь может идти о том, что мы возьмем на себя завершение постройки каменного моста через Темзу, выполнив все работы как можно скорее. Думаю, за год справимся. И это не считая небольшого одноразового взноса в казну, который мы будем готовы уплатить в самое ближайшее время!

Мост, который в нашей истории был достроен лишь в тысяча двести девятом году из-за хронического недофинансирования, неистребимого воровства строителей и использования слишком примитивных, даже для текущего периода, технологий, я выбрал в качестве конфетки не случайно. Организовав рабочий лагерь на набережной, можно прекрасно замаскировать наши приготовления, в том числе производство пороха, запасы которого за время путешествия сильно подтаяли. Королю же данное сооружение было крайне необходимо для нормального функционирования английской столицы и расширения торговли, стройка велась уже почти тридцать лет, и он прекрасно понимал, что ввести «объект» в строй в ближайшее время не светит. По вышеуказанным причинам. А тут предлагают не только профинансировать строительство, но и взять его в свои руки, устранив еще и проблему воровства с проволочками! Заманчиво, учитывая, что в денежном эквиваленте все это в совокупности «тянет» на кругленькую сумму тысяч так в двадцать марок. Что, на минуточку, составляет около трети текущего годового дохода короны! Не зря стоявший рядом Шауль побледнел и изумленно уставился на меня. Ничего, пусть не переживает, все учтено! Расходы минимизируем и поделим. Иоанн же, судя по всему, считать умел хорошо, как и его канцлер. По крайней мере, оба сразу приняли очень деловой вид. Теперь переговоры продолжил Его Святейшество Хьюберт Уолтер:

– Мост – это хорошее предложение. Но недостаточное. О какой одноразовой сумме идет речь?

– Значительных финансов на данный момент у нас не имеется, – начал привычный торг я (поднаторел, путешествуя с купцом!). – Да и торговые дела требуют немалых сумм. Поэтому вряд ли мы сможем собрать более четырех тысяч марок!

Канцлер посоображал пару секунд, переводя принятые в Европе марки в привычные фунты. По курсу полтора к одному. Я мог бы назвать сумму сразу в местных деньгах, но пусть помучается.

– Это же совсем смешная сумма! – подвел итог тот.

– Но вы еще даже не поинтересовались, за что конкретно мы собираемся заплатить! – возразил я…

…Канцлер оказался слабоват в торговле. Переговоры вяло продлились еще всего минут десять (что на Востоке сочли бы оскорблением) и завершились на сумме в шесть тысяч марок, что составляло десять процентов от среднего годового дохода королевства, в дополнение к повышению ежегодных сборов с общины на десять процентов и обязательству построить мост. Вторая же сторона должна была гарантировать три года без погромов, вернуть евреям свободу передвижения по стране и право покупки любых товаров – а как же без этого построить мост? Однако Уолтер явно еще сомневался, стоит ли идти на сделку с иудеями. Слишком это звучало чуждо для священника, и архиепископ внутри него продолжал бороться с канцлером, явно радостно прыгавшем при виде неожиданно свалившихся в дырявый бюджет денег. Король тоже не был уверен, но он-то, скорее всего, только в окончательной сумме. Мне же было объявлено:

– Мы уведомим тебя о нашем решении!

После чего оставалось только откланяться. Выходя из зала, испытывал определенные сомнения в окончательной позиции долбаного канцлера. Особенно напрягало совмещение им двух должностей. Черт знает, кто победит у него в голове: архиепископ или канцлер? А если король сам не уверен?

У дверей в тронный зал, в ожидании момента, когда монарху потребуются его услуги, торчал молодой мальчик лет тринадцати. Паж Его Величества, каковой информацией поделился со мной Шауль еще во время ожидания перед аудиенцией. Имя он тоже упомянул, только я его сразу забыл за ненадобностью. Кстати, кажется, какая-то известная впоследствии английская аристократическая фамилия. Впрочем, судя по довольно скромной одежде, пока небогатая. Как, собственно, и их король. Понятно, кого попало пажом не возьмут, но хоть приодели бы, что ли! Еще раз взглянув в глазки мальчугана, завистливо оглядывающие мой впечатляющий экстерьер (а я явился в роскошном, усеянном золотым и серебряным шитьем венецианском атласном наряде – встречают-то по одежке), вдруг решился на опасный поступок. Несколько изменив траекторию движения, на секунду приблизился вплотную к юному пажу. Тот от неожиданности дернул головой назад, стукнувшись покрытым потертой кожаной шапочкой затылком об шершавый камень стены. Я как можно приветливее улыбнулся ему и прошептал, чтобы не услышали стражи у двери:

– Приятно познакомиться с отпрыском столь знатной фамилии! – только бы не спросил с перепугу, какой!

Однако мальчуган, не понимая смысла происходящего, каверзных вопросов явно задавать не собирался. И не надо!

– Кстати, когда останешься с Его Величеством наедине, шепни ему, что при конфиденциальной встрече я мог бы рассказать гораздо больше интересного, чем удалось сегодня.

С этими словами в руку пажа незаметно перекочевал небольшой, едва позвякивающий мешочек. Отражавшие до того лишь некоторый испуг глаза пацаненка, тут же стали приобретать вполне осмысленное выражение. Я уже не впервые сталкиваюсь тут с чудотворным действием маленьких кожаных мешочков! Хотя в моем времени почему-то более популярны невзрачные бумажные конвертики…

– Не забудешь передать?

Паж кивнул и сунул мешочек в глубины одежды. Конечно, имелся риск, что мальчишка «постукивает» Уолтеру, но риск небольшой. Ну никак архиепископ не производил впечатления местного Ришелье, накрывшего сетью соглядатаев все и вся вокруг! Не дурак, и нити управления страной держит крепко, не позволяя Иоанну бездумно за них дергать, но явно не интриган. Слишком прямолинеен и привык слушаться указаний Папы. Римского, естественно, а не родного. Так что задуманное имело шансы на успех.

Глава 4

Расчет оказался верен. Уже под вечер в дом главы лондонской общины, где я квартировал, как почетный гость, постучался замотанный с головой в дешевый серый плащ юный паж. И передал приказ следовать за ним. Мне одному, без сопровождения. Услышавший это Шауль аж побледнел. Сам-то он еще с погрома, сопровождавшего коронацию Ричарда Львиное Сердце, без полудюжины вооруженных охранников из дому не выходил. И уж точно не ночью. Однако указание короля было совершенно категоричным. Понятно почему – монарх не желал, чтобы архиепископ пронюхал о его тайных связях. Делать нечего, придется рискнуть. Тем более что у меня есть чем удивить нападающих, буде таковые появятся. Проверил, что баллон пневматического пистолета заправлен, рассовал по потайным кармашкам пару гранат и склянок с жгучим перцем, заготовленных как раз в предвидении подобного случая. Повесил на пояс приобретенный по случаю короткий генуэзский абордажный палаш, более похожий на нож-переросток. С привычным длинным мечом будет не развернуться в тесноте лондонских переулков. Добавил и маленький кривой кинжал из дамасской стали – трофей, снятый с убитого бедуинского шейха во время путешествия в Иерусалим. Пришлось, для пущей безопасности, нацепить и бригантину, скрыв ее под широким плащом. Закутавшись в него, стал похож на увеличенную копию мальчика-пажа. Простой шерстяной плащ, кстати, пришлось позаимствовать у домочадцев Шауля, мой собственный выглядел слишком роскошно для ночных экскурсий по Лондону.

Когда вышли из дому, на улицы уже спустилась тьма. Пока не абсолютная – облака на западе чуть отражали еще последние лучи давно скрывшегося за горизонтом светила, что позволяло не натыкаться на столбы и углы домов. Но скоро и эти отголоски ушедшего дня исчезнут, так что не мешало бы поспешить. Слабые отблески факелов или лучин, кое-где просвечивающие сквозь неплотно прикрытые, по случаю относительно теплой погоды ставни, явно не станут заменой естественному освещению. А луна пока не взошла.

Проводник, имени которого я так и не вспомнил (а спросить, после дневного комплимента уже было как-то не с руки), быстро и уверенно вел меня по пустынным улочкам готовившегося ко сну города, не страшась срезать путь через совсем уж темные кривые переулки. Я ощутил себя героем дешевого псевдоисторического романа. По-хорошему, надо было взять охрану, плюнув на распоряжение короля. Но не хотелось его злить перед началом переговоров…

Юный паж оказался предусмотрительнее меня, достав, в какой-то момент, из глубин плаща небольшой факел. Правда, с добыванием огня у него произошла заминка. Пришлось остановиться у ограды небольшой церквушки («…святого Михаила, это примерно на полпути к Тауэру, мастер Ариэль…»). Мальчишка ожесточенно чиркал кресалом, но трут отказывался поджигаться. Влажный, наверное… Место тут было не то, чтобы сильно уютное и безопасное, поэтому решил «засветить» свою спиртовую зажигалку. Все равно в темноте паж вряд ли разглядит, что я там разжег. Забрал у него факел, отвернулся на секунду и оп-па – вернул недоумевающему мальчику уже зажженный.

– Вы так быстро зажгли, мастер Ариэль! – не постеснялся удивиться тот. Еще, чего доброго, потребует посмотреть, чем! Ну, это мы сейчас пресечем!

– Для того, кто посвящен в тайны Каббалы, добыть огонь – что моряку выпить полпинты эля. Р-раз – и готово!

Потрясенный мальчуган заткнулся и, украдкой перекрестившись, еще быстрее пошел вперед. Но пламя факела, позволявшее более не спотыкаться о разнообразные препятствия, сыграло с нами злую шутку – на него, как комары, слетелись «лихие людишки». Даже не ушли далеко – лишь обогнули церквушку и тут же из тьмы переулка проявились подозрительные тени. Обошлось без предисловий, просто у ближайшей из теней в руке показалась дубинка, которой тот замахнулся на шедшего впереди проводника.

Но мальчишка оказался не промах! Все-таки аристократ, а не какая-то там деревенщина. В мгновение ока из-под плаща появился длинный кинжал (я даже не знал, что парень вооружен), которым тот, прыгнув вперед, ткнул нападающего в живот. Последний заверещал, как поросенок, и выпал из освещенного круга, продолжая неразборчиво ругаться и визжать из темноты. Мальчишка же быстро развернулся к подельникам бандита, но не успел совсем чуть-чуть. Ловкий удар дубинкой выбил кинжал из его руки. Тем не менее, паж смог ткнуть факелом прямо в морду незнакомцу. Прежде чем тот в испуге отшатнулся, удалось разглядеть густо заросшую бородой, как у гнома из фильмов, физиономию, полускрытую дырявым капюшоном из грубой шерсти. Рвань подзаборная, короче, явно не засада людей архиепископа.

За опалившим бороду бандитом угадывались быстро приближающиеся силуэты еще четырех-пяти человек. Плохо дело! Тем более что паж, баюкавший травмированную, видимо, правую руку, уже не боец. Над его головой взлетела дубинка, еле видимая в полутьме. Еще мгновение – и она раскроит мальчишке череп! Но полет массивной палки был остановлен моим палашом. Чуть протормозив в начале нападения, я, однако, успел достать оружие. И воспользоваться им! Задержав удар дубинки, не раздумывая выстрелил по смутно угадывающейся фигуре ее владельца из пневматического пистолета, который сжимал в левой руке. Бандит вскрикнул, подтверждая попадание, хотя с такого расстояния промахнуться было бы затруднительно. Вряд ли я его убил, но неплотная шерстяная одежда не может серьезно задержать стрелку, так что рана должна быть глубокая.

Однако перевес оставался на стороне противника. Все-таки они нас видят в свете факела, по-прежнему остававшегося в руке мальчишки, а мы их – нет. Это неправильно. Одна из двух прихваченных с собой гранат была из последних остававшихся магниевых, служивших как свето-шумовые. И в Мюнхене, и против бедуинов такие гранаты проявили себя неплохо, почему бы и на этот раз не попробовать? Сунув пистолет в кобуру, не глядя выхватил гранату, надеясь, что не ошибся и действительно положил ее в левый кармашек, а не в правый. Иначе нас тут всех посечет осколками, ведь вторая граната была боевая!

Приложил запал к пламени факела. Тот весело запылал. Убедившись, что огонек бодро бежит по селитровому шнуру, метнул чудо техники прямо в маячившие впереди тени. Чем вызвал некоторое замешательство среди них. Ну, это еще ничего по сравнению с тем, что произойдет через несколько секунд! Судя по движению огонька, взметнувшегося вверх, кто-то из бандитов поднял непонятный предмет, чтобы рассмотреть получше. Вот дебил, без глаз останешься! Досматривать драму до логического конца я, разумеется не стал, отвернувшись и зажмурившись. Бабахнуло. Вслед за неожиданно резким в тишине ночного города хлопком последовал вой ослепленных и оглушенных бандитов, явно посчитавших, что стали жертвой какого-то жуткого колдовства. Разубеждать их в мои планы не входило, поэтому, подхватив под руку тоже ослепленного и оцепеневшего пажа (забыл предупредить, однако), потащил его назад, за угол церквушки. Пока бандиты приходят в себя, нужно успеть ретироваться.

– Ч-что э-этт-о было? Г-господи Иисусе! – выдавил из себя мальчишка, когда мы удалились достаточно далеко.

– Это арабский джинн. Я подпалил ему хвост и он сгорел с сильной вспышкой! – с некоторым даже наслаждением продолжал вешать я лапшу на услужливо подставленные уши пажа.

– Д-джин? – судя по расширившимся глазам мальчика, спешно осенившего себя крестным знамением, это слово он уже слышал. Что и не мудрено – столько рыцарей недавно вернулось из крестового похода, не могли не принести с собой и арабские сказки.

– Да, обычный джин, даже не из особенно больших. Я лично изловил его в Египте прошлым летом и, с помощью заклинания, посадил в горшок. Вот, пригодился, – неторопливо, как о чем-то обыденном, поведал ему я. – А теперь показывай дорогу, и побыстрее, больше джинов у меня с собой нет!

Пришпоренный рассказом, мальчишка вскочил, как подорванный, и помчался по переулочкам. Я еле поспевал за ним. Не знаю, как он ориентировался в тусклом свете факела, но минут через десять показались характерные очертания Тауэра. Тут паж, вспомнив о конспирации, притормозил и потушил факел. Последнюю сотню метров мы продвигались в почти кромешной тьме. Потом уткнулись в обитую медью калитку, где-то у северной стены крепости. Мальчишка тихо пробарабанил условный сигнал и хорошо смазанная дверца без скрипа распахнулась.

За калиткой неприметная дверка вела в подвал довольно запущенного, если не сказать – зловещего вида. Выщербленные, покрытые плесенью стены, казалось, дышали затхлой сыростью, усугубленной пугающей полутьмой. Не в пыточную стражи, случаем, меня ведут? От их дурного монарха можно ожидать всякого! Левая рука сама собой скользнула под плащ, нащупывая револьвер (…«в барабане пять стрелок осталось, не забыть!»…), правая украдкой легла на рукоятку палаша…

Долго мандражить не пришлось. Пройдя метров тридцать, поднялись по узкой витой лесенке этажа на три, судя по субъективным ощущениям. И вышли в коридорчике, во внешней стене которого виднелись типичные узкие бойницы. Башня. Трудно сказать какая из них, возможно и Белая.

Паж велел ждать здесь, и исчез за массивной дубовой дверью в конце коридора, оставив меня в компании мрачного стража, в начищенной, для разнообразия кольчуге и с длинным мечом в ножнах. Поддетая под кольчугу толстая льняная стеганка заметно пованивала. Ее хозяин явно был не из числа любителей частых гигиенических процедур, впрочем, как и большинство его современников. Но данный субъект выделялся даже на их фоне. В худшую сторону, естественно. Дабы не начала болеть голова от слишком уж насыщенного амбре, в случае, если ожидание затянется, отодвинулся подальше, насколько позволяли скромные размеры коридорчика.

Минуты через две из двери выглянула морда. Нет, даже так: Морда. Огромная морда натурального снежного человека. Низкий скошенный лоб, широкий мясистый нос, узкие глазки под густейшими бровями. Остальное лицо напрочь скрыто длинной спутанной русой бородищей, явно никогда в жизни не ведавшей гребня. Лишь под носом, надежно скрытые пышными усами, угадывались очертания плотно сжатого сейчас рта, а на правой щеке – следы старого шрама, почти достигавшего уголка глаза. Что вносило неприятную асимметрию, придававшую Морде угрожающее выражение.

Ростом снежный человек превосходил даже меня, то есть его бы наверняка взяли в сборную страны по баскетболу, имейся таковая в тринадцатом веке. А вот прищуренные глаза чудища зыркали неожиданно проницательным взглядом. Совсем не вписывавшимся в первоначальный образ дикого снежного человека. Впрочем, рыцарская цепь, лежавшая на обтянутой кожаным дублетом[3]3
  Дублет – в XII веке – кожаный поддоспешник, позже – вид верхней мужской одежды.


[Закрыть] выпуклой груди, а также длинный меч в висящих на поясе ножнах, свидетельствовали о принадлежности субъекта к совершенно другому биологическому виду. А точнее – к рыцарю обыкновенному, подвиду английскому. Кто-то из придворных Иоанна, наверное.

Морда, внимательно изучив мой внешний вид, открыла дверь шире и скомандовала: «Заходи!». Мощный бас незнакомца вполне соответствовал его зверской физиономии. За дверью обнаружился небольшой зал, скорее всего – личные покои короля. Сам он восседал на обычном стуле, еще несколько таких же окружали большой прямоугольный стол, опирающийся на резко диссонирующие с остальной грубоватой мебелью изящные резные ножки. Не иначе, стол импортный. Английские ремесленники пока мной в лишнем украшательстве не замечены.

К уху Иоанна склонился мой знакомый паж, взахлеб что-то рассказывавший. Ну, понятно, что – описывает мои недавние подвиги. Это хорошо – пусть король проникнется. Пусть знает, с каким великим колдуном дело имеет! Судя по выражению морды лица монарха, он все еще не решил, правду ли ему паж рассказывает или лапшу вешает, за хорошую мзду от приезжего фокусника. Да, Иоанн особо доверчивым человеком не выглядит. Тут паж, истово перекрестившись, поклялся чем-то совсем уж страшным, видимо. И, наверное, клялся уже не в первый раз, так как король кивнул и повернулся ко мне:

– Так ты колдун, оказывается? Так, Ариэль из Мюнхена?

– Я знаток Каббалы, Ваше Величество, тайны земные же – лишь слабый отблеск тайн небесных! – пользуясь случаем, поспешил напустить еще туману.

– Среди евреев ходят слухи, что ты – Мессия! – проявил осведомленность король. Шауль ему действительно на это намекал, но в присутствии архиепископа обсуждать данную тему было никак не возможно. А наедине с более практичным Иоанном – вполне.

– Даже Мессия не всегда может знать – действительно ли он таков. Мессия – орудие Господа! – выбрал я ни к чему не обязывающий ответ. И понимай как хочешь!

– Но… – король понял правильно, но замялся, сомневаясь, подобает ли христианскому монарху задавать подобные вопросы, пусть и почти наедине. Однако любопытство возобладало: – То есть ты можешь предсказывать будущее?

– Возможно… Но не думаю, что об этом необходимо слышать всем… – красноречиво показал я глазами на двух присутствующих в зале персонажей. Вешать лапшу на уши желательно без лишних свидетелей.

– Питер, благодарю тебя за труды, можешь идти отдыхать! – приказал Иоанн пажу.

Мальчишка, поклонившись, молнией выскочил за дверь, несмотря на явственно написанное на простодушном юном лице страстное желание услышать продолжение этой занимательной беседы. Но исполнение приказа сеньора для пажа – вещь почти рефлекторная, так что в другой раз… Я посмотрел на «снежного человека», уютно устроившегося прямо на столе, меланхолически поигрывавшего с крестообразной рукояткой меча и явно не планировавшего покидать наше общество.

– Это Роберт из Брейбрука, Хранитель Королевского гардероба, – представил обладателя звериной внешности король. – Мой ближайший помощник, от которого я не держу секретов!

Понятно. Побаивается Его Величество оставаться наедине со страшным колдуном! Ну да ладно, вряд ли звероподобный Роберт станет «стучать» архиепископу. Его имени я в просмотренных в своем времени материалах не припомню, зато про такую придворную должность со смешным названием знаю. На самом деле Королевский гардероб – это личная казна монарха, средства из которой тот мог тратить по собственному усмотрению, не давая никому отчета. Нет, вещи там тоже хранились, но не простые, а ценные. Например, туда сегодня отправились преподнесенные мной изумруды. Короче говоря, Хранителем этой казны мог быть только чрезвычайно преданный королю человек, и, видимо, гориллообразный Роберт из Брейбрука таковым и являлся. И, судя по ухваткам, занимался он отнюдь не только решением чисто финансовых вопросов. Мало ли у Его Величества может быть деликатных поручений… Более подходящей кандидатуры для их исполнения не найти! Опасная личность, стоит быть настороже…

– Видите ли, Ваше Величество, я вижу только то, что Господь желает, чтобы я видел, – начал продуманное заранее объяснение. – Вот недавно и узрел, что моих братьев в Англии ждут невзгоды.

– А судьбы людей ты видишь? – нетерпеливо задал ожидаемый вопрос Иоанн, явно намекая на себя.

– Только те, которые соизволил показать мне Господь! Увы, но судьбу Вашего Величества я не ведаю. Зато могу с великим сожалением сообщить, что менее, чем через год вы лишитесь своего верного канцлера! – бросил я свой основной козырь.

Король Иоанн с трудом смог скрыть радостное выражение лица и заставил себя печально покивать:

– Это будет невосполнимая потеря!