Текст книги "Два харалужных клинка(СИ)"

Автор книги: Александр Середнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3

Смага заявился после утренней тренировки, когда мы с Добрыней завтракали. За ночь опухоль с его лица спала, оставив тёмные мешки под глазами, и губы стали не такими раздутыми, зато щёки оказались разукрашены тёмными пятнами. Узоры на коже мало заботили озорника, наоборот, он словно выставлял их напоказ, как боевые шрамы.

Отказавшись присоединиться к нам, сын углежога нетерпеливо ёрзал на лавке, стараясь поторопить меня укоризненным взглядом.

– Кто сегодня победит, наши или верхние? – спросил старик.

– Конные скачки начнутся после обеда, но там нашим низовским ловить нечего, у дружинников лошади лучше, а вот в гонках на санях поборемся. Мой братишка Голик на Бурке тоже собирается участвовать.

– А сам, что же?

– Я в стрельбе из лука выступить хочу, но это завтра будет.

Два года подряд он занимал на этих состязаниях призовые места. Я тоже несколько лет подряд становился победителем в метании ножей, достойного соперника всё не находилось, и поэтому этой весной решил испытать себя в более трудном ратном мастерстве – бросании копья.

– Иди уж, – остановил меня Добрыня, когда, покончив с завтраком, я собрался мыть посуду. – Скоро Зарина придёт хозяйничать, всё равно перемывать станет.

Вокруг пруда вовсю разгорались праздничные гуляния, его широкая часть оставалась свободной для будущих состязаний, а ближе к плотине в нескольких местах были заранее вморожены в лёд штыри, на которых крепились тележные колёса для каруселей. Малыши катались на прибитых к ним санках, ребятня постарше разгонялась бегом и крутилась по льду на ледянках, цепляясь за верёвки, а для подростков колесо было установлено на верхушке мощного столба, откуда вниз тянулись канаты с ременными петлями для сидения. Несколько ледяных горок разной протяжённости выходило со склона на лёд пруда, самая высокая и длинная из них начиналась от крайних домов верхнего конца. В стороне от резвящейся детворы рядами были поставлены длинные прилавки, на которые местные и приезжие торговцы выкладывали товары для ярмарки.

Карусели крутились почти без остановок, да и на ледяных дорожках появлялось всё больше народу.

– Пошли с горки кататься, – оживившись, как охотник при виде близкой добычи, сразу предложил Смага. – Повеселимся, девок потискаем.

Просидев в землянке на лесной деляне всю долгую зиму, сын углежога стосковался по весёлым потехам и сейчас чуть ли не бегом устремился вперёд. Я с трудом поспевал за ним. Молодёжь собиралась у самой высокой ледяной дорожки, парни и девки отдельными кучками толпились вдоль её пологой, со слабым наклоном, верхней части. Отдельные смельчаки в одиночку или, держась за пояса передних, втроём – вчетвером, пытались скатиться вниз, стоя на ногах, но это пока никому не удавалось. Самые ловкие доезжали до конца склона, но при выходе на лёд пруда неизменно падали, заканчивая спуск на спине или животе.

Выйдя к самому началу ледяной горки, я попробовал одной ногой стать на лёд, проверяя скольжение.

– Где тут наши, с нижнего конца? – вдруг задорно заорал Смага. – А ну-ка, покажем верховским, как надо кататься.

Предательски пихнув меня на середину дорожки, он побежал рядом, сталкивая вслед за мной столпившихся на краю ребят и девчат.

Слегка присев, я скользил вперёд, медленно набирая скорость, кто-то уже сопел за спиной, ухватившись за мой живот, по рывкам и толчкам я понимал, что сзади пристраиваются всё новые люди, удлиняя живую цепь. Отшатываясь в сторону от моего дружка, одна из девушек потеряла равновесие, поскользнулась и полетела мне под ноги. В последний миг я успел, извернувшись, подхватить ее за плечи и поставить на лёд перед собой. Тоненько пискнув, девчонка спрятала лицо в отвороте моего кожуха и испуганно замерла, прижавшись к груди.

С шумом и криками наша длинная живая гусеница скользила вниз по склону. Придерживая незнакомку, я старательно сглаживал напряжением ног бугры и рытвины ледяной дороги. Запах волос и близость девичьего тела волнующе тревожили мой дух, а иногда казалось, что через овчину передаются толчки её сердца.

При переходе на поверхность пруда, мне удалось вовремя присесть и смягчить удар по ногам, а вот едущий за спиной парень от рывка разжал руки и упал на лёд, продолжая путь на животе, за ним стали падать и остальные. Избавившись от хвоста, мы быстро доехали до конца дорожки.

– Испугалась? – отстранив от себя, я переставил незнакомку на снег.

– Когда падала. Немножко. А с тобой уже было не страшно, – она подняла голову вверх.

Огромные и удивительно синие глаза, радостно и с какой-то насмешливой лукавинкой смотрели на меня из-под длинных ресниц. Девчушке было лет четырнадцать – пятнадцать, головой она едва доставала мне до подбородка. Заметив, что продолжаю держать её за плечи, я разжал руки и стряхнул с рукава налипший снег.

– А я тебя знаю. Ты, Путивой, подмастерье кузнеца Добрыни.

Не зная, что ответить, я растерянно продолжал отряхивать полы кожуха.

Звонко засмеявшись, девчонка повернулась и побежала назад по тропинке, крикнув на прощанье, – А меня Данутой зовут.

Точно такие же глаза и похожий взгляд были у циркачки Леры из Таврики, гимнастки из бродячего цирка. Вспомнились остальные друзья. Где они сейчас? Живы ли? Задумчиво переставляя ноги, я побрёл наверх.

– Давай быстрее, – догнал меня, извалянный в снегу, но весёлый и довольный Смага. – Пора следующий караван запускать. Опять ведущим пойдёшь.

Желание поквитаться с ним за предательский толчок уже пропало, да и долго обижаться на этого шалопута я не мог. Достаточно было взглянуть на его плутоватую рожу, как губы сами расползались в улыбке.

Мимо нас с визгом и охами промчалась живая цепь, выстроенная ребятами с верхнего конца. Она была короче нашей, к тому же выстоять до конца никто не смог.

Весёлая забава захватила меня, раз за разом возглавляя очередную колонну, я ухитрялся удержаться на ногах, даже когда соперники бросались под ноги в середине или конце спуска. Вот где пригодилось наука старого ватажника Якуна – тренировки с зажатым между колен мешком с песком.

Начиная очередной разгон, я вдруг заметил Дануту, стоявшую на краю дорожки с печальным видом. Мне захотелось её повеселить, и я шутливо протянул руку, предлагая встать впереди. К моему удивлению, девчонка вдруг обрадовано ухватилась за неё и запрыгнула на лёд.

Деловито подёргав плечами и устроившись поудобнее, она прошептала, обернувшись. – Только держи крепче.

"Вот, отчаянная! Точь в точь, как Лера", – мелькнуло в голове.

Снова мы, возглавляя караван, полетели вниз. Вцепившись руками в мои запястья, и лишь временами приглушённо вскрикивая на рытвинах, Данута довольно уверенно держалась на ногах, но на перегибе всё же не устояла и повисла грудью на моих ладонях. Мне стало жарко, из-под шапки по лбу побежали капельки пота, когда ощутил под пальцами тугие холмики. Слегка дёрнувшись, девчонка затихла, и я решился разжать объятия только в конце дорожки.

Отвернув в сторону зардевшееся лицо, она сразу убежала к подружкам, а я снял шапку и обтёрся комком снега, вновь и вновь вспоминая волнующий миг.

На льду возле плотины загудели рожки, загремел бубен, скоморохи начинали представление. Бросив катания, молодёжь спешила занять места среди зрителей.

Догнав, Смага снисходительно попенял мне:

– Тебе надо было хотя бы пару раз упасть и устроить кучу-малу, такие девки рядом кисли. Вот недотёпа.

– Я тоже держал в руках девчонку, – не выдержал я.

– Дочку дружинника Гладыша? Это же пигалица! – он пренебрежительно махнул рукой. – Ладно, в следующий раз наверстаешь.

Тем временем скоморохи начали представление. Их было всего трое, и мне, как бывшему артисту бродячего цирка, оно показалось слишком простым, без сложных трюков. Гимнаст исполнял кувырки, рондаты и фляки как то небрежно, без должного мастерства, а сальто делать, видимо, не умел, жонглёр тоже не мог поднять в воздух больше шести предметов. Понравился только музыкант, он ходил на высоких ходулях и, выдувая мелодию, очень ловко менял рожок на дудку или свирель, да ещё подыгрывал на подвешенном бубне. Зато они втроём хорошо исполнили несколько коротких потешных историй и сыграли сказку, как Ероха-дурак беса обманул. Зрители были очень довольны и смеялись от души.

Купив у лоточника по паре горячих пирожков, мы со Смагой остановились возле столба для лазания, разглядывая призы. Высокое, примерно три сажени, и гладкое, без сучков, бревно было вморожено в лёд пруда и обильно полито замёрзшей водой. На верхушке столба на крючках висели: медный кувшин, мужские короткие сапоги из жёлтой кожи, отрез цветастой заморской ткани и на самом верху изящные женские башмачки с пряжками.

Взглянув на свои грубо сшитые и давно потерявшие форму старые сапоги, мой дружок принялся задумчиво чесать затылок:

– Попробовать достать, что ли?

– Что тут думать, конечно, полезай, – поддержал его я. – Ты же на деревья мастак забираться.

Обойдя столб по кругу, сын углежога несколько раз примерился к нему ладонями и, наконец, решился. Бросив на снег кожух, сел сверху и стал разуваться. Предчувствуя развлечение, вокруг принялся собираться праздный народ, немного поодаль остановилась и стайка девушек во главе со Светаной.

Смага, потоптавшись босыми ступнями на снегу, вдруг высоко подпрыгнул и повис, крепко обнимая бревно, затем обхватил его ногами и полез наверх. Мелкими судорожными рывками он поднялся до половины столба, дальше дело застопорилось. Руки больше не могли удерживать тело на весу и начали соскальзывать вниз при подъёме ног, после каждого рывка вперёд парень неизменно съезжал на то же расстояние назад.

– Давай, Смага! Давай!!! – пытались подбодрить его криками зрители, но это не помогло, расслабив объятия, тот спустился на лёд.

– Да я просто подумал наверху – и зачем мне эти жёлтые сапоги? У меня ведь и свои ещё вполне ничего, – обуваясь, отшучивался он от подначек.

– А ты, Путивой, разве не полезешь? – спросила Светана, заметив, что мы собираемся уходить.

– А зачем? – удивился я, нам с Добрыней вполне хватало заработка на справную одежду и обувь.

– Смотри – какие башмачки... Подаришь кому-нибудь, мало ли у нас девок. Если мне – то я тебя расцелую при всех.

Высокая статная Светана считалась завидной невестой, и была уверена в своей неотразимости.

Мне вдруг вспомнилась тётка Нежана. У них с Избором подрастало уже семеро детей, и такому подарку она бы явно обрадовалась. Прошлым летом я гостил у родных в Чернигове и нынче собирался повторить поездку.

Скинув шапку и кожушок, я подошёл к столбу, на ходу закатывая рукава, сапоги снимать не стал, больше полагаясь на силу в коленях. Для меня оказалось удобнее подниматься, обжимая бревно растопыренными пальцами и локтями, а снизу – согнутыми коленями, при этом ледяная корка почти не мешала. На удивление легко я забрался на самый верх и, перекинув через плечо связанные бечёвкой башмачки, так же ловко спустился.

– Ну, паря!.. Ну, ловкач!.. – восхищались зрители.

Первой подбежала Светана.

– Неужели решил мне подарить? – обрадовалась она.

– Да нет, это для тётки, – смущённо буркнул я, отводя взгляд. Неудобно было огорчать девушку отказом. Надув губки, та с обиженным видом вернулась к подругам.

Помогая мне одеться, Смага с надеждой спросил:

– Может, ты ещё раз за сапогами слазишь?

Но заметив мой возмущённый взгляд, сразу перевёл разговор:

– Дружинники за ворота выехали, к скачкам готовятся.

Чуть менее версты от городка по дороге в Ровень росла одинокая могучая сосна, приметное дерево хорошо просматривалось от въездных ворот и служило ориентиром во время конных состязаний. Победителем объявлялся тот, кто, обогнув сосну, первым вернётся обратно.

Толпа горожан во главе с воеводой, старостой и старшинами уже собралась на пригорке за оградой. Ожидая начала скачек, люди горячо обсуждали достоинства лошадей, бились об заклады на победителя. По другую сторону от ворот на пустырь понемногу подъезжали участники следующих скачек, конных на санях, среди которых я заметил Голика, младшего брата Смаги. Видимо, парнишка основательно готовился к первому в своей жизни состязанию, его возок казался лёгким и невесомым. Узкие боковые бортики и приподнятый задник, как и само сидение, были сплетены из ивовых прутьев с замысловатым узором. Загнутые впереди полозья и перекладина украшены фигурками рогатых оленей. В хвост и гриву его Бурки, трёхлетнего буланного1 жеребчика, были вплетены цветные ленты, а новенькая сбруя, как и вся упряжь, сверкала металлическими бляшками. Лошади и возки его соперников тоже были убраны по-праздничному. Подбодрив паренька и пожелав успеха, мы со Смагой ушли к зрителям.

Разогрев и размяв своих коней, всадники возвращались к месту сбора, большинство составляли дружинники воеводы Сувора, но несколько человек оказались незнакомцами. Моё внимание привлёкла изящная гнедая кобыла, тонкие длинные ноги, широкая грудь, маленькая точёная голова которой явно выдавали природную резвость. Её наездника, молодого парня, чуть старше моих лет, с усиками и намечающейся бородкой, я видел впервые, и стал расспрашивать соседа.

– Это гость из Лтавы, племянник боярина Нагибы, – пояснил тот.

Выстроившись в одну линию, два десятка всадников сдерживали лошадей, ожидая сигнала, наконец, ударило било, и скачки начались. Вперёд сразу вырвался дружинник на могучем вороном жеребце, победитель прошлых гонок, чуть приотстав, следом летела гнедая кобылица, за ними торопили коней остальные участники, постепенно растягиваясь в длинную колонну. К повороту передняя пара заметно вырвалась вперёд, опережая ближайшего преследователя на несколько корпусов. На обратном пути гнедая стала ускоряться и настигла жеребца, какое-то время они бежали рядышком, ноздря в ноздрю. Стало казаться, что так они и закончат дистанцию, но нет. Привстав на стременах, молодой наездник наклонился к голове кобылы и что-то прошептал в ухо. Ноги лошади замелькали ещё быстрей, сделав стремительный рывок на последних саженях, она обошла соперника на целый корпус.

Воевода вышел вперёд и под восторженные крики людей громко объявил:

– Победил наш гость Истислав на кобыле Грече.

Пока коноводы водили лошадей по кругу, давая остыть после бега, я стоял рядом и любовался скакунами. Нахлынули воспоминания о походе с бродниками, в памяти всплывали забавные подробности знакомства и дружбы с молодой кобылкой Малушей, ощущения восторга и радости во время скачки по бескрайнему степному простору.

После награждения победителей к состязанию стали готовиться возчики на санях, выстраиваясь широкой дугой на начальной линии. Будучи самым младшим из двенадцати участников, Голик скромно остановился на дальнем краю, невозмутимо дожидаясь сигнала к гонке. Мне понравилось, как он после удара била бежал рядом с санками, дожидаясь, пока Бурка наберёт разгон, да и дальше паренёк действовал очень разумно.

Нещадно нахлёстывая лошадей, остальные возчики стремились выбраться на дорогу по кратчайшему пути, два передних возка даже сцепились оглоблями, создав затор. Воспользовавшись заминкой, Смагин братишка обошёл всех сбоку по лежалому снегу и возглавил колонну. К общему удивлению, его конь выказал недюжинную резвость, и сохранял отрыв до самого поворота. На обратном пути сани с белым в яблоках жеребцом возглавили преследование и стали медленно настигать беглеца.

– Давай, Голик!!.. Гони!!! – изо всех сил орали и свистели мы со Смагой.

Казалось, что победа упущена, белый конь почти поравнялся с Буркой, но ему чуть-чуть не хватило дистанции, наш буланый конёк остался первым, опередив соперника всего на пол головы.

– Ура!!! – ликовали и подкидывали вверх шапки все селяне с нижнего конца, а одна шустрая девчонка подскочила к закиданному снегом герою и поцеловала в щёку.

В награду победителю досталась резная дуга с бубенчиками и полный набор добротной упряжи для коня.

Покатав других желающих на санях вокруг городка, Голик, под залихватский свист и молодецкое – " О-го-го!!!", отвёз меня и брата домой, где радостная семья уже накрыла праздничный стол. Пировать пришлось весь остаток дня, и только когда сумерки стали сгущаться, мне удалось вырваться от хлебосольных хозяев. Выйдя во двор проводить, Смага внезапно придержал меня за рукав:

– Подожди, дай девкам мимо пройти.

За оградой по улице шла стайка девчат, видимо, возвращались домой с посиделок. Заметив нас через плетень, они со смехом о чём-то пошушукались, затем неожиданно запели звонкими голосами:

Спит ворона на березе,

Под березой куст засох.

Извалявшись весь в навозе,

Пес избавился от блох.

Хватит, Смага, духариться,

И с кикиморой играть,

Не пора ль тебе жениться,

Перестанешь баловать.

«Сейчас и про меня что-нибудь споют», – усмехнувшись, подумал я, и не ошибся.

Если б, миленький, не ты,

Мне б достали башмаки.

Ты ушёл домой с мешком,

А я осталась босиком.

Я с парнишечкой гуляла -

Он молчит, и я молчу.

Осмелев, ему сказала:

"Что ж, прощай. Я спать хочу".

Заливисто хохоча, девчата пошли дальше.

Хоть солнце и зашло, вечер оказался удивительно тёплым. Размешивая сапогами раскисший снег, я вдруг почувствовал, что пришла настоящая весна.

Примечания:

Буланная1 масть лошадей – равномерная желто-песочная или землисто-песочная (иногда с примесью разного количества черного волоса) окраска корпуса и головы. Конечности ниже запястных и скакательных суставов (а иногда и от середины предплечья и голени), а так же грива и хвост черные.

У буланых лошадей темная кожа и карие глаза, иногда янтарные.

Глава 4

За ночь снежные сугробы сильно просели, появились многочисленные проталины, повсюду журчали ручейки талой воды, заполняя ямы, рытвины и другие низкие места.

Из-за резкого тепла ледяные горки обнажились по краям до земли, а сами дорожки просто сочились влагой, поэтому все горожане с утра собирались на пруду, лёд которого только слегка потемнел от яростного весеннего солнца. Детвора каталась на каруселях, а народ постарше гулял по ярмарке, дожидаясь представления скоморохов и начала состязаний.

Расхаживая между прилавками, я разглядывал выложенные товары, к тому времени дружинники привезли на санях несколько деревянных плах и на дальнем конце пруда поставили скамьи для почётных гостей, затем стали готовить стрельбище. В праздничной толпе всё чаще стали мелькать люди с луками в руках, вскоре появился и Смага с братьями. В коротком, перетянутым поясом, кафтане, с лентой берегини на волосах, парень выглядел непривычно строгим и собранным, а тул1 со стрелами у пояса и лук в налучье2 выдавали серьёзность намерений.

Пока скоморохи с небольшими изменениями повторяли вчерашнее выступление, закончилась подготовка к состязанию стрелков. Староста, воевода, старшины и другие гости степенно заняли почётные места, остальной народ толпился по сторонам. Участников набралось более пятидесяти человек, и их разделили на несколько групп.

На первом этапе лучники должны были доказать своё умение быстро и метко стрелять. По сигналу била распорядитель подбрасывал высоко вверх свою шапку, а стрелки начинали пускать стрелы в цель – развешанные в пятидесяти шагах на хворостинах войлочные колпаки. Как только шапка падала на землю, стрельба прекращалась, участники, не сумевшие попасть в колпак более двух раз, выбывали из состязания.

Я был уверен в друге и почти не волновался, когда наступила его очередь. Смага загнал три стрелы в цель и опустил лук прежде, чем шапка пролетела полпути до земли. Другие стрелки действовали не так уверенно, и отсеялось более половины людей.

К следующему этапу колпаки перенесли на пятьдесят шагов дальше, и каждый лучник пускал в мишень по три стрелы, но уже без спешки и тщательно прицеливаясь. Только пять человек смогли сделать по три попадания, они и продолжили состязание.

Наступил решающий этап, колпаки снова передвинули на пятьдесят шагов, со стороны зрителей они смотрелись на снежном фоне просто маленькими пятнышками.

На этот раз стрелки готовились более основательно, внимательно отбирали стрелы, проверяли направление ветра. Начав чуть раньше остальных, Смага первую стрелу пустил мимо, вторая прошла впритирку, и лишь третья застряла в мишени. Молодой безусый паренёк с верхнего конца городка тоже умудрился один раз попасть в цель, остальные участники, сделав по три промаха, покинули стрельбище.

Для выявления победителя назначили перестрелку. Оба соперника, промахнувшись с первого раза, вторым выстрелом поразили свои колпаки, доказав равенство сил. Тогда воевода решил изменить задание. Отойдя шагов на сорок от линии стрельбы, распорядитель подкинул свою шапку высоко вверх в качестве мишени. Более опытный Смага смог попасть в неё дважды, а молоденький парнишка – лишь один раз. Я от всей души радовался за друга.

В награду победитель получил новый вышитый кожаный тул с серебряными заклёпками и годовалого бычка.

После лучников должны были соревноваться метатели копья. Мне предстояло впервые померяться силами с умелыми и именитыми воинами. Добрыня в молодости далеко бросал копьё, и на тренировках научил меня правильно держать корпус и руки, делать шаги и перекрещивать ноги во время короткого разбега. Наконечники для сулиц я ковал и закалял самостоятельно, и сам же мастерил для них удобные и прочные древки. На зимней охоте мои копья хорошо ложились в руку и послушно летели в цель.

На первом этапе участники состязались на мощность и дальность бросков, что бы пройти отбор, следовало метнуть сулицу дальше линии в пятьдесят пять шагов. Попытать силушку решилось более тридцати человек, каждому разрешалось сделать по два броска. Первым вышел постоянный победитель прошлых состязаний кожемяка Гладыш, в его огромных руках копьё казалось маленькой тростинкой. Почти без разбега, просто сделав несколько шагов, он отправил его в полёт далеко за контрольную линию.

Два следующих метателя впустую использовали свои попытки, а вот третий с первого раза перекинул сулицу на пару шагов дальше отметки. Как самый молодой из участников, я собирался выступить в конце, и с волнением наблюдал за соперниками, переживая, как свои, их ошибки. Наконец подошла моя очередь, а вместе с ней и спокойствие.

Неторопливо просчитав количество шагов до линии метания, я вернулся к началу и взял в руку сулицу. Нужно придать ей вращение в момент броска, поэтому для удобства часть древка виток к витку обмотана кожаным шнурком.

– Сила броска зависит не от рук, а от правильной расстановки ног и корпуса, – выплывали в памяти наставления Добрыни.

Делая короткий разбег, я высчитывал каждый шаг и, уже выпуская копьё, почувствовал, что бросок будет удачным. Так и получилось, под удивлённые восклицания зрителей оно пролетело далеко за линию. Вторая попытка не понадобилась.

К состязанию на меткость были допущены тринадцать человек, дальше нам предстояло бросать сулицы в распятую на деревянном щите баранью шкуру. Начальное расстояние составляло тридцать пять шагов, каждому участнику также разрешалось сделать две попытки.

Мне удалось успешно попасть в мишень как на этой, так и на следующей – на сорок шагов, дистанции, но самое сложное было впереди. Шкуру передвинули на сорок пять шагов – расстояние, близкое к предельному, когда приходится больше заботиться не о меткости, а о дальности броска. Вместе со мной к решающему этапу вышло четыре участника.

Вначале метал копья сивоусый воин из дружины Сувора, первое – пролетело выше щита, второе – скользнуло по льду прямо под ним. Затем вперёд вышел Гладыш, сначала он задел угол щита, затем умудрился пригвоздить лезвием к дереву самый край бараньей шкуры. Третий участник, тоже дружинник, только помоложе, обе сулицы метнул мимо цели.

Исход состязаний теперь зависел от меня, собрав волю в кулак, я нарочито медленно вышел на рубеж и, начиная разбег, старался удержать глазами мишень.

– Бум!! – с глухим звуком копьё воткнулось в верхний край щита.

" Теперь не стыдно будет проиграть", – пришло в голову. Стараясь прогнать эту пакостную мыслишку подальше, я вдруг решил:

"Второе копьё брошу левой рукой".

У меня получилось удачно подкрутить пальцами древко сулицы, и, провожая её глазами, я почти не сомневался в успехе. Лезвие пробило шкуру намного ближе к центру, чем копьё кожемяки.

– Молодец! – первыми пожали мне руку Гладыш и оба дружинника. – Достойная смена подросла.

Воевода Сувор торжественно вручил приз – блестящий шлем с бармицей и круглый щит с металлическим навершием в центре.

– В случае чего – возьму в свою дружину, – громко объявил он перед всем людом.

День должен был завершиться ещё одним состязанием – метанием ножей, но я не хотел смущать его участников своим присутствием и отправился на родное подворье. Там уже знали о моей победе и готовили праздничный стол.

Вскоре собралась большая компания, и, начав пир в нашем доме, мы закончили его в избе гостеприимных родителей уже другого победителя – Смаги.

Праздничные молодецкие забавы продолжались ещё два дня.

На следующее утро приезжие воины из Лтавы продемонстрировали своё мастерство в обращении с палками и коротким, высотой до подбородка, шестом. Сначала они устроили показательное выступление между собой, затем состязались с любым желающим из толпы. Мне очень хотелось проверить свои силы в схватке с опытным противником, но к большому огорчению, на состязание допускались лишь взрослые женатые мужчины.

После обеда начались схватки борцов. Это когда голые по пояс мужики, обхватившись "в крест" (одна рука на плече, вторая – подмышкой у противника), долго мотают друг друга по кругу, пока кто-нибудь не окажется на земле или хотя бы на коленях. До красивых бросков дело доходит редко, да и то у самых умелых и ближе к концу состязаний. Сила – это не главное, и мне не нравится, что борьба ведётся только выше пояса, а ногами запрещено делать подножки и подсечки, ведь в битве с настоящим врагом такие движения и удары могут спасти жизнь. Я знаю несколько "хитрых" приёмов, которым обучился у бродников и цирковых артистов во время памятного похода по Хазарии, и иногда использую их в кулачных боях.

Из всех схваток борцов только несколько показались мне интересными, особенно последняя из них.

Наш кожемяка Гладыш выступал против кузнеца с верхнего конца городка, зажав в объятиях, он несколько раз поднимал того в воздух, но уронить так и не смог. А вот кузнец, измотав противника, в конце поединка сумел ловко перебросить его огромное тело через себя и прижать к земле. Бросок получился очень красивым.

Наконец наступил последний день состязаний, самый важный и волнительный для меня, сегодня мне удастся померяться силами в кулачном бою со многими сверстниками, а если повезёт – то и со взрослыми мужиками. Собираясь на пруд, я оделся поплоше и покороче, что бы одежда не стесняла движения, и прихватил с собой старые стёганные рукавицы.

С обоих концов городка к пруду тянулись отдельные группы горожан, многие с малыми детьми на руках. Зрители размещались на берегу, заполняя склоны со своей стороны, подростки, парни и взрослые мужи, желающие показать свою силу и удаль, выходили на лёд, собираясь в кучки и обсуждая перипетии предстоящих боёв.

Мальчишки помладше теснилась ближе к плотине, недалеко от торговых рядов, где граница между верхними и нижними неуловимо терялась. Осыпая друг друга дразнилками и шутливыми оскорблениями, ребятня сходилась всё ближе, пока не перемешалась в большую кучу. В разных местах начались потасовки, расходились волнами на края, постепенно затихая в одном месте и разгораясь в другом.

Вначале старшие мальчишки наблюдали за малыми со стороны, контролируя соблюдение правил3 кулачного боя, свистом и криками наводя порядок, но вскоре и их захватило общее возбуждение.

Под возгласы: – Вперёд!.. Давай, ребята!.. Покажем, где раки зимуют!.. – обе толпы подростков кинулись навстречу друг другу. Сохранить единый строй они не смогли, и вскоре бой превратился в обычную "сцеплялку-свалку", где каждый сам за себя, и один – против всех.

Я стоял плечом к плечу с Вышатой в переднем ряду парней с нашего нижнего конца, за спиной шумно сопел Смага, рядом с ним с ноги на ногу переминался Голик. Наши противники такой же стеной протянулись напротив. Меня удивило, что у них впереди, в шеренге лучших бойцов, держался Истислав, гость из Лтавы, победитель конных скачек.

– Вначале кучкой пробиваемся напрямик, потом заворачиваем направо, – поделился я своими соображениями с ребятами.

– А потом?

– Там видно будет, но лучше держаться вместе, – в радостном предвкушении славной драки, мне было не до хитроумных планов.

Тем временем строй противника неспешным шагом двинулся в нашу сторону. Время терять было нельзя.

– Вперёд, братцы! Покажем верховским, как надо драться! – заорал я во всё горло, делая шаги им навстречу.

– Давай! – ликующе подхватил Смага, со всех сторон неслись крики и свист.

Сойдясь вплотную, бойцы стали наносить друг другу сначала прощупывающие, а затем и прицельные удары. Биться в строю оказалось довольно неудобно, плечи соседей мешали провести хороший замах, и отвлекали постоянные толчки в спину от толпящихся позади ребят. С соперником, плечистым круглощёким парнем, мы безо всякого толку обменялись несколькими прямыми ударами в корпус, похожими на тычки.

"Буду прорываться", – пришло решение.

Оттеснив плечом соседа, мне удалось отвести назад для замаха свою правую руку, кулаком левой я тут же потянулся к лицу противника, и когда тот попытался увернуться, хлёстко вдарил под микитки4. Подогнув ноги, парень завалился на спину, разрывая стену бойцов. Прыгнув вперёд, я боднул головой в грудь следующего соперника, расширяя брешь. От посыпавшихся с разных сторон ударов пришлось прикрыть лицо левой рукой, зато моя правая работала как молот, колотя противников почти наугад по плечам и рёбрам.

Резко поменяв стойку, я маленькими шажками стал продвигаться дальше, на этот раз орудуя уже левым кулаком, и неожиданно оказался на открытом льду позади прорванной цепи. Следом за мной из раздавшейся в стороны толпы вынырнули Вышата и Смага.

– Поможем нашим, – успел крикнуть я, поворачивая направо и снова вклиниваясь в схватку.

С этой стороны сопротивление было заметно слабее, что меня немного расслабило. Отвешивая по ходу тумаки в разные стороны, я чутьём вдруг уловил опасность, но было поздно. Мощный боковой удар в голову едва не уронил меня на лёд, каким-то чудом в последний миг я успел наклоном туловища ослабить его силу, и, продолжая нырок, уйти от встречного кулака. Звон в ушах не помешал мне провести несколько прямых ударов в тулово неведомого противника. Это оказался Истислав, уклоняясь от моих кулаков, он тут же наскочил на Вышату, а мне пришлось драться с его соседом.