Текст книги "Золотая жаба Меровингов (СИ)"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
…Турофф согласился, даже не раздумывая. Взяв электронный блокнот, он почти что автоматически напечатал пять фраз, которые точно направят доктора Гюискара в ту сторону, что требуется. Турофф внимательно перечитал написанное, отредактировал несколько не совсем удачных слов, и вернул Шамбо маленький гаджет, ставший, как нетрудно догадаться, смертельным информационно-социальным оружием.
– О! – произнес полковник, быстро пробежав глазами текст, – Это даже больше, чем я мыслил в мечтах. Так, значит, это «Ангелы» нейтрализовали дочку Гюискара?
– Тебе же важно не это, – сказал Турофф, – тебе важно, что подумает Гюискар.
– Да, – подтвердил Шамбо, и встал из-за стола, – ну, друзья, мне было просто чертовски приятно выпить с вами по глоточку. А сейчас извините: боевой рожок зовет.
8. Утро последнего дня весны. Телемост
Просыпаться под звуки Марсельезы – в этом что-то есть!
Aux armes citoyens!
Formez vos bataillons!
Marchons, marchons!
Qu'un sang impur abreuve nos sillons!
Que veut cette horde d'esclaves,
De traitres, de rois conjures?..
К оружию, граждане!
Стройтесь в батальоны!
Марш, марш!
Пусть нечистая кровь пропитает наши поля!
Что это за орда рабов, предателей
И королей-заговорщиков?..
Еще несколько минут Отто Турофф, уже открыв глаза, просто лежал, заложив руки за голову, и слушал. Судя по комментариям диктора, иногда вплетавшимся в фон текста Марсельезы, это TV транслировало эвакуацию жителей из микрорайона малоэтажной застройки между проспектом Левант и площадью Бордо.
Телевизор работал на кухне и, похоже, что Лоис Грюн готовила завтрак, периодически позвякивая посудой и иногда подпевая.
Нечасто в доме у майора Туроффа кто-то кроме него готовил завтрак. Вообще, обычно получалось так, что майор зависал у своих почти случайных, или не совсем случайных знакомых женского пола. А к себе он приглашал их лишь в исключительных случаях, и готовил в таких исключительных случаях строго сам. Но тут вот такое приключилось...
…Отто встал, накинул на плечи полотенце, и тихо прокрался на кухню.
О-о! Достойная картина.
Девушка-фурри, одетая только в фартучек в виде обнимающейся панды, колдовала над столом, заваленном разноцветными овощами и фруктами, нарезанными кубиками либо дольками, видимо, исходя из ее персонального эстетического вкуса. На углу стола уже дожидались своего часа баллон сбитых сливок и коробка мелко натертого шоколада.
– Обалдеть! – искренне констатировал майор.
– Hi! – лаконично поприветствовала Лоис, и повернулась, подставив щеку для поцелуя.
Чмок! Поцелуй состоялся.
– Мне у тебя нравится! – объявила она, – Только не пугайся! Ты помнишь: завтра я уже улетаю, поэтому твоей свободе не грозит то ужасное, что обычно связано с женщиной, хозяйничающей по утрам на кухне.
– Ты сама придумала такую тираду? – спросил он.
– Не совсем сама. Большую часть я прочла на блоге у философа из Монреаля. Его зовут Ромеро Ре, и он будет выступать в телемосте сразу после эвакуационного репортажа. В общем, у меня план: мы смешаем огромный завтрак из всего вот этого с шоколадом и сбитыми сливками, нальем в большой кувшин сангрию пополам с яблочным соком, будем валяться в гостиной на большом ковре, и жрать на фоне телемоста. Что скажешь?
– Нормально, – согласился он, – а кстати, откуда столько овощефруктовой продукции?
– А! Это я рано утром забежала в мини-супермаркет, который тут в соседнем дворе, и похватала все, что мне понравилось. Кстати, персонал там – уроды христианские. Они пытались не пустить меня в торговый зал вот в этом симпатичном халатике-панде.
С этими словами, Лоис Грюн покрутилась туда-сюда, чтобы Отто Турофф мог оценить эстетику этого предмета одежды.
– По-моему, – заметил он, – это не халат, а фартучек.
– Фартучек, – пояснила она, – это дизайн-стиль, а халатик, это функция.
– Странно, – сказал майор, – что тебя все-таки пустили туда в этой функции.
– Честно говоря, пришлось их припугнуть, – призналась она, – я сказала, что если мне придется сейчас уйти, то когда наши войдут в город, я уж позабочусь, чтобы персонал конкретно этого мини-супермаркета внесли в проскрипции.
– В какие, на хрен, проскрипции?
– Ну, про это сегодня в таблоидах. Христианских активистов сгонят в концлагеря, как коммунистов при Гитлере, и как исламистов в январе. Многие верят. Эти испугались и сделали мне дисконтную карту, чтоб я не ябедничала нашим. Вот, держи, пригодится.
Девушка-фурри вытащила из кармашка фартука карточку и протянула ему. Турофф с любопытством покрутил в руке яркий пластиковый прямоугольник.
– Ну, ты даешь прикурить. А если бы они вызвали полицию за угрозы и все прочее?
– Они попробовали, – Лоис Грюн хихикнула, – знал бы ты, Отто, куда теперь посылают жалобщиков на оскорбление общественной морали и на угрозы против христиан. Они здорово удивились, и резко поняли, что никто им, козлам, теперь не поможет!
– Дела… – задумчиво пробормотал майор Турофф, и положил карточку в специальный прозрачный бокс для дисконтных штучек, висящий на магните на холодильнике, – …А, кстати, кто такие «наши», которые войдут в город?
– Сатанисты, – пояснила она, – если интересны детали, то читай сайт «Yellow tram».
– О, черт, какая чушь! Люди совсем отупели, похоже…
– Ты, – предложила девушка-фурри, – взгляни с их точки зрения. Кафедральный собор взорван. Колледж церковного права взорван. С вечера горит нефть на Рейне. Городом управляет анти-христианский террорист, сидящий на бомбе около Дворца Европы. У среднего тупого бюргера и так мозги были набок из-за TV-кретинизма, а тут – такое.
– Аргумент, – согласился Турофф.
– Железный аргумент, – сказала она, и глянула на экран, – Ага! Уже заставка телемоста! Давай, быстро смешаем фрукты-овощи и притащим в гостиную! Сейчас повеселимся!
…
Бывают телемосты, наблюдая за которыми действительно можно веселиться, даже если заявлена серьезная тема. Но (как сразу понял майор Турофф) этот телемост «Церковь и общество: поиск равновесия» совсем из другой категории. Из-за некой странной шутки истории, сегодня на виртуальной арене начинался бой, от которого многое зависело. В первые же минуты определились два главных гладиатора:
Кардинал Жозеф Бриссеран, глава CDF (Конгрегация Вероучения).
Ромеро Ре, профессор философии истории Университета Лаврентид (Монреаль).
Бриссеран и Ре были примерно одного возраста – около 55 лет, но на этом их сходство заканчивалось. Кардинал полностью соответствовал своей роли – продуманный имидж, сочетающий церковные и светские элементы в гармоничной пропорции. А профессор, кажется, даже не задумывался об имидже, и выглядел так, будто зашел в телестудию на чашку чая, после какой-нибудь прогулки по лесопарку в компании студентов.
Первое слово досталось кардиналу, и он умело занялся превентивной нейтрализацией вероятных будущих доводов оппонента. Он посетовал, что Конгрегацию Вероучения в некоторых СМИ называют «инквизицией», и журналисты вкладывают в это название ненависть, заряд которой был сформирован псевдо-историческими фильмами ужасов. Кардинал Бриссеран напомнил, что вчера погибли более двухсот юных абитуриентов колледжа Церковного права, за которыми точно не было никакой вины. Погиб также офицер Лампардус – при попытке спасти более десяти тысяч заложников, захваченных террористом. Позволительно ли после таких событий утверждать, будто Конгрегация вероучения – это жестокое объединение, действующее «в духе плащей и кинжалов»? И, продолжая тему терроризма, кардинал напомнил, что, начиная с прошлого года, усилия Конгрегации были направлены на борьбу с терроризмом, более конкретно: с исламским терроризмом, который за прошедшие четверть века стал бичом Европы. А виновником эпидемии исламистской чумы была антирелигиозная политика отрицания христианских корней цивилизации. Эта политика, проводившаяся с 1990-х годов, привела к тому, что настоящие европейцы стали считаться людьми второго сорта в собственных странах.
Жозеф Бриссеран конспективно-кратко (но не жалея эмоциональных красок) напомнил некоторые особенности «эры толерантности и религиозно-культурного плюрализма», а именно: шариатские районы в европейских столицах, регулярные демонстрации толп с плакатами «Ислам будет править миром». Репрессии по отношению к не мусульманам, убийства журналистов, нелояльных к исламу. Изнасилования европейских женщин, не принимающих мусульманский dress-code. И бездействие властей под напевы о равном уважении ко всем религиям. В середине этого спича, Кардинал напомнил: все свинство, перечисленное выше, происходило за счет повышения налогов с европейцев, тогда как большинство мусульман с многочисленным приплодом, жили на социальное пособие. Теперь, как отметил глава CDF, когда церковь, возглавив освободительное движение, помогла народам Европы сбросить исламское ярмо, есть силы, которые, прикрываясь лозунгами (опять!) религиозной свободы, хотят вернуть это ярмо обратно. И эти силы (аналогично исламистам) действуют методом террора. Разумному – достаточно чтобы разобраться, кто есть кто. Вот такими словами Бриссеран закончил свой спич.
Очередь была за Ромеро Ре, франко-канадским профессором философии истории.
Он не стал подробно разбирать тезисы кардинала, но с иронией отметил: почти все, что сейчас прозвучало, мы уже слышали вчера, когда высшие евро-функционеры, взятые в заложники в общеевропейском административном комплексе, делали первую попытку правдиво ответить на вопрос: как же произошло «освободительное движение народов Европы против мусульманского ига»? Теперь идет уже третья попытка, и ее развитие нетрудно увидеть – она транслируется online по другому каналу параллельно с нашим телемостом. И вот, в ходе уточнений, выяснилось, что народ в этом «освободительном движении» был почти не при чем. Только на первом этапе (перед введением в январе известного закона Ван дер Бима), по всем каналам TV была проведена ураганная PR-обработка ради соблюдения демократических приличий (слушайте волю народа!). Как известно из европейской истории, даже при скромном СМИ-потенциале 1930-х годов, правительства могли всего-то за несколько месяцев привить большинству обывателей страстную любовь фашизму, и жгучую ненависть к коммунизму. Или наоборот.
Затем профессор Ре предложил мысленно представить себе отрезок истории от 1930-х (преддверья Второй Мировой войны) до настоящего момента (глобализации за гранью здравого смысла), и подумать: что такое воля народа? Существует ли она вообще? Мы можем проследить, как СМИ примерно 20 раз проводили «перемагничивание» мозгов европейцев, прикладывая к ним сильнейшее информационное поле: фальшивый образ реальности, сваренный на какой-то политической кухне. В результате, общественное сознание оказалось поражено индуцированным психозом с галлюцинаторным бредом.
Типичный обыватель-европеец живет наполовину в телевизоре, уже почти ничего не понимая в объективной реальности. Впору спросить: существует ли он вообще, этот европеец, или он уже сам стал TV-иллюзией, лишенной собственного бытия?
Здесь философ сделал паузу, улыбнулся и выразительно приложил ладони к ушам.
Через несколько секунд он пояснил этот свой жест, сказав, что уже мысленно слышит обвинения в поддержке террориста Гюискара. Ведь Гюискар заявил, будто, мол, нет у типичных нынешних европейцев собственного бытия. Говорящие куклы, продукт TV-конвейера, они не имеют никаких прав, у них нет даже права на то, чтобы жить, и это элементарно доказывается логическими построениями Гюискара. Но, обвинять меня в возникновении таких построений так же нелепо, как обвинять астронома в появлении астероидов, опасных для Земли. Астроном может рассчитать траекторию астероида, а философ может увидеть траекторию политического концепта. В случае Гюискара, это именно политический концепт, а не просто казус индивидуального сознания. И теракт Гюискара, это не выходка одиночки, а фаза плана, реализованная малой группой. Нам известны похожие явления в истории анархизма начиная с середины XIX века…
Профессор Ре подчеркнул переход очередной паузой.
…В XIX веке оружием радикальных анархистов была динамитная граната, а теперь мы видим бомбу, способную разрушить весь центр Страсбурга. Но не мощность бомбы тут важна, а цель. Гюискар не требует изменения политической конфигурации, отстранения церкви от власти, и роспуска инквизиции. Гюискар требует только раскрытия фактов о недавнем церковно-центрическом перемагничивании европейских мозгов. А кардинал Бриссеран полагает, что это требование означает возврат какого-то ярма. Исторически известно множество случаев, когда незнание фактов становилось ярмом для народа, но неизвестно ни одного случая, чтобы ярмом становилось знание о реальных событиях. Я надеюсь, что кардинал Бриссеран пояснит эту свою политологическую инновацию.
Слово перешло к кардиналу – главе Конгрегации вероучения (или инквизиции). Он не выглядел смущенным из-за вопроса профессора. Кажется, он ждал чего-то подобного, поэтому сразу применил «домашнюю заготовку». В истории известно немало случаев, когда генерал на войне намеренно скрывал от своих солдат факт сильного численного превосходства врагов и, сохранив благодаря этому боевой дух, одерживал победу. Мы (подчеркнул кардинал) сейчас на войне, важнейшей в истории Европы и всего мира. У генералов есть план сражения, но было бы безответственно раскрывать этот план всем солдатам, а тем более – раскрывать его противнику. Вот почему благоразумие требует, чтобы полная картина военной стратегии была раскрыта только после нашей победы. Иначе мы рискуем потерпеть поражение, и тогда враг вновь наденет на нас ярмо.
Настала очередь профессора Ре. Он задумчиво почесал подбородок и с нескрываемой иронией заметил, что прозвучавшее откровение следует детально осмыслить. В начале телемоста казалось, что Евросоюз, это демократическая конфедерация, управляемая в соответствии с союзным договором и национальными конституциями, что власть там исходит от народа, и должна осуществляется законно и гласно. Теперь мы узнаем, что демократические институты Европы, это камуфляж, чтобы сбить с толку шпионов, а в реальности власть принадлежит неким загадочным генералам, которые строят тайную стратегию, планируют сражения, и рассчитывают в перспективе одержать победу над неким тоже загадочным врагом. А все прочие европейцы – от рабочих и фермеров до президентов и парламентариев – просто солдаты на этой войне. При всем уважении к кардиналу Бриссерану, хотелось бы услышать мнение из независимых и компетентных светских источников, иначе это слишком похоже на голливудскую теорию заговора.
Кардинал Бриссеран, со снисходительной отеческой улыбкой, пояснил, что властные структуры демократической Европы – это институты политики материального мира. Их задача: финансы, налоги, рабочие места, социальные пакеты, и прочее в том же роде. А политика духовного мира опирается на Единого Бога и Его церковь. Поэтому, все, что произнес профессор Ре о генералах и солдатах верно в смысле духовной борьбы. Всем христианам ясно, что духовная сфера – приоритетна, поэтому, в случаях, когда задачи политической власти оказываются выше материальной сферы, то европейские деятели политики обращаются к церкви, и следуют ее советам. Это, конечно, не юридическая обязанность, но закон Евросоюза «О защите европейской цивилизации» по существу, призывает нас именно к такому разграничению сфер светской и духовной власти.
Профессор Ре намеревался сразу что-то ответить, но тут ведущий объявил перерыв на рекламную паузу и выпуск новостей. В top-news, разумеется, фигурировала ситуация с заложниками. Там дело приняло новый неожиданный оборот. По требованию Мартина Гюискара, лидеры парламентских фракций должны будут не только ответить на серию вопросов «третьей и последней попытки», но еще и провести открытое голосование по вопросу: согласен ли Европарламент с политической схемой власти, которую озвучил кардинал Бриссеран на телемосте. Формат голосования простейший: «Да» или «Нет». Лидеры фракций уже начали консультироваться с юристами, чтобы определить верную позицию при голосовании. Прозвучала и другая важная новость: два других именитых заложника (ответственный секретарь Совета Европы и глава Европейского суда) четко признали, что общеевропейский клуб байкеров «Ангелы Чистилища» играет (как было сказано в признании) «роль негласной народной гвардии, параллельной полиции».
Эти сюрпризы, кажется, серьезно обеспокоили кардинала, и сразу после перерыва он попросил у ведущего минуту для уточнения своей позиции, прежде чем слово возьмет профессор Ре. Ведущий посмотрел на профессора, и тот кивнул, соглашаясь.
Теперь Жозеф Бриссеран стал гораздо осмотрительнее. Он отметил, что (конечно же!) многие меры, потребовавшиеся для реализации закона Ван дер Бима, носят временный характер. Любому разумному человеку понятно: как только прямая и очевидная угроза существованию Европы будет преодолена, потребность в этих мерах исчезнет. И, церковь первая выступит за скорейшую отмену такой практики. Но сегодня, пока идет Вторая Реконкиста (которая, как и средневековая Первая Реконкиста, означает силовое изгнание Халифата из Европы) необходимы, увы, некоторые полувоенные правила. В финале уточнения, Бриссеран посетовал, что некоторые видные ученые уклоняются от участия в выработке решений, и попросил профессора Ре предложить альтернативу, обеспечивающую Реконкисту с минимумом экстренных мер, или вообще без таковых.
Ромеро Ре повернулся к ведущему, и объявил:
– Мне кажется, что для понимания сути дела сейчас лучше подойдет формат диалога.
– Это, – ответил ведущий, – только если монсеньор Бриссеран не возражает.
– Я не возражаю, если профессор Ре обещает быть тактичным к христианству.
– Замечательно! – сказал ведущий, уловив кивок Ромеро Ре, – Мы быстро достигли фазы диалога, и это внушает добрые надежды! Прошу вас, профессор!
– История Реконкисты, – начал Ромеро Ре, – это почти 700 лет от середины VIII века и до конца XV века. И вот, в последней четверти XV века, когда Реконкиста уже состоялась, возникает трибунал Святой инквизиции во главе с Томасом Торквемадой. Этот трибунал известен, как «Черная легенда». Я воздержусь от описания его деятельности, поскольку обещал тактичность. Сейчас, как говорит уважаемый мистер Бриссеран, близится победа «Второй Реконкисты». И что? По аналогии, мы на пороге второй «Черной легенды»?
– Ни в коем случае! – с жаром возразил кардинал, – В этом смысле аналогии нет!
– Приятно слышать, мистер Бриссеран. Значит, после победы Второй Реконкисты, ваша церковь выступит за восстановление прав и свобод, подавлявшихся исламским игом?
Кардинал – глава CDF утвердительно кивнул, и произнес:
– Вы прекрасно сформулировали, мистер Ре. У меня только одна поправка, или скорее пожелание: чтобы вы воспринимали церковь, как нашу общую. Мы европейцы, у нас, включая и тех, кто живет на американском континенте, и даже у тех, кто считает себя атеистом, как вы, например, все-таки общие христианские корни.
– Мистер Бриссеран, у вас и с Густавом Валлрадом общая церковь и общие корни?
– Что ж, – кардинал грустно улыбнулся, – я ждал этого вопроса. Вы говорите о Густаве Валлраде, лидере клуба байкеров «Ангелы Чистилища»?
– Да. Именно о нем. И вообще об этом клубе, который функционирует с официальным благословением Папы Римского. У вас с этими субъектами общая церковь?
– Я ждал этого вопроса, – повторил кардинал, – и здесь нам будет не так просто понять позиции друг друга. Вы атеист, но, тем не менее, я уверен, что вы знаете евангельскую притчу о разбойнике Дисмасе, распятом по правую руку от Спасителя.
– О разбойнике, который попал в рай? – уточнил профессор философии истории.
– Верно, – кардинал снова улыбнулся, – позиция нашей церкви, основанной на жизни и жертве Спасителя такова, что иногда следует благословлять разбойников. Тогда у них появляется шанс покаяться и спастись. Использовать этот шанс – уже от них зависит.
– Ну, и как? – спросил Ре, – По-вашему, этот клуб байкеров использовал свой шанс?
– Мне искренне жаль… – произнес кардинал, и развел руками.
А ведущий объявил очередной перерыв на рекламную паузу и выпуск новостей.
Едва прозвучали слова кардинала «Мне искренне жаль», майору Туроффу стало ясно: Густава Валлрада по прозвищу «Хексенхаммер», и весь праведно-христианский клуб байкеров «Ангелы Чистилища» сдан с потрохами. Вероятно, ночью состоялись некие переговоры в верхушке евро-спецслужб, и там было решено, что проект надо закрыть, исторгнуть из бытия в небытие, и быстро забыть, ради сохранения Четвертого Рейха (пардон, ради умиротворения Объединенной Европы). Но, майору стало ясно и кое-что другое, о чем в верхушке, кажется, не подумали. Хексенхаммер вовсе не идиот (раз уж догадался сделать головокружительную карьеру на ниве новой инквизиции). Если он не идиот, то попробует вырваться из ловушки, в которую для него превратился Кель – этот маленький городок – спутник Страсбурга на восточном (германском) берегу Рейна, где последний год базировался «праведный клуб». Как вырваться? Ну, это понятно. Когда прозвучала фраза кардинала, майор Турофф глянул на часы, и запомнил время: 12:25.
– Ты куда-то торопишься? – спросила Лоис Грюн, как раз доедавшая последнюю ложку монументального фруктового завтрака (затянувшегося почти до обеда).
– Нет, я не тороплюсь. Торопится кто-то другой, и, возможно, меня это достанет.
– А тебе-то что? – удивилась она.
– Мне? – он вздохнул, – Ну, понимаешь, бывают ситуации, когда отказать невозможно.
– Почему невозможно? Ты же отстранен. Посылай всех в жопу, это твое право.
– Если все будет не очень плохо, – ответил он, – то я пошлю всех в жопу. Но если будет очень плохо, то я не смогу. Черт! Верил бы в бога – помолился бы, чтоб полиция Келя успела перестрелять всю эту банду. Жаль, что полиция в Келе малочисленная.
9. …По прозвищу «Хексенхаммер»
Ровно в 13:00 раздался телефонный звонок. Произошло именно то, чего опасался Отто Турофф. Банде «Ангелов Чистилища» удалось вырваться из окружения, которое было организовано полицией Келя без учета специфики психологии террористов. Штабные головы в Келе привыкли иметь дело только с обычными (и то редкими) бандитами, и поэтому не подумали, что Хексенхаммер бросит своих людей на прорыв не на восток к развязке 28-й и 36-й скоростных автострад, а на запад, к мосту Пфлирляйна. Так что несколько сотен вооруженных байкеров, после короткого огневого контакта сумели на скорости проскочить по мосту на французский берег Рейна. Те малые группы байкеров, которые рассеялись после прорыва, не представляли собой особой проблемы. Но сотня, руководимая самим Валлрадом – «Хексенхаммером», сработала в стиле палестинских «Братьев-мусульман». Они помчались дальше на запад, и через четверть часа захватили четыре автобуса с туристами в аэропорту Страсбурга. 176 заложников. Вот так. Майору Туроффу не пришлось объяснять девушке-фурри почему формальное отстранение при таком раскладе не играет роли. Было несколько абсурдное прощание (случайная гостья трогательно провожала майора из его собственного дома на работу). И вот, майор уже едет навстречу очень хреновой неизвестности, в международный аэропорт...
…Здание этого сравнительно небольшого аэропорта крайне примитивно. Если убрать финтифлюшки, то это просто длинный барак, состоящий из пяти секций. Слева идут международная и местная зоны прибытия. Далее, правее – зоны A и B отправки. Далее, специальная зона отправки C и служебные офисы, включая внутреннюю полицию. На данный момент все захваченные автобусы были припаркованы у входа в зону B. Едва майор Турофф увидел это, как у него сразу отлегло от сердца, поскольку план под эту тактическую ситуацию уже созрел у него в голове. Главное – все делать аккуратно.
Имелась, впрочем, в этой сомнительной бочке меда изрядная ложка дегтя. Надежный, хорошо знакомый антитеррористический спецназ жандармерии вышел из игры. Говоря прямо: забастовал в знак несогласия с «анти-христианской» позицией самоуправления Эльзаса. Офицеры общеевропейских и национальных французских силовых структур оказались за последние полгода «значительно разложены неконструктивной поповской пропагандой», как выразился Министр Ив-Анри Шамбо, встретивший майора Туроффа непосредственно на полицейской парковке. Министр – полковник четко, и без всяких предисловий объявил сначала – об этой забастовке, а потом – о полном отказе от всех мыслимых услуг общеевропейских силовых структур. «Не хочу, чтоб нас по ходу дела внезапно трахнули в задницу свои же, – пояснил он, – так что работать тебе предстоит с коммандос Иностранного легиона из Бурунди. Не беспокойся, это толковые мальчики, правда, черненькие и говорят с жутким акцентом, но у них реальный боевой опыт, и в распоряжении у тебя будет целая десантная рота. Ну, теперь я представлю тебе твоего заместителя – офицера силовой поддержки. Ты с ним знаком, кстати. Вот он».
…Ведь, правда: Отто Турофф неплохо знал капитана Нкишо Йижо из Нгангаро. Когда несколько лет назад, майор Турофф согласился поработать по ооновскому контракту в огненном поясе Киву-Заир, то он с кэпом Нкишо и с его парнями хлебнул всякого. Как хитрец Шамбо втащил их всей толпой в Иностранный легион, и еще конкретно сюда, в Эльзас – загадка. Как почти все, что делал Шамбо. Ну, что ж, может это к лучшему…
– О, бвана Тото! – воскликнул деловитый негр, улыбаясь всеми зубами сразу, как акула, увидевшая пудовый ростбиф с кровью, – О, бвана Тото, я рад, что тебя еще не убили!
– Я тоже рад, что тебя еще не убили, капитан Нкишо! – ответил Турофф, чувствуя, как собственные губы спонтанно воспроизводят такую же хищную улыбку, – Только вот я гадаю: когда же ты, чертов хищник саванны, запомнишь: Отто меня зовут!
– Так я и говорю: Тото, – удивился Нкишо, искренне не понимая, что тут не так.
– Ладно, черт с тобой, – сказал майор, – не до акцента сейчас. Собирай офицеров, я вам расскажу план. Все надо делать быстро, тихо, и насмерть. Ясно?
– Ты знаешь, бвана, мы всегда так делаем, – невозмутимо ответил уроженец Бурунди.
…
Бывают (очень редко) ситуации, когда лидеры террористов ведут себя точно по плану полицейского переговорщика. Сейчас возможно, дело было в гигантском самомнении Густава Валлрада – «Хексенхаммера». Этот здоровенный жлоб, изображавший что-то наподобие голливудского героя-варвара, и катавшийся на переделанном «Зундаппе», украшенном копией с серебряного экслибриса первого издания фолианта Крамера и Шпренгера «Malleus Maleficarum» (или «Хексенхаммер» – «Молот ведьм») 1486 года, почему-то был уверен, будто схватил удачу за хвост. Сегодняшние события он считал «временными неприятностями», и был полон решимости продержаться день-другой, в крайнем случае – улететь в какую-нибудь не выдающую страну. А потом Отцы церкви приструнят еретических политиков, и он, Хексенхаммер, вернется к разудалой жизни возлюбленного байкера-инквизитора. Все это он выложил майору Туроффу, когда тот подошел на автобусную парковку для переговоров (один и без оружия – как сказано).
Отто Турофф вначале даже не поверил такой удаче. Казалось, что такой хитрый урод (каковым он считал Густава Валлрада) не может оказаться таким наивным. Но, раз уж задуман сценарий операции – надо следовать. И, Турофф подыграл Валлраду. Да, мол, большой бардак случился из-за плавучей бомбы доктора Гюискара, каковая бомба, как говорят, даже неизвестно настоящая ли. А в общем, ему (Туроффу) плевать на это. За переговоры о заложниках платят хорошие премии, да еще почасовое жалование. Есть прямой резон поработать. «Так что, Густав, давай, не спеша, договариваться, ха-ха».
Такой подход был по душе лидеру «Ангелов Чистилища», и он с готовностью принял предложения майора:
1. Переместиться вместе с заложниками внутрь здания, в «зону B», где есть все удобства (включая, кстати, пиво, шнапс и жратву). Мотоциклы можно вкатить туда же.
2. Заложников рассадить малыми группами на полу, и самых активных связать скотчем (просто на всякий случай, и чтоб спокойнее было).
3. Для порядка – начать торг за предоставление широкофюзеляжного лайнера с полной заправкой для перелета, например, в Центрально-Африканскую Республику, которая в настоящее время считается страной-изгоем как раз из-за религиозных чисток.
4. Для пользы дела – потребовать еще выкуп сто миллионов евро. Нормальная цена.
Так что в 15:00 ситуация стабилизировалась на перечисленных условиях.
Байкеры выставили посты. Точнее, выставили то, что им казалось постами – поскольку ходячие пивные бочки, воображающие себя вселенской крутизной за счет револьверов, повешенных на пояс, и серебряных распятий с черепом в центре, повешенных на грудь, совершенно не соответствовали требованиям к нормальному боевому охранению.
Сам Хексенхаммер с четырьмя своими «боевыми телками» (девками, одетыми в нечто «крутое» из черной кожи) устроился в самом живописном углу самого уютного бара. А майор Турофф был усажен в противоположном углу этого бара, чтоб был на виду.
Лидеру байкеров было скучновато. Он развлекался тем, что щупал «боевых телок», и в порядке «наведения дисциплины» приказывал избить то одного, то другого заложника. Примерно через час, после второй бутылки пива, ему надоело все это, и он предметно переключился на Отто Туроффа.
– Послушай, майор, – сказал он, наведя на собеседника револьвер, – что, если я тебя тут шлепну, как фигуру мутную, еретическую и явно хитрожопую. Ну, что, скажешь?
– Серьезный вопрос, – отозвался Турофф, глядя в черную дыру калибра 11.5 мм, – если говорить о прямых последствиях, то ничего не случится. У тебя еще достаточно много заложников. Если говорить о косвенных последствиях, то они нехороши. Я – ажан. По неписаному кодексу ажанов, на убийство коллег принято отвечать подлянками. А что касается экономики, то без меня тебе будет затруднительно обработать сто миллионов выкупа. Ты в этих делах не профи, тебя разведут на эти деньги элементарно….
…В этот момент, Хексенхаммер все-таки выстрелил. Нет, не в голову Отто, а выше, в декоративный светильник, так что осколки осыпали майора, как бумажки – конфетти. Обычный субъект (не профи) на месте Туроффа точно впал бы в шок. Но Турофф был спокоен – не из-за особой смелости, а из-за рабочей наблюдательности. За секунду до выстрела, лидер «Ангелов Чистилища» чуть приподнял ствол, и это было очень четко заметно взгляду профи. Но, Хексенхаммер вообразил, что спокойствие Туроффа – это результат запредельной смелости и самообладания.
– Ого, майор, – сказал он, – а у тебя медные яйца! Уважаю! Я бы тебя взял в банду.
