Текст книги "Аллигатор (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

АЛЕКСАНДР АВВАКУМОВ
АЛЛИГАТОР

Уважаемые читатели!

Перед вами, не просто детектив, а скорее всего автобиографическая повесть. Александр Аввакумов более пятнадцати лет проработал в уголовном розыске. Прошел путь от рядового оперативника до заместителя начальника Управления уголовного розыска министерства внутренних дел Республики Татарстан. За его плечами сотни раскрытых преступлений: краж, грабежей, разбойных нападений, убийств.

На чтобы мне хотелось обратить ваше внимание, это на то, что автор пытается показать нам работу сотрудников уголовного розыска не с привычной глянцевой стороны, к которой все мы так привыкли, а со стороны совершенно неизвестной широкому читателю. Автор, словно специально приоткрывает нам совсем непривычную сторону этой работы, что делает это произведение более интересным и привлекательным.

В основе его произведений лежат реальные преступления, совершенные преступниками в начале 90-х годов прошлого столетия. Все эти преступления были довольно громкими по тем временам и невольно привлекали к себе интерес огромной группы людей. Автор, исходя из своих соображений, специально зашифровал адреса, изменил имена оперативников и преступников. В некоторых случаях, при работе над своими произведениями, он вполне надумано драматизирует и обостряет отдельные моменты, как совершения преступления, так и их раскрытия. Однако, этот прием применяемый автором, не только не снижает интерес к произведениям, но и заметно улучшает их художественную линию.

Думаю, что читатель невольно заметит, что главный герой его произведения Абрамов в первую очередь – человек, тонкий психолог, а уж только затем сотрудник уголовного розыска. Его терпение, вдумчивость и умение строить разговор с преступниками позволяют ему расположить к себе человека так, что тот невольно становится добровольным участником процесса раскрытия преступления.

Мы, не без волнения, отслеживаем жизненный и служебный путь Абрамова. Однако, автор не пытается сделать из своего героя идеального человека. Его жизненный путь не устлан розами и не так гладок, как хотелось бы нам. Как и у всех талантливых людей, у нашего героя есть не только друзья, но и враги и завистники.

Я думаю, что данные произведения, лишний раз напомнят нам всем о тех людях, кто полностью посвятил свою жизнь борьбе с преступностью, кто отдал свое здоровье, а некоторые и жизнь этому не легкому делу.

Председатель Совета ветеранов Управления уголовного розыска Министерства внутренних дел Республики Татарстан

Александр Сорокин.

Историческая справка

Алексей Васильевич Суклетин – советский серийный убийца и каннибал, с 1979 по 1985 год убивший и съевший вместе со своими подельниками Мадиной Шакировой и Анатолием Никитиным, как минимум, 7 девочек и женщин.

Работал сторожем в садоводческом обществе «Каенлык» в поселке Васильево, пригороде Казани. Помимо убийств, занимался вместе с Шакировой и Никитиным вымогательствами, из-за чего и был пойман. Во время обыска в доме заподозрен в убийствах. Арестован летом 1985 года, расстрелян в 1987 по приговору Верховного суда Татарстана. Шакировой и Никитину присудили по 15 лет тюремного заключения.

При раскопках в саду Суклетина собрали четыре мешка человеческих костей, а в его сторожке нашли вещи жертв и вещественные доказательства (например, полведра топлёного человеческого сала). Иногда Шакирова продавала соседям человеческое мясо под видом парной свиной вырезки.

Жертвы

1. Екатерина Осетрова, 22 года. Убита в ноябре 1979 года. Была оглушена ударом по голове молотком, обмотанным тряпкой, затем ей перерезали горло. Часть трупа Суклетин употребил в пищу вместе с Шакировой.

2. Татьяна Илларионова. Убита 13 января 1980 года.

3. Резеда Галимова, 15 лет. Убита в феврале 1980 года.

4. Надежда Ситявина. Убита в марте 1980 года.

5. Наталья Школьникова. Убита в мае 1980 года.

6. Валентина Еликова, 11 лет. Изнасилована и убита в июле 1980 года.

7. Лилия Федорова, 23 года. Изнасилована и убита 12 марта 1985 года.

(Евгений Додолев, опубликовано в журнале «Смена», номер № 1491, июнь 1989).

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

– Это тебя, – произнес начальник отделения розыска и протянул мне трубку телефона. Я вопросительно посмотрел на него. Но он молча передал мне трубку.

– Абрамов, – произнес я в трубку. – Слушаю.

– Зайди ко мне, есть серьезный разговор, – произнес начальник управления уголовного розыска МВД Костин.

Я положил трубку и вопросительно посмотрел на своего начальника.

– Что смотришь? Тебя приглашают, а не меня. Так что давай, топай. Начальство не любит ждать.

Я встал из-за стола и молча направился в кабинет начальника управления. Осторожно постучав в обшитую дерматином дверь, вошел в кабинет.

– Здравия желаю, Юрий Васильевич. Прибыл по вашему приказу, – произнес я.

– Абрамов, давай завязывай с этими армейскими делами. Здесь не армия. Работаешь в управлении два года и все привыкнуть не можешь.

– Простите, больше такого не повторится, – произнес я.

Он устало улыбнулся.

– Давай, Виктор, присаживайся, есть серьезный разговор.

Я сел за стол и приготовился слушать. Он встал из-за стола и подошел к окну. Приоткрыв штору, он молча посмотрел в окно и, задернув штору, повернулся ко мне лицом.

– Вот, что Виктор. Меня очень беспокоит рост количества пропавших женщин в городе Казани. Я хочу поручить тебе провести детальную проверку всех этих розыскных дел, заведенных по факту их исчезновения. Дела на мужчин можешь не изучать.

Закончив говорить, он внимательно посмотрел на меня.

– Вопросы есть?

– Юрий Васильевич, насколько я владею статистикой, количество пропавших без вести женщин находится на уровне прошлых лет. Вы же знаете, сейчас лето и людей тянет на природу.

– Ты меня не понял, Абрамов. Я хочу, чтобы ты разобрался в причинах исчезновения. Если это сезонный рост, Бог с ним. Однако причины, побуждающие женщину бросить своего ребенка и исчезнуть, наверняка не связаны с наступившим летом. Так, что разберись и подготовь для меня обзор по всем этим исчезновениям.

– Можно еще один вопрос? Может, мы просто запросим подобную справку из УВД города? Пусть поработают немного.

– Мне их справка не нужна. Я просто знаю, что они в ней напишут. Мне нужна объективная справка, с выводами и предложениями. Понял?

Я молча кивнул головой.

– Каковы сроки, Юрий Васильевич?

– Чем быстрее, тем лучше. А так – месяц.

– Что мне сказать своему начальнику отделения?

– Ничего. Я сам ему скажу об этом задании. Если больше вопросов нет, тогда можешь идти, я тебя больше не задерживаю.

Я встал из-за стола и молча направился к двери. Идя по коридору, я размышлял о порученном мне задании. Я хорошо знал Костина, поэтому вполне серьезно относился ко всем его поручениям. Если он, что-то поручал кому-то, то это было вызвано каким-то его вторым и пока не совсем понятным мне чувством.

Я открыл дверь и вошел в свой кабинет. Сев за стол, я открыл журнал регистрации розыскных дел и стал выписывать фамилии пропавших женщин и номера розыскных дел.

– Что, опять новое задание? – ехидно спросил меня начальник отделения.

– Угадали, – коротко ответил я ему.

– Я так и думал, – произнес он. – Жалко, что у нас в управлении нет должности офицера по особым поручениям начальника управления, ты бы точно занял эту должность.

– Вы не мне это говорите, а ему. Может быть, мне посоветовать ему подобные вопросы предварительно обговаривать с вами?

Он замолчал и, достав из ящика стола газету, углубился в чтение.

* * *

Сергеев Алексей Васильевич, 1943 года рождения, сидел на скамейке в привокзальном скверике и читал оставленную кем-то газету. До отправления электрички Казань – Нижние Вязовые оставалось чуть больше часа. Он достал из кармана пиджака пачку «Авроры» и вынул из нее сигарету. Похлопав себя по карманам, достал коробку спичек и прикурил. Выпустив струю голубоватого дыма в небо, про себя отметил, что не припомнит такой жары в самом начале мая.

Неожиданно его внимание привлекла молодая женщина двадцати трех – двадцати пяти лет, которая вела за руку плачущего ребенка. Ребенок не хотел идти и упирался своими ножками в асфальт.

– Ты почему не слушаешь свою маму? – грозно обратился он к ребенку. – Ты посмотри только какая красивая она у тебя. Мне стыдно за тебя!

Мальчик замолчал и испуганно посмотрел на незнакомого дядю, а затем перевел свой взгляд на мать. Женщина подняла его на руки и посадила его на другой конец скамейки.

– Спасибо вам, а то я просто не знала, как остановить его плач, – произнесла женщина, вытирая лицо ребенка носовым платком.

Она с интересом посмотрела на незнакомца, отмечая про себя его неплохие физические данные. Что греха таить, Бог сполна наделил его всем этим. Рост Сергеева был где-то под метр восемьдесят пять, он был широк в плечах, с развитой мускулатурой. Грудные мышцы рельефно выпирали из-под его рубашки. Лицо его было не столь симпатично, но и не столь некрасиво. А вот темные каштановые волосы и лучезарная белоснежная улыбка делали его лицо довольно привлекательным и интересным. Он хорошо знал, что нравится женщинам и часто использовал это в своих целях.

Он с нескрываемым интересом посмотрел на женщину. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она невольно засуетилась и покраснела оттого, что не знала, как себя вести под этим взглядом.

– Мужчина, вы что меня так рассматриваете? На мне нет узоров!

– Это кто вам сказал об этом? – сказал он и улыбнулся. – Вам никогда не говорили, что вы очень красивая женщина?

От этих слов она еще больше смутилась и покраснела.

– Вот видите, вы покраснели. Значит я прав, что вам про это еще никто не говорил.

Женщина подхватила ребенка и направилась в сторону пригородной платформы. Сергеев снова достал сигареты и закурил. Прикрыв глаза от солнца, он посмотрел в сторону удаляющейся от него женщины, отмечая про себя ее несомненные достоинства – красивую фигуру и длинные стройные ноги.

Он невольно вспомнил свое детство. В семье, где он рос, были практически одни женщины. Отец после его рождения оставил семью и ушел жить к соседке, с которой крутил любовный роман последние три года. Мать и три его сестры, карабкались в этой жизни, как могли. Он часто донашивал старые вещи, которые приносила откуда-то его мать. С этого времени он просто возненавидел женщин в лице круглой, словно шар, соседки. Ему тогда казалось, что все его трудности исходят именно от окружавших его женщин. Сестры заставляли его убирать квартиру, таскать из колонки воду, колоть дрова и выполнять другую тяжелую по дому работу.

Лишь поздно вечером, оказавшись в своей постели, он предавался своим сокровенным мечтам о том, как он отомстит им, когда вырастет. Он часто рисовал в своем детском воображении кровавые акты возмездия. Он словно наяву слышал их болезненные крики о помощи и видел кровь, обильно текущую по их телам.

В 1960 году, когда ему исполнилось семнадцать лет, его посадили за зверское изнасилование одноклассницы. Тогда он впервые в своей юной жизни почувствовал свое физическое превосходство над ней. Выбор его был не случаен. Он ненавидел ее с самого первого класса, когда молодая учительница посадила его с ней за одну парту.

– Мила, я очень тебя прошу, подтяни, пожалуйста, Сергеева. Ты же видишь, что он не вылезает из двоек.

Мила посмотрела на него сверху вниз, выказывая тем самым свое превосходство над ним. Этим взглядом она уже тогда подписала себе этот приговор. Все школьные годы он только и мечтал отомстить ей за эту обиду. Часто, ложась спать, он строил планы этой мести, которую впоследствии полностью и воплотил в жизнь. Он до сих пор помнил, как кричала она под ним, как он без жалости бил ее по лицу и другим частям тела. Он не убил ее только потому, что просто не успел это сделать. Кто-то из соседей услышал ее крики и вызвал милицию. Тогда ему дали семь лет.

* * *

Он как сейчас помнит эту камеру и двенадцать пар мужских глаз, встретивших его при входе в камеру. Он улыбнулся им, представился и направился к свободной койке.

– Так это ты, значит, вскрываешь «лохматые сейфы»? – спросил его один из осужденных.

Сергеев снова улыбнулся и бросил свой матрас на койку.

– Ну, раз так говорят, то, значит, это я – ответил он.

– Давай рассказывай, что ты сделал с этой девчонкой? – произнес все тот же мужчина.

– А вы что, не знаете, что делают с бабами? Может, эта не воровская хата, и здесь чалятся не воры и блатные, а целомудренные монахи?

Он вовремя успел увернуться. Чей-то запущенный в его голову башмак лишь коснулся его головы.

– Мужики, вы что творите?

– Мужики лес валят. Здесь нет мужиков, – сказал кто-то за его спиной.

– Вы что творите, как будто сами лучше меня, – стал оправдываться он.

– Нам здесь «лохматые взломщики» не нужны. Ломись, парень, отсюда, пока мы тебя не «опустили ниже плинтуса» – произнес все тот же мужчина. – Мне западло дышать одним воздухом с тобой.

Сергеев подошел к дверям камеры и начал в нее стучать. Дверь с грохотом открылась и в дверях возникла массивная фигура контролера.

– Чего стучишь? Что тебе нужно?

– Переведите меня, пожалуйста, в другую камеру, – попросил Сергеев.

– Ты что, забыл где находишься? Это тебе не гостиница! Здесь номера не выбирают, – ответил контролер.

– Но они мне угрожают, хотят меня «опустить», – чуть ли не со слезами на глазах произнес Алексей.

– Я им мешать не стану. Таких, как ты, не только «опускать» надо, но и убивать не грех, – сказал контролер и захлопнул дверь.

Сергеев обессилено сел за стол и с нескрываемой ненавистью посмотрел на сокамерников.

– Если кто из вас подойдет ко мне – убью, – произнес он.

Раздался дружный смех. Один из сокамерников соскочил с койки и, выставив перед собой заточку, пошел на него.

– Сейчас мы посмотрим, какая у этой твари кровь.

Вслед за ним с коек поднялись еще несколько человек…

Очнулся он под утро. Все тело его нестерпимо болело и каждое движение приносило физическую и моральную боль. Что лежит около параши, понял сразу. Сильный и противный запах выворачивал его нутро наизнанку.

– Вот и «петушок» очнулся, – произнес один из мужчин. – Однако почему-то не поет, не будит нас на завтрак. Эй, «петушок», прокукарекай подъем братве.

– Не буду.

– Что значит «не буду»? Ты знаешь, что бывает с теми «петухами», которые отказываются это делать? Все правильно, их забивают на суп. Так что, перед тем, как открыть свою пасть, педераст, немного подумай о последствиях.

Сергеев приготовился к тому, что сейчас может повториться то, что с ним сделали эти люди прошлым вечером. Он как затравленный зверь забился в угол. Немного подумав, встал на ноги и, взмахнув руками, как это делает петух своими крыльями, закукарекал. Осужденные схватились за животы, и тишину камеры потряс взрыв хохота.

– Запомни, «петушок», теперь будешь кукарекать каждый час. Пропустишь – ответишь.

Звякнула створка «кормушки». Дверца открылась, и в отверстии показалось сытое лицо «баландера».

– Давайте миски, завтрак, – выкрикнул он.

Сергеев хотел первым подставить свою миску под большой черпак, в котором была перловая каша с кусками какой-то рыбы, однако сильный удар в челюсть опрокинул его на бетонный пол.

– Куда лезешь, «петух гамбургский», ты у нас последний в этой очереди, – произнес сокамерник. – Ты не удивляйся, это опущенный, – пояснил он баландеру.

– Все понятно, – ответил разносчик пищи.

Сергееву он положил половину положенной ему нормы. Алексей хотел было возмутиться, но вовремя одумался. Он злобно посмотрел на баландера и, промолчав, направился со своей миской к столу.

– Ты куда прешь? Здесь обедают честные арестанты. Твое место у параши, – сказал все тот же арестант. – Если подойдешь к столу, вмиг отоварим.

Алексей поплелся к параше и, устроившись рядом с унитазом, стал с жадностью поглощать пищу.

* * *

После обеда его вызвал оперативник. Сергеев вошел в кабинет и остановился у двери.

– Осужденный по статье сто семнадцать, часть два Сергеев Алексей Васильевич, – произнес он.

За столом сидел молодой старший лейтенант внутренней службы и с интересом смотрел на него.

– Я слышал, что тебя опустили блатные?

Сергеев замялся. Он просто не знал, сознаваться ему в этом или нет. Он еще не разобрался в этом арестантском мире и сейчас боялся, что ответом может навредить себе.

– Чего молчишь? Или потерял дар речи после вчерашнего? Ты, Сергеев, не расстраивайся, не ты первый, не ты последний, с кем поступают так. Просто твоя статья не в почете у местной арестантской братвы. Я не стану тебя уговаривать, так как деваться тебе просто некуда. Ты «обиженный», и теперь это пятно на тебе будет до конца твоих дней. На воле ты можешь еще стать каким-то авторитетом, но стоит тебе переступить порог хаты, ты добровольно должен лечь у параши. Если ты это забудешь, то тебе обязательно напомнят.

– Ну и как мне теперь жить все эти семь лет? Они же меня убьют!

– А ты сам подумай об этом. Если ты поднимешься в зону, то драть тебя там будут каждый божий день. А это значит, что мы, то есть администрация следственного изолятора, являемся твоими защитниками. Но мы защищать тебя просто так не намерены, для этого ты должен помогать нам.

– То есть вы мне предлагаете…

– Ты все правильно понял, Сергеев, – произнес старший лейтенант. – Красивой и хорошей жизни я не обещаю, но могу гарантировать тебе жизнь. Это тоже много значит для тебя, Сергеев. Если пожелаешь, могу перевести тебя в другую хату, но там произойдет то же самое, но еще более жестко.

– А если я откажусь?

– Сегодня откажешься, а завтра сам приползешь ко мне на коленях и со слезами на глазах будешь просить меня о защите. Ты сам знаешь – я могу тебе помочь, а могу и не расслышать твоей просьбы. Без меня ты через месяц залезешь в петлю. Шансов выжить без меня у тебя практически нет.

Уговаривал он Сергеева недолго. Предложил присесть за стол и протянул ему чистый лист бумаги.

– Пиши. Я, такой-то, обязуюсь добровольно помогать администрации следственного изолятора, выявлять лиц, злостно нарушающих установленную законом дисциплину, сообщать об укрытых ими преступлениях. Написал? Пиши дальше – все свои сообщения буду подписывать псевдонимом… Придумай чего-нибудь сам.

Сергеев закончил писать и протянул ему обратно лист бумаги. Старший лейтенант прочитал и усмехнулся.

– А почему так грозно – Аллигатор?

– А потому, что я их ненавижу. Я бы их всех порвал на части и съел.

– Тогда все ясно. Запомни, Аллигатор, что сейчас твоя жизнь в твоих руках. Если проколешься, то они порежут тебя на маленькие кусочки и спустят их в унитаз.

– Я не маленький и все хорошо понимаю.

– Тогда попей чаю с конфетами и обратно в камеру. Если будут спрашивать, скажешь, что водили в санчасть.

– Понял, – коротко произнес он и налил в металлическую кружку крепкий чай. Он пил не спеша, смакуя сладкую и терпкую жидкость. Закончив пить, он отодвинул от себя кружку и поднялся со стула.

– Я все. Отведите меня в камеру.

Оперативник вызвал контролера и попросил отвести Сергеева в камеру.

* * *

Сергеев поднялся со скамейки и направился в сторону пригородной платформы. Протискиваясь сквозь толпу пассажиров, ожидавших электричку, он снова увидел уже знакомую ему женщину с ребенком.

– Извините, товарищи, позвольте пройти, – то и дело произносил он, протискиваясь в сторону женщины.

Когда до нее оставалось метра три, он вдруг увидел рядом с ней мужчину, который, жестикулируя, что-то говорил ей. Неожиданно он схватил ее за руку и потащил к выходу с платформы. Женщина пыталась вырваться, однако мужчина держал ее руку крепко и все ее попытки были тщетны.

Алексей схватил мужчину за руку и с силой сжал ее. Лицо мужчины побелело от боли, и он отпустил женскую руку.

– Ты кто такой? Ты что лезешь в чужую жизнь? – кричал он, стараясь освободиться из цепких рук Сергеева. – Я ее муж, а ты кто?

– Ты не муж, ты кобель. Если ты еще раз это сделаешь, я убью тебя. Ты понял меня или нет?

Наконец мужчине удалось вырвать свою руку. Он грубо выругался и, расталкивая людей руками, направился в сторону выхода с платформы.

– Спасибо. Я думала, что он меня сейчас потащит за собой.

– Кто он вам? Муж?

– Нет. Это бывший мой сожитель. Хочет вернуть меня, а я не хочу. Дважды в одну воду не входят.

– Сын-то от него? – поинтересовался Сергеев.

– Нет. Это мой сын.

Вдали показалась электричка. Пассажиры встрепенулись, и вся толпа хлынула к краю платформы.

– Давайте я вам помогу, – предложил он женщине и, подхватив ее сумки, направился к вагону.

Женщина взяла на руки ребенка и устремилась следом. Они вошли в вагон и сели напротив друг друга.

– Вы куда едете? – поинтересовался он у нее.

– В Васильево. Там у меня живет мать. Сама я работаю в Раифском зверосовхозе. А вы откуда?

– Сам я живу в Казани. Вернее, мать живет в Казани. А работаю охранником в садовом обществе «Каенлык». Платят мало, зато свободного времени выше крыши.

– Я случайно увидела у вас наколку. Вы судимы?

Сергеев сделал вид, что смущен. Немного подумав, он наклонился поближе к ее лицу и тихо произнес:

– Вы угадали. Я действительно судим. Но я не уголовник, я диссидент, то есть политический заключенный. Про нас еще говорят, что мы «узники совести». Раньше я работал в одном из институтов Москвы, но после того, как меня арестовало КГБ, сами понимаете, меня лишили всего, в том числе и возможности преподавать в институте. После второго ареста мне предложили покинуть столицу нашей родины, и я перебрался в Казань, где живет моя мать.

Он замолчал и посмотрел на женщину, стараясь понять, какое впечатление произвел его рассказ. Женщина, не отрываясь, смотрела на него.

– Сами понимаете, мне пришлось оставить в Москве все. Семья отреклась от меня. Я оставил им все – квартиру, дачу в Подмосковье и с пустыми карманами приехал в Казань. Попытался устроиться на нормальную работу, но мне везде отказывали. Пришлось вот пойти сторожем в садовое общество.

Достав сигареты из кармана пиджака, Сергеев поднялся с сиденья.

– Если вы не возражаете, я пойду покурю.

Выйдя в тамбур, он закурил и посмотрел в окно вагона. Впервые в своей жизни он не испытывал отрицательных чувств к женщине. Он невольно вспомнил этот неподдельный интерес к нему, к его придуманной биографии и ему вдруг стало смешно. Чтобы скрыть улыбку, он отвернулся от стоящего напротив мужчины и снова посмотрел в окно. Электричка, замедлив ход, остановилась. Он выглянул из открытой двери вагона. Поезд стоял на станции Юдино.

* * *

Теперь он знал, как зовут его попутчицу. Ею оказалась двадцатитрехлетняя Мадина Шарипова.

– Вы такой грамотный человек, наверное, пришлось вам много поездить по Советскому Союзу? – спросила его она.

Он посмотрел в потолок, словно вспоминая что-то.

– Вы знаете, Мадина, мне проще вам рассказать о том, где я не был. По крайней мере, начиная с мыса Золотой Рог и кончая Калининградом, я посетил все крупные города. Хабаровск, Находка, Комсомольск-на-Амуре, Омск, Томск – он продолжал перечислять города, о которых узнал из книг тюремной библиотеки. – Приходилось бывать в Париже, Берлине, Риме. Короче, в Европе.

– Да, красивая у вас была жизнь. А я вот окончила школу, родила, а затем соседка меня устроила в зверосовхоз, в котором работала сама. Нигде я не была и ничего такого не видела. Я даже в Казань выезжаю редко.

Мимо их вагона со свистом и грохотом пронесся пассажирский поезд. Она проводила его мечтательным взглядом и снова повернулась к Алексею.

– Кажется, приехали.

И словно в подтверждение его слов состав стал сбрасывать скорость, а затем дернулся и остановился.

– Я вам помогу.

Подхватив ее сумки с продуктами, он поспешил к выходу из вагона. Вслед за ним из вагона вышла Мадина, неся на руках спящего мальчика.

– Если вы не против, я бы помог вам донести эти сумки до дома, – галантно предложил он ей.

Румянец, выступивший у нее на щеках, сделал ее лицо еще привлекательней.

– Я согласна.

Они пошли рядом, бросая друг на друга взгляды.

– Алексей, расскажите мне еще что-нибудь о себе, – попросила она его.

– Можно, я вас буду называть на «ты»? Так проще и более доверительно.

Она молча кивнула головой.

– Ты знаешь, Мадина, мне однажды пришлось побывать в Австралии. Что меня там больше всего поразило, так это то, что там до сих пор едят человеческое мясо.

– Как так? – удивленно произнесла она.

– Не все конечно, но многие. Говорят, что вкус человеческого мяса чем-то напоминает вкус молодого теленка. Многие верят, что тот, кто хоть раз в этой жизни попробует человеческого мяса, приобретет иммунитет от многих серьезных заболеваний, таких как рак, болезни сердца и других.

– Не может быть… – испуганно произнесла она.

– Почему не может быть? Просто основная масса людей этого не знает. Ты только представь, что сейчас началось бы, если бы люди узнали об этом. Люди бросались бы друг на друга, убивали, а затем пожирали себе подобных. Ты знаешь, мне всегда было интересно, смог бы я это сделать или нет?

– Леша, мне стало страшно от вашего рассказа.

– Страшно? Это потому, что ты представила себе, что это тебя едят разные там люди. А ты представь себе совершенно другую картину, что это ты ешь их, а не они тебя.

Она посмотрела на него, и ей в этот момент показалось, что он уже пробовал человеческое мясо.

– Ты что так на меня смотришь, Мадина? Я еще никого не съел, но мне этого ужасно хочется, – сказал он и громко рассмеялся.

– Вот мы и дома.

Они остановившись у калитки небольшого деревянного дома.

Дверь дома открылась и на пороге появилась женщина.

– Наконец-то приехала! Что ты так долго делала в Казани? – стала она спрашивать у нее. – А это кто? Твой новый кобель?

– Мама, как тебе не стыдно! Человек просто решил мне немного помочь.

– Знаю я таких помощников. Сначала сумки донесут, а потом под юбку полезут.

Сергеев улыбнулся словам матери Мадины и, поставив сумки у калитки, направился вдоль улицы.

* * *

Я уже третий день сидел безвылазно в кабинете и изучал розыскные дела. Открыв одно из них, я увидел указания по делу, которые дал старший оперуполномоченный нашего отделения Козин.

– Валерий Михайлович, вы изучали розыскное дело на Милованову Ксению Андреевну?

Он оторвал свой взгляд от бумаг и посмотрел на меня.

– Да, изучал, – ответил он. – Я даже, насколько я помню, дал по нему указания. А что?

– Просто я сейчас изучаю это дело и хотел бы спросить у тебя, чем ты руководствовался, давая подобные указания. Судя по твоим указаниям, ты считаешь, что женщина могла просто так оставить ребенка у своей матери и ничего ей не сказав, куда-то уехать из города.

– А ты считаешь, что с ней что-то произошло?

– Пока затрудняюсь сказать что-то конкретное, но с твоими выводами по этому делу я не согласен.

– Это твое дело, и поверь мне, что мне абсолютно безразлично твое личное мнение по этому вопросу. Ты пока не начальник и не пытайся изображать из себя очень умного человека.

– Ты, что Валера? Прости меня, но я не хотел тебя обидеть. Я думал, что мы с тобой как-то обсудим эту проблему и совместно набросаем алгоритм наших действий.

Он ухмыльнулся.

– Ты на меня не переваливай свои проблемы. Это тебе, а не мне поручил Костин изучить эти дела. Вот ты и изучай. Время покажет, кто из нас прав.

– Все ясно, Валерий Михайлович, – ответил я.

Несмотря на данные указания, оперативник, осуществлявший розыск Миловановой, полностью их проигнорировал. Подшив в дело пару ни к чему не обязывающих ориентировок, он практически свернул работу по ее розыску. Я посмотрел на часы. До окончания рабочего дня оставалось еще сорок минут. Я встал из-за стола и сложив все свои документы в сейф, направился к выходу из кабинета.

– Ты куда? – спросил меня начальник отделения.

– Хочу заехать к матери Миловановой и поговорить с ней о дочери. Мы вот здесь копья ломаем с Козиным, а она вдруг дома. Оперативник был у матери всего один раз, после ее заявления. А с этого момента прошло более двух месяцев.

– Слушай, Абрамов. Я что-то не понимаю тебя? Есть оперативник в Кировском ОВД, есть целое отделение по розыску в УВД Казани, а ты едешь сам опрашивать мать. Тебе что, делать больше нечего?

– Что толку, что они опрашивали мать. В этом объяснении ничего нет. Вот я с ней и поговорю. А вдруг она мне расскажет что-то новое. Может, ее кто-то видел после исчезновения. Мало ли что?

– Ну, давай, вали. Если тебе нравится копаться в этом грязном белье, я тебе запретить этого не могу. Просто может выйти не совсем тактично. Ты что-то нароешь, а как быть другим, которые не сделали или не увидели это? Ты об этом подумай как-нибудь на досуге.

– Хорошо, я обязательно подумаю, – сказал я и вышел из кабинета.

* * *

– Здравствуйте, я из уголовного розыска. Можно с вами поговорить? – представился Абрамов.

– Что случилось, сынок? Неужели дочку нашли? – взволновано спросила женщина лет шестидесяти, пропуская его в квартиру.

Квартира, в которой ютилась семья Миловановых, была метров шестнадцать. Несмотря на то, что в квартире проживало четыре человека, комната сверкала чистотой. Абрамов снял обувь у порога и прошел в комнату.

– Вот сюда садись, – пригласила хозяйка.

Он присел на краешек дивана и, взглянув на хозяйку, которая примостилась на стуле, спросил:

– Анна Васильевна! Я сейчас занимаюсь розыском вашей дочери Ксении и хотел бы у вас поинтересоваться обстоятельствами ее исчезновения. Перед тем, как пойти к вам на встречу, я прочитал ваше объяснение. Если сказать честно, то оно меня не устроило, и я решил переговорить непосредственно с вами. Если вам не трудно, то расскажите мне все о вашей дочери. Меня интересует, с кем она встречалась в последнее время, адреса проживания ваших родственников и ее подруг.

Женщина заплакала, а затем, смахнув подолом фартука слезы, стала рассказывать.

– Ксения росла послушной девочкой. Она мечтала после окончания школы поступить в университет, хотела стать юристом. Мы с мужем всячески помогали ей, но поступить сразу ей не удалось. Проработав год на пороховом заводе, она снова попыталась поступить, но и в этот раз она не поступила, а вернее не прошла по конкурсу. Там, в университете, она познакомилась с пареньком. Гуляли они недолго, его вскоре забрали в армию. После армии он куда-то завербовался и уехал. Ксения не стала его связывать по рукам, она даже не написала ему, что родила от него девочку. После рождения ребенка она замкнулась в себе. Стала целыми днями сидеть дома. Как ни пытались подруги вытащить ее из дома, все бесполезно. Мы с отцом только качали головой, не зная, что с ней делать. Она все свое время проводила с дочкой.

Недели за две как уйти ей из дома, она вернулась домой из магазина сама не своя. Ее словно подменили. Она стала совершенно другой. Пошла в парикмахерскую, сделала себе новую прическу, покрасила волосы. Она по секрету рассказала мне, что познакомилась с мужчиной. Он бывший преподаватель. Сам москвич, но приехал и живет пока здесь у матери, в Казани.