Текст книги "Что побудило к убийству? (Рассказы следователя)"

Автор книги: Александр Шкляревский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

А. А. Соколов

Слово «богема» ввел в употребление французский писатель Генрих Мюрже. Богема, собственно, – цыганщина. Богемою Мюрже окрестил студентов Латинского квартала, но затем богемой стали называть всякую интеллигентную бедноту, которая артистически – весело и беззаботно – переносит лишения и даже с некоторым презрением относится к земным благам.

«Есть нечего, да жить весело» – пословица, которой характеризуется жизнь богемы. Но наша богема, имея много общего с богемой Латинского квартала, имела свои особенности. К числу особенностей принадлежало и то, что она делилась на два разряда.

В шестидесятых годах в первом разряде богемы числились: Мей, Кроль, Решетников, Сергей Максимов, Михневич, Помяловский, Курочкины, Василий и Николай, Омулевский, Жулев, Лейкин, Иванов-Классик и многие другие.

Ко второму разряду принадлежали: Шкляревский, Кущевский, Ломачевский, Крутиков, Волокитин и другие.

Первые выбирали для своих сходбищ рестораны почище и подороже, вторые ютились в подвальных ресторанчиках, которые так и звались «ямками».

Замечательно, что первый разряд богемы пил сильнее, так сказать – беспробуднее. Многие из них принесли свою жизнь в жертву своей невоздержанности: почти все они умерли, не достигнув 50 лет, а некоторые погибли на заре жизни. Так, Решетников умер 30, а Помяловский – 27 лет.

Если из перечисленных нами лиц С. В. Максимов, В. О. Михневич, Н. А. Лейкин и другие достигли более солидного возраста, то на это, безусловно, повлиял выход их из богемы. А на этот выход оказали влияние хорошие женщины, давшие им семью и сердечное отношение.

В богеме второго разряда гигантами питья являлись Шкляревский и Кущевский.

Шкляревский – русский Габорио, совершенно не оцененный нашею партийною критикою <...> Прошла критика <...> мимо Шкляревского, не отметив ни одного его романа, а между тем все его романы, взятые из уголовных дел, были удивительно талантливо разработаны.

Пользоваться Шкляревскому уголовными делами было очень легко, так как он около четырех лет занимался у А. Ф. Кони. Шкляревский знал отлично жизнь. Он вместе с А. С. Сувориным учительствовал в Воронежской губернии, затем служил и много путешествовал. Что заставляло его пить – необъяснимо. Его всегда в дни запоя спасал великий гуманист-врач, профессор Манассеин, который клал его в клинику и вытрезвлял.

Некрасов тоже много раз старался останавливать Шкляревского, видя в нем большое дарование.

– Разве ты так бы писал, если бы жил трезвее? – говорил он ему.

Раз Шкляревский слушал-слушал увещания Некрасова да вдруг и выпалил:

– Не тебе обо мне судить, потому ты сам писать не умеешь. Ты вон свое стихотворение «Еду ли ночью по улице темной» шедевром считаешь, а стихотворение – дрянь и в основе ложное. «Она» идет торговать собою, чтобы «добыть» на гроб сыну и на ужин отцу, и при этом надевает свое хорошее подвенечное платье. Ну подумай! Зачем ей было идти торговать собою, когда за ту же цену можно было продать хорошее платье и сделать гроб и накормить отца?

Некрасов потом говорил:

– Осенил он меня своею критикою.

Большим приятелем Шкляревского и многих других писателей был трактирщик С. А. Барашков. Скольких он, будучи сам человеком небогатым, выручил из беды. Особенно дружен был с ним Шкляревский. Как нужда, он к другу: «Выручай!» Друг выручал, и Шкляревский мог садиться за работу.

Писал он урывками, писал в поле, писал на ходу, писал в больнице. Если мы примем во внимание такой изумительный способ писания, то придем к еще большему удивлению перед дарованием Шкляревского.

Иногда Шкляревский пропивал с себя все и сидел дома в одном нижнем белье, пока его не выручал из беды все тот же друг-приятель Барашков, к которому, говорил Шкляревский, «мне идти было все равно как к брату родному».

Выручал его из беды, собственно, для того, чтобы тот снова попадал в беду.

В. В. Тимофеева

Если в конторе не было посторонних, Федор Михайлович <...> писал вслух свои «Дневники». Иногда он рассказывал свои впечатления, события дня. Именно в это время, помню, рассказывал он мне «историю» своей встречи с известным автором «судебных рассказов» А. Шкляревским. Встреча эта произвела на Федора Михайловича такое болезненно-тяжелое впечатление, что он, по-видимому, долго не мог от него освободиться.

Дело было так. Шкляревский летом однажды зашел к Достоевскому и, не застав его дома, оставил рукопись, сказав, что зайдет за ответом недели через две. Федор Михайлович, просмотрев рукопись, сдал ее, как всегда, в редакцию, где хранились все рукописи – и принятые, и непринятые. О принятии рукописи известить автора Федор Михайлович не мог, так как Шкляревский, будучи всегда в разъездах и не имея в Петербурге определенного места жительства, адреса своего не оставлял никому.

Прошло две недели. Шкляревский заходил к Федору Михайловичу – раз и два, – и все не застает его дома. Наконец, в одно утро, когда Федор Михайлович, проработав всю ночь, не велел будить себя до двенадцати, слышит он за стеной поутру какой-то необычайно громкий разговор, похожий на перебранку, и чей-то незнакомый голос, сердито требующий, чтобы его «сейчас разбудили», но Авдотья, женщина, прислуживавшая летом у Федора Михайловича, будить отказывается.

– И наконец они такой там подняли гам, – рассказывал мне Федор Михайлович, – что волей-неволей я вынужден был подняться. Все равно, думаю, не засну. Зову к себе Авдотью. Спрашиваю: «Что это у вас там такое?» – «Да какой-то, – говорит, – мужик пришел, дворник, что ли, бумаги чтобы сейчас ему назад, требует. Сердитый такой – беда! Ничего слушать не хочет. И ждать не хочет. Непременно чтобы сейчас бумаги ему отдали». Я догадался, что это – кто-нибудь от Шкляревского. «Скажи, – говорю, – чтобы подождал, пока я оденусь. Я сейчас к нему выйду».

Но только стал одеваться и взял гребенку в руки, слышу, рядом, в гостиной, опять ожесточеннейший спор. Авдотья, видимо, не знает, что отвечать, а посетитель, видимо, дошел до белого каления, потому что не так я уж долго одевался и причесывался, а он, слышу, кричит на весь дом: «Я не мальчишка и не лакей! Я не привык дожидаться в прихожей!»

– А у меня, надо вам сказать, – пояснил Федор Михайлович, – мебель в гостиной на лето составлена в кучу и покрыта простынями, чтобы не пылилась, потому что летом некому ее убирать. Ну вот, услыхав, что мою гостиную принимают за прихожую, я не выдержал, поинтересовался узнать, кто именно, и приотворил слегка дверь. Вижу: действительно не мальчишка, человек уже пожилой, небритый; одет как-то странно: в пальто и ситцевой рубахе, штаны засунуты в голенища, в смазных сапогах. Я все-таки почтительно ему кланяюсь, извиняюсь и говорю: «Не кричите, пожалуйста, на мою Авдотью, Авдотья тут решительно не виновата ни в чем... Я запретил ей будить себя, потому что работал всю ночь. Позвольте узнать, что вам угодно и с кем имею удовольствие?» – «Скажите прежде всего вашей дуре кухарке, что она не смеет называть меня «мужиком»! Я слышал сейчас собственными ушами, как она назвала меня «мужиком». Я не мужик, я – писатель Шкляревский, и мне угодно получить мою рукопись!» – «Великодушно прошу извинить Авдотью за то, что она по костюму приняла вас не за того, за кого следовало... А относительно рукописи я вас прошу обождать пять минут, пока я оденусь. Через пять минут я к вашим услугам...»

– И представьте себе, он не дал мне даже договорить! – с удрученным видом продолжал Федор Михайлович. Кричит свое: «Я не хочу дожидаться в прихожей! Я не лакей! Я не дворник! Я такой же писатель, как вы! Подайте мне сейчас мою рукопись!» – «Вашу рукопись, – говорю ему, – вы получите в редакции «Гражданина», куда она сдана уже две недели назад с отметкой, что пригодна для напечатания...» – «Я не желаю иметь дело с вашей редакцией «Гражданина»! Я отдал рукопись вам, а вы заставляете меня дожидаться в прихожей! Как вам не стыдно после всего, что вы написали! Вы – ханжа, лицемер, я не хочу больше иметь с вами дело!»

Я было начал его просить успокоиться, – вижу, человек не в себе, – вышел следом за ним на лестницу. «Еще раз прошу извинения! – говорю ему вслед. – Не виноват же я, в самом деле, что вы мою гостиную принимаете за прихожую. Честью вам клянусь, у меня лучшей комнаты нет, я всех гостей моих в ней принимаю!»

Что же вы думаете? Он бежит бегом по лестнице и грозит мне вот так кулаком!

«Подождите вы у меня! Я вас за это когда-нибудь проучу! Я это распубликую! Я вас разоблачу на весь свет!»

Федор Михайлович взволнованно перевел дух и закончил уже с тонкой улыбкой:

– Странное самолюбие бывает иногда у людей! Писатель одевается для чего-то как дворник и сердится, когда его принимают за «мужика»! «Разоблачить» меня собирается! Вот уж чего бы никогда не подумал, – что мне можно поставить в вину, что гостиная моя напоминает прихожую, что швейцаров я не держу на подъезде!

– Непременно этот Шкляревский из духовного звания. Сын дьячка или пономаря, – говорил мне опять Федор Михайлович день или два спустя. – У этих господ какой-то особый point d'honneur[30]30
  вопрос чести (фр.).


[Закрыть]. Помните вы эти стихи Добролюбова:

 
Милый друг, я умираю...
Оттого что был я честен...
Но зато родному краю
Верно буду я известен...
Милый друг, я умираю.
Но спокоен я душою;
И тебя благословляю:
Шествуй тою же стезею...
 

Как по-вашему: есть тут нечто высокое? Возвышенное чувство или идея какая-нибудь особенная, моральный подъем?

И тут же за меня ответил с презрительной складкой на искривленных губах:

– Не говоря уже о том, что это совсем не поэзия, – не только все это обыденно-пошло, но и совсем это не умно. Сейчас происхождение-то вот и сказалось! Только попович ведь и мог отмочить себе такую предсмертную эпитафию:

 
«Оттого что был я честен».
 

Нашел, чем хвалиться! Как будто честность – какая-то особенная доблесть, а не прямая обязанность каждого мало-мальски порядочного человека! И что это за стезя такая?

«Шествуй тою же стезею». Что же это – взяток, что ли, не брать «благословляет» он «милого друга»? А если милый-то друг его – тоже из духовного звания, к примеру сказать – в сане хотя бы протодиакона или даже протоиерея, – тогда как же ему поступать? За требы, что ли, денег не брать? Ну, уж за это-то он непременно возьмет! – протянул он с неподражаемым юмором.

Да и нельзя ему не брать при теперешнем положении духовенства. Жить ему нечем будет, если не брать. Ну и врожденный инстинкт тоже велит ему брать. Тут уже, так сказать, рок, с этим ничего не поделаешь. Вот и выходит, что все эти «благословения» – фальшь, пустая риторика, если не самохвальство.

Вероятно, и этот Шкляревский в таком же вот роде. А что попович – уж несомненно!

КОММЕНТАРИИ

ЧТО ПОБУДИЛО К УБИЙСТВУ?

Впервые повесть опубликована в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (1873, № 90, 98, 101, 102, 111), текст был отредактирован А. С. Сувориным. Здесь печатается по отдельному изданию: Что побудило к убийству? СПб.: издание князя В. В. Оболенского, 1879.

Драпри – занавеска, портьера.

Полицейский пристав – начальник полиции небольшой территориальной административной единицы.

Участок – отделение городской полиции в дореволюционной России.

Бельэтаж – второй снизу, обычно лучший этаж в домах XIX – начала XX вв.

Городовой – низший чин городской полиции.

Околоточный надзиратель – полицейский чин, ведавший околотком (районом города).

Полицмейстер – глава городской полиции.

Штаб-офицер – военный или гражданский чиновник V-VIII классов.

Сонетка – комнатный звонок для вызова прислуги, приводимый в действие шнурком.

...катехитическим путем... – то есть на основе цепочки взаимосвязанных вопросов, что практиковалось в катехизисах – пособиях для изучения основ христианского вероучения.

Дорот – известный петербургский ресторан, названный по фамилии владельца – Ш. Дорота.

Подбор – каблук, подбираемый из обрезков кожи.

Будуар – гостиная состоятельной женщины для приема близких знакомых.

Игуменья – настоятельница монастыря.

Святцы – церковная книга, содержащая календарь с полным перечнем святых по дням, в которые отмечается их память, а также с перечнем всех праздников.

Альков – ниша в стене, предназначенная для кровати.

Киота (устаревшая форма слова «киот») – застекленная створчатая рама или шкафчик для икон.

Ризы образов – оклад на иконах.

Ремонтер – офицер, отправленный из полка для закупки лошадей.

Ловелас – волокита (по имени героя романа английского писателя С. Ричардсона «Кларисса», пользовавшегося популярностью в России в конце XVIII – начале XIX в.).

...Валерианов... – У лиц низкого социального происхождения отчество обычно употреблялось в усеченной форме.

Институт – В XIX в. так именовались не только высшие, но и средние учебные заведения, как в данном случае.

...«тайный плод любви несчастной»... – строка из стихотворения А. С. Пушкина «Романс».

Слободка – уменьшительное от «слобода» (пригородное селение).

Палата – губернское министерское учреждение (казенная палата Министерства финансов, палата государственных имуществ и т. д.).

Коллежский советник – гражданский чин VI класса.

Кларисса – героиня одноименного романа С. Ричардсона, честная девушка, бежавшая из дома со своим возлюбленным.

Девичья – комната для дворовых девушек в помещичьем доме.

Людская – помещение для дворни, слуг в господском, помещичьем доме.

Инокиня – монахиня.

РАССКАЗ СУДЕБНОГО СЛЕДОВАТЕЛЯ

Повесть впервые опубликована в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (1872, № 42, 46, 49, 54, 56), где А. С. Суворин отредактировал ее и переделал конец. Здесь печатается по: Шкляревский А. А. Сочинения. Том. I. СПб.: издание книжного магазина В. П. Турбы, 1872.

Штаб-ротмистр (штабс-ротмистр) – офицерский чин X класса в кавалерии.

Внутренняя стража – специальные военные подразделения, призванные «охранять внутренний порядок по требованию губернского начальства», надзирать за проведением рекрутского набора и т. п.

Городской голова – глава городского самоуправления.

Мезонин – надстройка над средней частью жилого дома.

Смуга – темное пятно, полоса.

Кредитный билет – ассигнация, бумажные деньги.

Медико-хирургическая академия – высшее медицинское учебное заведение.

Человек – здесь в смысле «слуга», «лакей».

...с чухонской физиономией... – Чухонцами в Петербурге звали живущих в окрестностях финнов.

Камера – присутственное место, комната для заседаний.

Бурнус – верхняя одежда в форме накидки.

Прюнелевые ботинки – обувь с верхом из прюнели – легкой плотной ткани.

Ломбардный билет – квитанция, дающая право распоряжаться денежной суммой, положенной в ломбард, и процентами с нее.

«Эльдорадо», «Гран-плезир» – увеселительные заведения в Петербурге.

Студент-технолог – то есть студент Технологического института в Петербурге.

...до последнего водевиля. – Программу спектакля, состоявшего в то время из нескольких пьес, было принято завершать водевилем.

Доминик – один из самых посещаемых петербургских ресторанов, славившийся своими пирожками (владелец – Доминик Риц-а-Порта).

...старого судопроизводства. – То есть до судебной реформы 1864 г.

СЕКРЕТНОЕ СЛЕДСТВИЕ

Впервые роман опубликован в газете «Биржевые ведомости» (1874, № 123– 145). Здесь печатается по: Шкляревский А. А. Собрание сочинений. СПб.: издание П. Д. Подшивалова, 1881.

Коллежский асессор – гражданский чин VIII класса.

Надворный советник – гражданский чин VII класса.

Плерезы – траурные белые нашивки на черном платье.

Буфф – театр на Александринской площади, где шли французские спектакли – оперетки, шансонетки и т. п.

Дюссо – дорогой ресторан, который любили посещать великосветские денди.

Вольф – один из лучших петербургских ресторанов.

Лукреция – персонаж истории Древнего Рима, образец прекрасной и добродетельной супруги.

Адонис – в греческой мифологии – юный красавец, возлюбленный Афродиты.

Расплюев – персонаж пьес А. В. Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского» и «Смерть Тарелкина», циничный, хвастливый и легкомысленный мошенник.

Аделина Патти (1843-1919) – знаменитая итальянская певица, неоднократно с триумфом гастролировавшая в России.

Бонбоньерка – коробочка для сладостей.

В одну телегу впрячь не можно... – цитата из «Полтавы» А. С. Пушкина.

РУССКИЙ ТИЧБОРН

Первая публикация не установлена. Печатается по: Шкляревский А. А. Рассказы из уголовной хроники. Изд. 2. СПб.: Типография А. С. Суворина, 1903.

Тичборн – Состоятельный англичанин Ч. Тичборн (1829-1854) исчез во время морского плавания, а в 1868 г. в Австралии объявился человек, выдававший себя за Тичборна и претендовавший на его состояние. После нашумевшего во всем мире судебного процесса (в 1871 г.) самозванец, некий А. Ортон, был приговорен к длительному тюремному заключению.

Аудитор – чиновник для военного судопроизводства.

Сенцы – то же, что сени, то есть холодная часть жилого дома.

Полог – занавеска, закрывающая кровать.

...люстринового платья... – то есть платья из люстрина – полушерстяной или шерстяной ткани с глянцем.

...иногда чрез букву ѣ , иногда чрез е... – По старому правописанию фамилию следовало писать так – Перецѣпин.

Коллежский регистратор – гражданский чин XII класса.

Предводитель дворянства – глава дворянского сословного самоуправления уезда или губернии.

Почетный смотритель уездного училища – номинальная, «представительная» должность по управлению учебным заведением.

...нафабренные усы – то есть усы, покрытые специальной черной краской.

Кошары – загоны для овец.

Городничий – начальник города.

Губернское правление – основное административное учреждение губернии (подчиненное губернатору), в функции которого входило доводить до сведения подчиненных учреждений законы и государственные распоряжения, контролировать их исполнение.

...государственных крестьян... – то есть крестьян, принадлежащих государству, а не помещикам.

Елизавета Петровна (1709-1761) – императрица всероссийская в 1741-1761 гг.

Екатерина II Алексеевна (1729-1796) – императрица всероссийская в 1762-1796 гг.

Фестоны – округлые или зубчатые выступы.

Псалтирь – отдельно издающаяся часть Ветхого Завета, включающая псалмы царя Давида. В сельской и церковной среде по вторую половину XIX в. использовался как учебное пособие при обучении чтению.

Семинарист – выпускник семинарии – среднего духовного учебного заведения.

Аз, буки, веди, глаголь, добро, есть – названия первых букв церковнославянского алфавита.

...причетническом кафтане... – Кафтан – старинная мужская долгополая верхняя одежда. Причетник– младший член церковного причта (псаломщик, дьячок, пономарь).

Архангел – ангел высшего чина в христианстве.

Бурса – духовное учебное заведение, в данном случае – духовное училище.

Дьячиха – жена дьячка – низшего церковного служителя, не имеющего степени священства.

Архиерей – общее название для высших чинов православного духовенства.

Дьяконица – жена дьякона – священнослужителя, имеющего первую степень священства и помогающего священнику при совершении церковной службы.

Приход – низшая церковно-административная единица (церковь с причтом и содержащая их церковная община).

Просвирня – женщина, занимавшаяся выпечкой просвир – белых хлебцев особой формы, употребляемых в православном богослужении.

Четьи-Минеи – книга для чтения с текстами церковных служб, выпадающих на каждый день месяца.

Сталь Анна Луиза Жермена де – французская писательница, в ее романах «Дельфина» и «Коринна, или Италия» героини в конфликте с установленными нормами деятельно отстаивают право женщины на свободу чувств и мнений.

Коцебу Август Фридрих Фердинанд фон (1761 – 1819) – немецкий писатель, автор сентиментальных и мелодраматических пьес и романов.

Ключница – прислуга в частном доме, в ведении которой находились продовольственные запасы и ключи от мест их хранения.

Околоток – окрестность.

Консистория – административное и судебное учреждение при епархиальном архиерее.

...«дела давно минувших дней...» – слова из «Руслана и Людмилы» А. С. Пушкина.

Шпицрутены – длинные гибкие прутья, которыми били провинившихся солдат, прогоняя их сквозь строй.

Свитка – длинная распашная верхняя одежда из домотканого сукна.

Сказка – именной список населения России, составлявшийся в XVIII – первой половине XIX в. во время ревизий.

Унтер (унтер-офицер) – звание младшего командного состава из солдат.

Мадера – сорт крепкого виноградного вина.

Ермолка – маленькая круглая шапочка без околыша, плотно облегающая голову.

Рацея – длинная и скучная речь.

Кубышка – здесь – дорожный сосуд.

Некрасовцы – группа казаков-старообрядцев, эмигрировавших в Турцию во главе с атаманом Некрасовым, спасаясь от религиозных преследований.

Анафема – просторечное ругательство.

Аспид – просторечное бранное наименование злобного и коварного человека.

Берейторство – умение объезжать верховых лошадей и обучать верховой езде.

Вахмистр – высшее солдатское звание в русской кавалерии и лицо, имеющее это звание.

Манерка – походная металлическая фляжка с завинчивающейся крышкой в виде стакана.

Кварта – мера жидкости – восьмая или десятая часть ведра.

Старшина – имеется в виду волостной старшина – должностное лицо крестьянского общественного управления.

Мантилья – короткая накидка без рукавов.

Гарнитуровый платок – платок из плотной шелковой ткани.

Квартальный надзиратель – полицейский, под надзором которого находился квартал города.

Исправник – начальник уездной полиции.

Стряпчий – чиновник по судебному надзору в XVIII – первой половине XIX в.

Становой – то есть становой пристав, возглавлявший полицию стана (административно-полицейское подразделение уезда).