Текст книги "Без вести пропавшие (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Валера, мне жалко тебя. Ты просто лишён романтики своей работы. Поверь, я не знаю почему, но ты не прав в своих рассуждениях. Ты знаешь, я об этом никому ещё не говорил, но перед тем как я пришёл в органы внутренних дел, мне довелось немного повоевать в Афганистане. Там-то я и понял, что такое плечо товарища, а тем более друга. Там, на войне, одному не выжить, можно выжить лишь группой, когда один за всех, а все за одного. А здесь такая же война. Пускай без разрушений и массовых жертв, но всё равно война. Война между добром и злом.

Козин слушал меня, не перебивая и не останавливая. Однако саркастическая улыбка не покидала его лица.

– Извини меня, Абрамов. Думаю, что ты попал в МВД чисто случайно. Тебе больше подходит какое-нибудь политическое училище. Вот там бы ты мог оторваться по полной программе, забивая в головы курсантов эти понятия о дружбе и товариществе. Поработаешь с моё в розыске, и ты невольно вспомнишь все мои слова.

– Какие, эти слова? Это те, что ты мне произнёс с минуту назад?

– Может быть их, а может быть и другие, это не столь сейчас важно. Если ты не выскочишь наверх, я имею в виду в руководители, то ты станешь таким же, как и я скептиком. Я тоже когда-то был таким, как и ты. Мечтал, надеялся, рвался. Всё время хотел показать себя, чтобы добиться чего-то в этой жизни. И вот я здесь, довольствуюсь должностью старшего оперуполномоченного. Люди, приходившие после меня в розыск, росли. Многие стали большими руководителями и не потому, что они были умнее меня, нет, Абрамов. Просто у них были люди, которые толкали их наверх. У меня таких родственников или знакомых не оказалось. Вот я сижу здесь уже десятый год, и никто мне даже предлагает никакой должности, ни Костин, ни министр. Поэтому не строй воздушных замков, которых в уголовном розыске нет. Ты знаешь, мы мало чем отличаемся от тех, кого сажаем. Все их недостатки и житейские комплексы присущи и нам с тобой. Мы просто обратная сторона одной и той же медали.

– Извини меня, Валерий Михайлович, но я тебя отказываюсь понимать. Я просто не верю тебе, что ты так думаешь? Я не для того пришёл в уголовный розыск, чтобы от тебя, от старого и опытного работника, услышать весь этот негатив.

– Я не политрук и не хочу тебя переубеждать в чём-то. В розыске, как в закрытой системе, какой является МВД, существует своя жизнь, которая разительно отличается от той, которую показывают нам с экрана телевизоров и кино. Пройдёт время и ты, поверь мне, согласишься со мной, – произнёс он в заключение нашего разговора.

Я пожал плечами, не зная, что ответить ему. Я работал в сыске всего третий месяц и многих вещей просто не знал и не понимал. Я был тогда счастлив по-своему, у меня была прекрасная работа, мечта всей моей жизни. У меня была крепкая и надёжная семья, и мне ещё ни разу не приходилось сталкиваться с предательством своих близких друзей и товарищей.

* * *

Во второй половине дня мне позвонила Волкова Александра Петровна. Сказать честно, я не рассчитывал на то, что эта женщина когда-либо позвонит мне и захочет со мной встретиться.

– Виктор Николаевич, я бы очень хотела с Вами встретиться, – произнесла она. – Вы меня извините за мою несдержанность.

– Я не против встречи, Александра Петровна. Давайте встретимся в семнадцать часов у меня в кабинете.

– Хорошо, в семнадцать часов, но только не в Вашем кабинете, где так много разных людей. Я не хочу при них обсуждать частную жизнь моей дочери.

– Хорошо. Назовите тогда сами место, и я подъеду к семнадцати часам.

– Сад Эрмитаж. Вы знаете, где он находится?

– Да, знаю.

– Тогда там, в семнадцать часов, – закончила она разговор и положила трубку.

Я невольно задумался, стараясь угадать, чем была вызвана просьба Волковой, встретиться с ней в этом малолюдном месте в это время суток.

– Ты о чём задумался? – заметив мою задумчивость, поинтересовался начальник отделения Валеев.

– Сейчас мне звонила Волкова и предложила мне встретиться с ней в саду Эрмитаж. От встречи в МВД она категорически отказалась. Мне показалось это немного странным, вот я и размышляю, чего она от меня хочет?

– Да, ты прав, Виктор. Она действительно какая-то странная женщина. Ты сам-то её случайно не боишься?

– А чего мне её бояться? Женщина как женщина, просто ослеплённая большим горем.

– Зря ты так думаешь, Виктор. Она поможет тебе или подняться вверх по служебной лестнице или упасть так, что никогда не сможешь больше подняться на ноги.

– Посмотрим, куда кривая выведет, – произнёс я, – время покажет.

В семнадцать часов вечера, я был в саду Эрмитаж. Я медленно шагал по аллее садика, и разыскивал глазами фигуру Александры Петровны. Волкову я заметил ещё издали. Она вышла из машины и в сопровождении неизвестного мне мужчины, направилась в мою сторону.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – поздоровалась со мной Волкова. – Знакомьтесь, это мой брат Тихонов Михаил Петрович. Он, как я Вам говорила, работает на очень солидной должности в нашем Обкоме КПСС.

Тихонов молча протянул мне свою небольшую мягкую руку, которую я крепко пожал. Мы присели на ближайшую от нас скамейку и Волкова, достав из кармана своего светлого плаща платочек, вытерла им свои повлажневшие от слёз глаза.

– Виктор Николаевич, Вы оказались правы, – произнесла Волкова и снова полезла в карман плаща за платком. – Моя дочь, как выяснилось только вчера, действительно около шести месяцев встречалась с сотрудником отдела моего брата. Зовут его Покровский Виталий Олегович, ему тридцать девять лет. Мой брат, Михаил Петрович, пришлёт его завтра к Вам в МВД. Я хочу, чтобы Вы его допросили по-настоящему, как это умеет делать милиция.

– Михаил Петрович, Вы же сами можете решить этот вопрос одним росчерком пера. Напишите заявление и Покровского сразу же посадят.

– Дело не в Покровском. Я сам с ним разберусь, поверьте мне. Дело всё в чести моей племянницы. Я не хочу, чтобы эта история стала достоянием гласности. Пусть все друзья и подруги моей племянницы считают её чистой и непорочной.

– Мы с братом надеемся на Вашу порядочность, Виктор Николаевич, – произнесла Волкова. – Пусть этот разговор останется между нами. Кстати, я вчера, находясь под впечатлением нашего с Вами разговора, написала на Вас жалобу. В ней я просила активизировать розыск моей дочери и оказать Вам помощь со стороны опытных работников вашего управления.

Она достала из сумочки большой объёмный пакет и молча протянула его мне, затем поднялась с лавочки, и мило улыбнувшись мне, направилась вслед за братом, который быстрым шагом шёл к ожидавшей его машине.

Я проводил их взглядом и посмотрел на свои наручные часы. Было около восемнадцати часов. Немного подумав, я решил не возвращаться обратно на работу. Подняв воротник куртки, я медленно направился в сторону улицы Горького.

* * *

Тихонов, как и обещал, сдержал своё слово. Покровский позвонил мне в начале второго дня и сообщил, что готов встретиться со мной после восемнадцати часов вечера.

– Хорошо. Будем считать, что мы с Вами договорились, – произнёс я. – Единственное, о чём я Вас прошу – это не опаздывать. Просто я не люблю непунктуальных людей.

Несмотря на то что Покровский работал в Обкоме партии, я смело озвучил ему свою просьбу, так как хорошо знал, что Покровский проглотит подобную реплику.

Как мы и договаривались, Виталий Олегович позвонил мне ровно в восемнадцать часов и сообщил, что находится в помещении для посетителей. Накинув на себя куртку, я спустился на первый этаж и пригласил его проследовать за мной в кабинет. Через минуту он вошёл в кабинет вслед за мной и растеряно остановился в дверях.

– Проходите, Покровский, – обратился я к нему. – Не нужно стесняться, здесь кроме меня больше никого нет.

Покровский сделал несколько шагов и снова остановился в нерешительности.

– Боится, – глядя на него, сделал вывод я, – я ещё его ни о чём не спросил, но он уже испугался этих стен МВД.

– Присаживайтесь, Виталий Олегович. У нас с Вами предстоит, похоже, тяжёлый и не совсем приятный для Вас разговор.

– Какой разговор? Я вроде бы ничего противозаконного не совершал и поэтому все Ваши слова меня просто пугают и интригуют.

– Это Вам просто кажется, что Вы ничего не совершали, – произнёс я, – то, что Вы до сих пор находитесь на воле, это не Ваша заслуга, а скорей наша недоработка, – пошутил я.

От моей несколько неуместной шутки, Покровский побледнел и бессильно опустился на стул. Он был в предобморочном состоянии. Мне никогда раньше не было так смешно, как в этот раз. Я впервые в жизни открыто издевался над работником Обкома КПСС, не опасаясь никаких последствий.

Я достал чистый лист протокола и, зачитав ему статью, предусматривающую уголовную ответственность за дачу заведомо ложных показаний, попросил его расписаться под этой ссылкой. Он молча взял в руки шариковую ручку и, перечитав заново данное положение, расписался под ним.

Я невольно обратил внимание на его руки. Они в этот момент полностью соответствовали его душевному состоянию. Они мелко и предательски дрожали, словно умышленно сопротивлялись его желанию поставить свою подпись. Закончив все формальные процедуры, я взглянул на него и задал ему первый вопрос. Я постарался вложить в него всё самое тяжёлое, отчего по моим расчётам Покровский должен был запаниковать.

– Скажите мне, Виталий Олегович, когда Вы вступали в интимную близость с гражданкой Волковой Екатериной, Вы знали о том, что ей ещё не исполнилось семнадцати лет? Вы, будучи человеком грамотным, не могли не знать, что принуждение и вступление в половую связь с девушкой, не достигнувшей своего совершеннолетия, влечёт за собой уголовную ответственность?

Я не успел закончить свою речь, как заметил, что лицо сидящего передо мной человека приобрело нездоровый цвет. Он молча схватился за грудь и стал медленно сползать со стула на пол. Пока я вставал из-за стола, тело его полностью оказалось на полу кабинета.

Теперь пришёл черёд пугаться уже мне. Я всегда считал себя довольно сильным человеком, однако, несмотря на все мои усилия, поднять Покровского с пола и посадить его на стул, мне почему-то не удавалось. Он сползал и сползал, и поднимать его каждый раз с пола было всё тяжелее и тяжелее. Обездвиженное тело Покровского оказалось настолько тяжёлым, что я в какой-то момент понял, что поднять его с пола уже не могу. Оставив тело на месте, я быстро побежал по коридору в кабинет сотрудников второго отдела, которые ещё находились на рабочих местах.

– Фарид Фатыхович, у тебя есть нашатырь? – запыхавшись, спросил я его. – Дай мне, пожалуйста, у меня с клиентом плохо.

– Что, так сильно приложился? – пошутил он, протягивая мне пузырёк с нашатырём.

– Да нет, Фарид! Свалился после заданного мной вопроса. Я вообще не думал, что такой здоровый мужик свалится словно баба.

– Значит, хороший вопрос ты задал ему, Виктор, – произнёс Фарид Фатыхович. – Сейчас откачаешь его, и сразу же дожимай. Считай, что ты его уже сломал.

– Спасибо за нашатырь, я побежал. Не дай Бог ласты склеит, засудят, – в ответ произнёс я и побежал к себе в кабинет.

Когда я вошёл в кабинет, Покровский по-прежнему лежал на полу и не подавал признаков жизни. Глаза его были закрыты, но руки продолжали почему-то мелко дрожать. Я открыл крышку пузырька и сунул его под нос Покровскому. Лицо Виталия Олеговича исказила гримаса, он резко отвернулся от пузырька и закашлялся.

– Вот и хорошо, – произнёс я, помогая ему подняться с пола, – если сразу не скончались, значит, будете долго жить.

– Давайте, без Ваших шуток, – обиженно ответил Покровский, отстраняя мою руку с пузырьком нашатыря.

Я завернул крышку пузырька и поставил его на подоконник. Взглянув на него и убедившись, что Покровский в норме, я снова повторил свой вопрос. В этот раз Покровский спокойно выслушал мой вопрос и, ухмыляясь, ответил:

– Вы знаете, любви все возрасты покорны. Откуда я мог знать, что Екатерина Волкова несовершеннолетняя девочка. Вы бы сами видели её тело, Вы бы тоже, как и я, ни на минуту бы не задумались о её возрасте.

– Знаете, я с Вами не согласен. Если бы Вы поинтересовались бы у её дяди возрастом её племянницы, то Вы бы узнали от него её возраст. Хотя я не могу не верить гражданину Тихонову, который утверждает, что он неоднократно говорил Вам о её возрасте. Ну, так что мы будем писать? Знали Вы об этом или нет? – спросил я его. – Это очень важный для меня, а тем более для Вас вопрос.

Покровский посмотрел куда-то в сторону, видно соображая, что мне ответить на этот вопрос. Лицо его покраснело от напряжения. Он был не глуп и хорошо понимал, что от его ответа, будет зависеть вся его дальнейшая судьба.

– Да, я знал, что она несовершеннолетняя, но ничего с собой сделать не мог. Она словно опытная женщина, стала играть на моих желаниях, и я потерял от неё голову.

– Расскажите подробно мне всё, что у Вас было с ней. Можете не стесняться в подробностях. Я не буду писать наиболее острые моменты Вашего общения.

Он тяжело вздохнул и, попросив у меня воды, начал рассказывать.

* * *

– Впервые я увидел Екатерину Волкову в кабинете моего непосредственного шефа – Тихонова. Он пригласил меня к себе в кабинет и попросил меня, чтобы я съездил с Катей в нашу обкомовскую больницу, расположенную на улице Чехова. Ей нужно было срочно пройти какое-то обследование, о котором он уже договорился с главным врачом больницы. Я быстро её отвез на своей автомашине в больницу, решил с ней все вопросы в регистратуре. Она прошла к врачу специалисту, а я вышел на улицу и сел в свою машину. Ждать Екатерину пришлось не очень долго. Вскоре она вышла из больницы и попросила меня отвезти её домой.

Когда мы подъехали к её дому, неожиданно для меня, Катя пригласила меня к себе домой на чашку чая. Меня словно чёрт одёрнул, нужно было бы отказаться от этого приглашения, но время мне позволяло, и я поднялся вместе с ней в её квартиру. Вы только ничего не подумайте, тогда ничего у нас не было. Поговорив с ней и попив чая, я поехал к себе на работу.

После нашей первой встречи прошло дня два или три, точно сказать сейчас затрудняюсь, и я уже забыл о Кате, когда она вдруг позвонила мне на работу и пригласила меня навестить её вечером.

– Катя, как же я к Вам приду? Что скажут Ваши родители? Я не хочу, чтобы Ваш дядя посчитал меня каким-то извращенцем.

– Вы не переживайте, дома никого не будет. Папа находится в командировке в Москве, а мама будет на работе. У неё занятия со студентами и придёт она домой не раньше десяти часов вечера.

Я замялся, не зная соглашаться на это весьма необычное приглашение или отказаться. Сейчас бы я точно отказался, а тогда не знаю, почему я дал своё согласие. Я долго не решался подняться к ней в квартиру, но потом, пересилив себя, направился к ней. Дома Катя, как и говорила, была одна.

После этой встречи у неё дома, мы стали встречаться чуть ли не каждый день. Я отлично понимал, что мы с ней не пара, что она ещё школьница, а я уже достаточно взрослый для неё человек, вдвое старше её. Однако стоило ей позвонить, как я буквально терял свой разум и мчался к ней, забыв про рамки приличия. Так продолжалось несколько раз, я приезжал к ней домой забирал её, и мы долго катались с ней на моей машине по городу.

– А почему Вы не женатый, Виталий? – как-то поинтересовалась она у меня.

Её обращение ко мне без отчества, с одной стороны насторожило меня, а с другой в какой-то степени обрадовало.

– Да так получилось, – ответил я ей, – мне нравилась одна девушка, но она не дождалась меня из армии и вышла замуж. Вот с тех пор я и решил, что больше никогда не буду влюбляться, а тем более жениться.

Весь этот вечер она задавала мне подобные вопросы, а когда мы вернулись к её дому, она неожиданно для меня, крепко поцеловала меня в губы. Поверьте, Виктор Николаевич, что это был поцелуй не девочки-школьницы, а настоящей искушённой в любви женщины.

Время шло и постепенно наши отношения с ней медленно перетекли в интимные. Катя оказалась не только хорошей любовницей, но и расчётливой женщиной. Она требовала всё больше и больше к себе внимания. Мы посещали с ней концерты в консерватории, часто бывали в театрах. Я не знаю, что она говорила матери, как перед ней оправдывалась за эти вечера, проведённые со мной, но ни мать, ни тем более её дядя не догадывались о наших взаимоотношениях.

Однажды она поинтересовалась у меня, что будет со мной, если об их интимных делах узнает её мать или дядя. Я был просто в шоке от этого, казалось бы, простого вопроса. Увидев моё замешательство, она засмеялась и, шутя, сказала мне, что лучше она обратится с заявлением в милицию, чем об этом расскажет своим родителям. Ведь при её обращении в милицию она сразу же убьет двух зайцев – оправдается перед родителями и посадит того человека, который оттолкнет её от себя. Услышав это откровение, я увидел в её лице искушённую в интригах женщину, а не школьницу.

– Неужели ты сможешь это сделать, – спросил я её, – ведь в жизни любого человека может случиться всякое. Сегодня этот человек тебя любит, а завтра может и разлюбить?

– Просто я решила для себя одно. Это я могу оставить человека, а не он меня. Решаясь на разрыв со мной, этот человек должен всегда знать и помнить, что я могу его наказать в любой момент. Вы помните нашу первую встречу? Вы меня возили в больницу? Так вот, я там была на приёме у врача-гинеколога, который дал мне справку о том, что в результате полового акта я потеряла девственность. Эта справка дорого обошлась моему товарищу по классу. Его родители подарили мне дорогое золотое кольцо.

Если сказать по-честному, я в тот вечер не на шутку испугался. Только тогда я понял, какую большую ошибку совершил я, что связался с несовершеннолетней девушкой. Оставшись один у себя в квартире, я всю ночь думал, что мне делать дальше с Катериной. О том что нужно прекращать эту связь, я уже не сомневался. Дня через два, когда Екатерина снова приехала ко мне домой, я предложил ей порвать наши взаимоотношения. Это предложение вызвало неоднозначную реакцию у ней. Сначала она долго плакала, обвиняя меня в том, что я её якобы использовал в своих личных целях, чтобы получить половое удовлетворение, а затем:

– Вот что, Виталий Олегович, – произнесла Катерина, прекратив плакать, – если Вы не хотите чтобы о наших встречах узнали мои родственники, Вы должны купить мне кольцо с бриллиантом. Если Вы мне не купите, то я расскажу своей матери о наших с Вами отношениях.

– Хорошо. Я куплю тебе кольцо, но при одном условии. Ты навсегда забудешь про меня.

Она тогда молча кивнула мне головой. Подобное решение этого вопроса, вполне устраивало её. Мне ничего не оставалось делать, как вместе с ней поехать в магазин «Яхонт» и там купить ей кольцо. После этого я вздохнул облегчённо, рассчитывая что навсегда порвал с этой девчонкой. Однако всё оказалось не так просто, как я рассчитывал. Катя появилась у меня дома месяца через два.

– Вы знаете, Виталий Олегович, – произнесла она, – я вынуждена была сделать аборт от Вас. Теперь мне необходимы деньги, для лечения.

– Ты о чём говоришь? Какой аборт? Ты в своём уме или нет, – не выдержав её нахальства, закричал я, – если ты рассчитываешь, что я, как тот твой школьный товарищ, буду тебе платить за твоё молчание, то ты ошибаешься.

Она молча протянула мне медицинскую справку.

– Вот если ты мне не веришь, то можешь прочитать. Здесь всё написано.

Я не стал читать справку. Я был просто в состоянии полного шока. Я всегда считал себя человеком умным и способным в нужные для меня моменты постоять за себя. Но здесь был совершенно другой случай. Здесь был наглый и продуманный до мелочей шантаж чистой воды.

– Ну и сколько это будет стоить? – поинтересовался я у неё.

Она назвала мне сумму, от слов которой у меня на голове поднялись волосы.

– А что Вы хотели? – пошла в атаку она. – Попользовались молодым телом и в кусты? Так не бывает! Или Вы заплатите мне за все эти унижения и боль, которую я испытала по Вашей вине или я Вас посажу в тюрьму.

– Катя, ты не кричи и успокойся. Мне кажется, что ты запросила очень большие деньги, которых сейчас у меня нет, – начал говорить я ей. – Ты сама посуди, откуда у меня такие деньги?

– Решайте сами, Виталий Олегович. Если не будет денег у меня, то у Вас не будет свободы, – произнесла эта школьница и чуть ли не бегом выскочила из моей квартиры.

Я долго не спал в ту ночь, проклиная себя за то, что связался с этой маленькой шантажисткой. Однако свобода была для меня главней денег. Я поехал к своему старому приятелю и занял у него деньги. Через два дня я рассчитался с ней.

Последний раз я разговаривал с ней, около двух месяцев назад. Она позвонила мне и снова потребовала от меня денег. В этот раз я был непреклонен. Я просто отказал ей в деньгах и положил трубку.

* * *

Покровский закончил свой рассказ. В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Виталия Олеговича. Закончив писать его показания, я протянул исписанные мной листы Покровскому.

– Вы прочитайте и распишитесь на каждом листе, – попросил я его.

– Скажите, Виктор Николаевич, что теперь будет со мной? Меня посадят или нет?

– Я не судья и не собираюсь решать Вашу судьбу. Если в процессе следствия Ваша причастность к исчезновению Волковой не найдёт своего подтверждения, то у Вас есть шансы остаться на воле.

– Неужели Вы думаете, что я мог убить Екатерину Волкову из-за каких-то денег? – с возмущением произнёс он.

– А почему бы и нет? Если человека загнать в угол, то даже такой как Вы мирный человек способен на преступление. Скажите мне, Виталий Олегович, по-честному, мысль об убийстве Волковой наверняка неоднократно посещала Вашу голову?

Он отшатнулся от меня, словно от прокажённого. Затем, немного подумав, произнёс:

– Вы правы, Виктор Николаевич. В отдельные моменты я готов был убить эту школьницу. Однако страх перед законом сдерживал мои эмоции.

– Скажите, Вы были знакомы с подругой Волковой?

– Это с Левшиной Ольгой? Я не только знаком, но и имел честь выгнать её из своего дома со скандалом. Эта маленькая, но наглая шлюха стала предлагать мне себя. Ей тоже по всей вероятности захотелось заполучить с меня колечко с бриллиантом.

– Понятно, Виталий Олегович. Вы, как сами считаете, что с ними могло произойти?

– Вероятней всего попали на хорошего мужика, вот он их и прикончил. Не каждый же может вытерпеть этот шантаж и неприкрытое вымогательство.

Я поднялся из-за стола, давая понять Покровскому, что наш разговор с ним закончен.

– Вот что, гражданин Покровский. Я бы попросил Вас пока не выезжать за пределы города. Вы можете понадобиться следствию в любую минуту.

– Вы что, хотите сказать, что я нахожусь под подпиской о невыезде?

– Считайте как хотите, – закончил я, – если надумаете куда-то поехать, поставьте меня в известность.

– Хорошо, Виктор Николаевич, – ответил мне он. – Скажите, а как быть с работой. Что мне сказать товарищу Тихонову?

– Это Ваше дело, Покровский. Вы же меня не спрашивали, когда связывались с Волковой. Так почему Вы сейчас у меня спрашиваете, что Вам ответить Тихонову Михаилу Петровичу?

Я проводил его до выхода из МВД. Когда за Покровским закрылась дверь, я поднялся к себе в кабинет и стал звонить Серову. Несмотря на ещё не позднее время, трубку долго никто не брал. Наконец раздался слабый щелчок, и я услышал заспанный женский голос.

– Вам кого? – спросила женщина.

– Мне бы услышать Илью? – произнёс я.

– Его нет дома. Он, похоже, у своего приятеля Ильясова Рината. Что ему передать?

– Передайте ему, что звонил Абрамов. Пусть он завтра свяжется со мной.

– Хорошо, – произнесла женщина.

– Минуточку, Вы говорите, что он у Ильясова Рината, который живёт на улице Роторной?

– Да нет, он живёт на улице Павлюхина, в этом сером большом доме.

– Спасибо за подсказку, – поблагодарил я её. – Не забудьте передать, чтобы он обязательно связался с Абрамовым.

– Хорошо, не забуду, – произнесла женщина и положила трубку.

Я снова поднял трубку и связался с дежурным по МВД.

– Коля! Привет, это Абрамов. Коля, меня интересует некто Ильясов Ринат, проживающий на улице Павлюхина. Если будет время, пробей его по учётам адресного бюро.

– Хорошо – ответил Николай и положил трубку.

Сложив свои вещи в стол, я стал собираться домой.

* * *

Утром я зашёл в дежурную часть МВД. Увидев меня, Николай поднялся с кресла и протянул мне четвертинку листа, на котором были указаны все установочные данные Ильясова Рината. Поблагодарив его за помощь, я направился к себе в кабинет. Подойдя к кабинету, я услышал голос Валеева, который громко с кем-то разговаривал по телефону.

– Роберт Ильясович, что произошло? – поинтересовался я у начальника отделения.

Валеев пропустил мой вопрос мимо ушей и не прерывая своего разговора, протянул мне руку. Я пожал её и сел за свой стол. Закончив разговаривать по телефону, он взглянул на меня и произнёс:

– Вот что, Абрамов. Спускайся в оружейную комнату и получай свой пистолет. Вчера ребята из имущественного отдела попытались задержать квартирного вора Мирона, но тот от них скрылся в частном секторе, где-то на улице Вторая Юго-западная, что в Московском районе. Сегодня они установили этот дом, где скрывается Миронов. Сейчас поедем его брать.

– Вдвоём что ли? – задал я ему вопрос.

– Нет, подтянем полк, – раздражённо произнёс Валиев, – сейчас, там, на месте Козин и Семёнов. Думаю, что вчетвером мы его повяжем.

Я быстро спустился вниз и, получив пистолет, вышел на улицу. Валеев уже стоял около машины и ожидал меня.

– Что, побыстрее получить оружие нельзя было? – раздражённо спросил он меня.

– Вы же знаете, что это от меня не зависит. Я и так вроде бы всё делаю достаточно быстро, – ответил я и сел в машину. – Дежурного пришлось ждать долго.

Минут через двадцать мы были на месте. Выйдя из автомашины, я увидел невдалеке от себя Козина, который стоял около большого раскидистого тополя.

– Вот что, Абрамов, – произнёс Валеев. – Ты и Семёнов войдёте в квартиру и постараетесь повязать Мирона прямо там на месте. Мы с Козиным страхуем вас на улице. Вдруг он будет ломиться в окна. Задача ясна или нет?

– Роберт Ильясович, Мирон вооружён или нет? – задал я ему вопрос. – А то мы вломимся в квартиру, а он нас с Семёновым возьмёт вот так просто и завалит?

– Ничего сказать не могу, – ответил он, – разберётесь там на месте. Если что, глушите на месте.

– Хорошо. Тогда ещё один вопрос? Он в квартире один или там кампания? Второй вариант намного осложняет вашу задачу, – произнёс я.

– Что испугался, афганец? Медвежья болезнь напала? – произнёс он и ухмыльнулся.

Я молча повернулся и направился к подъезду дома, около дверей которого маячила фигура Семёнова.

Я передал ему указание нашего начальника, и мы, достав пистолеты, осторожно вошли в подъезд дома. Несмотря на солнечную погоду, в подъезде было темно. Мы остановились около разбитой двери, из-за которой раздавались пьяные мужские голоса.

– Их там человек пять, если не больше, – прошептал я Семёнову. – Будь осторожен. Первым в квартиру войду я, ты меня страхуй со спины. Понял?

Семёнов молча кивнул мне головой и взвёл свой пистолет Макарова.

– Заходим на счёт три, – произнёс я.

Семёнов молча кивнул мне головой, давая мне понять, что он всё понял.

– Раз, два, три, – произнёс я и силой рванул на себя дверь.

Моих усилий оказалось вполне достаточно, чтобы сорвать крючок, на который была закрыта входная дверь. Мы ворвались в квартиру. За столом сидела мужская компания из четырёх человек и распивала водку.

– Стоять! – что есть силы, заорал я. – Всем встать из-за стола и поднять руки вверх!

Мужчины застыли от неожиданности, держа в руках стаканы, наполненные водкой. Однако эффект неожиданности исчез моментально, после того как один из мужчин опрокинул стол на ноги своих товарищей и бросился к окну. Упавший стол словно разбудил сидевших за столом мужчин. Они схватили со стола первое, что им попало под руку – ножи, вилки и бросились на меня.

Первого нападавшего мне удалось сбить с ног тяжёлым табуретом. Он упал на пол и заорал благим матом. Из разбитой табуретом головы хлынула кровь. Вид крови, на какую-то долю секунды отрезвил нападавших мужчин, они замерли на месте и с испугом посмотрели на своего товарища. Этого оказалось достаточно для того чтобы я успел поднять выпавший из моих рук пистолет.

– Стоять! – снова закричал я. – Убью, кто сделает хоть шаг!

Мужчины остановились и со страхом уставились на пистолет, который я держал в своих руках.

– Бросайте ножи! – произнёс я. – Бросайте, иначе буду стрелять!

Мужчины бросили ножи и вилки на пол. В этот момент где-то на улице раздался выстрел, а затем ещё два.

В комнату вбежал Валеев. Мы с начальником отделения быстро связали задержанных нами мужчин и по одному вывели их на улицу. Пока Валеев по станции вызывал милицию, я обошёл дом. За углом дома, обхватив руками голову, на земле сидел Семёнов Юра. В трёх метрах от него, ногами к нему, лежал труп незнакомого мне мужчины. Пуля, выпущенная из пистолета Семёнова, вошла мужчине в лоб и вышла из затылка.

– Давай, Юра, понимайся, – обратился я к нему, – его уже не оживишь. Сейчас тебе нужно думать, как себя от тюрьмы спасать. Кстати, а где у нас Козин? Это же его окно и он должен был его контролировать?

Козин появился из-за угла дома и направился к нам. Подойдя к Семёнову, он, как ни в чём не бывало, обратился к Семёнову.

– Ты зачем в него стрелял? Я бы его и без тебя задержал бы!

– А ты где был, Валерий Михайлович? Почему тебя не оказалось на месте? – задал я ему вопрос. – Ведь это окно контролировал ты?

– А ты кто такой, чтобы у меня всё это спрашивать? Следователь прокуратуры или мой непосредственный начальник? Не беспокойся, если будет нужно, я доложу, где я был и что я делал.

– Сука ты, Козин – произнёс я. – Из-за таких как ты и гибнут люди. Что испугался, когда из окна выскочил Мирон с ножом в руках? Спрятался?

– Да я тебя, салага, – произнёс Козин и с кулаками бросился на меня.

Я вовремя успел увернуться от его удара. Его кулак прошёл вплотную с моим ухом. Перстень, который он носил на безымянном пальце, ободрал моё ухо до крови. Я не стал ждать второго удара и ударом справа сбил его с ног.

Драку между нами остановил Семёнов, который поднялся с земли и встал между нами. Мы смотрели друг на друга с налитыми ненавистью глазами.

– Смотри, Абрамов, – с угрозой произнёс Козин, – я подобных обид никому не прощаю.

– Ты тоже смотри, особенно вечерами, когда возвращаешься домой, – произнёс я. – там, в Афганистане, тебя бы, скотину, за такие дела ребята точно бы четвертовали.

– Здесь тебе не Афганистан, – произнёс Козин и повернувшись, направился в сторону подъехавшей к дому автомашины с начальником управления уголовного розыска.