Текст книги "Аллигатор (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– А ты меня сначала возьми, мент, а потом диктуй свои правила! – выкрикнул он и выстрелил в мою сторону.

Дробь, словно рой пчел, пронеслась над моей головой.

– Вот этого не нужно было делать! – крикнул я в темноту и, упав на живот, медленно пополз в сторону вспышки.

– Слушай, мент! Может, разойдемся по-хорошему? Зачем тебе я? Там двое есть, есть, кого судить, – выкрикнул он, перезаряжая свой обрез. – Чего молчишь? Скажи хоть слово!

Я молча полз на голос. Теперь между нами было метров десять. Неожиданно передо мной выросла могильная ограда.

«В какую сторону ползти?» – подумал я и решил обойти ее слева.

Однако, выбранный мною путь оказался неверным. Я вновь уперся в могильную ограду. Делать было нечего, мне пришлось развернуться и двинуться в противоположную сторону.

– Мент! Ты что молчишь? Отзовись, не играй со мной в прятки! Мне тоже не нравится, как и тебе, лежать среди этих могил!

Теперь он находился рядом со мной, буквально в метрах пяти. Я поднял сухую ветку и швырнул ее в сторону. Моментально последовал выстрел в то место, где упала ветка.

– Чего молчишь? Я случайно не нашпиговал тебя свинцом, а, мент? – выкрикнул он.

Я услышал, как он стал перезаряжать обрез и, используя эту внезапно возникшую паузу, я рванул вперед. Выскочив из-за ограды, я всем телом навалился на него. Он, похоже, не ждал нападения с этой стороны и растерялся на какую-то долю секунды. Как я и предполагал, он оказался крепким малым. Мы минуты две катались по земле между могил, прежде чем мне удалось его скрутить. Я с благодарностью вспомнил преподавателя рукопашного боя, обучавшего меня азам этого дела.

– Существует, Абрамов, множество всевозможных приемов захвата, но ты должен автоматически владеть лишь одним из них. Запомни это слово – автоматически, если конечно хочешь выжить в этой борьбе.

Я молча смотрел на поверженного врага, не испытывая к нему уже никаких чувств – ни чувства злости, ни чувства жалости. Именно автоматически проведенный прием позволил мне не только не дать ему выстрелить в меня, но и скрутить его.

Белоконь лежал на земле и тихо стонал. Я наклонился над ним и зажег спичку, чтобы хорошенько рассмотреть его лицо. Судя по внешности, ему было около тридцати лет. Редкие светлые волосы прилипли к его мокрому лбу.

– Чего смотришь? – процедил он сквозь зубы.

– Да так. Мне просто интересно. Сейчас твои сверстники головы кладут в Афганистане, а ты, гад, здесь по дачам шаришь.

– Скажи спасибо Богу, что тебе повезло. Я бы над тобой так не стоял и не смотрел на тебя. Чего уставился? Жалко, что я не попал в тебя!

– Я бы на твоем месте не стал так говорить. Зачем тебе лишние сложности?

– Ты думаешь, что ты меня испугал? Да мне глубоко наплевать на смерть, и тем более на тебя.

Я схватил его за шиворот, поднял с земли и ткнул в спину стволом пистолета, который я снова вытащил из кобуры.

– Пошел! Давай, быстрее. Сейчас мы посмотрим, боишься ты смерти или нет. Давай, вали!

Он сделал три шага и застыл на месте. Он медленно повернулся в мою сторону. Несмотря на темноту, я заметил, как заблестели его глаза.

– Ты что надумал, мент? Есть же закон, ты же не бандит!

Я снова ткнул стволом пистолета в его спину и приказал ему двигаться вперед. Видимо от страха быть убитым в спину, ноги не слушались его.

– Если хочешь, убей меня прямо здесь, – сказал он дрожащим от страха голосом.

– Хорошо, – ответил я и отошел назад еще метра на три.

– Нет. Я хочу жить, – закричал он что есть мочи. – Хочу жить. Вы не имеете никакого права расстреливать меня здесь.

– А я и не собираюсь, – тихо сказал я. – Я тебя просто убил при попытке сопротивления. Ты же стрелял в меня?

Он упал на колени и громко заревел. Он плакал так, как плачут дети. Крупные слезы текли по его грязным щекам.

Я демонстративно спрятал пистолет в кобуру и толкнул его ногой.

– Давай вставай. Я не собираюсь здесь на кладбище ночевать с тобой. Давай, веди меня к дому.

* * *

Мы возвращались обратно все тем же лесом, по которому бежали минут сорок назад. В темноте трудно было различить ветки деревьев, и они иногда сильно хлестали по лицу, норовя выбить или выколоть глаз.

«Как же я бежал по этому лесу и не выколол себе глаза?» – невольно подумал я, получив очередной удар веткой по лицу.

Я вспомнил Афганистан. Там я тоже неоднократно удивлялся тому, что делал. Если бы кто-то мне сказал на гражданке, что я смогу делать все это, я бы посчитал его ненормальным. Но, видимо, так устроен человек, что в экстремальных условиях он может творить своеобразные чудеса.

Я споткнулся и чуть не упал, зацепившись ногой за корень сосны.

– Слышь, мент! Ты действительно готов был убить меня, там, на кладбище? – спросил меня Белый. – Я что-то в это не верю.

– Я и сейчас могу это сделать спокойно. Скажу, что ты попытался от меня бежать и все. Если не веришь, то можешь попытаться сделать ноги. Спорю, что я тебя завалю третьим выстрелом.

– А почему третьим?

– А все потому, что перед тем, как убить тебя, я дважды выстрелю в воздух. Понял? Если нет, то давай, попытайся бежать.

– Я не дурак и не хочу испытывать свою судьбу дважды. Ведь ты меня мог завалить и в лесу, когда бежал за мной.

– Мог, но не стал этого делать. Ты мне живой был нужен. Ты давай, иди и не разговаривай. Мы с тобой там поговорим.

– Слушай, начальник! Зачем тебе я с моим обрезом? Что ты хочешь на меня повесить? Обрез? У меня его не было, а раз его у меня не было, соответственно, я и не мог в вас стрелять. Правильно я рассуждаю или нет?

Я невольно улыбнулся. Действительно, что я мог предоставить следствию? Обрез? Но на нем мои отпечатки, я и сейчас несу его в руке. Стрелял он в меня или нет – тоже трудно будет доказать. Если я его подожму оружием, то он скажет, что стрелял в воздух. Еще скажет, что он вообще не знал, кто я. Не исключено, что будет говорить, что я был в гражданской одежде, и он не знал, что я милиционер.

От этих мыслей, у меня испортилось настроение. Мало того, что я порвал практически новую куртку, извозил ее всю в грязи, но при всем этом я почему-то подумал, что Белоконь прав, и я едва ли смогу ему вменить покушение на работника милиции, а также хранение и ношение огнестрельного оружия.

Впереди показались огни поселка. Белоконь остановился и прижался к дереву.

– Давай отдохнем, – предложил он мне. – Ты знаешь, я не из тех людей, кто бегом бежит к своему сроку.

Я толкнул его в спину стволом обреза.

– Слушай, если ты еще раз остановишься, то я просто ради своего удовольствия прострелю тебе ногу. Надеюсь, ты меня понял?

– Не гони пургу, начальник. Если ты меня там не решился убить, то теперь ты меня уже не убьешь, я это точно знаю.

Я схватил его за шиворот и толкнул. Он сделал несколько шагов и повалился на землю.

– Слышь, мент? А я дальше не пойду. Можешь убить меня прямо здесь, но я дальше не пойду. Если я тебе нужен, тащи меня на себе.

– Ты смеешься, Белый. Еще никто и никогда не ездил на мне верхом. Не хочешь идти, стой здесь.

Я быстро снял с его правой руки браслет наручника, подтянул его к березе и снова заковал его таким образом, что береза оказалась меж его рук.

– Теперь можешь стоять до утра. Сейчас мы погрузим ваш товар, а затем заедем за тобой. Вот тогда я и посмотрю, как ты будешь выглядеть. Видишь, вышла луна, а это значит, что ночь будет довольно холодной. Придется тебе, Белый, как кавалеристу, скакать вокруг березы, чтобы не замерзнуть здесь, пока я хожу, а тащить тебя на себе – извини, уволь.

Я еще раз посмотрел на него и направился к поселку.

* * *

Как и предполагал мой начальник отделения, дело это развалилось. В ту ночь мы кое-как нашли машину и часа два грузили ее дачным барахлом. Когда мы закончили это делать, я связался со станции Обсерватория с дежурным по МВД и доложил ему о задержании дачных воров. Часа через два к нам подъехал заспанный наряд милиции из Юдино, и мы, забрав еле живого Белого, поехали все вместе в отделение милиции. Там нам снова пришлось это все разгружать в большой гараж, вытолкнув предварительно из него грузовую машину. Дежурный следователь часа три потратил на опись изъятых вещей. Лишь после того, как он нас допросил, мы поехали в город. Приехали мы в МВД к девяти часам утра, все грязные и измученные.

– Ну и как? – поинтересовался у меня начальник отделения.

Я доложил ему все подробно и устало сел на стул. Ужасно хотелось есть и спать.

– Могу поспорить, Абрамов, что дня через три всех твоих задержанных освободят.

Я не стал спорить. С начальниками лучше не спорить, это я усвоил еще в Афганистане. Я просто махнул рукой и поставил кипятиться электрический чайник.

– Ты знаешь, как это называется? – спросил он у меня. – Это называется так: «Дурная голова, ногам покоя не дает». Понял?

Я молча кивнул и посмотрел на него. Я тогда впервые понял, что такое жизненный и оперативный опыт. Мало поймать вора, нужно еще доказать, что он вор, а это довольно сложно.

Через два дня мне позвонил следователь из отделения поселка Юдино.

– Виктор Николаевич? Вы знаете, завтра истекает срок задержания Белоконя, Разрывина и их товарища. Что будем делать?

– В каком смысле? Вы следователь, вы и решайте. Насколько я знаю, Разрывин и Гильманов признались в кражах из садовых домиков.

– Это ничего не меняет. У нас нет ни одного потерпевшего. Вы это понимаете или нет?

– По-моему, этот вопрос не ко мне. У вас в отделении около десятка оперативников. Пусть свозят этих воров на место, те покажут дачи, а у охранника вы узнаете адреса собственников этих строений. Останется только их вызвать к себе и отобрать у них заявления. Не мне же вас учить, как нужно это делать.

На том конце провода повисла пауза. Было хорошо слышно, как чей-то голос упорно советовал переложить все это на меня.

– Виктор Николаевич, но это вы их задержали, а не наши оперативники. У наших оперативников и так работы очень много.

– Вы не обижайте меня. Можно подумать, что мы все здесь сидим без дела и бьем баклуши. Преступления совершены на территории обслуживания вашего подразделения и не столь важно, кто задержал этих преступников, мы или вы. Правильно я говорю или нет? А, если бы мы были из Москвы, что тогда?

– Формально вы правы, – произнес он. – Однако начальник отделения считает, что если задержание провели сотрудники центрального аппарата, то и возбуждать уголовное дело должно следственное управление МВД, а не мы.

– Я смотрю, умный у вас начальник отделения. Я не против этого, пусть он сам звонит начальнику следственного управления и разговаривает с ним на эту тему.

– Ну и что мне сейчас делать прикажете?

– Возбуждайте уголовное дело и расследуйте эти кражи. Кстати, как там Белоконь? Вы в отношении него возбудили уголовное дело? Я написал в заявлении, что этот человек дважды стрелял в меня при задержании. Обрез и патроны я передал вам лично в руки.

– Здесь тоже есть определенные сложности. Он утверждает, что впервые видит это оружие и утверждает, что никогда и ни в кого не стрелял.

– Странно слышать это все от вас. Сделайте смывы с его рук, на теле и одежде должны остаться следы пороха.

Снова возникла непонятная для меня пауза.

– Вы знаете, Виктор Николаевич, мы сразу этого не сделали, а сейчас это сделать практически невозможно. Прошло столько времени, он наверняка успел все это смыть с рук.

– А его одежда? – чуть ли не закричал я в телефонную трубку.

– К нему приходил брат, и мы разрешили ему поменять одежду. У нас поселок небольшой и все друг друга хорошо знают. Пришел брат и попросил помощника дежурного передать ему чистое теплое белье, чистый свитер и новую телогрейку. Все старые вещи он унес с собой.

– Понятно, – я положил трубку.

На следующий день они были освобождены из-под стражи.

* * *

Я вышел на улицу и закурил. Недалеко от меня остановился «Москвич-412», из которого вышел человек в милицейской форме и стремительной походкой направился в мою сторону. Он прошел мимо меня и, открыв дверь отделения, скрылся за ней. Я докурил сигарету и направился вслед за ним.

Входя в открытую дверь кабинета начальника отделения, я поздоровался.

– Моя фамилия Абрамов, я из управления уголовного розыска МВД.

Начальник поднялся из-за стола и молча протянул мне свою пухлую, влажную и холодную руку. Рукопожатие оставило неприятный осадок. Не знаю почему, но люди с подобными руками всегда вызывали у меня какую-то внутреннюю антипатию. Он молча указал мне на стул.

Я присел на стул и достал из кармана фотографии пропавших без вести женщин. Чем подробнее я ему рассказывал, тем мрачнее становилось его лицо. Когда я закончил говорить, он молча встал из-за стола и, отодвинув штору окна, посмотрел на улицу, где стоял ожидавший его «Москвич».

– Если исходить из вашей логики, то последним местом нахождения этих пропавших женщин является поселок Васильево? Ловко это вы придумали. Вы знаете, мало ли кто о чем говорит, где доказательства?

– А я и приехал сюда, чтобы собрать все эти доказательства вместе с вашими сотрудниками. Скажите, а почему вы это так болезненно воспринимаете? Вот например, мне рассказали торговки около станции о том, что они видели без вести пропавшую Хасанову. Она даже устроила небольшой скандал, когда покупала соленые огурцы у одной из торговок. А вы ответили на запрос по ориентировке, что вами не установлен факт пребывания этой женщины на территории поселка. Как это понимать, товарищ начальник отделения? Вам не кажется, что это немного смахивает на должностной подлог? А если эту женщину убили в вашем поселке, вы об этом подумали?

Он снова подошел к окну и посмотрел на улицу. Мысли его были явно в другом месте, и сейчас он просто думал, как отделаться от меня. Почувствовав на себе мой пристальный взгляд, он повернулся ко мне и спросил:

– Скажите, а что бы вы делали на моем месте? Исходя из того, что вы мне рассказали, я должен закрыть отделение и организовать тотальное прочесывание не только поселка, но и всех садовых обществ и товариществ. Вы хоть представляете, что это такое? Судя по всему, нет. А вы знаете, сколько у меня людей, товарищ капитан? Могу сказать: два оперативника и семь участковых инспекторов.

Он замолчал и посмотрел на меня, стараясь угадать мою реакцию на его слова. Я тоже выдержал небольшую паузу.

– Ну и что вы предлагаете? Сидеть в кабинете и подписывать ложные ответы на запросы? Насколько я знаю, каждый из ваших участковых обслуживает определенные участки, в которые входят садовые товарищества и общества. У меня один вопрос – они отрабатывали эти участки или нет? Судя по целой кипе ориентировок, которые находятся в одном из журналов, никто этого не делал. Вопрос – а почему? Потому, что вы им не поручали или потому, что вы у них не спрашивали, исполнили они это поручение или нет?

– Вы знаете, чем отличаются сотрудники милиции, работающие на «земле», от сотрудников из МВД? Так я вам сейчас объясню. Вы теоретики, а мы практики. Вы говорите, что мы должны это делать, не представляя даже, как это делается.

Я усмехнулся.

– Извините, товарищ майор, но я не согласен с вами, по одной лишь причине. Можно не выполнить указание, сославшись на объективные сложности, отсутствие исполнителей и так далее, но докладывать в МВД заведомо ложные сведения о выполнении, не сделав практически ничего, нельзя. За это, знаете, наказывают.

– А вы попробуйте наказать меня! У меня свой начальник отдела, который в отличие от вас хорошо знает, как работать на «земле».

Он встал из-за стола и молча направился к выходу из кабинета. Дождавшись, когда я выйду из кабинета, он закрыл дверь и заглянул в кабинет, где сидел участковый инспектор.

– Гараев, предоставьте капитану схему садовых участков, а также списки охранников и председателей обществ. Если капитан желает, то пусть сам и обходит все эти общества.

Начальник отделения вышел из здания и, сев в ожидавшую его автомашину, куда-то поехал. Я посмотрел на притихшего участкового инспектора.

– Выполняйте указания вашего начальника. Я подожду, когда вы подготовите все эти документы.

Минут через сорок я вышел из отделения милиции и направился в сторону станции.

* * *

Вагон электрички был полупустым. Всего шестнадцать пассажиров, дремавших, удобно устроившись на деревянных сиденьях. Я сидел и пытался рассмотреть здания и постройки, проносящиеся за окном вагона. Часы показывали начало десятого вечера. Достав из кармана списки садовых обществ, я стал просматривать фамилии председателей и охранников.

«Нужно пробить охранников через информационный центр. Наверняка среди них есть и ранее судимые люди, – подумал я. – Может, с ними поработать, вдруг и выйду на кого-нибудь, кто мне подскажет причину исчезновения женщин».

Пришла мысль о ближайшем воскресенье, ведь я обещал сводить дочку в зоопарк. Вагон резко дернулся. Раздался скрежет тормозов, и электричка остановилась. Я вышел из вагона и направился в сторону центрального вокзала.

Сегодня я плохо спал. В голове крутились мысли о каком-то серийном убийце, который охотится на женщин, убивая их. Они были столь навязчивы, что я никак не мог от них отделаться. Я встал с постели и пошел на кухню. Разогрев чайник, я налил себе полный бокал чая и раскрыл взятую накануне из библиотеки книгу по психологии. Я пытался найти в ней характерные признаки серийных убийц и маньяков. Книга была довольно сложной, изобиловала медицинскими терминами и не все в ней было понятно мне. Отложив книгу в сторону и откинувшись на спинку стула, я задумался. Я был уверен, что нахожусь на верном пути. Однако связать все в единую цепь я не мог. У меня явно не хватало знаний по медицине, а также оперативного опыта.

«Завтра нужно зайти в специальную библиотеку. Может там есть какие-то научные разработки по этой теме. Ведь наличие в обществе маньяков и серийных убийц не обусловлено политической системой общества. Наверняка подобные наработки есть и у заграничных ученых и криминалистов», – подумал я.

Услышав шорох, я повернул голову и увидел стоящую в дверях жену.

– Ты что не спишь? Иди отдыхай! Я сейчас допью чай и тоже лягу.

– Смотри, Виктор! Сгоришь на работе. Стоит тебе сломаться, и ты станешь никому не нужным человеком. Я понимаю, ты хочешь кому-то что-то доказать. Не делай этого. Ты работаешь в коллективе, а коллектив таких, как ты, не любит, он не уважает людей, которые выше по своему развитию, чем вся основная масса. Чем и силен коллектив, так это сплоченной серостью. Звезды в коллективе не живут, их выдавливают.

– Ты не права. Я не хочу работать так, как работают они. Ведь за каждой бумагой, проходящей через мои руки, стоит чья-то судьба, чье-то горе или радость.

– Дело твое. Я просто боюсь за тебя. Тебя не сломал Афганистан со своей кровью и горем, но здесь все по-другому. Там были враги, которых ты знал. Здесь враги другие. Они мило улыбаются, пожимают тебе руку, но стоит тебе споткнуться, никто из них не протянет тебе руку.

– Да, брось ты! Я не верю и не хочу верить в то, что ты говоришь. А как же дружба, любовь? Может, их тоже нет на свете?

Она махнула рукой и вышла из кухни. Через пять минут я допил свой чай и направился в спальню.

* * *

Сергеев пьяными глазами смотрел на Мадину. Она молча поставила на стол сковороду с жареной картошкой и направилась в кухню.

– Тебя долго ждать? Так и водка может испариться из стаканов, – крикнул он и протянул руку к бутылке с водкой.

Он молча разлил водку по трем стоящим на столе стаканам и снова позвал с кухни Мадину. Дождавшись ее, он поднял стакан и, обращаясь к своему приятелю, произнес:

– Предлагаю выпить за наше безнадежное дело.

Стукнувшись гранеными стаканами, они выпили водку и потянулись вилками к горячей картошке.

– Теперь все будет зависть вот от этой женщины. Я очень рассчитываю на нее.

Его приятель Иван Хохлов пристально посмотрел на Мадину.

– Ты поняла? Все будет зависеть от тебя, – пьяно пробормотал он. – Главное, побольше натурализма. Плачь, бейся в истерике. Короче, так, как будто тебя должны убить. Ты поняла это?

Она молча качнула головой. Они допили бутылку и стали расходиться.

– Ладно, я пошел, Алексей. До завтра. Фотоаппарат с меня, – сказал Хохлов и пожал руку пьяному Сергееву.

* * *

К такси подошла молодая симпатичная девушка. Она нагнулась к открытому окну автомашины и, мило улыбаясь, поинтересовалась у водителя:

– Шеф, до Васильево не подбросишь?

Водитель окинул ее взглядом с ног до головы и, достав сигареты из кармана куртки, поинтересовался у нее стоимостью поездки.

– Поехали, внакладе не останешься – сказала девушка.

– Это в каком смысле? – спросил водитель.

– В самом прямом. Могу деньгами, а могу и натурой. Тебе выбирать.

– А пятьдесят на пятьдесят можно? – спросил он ее и сально улыбнулся.

– Как пожелаешь. Ну, что едем или нет?

Он еще раз окинул ее взглядом и, немного подумав, принял окончательное решение.

– Садись, поехали. Предупреждаю сразу, никаких попутчиков. Только ты и я.

– Я согласна, – девушка села рядом с водителем.

Машина тронулась и направилась в сторону Кировского района города Казани. Миновав район телевышки, машина набрала скорость и помчалась в сторону Зеленого Дола.

– Тебя как зовут? – поинтересовался водитель у девушки.

– Ира, – соврала она ему. – А, тебя?

– Андрей, – коротко ответил он ей. – Скажи, ты замужем?

– Как тебе сказать? По паспорту да, а по жизни нет. Я с мужем не живу уже второй год. Он у меня пьяница. Последние полгода до того, как я его выгнала, он ни разу не прикоснулся ко мне. Ему это не надо, а мне тем более. Что я, не найду что ли мужика провести ночь? Ты же тоже наверное не откажешься поваляться со мной часок?

Несмотря на наступающую темноту, она заметила, как покраснело лицо водителя после ее слов.

– Ты что молчишь, Андрей? А ты женатый или нет?

– Я нет, – коротко ответил он.

– Врешь ты. Я же тебя насквозь вижу. Все мужики лгуны и неженаты, когда рядом нет жены, – укоризненно произнесла она. – Да ты не красней, мне все равно, женатый ты или нет. Я к твоей жене не побегу и не буду ей жаловаться, что ты переспал со мной.

Она замолчала и стала что-то разыскивать, роясь в своей сумке.

– Ира! А ты где работаешь?

– Я? На заправочной станции около парка Горького. А ты где заправляешься?

– По-разному, где придется.

– А ты приезжай ко мне. Я тебя всегда бесплатно заправлю. Ты же знаешь, у нас всегда есть и бензин и деньги.

Он снова внимательно посмотрел на нее: «А она ничего. Надо будет поближе с ней познакомиться, удобная женщина по всем статьям».

– Эй, парень! Поворот на Васильево не проскочи, – предупредила она.

Водитель притормозил и, пропустив встречную машину, свернул налево.

* * *

Они проехали через поселок, и машина, сбросив скорость, медленно двинулась по грунтовой дороге. Кругом стояли белые от цвета яблони и вишни.

– Я что-то не понял, мы куда едем? – поинтересовался у нее водитель такси. – Ты же просила меня довезти до поселка Васильево?

– А это что? Разве не Васильево? Здесь у моего брата дом. Сейчас его дома нет. Чего так на меня смотришь? Может, передумал?

– Да, нет, – не совсем уверено произнес таксист. – Просто стараюсь запомнить дорогу. Я здесь ни разу не был.

– Дорога здесь одна. Поедешь по ней обратно, не заблудишься.

Они снова замолчали. Водитель уже жалел, что согласился ехать с этой женщиной и с каждой минутой это чувство росло в геометрической прогрессии.

– Вон видишь тот дом? – спросила она, указав водителю рукой. Около него тормози. – Это дом брата.

Машина, подняв облако пыли, остановилась около дома. Женщина вышла и направилась к дому. Открыв замок, она вернулась к машине.

– Ну что, Андрей, сидишь, пойдем или испугался?

Водитель в нерешительности посмотрел на фигуру удаляющейся женщины, не зная, что предпринять – идти за ней или плюнуть на все и ехать обратно в город. Он не мог даже представить, чтобы можно было отвезти так далеко пассажира и не взять с него плату. Это было не в его правилах. Более не сомневаясь, он вышел из машины и направился вслед за ней в дом.

– Ира! Время позднее, может, отложим все это до лучших времен? Ты сейчас рассчитайся со мной, и я поеду обратно в Казань.

– А как же я? Ты же сам был не против задержаться у меня на часок? Может, ты чего-то испугался, милый?

Она обняла его и стала страстно целовать. Через минуту он уже срывал с нее одежду, повалив ее на широкую кровать. Сорвав с нее лифчик, он стал целовать ее груди, а правой рукой расстегивать молнию на ее юбке.

Вдруг до его слуха донесся скрип входной двери. Он на секунду замер, услышав за спиной чьи-то уверенные шаги. Он обернулся и увидел двух стоящих у двери мужчин, в руках одного из них поблескивал топор.

– Ты что здесь делаешь, сука? – заорал мужчина с топором. – Хотел мою сестру изнасиловать?!

Водитель хотел подняться с кровати, но женщина крепко вцепилась в него двумя руками.

– Не делай этого, – прошептала она ему в ухо. – Иначе он убьет нас обоих. Это мой брат.

Второй мужчина, стоявшей немного в стороне, вдруг достал из-за спины фотоаппарат и начал фотографировать их обнаженные тела. Тот, что был с топором, заставил водителя встать с кровати и приказал ему раздеться.

– Я не буду, – отчаянно крикнул водитель, вскакивая с кровати.

Сильный и точный удар в челюсть опрокинул его на пол. Очнувшись от этого оглушительного удара, он попытался подняться на ноги, но мужчина с топором снова предложил ему раздеться догола и лечь в кровать, где, прикрывшись простыней, уже сидела раздетая женщина. Водитель снял с себя одежду и присел на кровать, не спуская глаз с топора.

– А теперь обними ее, но не просто так, а как прежде обнимал, – приказал он водителю. – Стесняться здесь некого.

Женщина отбросила в сторону простыню и крепко прижалась к водителю всем своим телом. В комнате снова защелкал затвор фотоаппарата. Их несколько раз заставляли менять позы и все время фотографировали.

Наконец мужчина приказал ему одеться. Водитель быстро вскочил на ноги и стал лихорадочно одеваться.

– Садись за стол.

Когда тот сел, мужчина потребовал у него документы. Списав с них его данные, он предложил ему выкупить у него эти снимки.

– Ты же не хочешь, Андрей, чтобы я отправил их твоей жене или в милицию с заявлением об изнасиловании моей сестры?

Водитель сидел и молчал. Судя по его внешнему виду, он был полностью подавлен. Если бы ему раньше рассказали подобную историю, то он бы никогда не поверил и долго бы смеялся. Однако сейчас ему было совсем не до смеха. Ему было страшно представить, что будет с его женой, когда она увидит эти снимки. Но еще страшнее было то, что эти люди могли направить заявление в милицию и обвинить его в изнасиловании. Сидеть лет пять в зоне ему явно не хотелось.

– Что вы хотите от меня? – спросил он мужчину с топором.

Тот улыбнулся, обнажив желтые крупные зубы.

– Это уже теплее. Я хочу, чтобы ты заплатил мне пятьсот рублей в виде моральной компенсации за попытку изнасилования моей сестры.

– Сколько, сколько?! – ошарашенно переспросил его водитель. – Я за квартал столько не зарабатываю!

– Я не спрашиваю тебя, сколько ты зарабатываешь, а сколько получаешь чаевых. Мне наплевать на это. Если мы сейчас с тобой не договоримся, ты потеряешь больше, а может, потеряешь и свободу. Ты знаешь, что там делают с такими как ты? Могу рассказать, если хочешь!

– Не надо. Я все это хорошо знаю. Сейчас у меня есть с собой сто пятьдесят рублей. Могу их вам отдать. Завтра завезу остальные.

Мужчина сделал вид, что раздумывает над его словами. Выдержав небольшую паузу, он произнес:

– Хорошо. Давай деньги. Остальные передашь завтра ей, – он показал на женщину. – Если выполнишь условия, то можешь просто забыть этот вечер, если обманешь – пожалеешь.

Водитель вытащил из кармана деньги и положил на стол. Мужчина взял их и, не считая, сунул в карман.

– Завтра она тебя будет ждать у железнодорожного вокзала.

– Где конкретно? Вокзал большой.

– Около пригородных касс. Смотри, обманешь – пожалеешь.

Он пристально посмотрел на водителя и вернул ему ключи от машины. Тот осторожно взял их, еще не веря в свою свободу.

– Ну, тогда до завтра, – он пулей выскочил из дома.

Через минуту с улицы донесся шум автомобильного мотора, быстро растаявший в ночной тишине.

* * *

Они всю ночь пили и радовались тому, как ловко они провернули это дело.

– Слушай, Хохол, – обратился к Ивану Сергеев. – Ты хоть бы для приличия пленку зарядил в фотоаппарат. Чего жмешься?

– Какая пленка, Леша? Фотоаппарат вот уже три года, как сломан. А ты говоришь, пленка. Ты видел, как он испугался? Ему все равно, была в фотоаппарате пленка или нет.

Они все дружно засмеялись.

– А ты молодец, Мадина. Сыграла как настоящая артистка, – похвалил Сергеев. – Тебе не в зверосовхозе работать, а сниматься в кино.

Мадина взяла в руки бутылку и разлила остатки водки по стаканам. Они выпили и стали расходиться по домам. Проводив Хохлова, Алексей вошел в дом. На кровати лежала обнаженная Мадина. Вскочив, она повисла у него на шее.

– Леша! Скажи, что меня ты любишь, – прошептала она ему на ухо.

Сергеев улыбнулся. Еще ни разу в жизни не говорил он этих слов.

– Ну, скажи, – капризно говорила она. – Я хочу услышать это от тебя.

– Давай спать. Я очень устал, – он выключил свет в комнате.

Утром они втроем поехали в Казань. Побродив по Центральному рынку и ничего, не купив, они направились обратно в сторону железнодорожного вокзала.

– Слушай, Леша, а вдруг он швырнет нас, – с тревогой спросил его Хохлов. – Это он вчера был ошеломленный твоим присутствием и топором, а сегодня вдруг возьмет и появится на вокзале вместе с милицией?

– Дурак ты, Хохол. Он мог это сделать и вчера, чего ему ждать утра. Нет, брат, он в милицию не побежит, это точно. Я про этот метод в книге читал, когда торчал в зоне. Им не одного человека ломали, там, за границей. Значит этот метод надежный и проверенный. Если он повелся, значит испугался. Сейчас у него мозги работают как у ненормального человека. Он боится, похоже, и жену, и милицию.

– Посмотрим, – тихо произнес Хохол. – Скажу тебе только одно, я к нему подходить не буду. Пусть это сделает она, а я посмотрю со стороны.

– Ты что, забыл, Хохол, что мы об этом еще вчера говорили? Пить меньше надо.

Впереди показался железнодорожный вокзал. Сергеев подозвал к себе Мадину. Она, покачивая бедрами, шла немного в стороне от них.

– Слушай, что я тебе скажу. Если увидишь этого водителя, сразу к нему не подходи. Убедись, что он один и никого с собой не привел. Подашь ему знак и выходи из вокзала на улицу. Мы с Хохлом будем тебя страховать. Возьмешь деньги и сразу же иди в здание вокзала, а оттуда – на платформу. Поняла?

Она молча кивнула. Посмотревшись в зеркало и поправив волосы, она вошла в здание пригородного вокзала. Остановившись около касс, сделала вид, что изучает расписание пригородных электричек.