Текст книги "Роза (СИ)"

Автор книги: Александр Алексеев

Замечаю, как в ресторан заходят любочкин жених Артём Белов и комсомольский вожак Александр Шелепин.

Ну, прям, революционный шабаш в буржуйском интерьере.

Подходят к нам. У них тут встреча по телевизионным делам. Нужно придумать пару молодёжных программ под руководством комсомола. Лёва ушёл к своей молодёжи, а меня чуть ли не за рукав утянули за стол эти двое.

Белов, вспомнив моё участие в придумывании программ у Любочки, добился таки своего. Сказал ему, что можно на телевидении организовать программу комсомольско-молодёжной песни. Чтобы люди письма присылали, голосуя за понравившихся. А потом провести фестиваль лучших песен года. Под руководством ЦК ВЛКСМ естественно. А ещё Лифанову с её КВНом раскрутить. И тоже под руководством комсомола.

Белов сидел, потеряв дар речи. Шелепин оказался покрепче. Достал блокнот, карандаш, начал записывать, периодически издавая что-то типа:

– Ну, ни х… себе. – Михайлов прибьёт… – А хер ему…

Очнувшийся Белов задал вопрос:

– А песни только про комсомол?

Тут в нашем кабаре началось выступление. Певица весьма недурно исполнила песню.

(https://youtu.be/1v0nhuT9ark Нина Дорда – Мой Вася)

О. Колобку бы понравилось… В том моём мире её вроде бы позже начали петь. Ну, да ладно.

– Вот, – говорю, – Песня не о комсомоле, а многим нравится. И певица симпатичная. Хоть сейчас для телевидения снимай.

Белов подрывается к музыкантам. Шелепин, хмыкнув, спрашивает:

– Давно Льва Булганина знаешь?

– Неделю назад познакомились. День рожденья Мстислава – не в счёт.

– Могу я ему чем нибудь помочь?

Э. Да он через сыночка к папе хочет пролезть. Хитёр бобёр.

– Можешь… У Лёвы зазноба в Горьком. Вот бы её здесь в райком инструктором. Она комсомолила на фронте и после войны тоже. Потом оступилась. В лагере была. (Комсомолец скривился). Но, идейная, аж жуть! И песни поёт почти как эта.

Киваю на певицу, что-то рассказывающую Белову.

Тут заходит группа товарищей. Впереди Маленков. За ним, из тех кого знаю по прошлой жизни: Хрущёв, Суслов, Фурцева. К ним присоединяются Булганин со товарищами. Живописная партгруппа удаляется в отдельный зал. Дорда с эстрады заряжает новую песню.

От группы танцующих к нам подходит Лёва. Зовёт нас за общий стол. Тут в ресторане появляется Василий Сталин, залезает на сцену, и начинает петь «Капитан, капитан, улыбнитесь. Ведь улыбка – это флаг корабля.»

Пьяный что-ли? Вроде, нет…

Под аплодисменты (а как же) сын вождя подходит к Лёве. Делится новостью. Команда «ВВС» едет летом в Китай и Корею, а Василия Сталина назначили одним из членов делегации, которую возглавит Маленков. Новоявленный капитан благодарит не совсем ещё старого друга за комнату в нашей, получившей от руководства звёздный статус, гостинице. Тут ловкий Шелепин как бы невзначай сокрушается, что ни в одном из райкомов комсомола нет инструктора кто взялся бы курировать на телевидении музыку для молодёжи.

– Как это нет? – встревает тёпленький знаток музыкальных комсомолок.

За две минуты вопрос о дашином трудоустройстве решается положительно. Шелепин с Булганиным пьют на брудершафт и Лёва тянет меня в кабинет директора ресторана. Заказывает переговоры с горьковской гостиницей. Ждать в течение часа будем в зале. Директор, подобострастно улыбаясь, оставил у телефона сотрудника.

Кремлёвские бонзы, порешав вопросы, вышли в народ. Судя по довольным лицам Маленкова и Булганина – всё прошло хорошо.

А где ж товарищ Берия? Вышел из доверия?

Василий Иосифович, приняв на грудь пару соточек, наплясался с капитаном Булганиным, вмазал ещё сотку и узрел такого вот меня. По ухмылке генерала я понял, что сейчас случится генеральская шутка. Предчувствия меня не обманули. Сталин объявил в микрофон заплетающимся языком:

– А сейчас для вас споёт вратарь сборной СССР лейтенант Жаров. Аплодисменты, товарищи.

Вроде русский грузин, а как Кац задвигает…

Делать нечего. Забираю у улыбающейся Дорды микрофон. Закрепляю на нужной высоте. Беру гитару. Смотрю на партийных дубов-колдунов, на окружающих их длинноухих… Объявляю: – Шуточная песня про зайцев…

(https://youtu.be/A7pTaWtpS94?t=1 Песня про зайцев (cover) ost «Бриллиантовая рука»)

Такие вот хрущёвские зайчики в том моём мире будут кувалдами долбить памятники Великого Вождя, а демократические зайчики используют в СМИ фотки Гагарина без ненавистного сочетания букв на шлеме – СССР.

Эка невидаль, скажет читатель. Ну, убрали СССР, и чё? Наши вон уж который год без флага и гимна выступают. Это же НОРМАЛЬНО.

Никто из партайгеноссе не сделал мне замечания за дерзкую песню. Лишь товарищ Суслов выговорил Белову и Шелепину, чтоб не вздумали подобное показывать советским людям. Такие вот времена.

Но, неугомонный Комсомолец переварив взбучку, снова подошёл за советом:

– Чего бы такого попросить у Партии, чтобы… Чтобы всё прогрессивное человечество…

– Попроси, порулить…

Шелепин фыркает, чуть не уронив стакан с компотом. Я продолжаю:

– Александр, чего уж мелочиться. Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в следующем году будет? Где пройдёт?

– Пока не решили. Предварительно – Берлин, – задумчиво отвечает Шелепин, – Но, есть время переиграть…

– Дерзай, комсомол, это твой шанс – говорю я, наливая в бокал лимонад.

Комсомолец делает страшные глаза, глядя мне за плечо. По военному разворачиваюсь, отдавая честь, накрываю голову левой рукой, и ни к селу ни к городу рапортую товарищу Маленкову:

– Лейтенант Жаров, готов выполнить любое задание партии.

Партийцы аж рот открыли от удивления. Первым нашёлся стоящий рядом Василий Иосифович. Генерал хлопнул меня по плечу, и сказал по-изотовски:

– Молоток. Только вот заданий у тебя выше крыши. Для друзей попроси.

Маленков с Булганиным смотрят на этот цирк. Вдыхаю-выдыхаю:

– Товарищи члены Политбюро, прошу провести в столице нашей Родины всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Наша героическая молодёжь это заслужила. Комсомол (киваю на Шелепина) готов провести мероприятие на высоком уровне.

Маленков, отмерев, весело спрашивает Комсомольца:

– Готов?

Тот по-пионерски:

– Всегда готов.

Хорошо, хоть салют не отдал…

– Идея неплохая. Напишешь предложение и передашь секретарю, – молвит Маленков, и обернувшись к генералу, – Вася, а у тебя люди ловкие, прямо подмётки на ходу рвут. Может ты к нам пойдёшь? По партийной линии?

И, улыбается. Сын вождя, уловив неформальность:

– Не, дядь Гришь. Нас и здесь неплохо кормят…

В глубине зала раздался голос:

– Горький на линии. Товарищи, кто заказывал Горький?

Иду с Лёвой к аппарату. Тот бодро начинает:

– Зайцева? Привет. Мы с Жаровым вот соскучились, решили позвонить. Чего такая вялая? Прививки некому делать? Дашу позови… Как это болеет? Не придёт? Охренели совсем?… Кому Жарову?

Булганин хищно улыбается, словно по морде получил. Суёт мне трубку.

– У аппарата. – На том конце тишина. Вдруг слышу в трубке кто-то всхлипывает, – Танюшь, ты чего?

– Роза погибла.

Толчок в плечо. Булганин как бы спрашивает «Чего там?». Показываю открытой ладонью «Подожди». На том конце провода Зайцева, немного успокоившись, начинает:

– На следующий день как вы уехали, приходил Хрящ с кодлой. Базарили с Розой. Губу и нос ей разбили. Мне и Сотке сказали, чтоб подмылись и ждали. Типа вместо Сахаровой в лес поедете. Роза в больницу легла на процедуры. Что-то с нервами там. Потом на следующий день милиционеры приходили. Обыск в комнате Розы делали. Всех допрашивали про неё. Оказывается ночью кто-то всю банду Хряща пострелял. Шесть выстрелов – шесть трупов. А Роза в больнице лежала. Свидетели есть. Она в гостиницу вернулась. Ей потом повестку от следователя принесли. Отделение недалеко от набережной. Она утром пошла, а потом зачем-то на набережную вышла. А там ребята на спор под Канавинским мостом на другую сторону по льду пошли. Да у первой опоры и провалились. Мужик какой-то верёвкой обвязался. Хотел достать, но сам чуть под лёд не ушёл. Вытащили за верёвку. Тут Роза обвязалась и поползла. Вытащила двоих, а третий толи от страха, толи от холода на дальнем краю полыньи в лёд вцепился и не шевелится. Роза верёвку отвязала. Та не давала дальше ползти. Стала мальца вытаскивать, а лёд обломился и они ушли под воду. Днём рыбаки на отмели её и паренька достали. Елена Дмитриевна как узнала, плохо стало, в больницу забрали. У Даши истерика была. Накололи уколов. Спит. Так что я с Колывановой в гостинице за главную. Завтра похороны…

В голове проносятся эпизоды из жизни Розы, что она успела мне рассказать…

(https://youtu.be/fuPX8mjeb-E?t=7)

Лёва забирает у меня трубку и Зайцева, вероятно ему пересказывает печальную историю.

Боже, я ведь сюда прибыл спасать. А получается, что из-за моего приезда в Горький погибла ещё одна прекрасная девушка. Что это за закон сохранения жизней: сколько спас – столько и погубил?

Уходим с Лёвой из ресторана. Он довозит меня до общаги-гостиницы и едет на вокзал. Заказал билет на вечерний поезд в Горький. Я ошарашиваю готового к отъезду Колобка. Достаю из коробки одну из фотографий Розы, подаренных мне на прощание. Она там с ребятами из своего батальона перед атакой на синявинские высоты. Ставлю её на тумбочку рядом с портретом улыбающейся Анечки.

Простите меня, мои хорошие!

Глава 6

 
Все подвиги на благо жизни новой,
Что совершает богатырь-народ,
Вдохновлены вождя великим словом,
Отеческим теплом его забот.
 
 
Когда в дворцовых залах собираясь,
Мы празднуем победы торжество —
Оваций громом своды раздвигая,
Мы долго стоя чествуем его.
 
 
Когда из глубины слепящей печи
Потоком льётся сталь отчизне в дар, —
Родное имя благодарно шепчет
Прославленный и гордый сталевар…
 

Поэт Микола Бажан. Газета «Правда» от 12 марта 1950 года.

15 марта 1950 года.

Двое суток будем слушать перестук колёс. Колобок, поначалу восхищавшийся нашим СВ, прихватив пакет со снедью, выдвинулся утром в соседний вагон к продолжающим культурно отдыхать товарищам по команде. Изначально эти места в СВ должны были достаться Боброву с Шуваловым. Но, опытные игроки предпочли отказаться от соседства с тренером и гудели в привычной компании.

Я, приняв вчера снотворное, вновь думал про своё «попаданство». Чем ближе люди этого мира подходят ко мне, тем страшнее удар они получают. А вот Колобок ничего не получает… Или у него всё ещё впереди? Какой путь уготовила ему судьба? Может Золотой? Как в той песне из будущего?

Сегодня же я перестал заниматься самоедством и засел за учебники. Мне же нужно хвосты за первый курс досдать и к майской сессии подготовится. Десяток книг составил изрядную часть моего багажа.

Только я раздухарился в составлении тезисов по одному из учебников, в дверь постучали. Спартак звал почаёвничать с начальственным братом. Беру снизку с баранками и подстаканник со стаканом ещё горячего чая, что принёс усатый проводник.

– Ти мнэ, на мозга нэ капай, – эмоционально заметил Гайоз Иванович на моё видение тактических футбольных схем, – Кто так ыграэт?… Ныкто.

– Так мы можем стать первыми. – говорю я, внутренне хохоча. Никто кроме Маслова, такую хрень всерьёз не воспримет, – Сейчас «Дубль Вэ»(3-2-5) вытеснила допотопную «пирамиду»(2-3-5) и более современные варианты: итальянскую «методо» и швейцарский «замОк». А «4-2-4» почти такая же мощная в нападении, как «Дубль Вэ», а в защите намного крепче.

– Откуда ты это знаешь? – подключается взволнованный Спартак, – Думаешь раз – и готово? Чтобы на новую схему перейти нужно год или два готовиться, наигрывать связки. А кто разрешит? Нужен результат. Если не будем в тройке – могут дать по шапке. А по неизвестной схеме… Короче, давай на другую тему. Ты был в Сочи?

Чуть было не сказал «сто раз» и, немного протупив, покачал головой в стороны. Спартак продолжил:

– В Поти не получилось поехать. Санаторий имени Орджоникидзе рядом с Мацестой Василий Иосифович сумел пробить. И поиграем и полечимся. Есть договорённость о неофициальном турнире. Мы, ЦДКА, московское «Динамо» и семёрка местных клубов. Девять матчей за две недели.

– А тренироваться то когда, – снова туплю я

– Ну, так между матчами, – улыбаясь отвечает брат тренера.

Чем больше в армии дубов – тем крепче наша оборона.

Вместо изматывающих тренировок дающих основу для предсезонной накачки здесь обходятся лёгкими разминками и тренировочными дыр-дырами в которых огромный риск получить травму.

Спартак переходит на нейтральную тему:

– Нас с братом на дачу Александр Фадеев приглашал. Писатель большой поклонник нашей игры. У него там Каверин был. Ну, ты знаешь… «Два капитана». Тот рассказал про своего родного брата. Три отсидки, потом академик и Сталинская премия. Лев Зильбер. Слышал? Вот это человека помотало… А бывшая жена этого Зильбера тоже Сталинскую получила. Про неё Каверин книгу хочет написать. Так и назвал роман «Открытая книга». Прочитал всем кусочек. Фадеев хвалил, а я не понял ничего, но книгу куплю. Это же в старости буду всем рассказывать как при мне книга рождалась…

В ходе потребления чая, заговорил с трэнэром про повышенные нагрузки на сборе для нашего трио. Тот сказал, корёжа слова, что перед и после занятий можем нагружаться хоть до усёру. Лишь бы на поле хоть в одном тайме ноги могли передвигать. На том и порешили – я, Колобков и Амосов тренируемся по собственной программе, с командой лишь играем двусторонки и сдаём нормативы.

– За вамы будут следыт, – показав пальцем сначала на свои глаза, а потом на мою тушку, заметил трэнэр.

– Всё будет хорошо, – бодро ответил я, отправляясь в своё купе.

Колобка не было, и я, позанимавшись ещё часок, задремал, с думой о нашем послевоенном футболе. У нас ведь за медали первенства боролись в основном московские команды, которые порой и занимали весь футбольный пьедестал. Чиновники всех мастей спешили примазаться к спортивной славе, выпячивая свои заслуги в подготовке команды. Зато в случае поражения от команды и тренера летели клочки по закоулочкам. Так, на Олимпиаде-52, перед проигранной югославам переигровкой, сборная получила телеграмму от Сталина, что необходимо обязательно выиграть у спортсменов Тито. Аркадьев, под присмотром кураторов, так нагрузил тогда сборную тренировками, что парни на поле в финале еле ноги волочили. Это позже, в шестидесятые, тренеры поняли, что во время турнира сильные нагрузки противопоказаны, а сейчас об этом пока ни сном, ни духом. Глава советского футбола Николай Романов тогда, после поражения в финале, сделал виновными тренера Аркадьева и армейцев, составивших основу сборной. Команда ЦДСА была расформирована. Во времена Хрущёва команды не расформировывали, но по воспоминаниям тренера Маслова, хрен редьки не слаще. Его взявшего Первенство и Кубок, на следующий год увольняют за второе место в Чемпионате СССР. Сообщает ему об этом уборщица, у руководства времени не нашлось… Так, что прав в чём то трэнэр, защищая привычную схему игры. Ценится синица в руках, а не журавль в небе.

Маслов же после приглашения в Киев разрушил до основания привычную там схему игры. Он строил игроков под игру, а не наоборот. Талантливый нападающий Лобановский в штыки воспринял нового тренера. Он и ещё несколько звёзд клуба не хотели прогибаться под новую схему. Поэтому Лобановский, Каневский, Базилевич и Войнов были отчислены Масловым из команды, а Киев за ближайшие пять сезонов получил три чемпионства и два Кубка.

До войны наша партийная элита чётко делила спорт на «рабочий» и «буржуазный». Теперь наши спортсмены стали участвовать в чемпионатах Европы и мира. В этой истории сейчас и сборным и клубам предстоит выйти на мировую арену чтобы показать силу советского спорта. Мне, начинающему спортсмену, даже с помощью Маслова не дадут сделать команду мечту. И я, и горьковский тренер – мы понимали это. Игроков как пылесосом будут вытягивать в столичные клубы. Тут было важно построить такую схему, которая даже после смены половины основы продолжала бы функционировать без сбоев. Выносливость мастеровитых игроков, командная игра, прессинг – вот, что мы должны будем всем показать с первых матчей… А ушедшие из Горького и будут основой будущей сборной…

Заходит поддатый Колобок:

– Тебя там Бобёр с Шуваловым ждут. Говорят, ты про тайгу хорошо поёшь… Я прилягу на минутку…

Засопел. Поговорю с ним и с Амосовым. Мы должны стать испытателями новой для этого времени системы подготовки.

Захожу к ждущим песню товарищам, а они ржут, слушая проводника.

– А ещё я, чтобы доехать до Одессы на одной из станций устроил сеанс одновременной игры в шахматы. Играл то я так себе, но соврал будто гроссмейстер отставший от поезда. В Одессе же, чтобы перезимовать под крышей, женился на толстушке, чуть не помер при исполнении…(смотрит на притихших спортсменов) супружеского долга…(ага-га) От жены убёг в Москву и поступил в железнодорожное училище. И вот работаю проводником поезда Москва-Сочи. А в свободное от работы время хожу к друзьям-писателям. К Юрию Олеше и Валентину Катаеву. С Юркой то мы на первенство Одессы за одну команду играли, а с Валькой и Мишкой-Япончиком имел разные гешефты и до революции и после… Катаева за службу у белых чуть не расстреляли. За него Котовский заступился или кто-то ещё… Про меня Валькин брат Ильф в книге написал… Ну, вот никто не верит… Ладно. Пойду, скоро станция…

Очнувшись, спрашиваю у этого высоченного Остапа Бендера:

– А как Вас зовут, товарищ?

– Шор. Осип Шор. Честь имею…

17 марта 1950 года.

Мы разместились в пятиэтажном боковом корпусе санатория. Этот величественный памятник сталинской эпохи раскинулся между Мацестой и Дендрарием. Нагулявшись по аллеям парка, мы потянулись в клуб-столовую. Нам показали столики и график посещений столовой. Сопровождающий при заселении поведал, что они относятся к угольному ведомству, поэтому среди гостей санатория в основном работники угольных шахт и разрезов.

После прекрасного обеда, насладившись прекрасным видом со склона горы Бытха, игроки выдвинулись на поле ближайшего стадиона. Поначалу команда осыпала «отделённых» нас шуточками типа: «Три мушкетёра, портки не потеряйте», «Три поросёнка на прогулке». А мне, пребывавшему в хорошем настроении, хотелось крикнуть приунывшему Колобку, бегущему в черном тренировочном похожем на танкистский комбинезон костюме:

– Эй, три танкиста, где четвёртого и Шарика потеряли?

Амосов стоически переносил все нагрузки, ведь я ему чётко пояснил, если выдержит – будет играть в основе. Позанимавшись на час дольше команды, мы обессиленные добрели до центрального фонтана. Проходившие мимо девушки в спортивных костюмах предложили поиграть в волейбол. На что Казанова-Амосов ответил, потирая натруженные мышцы:

– В следующий раз, красавицы!

Всё болело так, что еле доплёлся до переговорного пункта. Узнал у Маслова, что Татушин с Агаповым приехали. Эпштейн уже первую тренировку у футболистов провел. Бузунов из Свердловска выезжает, а Денисенко из Краснодара. Так что вратарь и новое нападение есть. Позже приедут защитники Байков из Владимира и Васильев из Молотова. Похвалил меня за Зайцеву. Граевская её очень хвалит. В столовой теперь для нас готовят «здоровую еду». Не всем нравится, но ничего – привыкнут. Нагрузки Маслов прибавил. Двое от старослужащих приходили жаловаться. Одного, самого громкого, «Деду» пришлось выгнать с тренировки для острастки с последним предупреждением. Для нового клубного спортзала заказали на заводе тренажёры. Чертежи сделали технологи из моей артели по эскизам, что я оставил. Эпштейн, с помощью обкома комсомола, занялся подготовкой областного детского турнира «Кожаный мяч».

Позвонил партнёру Владимиру Владимировичу. Черновую документацию на мотороллер подготовили ударными темпами и отправили Шпагину на завод. По моему совету, партнёр из предложенного Союзимпортом оборудования заказал немецкое для изготовления фотопереводилок по деколь-технологии. Помню в 60-70-е в наш институтский клуб интернациональной дружбы из ГДР приходили бандероли-посылки с такими переводилками. Очень статусная вещь для того времени.

Владимир Владимирович пожаловался, что для ведения наших, как маховик раскручивающихся дел, нужен специальный человек, желательно с бухгалтерским образованием. Я посоветовал поговорить с Машей Колывановой из гостиницы. Иван Меньший с известной уральской фамилией Демидов принял магазин, и гоняет подчинённых в хвост и в гриву. Так, что дела идут, контора пишет…

Вышел из душного помещения на солнечную улицу. Сел на скамейку, и закрыв глаза, подставил лицо негорячему ещё весеннему солнцу. Вспоминал, как придя в ЦСКА наводил порядок среди оборзевших «звёзд». Тарханова я тогда отправил играть в Одессу, Иванаускаса охранять здание аэровокзала, а Татарчука на кухню картошку чистить. Резко, а по другому нельзя – на шею враз сядут…

Маслов и без меня многие вопросы интуитивно делает правильно. У него нюх на специализацию игроков. Во всех своих командах «Дед» прививал футболистам взаимозаменяемость по вертикали и горизонтали. Что вылилось в дальнейшем в «тотальный футбол». Тренер с Граевской начали составлять базу данных на игроков замеряя антропометрию, скоростные и силовые показатели, выносливость и результаты работы с мячом. Даже из такой куцей информации можно было найти у игрока сильные и слабые места и составить правильный индивидуальный план. Ударные тренировки, витамины, здоровое питание и правильное восстановление должны дать свои плоды в предсезонку.

«Новых» игроков Маслов в состав будет вводить постепенно и только в домашних матчах. Премии им будут только за командную победу, «сухой матч» и за голевые пасы которые никто не учитывает. Голы пусть «старички» забивают и едут осенью в другие клубы.

Подхожу к освободившейся газетной доске.

Вчерашняя «Правда».

Народ осеняет великое знамя. И верность ему в своём сердце несу я! Наш Сталин! В боях и в работе он с нами. За счастье, за Сталина я голосую! (Симон Чиковани)

Замечательная победа блока коммунистов и беспартийных.

Выдержки из газет наших союзников о выборах в СССР.

Норвегия: В Осло прибыл фельдмаршал Монтгомери. Его цель – ускорить превращение Норвегии в плацдарм англо-американского блока.

Израиль: Всеизраильский конгресс сторонников мира призвал поддержать советские предложения о запрещении атомного оружия. В состоявшейся позже демонстрации были лозунги: «Советский Союз – оплот мира во всём мире!», «Народ Израиля не будет воевать против защитников Сталинграда».

Позавчерашняя «Правда».

Проголосовало 99,98 процента избирателей. Из них за блок коммунистов и беспартийных 99,73 процента проголосовавших.

Против проголосовало больше двухсот тысяч избирателей. Как такое возможно при кровавом режиме?

Так, другие новости:

США: Законопроект Мундта грозит ликвидировать остатки демократических прав.

Индокитай: Корабли американского Седьмого флота окажут поддержку «младшим союзникам» в борьбе с красными партизанами.

Тайвань: Золотой запас Гоминьдана будет хранится в Вашингтоне(США).

США: В штате Огайо два американских истребителя гонялись за «летающей тарелкой».

СССР: В городе Киров состоялись соревнования конькобежцев. У мужчин лучшую сумму набрал Павлов, у женщин – Жукова.

Бобровская пассия пока собирает золото на всех стартах. Но, через пару лет взойдёт новая звезда конькобежного спорта. Может забрать у Колобка её подарок?

Вечером Вася с Серым ушли на знакомство с городом. Мне побывавшему в Сочи много раз это не интересно. Почитав учебник, подошёл к окну. Смотрю на скульптурную группу в большом фонтане.

Любят в СССР скульптуры. Мухинские «Рабочий и колхозница» прославились на весь мир. На весь мир прославилась и капитан дальнего плаванья Анна Щетинина. Двадцатисемилетняя капитанша перед войной провела большой грузовой пароход из Гамбурга в Петропавловск– Камчатский. Так же перед войной в Верховный Совет СССР избрали Клавдию Сахарову, девятнадцатилетнюю руководительницу текстильного комбината. Это её потом Орлова сыграет в фильме «Светлый путь». Феминистки 21 века нервно курят, читая про подвиги женщин времён Сталина. Для защитниц женщин подвиг – засудить мужчину открывшего перед ней дверь. Для девочек 21 века героиня – женщина-паучиха долбящая мужиков направо и налево…

18 марта 1950 года.

После вчерашних перегрузок всё тело ныло и болело. Но, я растолкал сономерников Колобка и Амосова. Серый пробовал оттянуть подъём вцепившись в одеяло, но стакан воды из графина ускорил процесс отхода ото сна. Вместо утренней зарядки команде было предписано трусцой спустится к морю и побегать-попрыгать полчасика. Парни, поёживаясь от утреннего холода, трусили до открывшихся прибрежных кафе и зависали там под чай с лепёшками. Мы же втроём бегали по пляжу. Познакомились с баскетболистками сборной СССР, которые здесь готовились к Чемпионату Европы. Высокая Нина Максимильянова приглянулась Амосову, Колобку подошла по росту другая симпатяжка. Мне лямуры-тужуры были параллельны, и я так и не заговорил ни с кем из улыбающихся мне девушек.

Алёша Абрамян дал мне перед отъездом сочинский адрес и телефон своего родственника. Просил посылку с подарками для родни отнести. Вараздат Абрамян работал в Сочи директором детско-юношеской спортивной школы. Завтра после первой игры схожу.

Трэнэр отозвал в сторонку перед тренировкой и сделал предложение. Деловое, а вы что подумали? Он закрывает глаза на наши тренировочные потуги после занятий, а во время занятий – нужно слушать тренера. И, что теперь на мне разминка.

– Да меня ж старички – прибьют, – пробую соскочить я.

– Нэ сы, Жаров. Смэлост гарада бэрот, – хлопнул меня по плечу и протянул свисток, – Я тут подумал и ми рэшылы ыграт твою схэму. Чэго встал? Свысты…

Недовольные конечно были, но дальше бухтения дело не пошло. Размял я команду основательно. Все проснулись. Пробежали потом трёху под начавший моросить дождь. Поиграли в дыр-дыр на половине поля. Бобров не доиграл до конца. Захромав, ушёл в раздевалку. Я, получив мяч, не лез в обводку, а сразу искал на поле «своего» Шувалова и давал ему в ноги или на выход. Витёк заколотил штук пять. А вот Колобок получил по ногам пару раз. Врач помазал васины ссадины зелёнкой и подбодрил:

– До свадьбы заживёт.

Кормили здесь на убой. Я своим сономерникам предложил поспать в «тихий» час. Вечно настроенный оппозиционно Амосов, покочевряжился для виду, и засопел через пять минут на пару с Колобком. А мне не спалось. Послушал сегодня в раздевалке байки игроков. Кто нормально рассказывает, а где-то мат-перемат. И на поле то же самое. Я конечно понимаю, что без крепкого словца порой быстро не втолкуешь что нужно. Но, это на поле боя катит. А мы же для зрителей играем. Детей и женщин чуть ли не пол-стадиона собирается. Пишу в тетрадь для Гранаткина – ввести предупреждения игроков за нецензурную брань. Моментально проблему это не решит, но многие станут держать язык за зубами. Про карточки ещё написал. Жёлтая и красная. А то зрителям не понятно чего это там руками махали. Ведь раньше, на заре футбола, судья вообще на трибуне сидел и вмешивался в игру когда кто-то из игроков кричал судье: «Как же так?». Про замены нужно ввести правило: вратарь плюс полевой игрок. Так будет лучше для игры…

Вечером Серый и Колобок ускакали на свидание с баскетболистками, а меня вытащили на прогулку Шувалов с Бобровым. У гастронома, который местные почему то называли «Поцелуевским», встретили динамовскую троицу: Бесков, Сальников, Хомич. Зашли всей компанией в ресторан «Рыбная кулинария». Я благоразумно заказал бокал сухого и рыбные котлеты. Хомич и вовсе предпочёл минералку. Коллеги заказали более крепкие напитки и, поржав над «слабаками», начали вечер воспоминаний. Какие же интересные люди… Боброва и Бескова я немного знал по прошлой жизни… Шувалов спросил у Хомича, правду ли говорят, что тот перед игрой смазывает перчатки спецклеем, чтобы мяч прилипал намертво. Посмеялись… Вратарь динамовцев оказался не только режимщиком, но и простодушным человеком. Поведал нам, что во время английского турне на торжественном вечере в кругу репортёров и лордов он начал свой тост «Леди и Гамильтоны…», вместо джентльмены. Хомич рассказал, что в детстве на футбол во двор брал завёрнутую в одеяло маленькую сестрёнку, и ставил корзинку с живым кульком в ворота вместо штанги. Так вот «защищая сестру» и родился непробиваемый советский «Тигр»… Сальников был интеллигентом и модником. Твидовое пальто и модный шарф в шотландскую клетку, начищенные до блеска ботинки. Этот эстет заполняя паузу в разговоре продекламировал стихотворение Пастернака. Из прошлой жизни я знал, что футболист перешёл в «Динамо» ради спасения арестованного отчима. Сальников так и остался на всю жизнь «спартаковцем». Такая вот любовь к своему клубу… Бесков, тоже элегантно одетый, рассказывал истории про своего партнёра Сергея Соловьёва, лучшего бомбардира Союза 1948 года. Про то, как Соловьёв в одном из матчей забил торпедовцам три гола за три минуты… Возмущался, что кураторы из ЦК партии вычеркнули того из списка сборной лишь из-за того, что решили не брать игроков достигших 35-летней отметки… А я вспоминал, как Константина сняли с руководства сборной СССР за серебряные медали Чемпионата Европы в 1964 году. Как он брал из второй лиги почти тридцатилетнего неизвестного нападающего и делал того лучшим бомбардиром Союза.

А Бесков тем временем начал рассказывать как в юности пришёл на танцевальный кружок, а девочек всех разобрали в пары. Осталась одна хромая. Вот с ней и учился танцевать.

Гамильтон… То есть джентльмен… Другие девочки поди этой хромой завидовали… Костя то видный кавалер.

Рассказывал, как в сорок пятом провожал ночью невесту домой. Тогда по Москве «Чёрная кошка» орудовала. Было страшно. Но, будущая тёща встретила Бескова хорошо. Борщом накормила.

– Чего ржоте? Кто из вас ел борщ в четыре утра?

Шувалов спросил Сальникова:

– А правда ты с углового один за другим мячи в ворота укладываешь?

– Правда. «Сухой лист» отрабатываю. Может пригодится когда…

Позднее Валерий Лобановский прославится такими ударами.

С улыбкой Сергей Сальников поведал, что у спартаковца Андрея Старостина до войны была ваза для братьев и гостей. Кто начинал про футбол говорить опускал в вазу штраф. И двинул пустую вазу в центр стола… Снова погоготали. Переключились на разговоры о девушках…

19 марта 1950 года.

Утренняя тренировка была короткой. Размялись и пробежали трёшку под моросящим дождём и всё. Трэнэр на своём опыте знающий травматичность игры под дождём – двусторонку отменил. Я, попросил плащ-макинтош у освобождённого от игры Боброва, и пошёл смотреть на игру соперников. Перед нашим матчем с сочинским «Динамо», ЦДКА играл с местным «Спартаком». Сочинские клубы часто становились весенними соперниками команд класса «А». Особым шиком у местных было обыграть мастеров на глазах своей публики. Поэтому «спартачи» в первом тайме уделали армейцев, забив два безответных гола. Аркадьев в перерыве, вероятно, сделал своим подопечным внушение и заменил пару совсем уж варёных. Во втором тайме сочинцы получили обратку. Навал армейской пятёрки нападающих был настолько мощным, что местные стали играть на отбой. Не помогло. 5:3 в пользу ЦДКА. Против лома нет приёма. Заметил, что почти вся игра шла низом. Подать точно набухший в грязной траве мяч было нелегко. А уж играть головой этим чугунным ядром и вовсе решались немногие.