Текст книги "Зеленый остров"

Автор книги: Александр Валевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава десятая
Таинственный «серый шар»

Когда взору рыболова-любителя открывается тихая речная заводь или озерная гладь в камышах, чуть подернутая легкой дымкой испарений, сердце его начинает биться учащенно и нетерпеливо. Поэтому Петр так торопливо собирал рыболовные принадлежности, поглядывая на неподвижные воды лесного озера. Затененное громадой леса, оно было еще темным и блеклым, но кое-где уже появились голубоватые тона отраженного неба.

Вахту у Петра принял сам командир. Узнав, что за время дежурства никаких событий не произошло, Павел стал обходить лагерь и невдалеке за шатрами увидел Семена. Надев Васины туфли-верхолазы, он безуспешно пытался подняться на гладкий ствол сосны. Тайная надежда самому найти дубовую рощу и поразить путешественников своим открытием не покидала его. Вот он и выбрал самое высокое дерево, рассчитывая с высоты его просмотреть всю местность.

– Что, не получается? – спросил Павел, видя бесплодность его усилий.

Не ожидав появления командира, Семен смутился, но ненадолго.

– Я по деревьям хорошо лазаю! – сказал он хвастливо. – Тут ствол больно широкий. Наверно, и сам следопыт спасовал бы.

– Нет, почему же, – возразил Павел. – Это не так трудно. – Он взял висевший у шатра аварийный канатик с крючком и гирькой на конце и метко перебросил его два раза между ветвями, опоясав ствол. Подтягиваясь на руках, Павел в несколько приемов оказался на первой ветке. Дальше уже не требовалось никаких приспособлений. Ловко спустившись по канатику вниз, он сказал Семену:

– Хорошая гимнастика! Потренируйся!

«Вот подходящая минута для разговора с командиром», – подумал Семен. Вчерашние мысли не давали ему покоя.

– Ладно! – сказал он. – Спасибо! Я потренируюсь. Переступив с ноги на ногу, он, наконец, решился начать разговор.

– Ты хорошо сделал командир, что вступился тогда за Муху. Женя слишком много о себе думает. Ишь, важная какая персона! Да кто она, в самом деле, – вожатая что ли? Критику навела!

Семену показалось, что Павел сделал нетерпеливое движение, и он поспешил заметить:

– Да я за Муху не заступаюсь. Он тоже хорош! Верно: пугливый и ленивый… А иногда киснет так, будто в него кто уксусу налил…

Павел прервал его:

– Подожди, Сеня, ты меня не так понял. Я тебе сейчас всё объясню. Вот Ольга Алексеевна, например… Она учит нас говорить друг другу правду в глаза, откровенно и честно. Пусть это будет хоть самый близкий друг, всё равно! Никаких его ошибок и недостатков не скрывать и не замалчивать, – понимаешь? Мы обязаны критиковать друг друга, но не ругаться. Ругань считаем позором. Я бы за Мухина и не вступился вовсе, если бы Женя не стала придумывать обидные клички. А вот ты, Сеня, совсем уже не имеешь никакого права обвинять своего друга.

– Почему это? – удивился Семен.

– Очень просто… Потому, что ты сам от него недалеко ушел.

– Как же это так? – спросил Семен, совершенно растерянный.

– А вот так… Ты недоволен своим другом? Ну, а скажи, пожалуйста, какая разница между Мухиным и тобой? Вот возьмем вчерашний случай с челноком. Если бы это происходило в других, более серьезных условиях… Ты помнишь, почему погиб Чапаев?

– Конечно! Я пять раз смотрел в кино.

– Ну?

– Два бойца уснули в дозоре и…

– И?

– Да я же не уснул у челнока! Я… – закричал Семен рассерженно и сразу осекся, закусил губу.

– Понял? – тихо спросил Павел. – Вот в том-то и дело! Конечно, – продолжал он, – ты можешь быть недоволен своим другом. Но в таком случае ты должен сделать всё, чтобы твой друг стал другим. Что ты сделал для Мухина? Чему полезному ты научил его?

Вопрос был неожиданным, Семен не знал, что на него и ответить. Вместо этого он спросил явно обиженным тоном:

– Если я недалеко от Мухина ушел и между нами нет никакой разницы, так чему ж тут учить-то! Ведь, по-твоему, выходит, что я такой же, как он: поджилки у меня трясутся по всякому поводу, за мамочкину юбку держусь, как маленький…

– Не в этом дело!

– А в чем?

– У тебя много других недостатков.

– Какие это, например?

Семен забыл о том, что сам вызвал Павла на этот неприятный для себя разговор, и насупился, как бывало, готовясь к отпору.

– Ерундой разной занимаешься, – сказал Павел. – А если что и делаешь, то всё напоказ: «Смотрите, какой я ловкий, сильный и умелый!». И всё норовишь в одиночку сделать, чтобы одного тебя похвалили: «Ах, какой замечательный этот Семен Быстров, полюбуйтесь только!». А ты и доволен! Ну, разве не правда, говори?

Не в силах выдержать взгляда командира, Семен потупил глаза.

– И знаний у тебя маловато, – продолжал Павел. – Я вот второй день за тобой наблюдаю и скажу: трудно поверить, что ты в седьмой класс перешел. Как ты учишься? Скажи откровенно, по-дружески.

Семен от смущения пробормотал что-то неразборчивое.

– Что, что? – не расслышал Павел.

– Неважно учусь, верно! – вырвалось с досадой у Семена.

– Почему это? Ты что – ленивый или неспособный? Может, здоровье не позволяет?

– Да не потому, – совсем помрачнел Семен. – Я люблю одну географию, а другие предметы…

– Ну хорошо, – прервал Павел, – а кроме уроков чем занимаешься?

Семен молчал.

– Ну вот!.. – сказал Павел и положил руку на плечо Семена. – Ты уже обиделся? Напрасно! Я честно, по-товарищески… Что думал, то и сказал! Вообще ты парень ничего, – боевой и храбрый! Ладно… Я не люблю хвалить. Идем, капитан, купаться.

– Нет, ты подожди, командир! – разволновался Семен. – Давай уж выкладывай всё: чем я тебе не нравлюсь?

– Взялся за гуж, не говори, что не дюж! – засмеялся Павел. – Хорошо!

Он присел на обломок дерева и предложил Семену сесть рядом.

– Кем ты хочешь быть, когда окончишь школу?

– Ясно кем: капитаном.

– Это хорошо! – одобрил Павел. – Но для этого нужно знать мореходное дело, механизмы корабля, астрономию… много разных наук. Значит, надо хорошо учиться. Я, конечно, не знаю, – может быть, тебе некогда? Времени не хватает? Приходится дома по хозяйству возиться? Впрочем… – Павел хлопнул себя ладонью по лбу и недовольно покачал головой: – Не сообразил я, Сеня! Ты, наверно, по вечерам работаешь, мастеришь что-нибудь? Сам приемник собрал, да? Или модель корабля строишь? Ну, скажи.

– Да нет… – начал было Семен растерянно и, не договорив, стал с ожесточением грызть попавшую под руки ивовую ветку.

– Тогда непонятно! – удивился Павел. – Ну, назови хоть одно полезное дело, которым ты занимаешься. Мне же не догадаться! Стихи не пишешь?

Семен молчал.

 
Есть на свете далекие страны,
По серебряным гребням волны
К ним идут, бороздя океаны,
Корабли из Советской страны.
В штормовой неусыпной тревоге
Не щадит океан корабля…
Бесконечны морские дороги,
Далека дорогая земля!
 

продекламировал Павел и прибавил:

– Морские стихи. Для тебя, капитан!

– Кто написал? – спросил Семен для того, чтобы поддержать разговор. Ему очень не хотелось, чтобы Павел уходил.

– Я написал, – сказал Павел. – Но стихи плохие… Вот Лида пишет лучше.

– Лида? – недоверчиво переспросил Семен, думая, что он ослышался. – Я думал, что она умеет только обеды готовить.

Павел рассмеялся:

– Она, Сеня, много чего умеет. Лида – капитан баскетбольной команды и замечательная вышивальщица.

Он достал из кармана носовой платок:

– Вот ее работа, посмотри! Но это не мешает ей хорошо учиться и стрелять из воздушного ружья кисточкой, набирая сорок пять очков из пятидесяти возможных.

– Брось, командир!.. Лида? Семен был совершенно ошеломлен.

– Ну да, Лида. А чему ты удивляешься, капитан?

– Да ведь она – тихоня.

– А ты признаешь только тех, кто лезет корове на рога?

Павел взял из рук Семена веточку, ловко сделал из нее подобие штурвального колеса и, протянув будущему капитану, сказал весело:

– Смотри-ка, уже ребята поднялись! Идем купаться до завтрака. Сейчас вода хорошая, прохладная.

– Иди, командир. Я сейчас… Павел пошел навстречу ребятам.

Семен отнес в шатер Васины туфли и, взяв топор, в глубоком раздумье долго вертел его в руках. Разговор с Павлом не давал ему покоя. В голове так и вертелось: «Еще чем полезным занимаешься?». «Ну, уж будто я и делать ничего не умею!» – подумал Семен и, в ответ на просьбу Жени дать ей топор поколоть лучинки, угрюмо пробормотал:

– Отстань, доктор! Я сейчас в лесу все деревья порублю и всех сов-неясынь вытащу из дупла!

– Деревья рубить незачем! – сказала Женя, недовольная его шуткой. – Но если тебе удастся поймать двух сов, подари мне одну: я тебе буду очень благодарна.

Женя впервые улыбнулась ему.

– Интересное дело, – сказала она, – приручить сову, правда, Сеня?

– Ты считаешь это полезным делом?

– Ну не таким уж полезным, – ответила Женя, – но всё же можно изучить повадки птицы, узнать что-нибудь новое.

– Хорошо, – сказал Семен, – я постараюсь поймать тебе сову-неясыть.

– Ну, это не к спеху! – заметила Женя. – Вот если бы ты наколол побольше дров, – это было бы очень полезное дело. Мы сюда, наверное, вернемся поздно, некогда будет с дровами возиться.

– Сова… дрова… – пробормотал Семен рассеянно. Только сейчас заметила Женя, что с ним творится что-то неладное. Она подошла к Семену и, глядя внимательно в глаза, положила руку ему на лоб:

– Семен! Ты ничего в лесу не ел? Тебе известно, например, как выглядит белена?

– Перестань ты! – сказал Семен, отстраняя ее руку, и пошел к лесу.

Женя крикнула вдогонку:

– У тебя ничего не болит?

Но он только рукой махнул, скрываясь в лесу.

Перекликались птицы, будто сговариваясь петь. С каждой минутой всё новые и новые голоса вступали в эти хлопотливые, но еще приглушенные птичьи разговоры, и, наконец всё застрекотало, защелкало и засвистело. Это птицы приветствовали восход солнца. Яркие лучи прорвались в лес и стали перемещаться между деревьями, набросав на стволы сосен бронзовые пятна, осветив лесные травы и мхи.

Лагерь просыпался. Ольга Алексеевна уже сидела на пеньке у шатра, разглядывая в лупу план Горбаченко. А Вася, склонившись около вожатой, рассказывал ей о своих ночных размышлениях.

Из леса доносились удары топора. Это Семен усердствовал, заготовлял дрова. Позади одного из шатров он уже выложил большую поленницу и собирался начать вторую, когда раздался сигнал горна «на побудку».

«Не успел выполнить плана!» – подумал Семен и забросил в шатер топорик.

Мухин крепко спал. Пришлось его разбудить. Зевая и потягиваясь, он встал и сразу же спросил:

– Уже купались?

Услышав, что зовут на зарядку, разочарованно сказал:

– А! Это неинтересно!

Теперь купанье стало для него интереснее даже рыбной ловли.

Он и вчера, придя после передачи светового письма, забрался в воду и вылез только после приказания Ольги Алексеевны, да и то не сразу. Его выгнал из воды резкий, ухающий звук. Миша Чогур объяснил, что так неприятно «ухает» ночная птица из семейства цапель – выпь, вбирая клювом воду.

– Чего, чего только нет на свете! – сказал глубокомысленно Мухин.

Это было, пожалуй, его первое раздумье и проявление интереса к окружающему миру. Мухин уже не так равнодушно ко всему относился и, увидев ночью в лесу голубоватые огоньки, подробно расспрашивал Ольгу Алексеевну: почему гнилушки светятся в темноте? Он стал общительнее, веселее и уже не так трусил. Его последний в этом походе «припадок малодушия» принес, как это ни странно, большую радость разведчикам.

Это случилось за несколько километров от лагеря, в лесу, при очередной встрече двух групп. Отряд ходил уже несколько часов, обследуя южную сторону Зеленого острова, но безуспешно. Всё меньше я меньше оставалось надежды найти дубовую рощу. Разведчики, обменявшись уже надоевшими: «Ну, что нового? А у вас? Тоже ничего!» – присели отдохнуть.

Мухин увидел бруснику. Он подошел к кустику, осмотрел всё вокруг – нет ли змеи – и развалился на траве, обрывая еще неспелые, чуть зарумянившиеся на солнце ягоды. Неожиданно его внимание привлек странный серый шар, который двигался прямо на него. Вначале Мухин решил, что ему показалось, но шар, хотя и медленно, приближался.

Вскочив с земли, Мухин бросился к разведчикам. Они немедленно окружили таинственный серый шар и тут только, вблизи, увидели, что это обыкновенный еж. Наколов на иголки сухие листья, он тащил их к себе в нору. Скрыться от такого большого числа охотников ему не удалось, он был накрыт парусиновым плащом и пойман.

Ребята стали очищать ежа от листьев, интересуясь, конечно, им, а не прошлогодними листьями. Но Ольга Алексеевна вдруг живо нагнулась и подняла с земли один узкий, словно вырезанный ножницами, проколотый иголкой ежа листик.

– А ну-ка, отгадайте, ребята, что у меня в руке? – сказала она, весело поблескивая глазами и явно радуясь своей находке.

– Вы подняли лист, – сказала Лида.

– Да, но какой?!

Она так подчеркнула последнее слово, что ребята закричали наперебой:

– Ольга Алексеевна, неужели?! Дубовый, да? Покажите! Где вы нашли?

– На спине у ежа! – сказала Ольга Алексеевна. – Вот он.

Она передала Лиде молодой дубовый листик. Он стал переходить из рук в руки. Его ощупывали и даже нюхали. Ребята горячо переживали радость находки. Значит, труды их не напрасны! «Растет, цветет зеленый дуб в могучей красоте!» И может быть, совсем рядом!

– Где ты достал этот листик? – обращалась Женя нежно и ласково к ежу, чуть ие целуя его. – Расскажи нам, миленький, мы тебя отпустим и еще покормим на дорожку.

Следопыт Вася, изучив лист, заявил, что он упал на землю сегодня ночью, потому что черенок не мог бы сохранить своей свежести в течение долгих часов.

– Ну, что ж, прекрасно! – сказала Ольга Алексеевна. – Давайте «прочешем» всё вокруг. Покажи, Юрий, – обратилась она к Мухину, – откуда на тебя катился серый шар?

Мухин, очень гордый тем, что благодаря ему была обнаружена такая важная находка, показал брусничные кустики. Он даже вновь принял такое же положение, в каком находился, когда увидел ежа.

Еж пришел с восточной стороны. Разведчики рассчитывали обследовать ее только во второй половине дня.

– Изменим наши планы, ребята, – сказала Ольга Алексеевна. – Пойдем цепью до восточной окраины. А потом обратно.

Доброго вестника – ежа – отпустили на свободу. Миша Чогур, правда, вздохнул с сожалением:

– Хотелось бы мне принести его в город! Ну, да уж ладно!.. Я готов отдать всех зверюшек Синьковского бора за то, чтобы увидеть дерево, с которого упал этот листик!

Разведчики двинулись на восток, оставив необследованной значительную часть южной окраины острова. Ее решили осмотреть к концу вторых суток.

Вася, Павел и Миша Чогур проверили свои расчеты по карте, чтобы не оставить ни одного забытого или случайно обойденного «белого пятна».

Следопыт поглядывал теперь частенько и на план Горбаченко, который он тщательно срисовал в свою записную книжку. Но сходства в местности больше не обнаруживалось. Вася предположил, что отряд, взяв новое направление, вышел за границы участка, изображенного на плане Горбаченко.

– Хорошо, – сказала Ольга Алексеевна, – мы это проверим после обеда.

Разведчики уже знали о новой находке следопыта. Каждый из них строил свои предположения, но все они были весьма неопределенны.

– Может быть, ты, Василек, просто ошибся, – говорили ребята. – Сколько лесов кругом! План Горбаченко мог быть снят и в другой местности.

– А лесное озеро? – не соглашался Вася. – А участок дороги к нему?

Ребята пожимали плечами. Где находится прямоугольник Горбаченко и дубовая роща, – оставалось по-прежнему загадкой.

Глава одиннадцатая
«У лукоморья дуб зеленый»

Ребята шли шеренгой, на расстоянии примерно двадцати пяти шагов друг от друга, Впереди левого фланга шел Вася, правый фланг вел Павел. Проходив так полтора часа и не встретив ничего заслуживающего внимания, разведчики вышли на западный берег Леденецкого озера.

Несмотря на первую неудачу, энергия ребят не ослабевала. Отхлебнув из походных фляг водички и помянув ежа недобрым словом, разведчики повернули назад и пошли на запад, к центру острова.

Несколько раз делали остановки. То одному, то другому казалось, что в стороне растет какое-то слишком толстое, узловатое дерево.

– Скоро начнутся миражи… – сказал Миша Чогур. Вася уже три раза поднимался на высокие сосны, но ничего не видел, кроме такого же леса, как тот, в котором они находились. В надежде на удачу, следопыт полез в четвертый раз. Ребята терпеливо ожидали его возвращения, усевшись у сосны.

– Ненавистный еж! – говорила Женя. – Так подло поступить с нами!

– Если он мне сейчас попадется, – сказал зловеще Мухин, – я его так стукну палкой, ого!

– Не думала я, что ты такой сердитый и мстительный, Юра, – заметила Ольга Алексеевна. – Еж тут ни при чем. Он мог петлять по лесу сколько угодно. Всё равно этот дуб от нас не уйдет. Ну, как дела, Василек? – крикнула она следопыту, который спускался по сосне.

Ребята помогли ему спрыгнуть на землю.

– Всё по-прежнему, – сказал Вася, – такой же лес и никакого просвета. Только на юге, примерно в двух километрах от нас, лес обрывается. Что находится за ним – не видно. Но похоже, что между лесом и холмами па юге довольно большая долина. На юго-западе виднеется возвышенность. Я считаю, что это южная оконечность главной гряды, вдоль которой мы шли сегодня из «лагеря лесного озера». Гряда тянется с севера на юг, – это нам уже известно.

Ольга Алексеевна сказала, что Вася не совсем прав. Они шли из «лагеря лесного озера», всё время поднимаясь на какую-то возвышенность, и теперь ходят по ней.

– Что же получается, Вася: либо мы потеряли направление, что совершенно исключено, либо гряда переместилась и проходит теперь с востока на запад?

Павел заметил, что главная гряда, очевидно, имеет ответвление от центра на восток.

– Верно, Павлуша! – сказала Ольга Алексеевна. – И мы разгуливаем сейчас по этому лесному плато. Если Вася видит, что на юге лес обрывается, – значит, там крутой спуск с гряды и между этим спуском и дальними холмами находится долина. Чем она занята, мы не знаем. Поэтому я считаю, ребята, что самое лучшее – подняться на возвышенность, которую Вася совершенно справедливо считает южной оконечностью главной гряды. С этой возвышенности вся площадь за лесом будет видна как на ладони. Пойдемте на юго-запад!

Едва Ольга Алексеевна успела это сказать, как Вася, с возгласом: «Правильно! Нашли!» – подскочил на месте от радости. Он торопливо развернул и подал вожатой составленную им карту уже обследованной отрядом местности и пожелтевшую бумажку с планом Горбаченко.

– Смотрите, Ольга Алексеевна! Смотрите! – волновался Вася. – Вот мы только что прошли старый ельник. Так… Его почти пополам делит ручей. Тут холм, и тут холм. Между ними глубокий овраг с остатками какой-то древней деревянной загородки. Поляна здесь… Поляна с другой стороны… Всё, что мы видим сейчас собственными глазами, показано на плане Горбаченко. Мы вошли в его участок.

– Удивительно! – воскликнул Павел. – У меня то же самое!

Он показал свои наброски, которые сделал пока Вася лазил на дерево. Это была точная копия плана Горбаченко.

– Да, да, я же и говорю… – торжествовал Вася. – Мы находимся в юго-восточной части его участка. А выбранный нами сейчас путь на юго-запад – это прямое направление на загадочный «прямоугольник».

– Вот тебе на! – пробасил удивленно Петр.

– Это поистине очень интересно, – согласилась Ольга Алексеевна.

– А вдруг… – всплеснула руками Женя в восторге, – прямоугольник Горбаченко – это и есть дубовая роща! Вот красота!

Все молча переглянулись.

Уже пора было делать привал, но никто не хотел оставаться на месте ни одной минуты. Даже Мухин сказал:

– Ерунда, поесть всегда успеем!

Начался подъем. Ребята тяжело дышали и частенько прикладывались к флягам.

– Вперед! – подбадривала Ольга Алексеевна. – Осталось немного.

Но разведчики и сами рвались вперед. Все подгоняло желание увидеть, что находится за лесом.

Последние метры были особенно тяжелы. Подметки, стертые о корни и хвою, стали такими гладкими, что ноги скользили и ехали назад. Ребята цеплялись за деревья, опирались на палки. Семен удивлялся выдержке и выносливости девочек и в особенно трудном месте подъема хотел помочь Лиде, но она запротестовала:

– Нет, нет, капитан, спасибо! Я сама…

Вот, наконец, и вершина холма. На ней росло несколько деревьев. Ребята, протянув палки, помогли подняться отставшим. Все повернулись на юг. Глянули – и не поверили своим глазам.

Под обрывом, защищенное с севера густым лесом, расстилалось ровное зеленое плато. На нем росли огромные и могучие богатыри-деревья, одетые в тяжелую кору, словно воины в железную кольчугу. Густые и раскидистые кроны дубов ярко зеленели на фоне темных лесов. Мощь этой тысячелетней дружины витязей была так велика, что даже древний лес отступил, признав их исполинские силы.

Разведчики с восторгом озирали эти неисчислимые богатства Синьковского бора.

А Ольга Алексеевна смотрела на счастливые, разгоряченные лица ребят, на кепки и русые косы, засыпанные хвоей, и была счастлива вместе с ними.

Они так самозабвенно любовались могучей дубравой, что даже не заметили, как Ольга Алексеевна стянула с них рюкзаки. В другое время они бы ей этого не позволили.

– Ну, что ж, дорогие мои ребята, – сказала Ольга Алексеевна, нарушив молчание, – разве не верно, что кто ищет, тот всегда найдет? Посидим, полюбуемся, да и в гости к ним пойдем! Эй, богатыри! – закричала она. – Принимайте нас! Это мы нашли ваше великое стойбище! Довольно расти, любуясь собственной силой! Пора принести пользу человеку. Сколько вас тут!

– Ой, Ольга Алексеевна, – зашумели ребята, – их много! Триста или четыреста! А может, и больше! Вон они как разрослись!

– Ну пойдем посчитаем, – сказала ока.

Разведчики, помогая друг другу, спустились по южному склону гряды и, пройдя с полкилометра лесом, вошли в дубовую рощу.

Вот оно – неведомое сокровище Зеленого острова! Ребята восторгались величиной и мощью деревьев, поглаживали их шершавую, в глубоких морщинах кору, стараясь обнять стволы. Но дубы были в два-три обхвата.

Некоторые деревья достигали высоты не менее тридцати метров. Один нашелся «царь-дуб» – выше всех.

Четверо разведчиков, взявшись за руки, едва обхватили его. Кое-кто из ребят при помощи Васиных туфель и канатика забрались на деревья и сорвали несколько чашечек, в которых сидели еще небольшие бледно-зеленые желуди.

– Ну, в конце сентября тут никаких мешков не хватит! – говорили ребята. – А как красиво и чисто кругом! Как будто кто-нибудь убирает!

Разведчики обошли всю рощу. Она имела неправильную овальную форму. Всем стало ясно, что объект на плане Горбаченко – это что-то другое, хотя бы потому, что масштаб прямоугольника на плане по отношению к масштабу всего участка был очень мал. Дубовая роща занимала третью часть плана, а загадочный прямоугольник, по вычислениям Васи Брызгалова, имел площадь не больше десяти квадратных метров.

Однако, кроме красавцев деревьев, здесь больше ничего не было.