Текст книги "ИС-3. Боевое крещение (СИ)"

Автор книги: Александр Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

–А вы, товарищ младший политрук объясните это им – и я указал сначала на могилы, а потом на ещё толпившихся возле нас беженцев. – Вы думаете это единичный случай? К сожалению это не так и добиться соблюдения противником цивилизованных правил ведения войны можно только ответным террором! Только осознание того, что за свои преступления они будут наказаны самым изуверским способом, может заставить их соблюдать правила ведения войны. Мы для них, по словам этого урода всего лишь люди второго сорта, рабы с которыми можно делать всё, что угодно. Пора вам снять с себя розовые очки и понять, что война, это грязная и кровавая работа.

Политрук опешил от такой отповеди, но капитан видимо не испытывал такого возмущения моими действиями.

–Кто вы такие? – Наконец поинтересовался он.

–Экспериментальная танковая рота, обкатывали новейшую технику, а сейчас должны эвакуировать её в тыл.

–Это тоже новейшая техника? – И он ткнул пальцем в пушечный БА 10 и Т-28.

–А это товарищ капитан, наши трофеи, подобрали при отступлении.

–Ладно, с этим потом разберёмся, я там у вас видел санитарную машину, а врач у вас есть? С нами раненый батальонный комиссар.

–Конечно есть.

Раненого комиссара перенесли в кунг санитарной шишиги. Наш айболит, осмотрев раненого вынес вердикт – немедленная операция или он ни за что не ручается. Батальонный комиссар был ранен в живот и рана выглядела очень плохо. На ходу такую операцию не сделать, а потому о дальнейшем движении не могло быть и речи. Мы вернулись назад и замаскировали технику. Операция длилась больше трех часов, но батальонного комиссара наш айболит с того света вытянул, всё же современные лекарства и его богатый опыт сказали своё веское слово. Пара разбиравшихся в оказании первой помощи парней, помогли раненым гражданским, к счастью они получили легкие ранения, а из тяжелых никто не выжил. Политрук с фотоаппаратом на шее оказался военным корреспондентом Правды. Когда я это узнал, то обрадовался, такой человек может быть нам очень полезен. Как только мы определили раненого батальонного комиссара к нашему пилюлькину, то я сразу же насел на корреспондента. Буквально заставив его сделать несколько снимков посаженного на кол пилота. Вот он сидит крупным планом с табличкой на шее, вот он на фоне могил беженцев и с дальнего ракурса. Что бы до этих нелюдей дошло, нужно наглядное пособие, да и контпропаганда нам тоже не помешает, а значит надо документировать их зверства и наш ответ на них.

День уже клонился к вечеру, а комиссару после успешно проведённой операции требовалось придти в себя и немного окрепнуть. В разбитой колоне мои архаровцы нашли толи аккордеон, толи баян, леший его знает, я в этом не разбираюсь. Его взяли с собой и не только по хомячей натуре, а ещё и потому, что Серёга Сомов умел на нём играть. Я видел, как на меня смотрели бойцы, наши ещё ничего, они знали о зверствах фашистов, да и наше время более жестокое, а в глазах местных я выглядел кровавым маньяком, Малютой Скуратовым. Была одна песня, которую я отлично знал и она, как никакая другая подходила к нынешней ситуации. Сказав Сомову пару слов и дождавшись, пока он не вернулся с аккордеоном, а это оказался он, подождал, пока не подтянулся остальной народ. Все собрались, послушать песни народ любил, а я негромко запел.

Враги сожгли родную хату, 

Сгубили всю его семью. 

Куда идти теперь солдату, 

Кому нести печаль свою?

Пошел солдат в глубоком горе 

На перекресток двух дорог, 

Нашел солдат в широком поле 

Травой заросший бугорок.

Стоит солдат – и словно комья 

Застряли в горле у него. 

Писал солдат: "Встречай, Прасковья, 

Героя – мужа своего.

Накрой для гостя угощенье, 

Поставь в избе широкий стол. 

Свой день, свой праздник возвращенья

К тебе я праздновать пришел ..."

Никто солдату не ответил, 

Никто его не повстречал, 

И только тихий летний ветер 

Траву могильную качал.

Вздохнул солдат, ремень поправил, 

Раскрыл мешок походный свой, 

Бутылку горькую поставил 

На серый камень гробовой:

"Не осуждай меня, Прасковья, 

Что я к тебе пришел такой: 

Хотел я выпить за здоровье, 

А должен пить за упокой.

Сойдутся вновь друзья, подружки, 

Но не сойтись вовеки нам ..." 

И пил солдат из медной кружки 

Вино с печалью пополам.

Он пил – солдат, слуга народа, 

И с болью в сердце говорил: 

"Я шел к тебе четыре года, 

Я три державы покорил ..."

Хмелел солдат, слеза катилась, 

Слеза несбывшихся надежд, 

И на груди его светилась 

Медаль за город Будапешт. 

Медаль за город Будапешт.

Тишина была оглушающей, бойцы ошеломлённо смотрели на меня, песня проняла всех, у многих на глазах навернулись слёзы.

–Если мы не хотим, что бы наши бойцы вот так возвращались после победы домой, то должны внушить фашистам, что ни одно их зверство не останется без наказания.

–Товарищ капитан, а почему четыре года?

–Потому, что война продлится 3-4 года, не меньше, сами видите, что пока мы отступаем, пока соберемся, пока назад погоним, вот только если хотим выжить, то должны научиться воевать.

Политрук смотрел на меня, как на врага народа, зато капитан окинул задумчивым взглядом. Теперь хоть бойцы стали немного понимать мой приказ относительно пленного немецкого летчика.

До утра к нам вышло ещё три десятка бойцов, их всех я после короткого опроса приставили к делу.

Ближе к полудню шедший головной дозор остановился, впрочем сигнал тревоги они подавать не стали, а когда мы подъехали к нему, то нашему взору предстало жуткое зрелище, судя по всему тут отступал наш медсанбат, который нагнали и уничтожили прорвавшиеся немцы. Явно раздавленные танками машины и трупы, трупы и ещё раз трупы, которые без сомнения попали под танковые траки, так как иначе так их раздавить было невозможно. Мы угрюмо обозревали картину происшедшей здесь бойни, так как иначе это было назвать нельзя. Несколько человек не выдержав, отбежали к краю дороги и их стало рвать. Можно было их понять, зрелище действительно было страшным, даже нам, которые в какой-то мере были подготовлены к произошедшему кучей просмотренных ужастиков и боевиков, а также знанием того, что творили оккупанты на нашей земле было не по себе. Что тут говорить о местных, для которых это всё было в новинку. К сожалению остаться и похоронить их мы не могли, слишком много времени на это понадобилось бы. Эту страшную картину мы сфотографировали, вернее фотографировал политрук – корреспондент. Его лицо стало белым и он тоже разок сбегал в кустики, где его качественно вывернуло. Судя по всему, это произошло совсем недавно, так что мы имели все шансы нагнать этих извергов. Коротко проинструктировав головной дозор, мы двинулись дальше без всяких остановок, только быстро сбегали в кустики перед этим. Часа через полтора головной дозор снова встал и с него замахали нам. Осторожно подъехав к нему мы увидели, что дальше лес заканчивается и начинаются поля, а где-то в километре от опушки на стоянку расположилась немецкая колонна из десятка танков, бронетранспортёров и нескольких машин с пехотой. Следы на дороге ясно нам указывали, что это именно та колонна, которую мы догоняли. Оценив обстановку, я отдал приказ готовиться к бою. Рассредоточившись в линию мы распределили цели и с места открыли по противнику огонь. Нападение застало фрицев врасплох, мы старались в первую очередь выбить им танки. Наше жидкое пехотное прикрытие пока сидело без дела, так как для них расстояние до противника было пока слишком велико. Ураганный огонь с места позволил нам за несколько минут подбить все танки противника. Стрельба с места по неподвижной мишени дала прекрасные результаты. Уцелевшие немцы попрятались по наскоро найденным укрытиям, ни кто из них даже не попытался завести что либо из техники и удрать. Стрелять по бронетранспортёрам и грузовикам без крайней необходимости я запретил, так как мысленно уже включил их в свою колонну. Махнув рукой, я дал сигнал нашим пехотинцам забираться на танки и дождавшись этого дал отмашку своим танкам на движение. Нам понадобилось не больше нескольких минут, что бы подъехать к месту побоища, так как иначе это было не назвать. Спрыгнувшие с танков бойцы и при их непосредственной поддержке, принялись отстреливать прячущихся немцев. Те, кто уцелел из них и увидев наши танки и пехоту стали сдаваться в плен. Быстро разоружая и сгоняя их мы нашли ещё одну жуткую находку, которой ранее не видели, так как она была закрыта от нас техникой. Четыре тела, четыре наши медсестры лежали в разорванной одежде на земле с явными следами изнасилования. Это стало последней каплей, едва сдерживаясь, что бы не застрелить их всех прямо на месте я приступил к допросу. Пленных было около полутора десятков и вспомнив свой ужасный немецкий, который я учил в школе и институте лично приступил к допросу. С пятого на десятое, но мне удалось узнать, кто именно нам попался, а также спросить о нашей раздавленной колонне с ранеными. Немцы стали юлить, а один из них даже предложил свои услуги нам по сдаче в плен, обещав замолвить за нас словечко. Пока я допрашивал пленных, ребята занялись самым приятным делом, сбором трофеев. Мне же в это время пришлось напрягая мозг и вспоминая забытые немецкие слова с грехом пополам продолжать допрос. Пленные категорически открещивались от изнасилования наших медсестёр. Каждый из них заявлял, что он к этому непричастен. Решение пришло самое простое, с них просто содрали брюки и трусы. У всех на ногах и нижнем белье оказались следы спермы. Факт был на лицо, вернее на ногах и одежде, я и так был уверен, что это именно те уроды, что уничтожили колонну нашего медсанбата. Как говорится суду всё ясно, а потому пришло время вынесения приговора. Рядом рос раскидистый дуб, а в трофеях мы нашли много хорошей веревки, а потому, я приказал вздёрнуть всех пленных на дерево. Верёвки привязали за связанные руки и так вздёрнули их, что бы они едва – едва касались земли ногами. После этого я приказал всем своим бойцам построиться рядом и сказал:

-То, что вы видели на дороге там, то, что эта нелюдь сотворила с нашими ранеными и медсёстрами тут, называется террором. Такое происходит не только здесь, а везде, где находятся оккупанты. Их убедили, что они сверхчеловеки, а мы низшая раса, всё предназначение которой быть их рабами. Такое лечиться только одним способом, ещё большим террором по отношению к оккупантам, они должны знать, что ни одно их злодеяние не останется без ответа и за всё они заплатят нам сторицей.

Бойцы видимо ещё не поняли, что я задумал, но зная про расправу с немецким пилотом явно ничего хорошего для пленных. Мне самому было паршиво от этого, ведь я не садист и не маньяк, но поступить по другому было нельзя. Только так можно было вбить в противника мысль, что расплата за все их преступления неотвратима и она будет страшной. Влив каждому в рот по стакану трофейного шнапса, что бы сразу не загнулись от болевого шока, я сам приступил к экзекуции. Я по очереди подходил к каждому и ножом отрезал ему его орудие преступления, после чего засовывал ему в рот и завязывал отрывком от одежды, что бы не выплюнул. И мои бойцы и пленные с ужасом смотрели за моими действиями, некоторых бойцов снова вырвало при виде этого прямо тут, я сам с трудом сдерживался подавляя силой воли рвотные спазмы. Не знаю, как я это выдержал, но довёл своё дело до конца, оставив подвешенных пленных истекать кровью, а её текло много, так как в паху кровеносных сосудов много. В завершении, повесил одному ещё живому пленному на шею табличку с надписью по немецки «Gewalttäter und Mörder», а чуть ниже по русски «Насильники и убийцы». Корреспондент запечатлел на пленку весь процесс казни, а также сфотографировал наших несчастных медсестер. Ему тоже было плохо от происходившего, но он держался, не отворачивался и не закрывал глаза, как некоторые бойцы.

После случившегося, многие мои бойцы стали смотреть на меня со страхом, для них это было абсолютно невозможным, не то у них было воспитание и менталитет. Пришлось прикрикнуть на них, что бы они вышли из ступора. Закончив такое неприятное дело, от которого самому было тошно, но по другому поступить я не мог. Теперь надо было осмотреть наши трофеи. В качестве трофеев нам достались: девять исправных мотоциклов с коляской, четыре бронетранспортёра и пять трёхтонных грузовиков. Самым приятным было два полугусеничных бронетранспортёра Sd.Kfz. 251 со спаренными двадцатимиллиметровыми зенитными эрлеконами и ещё один Sd.Kfz. 250/10 с тридцатисемимиллиметровой пушкой и ещё один двухосный Sd.Kfz. 222 c двадцатимиллиметровой автоматической пушкой. Спустя час, моя ещё более увеличившаяся в размерах колонна двинулась дальше в путь и выглядела она более чем внушительно. Более того, немецкие машины и бронетранспортёры хорошо различались сверху, и теперь нас можно было принять за немецкую колонну, что заметно снижало опасность авианалёта, да и мобильные зенитки делали нас довольно кусачей добычей. Три ДШК, шесть наших 37 мм зениток и две спарки трофейных зенитных эрлеконов довольно приличная защита не только от случайных самолётов, но и от небольших групп. Колонна потихоньку разрасталась, так же как и личный состав, по пути нам ещё несколько раз встречались наши уничтоженные на марше немецкой авиацией части. К сожалению хоронить погибших нам было некогда, да простят они нас, мне надо было заботится о живых, а мертвых, даст бог похоронят их добрые люди.

Вернувшись к своему танку я достал бутылку трофейного французкого коньяка и сделал несколько хороших глотков, когда появившийся дед Павел схватил меня за грудки.

–Ты что творишь сучёнок?! Совсем с катушек слетел?

–Отпусти! Каждому, да воздастся за грехи его! Вы сами видели, что эта нелюдь сделала, сначала с ранеными, а потом с теми несчастными девчонками. Такие, как они понимают только язык силы. Вы ведь сами знаете, что они будут у нас творить. Помните 60 – 70 годы?

–Что именно?

–Как арабы захватывали самолёты с израильтянами в заложники. Что тогда делали евреи? Они не шли ни на какие уступки террористам, а методично выслеживали и уничтожали всех, кто был с этим связан. Непосредственных исполнителей, тех кто обеспечивал проведение акций, тех кто планировал и оплачивал, короче всех причастных уничтожали и брать заложников перестали. Солдатский телеграф великая вещь, несколько таких показательных казней виновных и немцы быстро отучатся зверствовать с гражданским населением и нашими медсёстрами.

–Возможно ты и прав. – Задумчиво произнёс дед Павел отпуская меня.

Спустя около трёх часов после нашего ухода, к месту разгрома прибыла колонна немцев. Передовой дозор остановился и их взгляду предстало страшное зрелище из сожженных и ещё догорающих танков. Разбросанные в беспорядке машины, которые не успели развернуться и многочисленные трупы своих солдат, в том числе и полтора десятка подвешенных к дереву тел. Приблизившись к телам, немецкие солдаты и офицеры увидели полураздетые трупы, причём у всех из них отсутствовали брюки и нижнее бельё, а в паху зияли страшные раны. Сняв с дерева первое тело и развязав полоску ткани, которой был завязан его рот, они увидели в нём член с яйцами этого солдата. Нескольких солдат вырвало от открывшегося им зрелища.

-Юрген, как тебе этот ужас? – Спросил своего заместителя, командир немецкого моторизованного батальона Пауль Кляйн.

-Это просто немыслимо Пауль, наши ребята нашли единственного выжившего солдата, по его словам они всего лишь на привале немного развлеклись с четырьмя захваченными ранее русскими санитарками.

-И что, эти недочеловеки, эти варвары так на это отреагировали? Подумаешь, обслужили наших бравых ребят, с них не убудет, они должны были оценить, что им уделили внимание.

-Как видишь да, их это вывело из себя.

-Сколько их было и как наш солдат выжил?

-По его словам было несколько танков и бронетранспортёров с бронемашинами, причем один из танков настоящий монстр, от его попаданий наши танки разносило на куски, а также самоходное орудие с калибром в сантиметров 15 не меньше.

-Весьма похоже, смотри, эта тройка так разворочена, что явно в неё попало что-то не меньше 12 сантиметров. Вон на тех танках аккуратные пробоины, а тут явно поработал крупный калибр.

-Солдат тоже подтвердил, что у этого танка была мощная пушка. Он назвал его красным драконом.

-Красным драконом, почему?

-На его лобовой плите был нарисован красный дракон.

-Странно, на Иванов это не похоже. Да, а как наш солдат выжил?

-Ему можно сказать повезло, от близкого взрыва тяжелого фугасного снаряда его слегка контузило и засыпало землёй, да к тому же на него сверху упали потроха его более неудачливого сослуживца. Вот его и посчитали мёртвым, а он лежал и не шевелился.

-Как ты думаешь Юрген, что это был за танк?

-Не знаю Пауль, скорее всего «Ворошилов» с 15 сантиметровой гаубицей. – Говоря это Юрген невольно передёрнулся, он уже встречался в бою с КВ-2 и эти воспоминания были малоприятными. От тяжелых гаубичных снарядов, бивших прямой наводкой, все их танки разносило на части и они потом не поддавались ремонту и восстановлению, только на переплавку или в лучшем случае осколками повреждало машины и в этом случае у экипажей были шансы выжить. Не хотелось бы ему снова встретиться с ними в прямом бою, в тот раз им сильно помогла авиация. «Штука» ювелирно положила бомбы прямо по русскому монстру, иначе им крупно не поздоровилось бы. Снаряды отлетали от его брони, не причиняя ему сколь значимый ущерб, и только точно положенная в него бомба сожгла его. Танк от попадания бомбы загорелся, а спустя несколько минут сдетонировал его боекомплект и тяжеленную башню сорвало с погона и откинуло в сторону.

Тщательно осмотрев и запротоколировав место боя, немцы двинулись дальше, правда ещё больше усилив головное охранение и разведку. Попасть в танковую засаду с таким монстром Пауль Кляйн не хотел, он был уже опытным командиром, который начал свой боевой путь ещё в Испании, а затем были Французская и Польская компании.

Ближе к вечеру мы приблизились к другой дороге, по которой на Восток пёрли немцы. Сейчас, когда у нас появились трофейные бронетранспортёры, мы могли сойти за немецкую колонну, но с очень большой натяжкой, а потому рисковать что-то не очень хотелось. Будем ждать, когда дорога станет посвободней или появится небольшая колонна противника. Хотя мы и имели подавляющее превосходство в технике, но всё же прорвавшихся немцев было слишком много. Если выпадет возможность безнаказанно пощипать фрицев, то грех от неё отказываться. Кто ищет, тот всегда найдёт, а мы дождались. За то время, что мы просидели в импровизированной засаде, мои бойцы немного отдохнули и даже перекусили трофейным сухпаем. Воспользовавшись паузой, пересекли дорогу. Но уходить дальше пока не стали, только отогнали грузовики и прочую легкоуязвимую технику подальше в лес. Уже около девяти вечера появилась подходящая колонна, грузовики тянули пушки, судя по всему легкие гаубицы, но больше всего меня в этой артиллерийской колонне привлекла одна машина. Можете надомной смеяться, но это была машина с полевой кухней. Я теперь командир пусть и не очень большого, но отряда, а значит должен заботится и о таких насущных вещах, как питание своих подчинённых.

-Орлы! Слушай боевую задачу, сейчас мы знатно ощиплем наглых оккупантов, НО! Не дай бог вам повредить или уничтожить полевую кухню, того вредителя, кто это сделает, я лично расстреляю перед строем, как врага народа, за подрыв боевой мощи нашего отряда. Жрать небось все хотите и не в сухомятку, а нормальный обед. Всем всё ясно!

После моей показательной расправы над насильниками и пилотом мессера, бойцы стали меня побаиваться, это ясно читалась в их взглядах, да и перешептываться они стали. Даже мои ребята стали поглядывать на меня с опаской. Сейчас я вроде как и в несколько шутливом тоне озвучил свой приказ, но после сегодняшних событий народ опасался, что в случае чего я свои угрозы вполне смогу осуществить. Почти три десятка тяжелых грузовиков и шестнадцать полевых гаубиц, учитывая то, что в грузовиках скорее всего везли боекомплект к ним, то приближаться вплотную к колоне я запретил. Держась на расстоянии пары сотен метров от колонны, мои танки открыли ураганный огонь из своих орудий и пулемётов. Сам я от стрельбы воздержался экономя боекомплект для более опасных и весомых целей, а использовал спаренный пулемёт, для грузовиков и его вполне хватит. Мои предосторожности полностью оправдались, когда в середине колонны рванул один из грузовиков со снарядами. Шедшие впереди него и сразу за нам машины взрывной волной сбросило с дороги. На самой дороге разверзся небольшой филиал ада, машины горели и взрывались, уцелевшие немцы стали в панике разбегаться, а сопровождавшее нас пехотное прикрытие стало с энтузиазмом их отстреливать. Машина с полевой кухней к счастью уцелела, огонь до неё не добрался, её водитель открыв дверь бросился удирать в сторону от нас, но далеко не убежал получив в спину пулю, от какого то бойца. На весь разгром нам понадобилось не больше пяти минут, внезапность и полное огневое превосходство сыграли свою роль. Впрочем и нам самим стоило поторопится и не задерживаться здесь, а потому быстро осмотрев и заминировав уцелевшие орудия, похватали лежавшие на виду винтовки и патроны к ним, посадил за руль машины с полевой кухней водителя, а сам задумался, такими темпами мне скоро на трофеи сажать будет некого. Тянувший полевую кухню Опель имел большую грузоподъемность, к тому же быстро его осмотрев, мы обнаружили в нём, как я и подозревал продукты. Теперь на ближайшее время продовольственный вопрос снимался с повестки дня. Снова собрав всех вместе, мы спешно покинули место боя, пока сюда не подошли очередные оккупанты.

Не знаю, может бог или боги благосклонны к нам, но ночью к нам вышли почти три десятка человек из 22 танковой дивизии, все в той или иной степени могли управлять грузовиками, а семеро оказались механиками-водителями. Добыть ещё технику было не сложно, сложно было найти тех, кто смог бы ею управлять. Пришедший в себя батальонный комиссар позвал меня к себе, а я решил не наглеть и поговорить с ним.

–Батальонный комиссар Журавлёв, а вы кто такой?

–Капитан Волков, бывший командир танковой роты, а сейчас ответственный за экспериментальную технику.

–Мне тут младший политрук рассказал про ваше отношение к пленным, ни чего не хотите пояснить?

–А что тут пояснять, они были захвачены на месте преступления и казнены согласно адекватности содеянного. Пилот расстреливал мирных беженцев, а танкисты изнасиловали и убили наших медсестёр, а до того гусеницами передавили наших раненых. Оставлять такое без последствий нельзя, только мгновенный и предельно жестокий ответ способен предотвратить подобное в будущем.

–Капитан, кто вы? Я же вижу, что у нас нет таких передвижных лазаретов, да и политрук с капитаном Рожковым поглядели на ваших бойцов. Достаточно лишь немного за вами понаблюдать и сразу становится видно, что вы нездешние. Так кто вы такие?

–Не могу вам сказать, главное, что мы вам не враги и наша задача доставить экспериментальную технику в Кубинку для её изучения. По возможности нанести противнику максимально возможный урон, но не в ущерб нашему основному заданию. Как вы думаете, будут шпионы или враги наносить такой вред своим войскам и стараться любой ценой доставить не имеющую аналогов технику своему противнику? Ещё раз повторяю, мы не враги и имеем опыт ведения современной войны с применением бронетехники.

–Ладно капитан, храни пока свои секреты, потом разберёмся, что ты за птица, когда к своим выйдем.

С утра, позавтракав горячей пищей, хвала трофейной полевой кухне, мы двинулись дальше. Обстановка была неясной, вскоре нам попались наши отступающие пехотинцы. От когда-то полнокровного батальона осталась жалкая неполная рота под командой лейтенанта салажонка. Он прибыл в свою часть всего за неделю до начала войны, опыта никакого, а потому, увидев уже достаточно большую колонну с бронетехникой и зенитным прикрытием, попросился к нам. А я что, я ничего, не дурак чай, мне пехота нисколько не помешает, так что взял его родимого с превеликим удовольствием. Даже выделил из своих запасов для его бойцов новую форму, а то за время боев многие сильно поизносились. Вот как будто ворожит мне кто, не успели далеко отъехать, как нашему взору предстала замершая на обочине колонна нашей корпусной артиллерии. Мой хомяк на радостях принялся отплясывать, когда увидел бесхозное добро, которое так и просилось в мои загребущие руки. Шесть судя по всему новеньких 122 миллиметровых гаубиц М-30 с гусеничными тягачами, как оказалось позже, это были Коминтерны, с грузоподъемностью в две тонны и максимальной скоростью в 30 км в час. Собственно говоря, мне эти гаубицы были совершенно не нужны, так как я не собирался становиться в глухую оборону, но и просто бросить их тут я тоже не мог, жаба не подпишет. Конечно, если бы я не смог их уволочь с собой, то качественно подорвал бы, что бы не достались немцам. Они в 41-ом качественно приподняли свою артиллерию за счет наших захваченных орудий, даже потом выпуск боеприпасов для них наладили, когда захваченные кончатся стали. Еще было восемь грузовиков ЗИС-5 с боеприпасами, как показал осмотр, вся техника была полностью исправна, только без горючего. Судя по всему, с грузовиков слили бензин в другие и просто рванули подальше, даже не уничтожив технику, да что там говорить, даже прицелы с затворами с орудий не сняли, так драпали, вояки хреновы, но нам это было только на руку. Почему я решил, что слили бензин, так рядом на земле лежали несколько штабелей снарядов и выстрелов к ним. Благодаря танкистам из 22 танковой, я смог посадить водителей на все машины и тягачи, но пришлось значительно потратиться на горючее, учитывая всё возрастающее количество машин в нашей колонне, то топлива осталось ещё максимум на одну полную заправку всем, но оставить найденные гаубицы с тягачами и машинами я не мог. Про попадавшиеся по пути сорокпятки я уже и не говорю, мы прицепили восемь из них к машинам, да ещё загрузили не меньше чем по две сотни снарядов к каждой. Взял бы и больше, но разум подсказал, что жадность фраера сгубила и я могу просто не дотащить всё остальное. Мой путь лежал к артиллерийскому складу, о котором мне рассказал прибившийся к нам интендант. Там я мог не только основательно затариться снарядами ко всем своим орудиям, но и поживится многим другим. Там и форма была, а то я уже раздал все свои запасы примкнувшим ко мне бойцам.

Как это не удивительно, но склад не только не был разбомблен или распотрошен другими нашими частями, но на нем даже оказались караульные. При виде нашей возросшей колонны часовой попробовал преградить нам путь. Быковать раньше времени мы не стали, а чинно остановились перед шлагбаумом, который преграждал путь к складским постройкам. Сама планировка базы мне понравилась, при строительстве рабочие или солдаты строившие её спилили и выкорчевали только те деревья, которые мешали строительству и прокладке дорог и в результате склад был довольно неплохо скрыт оставшимися деревьями. При пристальном поиске с воздуха его не скроешь, но достаточно только пролететь чуток в стороне или просто не приглядываться к земле и его уже не заметишь. Часовой ещё не успел позвать разводящего, как к нам прибежал лейтенант, командир взвода охраны склада.

-Кто такие? Немедленно покиньте охраняемую территорию! – Приказал он, но за его грозным видом ясно были видны растерянность и страх.

–Капитан Волков, командир отдельной механизированной колонны. На вашем складе, как мне известно, хранятся крайне необходимые мне снаряды, да и много другое тоже.

–Товарищ капитан, не имею права выдать вам хоть что-то без приказа, а связи нет второй день.

–Лейтенант, какое нахрен разрешение?! Тут не сегодня, так завтра будут немцы, так ты для них это всё сторожишь? Или ты сам открываешь нам склад или мы сделаем это за тебя.

–Не имеете право.

–Имею, по праву сильного. В первом случае ты сможешь присоединится к нам, во втором делай что хочешь, но если попробуешь нам помешать, то по закону военного времени я тебя грохну!

Тут появился Герасимов, лейтенант увидев его приободрился, всё же знакомый человек.

–Родионов! Кончай дурью маяться, мы почти в котле, а нашим войскам нужны боеприпасы, приказываю тебе немедленно открыть склады и выдать всё необходимое, а потом оставшееся уничтожить.

Жаль конечно было уничтожать столько добра, вот только к сожалению всё мы с собой уволочь не сможем, а оставлять противнику тоже не хочется. Вероятность, что к этому складу выйдет ещё какая наша часть, ничтожно мала. Так что остаётся только выпотрошить его основательно и остатки сжечь.

На складе мы нашли два десятка пулемётов ДШК, причем, что немаловажно с зенитными турелями, так мы могли значительно усилить наше зенитное прикрытие. На МТС мы разжились железными трубами про запас, там их приварили к металлическим листам и насверлили отверстий под болты. Вот сейчас они нам и пригодились. Эти эрзац стойки прикрутили в кузовах машин, места они почти не занимали и не мешали перевозки грузов или людей. Теперь в них можно было немного пошаманив над турелью воткнуть ДШК и грузовики становился кусачей добычей, так как мог не только вести зенитный огонь, но и поддержать нас огнем крупнокалиберных пулемётов по наземным целям. Груз достаточно было просто разместить по краям бортов, оставив в центре, вокруг штанги свободное место для расчета. Учитывая всех примкнувших к нам, у нас уже набралось человек двести местных, вот их всех и обмундировали новеньким обмундированием, включая и нижнее бельё, которое к слову уже сильно испачкалось. Ещё к моей радости, на складе обнаружились самозарядные винтовки СВТ в количестве аж 500 штук и сотня ППШ-41, а ведь он только в декабре 40-го года был принят на вооружение РККА. Всех своих я в приказном порядке вооружил автоматами, но и от уже имевшихся светок не отказался, забрав их все. Вскрыв ящики с автоматами и дисками к ним, дал задание пятёрке бойцов подобрать по четыре диска на каждый автомат, тут дело было в том, что как я слышал не каждый диск подходил к ППШ, сказывалось низкое отношение к допускам, и магазины надо было подбирать, так оно и оказалось. От имевшейся ещё сотни ручников ДП я отказался, вернее не стал их брать для себя, но примкнувшим ко мне бойцам дал указание забрать их все, лишняя огневая мощь нам не повредит, а малочисленность бойцов можно компенсировать плотностью огня. Кроме того, это ведь только начало, сейчас тут множество бесхозного народу шароебится, за несколько дней точно ещё не меньше сотни народу соберем. На складе мы задержались на несколько часов, переодеваясь и довооружаясь. Все машины забили под завязку, рессоры чуть ли не в обратную сторону выгнулись, и ведь что характерно, взяли с собой мало, просто больше уже не увезти было не смотря на набитые доверху прицепы от переделанных шасси к 37 мм зениткам. Склад я приказал поджечь, но перед тем слегка схитрил, самые расхожие боеприпасы приказал спрятать неподалеку, черт его знает, как там у нас дальше сложится, а так будет если что нычка. Немцы навряд ли будут по лесу шариться, а наши скорее всего если найдут, то возьмут с собой что им нужно, а остальное оставят. Ясно ведь, что раз это припрятано в стороне от сгоревшего склада, то не просто так, а с определённой целью. Лейтенант Родионов со своим взводом охраны пошел с нами, вернее поехал, так как мы ехали всё же быстрее пешеходов, километров 20-25 в час, то пешком было бы не угнаться. Впереди дозор из трофейных мотоциклов и бронемашин, а за ним в полукилометре и наша основная колонна.