Текст книги "По прозвищу Малюта (СИ)"

Автор книги: Александр Айзенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 18

Глава 18

Майор Густав Зегель был обеспокоен, высланный вперёд разведдозор перестал отвечать на вызовы, хотя перед этим проблем со связью не было. Ещё больше он обеспокоился, когда впереди показался столб жирного дыма, который подымался столбом в безветренном воздухе. Скоро, когда его моторизованный батальон приблизился, стало видно, что это горит танк, его танк! Перед горящей машиной было видно пару мотоциклов и всё, это из техники, еще четыре мотоцикла и два бронетранспортёра исчезли. А ещё поперёк дороги на двух шестах было натянуто белое полотнище, на котором что-то было написано, а кроме того лежала куча тел. Приблизившись вплотную, майор прочитал надпись на полотнище, она была написана на немецком языке и была откровенно издевательской, она гласила: «Добро пожаловать в Россию, здесь каждый немецкий солдат получит свои два квадратных метра русской земли и берёзовый крест.». Майор только и смог, что негромко произнести – Verdammt (Проклятье), эти чертовы русские ещё ответят ему за это. А пока он приказал всё внимательно осмотреть и похоронить своих солдат. Один взвод принялся копать рядом с дорогой братскую могилу, взяв лопаты с техники, а отделение направилось к видневшимся неподалёку десятку деревьев и кустов. Почти сразу оттуда раздался крик и майор Зегель направился туда. Среди кустов были видны гильзы от русских пулемётов, гора срезанных веток и следы четырёх машин, судя по месту их стоянки, это были бронемашины русских. Ставить обычные машины вдоль дороги просто так не будут, разве что в их кузовах стояли пулемёты. В этот момент со стороны дороги раздался взрыв и крики боли. Бросившись назад, майор увидел, как возле почти полностью разобранной кучи тел его солдат, на земле лежало несколько новых солдат. Как оказалось, когда почти все тела были убраны, раздался взрыв, эти дикие русские с поистине азиатским коварством заминировали тела погибших немецких солдат. В общей сложности его батальон потерял больше часа, пока хоронил своих камрадов и расчищал дорогу. Наконец батальон снова двинулся вперёд, но скоро был вынужден снова остановиться. Когда через несколько километров показался лес, в который ныряла дорога, то как только передовые машины въехали под сень деревьев, снова раздались взрывы. Шедшие первыми три бронетранспортёра стояли и начинали медленно разгораться, а их борта были буквально изрешечены. Из попавших под взрывы машин ни кто не выбрался, а бросившиеся на помощь своим комрадам солдаты достали из бронетранспортёров только трупы. Кстати сразу после взрывов в стороне послышались звуки заведённых мотоциклетных моторов, которые скрылись в лесу. Майор Зигель только бессильно скрипел зубами, русские не вступая в прямой бой, наносили удары из засады. Пришлось снова расчищать дорогу и хоронить новых убитых. Только его батальон тронулся, как не проехав и пары сотен метров снова раздался взрыв, это подорвался шедший первым бронетранспортёр. В течение дня это происходило ещё несколько раз пока его батальон, который уже со страхом смотрел на окружавший их лес, не попал в полноценную засаду, в результате чего его батальон потеряв больше половины своего состава и почти всё технику, был вынужден отступить.

Отправив на трофейных мотоциклах в тыл наших летунов, я двинулся следом. Первую остановку сделали сразу, как въехали в лес, здесь я приказал установить пару монок и оставил четырёх бойцов с двумя мотоциклами. Они должны были дождавшись противника, подорвать мины, после чего догонять нас на мотоциклах, а для того, что бы замедлить погоню, если немцы сразу рванут в погоню, через пару сотен метров на дороге установили противотанковую мину. Мы оставили ещё с десяток противотанковых мин на дороге а на достаточно большой прогалине устроили полноценную засаду, тут между деревьями было чуть ли не полкилометра свободного пространства. Поперёк дороги поставили четыре противотанковые мины и с десяток монок разместили вдоль дороги на дистанции в несколько сотен метров, причём по обеим сторонам дороги, а сами разместились в конце прогалины. Ждать немцев пришлось долго, мы регулярно слышали взрывы мин, и это было настоящей музыкой для нас. Наконец уже под самый вечер показалась немецкая колонна. Не знаю, сколько их было вначале, но и так колонна была большой, впереди ехал бронетранспортёр, а за ним, на расстоянии метров ста, шла остальная колонна, причём было видно, что немцы напряжены. Дальше бронетранспортёры шли вместе с грузовиками. Когда передовой бронетранспортер наехал на мину, бойцы подорвали монки, вдоль немецкой дороги пронёсся стальной вихрь, превращая в дуршлаг бронетранспортёры и грузовики, а немецких солдат в фарш. Сразу после этого пулемёты открыли огонь причёсывая немецкую колонну. К сожалению, вся колонна не попала под удар монок, слишком большая она была, но и так досталось немцам неплохо. Им потребовалось всего несколько минут, что бы придти в себя и рассредоточившись двинуться вперёд. Стоять тут насмерть я не собирался, зачем, позади слава богу нет ничего, что нужно оборонять до последнего. Я собирался бить немцев из засады и сразу отходить, что бы не нести самому потерь. Вот так минут десять мы вели огонь, а потом рванули прочь. Через пару километров снова попалось хорошее место для засады, и когда уже вечером показалась голова немецкой колонны, мы снова открыли огонь из пулемётов. После этого мы двинулись прочь, через несколько километров лес заканчивался, и я хотел уйти в сторону, пока на хвосте ни кого нет. Проехав полтора десятка километров в сторону, к другому лесу, я там стал на ночёвку. Итак за этот день мы очень хорошо проредили немцев. Рано утром я приказал выдвигаться, за прошедший день мы очень хорошо потратились, израсходовав все мины и почти полностью выпустив боекомплект. Ближайшее место, где можно было пополнить боезапас и топливо, было в двадцати километрах. Хорошо быть обособленным родом войск, привилегированным, вот я и смог продавить организацию схронов с боеприпасами, продовольствием и топливом в приграничной зоне. Мы успели проскочить открытый участок дороги до того, как в небе снова появились немецкие стервятники. Въехав в лес, я вздохнул с облегчением, теперь до самого схрона мы двигались под защитой древесных крон и к полудню выехали к схрону. Пополнив запасы топлива и боекомплект, я отдал приказ на обед. Пока бойцы заправляли машины и пополняли боекомплект, штатные повара принялись готовить обед. Нет, это не отдельные повара. Просто те из моих бойцов, кто хорошо готовил, негласно в рейдах исполняли обязанности поваров. Ещё в самом начале я предложил бойцам решать самим, или все готовят по очереди, или те, кто хорошо готовит, становится походным поваром, то есть получает дополнительную обязанность. Недолго посовещавшись, бойцы решили, что по очереди будут помощники повара, которые будут чистить овощи и потом мыть котелки, а нештатный повар будет только готовить. Всё же лучше есть вкусную пищу, чем кое-как приготовленную, так как не все умеют хорошо готовить. Наевшись, бойцы с час покемарили, я не зверь, время нас пока не поджимает.

Воскресенье 22 июня 1941 года, Западная Украина.

В принципе я не заметил ни каких расхождений в истории, война началась, как ей и было положено рано утром в воскресенье 22 июня 1941 года. Не знаю, как там с нашими потерями, вроде должны быть поменьше, чем в том раз. Почему спросите вы меня, так в тот раз немаленькую роль сыграло отсутствие связи. Немецкие диверсанты из Бранденбурга повредили тогда немало линий телефонной связи, вследствие чего из-за отсутствия связи приказ о приведении войск в полную боевую готовность, который всё же отдал Сталин в ночь перед нападением Германии, просто не дошли до адресатов. Сейчас ситуация другая, первый выпуск моих гавриков вовсю резвится в приграничной полосе пуская под нож как польских и украинских националистов, так немецких диверсантов из Бранденбурга, да и армейские посты тоже не дремлют. Пока до немцев дошло, что порядок и состав патрулей у нас кардинально изменился, они потеряли множество своих групп, которые пытались выдать себя за наши патрули. Для меня лично вчерашний день тоже прошёл отлично, правда несколько сковывают пленные немецкие летчик, но надеюсь смогу скоро от них избавится, а так очень хорошо потрепал немецкий моторизованный батальон силами всего одного взвода, да и техникой трофейной разжился, правда почти полностью потратил все свои мины, да и патроны расстрелял больше чем на половину, но сегодня утром я надеялся решить эту проблему. Неподалёку находился наш склад артиллерийского вооружения, а там в том числе были и взрывчатка и патроны, вот именно туда я и намылился с самого утра, как только мы проснулись и позавтракали. Нам нужно было проехать порядка тридцати километров, а сам склад находился в лесу, так что я надеялся, немцев там пока ещё нет.

По ходу движения мне необходимо было пересечь достаточно оживлённую дорогу и когда мы вышли к ней, то я увидел небольшую немецкую колонну из десятка грузовиков с орудиями. Недолго думая, на максимально возможной скорости двинулись на пересечение с немцами и когда приблизились, открыли по противнику огонь из пулемётов. Немаловажную роль тут сыграло то, что первыми шли трофейные бронетранспортёры и мотоциклы. Надетые немецкие каски и плащи маскировали моих бойцов, а потому немцы и не встревожились, когда увидели нас. Вот полной неожиданностью для меня стал огонь с противоположной стороны по противнику, который раздался сразу, как мои бойцы открыли по немцам огонь. Бой шел не больше десяти минут, это оказался дивизион легких полевых гаубиц калибра 105 миллиметров. В общей сложности в немецкой колонне оказалось 20 грузовиков, в их числе 12 были с орудиями, два бронетранспортёра охраны и легковой кюбельваген командира дивизиона. Пленных мы не брали, нам и пленных немецких лётчиков было достаточно, зачем нам ещё и немецкие артиллеристы в придачу. Мои бойцы только начали зачистку, достреливая ещё живых немцев, как с противоположной стороны дороги, из молодого леса, поднялась жидкая цепь наших бойцов в зелёных фуражках. Несмотря на прошедший бой, и мы, и приближающиеся к нам пограничники были напряжены. Увидев, как от пограничников к нам приближается командир, я вышел к нему навстречу.

–Лейтенант Козырев, Львовский пограничный отряд.

–Капитан Скуратов, войска специального назначения.

–Товарищ капитан, если не секрет, какие ваши планы?

–На ближайшее время планы простые, ведение диверсионной войны в немецком тылу.

–А присоединиться к вам можно?

–Можно.

Всего пограничников оказалось восемнадцать человек, это вместе с лейтенантом Козыревым. Быстро повыкидывав из машин мертвых немцев, от них отцепили орудия и отогнали машины в сторону. Приходилось спешить, также из машин покидывали ящики со снарядами, их скидывали прямо к орудиям, затем поместили там толовые шашки и после того, как на них подожгли бикфордовы шнуры, рванули прочь. Мы взяли десять грузовиков, хотелось конечно взять все, вот только даже с учётом присоединившихся к нам пограничников народу у меня было мало. Мы как раз въезжали в лес, когда показалась очередная немецкая колонна, и тут рванули оставленные нами сюрпризы. Погони я особо не опасался, немцам пока не до этого, их план движения имеет во все позы и командира колонны собственное начальство основательно взгреет за малейшее опоздание. Раз нападению подвергся не его отряд, то и его это мало касается. Будь мы тут, другое дело, а так бросаться в погоню за нами желания не было. Через пару часов наша выросшая колонна прибыла к складу и тут меня ожидал приятный сюрприз в виде почти полусотни наших бойцов, которые хоть и были из разных подразделений, но собрались все вместе тут на складе. Вначале наше прибытие вызвало небольшую панику, но убедившись, что это свои, бойцы успокоились. Так уж получилось, что я оказался самым старшим по званию, а потому и взял всех бойцов к себе. Пускай они не имеют такую подготовку, как мои орлы, но за то время, пока мы будем вместе, глядишь чему и научатся.

Небольшая проблема возникла с лейтенантом тыловиком со склада, но я легко задавил его своими бумагами и напором. Я подверг склад натуральному разграблению. Найденные на складе ДШК срочно ставили на универсальных турелях в кузовах трофейных грузовиков, также с собой взял два десятка станковых максимов. Также под завязку забили машины минами и патронами, да прихватили с собой одну полевую кухню, которая оказалась на складе, причём новёханькая, с неё даже смазку пришлось снимать. Всего набралось 124 человека, это вместе с моим отрядом, конечно надолго я тут не останусь, начальство просто не даст мне долго веселится, но думаю за то время, пока они будут под моим командованием, чему ни будь научаться. Ночью выставили с десяток противотанковых и противопехотных мин на дороге, и двинулись дальше. Вскоре попалось хорошее место для засады, установив поперёк дороги противотанковые мины, по паре десятков противопехотных установили вдоль дороги по обочинам дороги метров на двести.

Утром на дороге появилась длинная колонна немцев, как только шедший первым бронетранспортёр подорвался на мине, по колонне ударили три десятка станковых пулемётов, буквально выкашивая немцев. Бросившихся из машин немецких солдат ожидал сюрприз, то тут то там стали раздаваться взрывы мин. Хоть и был соблазн разместить бойцов по обе стороны дороги, но я его преодолел и выпустив по паре лент из станкачей, я отдал приказ на отход. А на дороге во всю разгорались костры горящей немецкой техники. Свой вклад внесли и миномёты, среди прибившихся ко мне бойцов оказались и миномётчики, а потому найдя на складе батальонные миномёты БМ-36 калибра 82 миллиметра, организовал миномётную батарею и сейчас они вовсю работали по противнику. Да, знай я про пополнение, забрал бы все грузовики, но особо не расстроился, ещё добуду.

К вечеру вышли к нашему стационарному аэродрому, правда уже пустому, наших уже не было, а на аэродроме крутились немцы, четыре мотоцикла с восемью солдатами. Когда бойцы захотели их пристрелить, я категорически запретил это сделать. У меня были другие планы, эти восемь немцев погоды не сделают, зато на аэродром скоро должны перебазироваться немецкие самолёты, вот тогда и поработаем.

Немцы всё обнюхав на аэродроме уехали, а я выставив наблюдателей рванул на аэродром. На складе нашлись авиабомбы, чему я очень обрадовался. Тратить собственную взрывчатку не хотелось, жаба давила, а на складе я забрал с собой все провода и взрыватели из сапёрного оборудования. Быстро спрятав в казармах и штабе по несколько бомб, установили взрыватели и протянули от них замаскированные провода, также заминировали и сам склад и стали ждать. К вечеру на аэродром приехало до роты немцев, которые быстро организовали охрану аэродрома. Уже следующим утром стали прибывать немецкие самолёты и другие службы и вечером, когда немцы отправились спать, мы рванули свои закладки. И казармы и штаб вместе со складом взлетели на воздух. В общей сложности на аэродроме было с полсотни различных самолётов, и большая часть из них не пострадала, но мы быстро исправили этот непорядок. Все уцелевшие самолёты облили бензином и подожгли, а в качестве трофеев нам досталось пять грузовиков, причём наши ЗИС-ы. Ещё мы заправились под пробку и даже забрали уцелевший топливозаправщик, разумеется перед этим залив его бензином. На следующий день вышли к своим, как то оно обыденно получилось, вынырнули из леса и оказались у своих, хорошо тут тюти оказались, которые нас просто прошляпили. А хорошо потому, что считай половина техники у нас немецкая, да пара бронетранспортёров трофейных. Сначала особист этой части попробовал на нас наехать, но мгновенно сдулся, когда я сунул ему под нос свои бумаги. Также его напрягали и мои бойцы, которые на его требование сдать оружие, только демонстративно передёрнули затворы и взяли его наизготовку. Здесь я наконец избавился от пленных немецких лётчиков сдав их местным воякам. Особист слегка воспрянул, поняв что попытка наезда на меня кончится для него весьма плачевно, он с радостью переключился на пленных немцев.

Примкнувших ко мне бойцов, я оставил тут, правда убедившись, что с ними всё в порядке, что их не начнут прессовать, а то местный особист мне не очень понравился. Вот пограничники остались со мной, они бойцы подготовленные и вполне мне подходили. Под вечер мы двинулись назад, правда все наши грузовики и половину трофейных оставили тут. Куда мне столько техники, когда бойцов мало.

На следующий день найдя хорошее место для засады, отправил пару бойцов к дороге, а сам с остальными организовал огневые точки. Через час появились мои бойцы, они бежали по лесной дороге, быстро пробежав мимо, они нырнули в лес и присоединились к нам, а следом за ними появились немцы. Их было около взвода и они бежали по лесной дороге растянувшись в небольшую колонну. Всего пара минут непрерывного огня и все немцы уже лежат на земле, кто уже мёртвый, а кто отходящий.

Вот так я провёл пару весёлых недель в немецком тылу. Или организовывали общую засаду, когда было удобное место вдоль дороги, или находили хорошее место неподалёку, а после этого посылали пару бойцов к дороге, где они обстреливали первую проходящую немецкую колонну и затем уводили преследователей к месту засады. Когда преследователи заходили в зону огня, мы открывали огонь из станковых пулемётов выкашивая немцев до последнего человека. Примкнувшие к нам пограничники только в восхищении смотрели за тем, что мы творили в немецком тылу. Заложить мины буквально за 10 минут между проходами двух колонн, не много, а три четыре мины, противотанковые в колеях дороги. И так действовал не только я, так действовали все мои выпускники, разбитые на небольшие отряды и действующие в немецких тылах. Немцы быстро учились, уже буквально через неделю каждый аэродром охраняло не меньше батальона пехоты, это после того, как почти десяток аэродромов были буквально вырезаны нашими диверсантами. Вот и мне попался такой аэродром, полевой, но большой. В его охране были не только пехотный батальон, но и три танка с парой пушечных бронеавтомобилей, а самое обидное, что это были наши Т-26 и БА-10. Сейчас бронетехника была перекрашена в немецкий камуфляж и имела кресты на бортах. Можно конечно было ночью наведаться на аэродром, но риск был очень велик. Нас, вместе с погранцами было полсотни, а немцев, вместе с охраной под тысячу. За время рейда я встречал много окруженцев, но к себе больше ни кого не брал, если было нужно, то просто помогал им достать оружие и продовольствие. Исключением стали миномётчики, собрал я себе четыре расчёта, а среди брошенного нашей армией вооружения подобрал восемь миномётов, 4 тяжёлых полковых 120 миллиметровых ПМ-38 и 4 средних батальонных 82 миллиметровых БМ-36. Их использовали в зависимости от обстоятельств. Разграбляя склады, сделал несколько закладок с продовольствием и боеприпасами, а потому мог не экономить ни мины, ни патроны. Для этого аэродрома я решил использовать ПМ-38, который бил на почти 6 километров, правда расположились они ближе, в четырёх километрах, на большой поляне в лесу. Перед этим привезли сюда 400 мин, которые и выпустили по аэродрому за десять минут. Забравшись на высокий дуб, я в бинокль смотрел за работой миномётчиков. Работать начали утром, как только нормально расцвело, немцы ещё спали, а ребята, хоть и не сразу, но накрыли казармы, также досталось и складам с топливом и бомбами, а в завершении перенесли огонь на самолёты. Когда мы закончили, весь аэродром был в огне, не знаю, сколько погибло немцев, но достаточно.

Шифровка из центра неоднозначно приказывала мне немедленно вернуться назад вместе с моими ребятами. Делать нечего, к тому же вчера повстречались еще с небольшим отрядом пограничников из десятка бойцов. Поговорив с лейтенантом Козыревым, оставил его партизанить тут, присоединив к нему новых пограничников, и стало их два с половиной десятка, а с учётом миномётчиков три с половиной десятка, также оставил ему всю трофейную технику кроме двух мотоциклов, их забирал себе. Также оставил ему и миномёты, зачем мне их забирать с собой, а Козыреву они пригодятся. Тепло с ним попрощавшись, я залил баки своих машин под пробку, а также и канистры и двинулся в сторону фронта. Впереди ехали мотоциклисты, а за ними уже мы. Через день мы увидели наш санитарный обоз, правда начало оказалось комическим, это для нас, а для обоза, то они основательно перетрусили. Два десятка телег с ранеными неторопливо двигались по узкой лесной дороге, причём съехать с неё было невозможно, так как вдоль дороги слишком плотно росли деревья и кусты. Когда внезапно позади них раздался шум моторов, и появились мотоциклы с пулемётами, то возницы подумали, что это немцы, а то, как немцы относились к нашим раненым, они уже успели узнать. Вот они и стали нахлёстывать своих лошадей, стараясь найти место, где они могли бы съехать с дороги в лес. Лишь когда извозчик с последней телеги разглядел, что в мотоциклах сидят наши бойцы, паника улеглась. Вскоре я уже говорил с главным санитарной колоны, им оказался военврач 2-го ранга (майор) Никонов. Они уже четвёртый день пробирались к своим, и вчера у них закончились все продукты. Через пару километров мы смогли наконец обогнать телеги, когда деревья расступились и появилось свободное место для объезда.

Глянув на карту, я увидел, что через пять километров дорога пересекает шоссе, а медики похоже этого и не знали. Замаскировав машины на опушке, стал наблюдать за дорогой, ведь раненых не бросишь, значит придётся тащить их с собой. Через час подошел обоз с ранеными, быстро их переправив через дорогу переехал сам и остался в засаде. Чем прикажете раненых кормить, наших запасов хватит максимум на пару дней, так что хочешь, не хочешь, а проблему с питанием надо решать. Через час показалась пехотная колонна, а в её конце двигались две телеги, причём одна из них была с полевой кухней. Как говорится, то, что доктор прописал, дождавшись, пока вся колонна пройдёт, мы открыли пулемётный огонь по ней, причём по телегам отработали снайпера, мгновенно ликвидировав возниц. Немцы в первый момент растерявшиеся, мгновенно пришли в себя и рассредоточившись, открыли ответный огонь, вот только они быстро сдулись. Кроме двух максимов, которые мы забрали с собой, по ним работали шесть ручных пулемётов и три крупнокалиберных. Мои машины слегка выехали из леса, обозначив этим своё присутствие и оценив соотношение сил, когда у них не было ничего, чем они могли заткнуть мои бронеавтомобили, а кроме того работу десятка пулемётов, которые просто не давали им головы поднять, они решили отступить. На дороге осталось лежать с полсотни трупов, а мои орлы быстро погнали телеги вслед обозу с ранеными. Вскоре мы догнали его и через час, когда впереди показалась небольшая поляна, все встали на привал. Нам повезло, кроме того, что на обоих телегах оказалось продовольствие, так еще и в полевой кухне был обед, который готовили на ходу. Гороховый суп и рисовая каша с мясом разошлись на ура, хватило накормить всех, и раненых с медперсоналом и нас. После небольшого отдыха, отдыхали лошади, которые уже хорошо выбились из сил за это время, мы неторопливо двинулись дальше. Вперёд уехали оба мотоцикла, как разведка и передовой дозор, в одном из мотоциклов была рация, причём немецкая, так что связь с передовым дозором была. Следом на расстоянии в километр не спеша ехали мы, а уже за нами обоз с ранеными и уже за ними телеги с продуктами и трофейной полевой кухней. Среди обоза оказался повар, он и принял командование над трофейной кухней. За время стоянки, после обеда, он отмыл её, благо рядом протекал небольшой ручей и проблем с водой не возникло. После этого он залил воду в котлы для ужина, двигались они медленно, так что вполне можно было приготовить ужин за время движения.

Так мы двигались пару дней, за это время к нам прибилось ещё с десяток окруженцев и несколько раненых. Наконец вовсю слышно канонаду, а обоз стоит, пока мы не разведаем всё вокруг. Кругом немцы и дыр в линии фронта нет, а потому пришлось нам ночью двигаться прямо через лес, который к нашему счастью оказался вполне проходимым. Когда мы приблизились к линии фронта, то одно отделение моих бойцов отправилось вперёд снимать часовых. А дальше всё прошло максимально нагло, первыми двигались телеги с ранеными, так как они двигались совершенно бесшумно, правда их проход контролировали мои бойцы, на случай, если что произойдёт. Как только телеги скрылись из виду, так двинулись и мы. Немцы разумеется слышали шум наших машин, но спросоня мало что поняли, так что и мы проскочили без боя, а дальше уже наши. Местный особист прибежавший к нам, как только увидел мои бумаги, так сразу и исчез, видимо оказался умным мужиком. Следующим полднем мы все вместе, и я со своей техникой, и раненые грузились на станции, правда в разные поезда. Раненые в санитарный эшелон, а мы в обычный, вот телеги с полевой кухней оставили, их отдали в местный госпиталь.

Через пару дней мы выгрузились в Нахабино, все живые и даже не раненые. Как мне не хотелось, но сперва пришлось идти к начальству и лишь потом домой. Старинов, когда я зашел в его кабинет, крепко меня обнял, а затем усевшись на подоконник возле приоткрытого окна, сказал только одно – рассказывай. Пару часов я рассказывал Илье всё, что за эти дни произошло, а он только завистливо слушал. Я его прекрасно понимал, он сам хотел покуролесить в немецком тылу, но теперь это было невозможно.

–На, читай!

Старинов дал мне пачку донесений, и я углубился в чтение, это оказались отчёты наших ребят. Прочитал, ну что можно сказать, повесились ребята на славу, немцев можно только пожалеть. Читая эти донесения, я понял, что не зря прожил эти годы тут. Наконец решив все вопросы, отпросился у Ильи домой. Надо ли говорить, как рада была мне жена.

14 июля 1941 года, рейхсканцелярия, Берлин.

Гитлер был в ярости, все сроки плана «Барбаросса» шли прахом. Согласно графика, немецкие войска уже должны были взять Минск, однако бои шли на подступах к нему. На Украине тоже планы продвижения выбились из графика, но больше всего его раздражали сводки о потерях. Особенно потери в авиации, причём не в боях, а на земле в результате нападений на аэродромы и увеличение охраны помогало мало. Кроме того войска изводили постоянные нападения во время движения, обстрелы из леса и постоянное минирование дорог. А еще издевательские плакаты на немецком языке, которые русские оставляли на местах своих нападений. Если так пойдёт и дальше, то о сроках продвижения можно будет забыть. Согласно донесению абвера, в немецких тылах вовсю действуют русские диверсанты, причём отлично подготовленные и вооружённые. Немного успокоившись, он приказал, русских диверсантов в плен не брать и расстреливать на месте.