Текст книги "Волки (СИ)"
Автор книги: Александр Аввакумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
– Молодец, Павел, – сказал Мартын.
Тот вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь.
– Что за страна, – подумал про себя Мартын. – Даже в туалете тебя смотрят и слушают.
* * *
Я кое-как успел поднять телефонную трубку.
– Да! Абрамов слушает.
На том конце провода слышалось лишь дыхание человека.
– Или вы будете говорить, или я положу трубку.
Когда я решил положить трубку, в трубке раздался щелчок, и я услышал голос Быка.
– Привет, Виктор Николаевич. Давно мы с вами не общались. Давайте вечером встретимся как обычно и обсудим кое-что.
– Хорошо, Наиль. Как всегда, на том же месте, – сказал я и положил трубку.
Вечером мы встретились с Быком на старом месте. Бык был одет в новую кожаную куртку черного цвета, которая неплохо сидела на его фигуре.
– Неплохо выглядишь, – сказал я, осматривая его с ног до головы. – Правильно делаешь. Ты еще молодой, и деньги лучше вкладывать в одежду, чем в оружие.
Оброненная мной фраза явно насторожила его. Он с удивлением посмотрел на меня и, хитро улыбаясь, сказазал:
– Надеюсь, что это была шутка? Вроде бы я вам не давал случая шутить так со мной.
– А почему ты решил, что я с тобой шучу? Народ говорит, что ты снова собираешься воевать с Мартыном?
– А кто же эти уважаемые люди, которые вам об этом шепчут?
Я промолчал, так как не знал, что ему ответить. О том, что между Быком и Мартыном снова возник конфликт, мне рассказал Шимановский.
– Вы знаете, Виктор Николаевич, недавно я услышал от одного человека, что Гордея убрали по указанию самого Мартына. Похоже, Мартын не хотел, чтобы тот высоко поднялся. Он боялся, что авторитет Гордея и его брата могут поколебать его единоначалие в московской группировке.
– Это все слова, Наиль. Я тоже чего только не слышу каждый день. Мне нужны факты, а не слова. Ты тогда хотел мне слить информацию по пистолету «ТТ», из которого застрелили Гордея, но так ничего об этом и не сказал.
– Хорошо, Виктор Николаевич. Я поинтересуюсь у этого товарища и по возможности обязательно просвещу вас.
Он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. Поправив новую куртку, он продолжил:
– Есть у меня одна информация, Виктор Николаевич, но я не знаю, заинтересует ли она вас. Дело в том, что сейчас многие коммерсанты пользуются услугами силовых структур в решении своих споров. Многие бизнесмены стали менять свои крыши на милицейские. Сейчас на каждую вторую стрелку приезжают ваши ребята из СОБРа, которые жестко решают вопросы.
– Наиль, для того чтобы я тебе поверил, представь мне хотя бы один факт. Что ты мне порожняки гоняешь?
– Вы говорите, вам нужен факт, так вот вчера, как мне рассказали ребята, на Высокой горе была стрелка местных ребят с одним местным бизнесменом. Кто вы думаете приехал на стрелку вместо него и его службы безопасности? Все правильно, приехали ваши маски-шоу и стали там качать свои права. В результате разборок ранили одного паренька.
– Как ранили? По сводке ничего подобного не зафиксировано, – сказал я.
– Я не знаю, что пишется в ваших сводках, короче, во время переговоров произошел, кипеж, и ваши стали стрелять в ребят практически в упор, зная, что те не побегут в милицию жаловаться на саму милицию. Теперь вот появились и красные бандиты, которые оказались хорошо вооружены и прикрыты законом.
Он снова посмотрел на меня, ожидая, по всей вероятности, от меня какой-то реакции на сказанное. Однако я решил промолчать.
– Вот кого нужно бояться вашему министерству, а не нас. Вот такие люди дискредитируют органы внутренних дел.
– А ты не переживай за них. Мы найдем этих оборотней и накажем по всей строгости действующего закона.
– А я и не думал переживать за ментов. Как вы будете бороться, это ваше дело. Просто сама тема интересная.
Я молча выслушал Быка. Возражать ему я не стал, так как он был прав в этом вопросе. О стрелках с участием бойцов СОБРа я тоже уже слышал не раз, однако все это больше напоминало мне слухи, чем реальность.
– Наиль, я слышал краем уха, что Кореец вновь хочет купить оружие. Поработай в этом направлении, если что-то узнаешь, шепни мне, – попросил я его.
Мы попрощались. Бык поехал к себе в поселок, а я – к себе на работу.
* * *
Вдовин встретил меня в своем кабинете. Он был одет в спортивный костюм. Взглянув на необычную одежду своего начальника, я моментально понял, что сегодня суббота, и тот, по всей вероятности, собрался выехать за город со своей семьей.
– Извините меня, Анатолий Герасимович, но я хотел бы с вами переговорить, прежде чем вы уедете из МВД.
– Ну, что там у тебя? – спросил он нехотя.
Я хорошо понимал, что сейчас он мыслями уже на даче, и, стараясь уложиться в самые сжатые сроки, доложил ему о полученной от Быка информации о сотрудниках СОБР. Когда я закончил, в кабинете повисла тягучая тишина.
– Откуда у тебя эта информация? – поинтересовался он.
– Источник рассказал, – коротко ответил я.
В кабинете вновь стало тихо. Вдовин встал из-за стола и подошел к распахнутому настежь окну. Он закрыл окно на шпингалет, а затем повернулся ко мне лицом.
– Виктор Николаевич, эта информация для меня не нова. Я уже слышал о том, что наш специальный отдел быстрого реагирования стал грешить этими делами, но это все было на уровне слухов и не более. Твоя же информация заставляет взглянуть на эту проблему совершенно по-другому. Я вот сейчас думаю, что мы с тобой, Виктор Николаевич, можем сделать? Организовать проверку не можем, это не наша с тобой компетенция. Ломиться в дверь руководства министерства тоже, считаю, глупо. Нас с тобой никто слушать не будет. Да и у нас с тобой, кроме этой информации, больше нет никаких фактов, изобличающих их. От нас в лучшем случае отмахнутся, а в худшем мы наживем с тобой такие головные боли, что сами будем не рады заваренной каше.
– Я не знаю, Анатолий Герасимович, что решите вы как начальник управления, но лично я считаю, что эту информацию необходимо тщательно проверить. У меня есть свои люди на Высокой горе, и я мог бы поручить проверку им. Если этот факт имел место, то они должны про него слышать. Через них мы сможем выйти на потерпевшего, а там уже – дело техники.
Вдовин снова встал из-за стола и открыл дверцу шкафа, достал спортивную сумку.
– Ну что, запретить тебе это делать я как начальник управления не могу. Ты вправе проверить информацию, которую тебе предоставил твой источник. Единственное, что я могу тебе посоветовать, пока не писать про все это и особо не афишировать эту информацию. Если подтвердится, напишешь, если нет, то на нет и суда нет.
Он взял сумку и направился к выходу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
– Виктор, я всегда хотел поинтересоваться у тебя, ты имеешь дачу или нет? Все люди рвутся из города на природу, а ты почему-то нет.
– Нет у меня ни дачи, ни машины. Поэтому мне, в отличие от многих, рваться некуда.
– Понятно – ответил Вдовин. Тогда подстрахуй меня завтра, я бы хотел немного отдохнуть на даче, попариться в баньке. Ты же все равно никуда не едешь и остаешься в городе.
– Хорошо. Замкните дежурного по МВД на меня.
Я еще раз извинился, что оторвал у него время, и направился к себе в кабинет.
* * *
Резаный, недавно вернувшийся из Севастополя, где проходил лечение, проводил своеобразное заслушивание своих подчиненных. Слушая своих ближайших соратников, он все больше и больше приходил к выводу, что его временное отсутствие в Питере сильно сказалось на бизнесе.
– Слушай, Грек, как же ты так запустил все дела? Ты что, решил нас с ребятами по миру пустить в одних трусах?
Грек, остававшийся вместо Резаного после его ранения, беспомощно разводил руками.
– Чего ты разводишь руками? Ты же, насколько я знаю тебя, всегда хотел порулить большими делами, что же так плохо рулил? Большой бизнес – это бизнес, это тебе не ларьки трясти на рынках. Скажите спасибо, что я вовремя вернулся, а то бы нашли тебя где-нибудь на Фонтанке, со связанными руками и разодранным задом.
– Резаный, я все делал, как ты мне говорил. Я не отступил от твоих инструкций ни на один шаг, ни на миллиметр.
– Все правильно, Грек. Инструкции – это одно, а жизнь – это другое. Ты мне лучше скажи, почему ты не ответил до сих пор ударом на удар? Я имею в виду – за смерть Миронова и Лаврова. Ты наверняка забыл, чем мы были обязаны этим ребятам. Это они отжали у «Грязи» и передали нам с тобой завод. А ты взял и промолчал, тем самым показал, что мы слабее ребят Мартына? В Казани ребята до сих пор ждут твоего решения, а его от тебя так и не последовало.
Резаный сделал паузу и обвел взглядом присутствующих в офисе. Глубоко вздохнув, он продолжил:
– Скажи мне еще, Грек, может, ты проповедуешь христианство и считаешь, что если тебя ударили по одной щеке, то необходимо подставить и другую? А я во в отличие от тебя так не считаю. Удары, какими бы сильными они ни были, нужно держать, а если ты влез в драку, то надо драться, а не прятаться за спинами ребят. И тем более не подставлять щеку для второго удара, а отвечать ударом на удар. Вот только тогда тебя будут не только уважать, но и бояться. Силу уважают во всем мире.
Он взглянул на притихшего Грека, а затем перевел свой взгляд на сидевших за столом ребят, словно ища их одобрения. Однако все сидели молча, боясь высказаться.
– Короче, Грек. Поедешь в Казань и организуешь ответный удар. Там наверняка уже знают, кто замочил Миронова и Лаврова. Закатай их всех в асфальт, иначе я это сделаю с тобой. Ты понял меня, человек, живущий по инструкциям?
– Почему бы не понять? Все ясно, Резаный, – ответил Грек.
Он поднялся из-за стола. Вслед за ним стали подниматься и другие. Резаный повернулся к начальнику службы безопасности и сказал:
– Я сейчас я поеду в пароходство. Там, наверное, тоже забыли про меня. Нужно кое-кому напомнить о себе.
Через десять минут четыре машины отъехали от офиса и направились в пароходство.
* * *
Мне понадобилось два дня, чтобы выбрать время и съездить на Высокую Гору. Договорившись по телефону, я встретился с источником недалеко от поселка Усады. Филя, а вернее, Петр Филягин, был раньше довольно авторитетным человеком среди домушников и ранее судимых, проживавших на Высокой Горе, и мне приходилось несколько раз с ним пересекаться в различных ситуациях. Сейчас, после отбытия своего последнего срока, Филя решил завязать с воровской жизнью. Он сошелся с одной женщиной и стал понемногу втягиваться в нормальную жизнь.
Я попросил водителя остановиться у небольшой палатки, которая находилась метрах в десяти от дороги. В этой придорожной продуктовой палатке можно было купить практически все, от водки до конфет. Заметив сидящего за столиком Филю, я направился к нему. Мы поздоровались, словно старые друзья, и я подсел к нему за столик. Я внимательно посмотрел на его покрытое морщинами лицо и мысленно отметил, что он сильно сдал за эти годы.
Филю я знал уже лет десять, мне дважды приходилось его сажать за мелкие квартирные кражи. Узнав от участкового инспектора, что я хочу с ним встретиться, от предложенной встречи он не отказался.
Он жестом руки подозвал к себе продавщицу из палатки и заказал себе триста граммов водки и закуску. После того как он выпил граммов сто, мы приступили к разговору.
– Как живешь, Петр? – поинтересовался я у него. – Чем сейчас занимаешься? Щиплешь по-тихому или решил завязать?
Он посмотрел на меня и, словно задумавшись над моими словами, тихо заговорил:
– Думаю, что жил бы намного лучше, если бы вы мне, гражданин начальник, особо не мешали. Ну что за вопрос, чем может жить старый и больной вор, конечно, свободой. Вот видишь, пью водку и с грустью вспоминаю прошедшую в лагерях молодость. Что мне остается? Наслаждаться временной свободой.
– Ты просто философом стал под старость лет, Филя. Нужно было раньше думать о молодости, а не тогда, когда она у тебя безвозвратно прошла. Ты знаешь, у меня к тебе большое дело. Ты здесь человек авторитетный, много знаешь, вот и помоги мне хоть один раз в жизни. Насколько я знаю, к вам совсем недавно сюда приезжали наши бойцы – маски-шоу на стрелку с молодежью. Говорят, что стрелка закончилась стрельбой и что с вашей стороны якобы есть раненый паренек. Вот мне и нужно от тебя, Петя, чтобы ты мне помог найти этого парня, которого они подстрелили. Ты знаешь, мне очень нужен этот человек.
– Интересно получается, гражданин начальник. Сначала, вы меня нещадно прессовали все эти годы, а теперь, насколько я понял, предлагаете мне еще и поработать на вас? Вы меня наверняка с кем-то перепутали, гражданин начальник. Я с легавыми, как вы, не вожусь, у меня в отличие от многих ссученных другая порода. Это первое. Второе – откуда я могу это знать, сами посудите. Я вор, и дом мой – тюрьма. Сейчас, начальник, молодежь другая, у них уголовных авторитетов нет. Живут они без царя в голове и без понятий. Главное для них сейчас – только деньги. Это они потом, когда оказываются на нарах, начинают немного понимать, что, кроме денег, есть и другие, не менее важные для жизни понятия.
– Петр, ты меня извини, но это все я знаю и без тебя. Ты же меня, Филя, хорошо понял, почему я интересуюсь этим делом. Если ты до сих пор живешь по понятиям, то, насколько я знаком с блатным миром, для вас, воров, сдать милиционера не считается особым грехом? Не правда ли?
Он кивнул головой в знак согласия и внимательно посмотрел на меня. Видно, мой вопрос долго доходил до его отравленного алкоголем мозга.
– Вот видишь, Филя, ты со мной согласен. Если мы этих ссученных ментов не остановим, то они завтра точно кого-нибудь завалят.
Филимонов понимающе кивал, соглашаясь, что с ними нужно бороться, на чьей бы стороне они ни находились.
Он налил себе полстакана водки и взглянул на меня, предлагая с ним выпить. Я молча покачал головой. Он крякнул и опрокинул водку в рот. Крякнул от удовольствия и закусил ее соленым огурцом.
– Короче, начальник, я завязал. Мне теперь копаться в этом навозе, поверь, не хочется. Обещать тебе ничего не буду, но для тебя лично все же немного понюхаю. Может, чего-нибудь и надыбаю интересного для тебя. Но это не потому, что я тебя уважаю как опера, а потому, что мне будет приятно, если эти суки подсядут на нары. Это принесет мне много радости и удовольствия в этой постылой жизни.
– Филя, вот мой телефон, если узнаешь о пареньке, позвони. Мне нужны его фамилия и адрес. Может, и я тебе когда-нибудь пригожусь, – сказал я, вставая из-за стола.
– Боже, помоги мне избавиться от таких друзей, а с врагами я справлюсь сам, – произнес он.
Мы попрощались, и я поехал на работу.
* * *
Приехав в МВД, я первым делом направился к Вдовину и доложил ему о результатах встречи с Филей.
– Смотри, Виктор, – предупредил Вдовин, – ты начал довольно опасную для себя игру. Ведь посадить этих оборотней – одно, другое – сохранить при этом свое лицо. Многие сотрудники МВД не поймут тебя и, возможно, даже осудят. Я даже не исключаю, что таких людей может быть достаточно много.
– Анатолий Герасимович, мне все равно, как окрашен преступник, в черный или красный цвет. Если он совершает преступление, прикрываясь милицейскими погонами, это вдвойне опасно и противно для меня как для работника милиции.
– Ну вот, разошелся – не остановишь, словно мы с тобой не в кабинете, а на партсобрании. Я же с тобой, на твоей стороне, и мне не нужно читать нотаций. Давай дождемся звонка твоего человека и тогда будем решать, как нам поступить дальше.
Вечером, когда я уже складывал свои рабочие документы в сейф и собирался пойти домой, зазвонил телефон. Я решил, что это звонит Филя, и радостно схватил трубку. Звонил не Филя, а Артур Головин.
– Как дела, Виктор Николаевич? – поинтересовался он. – Еще думаешь о моем предложении? Что-то решил для себя, будешь переходить или нет?
– Думаю, Артур, думаю. Ты знаешь, мне до окончания службы осталось совсем ничего, и я бы не хотел остаться под старость лет без государственной пенсии. Сегодня я тебе нужен, Артур, а завтра, возможно, и нет. Что тогда мне делать? Назад меня не примут, скажут, старый уже, а в грузчики, ты знаешь, я не пойду, здоровье уже не то. Вот и приходится думать и все взвешивать.
– Ты что говоришь, Виктор Николаевич? Если ты ко мне придешь на работу, разве я тебя выгоню? Не для этого я тебя к себе приглашаю, чтобы потом взять просто так и выгнать. Работай, пока самому не надоест.
– Это все слова, Артур. Завтра тебе кто-нибудь наговорит на меня три кучи, и ты меня даже не захочешь выслушать, выкинешь на улицу. Поверь мне, я тебя хорошо знаю. Давай подождем немного, пусть время нас рассудит. Кстати, Артур. Я вчера тебя видел на Кольце с одним интересным мужчиной. По-моему, он раньше работал в обкоме КПСС?
– Да, ты угадал, Виктор Николаевич, я действительно разговаривал с Ермишкиным, он раньше работал в обкоме КПСС. Большим был человеком, серым кардиналом, как сейчас говорят. А ты откуда его знаешь?
– Его я не знаю. Встречаться с ним лично мне не приходилось. Я был знаком с его второй супругой Светланой. Мы с ней заканчивали одну школу, и у меня в юности был небольшой роман с ней.
– Вот как? Я тоже хорошо знал его вторую жену. С ней он уже давно разошелся. После чего женился в третий раз. Так вот эта новая жена классически развела его на бабки, а затем вышвырнула из дома. Ранее, если ты знаешь, он продал свою великолепную квартиру в центре Казани и перебрался жить к ней. Однако когда все развалилось и он оказался не удел, она не стала его вписывать в лист приватизации, и он оказался не только без квартиры, но даже без какого-либо угла. Долго судился с ней, но все суды проиграл. Эта баба завладела всеми его активами: деньгами, недвижимостью. Он, словно маленький ребенок, все рассчитывал на свои прежние связи, а они ему почему-то не помогли ни в чем, то ли специально, то ли времена уже стали другими. Он меня поджидал у ресторана «Восток», чтобы попроситься ко мне на работу.
– Ну и что ты решил? Принял его на работу к себе или нет?
– Нет, – коротко произнес Головин, – зачем он мне? Сейчас время другое, и мне не нужны люди, которые вышли в тираж и живут прошлым.
– Что-то мне непонятно, Артур. Ты сам, как-то мне рассказывал, что поднялся за счет партийных денег, а как поступаешь с этими людьми, которые, по сути, передали тебе эти деньги?
– Ты многого не знаешь, Виктор Николаевич, – сказал Головин, – а у меня сейчас нет времени и желания все это тебе объяснять. Ты лучше еще раз думай над моим предложением. Позволь дать тебе один хороший совет на будущее. Ты поменьше интересуйся моими делами и моей фирмой, так будет лучше.
Он положил трубку. Я же еще с минуту держал в руках свою трубку, прежде чем положил ее на рычаг.
* * *
Грек приехал в Казань в сопровождении двух молодых ребят. Не заезжая ни к кому из знакомых, он завез этих ребят на съемную квартиру, которая находилась на остановке Телевышка.
– Вот что, – сказал он, расставаясь с ними. – Пока отлеживайтесь здесь, постарайтесь на улицу не выходить. Продукты и все, что вам нужно, будет ежедневно привозить девушка. И еще, прошу вас, постарайтесь меньше пить.
Он пожал им руки и вышел из квартиры. Постояв около подъезда минут пять, он сел в машину и поехал к домой.
На следующий день он встретился Лариком. Они были знакомы давно и хорошо знали друг друга. После убийства Миронова именно он помог Ларику стать новым лидером «Кинопленки». Они вдвоем сидели в кафе на озере Лебяжьем и с удовольствием поедали сочные куски хорошо приготовленного шашлыка.
– Ну, что нового в Казани? Ты, я думаю, уже знаешь, кто стрелял в Миронова и Лаврова? – задал вопрос Грек.
– Одного знаем точно, это был Моня с «Грязи». Второй стрелок, похоже, был не местный, откуда он, пока не знаем, – ответил ему Ларик.
– Понятно. Значит, одно рыло у нас уже есть. Что собой представляет этот Моня? Кто он по жизни?
– Да ничего особенного, Грек. Рядовой стрелок, каких в Казани море.
– Если так, то почему вы его до сих пор не завалили? Что, для этого обязательно нужно было ждать, когда я приеду из Питера? Вы что, сами не могли решить эту проблему? – спросил его Грек.
– Ты извини, Грек. Но ты же сам мне неоднократно говорил, что все наши акции мы всегда согласовываем с Питером. Если бы не это, мы бы давно его завалили без оглядки на вас.
– Вот видишь, Ларик, значит, и тебе нужно решение политбюро. Сам решить этот вопрос не можешь, – с ехидной улыбкой сказал Грек.
Тот отодвинул от себя надкусанный кусок мяса и посмотрел на Грека.
– Слушай, Грек. Ты от важности не выскочи из штанов. Если бы я тебя не знал раньше, то разговора у нас уже давно не было бы. Ты что мне здесь читаешь нотации, ты вообще-то кто такой? Сидите там у себя в Питере, водку пьете, баб трахаете, а мы здесь в Казани за это головы свои кладем.
Ларик встал из-за стола и с шумом отодвинул в сторону скамейку.
– Погоди, не горячись. Я не хотел тебя обидеть, – примирительным тоном сказал Грек. – Ты же меня знаешь, я тебя всегда уважал как человека.
Тот остановился, посмотрел в упор на Грека и снова сел на лавку.
– Вот что, – сказал Грек. – У меня есть люди, которые готовы к этой акции. Они, как ты, по всей вероятности, догадался, ребята не местные. Мне нужен график движения этого Мони. Короче, сделай за ним ноги.
– А что за ним ходить? Завтра вечером он справляет свой день рождения в кафе «Раки».
– Это какие «Раки»? – спросил его Грек. – Это те, что находятся около центрального стадиона?
– Да, – ответил Ларик. – Насколько я знаю, приглашенных будет не так много. Человек пять или шесть. Начало застолья где-то около шести часов вечера.
– Вот и хорошо. Кончим их всех сразу.
Они пожали друг другу руки. Первым ушел Ларик. Грек доел мясо, расплатился с официантом и поехал на Телевышку.
* * *
На следующий день вечером ко мне в кабинет вошел Вдовин. Судя по его лицу, я догадался, что произошло что-то неординарное.
– Водка есть? – поинтересовался он у меня.
Я взглянул на него и понял все без слов.
– Ты знаешь, Виктор Николаевич, настроение у меня паршивое, вот и хочу выпить. Может быть, легче станет немного.
Я открыл сейф и достал оттуда бутылку водки. Из ящика стола достал два стакана и молча поставил их на стол. Вдовин открыл бутылку с водкой и стал разливать ее по стаканам.
– Анатолий Герасимович, что-то произошло? – поинтересовался я у него. – Я вас таким еще не видел.
– Виктор Николаевич, вы просто не представляете, что творится. Они воюют между собой, а мы в ауте, словно в чем-то виноватые.
Я недоуменно посмотрел на Вдовина, стараясь угадать, о чем он говорит.
– Ты что так на меня смотришь, я еще трезв. Ты только представь себе, Виктор Николаевич, – говорил он с нескрываемой обидой в голосе, – твой рейд в Удмуртию не оценен руководством МВД. А это значит, что не видать тебе в очередной раз правительственной награды.
Это известие в какой-то мере обескуражило меня. Я поставил стакан с водкой на стол и удивленно посмотрел на Вдовина.
– Вы что так шутите, Анатолий Герасимович?
Чувство обиды и несправедливости захлестнуло меня и ударило в голову. Мне захотелось в очередной раз все бросить и больше ни к чему не прикасаться. Я сделал глубокий вдох, чтобы немного прийти в себя. Несмотря на то, что во мне все клокотало от обиды, я посмотрел на Вдовина и улыбнулся.
– Анатолий Герасимович, может, вы мне все-таки объясните, в чем причина такой неблагосклонности ко мне руководства МВД? Я что, опять кому-то на больную мозоль наступил?
– Давайте, Виктор Николаевич, сначала выпьем, а потом поговорим.
Мы подняли стаканы и, словно на поминках, молча выпили. Закусили выпитую водку бутербродами, купленными в столовой. Переходя на «ты», Вдовин продолжил:
– Ты знаешь, как мне рассказал только что Феоктистов, министр уже хотел подписать твой наградной лист, но его отговорил начальник управления кадров. Как он выразился, твое участие в этой операции было не столь выдающимся и обязательным. Что ты сам лично ничем в принципе не рисковал, просто отсиживался в машине и не более.
Вдовин сделал паузу и снова разлил водку по стаканам.
– А самое главное, он заявил, что мы с тобой нарушили принцип взаимодействия и не передали эти материалы на реализацию в МВД Удмуртии. Ведь хищение и сборка оружия были совершены на территории совершенно другого города, не входящего в состав нашей республики.
Я сидел и молчал. Ударивший в голову алкоголь в какой-то степени притупил во мне обиду. По-честному, несмотря на то, что я получил эту информацию об оружии, разработал план мероприятий и реализовал его, я действительно меньше всех рисковал. Меня не проверяли бандиты, не стреляли в меня, как стреляли в Белова и его ребят, поэтому я не особо и рассчитывал получить награду за эту операцию. Тем не менее очередной щелчок по носу был для меня обиден. Теперь уже я разлил водку по стаканам и предложил выпить Вдовину за здоровье наших врагов.
– Ты что, в своем уме? – спросил он меня. – Почему я должен пить за своих врагов?
– Очень просто, Анатолий Герасимович, – сказал я. – Пока они существуют, мы с вами всегда будем стараться победить их, как в моральном плане, так и в своей работе. Враги всегда мобилизуют человека, придают ему больше сил и уверенности в себе.
Мы выпили и стали закусывать остатками бутербродов.
– Виктор, я слышал, что тебя уже не в первый раз кидают с наградами, – поинтересовался Вдовин. – Расскажи?
Я молча махнул рукой, давая понять, что не намерен обсуждать эту тему.
– Ты уж на меня не обижайся, – сказал Вдовин, – сам Феоктистов почему-то не рискнул тебе сказать об этом, наверное, побоялся твоей реакции.
– Ладно, Анатолий Герасимович, проехали. Я больше не хочу обсуждать эту тему. Поверьте, что мне очень неприятно об этом не то что говорить, но и думать. Система, она бездушна, и к ней сколько ни взывай, она все равно ничего не услышит. Я просто лишний раз им еще докажу, что меня рано стали списывать со счетов.
– Не горячись, Виктор, горячка еще никогда не приводила людей ни к чему хорошему. Да и кому и что ты хочешь доказать? Я думаю, что в этой жизни вообще не нужно никому и ничего доказывать. У тебя, Виктор Николаевич, есть все – друзья, авторитет среди сослуживцев и бандитов. Что еще тебе нужно? Для них, я имею в виду, руководства управления кадров, ты все равно никогда своим не будешь. Давай лучше допьем бутылку и пойдем по домам. Меня дома уже давно ждет семья.
Мы допили водку и стали собираться домой. Минут через двадцать я был уже дома.
– Что случилось? – поинтересовалась у меня жена. – Ты сегодня какой-то необычный. Ты выпил, что ли?
Я махнул рукой и, сняв с себя пиджак, прошел в комнату.
– Давай сегодня без вопросов? – попросил я ее. – Мне что-то тяжело, и я бы хотел побыть один.
Жена понимающе посмотрела на меня и молча вышла на кухню.
* * *
Шимановский в ярости метался по своему кабинету, не находя себе места. Он отлично понимал, куда его заводит вчерашний звонок Мартына.
– Это все, катастрофа, – шептал он про себя. – Меня же посадят за преднамеренное банкротство компании. Как жена проживет с четырьмя детьми на руках, я не знаю.
Чем больше он думал об этом, тем страшнее становилось ему. Перед глазами Шимановского вставали картины одна страшнее другой – тюрьма, зона, конвой, собаки… Наконец, он остановился и сел в кресло. Взяв в руки кувшин, налил в стакан немного воды. Выпив ее залпом, он вышел из кабинета. Остановившись перед секретарем, Вадим Яковлевич сказал:
– Вера, меня ни для кого нет. Будь так добра, пригласи ко мне главного бухгалтера. Скажи, что это очень срочно!
Повернувшись на пятках своих лакированных полуботинок, он направился в свой кабинет. Сев в кресло, закрыл глаза, стараясь хоть немного успокоиться. Минуты через три он услышал легкие женские шаги. Придав своему лицу обыденное выражение, с улыбкой взглянул на открывающуюся дверь кабинета
В кабинет тихо вошла главный бухгалтер и молча села на стул.
– Ну как, Антонина Ивановна, у нас идут дела? Вы сделали то, что я просил вас?
– Да, я внесла кое-какие изменения в балансы, как вы и просили, – тихо ответила она. – Только мне не понятно, для чего мы все это делаем? А вдруг они для проверки запросят сданные нами балансы из налоговой инспекции и проведут сравнение?
– А этого вам, милая Алевтина Петровна, знать и не следует. Как говорится, меньше будешь знать, крепче будешь спать.
– Что это вы так трагично? – поинтересовалась она у него. – Вы же хорошо знаете, что мы с вами связаны одной цепью, и в случае чего нам обоим отвечать перед законом.
Шимановский посмотрел на нее и понимающе улыбнулся.
– Вам не стоит лишнего переживать. То, что я прошу вас сделать, лишь своеобразный спасательный круг для нас с вами. Ни вы, а тем более ни я, не хотим остаться голыми на этом свете. А сейчас вот что. Эти два баланса поместите в конверт и занесите его мне. Идите и никому ни слова ни об этих балансах, ни о нашем с вами разговоре.
Антонина Ивановна встала с кресла и направилась к двери.
– А она еще ничего, баба что надо. Надо будет как-то выкроить время и прокатиться с ней в коттедж, – подумал Шимановский, провожая ее взглядом.
Оставшись один в кабинете, он пододвинул к себе телефон и набрал номер.
– Виктор Николаевич. У меня беда. Рассчитываю только на вашу помощь, другого выхода, похоже, у меня нет.
– Что произошло? – поинтересовался я у него.
Шимановский, как всегда, замялся и, немного подумав, сказал:
– Мартын запросил у меня балансы за два последних года. По-моему, ему удалось в Москве решить вопрос с кредитом.
– Скажите, Вадим Яковлевич, в каком банке он берет кредит?
– Вы знаете, он называется банк «Москва», – ответил мне Шимановский.
– Это точно, или вы еще сомневаетесь в его названии? Сейчас я буду просить больших людей, чтобы они заблокировали этот кредит по различным причинам. Вопрос этот нешуточный, и мы не можем проколоться с названием банка.
– Я сегодня поточнее все узнаю и сообщу вам.
– Хорошо, Вадим Яковлевич, буду ждать вашего звонка.
Шимановский положил трубку и откинулся на спинку кресла. Он удовлетворенно потер руки и, нажав на кнопку звонка, вызвал к себе в кабинет секретаря.
– Верочка! Срочно позвоните в Москву вот по этому телефону и поинтересуйтесь, для какого банка мы направляем эти балансы. Если спросят, для чего это, скажите, что существует форма, в которой указывается банк, запрашивающий этот баланс. Понятно?
Секретарь, записав распоряжение в небольшой блокнот, вышла из кабинета.
– Интересно, поможет ли мне Абрамов? – лихорадочно думал Шимановский. – Ведь для того чтобы заблокировать этот кредит, нужны существенные аргументы. Найдет ли он их?
Дверь кабинета открылась, и в кабинет вошла секретарь.
– Вот пакет, его передала для вас Антонина Ивановна. Я созвонилась с Москвой и узнала, что вы просили. Банк называется «Москва».
