Текст книги "Без вести пропавшие (СИ)"

Автор книги: Александр Аввакумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Второго августа, я встала как обычно в четыре часа утра и направилась на ферму. В это время мы, как правило, доим коров, прежде чем их выгонят на пастбище. Когда я пришла домой, дочка ещё спала, а вот муж был уже на ногах. Накануне он отпросился у бригадира и в этот день собирался поехать в Агрыз. Он хотел навестить своего старого друга и присмотреть для дочери школьную форму. В этом году дочка должна была пойти в школу.

– Во что был одет и во сколько уехал Ваш сожитель? – спросил я её.

– Зачем Вам это, – спросила она меня, – разве это так важно, во что он был одет?

– Да, это важно, – ответил я ей.

– Он был одет в коричневый костюм и белую рубашку, на ногах его были плетёнки.

– Скажите, Роза, это он тогда потерял одну из запонок, когда ездил в Агрыз?

– Да. Откуда Вы знаете об этом?

– Я не знал об этом и так просто спросил Вас об этом. Мы немного отошли от темы нашего разговора, продолжайте, мы Вас слушаем.

Она на какой-то миг задумалась, словно вспоминая, на чём остановилась и, посмотрев на участкового инспектора, продолжила:

– Муж приехал из Агрыза во втором часу дня. Мы решили пообедать. Я вышла на улицу и стала кричать Гульнару. Однако на мой крик она не появилась. Обеспокоенная этим, я пошла к детям, которые как обычно играли на краю оврага. Я стала спрашивать их, где Гульнара, но ни один из них не мог сказать, куда она ушла.

Я вернулась домой и рассказала мужу, что пропала Гульнара. Мы стали вдвоём искать её. Я побежала по родственникам и её подругам, а он полез в этот овраг и стал там лазить по кустам. Но мы её не нашли. Под вечер, я пошла к участковому инспектору и всё рассказала Камилю.

Закончив говорить, она поправила волосы и посмотрела спокойно на меня. Я был поражён спокойствием этой женщины. В какой-то момент я представил свою жену и мать на месте этой женщины, думаю, сравнение было не в её пользу.

– Почему же она такая спокойная, – подумал я про себя, – или она уже полностью смирилась с исчезновением дочери, выплакала все слёзы и теперь сидит вот передо мной, опустошенная этим горем, не в силах заплакать. Нет, я не верю в это, так как ни одно сердце матери не сможет вот так равнодушно и размеренно тихо рассказывать об исчезновении дочери.

– Роза, мы сейчас снова вернёмся к Вам домой, и Вы покажете нам костюм вашего сожителя. Мы должны его внимательно осмотреть.

– Хорошо, – тихо произнесла она, – пойдёмте.

* * *

Мы снова оказались в доме Габитовой. Она достала из шифоньера коричневый костюм сожителя и протянула его мне. Я вывернул все карманы и внимательно осмотрел штанины брюк. Никаких подозрительных пятен я не обнаружил. Мой взгляд упал на фотографию девочки, которая стояла на комоде. С фотографии на нас смотрела девочка лет пяти со светлыми глазами. Я посмотрел на часы, они показывали начало восьмого вечера.

– Камиль, где у вас в деревне можно закупить продукты? Пора поужинать, да и на завтрак нужно что-то купить?

– Сейчас организуем, Виктор Николаевич, – ответил он. – Поужинать можно и у меня. А вообще, оставайтесь у меня на ночлег, дом у меня большой, всем места хватит.

– Спасибо за приглашение, но я не привык стеснять людей. Я лучше заночую в клубе.

– Дело Ваше, – ответил он, не особо настаивая на своём приглашении.

– Роза, слушайте меня внимательно. Как только придёт Ваш сожитель, пусть сразу идёт ко мне в клуб. Я его буду ждать. Думаю, что не нужно объяснять ему то, что будет с ним, если он не придёт.

Габитова промолчала, а мы вышли из дома на улицу и направились к ближайшему магазину. Набрав необходимых продуктов, мы с участковым инспектором прошли в клуб. Он направился к директору клуба, а я остался на улице покурить. Не успел я докурить сигарету, как в дверях клуба появился Камиль.

– Виктор Николаевич, проходите, с Вами хочет переговорить директор клуба.

Я бросил сигарету и направился вслед за ним. Директором клуба оказался мужчина лет пятидесяти. Представив меня директору, Камиль стал что-то объяснять ему на татарском языке. Неожиданно для меня молчавший всё это время директор произнёс на чисто русском языке:

– Пойдёмте, Виктор Николаевич, я покажу Вам комнату. Вы сами догадываетесь, наверное, что у нас клуб, а не гостиница. Однако там можно переспать, если очень устанешь.

Я пошёл вслед за ним. Мы остановились около одной из дверей, он вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь. Пошарив рукой по стене, он включил свет. Комнатка была метров девять или десять. У стены стоял старый горбатый диван. Слева от входа стоял такой же старый стол и три стула.

– Вы не удивляйтесь, это наш реквизит. Раньше мы ставили на сцене спектакли, вот и использовали его.

– Спасибо, – произнёс я, – меня это вполне устраивает.

Он молча отдал мне ключ от комнаты и ещё один ключ от входной двери в клуб. Попрощавшись со мной, он направился на выход из клуба.

– Ну и как? Тебе действительно это всё нравится или ты специально пускал ему пыль в глаза?

– А что? Жить можно, – произнёс я.

Я проводил Камиля до дверей клуба и когда он направился к себе домой, вернулся в комнату и поставил на электрическую плитку, предложенную мне директором клуба, зеленый эмалированный чайник. Выложив из пакетов продукты, стал готовить себе ужин.

* * *

Я уже успел поужинать и собирал остатки пищи, когда услышал шаркающие шаги в гулком пустом коридоре клуба. Я выглянул из комнаты и увидел мужчину.

– Рахимов? Это Вы? – поинтересовался я у него.

Он молча мотнул мне своей патлатой головой.

– Давайте, заходите, я уже давно жду Вас, – произнёс я.

Рахимов осторожно вошёл в кабинет и сел на предложенный мной стул. Судя по его внешности, ему было около сорока лет. На ногах его были чёрные резиновые калоши, а старые грязные брюки были заправлены в белые шерстяные носки. От мужчины исходил устойчивый запах животного пота.

– Рахимов? Тебе, наверное, уже всё объяснила твоя сожительница, и ты хорошо знаешь, почему я тебя вызвал?

Он молча кивнул головой, внимательно разглядывая меня. Я достал из папки чистый лист бумаги и приготовился писать.

– Ну, что? Начнём, Рахимов, время позднее, Вы с работы, так что тянуть не будем. Расскажите мне, что Вы делали в день исчезновения дочери Габитовой Розы?

– Меня об этом уже спрашивали сотрудники из милиции, которые приезжали сюда из Агрыза.

– Вот и хорошо. Теперь всё расскажите мне. Мне тоже интересно услышать всё это.

Он посмотрел на меня как-то не по-доброму, а затем, отвернувшись в сторону, начал говорить.

– В тот день я уехал из деревни около восьми часов утра. Мне нужно было встретиться со своим старым другом, который живёт в настоящее время в Агрызе. Я приехал в Агрыз в десять часов и сразу же направился к нему домой, он проживает в частном доме на улице Железнодорожников, 14. Посидели мы с ним чуть-чуть, и я пошёл по магазинам. Гульнара должна была в этом году пойти в первый класс и сожительница попросила меня приглядеть кое-какие вещи для неё. Купить их самостоятельно я побоялся и решил, что нужно нам всем ехать в город, чтобы купить ребёнку что-то из одежды. Где-то в районе двенадцати часов, я вернулся на вокзал, купил билет на автобус и поехал домой.

Домой я приехал около двух часов дня, жена уже ждала меня и мы сели за стол пообедать. Роза вышла на улицу и стала звать Гульнару домой на обед. Но среди игравших детей её почему-то не оказалось. Мы с ней стали искать девочку, но так и не нашли. После чего она по моему совету пошла к участковому инспектору.

– Скажите, Рахимов, Вы были ранее судимы или нет?

– Почему Вы меня об этом спрашиваете? Я что-то натворил такое, что Вас заинтересовала моя жизнь?

– Я смотрю у Вас на пальце наколот перстень. Такие наколки делают, как правило, в местах лишения свободы.

Он посмотрел на свои грязные руки и улыбнулся.

– Хорошее у Вас зрение, начальник. Нет, я не судим, а это детская глупость. Всё хотелось в детстве стать взрослее и солиднее.

– Скажите, как зовут Вашего друга из Агрыза?

– Улымбеков Юсуп, – ответил он мне.

– Какими судьбами оказались в Татарии? Неужели там, в Узбекистане хуже, чем здесь?

– Почему хуже? Если там живут люди, значит там хорошо, – он сделал паузу и посмотрел на меня, – но не для всех. Для меня там было плохо, вот я и уехал сюда.

– Понятно. Скажите мне, Рахимов, почему Вы не любили Гульнару. Соседи говорили мне, что Вы часто её наказывали?

Он сделал удивлённое лицо.

– Это кто Вам мог сказать такое? Скажите, это у какого соседа такой поганый язык. Неправда это. Я любил эту девочку и считал её свой дочерью. Я и сейчас, когда все бросили искать девочку, я по-прежнему её ищу.

– Хорошо, Рахимов, для первого раза достаточно, – произнёс я, – можете идти домой.

Он вышел из комнаты и всё той же старческой походкой направился из клуба. Проводив его, я вернулся в комнату и наметил свои первые розыскные мероприятия.

* * *

– Мартынов, ты меня хорошо слышишь? Нужно срочно пробить на судимость одного «пассажира». Записывай – Рахимов Султан Анварович, 1963 года рождения, уроженец города Ташкента. Записал? Так вот ты его пробей по учётам нашего информационного центра, главного и ИЦ МВД Узбекистана. Мне кажется, что он ранее судим, но всячески скрывает свою судимость. Антон, меня интересует ещё один человек, это Улымбеков Юсуп, он 1959 года рождения, уроженец Самарканда. Отчества у него нет, так записано в паспорте. Его тоже необходимо проверить по всем учётам. Как вы там, в Казани, всё нормально?

Переговорив с Мартыновым, я положил трубку и, посмотрев на любопытное лицо председателя колхоза, строго произнёс:

– Надеюсь, Вы можете хранить государственную тайну?

Председатель колхоза, мужчина в возрасте около шестидесяти лет, утвердительно закивал мне головой.

– Смотрите, если что, Вас и Вашу семью ожидают большие неприятности, – произнёс я и направился к выходу.

Я остановился около двери и оглянулся назад. Председатель вытирал большим носовым платком своё вспотевшее лицо.

Выйдя из кабинета председателя, я зашёл в бухгалтерию. Поздоровавшись с женщинами, я поинтересовался у них, кто занимается кадровой работой. Все женщины посмотрели на молодую женщину, сидевшую за столом около окна.

– Скажите, у Вас есть фотография вашего скотника Рахимова?

Женщина молча встала из-за стола и, порывшись в картотеке, достала из неё трудовую книжку Рахимова, к которой была прикреплена скрепкой фотография Рахимова.

– Вы не будете против того, если я на некоторое время заберу у Вас эту фотографию?

– Забирайте, но с возвратом, – произнесла женщина.

Я довольный, что так быстро решил все вопросы в правлении колхоза, вышел на улицу. Участковый ещё с утра выехал в соседнюю деревню по делам службы, и я был предоставлен сам себе.

Несмотря на то что стоял август месяц, на улице было очень жарко. Воробьи и голуби купались в горячей пыли. Пыли было так много, что они погружались в неё словно в воду, выныривая из неё, поднимая небольшие облака пыли. Я медленно шёл по улице, раздумывая, с какого дома начать свой опрос.

Эту работу должен был выполнить сотрудник местного отдела милиции, но я не был уверен в полноте его действий и решил повторить его работу с самого начала.

– Апа, можно Вас спросить, – обратился я к соседке Габитовых, – расскажите мне о Ваших соседях.

– Ничего не знаю, и ничего говорить не буду, – кто на русском, а кто и на татарском языке отвечали мне.

При упоминании фамилии соседей, люди моментально замолкали и отказывались мне рассказывать о них. Обходя дом за домом, я по-прежнему не терял надежды, что мне удастся найти человека, который не побоится и расскажет мне всё о своих соседях.

Отчаявшись найти такого человека, я постучал в калитку очередного дома. Калитку мне открыла женщина средних лет, покрытая белым платком. Я вновь, уже в который раз задал всё тот же вопрос. Она молча схватила меня за руку и втянула в широкую калитку ворот. Выглянув за ворота, она чуть ли не силой потащила меня к себе в дом. Я не стал особо упираться и, поддавшись ей, проследовал вслед за ней в дом.

Ломая слова, переходя то с татарского языка на русский, то наоборот, она стала рассказывать мне о семье Габитовых.

– Гульнара была долгожданным ребёнком в семье Габитовых. Они очень долго ждали рождения ребёнка, так до этого у Розы было два выкидыша. Отец не чаял души и всё свободное от работы время проводил дома, нянчась с ребёнком. Однажды кто-то из мужиков по пьянке сказал ему, что ребёнок не его. Кто ему сказал об этом, я не знаю, но с этого дня его словно подменили, он стал пить, устраивать дома скандалы. Он часто спрашивал жену, кто отец Гульнары и, как правило, после её слов, он начинал избивать её.

Он погиб, когда Гульнаре было три года. Будучи пьяным, он выпал из кабины трактора и попал под колёса. После его смерти, Розу словно подменили, она сильно запила. Ей было не до ребёнка и поэтому мы, её соседи часто забирали ребёнка к себе, так как у неё не было еды, чтобы её накормить.

Полтора года назад она познакомилась с мужчиной. Вскоре он перебрался жить к ней и устроился в нашем колхозе скотником. В первое время они пили вместе с сожителем. Однако в последние полгода, они стали пить меньше, но это никак не сказалось на их отношении к ребёнку. Он по-прежнему жил впроголодь.

Накануне своего исчезновения, девочка приходила к нам поиграть и рассказала мне, что дома у них был сильный скандал. Причиной скандала были деньги, которые они должны были потратить на приобретение школьной формы для девочки, учебников и нового зимнего пальто. Рахимов не хотел тратить деньги на Гульнару, так как всегда считал её чужой. Чем закончился тот скандал, я не знаю, но на другой день Гульнара пропала. Сама она куда-то уйти не могла, так как никогда никуда не уходила. Если честно, то и уйти здесь просто некуда и её бы обязательно нашли.

Она замолчала и посмотрела на меня, словно ожидая от меня наводящего вопроса. И я задал ей этот вопрос.

– Скажите, что могло случиться с девочкой?

Она, не задумываясь, ответила на мой вопрос.

– Они её убили. Я не знаю как, но убили. Просто так она пропасть не могла. Я гадала на картах, карты подтверждают мои слова. Живой Вы её не найдете.

Я поблагодарил её и вышел на улицу. Двигаясь по улице в сторону клуба, я всё время думал о словах этой женщины. Шёл шестой день её поисков и рассчитывать на то, что маленькая девочка может быть живой, было просто наивно. Теперь я был полностью убеждён, что нам нужно искать не саму девочку, а скорей её труп.

* * *

Я открыл дверь клуба ключом и прошёл в свою комнату.

– Интересно, – подумал я про себя, – какие материалы находятся в деле сотрудника по розыску?

Я вышел из своей комнаты и направился в кабинет директора клуба. Как ни странно, его кабинет не был закрыт на ключ. Толкнув дверь, я вошёл в кабинет и направился к столу, на котором стоял телефон. Набрав номер заместителя начальника отдела, я стал ждать ответ.

– Здравствуйте, Азгат Нуруллович, – поздоровался я с ним, – что у Вас нового по розыску девочки?

– Судя по его сопению в телефонной трубке, мой вопрос застал его явно врасплох. Он долго соображал, что мне ответить на этот вопрос, а затем, глубоко вздохнув, произнёс:

– Каких результатов розыска Вы ждёте от нас, если все события произошли в деревне, в которой находитесь Вы. Всё что от нас зависело, мы выполнили. Провели прочёсывание местности, опросили соседей и родителей девочки. Но всё это не принесло результатов. Поэтому первый секретарь райкома и позвонил Вашему министру и пригласил Вас как специалиста заняться розыском этой девочки. У нас в отделе специалистов Вашего класса нет.

– Понятно. Сейчас в связи с моим приездом. Вы вообще свернули все работы по розыску девочки, переложив их на мои плечи, я думаю, что я правильно Вас понял? Что ж, Ваша позиция мне ясна. Раз так, прошу Вас выделить мне служебную автомашину. Думаю, что мне придётся много ездить в эти дни.

– Извините, Виктор Николаевич, но у меня нет свободной машины, чтобы передать её в Ваше распоряжение.

– Вы не торопитесь с ответом. Сходите к начальнику, посоветуйтесь с ним. Не звонить же мне по таким мелочам в райком партии?

Я мысленно представил лицо собеседника и невольно улыбнулся, представив его удивлённое и злое лицо.

– Азгат Нуруллович, Вы что молчите? Вы слышали, что я Вам сказал?

– Я всё слышал, – произнёс он, – мне нужно переговорить по этому вопросу с начальником отдела.

– Так переговорите, я думаю, что он не откажет мне в этом.

Я положил трубку и вышел из кабинета директора клуба. Закрыв клуб на ключ, я вновь пошёл по улице, заходя в дома и опрашивая жителей деревни о пропавшей девочке. Выйдя из последнего дома на улице, где находился дом Габитовых, я понял, что больше опрашивать мне уже некого.

Я посмотрел на часы, они показывали начало седьмого вечера. Только сейчас я вспомнил, что ещё не обедал. От этой мысли, мне вдруг очень захотелось есть. Я зашёл в магазин и купил в нём кое-какие продукты и направился к себе в клуб.

* * *

Спал я в эту ночь плохо. К утру в комнате стало прохладно, и озябшие мухи не давали мне покоя. Я поднялся с дивана и потянулся. Торчавшие из дивана пружины, словно рёбра впились в моё тело, от которых у меня болели бока. Сделав небольшую зарядку, я почувствовал, как боль стала медленно покидать моё тело.

Я посмотрел на стол, на котором лежали остатки вчерашней трапезы, и сразу же вспомнил дом с вкусной едой. Я налил в чайник воды и поставил его на электрическую плитку. Пока он с шумом закипал, я прикидывал про себя мероприятия, которые было необходимо провести в этот день. Я быстро позавтракал, оделся и направился к трассе, где останавливается идущий из Агрыза автобус.

Я подошёл вовремя. На остановке уже толпилось человек десять мужчин и женщин с сумками и мешками, в которых находились продукты для продажи на рынке. Все они о чём-то громко разговаривали, указывая на меня пальцами. От такого всеобщего внимания к моей персоне мне стало как-то не по себе. Я покраснел, словно красная девица и отошёл в сторону. Минут через десять, подошёл автобус марки ПАЗ. Толпа, толкая друг друга, полезла штурмовать автобус, пытаясь захватить в нём жизненно важный участок сиденья и пола.

Я подошёл к водителю автобуса и предъявил ему своё удостоверение.

– Выйди, нужно переговорить, – попросил я его.

Он нехотя вышел из кабины и подошёл ко мне. Я молча достал из кармана фотографию Рахимова и протянул её ему.

– Вы знаете этого человека? Он шесть дней назад на Вашем автобусе выезжал в Агрыз. Посмотрите внимательней, может, Вы вспомните этого человека?

Водитель взял фотографию и внимательно посмотрел на человека, изображённого на фотографии.

– Извините, я этого человека ни разу не видел, – произнёс водитель, возвращая мне фотографию.

– Вы знаете, он в тот день был одет в коричневый костюм и белую рубашку, – с надеждой в голосе произнёс я.

– Извините, но я Вам уже сказал, что этого человека я не видел, – произнёс водитель.

Он развернулся и направился к автобусу. Он лихо развернул свой ПАЗ и вдруг резко остановился около меня, обдав меня запахом солярки и пылью.

– Слушайте, – обратился он ко мне. У нас по этому рейсу ходит два автобуса. Сейчас из Агрыза выезжает автобус. Покажите своё фото тому водителю, может он узнает этого мужчину.

– Спасибо, друг, – произнёс я, – скажи, во сколько он здесь бывает?

– Приходи в полдень, не ошибёшься, – ответил водитель.

Автобус тронулся и скоро исчез в облаке поднятой им пыли.

Проводив его взглядом, я молча направился обратно в деревню. Через полчаса я уже был около клуба. Открыв дверь, я направился к себе в комнату.

* * *

Посмотрев на часы, я направился в кабинет директора клуба. Я набрал номер знакомого мне телефона и услышал голос Козина.

– Как дела, сыщик? – поинтересовался он у меня.

– Пока глухо, – ответил я.

– Что, буксуешь? Бывает. Не всегда же коту масленица, бывают и постные дни.

– Пока работаю, время покажет, куда выведет кривая, – ответил я ему.

– Пора и приземляться, – произнёс он, с явной ехидцей в голосе, – хватит по верхушкам летать. Смотри, Абрамов, взлететь всегда проще, чем хорошо приземлиться.

– Спасибо, Валерий Михайлович, за добрые слова и поучения. Я их не забуду, обещаю Вам. А сейчас, если можно, я хотел бы переговорить с Мартыновым.

В трубке что-то затрещало, а затем раздался голос Мартынова.

– Привет, Антон, – поздоровался я с ним, – ты выполнил мою просьбу?

– Да, я сделал вчера все запросы, и к вечеру у меня уже были все сведения, о которых ты просил.

– Вот, здорово. Давай, диктуй, я буду записывать, – попросил я его.

– Пиши, – произнёс он и начал мне диктовать, – Рахимов Султан Анварович, дважды судимый Ленинским судом города Ташкента. Первый раз за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, а второй раз за изнасилование. Записал? Пиши дальше – Улымбеков Юсуп, трижды судимый. Последняя судимость за разбойное нападение и сбыт наркотиков. Виктор, самое интересное, что оба отбывали свой срок в одной колонии, в Мордовии. Да и освободились из мест лишения свободы с разницей в месяц. Так что похоже, они у тебя друзья.

– Спасибо, Антон, – поблагодарил я его за информацию и положил трубку.

Картина стала немного проясняться. Теперь я уже вполне обосновано стал подозревать в убийстве девочки сожителя её матери. Несмотря на всё это, мне было трудно представить, как Рахимов – здоровущий мужчина убивает эту маленькую хрупкую девочку.

– А может он её убил случайно, дома по пьянке? – подумал я про себя. – Это было бы вполне логично, не рассчитав силу удара, стукнуть ребёнка и убить. Однако девочку видели с утра многие, в том числе и соседи, а это значит, что ни о каком несчастном случае не может быть и речи. Что же могло произойти, чтобы этот человек убил ребенка?

Я взял со стола свой блокнот и вышел из кабинета директора.

– Неужели здесь заранее спланированное и хорошо подготовленное убийство? – снова подумал я, шагая по пустому коридору клуба. – А как же мать? Неужели она тоже участница этого убийства?

Мне верилось и не верилось в это. Но факты, как говорят, упрямая вещь и как бы я хотел не верить в причастность матери к убийству, от них никуда не уйдёшь.

Я посмотрел на часы и, закрыв клуб на замок, направился в сторону остановки автобуса.

* * *

Когда я подошёл к остановке, автобус уже стоял там. Не обращая внимания на пассажиров, я подошёл к водителю и предъявил ему своё удостоверение личности.

– Скажи, неделю назад ты не возил этого человека в Агрыз? – спросил я его и протянул ему фотографию Рахимова.

Он взял её в руки и, взглянув мельком на фото, протянул её мне обратно.

– Чего молчишь? Возил или не возил? – снова спросил я его.

– А если и возил, что из этого? – поинтересовался он и смачно сплюнул себе под ноги.

– Давай отойдём, переговорить нужно, – произнёс я, – давай, не ломайся, не девушка.

Водитель нехотя вышел из автобуса и, не обращая внимания на шум пассажиров, которые уже полностью оккупировали автобус, медленно побрёл за мной. Мы отошли в сторону, и я попросил у него права.

– Зачем они Вам? Я ничего не нарушил? – произнёс он.

– Я что тебе сказал? Давай права, – жёстко произнёс я, – или долго будешь ходить ногами по родной земле.

Он медленно расстегнул карман своей рубашки и достал оттуда, водительские права. Он протянул их мне и внимательно посмотрел на меня. Протянутая рука с правами мелко дрожала.

– Не переживай, я сейчас перепишу твои данные и верну их обратно.

– А я и не переживаю, – вызывающе произнёс он, – было бы о чём переживать?

– Напрасно, гражданин, Вы так, – произнёс я. – Вы, похоже, вчера вечером хорошо отдохнули, даже сейчас от Вас тянет перегаром.

Водитель от этих слов словно сдулся и с испугом посмотрел на меня.

– Простите, просто вчера отмечал день рождения жены, вот и выпил немного.

– Так ты мне ещё не сказал, видел этого человека или нет?

– Ну, видел. Он в тот день сел в автобус, но билет покупать почему-то не стал. Вон за тем поворотом он попросил меня остановить автобус. Я остановил, он вышел и пошёл обратно в сторону остановки.

– Это всё? – спросил я его.

– Да, а что ещё? – ответил он.

– Забирай свои права. Будь осторожен на дороге, – произнёс я, протягивая ему водительское удостоверение, – если будешь нужен, я тебя вызову.

– Понял, – произнёс он.

Он повернулся и медленно направился к автобусу.

* * *

Я не спеша возвращался обратно в деревню, которая кривилась в мареве от горячей дороги. Постепенно ещё с утра разбросанная на тысячу мелких осколков мозаика стала приобретать черты картины.

Если сказать по-честному, я уже предполагал подобный ответ водителя, и услышанный от него ответ, лишний раз подтверждало мою догадку. Теперь мне было ясно, что убийство Габитовой Гульнары совершил Рахимов. Он сошёл с автобуса и по всей вероятно незаметно вернулся в деревню. Каким-то образом он отозвал девочку от играющих вместе с ней детей, убил её, а затем вернулся домой, для того чтобы совместно с сожительницей разыграть весь этот спектакль.

Однако моих догадок было мало. Ни один следователь прокуратуры не станет возбуждать уголовное дело по статье убийство, основываясь лишь на моих догадках. Нужны ещё другие, более весомые факты, одним из которых могли стать показания его друга по зоне Улумбекова Юсупа, о том, что Рахимов не приезжал в этот день к нему в Агрыз.

– Постой, – остановил я свои размышления, – но мне же доложили по приезду, что сотрудники милиции уже опрашивали Улумбекова и тот подтвердил, что Рахимов в этот день навещал его в городе. Выходит, сотрудники милиции не совсем хорошо поработали с ним и просто поверили ему на слово. Что ж, теперь придётся всё начинать сначала и плотно поработать с ним самому, не перепоручая этого дела другим сотрудникам.

Я остановился около клуба, заметив направляющую ко мне милицейскую автомашину.

– Товарищ капитан, – обратился ко мне водитель автомашины, – прибыл в Ваше распоряжение. Куда поедем?

– Не спеши, ещё успеем. Сейчас нужно где-то пообедать, – произнёс я. – Кстати, как тебя зовут?

– Меня Иван, – ответил водитель, – а Вас?

– Меня, Виктор Николаевич, – ответил я ему, – вот и познакомились. Давай, поехали обратно в Агрыз, нужно найти одного клиента.

– Понял, – ответил Иван, разворачивая машину, – в Агрыз, так в Агрыз.

Всю дорогу до Агрыза я молчал. Я строил схемы предстоящего разговора с Улумбековым. В том что разговор будет довольно сложным, я не сомневался. За спиной Юсупа было три судимости и более десяти лет зоны, которая учила людей не только искусству совершения преступлений, но и манере разговора с представителями администрации колонии и других правоохранительных органов.

– Ну что, Улумбеков, посмотрим, кто кого переиграет в этот раз, ты меня или я тебя. Для меня главное, чтобы ты не подтвердил алиби Рахимова, – думал я, поглядывая на проплывающий мимо меня сельский пейзаж.

Вдалеке показались первые городские дома, окутанные серой дымкой смога. Через десять минут мы миновали здание вокзала и устремились на улицу Железнодорожников, 16, где жил Улумбеков.

* * *

Я резко открыл дверь и вошёл в небольшую комнату, занимаемую Улумбековым.

– Кто, – что есть мочи, я закричал на Улумбекова, – быстро фамилия, имя, отчество?

Юсуп, прижался спиной к стене, растерянно разглядывая меня. Он был в шоке и никак не мог понять, кто я и что мне от него нужно. Глаза его часто моргали, рот пересох от страха.

– Что? Не ясно? Может ты и по-русски не понимаешь? – продолжал я наезжать на него. – Ты, сволочь, ещё не забыл, как пахнет в камере параша? Я сам прослежу, чтобы тебя сделали там девочкой за убийство ребёнка.

Для подтверждения своих намерений, я схватил со стола кастрюлю с супом и запустил её в него. Ему удалось увернуться от кастрюли и та, с шумом ударила в стенку, окатив его горячим супом. Он завизжал от страха, не понимая, кто перед ним стоит.

– Что, сука, не понял? Я тебе сейчас всё объясню, – прохрипел ему я в ухо.

– Что за дела, какая девочка, – закричал он в ответ, – я вообще не при делах!

– Как не при делах? Почему ты так решил, – снова закричал я на него, – я тебя пристегну к этому делу, чтобы твоему дружку Рахимову было не так скучно на киче.

Почувствовав, что я сбавил напор, он снова стал уверять меня, что никакого отношения к убийству девочки не имеет.

– Ты что, братан, у тебя, что крышу снесло? Рахимов живёт в деревне, а я здесь. Ты сам подумай, об этом. Ну был он за неделю до этого у меня, просил, чтобы я подтвердил его алиби. Мне что сложно что ли подтвердить всё это на словах. О том, что он собрался там кончить какую-то девчонку, я узнал лишь от работников милиции, которые меня спрашивали о нём.

– Вот что, Улумбеков, сейчас поедешь со мной в отдел милиции и всё там напишешь собственной рукой. Ты меня понял, если начнёшь крутить, я тебя просто урою. Я не местный, я с «Чёрного озера» и мы, таких как ты уродов, там пачками ломаем.

– Ну, так бы и сказал, а то я не понял сразу, кто ты. Думал больной какой-то. Мало ли что, плеснёт горячим супом в физиономию и нет красоты.

– Давай, красавчик, шевели батонами. Больно много говоришь, – произнёс я, подталкивая его к выходу из квартиры.

Он схватил с вешалки поношенный пиджак и вышел из квартиры.

– Слушай, начальник, он её, правда, того? – произнёс он. – Вот, гад, фашист.

– Правда, – ответил я, – если хочешь, могу устроить встречу.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь. Ещё не очень соскучился.

Он закрыл свою квартиру и вышел на улицу.

* * *

Я привёз Улумбекова в отдел милиции, где завёл его в один из пустующих кабинетов.

– Юсуп, ты человек тёртый и всё великолепно понимаешь. Сейчас ты должен выбрать с кем ты, с Рахимовым или сам по себе. Сейчас тебя допросит следователь и ты должен всё рассказать ему, особенно, как тебя просил создать алиби Рахимов. Там ты должен говорить, всё чтобы тебя не пристегнули к этому убийству. Наверное, ты меня понял, о чём я тебе говорю. Сейчас я с тобой общаюсь без протокола, ничего не пишу. Разговор между нами, то есть один на один. Скажи, когда ты узнал, что Рахимов хочет убить дочь своей сожительницы?

Я посмотрел на него и сразу же пресёк его попытку уйти от ответа.

– Ты давай не крути, говори как есть. Ты знаешь, я не люблю слишком хитрых людей.

– Всё нормально, начальник. Мне хитрить сейчас резона нет. Об этом он впервые обмолвился с полгода назад. Мы как-то с ним бухали, он мне и говорит:

– Ты знаешь Юсуп, как мне надоела эта девчонка! Почему я её должен кормить и одевать? Кто я ей, отец? Я предлагал сожительнице оформить девочку в интернат, но она почему-то отказалась от этой затеи.

– Султан, ты что задумал? Не бери грех на душу, – попросил я его, но он всё равно настаивал на этом убийстве.