Текст книги "Два харалужных клинка(СИ)"

Автор книги: Александр Середнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

После принятия христианства праздник был приурочен к Рождеству Христову.

День зимнего солнцестояния является так же и днём рождения бога Коляды.

Бог Коляда – Вышний Бог, управляющий Великими Переменами в жизни славян (переселением на запад и др.), давший им календарь (Коляды дар) и вернувший им знание Вед (заповеди и наставления).

Бог-покровитель землепашцев, а также ратных людей и жрецов. Коляду часто изображали с мечем в руке, причём, клинок меча был обращён остриём вниз, и в древние времена означал сохранение мудрости богов и предков.

Глава 2

Когда я, сполоснувшись до пояса у колодца ледяной водой, вошёл в избу, Добрыня увлечённо вырезал из липовых чурочек замысловатые фигурки зверей и птиц, которые позже будет раздаривать местной детворе.

– С оглядкой якшайся со своим дружком-шалопутом, – ворчливо заметил он, освобождая стол от поделок. – Втравит в каверзу, потом не отмоешься.

И как это старик умудрился заметить Смагу, не выходя во двор, удивился я.

За завтраком мастер поделился свежими новостями:

– Вчера к нашему воеводе Сувору в гости побратим из Лтавы приехал, боярин Нагиба с дружинниками, по дороге скоморохов прихватил.

– Не торопись – успеешь! – добавил он, увидев, как я, почти не прожёвывая, глотаю куски вчерашнего пирога. – Марену с верхнего конца повезут, шуму много будет.

Три года назад после большой свары с хазарами и печенегами огромная орда угров, все восемь племён, снялась со своих кочевий возле Дона и двинулась на закат вдоль Дикого поля. Переправившись через Русь, они захватили и сожгли несколько наших пограничных городков и заняли всю степь по обеим сторонам Днепра. Затем хан Алмуш повёл своё войско в сторону Киева и на реке Тясмине встретился с объединённой дружиной князя Дира. Несколько дней шли переговоры. Угров было во много раз больше, но хан решил закрепить за собой захваченную землю и не желал большой ссоры с будущим соседом. Исход дела решили поединщики, знаменитый богатырь Чилига из войска угров в трёх схватках победил дружинников Дира.

По мирному договору киевский князь обязался платить Алмушу дань, по белке с дыма, зато теперь между русичами и хазарским каганатом появилось новое ханство – Леведия, а это сулило защиту от хазарских набегов. Для укрепления сделки Диру пришлось отправить своего племянника Оскольда заложником к Алмушу, а самому принять на воспитание среднего ханского сына Сумарока.

Наши Липки с тех пор стали пограничным городком. Рядом с селением на небольшом холме раньше размещался княжий погост, но после всех этих событий, киевский князь отдал его и прилегающие земли во владение своему бывшему сотнику Сувору. Тот привёл с собой небольшую дружину и много беженцев с разорённых уграми мест. Новую ограду из мощных брёвен протянули вокруг холма, а весь склон переселенцы быстро застроили. Старый частокол раньше проходил вдоль широкой лощины, когда нижний край этой лощины засыпали плотиной, то после заполнения талой водой получился мелкий пруд, разделивший городок на две части. Вскоре все жители стали называть новостройки вместе с боярской усадьбой верхним концом, а наши старые подворья – нижним.

Быстро покончив с едой, я едва успел переодеться, как с улицы стали доноситься отдалённые радостные крики.

"Марену со двора вывозят", – мелькнула мысль.

В сарае у меня стояло заранее сплетенное из прутьев колесо, обмотанное промасленной паклей и соломой. Заскочив за ним, я поспешил к калитке, но во дворе был перехвачен Добрыней.

– На хмельную сурью1 не налегай, зелен ещё, – напутствовал меня старик, передавая забытое лукошко с праздничными припасами.

От самой плотины до въездных ворот люди торопливо занимали места по краям дороги, чтобы встретить и проводить хозяйку зимы. Сороки, вороны, галки и все другие пернатые обитатели окрестностей слетались со всех сторон, надеясь на дармовое угощение за пиршественным столом. Чтобы души наших предков в образе птиц не путались под ногами, детвора горстями рассыпала им зерно на проталинах или скованных ледяной корочкой участках земли в стороне от обочин.

Шествие миновало улицы верхнего конца и теперь приближалось к нам. Впереди приплясывали и крутились три ряженых скомороха с надетыми на головы уродливыми личинами. Один стучал в круглый бубен с подвязанными бубенцами, второй дудел на рожке, третий играл на двойной свирели. Позади молодые парни и девчонки тащили привязанное к длинному шесту соломенное чучело Марены, а за ними следовала толпа нарядно одетых жителей во главе с воеводой Сувором и его гостями.

Играющий на свирели потешник вдруг напомнил мне Мирчу, друга детских лет, тот

стал учеником Честимира и сопровождал ведуна во всех поездках по княжеству. За пять лет мы виделись всего несколько раз, и то мельком.

При приближении чучела все люди по краям дороги радостно кричали в приветствии, кланялись в пояс, приглашали в гости на следующий год:

Марена Свароговна,

Приезжай ты к нам

На широк двор:

На горах покататься,

В блинах поваляться,

Сердцем потешаться.

Затем пристраивались в общую колонну, смехом и шутками приветствуя друзей и знакомых.

За воротами Марену потянули в сторону леса, где на краю глубокого и широкого оврага находилось капище. Деревянные изваяния богов стояли полукругом на большой поляне, в центре которой на выложенной камнями площадке высились дрова для священного костра, уложенные высоким конусом. Там нас встретил старый волхв Бравлин со своей помощницей, пожилой женщиной в чёрных одеждах.

Началась предпраздничная суета. Несколько парней устанавливали чучело Зимы поверх дровяного конуса, девки и молодухи разделились на мелкие группы вокруг кострища и с весёлыми припевками крутили хороводы. Мужики быстро собрали длинные столы и скамьи из заранее припасённых плах, а женщины принялись расставлять угощения, сноровисто отделяя первый блин, хлебец или печенье – Ко́му, хозяину леса, а пятую часть приносимых даров на требу богам и предкам в образе птиц. Вездесущие ребятишки подхватывали отложенные для медведя и птиц припасы и шумными стайками уносили их в глубину леса. Отдав своё лукошко ближайшей молодухе с хорошо заметным выпирающим животом, я отошёл в сторону, дожидаясь, пока почтенные и уважаемые жители городка степенно рассядутся по скамьям.

Наконец, всё готово, взрослые мужи и женщины сидят за накрытыми столами, молодые парни и детвора толпятся по сторонам. Старуха в чёрном вышла вперёд и поклонилась в пояс:

– С праздником, люди добрые, только не гоже забывать нашу гостьюшку дорогую. Первая чаша за здравие Марене Свароговне.

Зачерпнув из братины2 полную чашу сурьи, она понесла её к кострищу.

Скоморохи заплясали и заиграли с удвоенной силой, хороводы молодых женщин распались на отдельные змейки и стали зигзагами вертеться возле старухи, мешая двигаться прямо. Та упрямо шла к цели, уворачиваясь от хохочущих молодух и прикрывая телом драгоценный сосуд. Уже возле самого кострища одна из девок умудрилась локтём выбить чашу из рук жрицы.

– Ах-х!!! – с облегчением выдохнули зрители. Лишившись угощения, Марена больше не вернётся, можно не опасаться похолодания.

Сомкнувшись в один хоровод, девчата и молодухи радостно запели:

Уходи, Зима холодная!

Приходи, Лето жаркое!

Со страдной порой,

С цветами, с травой!

Пир начался, пошли здравницы во славу богов и предков, затем стали поздравлять молодых, недавно заключивших семейный союз. Неосторожно подойдя близко к столу, я тоже получил в руки полную чашу хмельной сурьи, которую пришлось выпить до дна.

Люди разогрелись, ещё больше повеселели, с разных концов стали раздаваться голоса:

– Зачин!.. Пора зачин начинать!

Выйдя на середину капища, Бравлин, под поддержку пирующих, три раза прокричал славу богам и нашим предкам, затем разжёг священный огонь. Пламя быстро охватило сухие дрова и с гудением устремилось вверх.

Девки радостно закрутили хоровод вокруг костра, громко провожая Марену:

Марена загорела,

Всему миру надоела!

Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Затем стали просить Семаргла3, чтобы зажёг снега.

У меня после выпитой сурьи слегка шумело в голове, захотелось покрасоваться перед девчатами и показать остальному люду свою силу и удаль. С трудом дождавшись, пока дрова в костре обгорят и немного осядут, я решительно скинул кожушок.

– Ты куда? Сгоришь ведь!? – пытались урезонить меня другие парни, но этим раззадорили ещё сильнее.

Подбегая к костру и почувствовав его жар, я в последний миг решил прыгнуть рыбкой, чтобы как можно выше пролететь над пламенем, но всё равно огнём опалило лицо, и лишь чудом не вспыхнули волосы. Приземляться пришлось на руки и затем выходить на кувырок, но это были мелочи. Других смельчаков не нашлось, да и с меня весь запал сразу слетел, стало даже немного стыдно за ребячество. Зачерпнув полные пригоршни снега, и обмывшись, я повторил прыжок, только на этот раз ближе к краю костра, где жар был слабее.

Дрова быстро прогорали, и вскоре парни постарше, а потом и остальные люди, даже женщины и ребятишки, с радостным криком стали прыгать через огонь.

Сунув колесо с соломой в костёр, я дождался, пока пламя разойдётся по ободу, и, раскрутив палкой, отправил пылающее кольцо катиться по склону в овраг.

– Жарь, ярись, Ярило!.. С горы катись, с весной воротись! – раздавались крики вокруг.

Загорелось новое колесо, затем другое, веселье было в разгаре. Внезапно со стороны леса к столам с пирующими вышел ряженный под лешего мужичёк с плутоватой улыбкой на круглом лице.

– Беда, люди добрые! – заголосил он, пытаясь принять страдальческий вид, но это плохо удавалось. – Спит наш лесной хозяин, не знает, что весна пришла. Не можем до него добудиться.

– Пробуди!.. Пробуди!.. – радостно загалдела детвора.

Прихватив с костра горящие головни, молодёжь в окружении детей отправилась будить медведя. "Леший" шёл проводником и вскоре указал на берлогу, которая оказалась спрятанной между трёх молоденьких елок. "Медведь", прикрытый зелёными ветками, звучно храпел, и просыпаться не собирался. Окружив берлогу кольцом, все стали хлопать в ладоши и кричать:

– Вставай, Ком! Весна пришла!

Недовольно рявкнув, тот стал храпеть ещё сильнее.

Пока большинство пыталось поднять зверя шумом и криками, самые смелые ребятишки выскакивали из кольца и швыряли в него снежки, сучья и палки. Всё было бесполезно.

Неожиданно вперёд вышла Клёна, крепкая и грудастая селянка с нашего нижнего конца. Подбежав к "медведю", она сначала стала бить его кулачками, потом заскочила наверх и несколько раз подпрыгнула с громким призывом:

– Вставай, лежебока, просыпаться пора.

Под конец девка ухватилась за когтистую лапу, резким рывком оторвала её и, подняв над головой, отбежала назад.

С негодующим рёвом зверь поднялся на дыбы, под медвежьей шкурой я узнал молодого дружинника воеводы Сувора. Тот двинулся к обидчице, опираясь на костыль из сучка и грозно напевая:

Скрипи нога,

Скрипи липовая!

И вода-то спит,

И земля-то спит.

И по сёлам спят,

По деревням спят.

Одна баба не спит,

На моей коже сидит.

Мою шёрстку прядёт,

Моё мясо варит.

Мою кожу сушит.

Широко расставив руки, парень принялся ловить Клёну, которую смеющаяся молодёжь не пускала обратно в круг, а поймав, потискал в "медвежьих" объятиях и расцеловал в обе щёки.

Теперь, после "пробудей", наступало самое увлекательное время праздника – несколько дней будут продолжаться игрища и молодецкие забавы.

На капище, только я подошёл к столу с желанием подкрепиться, как кто-то подёргал за рукав. Это оказался Голик, младший сын углежёга.

– Смага ждёт возле крепости, там уже народ собирается, – напомнил он, виновато отводя взгляд.

Перекусив на ходу ватрушкой с творогом, я поспешил следом. – "Ведь надо ещё осмотреться и наметить место для прорыва".

Снежная стена полукругом огораживала пригорок, снизу её высота достигала полутора саженей и, вдобавок ко всему, нижняя часть и прилегающий склон были обильно политы водой. Замёрзнув, та укрепила сооружение и создала дополнительную скользкую преграду для атакующих. Пока собирались остальные участники игры, я прошёлся вдоль подножия и только в одном месте обнаружил слабый изъян. Текущая вода промыла во льду на склоне извилистую мелкую канавку, если набегать вдоль неё, то легче будет удержаться на ногах.

Защитницы уже приготовили длинные палки и теперь деловито укладывали на край стены комья и целые глыбы снега. Толпа зрителей возле ворот постепенно разрасталась, вскоре подошли староста Липок и воевода с гостем.

– Сразу прыжок не получится, – предупредил я друга. – Слишком скользко, буду готовить упоры для ног.

– Буду ждать, – поскучнев, Смага запихал за пазуху снежков, ещё несколько взял в руки и взгромоздился мне на плечи.

Наше войско широкой подковой выстроилось перед крепостью, и я занял место впереди, ближе к правому краю, как раз напротив канавки.

Продудел рожок, воевода Сувор махнул рукой к началу атаки, с криком: – Ура-а!!! – все кинулись вперёд.

Легко пробежав заснеженный участок, на скользком льду передний ряд нападающих резко сбавил скорость, под напором задних "кони" стали ронять седоков и падать сами, образуя кучу-малу. Лишь отдельным всадникам удалось выбраться из груды тел и добраться до крепости.

Мне удалось первому проскочить опасное место, и пока мой друг обстреливал защитниц, я упёрся руками в стену и стал торопливо выбивать ногами лунки во льду. Дело шло медленно, к тому же сверху на спину летели снежные глыбы, которые разбивались на осколки и мелкой пылью попадали за шиворот.

– Отступаем! – прокричал в ухо Смага, сугробом нависший над моей головой.

Первая атака была отбита.

Отряхнувшись от снега и зализав синяки и ссадины, наше войско выстроилось для нового приступа. На этот раз больше половины нападающих смогли добраться до крепости, где стали толкать и взламывать её стены. Девчата быстро исчерпали свой запас метательных снарядов и взялись за палки, нещадно колотя ими по рукам и спинам "коней" и "всадников". Долго выдерживать град ударов было невозможно, и снова пришлось отступать, зато лунки для упора были готовы.

За время второй атаки крепость пострадала довольно значительно, верхние края стен кое-где просели и разрушились, а в средней части наметилась глубокая трещина.

– Готовься, – предупредил я своего седока перед третьим штурмом. – Прыгай сразу по команде.

Под дружное: – Ура-а!!! – все бросились на приступ. Мне снова удалось опередить соседей и занять нужное место. При совершении прыжка, я постарался, для верности, подкинуть друга повыше, но сам при этом потерял равновесие и опрокинулся на спину. Последнее, что смог уловить мой взгляд, это как Смага летит внутрь крепости, проломив верхнюю часть стены и опрокинув двух её защитниц.

– Победа!! – в восторге кричали зрители и подкидывали вверх шапки, когда, придя в себя после падения, я поднялся на ноги.

Седоки слезали с "коней" и неторопливо покидали поле боя, обсуждая подробности штурма. Наверху девки отряхивали от снега победителя.

– Да это Смага?! – удивлённо всплеснула руками Светана. – Вот, проныра!.. И тут успел отличиться... Что же теперь делать? – растеряно обратилась она к подругам.

– Придумала! – выручила всех рассудительная Вила. – Давайте зацелуем его до такой оскомины, что бы потом женский дух переносить не мог.

Идея всем понравилась. Хихикая, защитницы окружили беднягу плотным кольцом, не давая вырваться.

– Девчата! Я же вас всех люблю, – успел крикнуть Смага, прежде, чем ему заткнули рот поцелуем.

"Не хотел бы я оказаться на его месте", – посмеивался я про себя, смешавшись с толпой зрителей. Вскоре прибежала стайка девок-защитниц. Раскрасневшиеся и довольные, они весело переглядывались между собой, то и дело прыская в кулачки. Староста Липок выступил вперёд, держа в руках красивый вышитый пояс, награду для храбреца.

Вся толпа разразилась весёлым ржанием и смехом, похожим на хрюканье, когда победитель подошёл вплотную. Растрёпанные волосы выбивались из-под шапки, слабо прикрывая распаренное и пятнистое от засосов лицо, распухая на глазах, оно всё сильнее походило на скособоченный блин. Одна щека сильнее пухла книзу, а другая кверху, наполовину прикрывая глаз, а под щёточкой усов багровели огромные губы, словно вареники, готовые лопнуть от сока.

Распознав героя, староста чертыхнулся и тут же спрятал пояс за спину.

– Наш пострел везде поспел. Вот, пройдоха!.. – пытаясь выглядеть строгим и важным, он согнал с лица усмешку.

– Поздравлять не буду. Сдаётся мне, что победить тебе подсобили, – при этом Липок бросил в мою сторону проницательный взгляд. – Будь доволен, что останешься без наказания за свои проказы.

– Бонята, – весело окликнул он углежёга, выпитая сурья всё же взяла своё. – У тебя сын совсем взрослый, вон какой герой-удалец. Не пора ли его женить? Пойдут дети, остепенится. У меня и невеста есть на примете, засиделась в девках, Порошей величать.

Худую, нескладную, с длинным носом и конопатым лицом, Порошу никак не получалось выдать замуж в соседние селения, а свои женихи, как огня, боялись её сварливого характера, который с каждым годом становился только хуже.

Побледнев, Смага снопом повалился ему в ноги.

– Не губи, отец родной, – заголосил он. – Молод я ещё, зелен.

– Подождём пока, – засмеялся староста, довольный своей придумкой. – Но только до первой каверзы.

Повернувшись, он направился в ворота, чтобы продолжить праздник дома, за ним потянулась и большая часть горожан.

– Слышал, Путяй?.. Женить хотят, – пожаловался друг, подойдя ко мне. – А у меня может, ещё женилка не выросла, тем более на такую невесту.

Попытавшись усмехнуться, он скривился от боли в губах, но тут же бодро хлопнул меня по плечу:

– А ты молодец, выручил! Здорово всё придумал, пошли теперь к столам, отпразднуем нашу победу.

– Иди один, – отказался я, чувствуя какую-то опустошенность после хлопотного дня.

– Как хочешь, – зная моё упрямство, не стал настаивать Смага. – Встретимся завтра.

Добрыня задержался у кого-то в гостях. Покормив Трезорку, я протопил печь, затем настрогал в горшок репы, добавил немного воды и оставил томиться до утра. Сон сморил меня, едва голова коснулась подушки, я даже не слышал прихода старика.

Примечания:

Сурья1 – священный напиток древних славян (славянское вино). Для его приготовления сначала готовится закваска из немытых перезрелых толчёных ягод земляники, малины или винограда (настаивается с добавлением сладкого сиропа до активного винного брожения). Затем проваренный с добавлением воды мёд смешивают с родниковой водой, добавляют закваску и оставляют бродить в ёмкости с водяным затвором до завершения процесса (в среднем три недели). В процеженный и отстоянный напиток по вкусу добавляются коренья, растительные настойки и процеженную через овечью шерсть пахту от сквашенного молока. Сурья будет готова к употреблению, когда напиток станет прозрачным, а на дне образуется белый осадок.

Если полученную сурью перелить в бадью с плотной крышкой и поставить на ледник на сутки или более, то часть воды выморозится, а напиток станет слаще и крепче. В готовый раствор по вкусу добавляют немного мёда, разливают в ёмкости, плотно закупоривают и хранят в холодном месте.

Пить эту сурью легко и приятно, очень быстро ощущается прилив сил и необыкновенное веселье. А примечательна она еще и тем, что похмелье, как таковое, отсутствует.

Братина2 – сосуд для питья, предназначенный, как указывает и самое название, для братской, товарищеской попойки. Обычно были медными или деревянными, в виде горшка с крышкою и, большею частью, величиною с полуведерную ендову. Маленькие братины назывались "братинками", из них можно было пить напрямую и пускать по кругу, тогда как из больших пили – черпая ковшами, черпальцами и др. Золотые или серебряные братины, украшенные драгоценными камнями, иногда употреблялись, как весьма ценные подарки.

Семаргл3 – бог огня (Огнебог) и огненных очищений, покровитель дома и очага. Помогает людям, соблюдающим законы и наставления богов и заветы предков, является их посредником при общении с другими богами. Может оборачиваться священным крылатым псом, по данным из других летописей – полузмеем. Иногда по ошибке его считают небесным псом, хранителем семян для посева. На самом деле хранением семян постоянно занималось более мелкое божество – Переплут.

Он Сварожич. Когда Сварог ударил магическим молотом о камень Алатырь и высек из него божественные искры, то в пламени появился огненный бог Семаргл, который восседал на златогривом коне серебряной масти. Густой дым стал его знаменем, где проезжал Семаргл, оставался выжженный след. Таков он был в силе, но чаще выглядел тихим и мирным.

С огнем славяне связывают возникновение людей. По некоторым сказаниям боги сотворили мужчину и женщину из двух палочек, между которыми разгорелся огонь – самое первое пламя любви.

Семаргл не пускает в мир зло. Ночью он стоит на страже с огненным мечом и лишь один день в году сходит со своего поста, откликаясь на зов Купальницы, которая зовет его на любовные игры в день осеннего равноденствия. А в день летнего солнцестояния, через 9 месяцев, у Семаргла и Купальницы рождаются дети – Кострома и Купало.

Если брать более древнее значение, то Семаргл может быть прообразом бога Агни из индийского эпоса. Дело в том, что символом Агни было семь языков пламени, и его в Махабхарате называли семипламенный. Возможно, что имя – Семь регл – означает семь языков пламени.

Образ Семаргла неразрывно связан с Рахом (Страх – Рах славянских заговоров, воплощение огненного ветра – суховея).

Семаргла также призывают при лечении заболевших животных и людей, для того, чтобы избавить больных от различных хворей и болезней. Когда у человека поднималась температура, то говорили, что Огнебог поселился в душе заболевшего. Ибо Семаргл, как Огненный Пес, яростно сражается с хворями и болезнями, кои подобно ворогам пробрались в тело или душу больного. Самым лучшим местом для очищения от хвори считается баня.

Семаргл принимает только бескровные требы и огненные дары.