Текст книги "Черный трибунал"

Автор книги: Александр Щелоков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Точно, – сказал Николка. – Это за нами.

– Хорошо бы выяснить, сколько их в машине.

– Один, – доложил Николка уверенно. – Водила.

– Опустись пониже и не маячь, – распорядился Андрей. – Попробуем разыграть комбинацию. Въедем во двор, я уйду, а ты останься в машине. Приляг, чтобы не было видно. Вот тебе пистолет. Держи наготове.

– Ты думаешь?

– Уверен. Я запру дверцу, поднимусь домой и зажгу свет. Если кто-то полезет в машину, пистолет к затылку...

– А если?..

– Нажми курок. Патрон в патроннике.

– Но...

– Не выстрелишь – выстрелят в тебя. Три дня назад я бы и в ум не взял такое, сейчас не имею сомнений.

– А ты?

– Зажгу свет и сразу спущусь.

Николке пришлось ждать минут десять. Это ему порядком надоело, тем более что устроился в засаде он не очень удобно. В один из моментов хотел привстать, чтобы посмотреть, что там снаружи, как вдруг чья-то тень заслонила стекло левой передней дверцы. Николка замер, инстинктивно передвинув палец со скобы на спусковой крючок. Послышалось царапанье ключа в замочной прорези. Должно быть, делом занимался человек исключительно опытный. Ему не потребовалось и минуты, чтобы открыть дверцу. Не влезая в машину, он присел перед ней на корточки. Николка резко поднялся, перегнулся через спинку переднего кресла и уперся стволом пистолета в стриженую макушку.

– Сидеть!

Из подъезда выскочил Андрей. Подбежал к машине.

– Вставай! Давай, давай, подонок!

– Руки на капот! – приказал Николка, вылезший наружу, и воткнул пистолет между лопаток неизвестного.

– Что это? – спросил Андрей, носком ботинка указывая на небольшую упаковку, лежавшую на асфальте возле открытой дверцы.

– Э, осторожно! – прохрипел задержанный, впервые за это время подавший голос.

Андрей поднял упаковку к свету.

– Мина, – бросив на нее взгляд, определил Николка. – Противопехотная, нажимная.

– Куда собирался ставить? – спросил Андрей и тряхнул боевика за плечи. Тот не издал ни звука.

– Мог куда угодно воткнуть, – высказал мнение Николка. – Под коврик в салон, под педаль акселератора. В любом месте рвануло бы дай бог как.

Боевик молчал.

– Андрей, – попросил Николка, – я сейчас чеку выну, а мину ему в штаны суну, а?

– Отставить! – прикрикнул Андрей. – Я бы его и сам шлепнул. Прямо здесь...

Примериваясь, он приставил пистолет ко лбу боевика. Придавил так, что тот откинул голову. Его смуглое лицо стало мучнисто-бледным.

– Жаль, это в мои планы не входит.

Андрей отнял пистолет, и на бледной коже отпечатался кружок ствола. Не скрывая облегчения, боевик глубоко вздохнул.

– Обыщи его! – приказал Андрей Николке.

В нагрудном кармане оказался маленький «жилетный» пистолет «фроммер-лилипут», а в заднем брючном – документы на имя Гранта Шагеновича Барояна. Все это Андрей забрал себе. Потом ухватил боевика за грудки и сильно тряхнул, давая выход ярости.

– Сейчас я тебя отпущу, могитхан! Найдешь дружков, передай им:

я их осудил и приговорил к исключительной мере. Всех. В том числе и тебя. Так что не радуйся. Бегать осталось недолго. Теперь иди!

28 апреля. Воскресенье. пос. Куреневка

Акоп Галустян—Траншея – кипел злостью. Удачно начатое дело трещало по швам. И не потому, что проснулось вдруг и обрело дееспособность великое государство. Как многое на Руси, все на себя взвалила русская самодеятельность, и получалось у нее неплохо. Трудно сказать, какие еще результаты даст сделка с майором Мудраком, а уже потеряно то, что с таким трудом было наработано раньше. В конце концов, можно было смириться с ущербом, если бы речь шла только об имуществе АСАО, но вместе с ним на складе сгорело и то, что сулило немалую прибыль самому Галустяну. И прибыль не в рублях, а в заветных зеленых бумажках. Но и это, судя по обстановке, не все. Теперь приходилось опасаться даже за свою дачу, на которой, к несчастью, побывал Андрей Бураков. Галустян не сомневался, что этот офицер сумеет отыскать дорогу сюда и явится обязательно. А кто во всем виноват? Конечно же этот тупой полковник Радамес. Должно быть, не зря в свое время русские командиры поперли его взашей из военной школы.

Галустян свирепствовал. В светлой гостиной, насквозь пронизанной ярким утренним солнцем, перед ним, вытянув руки по швам, повинно опустив голову, стоял Радамес.

Размахивая руками, будто дирижируя оркестром, Галустян изрыгал проклятия на неудачливого полковника.

– То, что этот русский подонок сбежал, – полдела. Страшно, что он нанес нашему делу миллионный ущерб. Ни у тебя, ни у твоей родни, полковник, не хватит жизни, чтобы возместить убыток.

– Мелик, – попытался вставить слово Радамес, – я предлагал пристукнуть его, а ты приказал оставить в живых...

– Свою вину хочешь переложить на меня? Я приказал его отпустить, да? Какой ты, к черту, полковник! Какой ты, к черту, армянин! Дешевый грузин с тбилисского рынка в Сабуртало! Эдуард Шеварднадзе, вот кто ты!

– Мелик! Такие слова оскорбляют мое достоинство.

– Ва! – вознес руки к небу Акоп. – Он еще помнит о достоинстве! Да за тот ущерб, который случился по твоей вине, тебя положено сейчас же отдать под суд. Чтобы кровью смыл вину...

– Мелик!

– Я освобождаю тебя от должности, Радамес! Командовать группой будет Погосян. Капитан!

– Да, Мелик, – густым басом откликнулся Погосян, стоявший за спиной Радамеса, и сделал шаг вперед, чтобы оказаться поближе к начальнику. – Я готов!

Внешне Погосян напоминал бегемота – огромный, тучный, с тяжелым, неповоротливым задом, с лицом багрово-пламенным – то ли от постоянных возлияний, то ли от повышенного давления, определить мог только врач. Ходил Погосян косолапо, при каждом шаге его тело переваливалось с ноги на ногу. Как ни удивительно, но в этой нелепой с виду фигуре заключалась огромная взрывная сила. Разъярясь, Погосян превращался в тупой, разрушающий таран, не знающий страха и преград. Позже, успокоившись, он просил товарищей рассказать ему, что он делал и как вел себя, потому что сам ничего не помнил и объяснить своего поведения не мог. Именно необузданная взрывчатость не раз ставила Погосяна в конфликты с милицией и в конце концов обратила его в стойкого правонарушителя. По достоинству оценив эту могучую, темную мощь, Акоп приветил громилу и сделал его в своей группе главной ударной силой налетов и террористических актов. Наконец, добился присвоения боевику звания капитана.

– Нужен тебе Радамес? – спросил Галустян, кивнув в сторону обиженного полковника.

– Да, Мелик, – отважно заступился за товарища новый командир. – Радамес честный боец. Он предан делу. В отряде такие нужны. А промахи бывают у каждого.

– Пусть служит! – вынес приговор Акоп. – Рядовым. До решения штаба.

В дверь постучали.

– Да, – отозвался Галустян.

В комнату, осторожно ступая, или, как говорят в армии, «на цырлах», вошел молодой армянин, тот, которого тряс за грудки Андрей у дома Наташи.

– Мелик, – доложил он, – Бароян явился.

Уже по виду вестника шеф понял: что-то неладно.

– Сделано? – спросил он, и сомнение прозвучало в вопросе.

– Нет, Мелик. Они его прихватили.

– Ва! – взорвался Галустян. – Еще одна новость! Зачем он пришел?! Лучше бы они его убили.

– Я бы сам себя убил, – сказал уныло появившийся на пороге Бароян. – И сделаю это, когда передам тебе, Мелик, все, что сказали эти подонки.

– Что же?

– Этот Бураков заявил, что всех нас уничтожит... Говорит, он нас приговорил...

– Он что, псих?! – загораясь такой же яростью, как и шеф, заорал капитан Погосян. – Кому грозит, а? Да я его прямо сегодня раздавлю, как мокрицу.

Галустян усмехнулся:

– Нет, дорогой, он не псих. Ты, Погос, привык иметь дело с русскими на базарах. Там они другие. А этот настоящий Иван.

– Он Андрей.

– Верно, но настоящий Иван. И если он сообщил нам свой приговор, будь уверен, нас он не боится. Во всяком случае, уверен, что сегодня ты его не раздавишь.

– Он просто нас пугает, – сказал Бароян. – Не боялся бы убить, убил бы меня сразу.

– Оставь, – оборвал его Акоп. – Если он сделал вызов, значит, надеется подловить нас на чем-то. Поэтому если его брать, то надо прямо сейчас. Уж чего-чего, а быстрого ответа он не ожидает.

– Я поеду в город, – выставился Радамес. – Сам...

– Ты что, предлагаешь начать в городе бой? – спросил шеф иронически. – Не торопись. Где сейчас Хачатур?

– Мелик, – испуганно произнес Бароян, – Хачатур сгорел...

– Как?! – Восклик отразил все: непонимание, ярость, испуг.

– У него в руке взорвалась граната.

– Готферран! – выругался Галустян. Костяшки домино, так умело расставленные им, начали вдруг падать, опрокидывая одна другую.

– Сегодня надо со всем кончить! С Бураковым, с этим дурным милиционером! И сразу работать с Мудраком. Без задержек. Пока не поздно!

Тот же день. г. Придонск

– Ты хоть понимаешь, что объявил им войну? – спросил Катрич, выслушав рассказ Андрея о ночном происшествии. Андрей невесело хмыкнул:

– Будто они этого не поняли, когда увидели пепелище.

– Ладно, кум, не журись, – успокоил его Катрич. – Я уселся точно в такую же ситуевину.

По смешливому тону Николка понял – произошло что-то неординарное, и потому ударился в дедукцию:

– Вам, Артем, тоже мину подкладывали?

– Как в воду глядел, курсант. Только не мину, а гранату.

– Шутишь? – недоверчиво спросил Андрей.

– Хотел бы...

– Как это случилось?

– По тем же правилам, что у тебя. Я возвращался из города и заметил у дома под окнами лестницу. Никакого ремонта у нас не предполагалось. Раньше ее во дворе не было и вдруг...

– Вы даете, капитан! – восхищенно воскликнул Николка. – Вот так шли и сразу заподозрили? Я бы ни в жизнь!

– Очень плохо, – выдал оценку Катрич. – На войне положено видеть каждую мелочь.

– И что потом? – спросил Николка заинтересованно.

– Потом? Пришел домой, взял окно под наблюдение. В первом часу слышу – во дворе возня. Пригляделся: лестница уже приставлена к стене и кто-то лезет вверх. Когда он добрался, до второго этажа, я толкнул лестницу. И сразу закрыл окно. На улице тут же рванул взрыв.

– Ты даешь! – ахнул Андрей. – Гранату пульнул, что ли?

– Я?! – Катрич деланно возмутился. – Ни в коем случае. У того, кто лез, была своя. С выдернутой чекой. Он не успел откинуть, и она рванула у него в руке.

– И что? – спросил Николка.

– Амба! Тут же прикатила милиция.

– А вы?

– Я-то при чем? – усмехнулся Катрич. – Ниже меня проживает директор торговой фирмы. Он и поднял хай. Выскочил во двор с ружьем. Сделал заявление, что конкуренты хотели его подорвать. В таком разе я молчу как рыба об лед.

– Может, и в самом деле к фирмачу лезли? – усомнился Андрей.

– Может. Особенно, если учесть – убитый Хачатур Хачатуров. Голова круглая, шеи нет, руки как у орангутьяна...

– Наш друг, – подвел итог Андрей.

– И еще, мужики, – голос Катрича был полон значения, – я докрутил до точки дело Коли Шаврова...

Братья взглянули на него с интересом.

– И что?

– Тоже работа Траншеи. Исполнители – Хачатур и Бегемот Погосян. С одним расчет уже состоялся. Второй с их князем, Меликом Галустяном, – на очереди.

– А кто, – спросил неуверенно Николка, – кто... отца?

– В полковника стрелял некий Грант Бароян. Кличка Баро.

– Ё-кэ-лэ-мэ-нэ! – пуганул соленым матом Николка. – Да он же вчера у нас в руках был! Говорил я тебе, Андрей, дай мне его урыть! Я бы ему эту мину в зад воткнул.

– Надо бы, – поддержал Катрич, – одним гадом меньше.

Андрей, не обращая внимания на их упреки, вернулся к заботе, занозой сидевшей в памяти.

– Слушай, Артем, может, все же пойти к Джулухидзе? Нам обоим. Раз у тебя железные доводы, должен же быть закон!

Катрич неожиданно взорвался яростью, какой Андрею в нем еще не доводилось наблюдать. Он вдруг пнул свой черный чемоданчик, стоявший у ножки стула. Тот отлетел в сторону и раскрылся. Наружу веером вылетели бумаги. Не обращая на них внимания, Катрич еще раз наподдал ногой. Выругался по-черному.

– Да навалил кучу этот грузин на наши русские дела! Он их просто бросил и уже умотал в Тифлис. Там получит от своих уголовников высркий полицейский чин, станет произносить в их честь тосты и начнет давить абхазов...

– Успокойся, – посоветовал Андрей. – Я все понял, а эта сволочь не стоит того, чтобы на нее тратить нервы.

Катрич вышел на кухню, налил из крана воды. Вернулся со стаканом в руке, выпил все одним махом.

– Может, ты и прав – тратить нервы незачем, но как-то не привык ощущать себя бараном, которого то и дело продают все – от президента до начальника милиции. – И сразу заговорил о другом: – Нужно оружие. Руками с этой шушерой не совладаешь.

– Оружие я достану, – сказал Андрей, вставая. – В понедельник. И привезу сюда.

– Добро, – согласился Катрич. – Слышу речь не юноши, но мужа.

В прихожей задребезжал телефон. Андрей недовольно поморщился.

– Николка, послушай. Мне это уже надоело. То в гастроном звонят, то в цветочный магазин, и все попадают к нам.

Николка вышел, прикрыв за собой дверь. Спустя несколько минут вернулся.

– Кто? – спросил Андрей.

– Старик Шумихин, – и, поясняя Катричу, – сосед по даче. Говорит, нам стоит туда приехать.

– Что случилось? – Катрич явно встревожился.

– А-а, – махнул рукой Николка. – Слышно плохо, знаю одно: сосед паникер. Уже не раз бывало: поднимет шухер, приедешь – там все в порядке, только свет в прихожей забыли выключить. Шумихин извиняется, руками разводит: «А я думаю, к вам кто забрался...»

– Все же надо съездить, – сказал Андрей и пропел шутливо: – Нынче времечко такое: без огня и дыма нет...

– Вы, ребята, поосторожней там, – предупредил Катрич.

– Это как положено, – откликнулся Николка. – Ружьишко захватим. Курок – на взвод.

Дачный поселок Никандровка – наглядная иллюстрация того, кто, как и на какие средства на Руси живет. Среди яблоневых садов, на тщательно отгороженных друг от друга участках, высятся дачные домики, одни похожи на курятники, сколоченные из досок, собранных по свалкам и стройкам, другие блистают широкими зеркальными окнами и вздымают на два этажа прочные бревенчатые стены, покрытые золотистым лаком. Третьи – вообще кирпич и бетон – полудворцы-полукрепости с круглыми башенками и острыми шпилями...

Медленно ведя машину по узкому пыльному переулку, Андрей издалека заметил свою дачу. Домик полковника Буракова располагался на Вишневой улице в конце квартала и по архитектурным достоинствам относился к сооружениям среднего достатка – стандартный сборно-щелевой домик, купленный на лесотоварной бирже без переплат за доброжелательное отношение пауков местной торговли. Обшитый вагонкой и два года назад покрашенный в веселый зеленый цвет, он уже изрядно пооблез и теперь выглядел избушкой, невзначай потерявшей куриные ножки. На большее у гвардии полковника, участника войны в Афганистане, слуги Отечества и отца солдат, средств, отложенных из казенного жалованья, просто-напросто не хватило. Ему бы, чудаку, прислуживать и подворовывать, а он, наивный, служил и помнил о какой-то чести мундира. Как могли бы изменить его жизнь два миллиона, предложенные Акопом—Траншеей!

Должно быть, такая мысль пришла в голову и Николке. Он неожиданно спросил:

– Может, стоило отцу взять те чертовы деньги? Разве хуже быть живым подлецом, чем честным, но мертвым?

– Ты всерьез? – спросил Андрей.

– А почему нет? Вон Горбачев подлец, пробы ставить негде, всех продал, предал, унизил, однако поплевывает на все, живет, улыбается. Ельцин, пьяная дубина ничем не лучше, а посмотри на него…

– Завидуешь? – взъерошился Андреи так, что даже нажал на тормоз.

– Нет, – успокоил его Николка. – Просто размышляю, почему так много подлецов среди наших политиков.

– Да потому, что только жополизы пробиваются на уровень, который дает выход в политику.

Андрей отпустил тормоз, прибавил газу и свернул направо, к своей даче.

– Скажи, у тебя всерьез? – Вопрос прозвучал столь неожиданно, что Андрей поначалу не понял, о чем спросил брат. Тому пришлось уточнить: – С Наташей.

– Если у меня, то да, – ответил Андрей твердо. – Закончим эти гнусные игры, сделаю предложение.

– Ну-ну, валяй! – философски изрек Николка. – Одну твою дочь бабка уже воспитывает, а ее законную мамашу черный кобель на хвост надел и уволок неизвестно куда.

– Не на хвост, – зло отрезал Андрей, – хотя насчет кобеля все точно. И оставим эту тему. Лучше заряди ружье...

Старик Шумихин, босой, в серых кальсонах и голубой трикотажной рубашке, заслышав звук мотора, вышел к забору.

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич! – вскинув руку, поприветствовал его Андрей. – Что у нас?

– Какие-то гости наведались. Не понравились мне. Черные...

Доложив, старик поддернул кальсоны.

– Приехали втроем на одной машине. Я подошел к забору и спросил: «Вы к кому, молодежь?» «К Бураковым, – сказал один и ключами трясет. – Скоро Андрей сам приедет». Другой мне в похвалу: «Вы хороший сосед. Беспокоитесь. Сейчас запросто обворовать могут». Я засмеялся: «У Бураковых и воровать нечего». «Жулье всегда найдет, что взять», – ответил он.

– Входили в дом? – поинтересовался Андрей.

– Именно. Минут двадцать побыли и уехали. Тогда я позвонил.

– Спасибо, Геннадий Васильевич, – поблагодарил Андрей. – Я представляю, кто это был.

– Вы здесь останетесь? – спросил Шумихин.

– Да, конечно. Возможно, до вечера.

– Тогда я смотаюсь в сельпо, в деревню.

Он снова поддернул кальсоны и прошлепал босыми ступнями к своей хижине.

– Дай ключи, – попросил Николка и протянул руку. – Погляжу, что в доме.

– Я тебе погляжу! – осадил его Андрей. – Больно шустрый! Стой и не дергайся.

– Ты думаешь? – осененный догадкой, спросил Николка.

– Дошло! – Вздох прозвучал с подчеркнутым облегчением. – Уважающий себя армянин без подарков в гости не ходит...

Не поднимаясь на веранду, Андрей обошел дом, остановился у бокового окна. Заглянул внутрь. Ничего не заметил. Достал нож, отогнул и вытащил скрепы. Осторожно вынул стекло. Просунул руку внутрь, открыл шпингалеты. Отжался на руках о подоконник и запрыгнул в дом. Минуту спустя высунулся в окно и позвал брата.

Вдвоем они прошли к входной двери и стали с интересом разглядывать сооружение, оставленное гостями. На дверной ручке, как кастрюля, накрепко привязанная проволокой, висела противотанковая мина. Тонкая леска от чеки взрывателя тянулась к кольцу крючка, завернутому в косяк.

– Не хило! – оценил чужую работу Николка. – Я такой блямбы даже в училище не видел.

– Итальянская, – определил Андрей. Пожалуй, такая весь дом раскатает. Это мы еще посмотрим.

Андрей аккуратно разжал усы чеки, обрезал леску и снял «кастрюлю» с ручки. Передал брату.

– Отнеси в машину.

Потом они обшарили дом, пытаясь отыскать новые сюрпризы. Не обнаружили ничего. Должно быть, гости слишком уж верили в беспечность хозяев. Андрей вставил на место стекло, закрыл все ставни, туго затянув изнутри дома стяжные болты.

– Собираемся? – спросил Николка.

– Давай. Только дождемся Шумихина. Снаружи, где-то рядом с участком, заурчал автомобиль. Визгливо запели тормоза.

– Кого там черт принес? – удивился Николка и шагнул к двери. Андрей задержал его за плечо.

– Погодь.

Они прислушались.

Хлопнула калитка. Скрипнуло крыльцо под чьими-то ногами. В дверь постучали.

– Тихо, – шепнул Андрей и жестом показал, чтобы брат встал к бревенчатой стене. Сам занял позицию с противоположной стороны. Спросил громко:

– Кто там?

Тут же в треске автоматной очереди филенка брызнула в стороны свежей щепой. Дверь ощерилась пятью сквозными пробоинами. Николка побледнел.

Андрей положил палец поперек губ, приказывая молчать. Сам он не ощутил никакого испуга. В момент, когда от двери полетели щепки, он лишь криво усмехнулся, радуясь чужой неудаче. Осторожно отступив в комнату, поднялся на мансарду. Согнувшись, пробрался к окну и из-за простенка посмотрел вниз. Увидел широкую спину человека в черной кожаной куртке. Правой рукой тот небрежно держал автомат снаправленным в небо дулом, левой тащил к крыльцу металлическую канистру.

Андрей ударил стволом двустволки в окно и сразу спустил курки. Звон разбитого стекла слился с раскатистым выстрелом. Чернокурточник, разметав руки, ничком рухнул на землю. Кроша обитую вагонкой мансарду, снизу ударили три автомата.

Андрей бросился на пол, откатился к лестнице. Лежа кинул взгляд в сторону окна. Там снаружи с жирным треском вверх рвались языки желтого пламени. Дом подожгли! Вот для чего волок канистру чернокурточник!

Сбежав по ступенькам вниз, Андрей столкнулся с братом.

– Что теперь? – спросил тот растерянно. – Ведь горим!

Дом снаружи трещал, охваченный огнем сразу со всех сторон. Сквозь ставни пробивались синие струйки дыма.

– Сюда!

Отбросив ногой старый палас над местом, где располагался люк подвала, построенного отцом, Андрей потянул кольцо и приподнял тяжелую крышку. Приглашающе махнул рукой. Оказавшись у люка, Николка опустил ногу вниз, нащупал лестницу.

– Зажжешь фонарь, – предупредил Андрей. – Он на крюке слева.

– А ты?

– Давай, давай! Быстро вниз!

– Я с тобой, – заупрямился Николка, поняв, что брат в подвал опускаться не собирается. Андрей рассвирепел не на шутку.

– Курсант Бураков! – рявкнул он внезапно, а в его голосе прозвучала такая властность, что Николка неожиданно для себя вытянулся, прижав руки к бокам. – Я с тобой не советуюсь! – прокричал Андрей. – Я приказываю. Понял?!

– Понял, – угрюмо пробормотал Николка и, будто в подтверждение командирских прав брата, добавил: – Товарищ старший лейтенант.

– Быстро вниз. В случае чего, бери шланг и поливай потолок.

– Через десять минут там натечет полподвала.

– Не утонешь. Огонь страшнее. Если что, встанешь под балку. Даже что упадет, тебя не заденет.

– А ты? – спросил Николка, явно смирившись с тем, что ему необходимо спускаться вниз.

– Будь спок, братишка. Со мной все в порядке. Я им сейчас устрою Курскую дугу.

Николка вздохнул и опустился в подпол.

Дом полыхал костром. Огонь яростно пожирал древесину, с хрустом крошил стекла. Языки пламени хищно прорывались внутрь, лизали стены. В последний раз оглядев комнату, Андрей подхватил ружье, зарядил оба ствола. Отворачивая от жара лицо, сбросил прикладом крючок. Взял лежавшую в прихожей офицерскую плащ-накидку, набросил ее на голову и плечи и рывком сквозь стену воющего огня выскочил наружу. Здесь, освободившись от покрова, упал на землю, изготовился к стрельбе. Во дворе никого не было. Дача полыхала. Тлела трава, облитая бензином...

Сжав зубы, Андрей со злостью отшвырнул ненужное пока ружье...

Когда они возвращались в город, Николка вдруг спросил:

– Скажи мне, с чего это вдруг армяне ополчились на нас?

– Если ты имеешь в виду армян как народ, то они ни на кого не ополчались. Те, кто сейчас против нас просто террористы. А национальность здесь не причем.

– Однако все они армяне, значит, что-то против нас имеют.

– Имеют. Некоторым кажется, что Россия их предала, когда не пошла против Азербайджана войной за Карабах. Другие смотрят в историю глубже и считают, что русские должны были помочь им отобрать у Турции часть Араратской долины, которую сами они профукали. Короче, русские виноваты во всех бедах, что у грузин, то и у других…