Текст книги "В рай с пересадкой"

Автор книги: Александр Грязев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Александр Грязев

notes

1

2

Александр Грязев

В рай с пересадкой

(киноповесть)

История эта началась летним утром в одном районном русском городке. Из тех, где и «дома пониже и асфальт пожиже», нежели в областном, а тем более столичном городе. Но где живут такие же люди, как и в столице, с той лишь разницей, что видят они столицу намного реже, чем её жители.

По утрам, как и везде, спешат они на работу под бодрую музыку радиозарядки, так странно в это время звучащей, что кажется, будто звуки её идут откуда-то из неведомого мира.

Так же было и в это утро.

Торопливо шли по тротуарам люди, хлопали калитки палисадников, мчались первые, редкие в этот час машины, и первый ранний автобус штурмовался на остановках толпами людей, желающих стать пассажирами. Автобус был хоть и мал и, конечно, не резиновый, но втискивались в него обычно, на удивление, все и он, накренившись на один бок, как человек под непосильной ношей, исправно вёз граждан пассажиров от остановки к остановке. Одна из них как раз напротив железных ворот районной пээмка – передвижной механизированной колонны – треста «Облсельстрой».

Отсюда, с машинного двора колонны, каждое утро начинается путь разнообразной и разноцветной техники на стройки района. Здесь начало и нашей истории. Правда, не на самом дворе, заполненном грузовиками, тракторами, автокранами и прочими машинами, а в небольшом одноэтажном здании конторы, окнами выходящем во двор.

Сегодня ярко светило солнце и у здания конторы все окна были распахнуты, а оттуда на улицу неслись дроби пишущих машинок, треск арифмометров и щелчки костяшек счетов.

По узкому коридору прямо с улицы можно попасть в небольшую комнату – приёмную перед кабинетом начальника, на двери которого прибита табличка: «Начальник передвижной мехколонны тов. Селезнёв С. И. Прием граждан „от“ и „до“».

Но это так, для формы, а на самом деле заходят сюда в любое время рабочего дня, порой даже и не спрашивая у секретарши Зины, сидящей у окна за столом.

И сегодня в кабинет к начальнику прямо с утра то и дело заходили люди. С бумагами и без них, весёлые и грустные.

Вот один из очередных посетителей вышел из кабинета и с озабоченным лицом пошёл к выходу.

– Ну, что подписал? – спросил его другой, сидящий на стуле у самой двери.

– Не… – замотал головой первый и кивнул на дверь. – Он сегодня какой-то не такой. Зайду после обеда.

Очередной посетитель всё же встал и, шумно вздохнув, решительно распахнул двери.

За широким полированным столом со стопками бумаг и телефоном сидел хозяин кабинета Сергей Иванович Селезнёв. Перед ним на столе же работал большой белый вентилятор, обдувая воздухом седоватую голову Селезнёва и озабоченное, усталое лицо. Начальник колонны разговаривал с кем-то по телефону.

– Я тебе не могу сейчас родить бульдозер. Он будет у тебя только после обеда… Потому что все машины у меня в работе… Но я не виноват, что объектов больше, чем у меня машин… Нет, нет… Я тебе ещё раз повторяю: я не рожу тебе бульдозер. Женщине, чтобы родить и то время надо, а ты требуешь немедленно… Милый мой, мне тоже сейчас, может быть, чего-то хочется, да я терплю… Всё, Василий, всё….

Во время разговора Селезнёв, заметив посетителя, жестом подозвал к себе, взял у него и, почти не глядя, подписал бумагу. Посетитель, радостно прижав листок к груди, направился к двери.

– Погоди-ка, Иванов, погоди, – остановил его Селезнёв, закончив телефонный разговор. – Чего это я тебе там подписал-то?

– Так… заявление, Сергей Иваныч.

– Какое заявление?

– На отпуск.

– Как на отпуск? Ну-ка, покажи.

Посетитель подошёл опять к столу, но подписанную бумагу в руки Селезнёву не дал, а показал издали.

– Чего показывать-то, Сергей Иваныч? Вы ведь его сейчас в руках держали.

Селезнев внимательно пробежал глазами написанное и даже немного привстал со стула.

– Нет, нет, нет, Иванов. В отпуск я тебя отпустить не могу.

– Как же так, Сергей Иваныч? Я по графику иду. Заявление вы подписали. Всё законно.

– Работать некому, понимаешь? У меня и так слесарей мало.

– Зачем же вы тогда подписали-то, Сергей Иваныч? А подписали, так зачем же отказываться? Не солидно, Сергей Иваныч.

Слесарь Иванов был, конечно, по-своему прав.

– Ладно, иди, – устало махнул рукой Селезнёв и тяжело опустился на стул. – Всё. Я, видимо, уже готов. Ничего не соображаю.

Он надавил на кнопку звонка и в дверях появилась секретарша.

– Зина, там никого больше нет?

– Никого пока, Сергей Иваныч.

– Зина, я занят, у меня срочное дело, меня нет, я ушёл минут на двадцать.

– Поняла, Сергей Иваныч, – кивнула Зина и, закрыв дверь кабинета, приставила к ней стул.

Через окно в комнату вдруг донёсся громкий женский голос:

– Иди, иди! Я тебе сейчас покажу, на чём свет стоит!

Мужской голос слабо что-то возражал.

Вскоре в дверях приёмной показалась дородная молодая женщина в синей рабочей спецовке. Она тащила за собой упирающегося мужичка небольшого роста.

– У себя Сергей Иваныч? – громко спросила женщина секретаршу.

– Его нет… Он занят.

Зина встала было со своего места и загородила дорогу, хотя знала, что вошедшие – шофёр Клава Смирнова и её муж Николай приходятся начальнику родственниками.

– Я тоже на работе, – всё так же громко сказала Клава.

Она отодвинула ногой стул и, резко распахнув дверь, втолкнула в кабинет мужа, а сама вошла за ним.

Приход посетителей застал Сергея Иваныча у шкафа. Он стоял с бутылкой кефира в руке.

– Вот, – развёл руками Сергей Иваныч, как бы извиняясь, – не завтракал ещё… Ну, так в чём дело, Клава? Что опять шумишь?

– Вот, полюбуйся, Сергей Иваныч, на этого охламона, – голос Клавдии сделался плачущим. – Сил моих больше нету, дядя Серёжа.

– А что случилось? – снова спросил Селезнёв, хотя уже догадался, что привело сюда его родную племянницу.

– Смотри – опять с похмелья. Опять домой вчера на бровях пришёл. Надоело всё, – заплакала Клавдия.

Уже не первый раз жалуется она ему на своего Николая, в общем-то неплохого мужика. А давно ли плясал у них на свадьбе…

– Ты что, Николай, меня подводишь? – строго спросил Селезнёв. – Сколько раз с тобой разговаривать об этом?

– А я чо? – попытался возразить Николай, в кабинете начальника ставший, кажется, ещё меньше. – Я вчера как все.

Клавдия всплеснула руками.

– Как все!? Во, нахал, поглядите-ка! Он вчера, дядя Серёжа, пришёл и сперва начал с телевизором спорить, потом стал дикторшу целовать. Меня к холодильнику приревновал и выгонял его из дома. А ночью звал милиционера и просил сводить в туалет. Вот ведь до чего докатился!

– Ясно. Значит, опять выступал?

– А я это так шутил. Что, уж и пошутить нельзя?

– После таких шуток, Коля, обычно врачей вызывают с медбратьями.

– А сегодня какая у них работа, – опять заговорила Клавдия. – Надо с этим кончать, дядя Серёжа.

– Надо, Клава, надо, – согласился Сергей Иваныч. – Сам знаю. Но вчера, ты уж извини, провожали на пенсию Максимова. Ты ведь знаешь?

Сергей Иваныч и сам вчера участвовал в торжественных проводах на пенсию старого слесаря Максимова, с которым вместе слесарил и Николай.

– Провожали на пенсию, а Максимов сегодня опять работает. Так зачем было и огород городить?

– Ну… – развёл руками Селезнев. – Так заведено.

– А мне от этого не легче, – не унималась Клавдия. – Терпеть больше не буду!

Сергей Иваныч согласно закивал головой.

– Ты, конечно, права, Клава. Так что же ты предлагаешь с ним делать? – показал он на Николая. – Ведь я уже не один раз его наказывал. Ты думала об этом?

– Думала.

– Ну, говори.

– Переведи его ко мне.

– Куда?

– Грузчиком на мою машину.

Николай и Сергей Иваныч удивлённо переглянулись и оба уставились на Клаву.

– Да-да, – повторяет она. – Ко мне грузчиком. Только так.

– Ты с кем думала-то? – спросил жену Николай, нервно смеясь.

– А тебя не спрашивают. Тебя здесь нет. Хватит, поиздевался.

– Ну, что ж… – начал было Сергей Иваныч.

– Не дамся!… – перебил его Николай. – Не положено. Нет такого закона.

– Какого ещё закона? – переспросила Клавдия.

– А чтобы муж и жена на одной машине работали. Семейственность получается.

– Такая семейственность делу не помеха, – сказал Сергей Иваныч. – Я согласен.

Но с этим не был согласен Николай.

– Это что же выходит, – не сдавался он. – Дома с ней, на работе с ней, и с работы вместе? За что, Иваныч?

– Ничем не могу помочь, Коля, – развёл руками Селезнев. – Если женщина просит – не могу отказать. А тем более родная племянница, да ещё в таком деле. Сам понимаешь.

– Сейчас ведь не год женщины.

– Так надо, Коля, так надо. Ты сам виноват.

– А у меня отпуск на днях. Я лучше в отпуск… – как за последнюю соломинку-надежду ухватился Колька за новую мысль, пришедшую, как видно, только сейчас, но Клава уже взяла его за руку и повела к двери.

– Спасибо, дядя Серёжа, – поблагодарила она Селезнёва. – Пошли. Всё равно ничего не выревишь. Пойдём работать.

У самого порога Колька задержался и, обернувшись, выдохнул с тоскливой безнадежностью:

– За что, Иваныч? Ведь вчера вместе были.

Сергей Иваныч опять развёл руками: хоть и жалко Кольку, но ничего не поделаешь. Селезнёв опустился на стул и пододвинул вентилятор к самому лицу. В кабинет вошла секретарша.

– Извините, Сергей Иванович, – виноватым голосом заговорила она. – Я им говорила, но Клавдия…

– Ничего, ничего, – махнул рукой Селезнев, – всё правильно, Зина, всё правильно.

Секретарша заметила на столе своего начальника молочную бутылку и удивлённо спросила:

– Вы, вроде, никогда кефир не пили, Сергей Иванович?

– Запьёшь… в такую жару.

– Может быть за квасом сходить.

– Спасибо, Зина, не нужно пока.

Секретарша вышла, но двери кабинета Селезнёва, кажется, не думали сегодня закрываться: на пороге появился небольшого роста пухлый, краснощёкий здоровяк в лёгкой рубашке с короткими рукавами, этакий боровичок. В руках он держал целую пачку разных бумаг. Это был профсоюзный «бог» Александр Никанорович Рожков.

– Можно, Сергей Иваныч? – спросил Рожков от порога.

– Заходи, заходи, Никанорыч… Здорово. – Селезнёв встал и протянул руку. – С чем пожаловал?

Рожков положил перед Селезнёвым бумаги.

– Надо, Сергей Иваныч, списки утрясти.

– Какие списки? Садись.

– На получение мест в детсадах и яслях.

– Не горит? – кивнул Селезнёв на бумаги.

– Да сегодня ещё терпимо.

– Ну, тогда чуть позже.

Рожков внимательно посмотрел на Селезнёва.

– Что, нездоровится? – спросил он.

– Да, брат, тяжеловато. А ты, я вижу, как огурчик.

Рожков засмеялся.

– А я, Иваныч, уже полгода, как завязал с этим делом. Вот…

И Рожков достал из кармана связку ключей с деревянным брелоком в виде конусообразной гладкой палочки, на которой были вырезаны насечки.

– Видишь, – продолжал Рожков. – Каждая насечка – трезвый месяц. Уже шесть отметок сделал. Всегда с собой ношу.

– Помогает?

– Спокойно и хорошо себя чувствую. И тебе советую.

– Ни к чему… Да дело и не в этом. Устал я, Никанорыч, измотался весь. Полтора года в отпуске не был.

– Так чего же ты тянешь? Сейчас в самый раз. Я вот ухожу в отпуск.

– Да разве вот это всё отпустит – показал руками на стол с бумагами и телефоном Селезнёв.

– Работа всегда будет. А у тебя есть заместитель. Главный инженер из отпуска пришёл.

– Так то оно так, – неуверенно проговорил Селезнёв, о чём-то размышляя.

– Тут и думать нечего. Постой. – Рожков вдруг хлопнул себя по лбу. – А почему бы тебе не съездить просто развеяться с нами.

– Куда?

– Завтра из областного центра отправляется туристический поезд. Там и наши едут. И я тоже. Места есть.

– Куда? – опять спросил Селезнёв.

– На Кавказ. Ты бывал на Кавказе?

– Нет.

– А в Крыму?

– Нет.

Рожков даже вскочил со стула.

– Нет?! – удивлённо переспросил он и оживлённо продолжал.

– Как ты мог до сих пор не побывать на юге? Я не понимаю.

– А ты часто там бываешь?

– Каждый год. Если нет путевки, то еду дикарём, – говорил Рожков, ходя по кабинету. – Но – каждый год, понимаешь. Ибо юг – это рай по сравнению с нашей средой. Это другой мир, понимаешь. Да что я говорю. Вот.

Рожков достал из папки яркий туристский проспект и продолжал:

– Вот послушай. Здесь растут вечнозелёные субтропические растения, цветут плодородные равнины, текут стремительные горные реки, белоснежным прибоем шумят живописные берега Чёрного моря. И над всем этим солнце. Много солнца. Океан солнца. Понял? И все это – Грузия. Солнечная Грузия. Чем не рай.

– Рай для глаз и чистилище для кармана, – проговорил Селезнёв.

– Чего-чего? – не понял Рожков.

– Да ничего. Это я так. Просто где-то слышал такие слова.

– Так ведь мы поедем с тобой не дикарями, а в фирменном туристском поезде. Никаких тебе особых забот. Сиди, лежи, читай, гляди в окно. Накормят, как дома, обо всём расскажут, всё покажут. Отдохнёшь на славу.

Селезнёв всё ещё раздумывал.

– Это надолго? – спросил он.

– Нет. Дней десять – двенадцать. Хватит развеяться. Я, Иваныч тебе честно скажу: вот когда туда приезжаю, то обо всём, что здесь есть, забываю начисто. Нет для меня ни работы, ни жены, ничего другого прочего. Ну, поедешь?

– Да в Грузии надо бы мне давно уже побывать.

– Ну, тогда лады.

– Какой хоть маршрут-то? Куда повезут?

Рожков подошёл к большой карте, висящей на стене.

– По всему Кавказу. Тбилиси – конечный пункт железнодорожного маршрута. А там поедем по Грузии на автобусах. Куда повезут – на то не наша воля. Знаю только, что до Тбилиси поедем через Махачкалу, Дербент, Баку. Это всё побережье Каспийского моря. Так что всего насмотришься. Ну, решай! Записываю?

– Пиши, – согласился Селезнёв. – Да, вот её что, Никанорыч.

– Чего?

– Запиши туда же и Кольку Смирнова. У него отпуск скоро. Страдает парень. Пусть развеется.

– Хорошо… Только ведь он… это…. говорят, поддаёт на каменку-то.

– С нами не будет. Не дадим разгуляться. Пора ему и за ум браться. Хоть отпуск по-человечески проведёт.

– Я ему всё передам, Сергей Иваныч. Но и ты поговори, предупреди.

– Поговорю… Ну, а теперь давай разбираться с твоим списком.

И Селезнёв взял бумагу, которую положил перед ним Рожков.

Небольшой светлый автобус ранним солнечным утром выехал из райцентра по асфальтовой дороге. Позади него остался городок с редкими белокаменными церквушками, густой зеленью садов и огородов, с новыми многоэтажными домами. Дорога шла с увала на увал. По сторонам её поля, луга, перелески. Порой даже казалось, что автобус плывёт по зелёным волнам холмов и полей, как белый корабль по морю.

В автобусе ехали туристы. На одном из задних сидений устроились Селезнёв и Рожков. Настроение у всех приподнятое и на передней площадке два молодых небрежно и ярко одетых человека в кепках с длинными и узкими козырьками пытались подвигнуть пассажиров на песню. У одного из парней была гитара и он давно уже ударял по струнам.

– Ну, что, споемте, друзья! До областного центра долго ехать, – предложил громко тот, что был без гитары. – Я начну, а вы за мной. Только дружно… Витёк, давай.

Второй парень ещё громче ударил по струнам и задёргался телом в такт музыки, а первый запел одну из тех пустых песен, в которых нет ни поэзии, ни смысла, а лишь примитивный набор слов:

«Время летит быстрее ракет

Люди ярче комет,

Все мы сегодня спутники солнца

Каждый из нас поэт»…

Но песня эта была так не к месту, что все пассажиры неловко молчали. Они не поддержали певца, и он закончил петь.

– Не прошибло. Во, темнота, – сказал он гитаристу и обернулся к пассажирам. – Чо, слов не знаете? Ну, тогда споём другую. Я запою, а вы только припев. Хорошо? Витёк, давай.

Витёк опять завыгибался.

– Во дают, – покачал головой Рожков и спросил Селезнёва. – Откуда они? Кто такие?

– Не знаю. По-моему нервнобольные. Из дурдома, видно, сбежали.

– Похоже, – согласился Рожков. – А может из районного ансамбля «Кошкодёры».

А парень пел, вернее, кричал, надрываясь:

«Все отболит, и мудрый говорит

Каждый костёр когда-то догорит.

Ветер золу развеет без следа.

Но до тех пор, пока огонь горит,

Каждый его по-своему хранит.

Если беда и если холода.

Раз ночь длинна – жгут едва-едва

И берегут силы и дрова»…

Допеть доморощенному певцу не дали даже до припева.

– Хватит, хватит! – раздалось по автобусу. – Давай что-нибудь общее!

– Про любовь давай!

И тут вдруг кто-то из женщин звонко запел:

«Ох, полным-полна моя коробушка,

Есть в ней ситец и парча

Пожалей, душа-зазнобушка,

Молодецкого плеча».

Повтор и следующий куплет подхватили уже все пассажиры автобуса и грянула во всю свою удаль и ширь всем знакомая и родная русская песня. И слышно её было далеко окрест.

«Цены сам платил немалые,

Не торгуйся – не скупись,

Подставляй-ка губки алые,

Ближе к молодцу садись».

Парни на передней площадке сели, презрительно ухмыляясь и переговариваясь…

– А что-то Кольки не видно, – забеспокоился Рожков.

– Никуда не денется. Вон сзади едет в сопровождении своего начальства.

Рожков глянул в окно и увидел грузовик, который мчался вслед за автобусом. За рулем сидела серьёзная Клавдия. Не менее серьёзным рядом с нею восседал и Колька.

– Арестован Колюха, – сказал Рожков.

– Скоро освободится. До города уже немного осталось.

Туристы пели песню.

На привокзальной площади областного центра была обычная суета: множество людей, машин, стоянка такси с пассажирской очередью. Мимо площади по широкому проспекту шли троллейбусы, грузовики, автобусы… Вот один из них свернул на площадь и остановился недалеко от здания вокзала. Из автобуса вышли туристы с чемоданами и сумками. Их встречала миловидная девушка – представитель экскурсбюро.

– Сюда, товарищи, ко мне, пожалуйста, – звала она, собирая всех вокруг себя.

Подъехал и грузовик. Клавдия, выйдя из кабины, подала Кольке чемодан и он поспешил к толпе туристов. Клавдия долгим взглядом проводила мужа, затем села в машину и уехала.

– Ну, что, Коля, теперь погуляем на свободе? – сказал Рожков подошедшему Кольке.

– Не говори, Никанорыч. Все, баста. Началось моё времечко, – сказал Колька, ставя свой чемодан и, наклонившись к самому уху Рожкова, добавил. – Эх, Никанорыч, мне бы только…

– Ну, Никола, – засмеялся Рожков. – Этого добра хоть пруд пруди. Смотри, выбирай.

– Чего это он? – спросил Селезнёв.

– Да после грусти, говорит, повеселиться охота.

– Ну, Колюха, гляди, – погрозил Селезнёв пальцем.

– Гляжу, Иваныч, в оба.

Тем временем туристы столпились вокруг девушки.

– Внимание, внимание! Все собрались? Все… Дорогие товарищи, от имени областного бюро путешествий и экскурсий, я приветствую вас в нашем городе. Меня зовут Марина Васильевна. Или просто Марина. Я буду с вами до конца поездки. Сейчас для начала мы пойдём и разместимся в нашем вагоне.

– А где поезд?

– Когда поедем?

– Где обедать будем?

– Товарищи, я всё вам расскажу и объясню. Туристический поезд на запасном пути. Вот тут недалеко. Сейчас мы там разместимся, затем экскурсия по городу, в музей и обед. А в пять часов вечера наш поезд отправляется в путь. Вас это устраивает?

– Вполне.

– А в универмаг не успеем? – спрашивает одна из женщин.

– В программе сегодняшнего дня посещения универмага не запланировано. Идёмте за мной, товарищи.

Все туристы толпой идут за Мариной.

– Никанорыч? – спрашивает Селезнёв. – Жить все вместе будем?

– Да-да. Я всё предусмотрел. Четвёртое купе.

– Ну, тогда добро.

У поезда толпа остановилась.

– Вот этот девятый вагон – наш. Заходите, размещайтесь, а через десять минут я жду вас вот здесь, – громко сказала Марина.

Вся толпа ринулась к вагону, чуть не сбив её с ног.

– Ира, давай сумку!

– Да ты беги, занимай!

– Осторожней, друзья!

– Что у тебя в чемодане, кирпичи что ли?

– Давай, давай, не задерживай!

– Товарищи, не спешите! – закричала Марина. – Все там будете!.. У каждого своё место есть. Загляните в путёвки. Никто ваши места не займёт. Поезд-то ведь стоит!

Но Марину мало кто послушал, и она отошла в сторону.

Коридор вагона. Суета размещения по купе. Шум. Возгласы.

– Проходите, пожалуйста!

– Побыстрее!

– Здесь какие места?

– Разные.

– Осторожней, товарищ, у меня голова-то не чугунная.

– Извините, я, кажется, не туда попал.

– Ивановна, иди сюда! Я устроилась!

– Я тоже!

– Как это тоже? Мы ведь в одном купе с тобой!

– И я так думала!

– А сидим-то в разных! Иди сюда! Посмотри в путёвку-то!

– Ну!? Вот ведь как напишут. И в очках не разберёшь.

– Иваныч! – кричит Колька. – Я нашёл!

– Залетай!

Колька отодвинул двери купе и увидел сидящего у окна за столиком молодого человека в очках и с книгой в руках.

– Можно?

– Пожалуйста, заходите.

– Здорово, товарищ, – протянул Колька руку, входя в купе. – Николай. Значит, вместе едем?

– Роберт, – ответил сосед, не отрываясь от книги, – значит вместе.

– Заходите, – пригласил друзей Колька. – Располагайтесь. А это наш сосед, зовут Робертом.

Селезнёв и Рожков зашли в купе.

– Куда тут? – спросил, оглядываясь, Селезнёв.

– Занимай вот это нижнее место, а мы с Николаем на верхних поедем, – ответил Рожков.

– А вы давно здесь? – спросил Роберта Колька.

– Давно.

– На экскурсию не поедете?

– Чего я там не видел? Я здесь живу, все знакомо. Ничего интересного.

– А-а, ну конечно.

– Братцы! – воскликнул Колька, глянув в окно. – Нам пора выходить строиться. Пошли.

Из окна видно, как вокруг Марины собираются кучкой туристы, которым она что-то объясняет.

– Переодеться бы надо, – неуверенно произнёс Селезнев.

– Это ещё зачем? – не понял Рожков.

– Ну, все-таки экскурсия по городу, музей…

– Я согласен, – поддержал Селезнёва Колька. – Переодеваемся.

Под ироническую ухмылку Роберта Селезнёв повязал галстук, а Колька достал новую рубашку.

Затем друзья вышли из вагона и направились к автобусу. Селезнёв в костюме и шляпе, Колька в джинсах и яркой рубашке неимоверной расцветки. На Рожкове тоже модная рубашка и тёмные очки. В руке толстая записная книжка-ежедневник. Они последними вошли в автобус.

– Побыстрее, товарищи, побыстрее, – Марина захлопнула двери. – Все в сборе?

Не дожидаясь ответа, она взяла микрофон, дунула в него, и вновь спросила:

– Все на месте?

Получилось громко, и ей ответили:

– Все вроде.

– Все.

– Поехали.

– Трогай, Лёня. Как обычно, – кивнула гид шофёру.

Автобус выехал с вокзальной площади на широкий проспект.

Гид Марина удобно устроилась в крутящемся кресле и поднесла ко рту микрофон.

– Дорогие друзья. Сейчас мы совершим с вами краткую поездку по городу, а я постараюсь познакомить вас с его прошлым и настоящим… Наш город один из старейших городов России. Он ровесник Москвы и первое упоминание о нем в летописи относится к середине двенадцатого века. Так что возраст его сейчас подходит к середине девятого столетия…

– Иваныч? – Колька обернулся к Селезнёву.

– А?

– Тебе сколько?

– Меньше, Коля, меньше… Не мешай.

– Да я просто так!

– И в то же время город наш очень молод. Вот посмотрите… Лёня, едь помедленней, пожалуйста… Посмотрите направо… – гид крутнулась на кресле и все туристы по-солдатски повернули головы. – Вы видите прекрасные многоэтажные дома. Между прочим, они выросли на месте старых деревянных кварталов… А теперь посмотрим налево… Здесь вы видите огромный сквер с фонтаном посредине. Между прочим, он разбит на месте старого городского кладбища методом народной стройки. Сейчас это любимейшее место отдыха наших горожан…

– Весёлые люди, – заметил Иваныч.

– Чего ты сказал? – повернулся к нему Колька.

– Весёлые, говорю, здесь горожане живут.

– А… да… юмористы…

Автобус выехал на широкую площадь. По сторонам её большие, торжественные многоэтажные дома. Некоторые из них старой архитектуры. Автобус остановился перед огромным угловатым современным зданием кубической формы. Рядом небольшая, но красивая церковь.

– Перед вами главная площадь нашего города, – продолжала рассказывать Марина. – Когда-то она называлась Сенной и находилась рядом с торговой площадью. В те далёкие времена здесь на этой площади стояли сразу четыре церкви. Теперь осталась всего одна: вот она перед вами. Сейчас там склад горпромторга. Но зато здесь построили много новых интересных зданий и среди них вот это – областной драматический театр. Архитектура его необычна и современна… Посмотрите.

– А по-моему, так совсем неинтересное здание, – отметил Селезнёв.

– По-моему, тоже. Одни углы да стены, – согласился Рожков.

– Коробка на коробке, – добавил Колька. – Как-то не по-нашему.

– …В нашем театре богатый и разнообразный репертуар. В нынешнем сезоне здесь шли спектакли по пьесам Штейна, Эркеня, Штока, Болта, Гельмана, Гибельмана и других зарубежных и советских авторов…

– На русском языке? – спросил громко Колька.

– Что вы сказали, товарищ?

– Говорю, на русском языке спектакли-то идут?

– Естественно, на русском. А на каком же ещё? – недоуменно пожала плечами Марина. – Лёня, едь к музею.

Автобус двинулся дальше. Селезнёв повернулся к Кольке и произнёс с шутливым назиданием.

– А ты чего ей такие вопросы задаёшь?

– Так ведь пока фамилии произносишь и то язык сломаешь. Вот я и подумал…

– А ты меньше думай.

– Ладно, понял, принял к сведению. Но вопросы задавать я всё равно буду. И ты мне не запретишь.

– А я тебе и не запрещаю. Ты вольная птица, Коля.

– Давно бы так.

Автобус тем временем остановился у высокой каменной стены с башенками.

– Выходим, товарищи. – Марина первая отворила дверцу автобуса.

Туристы вышли и столпились вокруг Марины.

– Идёмте за мной прямо в крепость, товарищи.

Все пошли за нею к огромному пролому в стене с железными воротами. Марина говорила на ходу:

– Перед вами старая крепость. Это бывший мужской монастырь, основанный ещё в четырнадцатом веке учениками Сергия Радонежского. Обратите внимание на архитектуру главного собора. Это стиль эпохи русского средневековья. Своей мощью он и сейчас производит впечатление…

Колька протиснулся к экскурсоводу.

– Вы сказали, что это был мужской монастырь?

– Да, да, мужской.

– Скажите пожалуйста, а женский монастырь в городе был?

– Был… Но не в городе, а там, за рекой.

– Далековато.

– Что вы имеете в виду?

– Да я ничего. Просто так.

– Товарищи, не будем отвлекаться. Время на вопросы я вам оставлю… Так на чем мы остановились?

– На соборе.

– Ах, да. Так вот обратите внимание и на колокольню главного собора. Она стоит чуть в стороне. Это самое высокое каменное сооружение в нашей области. Кстати, колокольня эта всего на десять метров ниже знаменитой колокольни Ивана Великого в Московском кремле.

– Вот это да!

– Знай наших!

– А колокола действуют?

– Действуют и даже отбивают часы и получасья.

– А мы послушаем?

– Не сейчас, товарищи, не сейчас. Нас ждут в музее. Идите за мной… После революции в бывшем монастыре разместился областной краеведческий музей. Сейчас там о прошлом и настоящем нашего края вам расскажут более подробно и интересно. Заходите.

Толпа туристов повалила в двери одного из зданий во дворе крепости.

Отдел природы краеведческого музея. Витрины. Диаграммы. Кости доисторических животных. Чучела птиц и зверей. Целые сцены из жизни лесных обитателей за стеклами витрин. Туристов привела сюда другая девушка-экскурсовод с указкой в руке.

– Дорогие товарищи. Поскольку у вас, как мне сказали, времени не так много, мы начнём наш обзор прямо с животного мира нашего края. Вы не возражаете?

– Нет…

– Чего, чего? – не расслышал Колька.

– Предлагает начать обзор прямо с нас – сказал ему Селезнёв.

– А-а-а, правильно, чего тянуть-то.

– Тогда начнём. Итак, животный мир – один из важных элементов природы отдельных географических территорий. Будучи составной частью ландшафта, животные не только зависят от особенностей других составляющих его компонентов: растительности, почвы и так далее, но в значительной мере сами влияют на них. Это влияние может быть как положительным, так и отрицательным…

Экскурсовод говорила заученно, по-писаному. Туристы разбрелись по залу. Около экскурсовода осталось совсем немного людей, слушающих её.

Колька подошёл к чучелу медведя, стоящего на задних лапах и внимательно стал его рассматривать. Знаками подозвал к себе Селезнёва и Рожкова.

– Иваныч, я вот такого же где-то видел, – тихо сказал Колька.

– В лесу, наверное. Когда на него один на один с ножом-то ходил.

– Да, не, не в лесу. В городе.

– Ну, тогда в зоопарке.

– Нет, в ресторане.

– Он там что, официантом работает?

– Нет. У самых дверей стоит.

– Значит швейцарит.

– Гостей встречает. И ресторан так называется – «Медведь».

– Что-то я не слыхивал. А здешние рестораны знаю.

– Его недавно открыли.

– Ну и что?

– Как что. Вот я и говорю…

– Говори яснее и короче.

– Вношу предложение на всеобщее обсуждение: пока здесь экскурсия идёт, мы пообедать сходим. Здесь недалеко. Заодно тому медведю от этого его брата привет передадим.

– Я вообще-то в музее в этом году был. Внука привозил в каникулы, – замялся Селезнёв.

– Я тоже, – согласился Рожков. – Предложение принимается.

– Только вот как-то неудобно получается вроде, – засомневался Селезнёв.

– Народу тут и без нас хватит. Всё очень даже удобно.

– Тогда потопали.

Рожков, Селезнёв и Колька незаметно оставили музей и вышли из монастыря. На людной улице много машин и прохожих.

Кольку толкнули и чуть не сбили с ног.

– Как в Москве.

– Рот-то не разевай.

– Что, скоро ли?

– Где-то здесь…

Остановились у перекрёстка. Осмотрелись, и Колька радостно воскликнул:

– А-а! Нашёл! Вон на той стороне. Я же говорил.

На другой стороне улицы, недалеко от угла перекрёстка, над широкими окнами нижнего этажа одного из домов виднелась надпись «Ресторан „Медведь“». А над дверью большой плакат «Добро пожаловать». Колька бросился было через дорогу, но Селезнёв схватил его за рубаху. Мимо пронеслась машина.

– Стой, олух. Красный свет. Успеешь.

– А вдруг на обед закроют.

На зелёный свет перешли улицу и, подойдя к ресторану, увидели на стекле входной двери какое-то объявление, Колька поднялся по ступеням к двери, прочитал и вернулся.

– Ну, что там? Чего на табличке-то написано?

– Только для белых.

– Чего?

– Ресторан закрыт на обслуживание иностранных туристов.

– Что делать будем? – Селезнёв снял пиджак.

– Пойдём обратно, – уныло сказал Колька.

– Как бы не так, – не согласился Рожков. – Мы здесь пообедаем.

Видно, что он решил взять всё это дело в свои руки.

– Каким образом? – спросил Селезнёв.

– А-а, понял – догадался Колька. – У него здесь кто-то знакомый есть.

– Нет у меня тут знакомых. Отойдём в сторонку.

Друзья отошли подальше от двери.

– Ты, Коля, какой-нибудь иностранный язык знаешь? – продолжал Рожков.

– Да, вроде, в школе учил.

– Какой?

– Кажется, немецкий.

– Вроде… кажется…

– А чего?

– С тобой все ясно. А ты, Иваныч, по-какому знаешь?

– По-французски.

– Ол райт, ребята!

– Чего, чего?

– Все прекрасно, мужики. Это уже по-английски. Так что у нас полный интернационал.

– Ты что надумал-то?

– Как что? Неужели вам неясно? Мы сейчас пойдём обедать в этот ресторан как иностранные туристы.

– Нашёл иностранцев, – усмехнулся Селезнёв.